Перейти к содержимому
Социология религии. Социолого-религиоведческий портал

Поиск по сайту

Результаты поиска по тегам 'социальное управление'.

  • Поиск по тегам

    Введите теги через запятую.
  • Поиск по автору

Тип публикаций


Категории и разделы

  • Сообщество социологов религии
    • Разговор о научных проблемах социологии религии и смежных наук
    • Консультант
    • Вопросы по работе форума
  • Преподавание социологии религии
    • Лекции С.Д. Лебедева
    • Видеолекции
    • Студенческий словарь
    • Учебная и методическая литература
  • Вопросы религиозной жизни
    • Религия в искусстве
    • Религия и числа
  • Научные мероприятия
    • Социология религии в обществе Позднего Модерна
    • Научно-практический семинар ИК "Социология религии" РОС в МГИМО
    • Международные конференции
    • Всероссийские конференции
    • Другие конференции
    • Иные мероприятия
  • Библиотека социолога религии
    • Научный результат. Социология и управление
    • Классика российской социологии религии
    • Архив форума "Классика российской социологии религии"
    • Классика зарубежной социологии религии
    • Архив форума "Классика зарубежной социологии религии"
    • Творчество современных российских исследователей
    • Архив форума "Творчество современных российских исследователей"
    • Творчество современных зарубежных исследователей
    • Словарь по социологии религии
    • Наши препринты
    • Программы исследований
    • Российская социолого-религиоведческая публицистика
    • Зарубежная социолого-религиоведческая публицистика
    • СОЦИОЛОГИЯ РЕЛИГИИ В ОБЩЕСТВЕ ПОЗДНЕГО МОДЕРНА
  • Юлия Синелина
    • Синелина Юлия Юрьевна
    • Фотоматериалы
    • Основные труды
  • Лицо нашего круга Клуб молодых социологов-религиоведов
  • Дискуссии Клуб молодых социологов-религиоведов

Искать результаты в...

Искать результаты, которые...


Дата создания

  • Начать

    Конец


Последнее обновление

  • Начать

    Конец


Фильтр по количеству...

