Перейти к содержимому
Социология религии. Социолого-религиоведческий портал

Поиск по сайту

Результаты поиска по тегам 'церковь и мiр'.

  • Поиск по тегам

    Введите теги через запятую.
  • Поиск по автору

Тип публикаций


Категории и разделы

  • Сообщество социологов религии
    • Разговор о научных проблемах социологии религии и смежных наук
    • Консультант
    • Вопросы по работе форума
  • Преподавание социологии религии
    • Лекции С.Д. Лебедева
    • Видеолекции
    • Студенческий словарь
    • Учебная и методическая литература
  • Вопросы религиозной жизни
    • Религия в искусстве
    • Религия и числа
  • Научные мероприятия
    • Социология религии в обществе Позднего Модерна
    • Научно-практический семинар ИК "Социология религии" РОС в МГИМО
    • Международные конференции
    • Всероссийские конференции
    • Другие конференции
    • Иные мероприятия
  • Библиотека социолога религии
    • Научный результат. Социология и управление
    • Классика российской социологии религии
    • Архив форума "Классика российской социологии религии"
    • Классика зарубежной социологии религии
    • Архив форума "Классика зарубежной социологии религии"
    • Творчество современных российских исследователей
    • Архив форума "Творчество современных российских исследователей"
    • Творчество современных зарубежных исследователей
    • Словарь по социологии религии
    • Наши препринты
    • Программы исследований
    • Российская социолого-религиоведческая публицистика
    • Зарубежная социолого-религиоведческая публицистика
    • СОЦИОЛОГИЯ РЕЛИГИИ В ОБЩЕСТВЕ ПОЗДНЕГО МОДЕРНА
  • Юлия Синелина
    • Синелина Юлия Юрьевна
    • Фотоматериалы
    • Основные труды
  • Лицо нашего круга Клуб молодых социологов-религиоведов
  • Дискуссии Клуб молодых социологов-религиоведов

Календари


Искать результаты в...

Искать результаты, которые...


Дата создания

  • Начать

    Конец


Последнее обновление

  • Начать

    Конец


Фильтр по количеству...