Зарегистрирован

  • Начать

    Конец


Группа


AIM


MSN


Сайт


ICQ


Yahoo


Jabber


Skype


Город


Интересы


Ваше ФИО полностью

Найдено 4 результата

  1. Научный результат. Социология и управление → 2021 → Том 7, Выпуск №4, 2021 DOI: 10.18413/2408-9338-2021-7-4-1-2 Религиозный фактор в социальном управлении: опыт социологического прочтения Дмитрий Константинович Безнюк (Государственное научное учреждение «Институт социологии Национальной академии наук Беларуси» ул. Сурганова, 1, корп. 2, Минск, 220072, Республика Беларусь) Аннотация. В статье рассматривается проблема выявления и реализации управленческого потенциала религии в условиях секулярного общества и требований предельного рационализма в управленческой деятельности. Автор предлагает методологические схемы из области религиоведения и социологии религии, которые могут служить базой анализа возможностей религии в сфере социального управления: М. Вебер (религиозная мотивация нерелигиозного действия), теории секуляризации (факт видоизменения религии), Р. Белла (теория «гражданской религии»), Н. Смарт (сравнительный анализ религиозных и светских идеологий). Наиболее репрезентативным полем применения этих схем выступает взаимодействие религиозного и иных социальных институтов. На основе функционального и структурного анализа религии возможно установить ее характеристики, которые в теории и на практике можно представить, как условия и инструменты управленческой деятельности. В рамках разницы восприятия религиозной веры разными людьми, религия, как инструмент социального управления, используется с разной интенсивностью, в разных формах и разных культурных «упаковках». В качестве примера такой ситуации автор предлагает рассмотреть особенности корпоративной культуры как специфической сферы сращивания религии и системы управления. В современной теории и практике организационной культуры предлагается выделять логику построения корпоративной культуры по лекалам религиозной культуры: корпоративная культура, бренд, реклама, система связи с потребителем выстраиваются в рамках системы, которая содержит слишком много аналогий с религией. Ключевые слова: религия, религиозный фактор, управление, социальный фактор, корпоративная культура, секуляризация. [Ссылка на источник: Безнюк Д. К. Религиозный фактор в социальном управлении: опыт социологического прочтения // Научный результат. Социология и управление. 2021. Т. 7, № 4. С. 180-190. DOI: 10.18413/2408-9338-2021-7-4-1-2., URL: http://rrsociology.ru/journal/annotation/2624/]. Введение (Introduction). Социальное управление, что давно является хрестоматийной истиной, надо рассматривать как важнейший фактор успешного существования (функционирования и развития) общественной системы любого масштаба – от отдельной фирмы до международного объединения. При поиске факторов, повышающих эффективность управленческой деятельности, ее субъекты все чаще обращаются к культурным сюжетам, которые, на первый взгляд, далеки от области управления. Одним из таких сюжетов оказывается сфера религии. Российский менеджер А. Абрамов как-то заметил, что «наука управления была создана не в девятнадцатом веке, а три тысячелетия до нашей эры. Ровно четыре тысячелетия назад! И уж точно не Тейлором, Макдауэллом и прочими уважаемыми учеными нашего времени. …. Оказывается, Библия – это еще и книга об управлении» (Абрамов, 2004: 2). Современная теория и практика управления обязательно должны распространять свой интерес на проблему изучения и использования управленческого потенциала религии: не использовать потенциал религии как инструмента социального управления, значит упускать возможность повысить его эффективность. Особенно это актуально в периоды трансформации социальных систем: советский и российский историк А. Кузьмин, например, замечательно продемонстрировал переход роли религиозного фактора в социально-политическом управлении древней Руси с языческого к христианскому в связи с изменением запросов правящей элиты и базовых ценностных установок населения (Кузьмин, 1988). Целью статьи выступает предварительное обобщение материалов и уточнение следующей проблемы: насколько иррациональное (религия) востребовано рациональным (социальное управление, менеджмент) и как иррациональное (религиозные и квазирелигиозные схемы) существует в поле рационального (реальные управленческие практики, корпоративная культура). Болгарский исследователь В. Проданов замечает, что «изменения в форме, средствах и измерениях насилия связаны с ростом инструментальной рациональности, которую несет с собой капитализм, и это означает взрывную рационализацию средств, которые сами по себе становятся самоцелью» (Проданов, 2005: 72). Эта позиция может быть распространена на сферу управления (которая без той или иной степени насилия не существует), но требует уточнения по поводу декларируемой «рациональности». Методология и методы (Methodology and methods). Методологической базой реализации заявленной цели выступают вполне осязаемые истины, которые были добыты и апробированы в рамках религиоведения (включая, социологию религии) периода XIX-XX веков. Мы имеем в виду, во-первых, функционалистский подход и, во-вторых, его приложение в рамках анализа межинституционального взаимодействия религии. По поводу функционализма следует отметить следующее. Саму по себе социальную функцию религии следует понимать, как характер и направление воздействия религии на общество и его подсистемы. Западный религиовед и писатель М. Томпсон настаивает, что «невозможно как следует понять общество, будь то в глобальном или локальном масштабе, не осознавая, какую роль играла и играет в нем религия» (Томпсон, 2001: 8). Роль религии – результат выполнения ею целого набора социальных функций, позволяющих относиться к религии как необходимому элементу истории, культуры и общества. Стоит обратить внимание на то, что многие социологи, анализируя роль религии в обществе и механизмы ее воспроизводства, указывали на такие функции, которые можно отнести к сюжетам социального управления. Например, Г. Тард в своей «Социальной логике» писал, что религия – есть первая форма социального управления мыслями и поступками людей: «она является вначале единственным правилом для их верований и единственной уздой для их желаний» (Тард, 1996: 187). Э. Дюркгейм настаивал на солидаризирующей функции религии, на ее способности сплачивать коллектив (Дюркгейм, 2018). Его последователь, британский антрополог А. Рэдклифф-Браун напрямую связывал функции религии с социальными потребностями группы (общества): религия – это средство социального контроля, которое предотвращает девиантное поведение и способствует упрочению социальной интеграции и стабильности. Американский социолог Т. Парсонс указывал на узаконивающую функцию религии, функцию ограничения действий членов общества через обоснование системы норм и ценностей. Однако, сделаем оговорку, что при функциональном анализе религии (с целью экспликации ее управленческого потенциала) необходимо четко представлять себе методологические особенности этого анализа, а именно следующие положения: одно явление может выполнять различные по значимости функции и одна и та же функция может выполняться различными элементами системы (на этом настаивал Р. Мертон); выделение универсальных (вневременных) функций носит условный характер; различные религии могут выполнять неодинаковые функции в одинаковых условиях; одна и та же религия в различных условиях (культура, время) может выполнять различные (даже противоположные) функции. По поводу анализа межинституционального взаимодействия (взаимодействия и взаимовлияния религии и других институтов, а шире, и других социальных процессов и явлений) необходимо указать на то, что он позволяет взглянуть на религию не как на архаичный, музейный экспонат в рамках современного общества и культуры, а как на вполне «рабочий» элемент социальной системы. Эта работоспособность определяется некоторыми специфическими характеристиками религии, которые и лежат в плоскости нашего исследования – связи религии и социального управления – и концентрируется в понятии религиозного фактора. Белорусский исследователь А. В. Шерис, анализируя смысловой спектр применения понятия «религиозный фактор», обнаруживает его использование в трех контекстах: «во-первых, в общественно-политическом измерении, когда речь идет об общественных событиях или тенденциях, причины которых усматриваются во влиянии религии. Так, например, упоминание о религиозном факторе на Северном Кавказе или Ближнем Востоке вызывает вполне определенные ассоциации с конфликтами, где одна из сторон принадлежит исламскому миру. Во-вторых, «религиозный фактор» может фигурировать в контексте общесоциального влияния религии. В этом случае речь идет о воздействии религии на цивилизационные особенности, культуру, социальные структуры, процессы и т.п. В-третьих, в психологическом контексте «религиозный фактор» может обозначать воздействие религии на социально-психологические параметры как индивида, так и группы. В этой связи речь обычно идет о негативном влиянии закрытых религиозных организаций (например, тоталитарных сект) на психику и социальную активность людей» (Шерис, 2014: 110). Так или иначе, речь идет о возможности религии влиять на какую-либо характеристику социальной системы, а влияние (осуществляемое сознательно, с какой-либо определенной целью) есть составная часть управления, что и порождает интерес к возможности практического использования религии в рамках социального управления. Здесь опять необходимо сделать методологическое отступление. Рассуждая о связи религии и политики, известный российский религиовед Л. Н. Митрохин, задался вопросом о наличии у религии некоторых особенностей, позволяющих «объяснить ее исторически ранний альянс с официальной политикой и эффективность защиты последней» (Митрохин, 2008: 623). Ответ на этот вопрос, полезен для нашего исследования, так как он достаточно универсален в контексте управленческих возможностей религии. Первой такой особенностью религии выступает ее язык. Особенность религии в качестве управленческой схемы заключается в символическом языке, который: 1) понятен народу и 2) абстрактен и гибок (пластичен), что дает простор для ситуативных интерпретаций. Например, гуситские войны XV века, где рождение чешской нации и ее борьба за место под солнцем против немецких и австрийских феодалов, шли на языке религии. Под видом богословской дискуссии о форме причастия – вино и хлеб (опресноки) для духовенства или только хлеб для остальных – выражалось противостояние интересов классовых и национальных групп, проживавших на чешских землях Священной Римской империи. Язык религии, прежде всего, язык чешской Реформации, сумел четко выразить и эффективно донести до адресата национальные и классовые интересы коренных жителей Чехии, способствовал идеологической и военной мобилизации населения, легитимизировал насильственные действия. Второй особенностью можно считать то, что в любой религиозной культуре (цивилизации) религия есть закономерный, а иногда и решающий способ систематизации и оформления стихийно складывающегося сознания социальных групп и сословий о должном порядке и соответствующей системе его достижения и поддержания, то есть системе управления. «… Религия обладает способностью представлять конкретные классовые интересы в форме общечеловеческих, универсальных ценностей» (Митрохин, 2008: 628), служить управленческо-организационной сердцевиной массовых движений и масштабных социальных процессов. Ярким примером может выступать ситуация первого крестового похода 1096 года. Его идея, как и идея всего крестоносного движения, берет своё начало в обстановке конца раннего Средневековья, когда тогдашняя Европа столкнулась с ростом внутренних военных конфликтов в рамках перераспределения и без того скудных материальных ресурсов. Говоря языком Л. Н. Гумилева, внутренняя пассионарность, грозящая взорвать устоявшийся порядок и систему управления, требовала выхода. Способом ее канализирования во вне и стали крестовые походы. Благословляя крестовый поход 26 ноября 1095 года, папа Урбан II сказал: «… От пределов Иерусалима и из города Константинополя к нам пришла важная грамота, и прежде часто доходило до нашего слуха, что народ персидского царства, народ проклятый, чужеземный, далекий от бога, отродье, сердце и ум которого не верит в господа, напал на земли тех христиан, опустошив их мечами, грабежом и огнем, а жителей отвел к себе в плен или умертвил... церкви же божии или срыл до основания, или обратил на свое богослужение... Кому же может предстоять труд отомстить за то и исхитить из их рук награбленное, как не вам... Вас побуждают и призывают к подвигам предков величие и слава короля Карла Великого... и других ваших властителей... В особенности же к вам должна взывать святая гробница Спасителя и Господа нашего, которою владеют нынче нечестные народы... Земля, которую вы населяете, сдавлена отовсюду морем и горными хребтами, и вследствие того она сделалась тесною при вашей многочисленности: богатствами она необильна, и едва дает хлеб своим обрабатывателям. Отсюда происходит то, что вы друг друга кусаете и пожираете, ведете войны и наносите смертельные раны. Теперь же может прекратиться ваша ненависть, смолкнет вражда, стихнут войны и задремлет междоусобие. Предпримите путь ко гробу святому; исторгните ту землю у нечестного народа и подчините ее себе. Земля та... «течет медом и млеком». Иерусалим – плодоноснейший перл земли, второй рай утех...» (цит. по Ракузина). Л. Н. Митрохин отмечает, что в конкретных исторических условиях создание цельной программы, «могущей приводить в действие большин массы людей, было возможно лишь в рамках и средствами религии, способной придать им универсальную, завершенную мировоззренческую форму» (Митрохин, 2008: 630). И не надо наивно полагать, что эти исторические условия прошли. В XXI веке существуют мощные социальные и политические движения и партии, которые вдохновляются религиозными мотивами. Третья особенность религии, интересующая нас в контексте ее связи с управлением, заключается в том, что и религия, и управление опираются на идеологию порядка и требуют соблюдения строгой системы норм и предписаний, за которыми стоят общие для группы ценности. Этот порядок, в конце концов, сам выступает как высшая ценность, которая, в конкретных исторических и культурных условиях допускает или не допускает его развитие (изменение, модернизацию). Эту ситуацию, относительно религии, но с возможностью экстраполяции на какую-либо управленческую программу (политическую, организационную и пр.), прекрасно описал Э. Фромм, выделивший гуманистическую и авторитарную тенденции в функционировании религии. В своей работе «Психоанализ и религия» он писал: «Вопрос не в том, религия или ее отсутствие, но в том, какого рода религия: или это религия, способствующая человеческому развитию, раскрытию собственно человеческих сил, или религия, которая эти силы парализует» (Фромм, 1989: 161). Суть гуманистической тенденции выражена в следующих положениях религиозного вероучения (ранний буддизм, даосизм, учение пророка Исайи, раннее христианство): утверждение самоценности человеческого бытия; стимулирование возможности самореализации (самосовершенствования) человека; воспитание чувства любви, единства и равенства среди людей; Бог выступает как символ человека, идеал совершенства и нравственной чистоты; познание и самопознание через разум; возвышение человека над природой (человек-творец); «жизнь в Боге» понимается не как механический магический ритуал, а как творчество и самовозрастание; преобладание духовности над иными (политическими, социальными, экономическими, эстетическими и т.п.) ценностями. Авторитарная тенденция заключена в следующих установках (их Э. Фромм находит в иудаизме, позднем христианстве и исламе): признание стоящей над человеком сверхсущности, управляющей его судьбой и требующей поклонения и услужения; причина поклонения божеству кроется не в его моральном авторитете, а в страхе перед его непредсказуемой силой (Бог – не любовь и справедливость, а власть и сила); сближение с этим божеством невозможно, оно в запредельном для человеческих сил мире; как следствие всего этого религиозность сводится к механическому ритуалу, заклинанию, магической формуле; вера в личную или групповую богоизбранность. В конечном счете, самым «существенным элементом авторитарной религии и авторитарного религиозного опыта является полная капитуляция перед силой, находящейся за пределами человека. Главная добродетель этого типа религии – послушание, худший грех – непослушание» (Фромм, 1989: 161). Говоря о причинах, вызывающих к жизни ту или иную тенденцию, Э. Фромм указывал на весь способ жизненной практики, точнее, социально-экономическую и политическую структуру общества. Авторитарная тенденция суть следствие дегуманизирующих мотивов религии, которые появляются в результате институциализации (социального оформления) культовых систем, ведущей к приспособлению ранней проповеди к настоящим политическим и экономическим условиям. «В обществах, которые управляются могущественным меньшинством, держащим массы в подчинении, индивид настолько охвачен страхом, настолько неспособен к сильному и независимому чувству, что его религиозный опыт с необходимостью окажется авторитарным» (Фромм, 1989: 167). Позволим отметить, что это распространяется не только на религию, но и на ситуацию социального управления как такового. Научные результаты и дискуссия (Research Results and Discussion). Заканчивая методологическое отступление, возвратимся к анализу религиозного фактора, то есть возможностей религии влиять на какую-либо характеристику социальной системы. Естественно, что система социального управления является многоуровневым образованием. Это дает возможность предположить многовариантность использования религии как инструмента влияния и управления: на различных уровнях общественной системы, в различных ее сферах и институтах следует искать «местные», особенные механизмы использования религиозного фактора. Уместно обратиться к схеме немецкого социолога и экономиста М. Вебера «протестантизм – капитализм», в рамках которой он попытался обосновать тезис о том, что религия – мощный механизм мотивации нерелигиозных форм поведения человека, в частности экономического поведения (см. Вебер, 1990: 61-272). На практике с таким инструментом социального управления как религия следует обращаться исходя из особенностей восприятия религии конкретным социальным субъектом (человеком, группой, культурной общностью). В религиоведении (в частности, в социологии религии) это восприятие отражено в типологии состояний сознания субъекта: религиозный, квазирелигиозный, колеблющийся и нерелигиозный типы. Возможны и другие типологии, и классификации, но главное заключается в том, что на процедурном уровне социального управления речь идёт о том, что восприятие религии у различных субъектов отлично: религия имеет для разных субъектов разный удельный вес, содержание, мобилизационный потенциал… Например, возможно выделить следующие формы восприятия религии субъектом – религия есть: культурно-историческая традиция, признак принадлежности к конкретному обществу, этносу, культуре; вера и культ в традиционном смысле; особый вид знания (ситуация, когда человек добивается когнитивного комфорта, ищет такое знание, которое альтернативно как классической науке, так и традиционной религии); полусветская-полусакральная идеология, мотивирующий комплекс действий, выходящих за рамки религиозных действий: эксплуатация религиозных идей в другом поле – политике, бизнесе и пр. Знание о специфике восприятия религии тем или иным субъектом (объектом управления) может позволить субъекту управления более полно использовать свои возможности. В свое время автор этих строк предложил обратить внимание на ситуацию проникновения в поле рационального организационного (корпоративного) менеджмента иррациональных, схожих с религиозной сферой, сюжетов, повышающих эффективность управленческих программ (Безнюк, 2004). В качестве объяснительной основы такого факта можно опираться на несколько теоретико-методологических схем, разработанных в рамках западной социологии религии: М. Вебер, анализируя этику протестантов (кальвинистов, прежде всего), обнаружил совпадение требований религиозной протестантской этики и светских норм поведения успешного, рачительного хозяина. Этим он объяснял экономический успех протестантских стран и регионов. Изучение процессов секуляризации западной культуры привело некоторых социологов (Р. Белла, Т. Лукман, П. Бергер и др.) к выводу, что религия не исчезает, как того требует формальная логика секуляризма, а видоизменяется, приспосабливается к новым условиям по форме, но не по сути. Американский религиовед Р. Белла, анализируя особенности религиозной и политической жизни США, предложил понятие «гражданская религия». Ее содержание – непротиворечивое смешение и симбиоз религиозных и политико-гражданских сюжетов, важных для американского народа. Как заметил В. Легойда «Бог гражданской религии, по словам Беллы, в большей степени имеет отношение к порядку, закону и праву, чем к спасению и любви» (Легойда, 2007). Британский религиовед Н. Смарт, разрабатывая свой проект «философии мировоззрений», предложил аналитическую схему сравнительного анализа религиозных и светских идеологий. Они обе не имеют принципиальных различий в качестве средства направлять человека относительно смысла жизни (Smart, 1968). В качестве примера «работы» этих теоретико-методологических схем можно привести анализ феномена корпоративной культуры, в рамках которого обнаруживается парадоксальная ситуация совпадения требований рационального управления с характером поведения верующего человека. Корпоративная культура как модель поведения компании и ее сотрудников, формируется в ходе функционирования компании и представляет собой материализацию ее философии – норм, ценностей, видение развития и миссии, форм взаимодействия и так далее. Корпоративная культура распространяется не только на сотрудников, в ее орбиту вовлекается и потребитель, клиент. В корпоративной культуре обнаруживаются структурно-функциональные и социально-психологические аналоги религии, позволяющие ей (корпоративной культуре) быть средством, способом, механизмом управления. Базовые элементы корпоративной культуры – миссия организации, ее базовые цели, кодекс поведения и пр. – полностью соответствуют по значению и функциям таким компонентам религии, как сакральное, вероучение (догматика), заповеди (праведный образ жизни). Психологическое подобие наблюдается в том, что корпоративная культура преподносится сотруднику не только как предпочтительная, но как единственно возможная модель организации его поведения и мышления, а модель поведения на рабочем месте превращается в моральный кодекс жизнедеятельности. Трудовой коллектив (часто звучит аналогия с семьей, вторым домом) становится подобен религиозному братству, а вполне светские элементы корпоративной культуры (миссия, товарный знак) перекочевывают в сферу сакрального. Знаковые брэнды начинают функционировать в светском пространстве как религиозные символы. Практически, по аналогии со схемами Н. Смарта, они: - всеобъемлющи (жизнь, здоровье, счастье, смысл); - выражают (по сценарию разработчиков) жизненно необходимые состояния (успешность, престижность, комфортность и т.п.); - требуют полного восприятия и преданности как гарантии конечного результата; - являются самодостаточными и сами готовы порождать окружающую среду (сопутствующие товары и товары с генеральным логотипом). Религиозное восприятие бренда требует соответствующего поведения, на этот раз со стороны потребителя. И такое поведение появляется – вера материализуется через поведение: сотни и тысячи фанатов Apple ночуют под дождем у дверей магазинов накануне начала продаж нового гаджета любимой фирмы… Разумеется, что производство такого брэнда требует не простой «фабричной» обстановки, именно корпоративной культуры – культуры избранности и принадлежности чему-то великому, дарящему миру нечто необходимое и уникальное. Примечательно, что многие специалисты только так и видят функционирование корпоративной культуры, только в таком качестве и предлагают «раскручивать» собственный товар до степени «корпоративной религии» (Кунде, 2002). Можно предположить, что, исходя из такой логики, главной задачей корпоративной культуры становится воспитание у персонала своеобразного культового сознания: требуется не логика, а вера в правильность форм организации и управления в своей фирме. Достаточно взглянуть на формулировки миссий и слоганы подобных корпораций, чтобы заметить аналоги религиозно-миссионерских мотивов. Последнее весьма характерно для «коммерческих культов», которые действуют по схемам религиозных сект и тайных обществ. Сотрудников этих коммерческих структур воспитывают в преданности миссии организации, в почти сверхъестественные свойства распространяемого товара, в вере в истинность существующей схемы действия. Абсолютно верный тезис о важности и необходимости наличия корпоративной культуры, на практике может быть доведен до ситуации стирания границ между светским и сакральным, за которой следует подмена одного другим. Заключение (Conclusions). В заключение предложим два тезиса. Первый касается реальной возможности зафиксировать иррациональность корпоративной культуры, которая преподносится важнейшим элементом эффективности организации и ее управления, с одной стороны, и, с другой стороны, зафиксировать (по аналогии) некоторого рода иррациональность современного (a priori рационального) социального управления. Эта ситуация хорошо ложится в логику развития «философии менеджмента»: оборудование – персонал – технология. Отцы-основатели научного (рационалистического) менеджмента рубежа XIX-XX веков делали ставку на правильную организацию и использование связки «машина – рабочий», когда человек выступал вторичным элементом. Позже, когда техническое оборудование у производителей сравнялось по качеству и доступности, ставку сделали на качество персонала – выиграть у конкурентов можно только за счет профессионализма исполнителей: «потогонная система» Г. Форда уступила место «гуманистическому менеджменту» и теории человеческих отношений. Когда же качество персонала, как и в случае с оборудованием, сравнялось у всех участников рынка, встал вопрос о поиске нового средства победы в конкурентной борьбе. Им стала технология, в самом широком смысле слова, алгоритм сочетания этапов достижения цели. Здесь и появилась возможность иррационализации управления в смысле осознанной иррационализации работника и/или потребителя – цель оправдывает средства… Второй тезис заключается в том, что инструментом такой иррационализации вполне может выступать религия. Религиоведы фиксируют, что, несмотря на масштабный и длительный (приблизительно с XV века) процесс секуляризации, религия не теряет своего значения в сфере социального управления: ее управленческий потенциал, может не в тех масштабах и не в той форме, как раньше, но остается востребованным и реализуется в двух основных формах: - в форме прямого воздействия, например, когда мы обнаруживаем религиозный фактор в политической сфере: религия выступает непосредственным мотивом какого-либо политического действия или составной частью политической идеологии (здесь уместно вспомнить ситуацию с религиозно-политическими конфликтами в разных регионах современного мира); - в косвенной форме специфически трансформированного эквивалента классической религии, квазирелигиозного элемента культуры: от «гражданской религии» Р. Белла до «корпоративной религии» Й. Кунде. В отличие от прямого воздействия религиозного фактора, здесь мы имеем дело с манипулятивными элементами в системе управления, с использованием адаптированных под светскую среду религиозных техник. Итак, накопленный современной социологией (в частности, социологией религии) исследовательский арсенал позволяет: а) перевести проблему секуляризации религии в плоскость поиска новых форм трансформации последней (как способа приспособления к доминированию светского) в сфере социального управления и организационного менеджмента и б) проблематизировать ситуацию проникновения в поле рациональных управленческих практик иррациональных (религиозных / квазирелигиозных) сюжетов, с целью повышения эффективности управленческих воздействий. Список литературы Абрамов А. Библия в стиле «Бизнес». Бизнес в стиле «Библия». СПб.: Издательский дом «Би», 2004. 171 с. Безнюк Д. К. Религия как фактор современного управления // Проблемы теории и практики управления. 2004. № 6. С. 119-124. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 808 с. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни: тотемическая система в Австралии. М.: Дело, 2018. 736 с. Кузьмин А. Падение Перуна. М.: Молодая гвардия, 1988. 240 с. Кунде Й. Корпоративная религия. Создание сильной компании с яркой индивидуальностью и корпоративной душой. СПб.: Стокгольмская школа экономики в Петербурге, 2002. 270 с. Легойда В. Гражданская религия: pro et contra, 2003. URL: http://www.religare.ru/2_1555.html (дата обращения: 15.09.2021) Митрохин Л. Н. Философские проблемы религиоведения. СПб.: Издательство РХГА, 2008. 1046 с. Проданов В. Насилието в модерната епоха. София: Издательство «Захарий Cтоянов», Университетское издательство «Св. Климент Орхидски», 2005. 648 с. Ракузина И. Крестовые походы, 2008 г. URL: http://www1.rfi.fr/acturu/articles/107/article_1846.asp (дата обращения: 15.09.2021) Тард Г. Социальная логика. СПб.: Ладога, 1996. 548 с. Томпсон М. Философия религии. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2001. 384 с. Фромм Э. Психоанализ и религия // Сумерки богов. М.: ИПЛ, 1989. С. 143-221. Шерис А. В. Вера, стабилизирующая общество. Некоторые аспекты влияния религиозной ситуации на обеспечение национальной безопасности Беларуси // Беларуская думка. 2014. № 7. С. 72-77. Smart N. Secular Education and the Logic of Religion. London: Faber and Faber, 1968. 106 р. [Ссылка на источник: Безнюк Д. К. Религиозный фактор в социальном управлении: опыт социологического прочтения // Научный результат. Социология и управление. 2021. Т. 7, № 4. С. 180-190. DOI: 10.18413/2408-9338-2021-7-4-1-2., URL: http://rrsociology.ru/journal/article/2624/].
  2. 26.03.2019 Ж. Тощенко, член-корреспондент РАН Наперстничество на поле нравственности Сами по себе этические (нравственные) отношения не существуют. Они непосредственно вплетены во все многообразие проявлений государственной политики, в деятельность экономических организаций и общественных учреждений, являются аспектом любых форм и видов коммуникации. И главное - они не существует без тех, кто олицетворяет их сущность и содержание в процессе их возникновения и функционирования. Поэтому, на мой взгляд, уместно специально рассмотреть те типы личностей, которые прямо или косвенно участвуют или претендуют на участие в государственной и общественной жизни и соответственно демонстрируют свою деятельность в публичном и частном пространстве. Но соблюдают ли они нравственные начала, руководствуются ли тем, о чем говорил великий философ И. Кант: «Две вещи поражают мое воображение: звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас». Так соблюдают ли этот нравственный закон те, от которых зависит настоящее и будущее современной России? Моя глубокая убежденность, что наряду с профессиональной компетентностью и организационными способностями важнейшей стороной деятельности людей, причастных к принятию ответственных управленческих решений, является этический компонент. Однако реальностью является тот факт, что об этой стороне их деятельности не принято говорить ни в публичном, ни в приватном плане. Преобладает в основном экономический, реже политический и/или правовой аспект, когда о нравственной стороне дела вроде бы не стоит или даже неуместно говорить. Поэтому, когда характеризуются всяческие этические деформации, обычно ограничиваются описанием отдельных случаев, делают акцент на результаты нарушения экономических и финансовых законов, на несоблюдение политических предписаний, оставляя в стороне анализ поступков тех, КТО вовлечен в антинравственные действия, отношения, коммуникации. Поэтому можно попытаться дать научно-обоснованную картину того - а что представляют собой эти деятели с точки зрения морали, этики, когда они игнорируют или интерпретируют требования и правила морали в своекорыстных интересах на глазах общества и окружающего мира. Причем сравнение их действий и поступков позволяет мне назвать их наперстничниками, так как нравственными ценностями они манипулируют как шариками в этой игре, заранее рассчитанной на обман тех, кого они вовлекают в свои действия. Если попытаться выявить общие характеристики для всего многообразия этого типа деятелей, то их можно свести к следующему. Они олицетворяют специфические, порой аномальные, экстравагантные формы общественной (публичной) активности, оказывающих серьезное влияние на политические, экономические и социальные процессы. Во–первых, анализ поведения данных типов личности показывает, что многим из них присуще неуемное, неограниченное и даже патологическое стремление к обладанию властью. Власть для этих людей становится самоцелью, ради которых эти люди готовы сменить идеологические позиции, шагать через трупы, друзей превращать во врагов и наоборот. Этой категории людей присуща беспринципность, готовность пойти на всевозможные ухищрения ради обладания властью. Среди них немало тех, кто жаждет власти, но был ее лишен по тем или иным объективным обстоятельствам и субъективным причинам. И поэтому приход их к власти знаменует своеобразный реванш, как показатель достижения вожделенной цели. Эта общность людей нередко жаждет мести над теми, кто, по их взглядам, препятствовал им занять «властные» позиции. Нередко среди этой категории людей были и такие, которые в условиях советской власти были допущены к участию в руководстве политическими и общественными процессами, но считали себя обделенными, не достигших более желаемых высоких постов и более престижного социального положения, чем то, которое они занимали. С пониманием собственной «недооценки» они стремятся (претендуют, рвутся) к получению более ощутимых властных полномочий, чем они обладают в настоящее время. Во–вторых, наперстничникам присуще явное или скрытое (недекларируемое) стремление к славе, к известности, к паблисити. Для этой категории людей важно быть на виду, претендовать на выражение общественного мнения, на приоритетное слово в политике, на социальном поприще. Болезненная реакция этих людей на любое «умолчание», забвение их действий приводила нередко к эпатажу, к провокациям, возбуждающим общественное настроение. Этот тип личности готов на самые разнообразные акции, чтобы поддержать интерес к своей персоне и ради этого готовых осуществить такие действия, которые бы позволяли быть в центре общественного внимания. Такие эпатажные личности нередко выходят на широко признаваемое общественное поприще через серию скандалов, мобилизующих интерес общества или отдельных его слоев, по крайней мере, тех, от кого зависит дальнейшие перспективы в карьере. Это болезненное стремление к славе побуждало подобных персон участвовать во всех акциях, которая бы привлекали внимание любых аудиторий, желательно в больших масштабах. Этим можно частично объяснить «любовь» этих лиц к СМИ и особенно к телевидению, ибо они позволяют донести их идеи и фантазии, а порой и бред до миллионной аудитории, тем более, что и телевидение в свою очередь (ибо и там было немало невменяемых персонажей) поддерживало их эпатажное поведение, видя в нем расширение своей аудитории, своей поддержки. Стремление к паблисити у этих людей выступает как самодовлеющая величина, поглощающая все умыслы, все желания, все время и все усилия. В–третьих, показателем облика наперстничников выступает патологическая жажда обладания богатством, ради которого осуществляются различные махинации, организуются неблаговидные, а порой и преступные акции, используются различные лазейки и прорехи в законодательстве, мобилизуются личные и групповые связи. И если в других странах богатство достигалось долголетней и упорной работой, то в постсоветской России были использованы самые разнообразные способы его достижения: создавались финансовые пирамиды, организовывались ваучерные и залоговые аукционы, всемерно практиковались угрозы и насилие вплоть до физического устранения конкурентов или просто стоящих на их пути людей, осуществлялись лжебанкротства, добывались неоправданные льготы. Поэтому не удивительны такие феномены как портфельные инвесторы (банкиры), которые добивались своего могущества за счет «игр» на финансовых рынках, за счет многочисленных махинаций, достигая, таким образом, поразительных масштабов богатства, не вложив ни одного рубля в производство, в созидание материальных и духовных ценностей. Такая тенденция породила не только олигархов и близкие к ним круги, но и такие мистические личности как Полонский, богатство которого зиждилось на награбленных богатствах, на обнищании большинства населения, на слезах пенсионеров, но который ничтоже сумняшися говорил, что тот , кто не имеет миллиарда, пусть идет в ж… И наконец, нельзя сбрасывать со счета и личностные характеристики, которые можно выразить через властолюбие, тщеславие, необузданные амбиции. Эти персонажи легко меняли свои политические взгляды и пристрастия, активно использовали метод «надевания чужих масок». Но эти характеристики по-разному проявляются у различных типов деятелей – у кого-то можно обнаружить все эти характеристики, у кого две и/или одну из них. Остановимся на каждой из таких комбинаций этих черт. Опыт классификации Что касается классификации этих типов личности, то мы остановимся только на тех из них, которые характеризуют специфичность и особость проявлений их сознания и поведения. Эта первая предварительная оговорка. Вторая состоит в том, что мы берем для анализа не всех субъектов современного исторического процесса, а только представителей власти и капитала, общественных деятелей, ибо эта среда дала практически все формы и виды наперстнической деятельности. Таким образом, объектом анализа являются политические деятели, активные игроки рыночной экономики, представители СМИ, которые характеризуются специфическими, нетривиальными и аномальными (в современном смысле слова) формами сознания и поведения. Если еще больше конкретизировать задачи, то представляет интерес те общественно значимые черты как официальной, так и личной деятельности, которые оказывали(ют) деструктивное влияние на ход государственной и общественной жизни России. Следует особо подчеркнуть, что нравственное наперстничество многолико, многообразно. Оно как явление эпохи предстают перед нами во всем противоречивом обличье, так как причины, их порождающие, не являются однопорядковыми и однозначными. Но тем не менее можно с полной уверенностью утверждать, что именно это явление наряду с парадоксальностью и фантомностью олицетворяют современную эпоху в нашей стране. Они являются мощным дестабилизирующим фактором. Опасность этого явления заключается также и в том, что они активны и самым губительным образом участвуют в манипулировании общественным мнением. Для первого типа важны все три основных притязания – богатство, власть и слава. Этому типу соответствуют такой своеобразный тип сознания и поведения как «авантюристы» (типичным представителем которых в 1990-е годы выступал олигарх Б. Березовский), хотя число их значительно, и они проявляют себя только в меньших пропорциях и масштабах. Все три компонента в поведении этого типа не просто существуют наряду друг с другом, но они обеспечивают функционирование, взаимокомпенсацию и взаимодополнение друг друга. Причем все они олицетворяют безудержную страсть иметь сразу все эти черты, сопротивляясь каждой попытке со стороны посягнуть на хотя бы одну из них. Ради капитала, власти и славы они готовы пойти даже на преступление, на нарушение всех клятв и обязательств, лишь бы добиться желаемого. На любую попытку лишить их этих возможностей видеть себя на вершине экономического, политического и публичного поприща, они готовы ответить всеми возможными мерами – от подкупа нужных им людей до морального и даже физического устранения мешающих им персон. Так бывший губернатор Сахалинской области стремился не только бесконтрольному властвованию над регионом, не только к приобретению бесчисленному объектов недвижимости по всей стране и за рубежом – он хотел выглядеть респектабельным деятелем. Чего стоит его придание массовой огласке, в том числе и центральных СМИ, сооружение одного из самых значительных церковных соборов на Сахалине, за что он лично был удостоен ордена от Патриарха всея Руси, что также было широко разрекламировано. Примерно по этому пути пошли и бывшие губернаторы Удмуртской, Мари-эл и Ком республик, не щадящих финансовых ресурсов для демонстрации своих «человеческих» и «гуманных» устремлений. Чем не прием наперстничества - умело переставлять «шарики» так, чтобы на кону был тот, который прославлял нравственность этих деятелей. Для достижения своих хищнических целей наперстничники могут менять мировоззрение, идти на всяческие комбинации с капиталом, покупать влияние (через СМИ и «близкие» отношения с нужными им людьми. Второй тип наперстничников преследует достижение богатства и власти. Особенно наглядно он воплощается в таком типе личности, который можно условно назвать «нуворишами», которые нашли свое наиболее яркое и наглядное воплощение в идеологии ряда современных олигархов, различных комбинаторов в виде «эффективных управленцев», которых полным полно в государственных корпорациях, но не только в них. Эти деятели обычно не претендуют на известность, на паблисити – они удовлетворяются теневой властью и наличием, обладанием немалыми материальными и финансовыми ресурсами. К чему это приводит, говорят данные ежегодного доклада World Wealth Report: только за 2018 г. число мультимиллионеров с состоянием свыше 30 млн долларов в России выросло на 7%, показав самые высокие темпы прироста в мире. Что касается миллиардеров, то по итогам 2018 г. Россия заняла 5 место в мире – 101 человек. А если сопоставить с тем, что по официальным данным с 2012 г. реальные доходы среднестатического россиянина уменьшилось на 12%, а число бедных выросло с 14 млн до 22 млн. Отсюда становится понятным, почему многие из нуворишей стремятся стать депутатами если не Государственной Думы, то других выборных органов – это мощная и крепкая гарантия их неприкосновенности, благородный образ депутата и надежная защита собственности при всяких сомнительных попытках разобраться с путями и средствами ее приобретения. В этой ситуации поражает утверждение некоторых представителей этого круга, что хищение, присвоение национального богатства оправдывается «заботой» о будущем страны, народа. Именно от них можно слышать такие суждения, что, мол, построенные дворцы, накопленное богатство, хотя и принадлежит лично кому–то, но они все равно образуют национальное достояние, ибо они могут перейти и в другие руки и что, мол, общество, в конечном счете выигрывает от этого. Нередко «хищники» используют и такой прием: да, мол, первое поколение владельцев богатств (как, например, в Америке) – это поколение хищников, грабителей, но их дети, внуки (следующее поколение) – это достопочтимые члены демократического общества. Опасность этого типа связана и с тем, что многие из них с получением экономического могущества начинают претендовать и на политическую власть. Третий тип – мутанты - ориентирован на славу и богатство. Для мутантов характерен следующий алгоритм поведения. В течение значительной части жизни они придерживались одного мировоззрения, а затем – в период перелома – объявляют себя сторонниками прямо противоположных идей и убеждений. Ярчайший пример - бывший член Политбюро, секретарь ЦК КПСС А.Яковлев. Причем, это отвержение происходит в форме не просто отречения, а их жесточайшей критики. При этом такие люди претендуют на обладание властью, независимо от того, какую окраску она приобрела. Своими «оракульскими» открытиями они нередко попирают нравственные начала, ибо отказ от прежних убеждений превращается в распродажу этого отказа, торговлю новыми убеждениями и критики старых идей. Они не руководствуются христианской моралью, что если «прогрешил», то останься наедине с богом, со своей совестью и только с ними размышляй об изменении своей жизненной позиции. В ином случае, эта мутация говорит не об изменении сознания и поведения, а о перерождении всех человеческих начал. И в этом процессе мутации они не забывают о своем благе, во всю торгуя своими новыми убеждениями. Этому типу наперстничников соответствуют «блуждающие форварды (шатуны)». Мы можем наблюдать многочисленные примеры «миграции» таких персон из одной партии (или общественного движения) в другую, затем в третью, четвертую и так до бесконечности. Причем, это почти всегда сопровождалось(ется) кардинальным изменением ранее провозглашенных принципов, отказом от прошлых приверженностей, славословиями в адрес новых предпочтений или выгодных для себя «открытий». И все это прикрывается тем, что очередные новые ориентации объявляются воплощением «гласа народа», отражением его чаяний и желаний. По сути же дела – это участие в борьбе за власть, за капитал, за жажду удовлетворить амбиции за счет народа. Именно этой категории людей присуще осознанное поддержание парадоксальности поведения и сознания населения, ибо сулит немалые выгоды и приносит значительное приращение личного благополучия. К этому типу можно отнести такого функционера партии «Единой России», депутата Госдумы Исаева, который начинал с движения анархистов в эпоху перестройки, затем был в ряде других партий (труда, социал-демократов) и окончательно решив «прислониться» к партии власти. Подобные примеры характерны и для представителей СМИ. Сколько таких «экспертов», «обозревателей» лихо меняли свои убеждения, переходя из позиции критичных обозревателей в проофициальных защитников всех акций законодательной и исполнительной власти. Четвертый тип, для которого важна ориентация на славу и власть, который находит свое наиболее яркое воплощение в поведении «нарциссов». Их поведение – это поведение персонажей, неустанно проявляющих самонадеянность, самолюбование. В свое время, этот тип личности особенно успешно олицетворяли А. Собчак, а в настоящее время В.Жириновский. Они любили(ят) изображать «заботу» об общественном благе, которая очень образно проявляется, с одной стороны, в риторике, в привлекательной, но безответственной болтовне (этому придавалось максимальное звучание), с другой стороны, в стремление любым путем получить или влиять на власть, что к тому же обеспечивало известность и безбедный образ жизни, хотя последнее тщательно скрывалось. Причем, этот тип личности болезненно реагирует на всякие признаки увядания внимания к их персоне: они готовы пойти на любые провокации, лишь бы поддержать к себе общественный интерес В настоящее время многие общественные и политические деятели постоянно используют такой прием - показуху, например, оказанием помощи одному дому престарелых или одному детскому дому, одной спортивной команде или больнице. Хотя такая помощь равнозначна карманным расходам обычных людей, но, как показывают результаты избирательных компаний, эта «забота» приносит весьма ощутимые дивиденды в виде депутатских мест или должностей глав администраций. Вместе с тем, есть и особые типы наперсточников, в сознании и поведении которых преобладает одна из названных выше ориентаций. Поэтому пятый тип устремлен только на достижение власти. Этот феномен многолик, многообразен, коварен. Для примера охарактеризуем поведение политических националистов - ксенофобы. Именно они породили различные виды «независимостей», «суверенитетов» или просто «подковерного» захвата власти. Они, с одной стороны, нередко декларируют общечеловеческие ценности – уважение к другим народам, признание их права на свой язык и культуру. Но, с другой стороны, в конкретных обстоятельствах они осуществляют политику ущемления прав и свобод других народов, раздувают и этническую и религиозную ксенофобию, а иногда являются вдохновителями убийств и унижений людей других национальностей, лишь потому, что они придерживаются других взглядов и «мешают» устройству «своего» народа. Именно они являются вдохновителями морального насилия. Именно они возрождают социальные мифы, тасуют историю, «на научной основе» доказывают претензии к другим народам и государствам. Именно готовы пойти на любое преступление ради того, чтобы добиться максимальной концентрации власти под флагом автономизации, суверенизации или полной независимости во имя воплощения претензий на вождизм. Такой тип поведения Ярко продемонстрировали первые президенты Азербайджана Эльчибей и Грузии Гамсахурдиа. Именно это гипертрофированное стремление к власти с полным набором антинравственных проступков проявилось в действиях националистических сил в ряде республик Северного Кавказа, в некоторых районах Поволжья и Сибири. Шестой тип зациклен на том, чтобы быть в центре общественного внимания, приобрести паблисити, болезненное стремление к славе. Эта черта наиболее характерна для такого типа, который получил достаточно широкое распространение и который можно назвать «политическими шутами», который в наиболее наглядной форме проявился в жизни В.Новодворской. Этот эпатажный тип поведения не раз демонстрировал К. Боровой, когда для поддержания своего имиджа и желания попасть в Госдуму имитировал покушение на себя. Этот фантомный тип личности готов пойти на все, ради того, чтобы стать известным, осуществить любую акцию вплоть до преступления и только затем, чтобы приобрести известность, оказать впечатление, выходящее за рамки принятого, не исключая и того, чтобы вписать свое имя в века. Данное поведение рождается у людей мнительных, самолюбивых до болезненности, уверенных в своей исключительности, неповторимости. Они не любят признавать поражения – для них весь путь усыпан победами и успехами, даже если они мнимые. Правда, в этом стремлении заявить о себе как политическом деятеле и/или сохранить себя на политическом происходит действия сродни анекдоту или психическому заболеванию. Например, депутат Заксобрания Ленинградской области В. Петров обратился в Следственный комитет РФ возбудить уголовное дело в связи с убийством Пушкина, которое , по его мнению, произошло в результате заговора. Для таких людей важно одно- чтобы о них говорили, обсуждали их предложения и, главное, заложить фундамент для дальнейшего пребывания во власти. И наконец, седьмой тип – мародеры, которые нацелены только на достижение богатства любыми методами и средствами, не взирая на их законность, не говоря о нравственных нормах. Ради этой цели они готовы разрушить страну, развалить организацию, сжечь дом и даже убить людей, стоящих на их пути. Этот тип людей пытается поживиться тем, что осталось от прошлого, не взирая на то, имеет ли оно какую–то ценность для сегодняшнего дня или нет. Для мародеров характерно отсутствие даже намек на достоинство, что связано с гражданственностью и патриотизмом. Особенно эта тенденция обострилась после распада СССР, обстановка на его бывшей территории напоминает поле битвы, когда еще не ясно, кто победил окончательно, и что ждет участвующих в ней завтра. Но есть короткий перерыв, когда еще нет четкого представления о результатах боя. И есть неразбериха и путаница в существующих правовых актах. Именно в этих условиях возникает стремление (в условиях экономической и политической неопределенности) урвать побольше и быть убежденным в своей безнаказанности. Наглядный пример – действия отца и сына Арашуковых, алчность которых поражает своим беспределом, убежденностью в своей безнаказанности и верой в том, что нравственные законы соблюдать не обязательно. Таким образом, анализ современного состояния политических и социально-экономических отношений позволяет говорить о многообразии этических аспектов их проявлений, деформации которых воплощаются в деятельности таких типах личности как наперстничники. Именно в них, в их действиях проявляются все деформирующие факторы нашей публичной и приватной жизни. Именно эти люди оперируют «шариком морали», умело оперируя им, обманывая людей под видом «честной» игры. И хотя бывают случаи, когда наперстничников бьют в повседневной жизни и даже наказывают в политико-правовом поле, но это скорее исключение, чем правило. Поэтому наперстничество процветает во всем возможных комбинациях, которое оборачивается не просто обманом, но и деформацией всего официального и частного пространства. Именно нравственный аспект существующих отношений и коммуникаций обнажил противоречивость сложившейся российского общества, сделал более определенной картину того, что мы сейчас собой представляем. Поэтому открытость, понимание сложившегося положения вселяет надежду, что правильно поставленный диагноз дает возможность преодолеть и не только политические и социальные, но нравственные недуги новой России. http://toschenko.ru/news/18/
  3. ФГАОУ ВО «БЕЛГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ» ПРОГРАММА международной научно-практической конференции «УПРАВЛЕНИЕ В XXI ВЕКЕ» 01 ноября 2017 г. г. Белгород Организаторы ФГАОУ ВПО «БЕЛГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ конференции НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ» Место проведения 308015, г. Белгород, ул. Победы, 85, НИУ «БелГУ» конференции Телефоны для справок Председатель организационного комитета Полухин Олег Николаевич Ученый секретарь (4722) 30-12-56 Гуляев Иван Иванович Адрес электронной почты gulyaev@bsu.edu.ru РУКОВОДИТЕЛИ ОРГАНИЗАЦИОННОГО КОМИТЕТА КОНФЕРЕНЦИИ «УПРАВЛЕНИЕ В XXI ВЕКЕ» Полухин Олег Николаевич Председатель оргкомитета, ректор НИУ «БелГУ», доктор политических наук, профессор Захаров Виктор Михайлович Сопредседатель оргкомитета, директор Института управления НИУ «БелГУ», кандидат социологических наук, доцент Гуляев Иван Иванович Заместитель председателя оргкомитета, зам. директора Института управления НИУ «БелГУ», кандидат философских наук, доцент ЧЛЕНЫ ОРГКОМИТЕТА КОНФЕРЕНЦИИ «УПРАВЛЕНИЕ В XXI ВЕКЕ» Тхориков Борис Александрович зав. каф. менеджмента и маркетинга Герасименко Ольга Александровна доцент кафедры менеджмента и маркетинга Третьякова Лариса Александровна зав. каф. управления персоналом Целютина Татьяна Владимировна доцент кафедры управления персоналом Сапрыка Виктор Александрович зав. каф. социальных технологий Селюков Максим Викторович доцент кафедры социальных технологий Шаповалова Инна Сергеевна зав. каф. социологии и организации работы с молодежью Хашаева Светлана Владимировна доцент кафедры социологии и организации работы с молодежью Климова Татьяна Брониславовна зав. каф. туризма и социально-культурного сервиса Богомазова Ирина Викторовна доцент кафедры туризма и социально культурного сервиса Лебедев С.Д. профессор кафедры социологии и организации работы с молодежью Института управления, НИУ «БелГУ» ПЛАН ПРОВЕДЕНИЯ КОНФЕРЕНЦИИ «УПРАВЛЕНИЕ В XXI ВЕКЕ» 1 ноября 2017 г. НИУ «БелГУ», г. Белгород Международная научно-практическая конференция «УПРАВЛЕНИЕ В XXI ВЕКЕ» АДРЕС: http://iu.bsu.edu.ru/iu/science/conference/ НАУЧНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ КОНФЕРЕНЦИИ: · Социологическая диагностика и разработка стратегий развития в молодежной среде: теория и практика. · Трудовой потенциал в условиях глобальных рисков. · Новые подходы к процессам управления, реализации бизнес-идей и использованию инструментов маркетинга в коммерческом секторе экономики. · Социальные технологии в государственном и муниципальном управлении. · Управление развитием региона в условиях формирования сервисной экономики: новые взгляды. КОНФЕРЕНЦИЯ «УПРАВЛЕНИЕ В XXI ВЕКЕ» Время Мероприятия 09:00-10:00 Регистрация участников в зале ученого совета НИУ «БелГУ» г. Белгород, ул. Победы 85, 10 этаж, 12 корпус 10:00-11:00 Пленарное заседание 11:00 – 13:00 Малые пленарные заседания 13.00-14.00 Обед 14.00-17.00 Работа секций конференции Социологическая диагностика и разработка стратегий развития в молодежной среде: теория и практика. · Трудовой потенциал в условиях глобальных рисков. · Новые подходы к процессам управления, реализации бизнес-идей и использованию инструментов маркетинга в коммерческом секторе экономики. · Социальные технологии в государственном и муниципальном управлении. · Управление развитием региона в условиях формирования сервисной экономики: новые взгляды. 17.30 Закрытие конференции КРУГЛЫЙ СТОЛ 1 Социологическая диагностика и разработка стратегий развития в молодежной среде: теория и практика. Руководители секции: доцент Хашаева С.В. Богданов В.С., кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук (ФНИСЦ РАН) Почестнев А.А., кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры «Социология, психология и социальный менеджмент» Института инженерной экономики и гуманитарных наук, ФГБОУ ВО «Московский Авиационный Институт (Национальный исследовательский университет» КОММУНИКАТИВНЫЕ РАЦИОНАЛИЗИРУЮЩИЕ ТЕХНОЛОГИИ СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ В КОНТЕКСТЕ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ВЛАСТНО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЙ ВЕРТИКАЛИ Бочарова Т.А., кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры социологии и организации работы с молодежью Инстиута управления, НИУ «БелГУ» Павленко Е.А., советник Ассоциации «Совет муниципальных образований Белгородской области» ФОРМИРОВАНИЕ СОЛИДАРНОСТИ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ Валиахметов Р.М., кандидат социологических наук, директор Башкирского филиала Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН (ФНИСЦ РАН) Разработка и внедрение репрезентативных социальных показателей для государственного и муниципального управления Давитян М.Г., кандидат социологических наук, старший преподаватель кафедры профессионального обучения и социально-педагогических дисциплин экономического факультета, ФГБОУ ВО «Белгородский государственный аграрный университет В.Я. Горина» Семейные стратегии в студенческой молодежи в современной рекламе Джолдасова В.К., специалист отдела культурно-воспитательной деятельности НИУ «БелГУ» Хашаева С.В., кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры социологии и организации работы с молодежью Института управления, НИУ «БелГУ» ТЕХНОЛОГИИ АНТИКОРРУПЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ БОРЬБЫ С КОРРУПЦИЕЙ Косилова Н.С., магистрант 2 курса факультета заочного образования, Белгородский ГАУ имени В.Я.Горина Стручаева Т.М., кандидат педагогических наук, доцент, доцент кафедры профессионального обучения и социально-педагогических дисциплин экономического факультета, ФГБОУ ВО «Белгородский государственный аграрный университет В.Я. Горина» ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ МУЗЕЙНЫХ СРЕДСТВ В СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ВОСПИТАНИИ СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ Лебедев С.Д., кандидат социологических наук, профессор, профессор кафедры социологии и организации работы с молодежью Института управления, НИУ «БелГУ», Хижняков Д.П., кандидат социологических наук, старший преподаватель кафедры социальных технологий Института управления, НИУ «БелГУ» Гражданская экспертиза социально значимых проблем в регионе: по результатам социологического опроса «Диагностика состояния и перспектив реформирования системы управления в России (2015 – 2017 гг.) Лепин А.П., кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры социальных технологий Института философии и социально-политических наук, Южный федеральный университет РЕГИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ Любимова Н.И., кандидат педагогических наук, старший преподаватель кафедры профессионального обучения и социально-педагогических дисциплин экономического факультета, ФГБОУ ВО «Белгородский государственный аграрный университет В.Я. Горина» Педагогическое воздействие как эффективное условие управления учебным процессом Мавлияров Р.З., научный сотрудник Башкирского филиала Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ К РАЗРАБОТКЕ И УПРАВЛЕНИЮ ИНВЕСТИЦИОННЫМ ПРОЕКТОМ Мочалин А.В., старший преподаватель кафедры менеджмента факультета Экономики и управления, Старооскольский филиал НИУ «БелГУ» СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ КОРПУСА МОЛОДЫХ ПАРЛАМЕНТАРИЕВ РОССИИ И УКРАИНЫ. ТРАЕКТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ МОЛОДЕЖИ Никулина Н.Н., кандидат педагогических наук, доцент, доцент кафедры профессионального обучения и социально-педагогических дисциплин экономического факультета, ФГБОУ ВО «Белгородский государственный аграрный университет В.Я. Горина» ФОРМИРОВАНИЯ ОБЩЕКУЛЬТУРНЫХ КОМПЕТЕНЦИЙ В СИСТЕМЕ СОЦИАЛЬНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ ВУЗа Никулина Н.Н., кандидат педагогических наук, доцент, доцент кафедры профессионального обучения и социально-педагогических дисциплин экономического факультета, ФГБОУ ВО «Белгородский государственный аграрный университет В.Я. Горина» Сивых А.И., магистр 3 курса, факультета заочного образования, Белгородский ГАУ им. В.Я. Горина СОВРЕМЕННЫЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ СИСТЕМЫ В ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ КАК ОБЪЕКТ УПРАВЛЕНИЯ Полунина В.В., студентка 2 курса, заочного факультета Стручаева Т.М., кандидат педагогических наук, доцент, доцент кафедры профессионального обучения и социально-педагогических дисциплин экономического факультета, ФГБОУ ВО «Белгородский государственный аграрный университет В.Я. Горина» ИННОВАЦИОННОЕ УПРАВЛЕНИЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫМИ УЧРЕЖДЕНИЯМИ Симонова Е.В., кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры социологии и социальных технологий факультета управления и социальных коммуникаций Тверского государственного технического университета ПРАКТИКИ ИНИЦИАТИВНОГО БЮДЖЕТИРОВАНИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ РАЗВИТИЯ САМОУПРАВЛЕНЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА НАСЕЛЕНИЯ Тупаев А.В., старший преподаватель кафедры теоретической и прикладной политологии Института философии и социально-политических наук Южного федерального университета МОЛОДЕЖНАЯ ПОЛИТИКА И ПАТРИОТИЗМ: АКТУАЛЬНЫЕ СЮЖЕТЫ Ушамирский А.Э., кандидат юридических наук, доцент, декан юридического факультета, МБОУ «Волжский институт экономики, педагогики и права» ПРОБЛЕМЫ ДИАГНОСТИКИ ВОСПРИЯТИЯ МОЛОДЕЖЬЮ СОЦИАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ Шилова В.А., кандидат социологических наук, доцент, доцент ГАУГН, ведущий научный сотрудник ФНИСЦ РАН ОСОБЕННОСТИ КОММУНИКАТИВНЫХ ПРАКТИК СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ НА РЫНКЕ ТРУДА Шилова В.А., кандидат социологических наук, доцент, доцент ГАУГН, ведущий научный сотрудник ФНИСЦ РАН ИНТЕНЦИОНАЛЬНЫЙ (МОТИВАЦИОННО-ЦЕЛЕВОЙ АНАЛИЗ) В ПРОГНОЗНОМ СОЦИАЛЬНОМ ПРОЕКТИРОВАНИИ КРУГЛЫЙ СТОЛ 2 Трудовой потенциал в условиях глобальных рисков. Руководители секции проф. Третьякова Л.А. КРУГЛЫЙ СТОЛ 3 Новые подходы к процессам управления, реализации бизнес-идей и использованию инструментов маркетинга в коммерческом секторе экономики. Руководители секции: Тхориков Б.А. КРУГЛЫЙ СТОЛ 4 Социальные технологии в государственном и муниципальном управлении. Руководители секции: Сапрыка В.А.. КРУГЛЫЙ СТОЛ 5 Управление развитием региона в условиях формирования сервисной экономики: новые взгляды. Руководители секции:Климова Т.Б. ПРОГРАММА КОНФ УПРАВ В 21 В (3).pdf
  4. Тихонов А. В. – окончил Ленинградскую Лесотехническую академию (1962 г.), доктор социологических наук (2001 г.). Профессор (с 2002 г.). Руководитель Центра социологии управления и социальных технологий ИС РАН (с 2005 г.) Основные области научного интереса: Социология труда, социология управления социальными процессами, методология и методы социологи- ческих исследований социальных процессов. Интервью состоялось: 2015-2016 гг. Перечитывая интервью с Александром Васильевичем Тихоновым, а мы с ним принадлежим к одному – третьему – социологическому поколению, одной социологической школе – ленинградской, или ядовской, знакомы долгие годы, я поймал себя на мысли о том, как же далеки от нас, сегодняшних, те события, которые он описывает. И дело не только в количестве лет, пробежавших с тех пор, а в том, что происходило это все в другой стране, в совершенно иной политической и социальной обстановке. Возможно, пройдет еще 5-10 лет, а, может быть, отчасти это время уже и наступило, и будущим читателям придется обращаться к много старшим их коллегам или направленно читать книги и статьи 60-х – 80-х годов, чтобы понять то время. Действительно, как объяснить , почему человека обвиняли в антисоветской деятельности за создание лектория под названием «Институт молодого марксиста»? Почему работы Н.И. Бухарина можно было читать лишь в спецхране (что это такое?)? Почему в своих воспоминаниях человек соотносит исключение из рядов КПСС с заключением в тюрьму? И так далее. То, что нам было тогда понятно без слов, по умолчанию, пришлось бы долго объяснять. Но поймут ли ? Как дальтонику объяснишь, что красная ягода очень заметна на фоне зеленых листьев? Говоря о 70-х, Тихонов вспоминает об очень сильном молодом коллективе социологов, который объединил вокруг себя Овсей Ирмович Шкаратан. Цитирую: «В лаборатории тогда он собрал много замечательных людей. Не могу не перечислить. Это: А. Алексеев, А. Баранов, Ю. Щёголев, М. Борщевский, А. Вейхер, В. Петров, Г. Старовойтова, М. Алесина, С. Розет». ... Автор интервью - Андрей Николаевич Алексеев Полный текст на: http://www.socioprognoz.ru/files/File/2016/tikhonov.pdf
×
×
  • Создать...

Важная информация