Зарегистрирован

  • Начать

    Конец


Группа


AIM


MSN


Сайт


ICQ


Yahoo


Jabber


Skype


Город


Интересы


Ваше ФИО полностью

Найдено 5 результатов

  1. У этой войны через время будет ещё один, неожиданный итог: она даст неслыханный урожай на ниве Господней: наши Церкви - что в России, что в Малороссии - заполнятся новыми прихожанами: с молодыми, но очень взрослыми лицами. Монастыри, пустующие иногда пока из-за скудости монашества, заполнятся новыми послушниками, иноками, монахами, а, может, даже, через время не очень пожилыми, схимниками. Так было после Второй Мировой - весь цвет Псково-Печерского старчества и великого поколения монахов Троице-Сергиевой Лавры, которую в войну вернули частично Церкви - это все в значительной своей части были ветераны - молодые мужики, узнавшие Бога на войне: кто-то дал обеты монашества на поле боя (выживу-приму постриг), кто-то без всяких обетов просто не мог после пережитого посвятить жизнь мирскому суетному кружению. Почти каждое известное святое имя, у которого в безбожную советскую пору согревалась вся верующая Россия - это были имена монахов-ветеранов: что Алипий (Воронов), что Кирилл (Павлов), да и любимый всеми - дай Бог долгих лет- старец Илий (Ноздрин) - дитя войны: Алеше было 10 лет, когда в своей оккупированной фашистами деревне на его глазах высокопоставленный нацист выронил тубус с планом наступления на Курской дуге. Алеша тубус подобрал, скрывался с ним несколько дней, сумел передать в штаб Рокоссовскому (в своих воспоминаниях маршал, кажется, это описал, дочь его точно это вспоминала в интервью) и так повлиял на ход этой грандиозной битвы, сорвавшей наступление вермахта и переломившей всю войну. Это у нас, а в Греции был великий Паисий Святогорец - только недавно канонизированный: в войну он служил связистом и потом всю жизнь сравнивал молитву с «настройкой на частоту Богу». И это не ново. Вся история Церкви стоит на преподобных-солдатах: Илья Муромец, Фома Малеин, праведный Евдоким, Мартин Турский, Федор Островский… Все они узнали Бога на войне. Как узнают и нынешние бойцы. Но не только поэтому придут в Церковь. Придут еще лечить раны, которые не вылечат в военных госпиталях - то, что со временем мы, может быть, назовём «донбасским синдромом» - по примеру афганского, чеченского и других. Это обязательно будет. И нет, кроме Церкви, силы на Земле, умеющий этот «синдром» залечить и выправить, ответить на все самые сложные вопросы, которые у человека, побывавшего в аду войны и в измерении предельной Правды - неизбежно будут. А еще придут их родные. И родные тех, кто погиб. Храмы заполнятся матерями, жёнами, дочерями и сыновьями, братьями, сёстрами, друзьями и всей родней наших ушедших героев - потому что нет, кроме Бога, силы, способной разделить эту боль и ответить на неё. Будут среди них и те, кто обижен на Бога, кто разозлён на Него, кто, может быть, и придёт только для того, чтобы эту обиду высказать - последний раз и навсегда. Но часто будет так, что время вывернет эту обиду в новое знание Бога, потому что Бог сердцеведец и не смотрит на наши мысли и на всё внешнее: Он и в этой обиде на Него сможет увидеть обратную сторону любви. А Любовь - это Его имя. А следом может произойти невероятное. По всей нашей шестой части суши умноженное монашество, молитва, храмы Божии и жизнь перед Богом и в Боге - лавинообразно дадут непонятный материалисту эффект: укрепление и умножение семей и детей в них, счастье, выползание из нашей демографической ямы, расцвет культуры: музыка, поэзия, литература, кино, архитектура, язык - дадут невероятные плоды; случится загасание - хотя бы частичное и, может, ненадолго - идеологии жизни для себя и своего Я (потому что война, смерть, боль, Правда и молитва выучивают жить для другого), а плодом анти-эгоизма тоже станет счастье и развитие страны. За этим последует экономический бум; рождение идеологии - может быть, даже без деклараций и кодексов ее просто сформулирует народное сердце. И на такую Россию посмотрит опьяневший и сошедший с рельс мир и, может быть, задыхаясь в собственных нечистотах, развидит в ней - спасение и для себя. И потянется к ней. Так точно будет. Но не завтра. Потом. И не само. Такую страну нам всем надо сейчас отвоёвывать и вымаливать. https://t.me/boriskorchevnikov/1973
  2. Старая модель Церкви умирает в пандемии: что придет ей на смену? 5 января, 2021 Минимум формы, максимум содержания – это принцип функционировании Церкви сегодня. Никакого триумфализма, или византизма. Минимум структур, максимум духа – Святого Духа. Нет, мне совсем не нравится COVID. Мне это даже в голову не приходит. Желаю всем и себе, чтобы он оставил нас в покое и ушел себе, желательно за пределы нашего мира. Чтобы мы могли покинуть свои дома, вернуться к нормальной работе, школам, офисам, университетам. Чтобы мы могли встретиться с друзьями, вместе поехать на выходные, зарядиться энергией и подышать свежим воздухом. Но он не хочет уходить … Пришел первой волной, потом второй, обещает быть третьей. И он тоже мутирует. Что мы будем с этим делать? Как мы будем бороться с этим невидимым убийцей? Достаточно ли он собрал жертв? Разве этого не хватит? Или, может быть, нам нужно глубже задуматься об этом хитром василиске, открыть Евангелие и прочитать его через призму – через призму COVID? «Посмотри на лилии… Посмотри на птиц…». Сегодня, спустя века: «Следите за вирусом …»? Может быть, он не только принес зло, но – как лилии и птицы – несет для нас особое послание? И это требует другого взгляда – взгляда на мир и человека с надеждой. Взгляда на Церковь. Да, я думаю, что время коронавируса – это возможность, особенно для Церкви. Перед нами открывается возможность войти в новую эру христианства, в которой самое существенное может вернуться на первое место. «Есть время рождаться и время умирать. Время убивать и время врачевать» (Эккл 3,2). Есть время Церкви до вируса и время Церкви после вируса. Церковь, которая смотрит на несчастья и человеческие трагедии в свете веры. Начало новой эры Уходит время – по крайней мере, в Польше – той церкви, к которой мы привыкли, в которой мы жили на протяжении многих поколений и в которой мы чувствовали себя так хорошо, особенно мы – священники. Время, когда все было организовано как часть литургического года, начиная с Адвента (молитвы, фонари, странствующая статуя Младенца Иисуса), до Рождества (вертеп, ясли, рождественские гимны, рождественские спектакли, облатки), поста (Крестный путь, реколлекции, пасхальная исповедь), Пасхальное Триденствие (Гроб Господень, благословение пищи), Пасха (Белая неделя, Воскресенье Божественного Милосердия, время первых Святых Причастий и годовщин, майские и июньские богослужения), Тело Христово с ежедневным шествием в октаве, обычное время (отдых и отпуска, также для священников). А затем новый учебный год (посвящение школьных ранцев, начало катехизации в школе), октябрь (службы Розария), ноябрь (поминки) и так далее до следующего Адвента. Все переплетается с первыми пятницами, субботами и случайными праздниками (индульгенции, праздники, крещения, шествия, национальные юбилеи). Как хорошо мы все это обставили! Всегда было «что делать», возможность снова позвонить в колокола, созвать святое собрание и привести людей к спасению. И вдруг все ломается … Никаких реколекций, колядок, вертепов, облаток, катехизаций, праздничных поездок с молодежью. Церкви опустели, овцы исчезли или заперлись в своих домах. Что происходит? “Мы скучаем по вам. Ваши священники» – надпись, появившаяся на одной из польских церквей, лучше всего отражает ту утрату, в которой мы сейчас находимся. Вернется ли старое? Будет ли это все восстановлено? И мы считаем убытки. Не только финансовые. Или, может быть, вам не нужно беспокоиться, но просто сделайте метанойю – перемену мышления – и увидеть во всем этом прекрасную возможность? Шанс не столько на возврат к ситуации годичной или нескольких лет давности, сколько гораздо более ранней – к первым векам христианства, когда у учеников Господа не было этого замысловато возведенного здания? У них не было храмов, святынь, паломничества, традиций, законов в государстве, не говоря уже о привилегиях. И все же они проникли в тогдашнее общество, заразив его невидимым «вирусом» Евангелия. Они «заразили» тысячи имперских граждан не обладая ничем, кроме молитвы, служения, Евхаристии и Слова Божьего. Не является ли COVID совпадением (хотя в глазах Бога нет совпадений) своего рода «знамением времени», которого никто из нас не ожидал? Разве он не пришел как дух, которого мы не знаем, откуда он пришел и куда уходит? А кто сходит на нас вовремя, а не вовремя, чтобы зажечь современных христиан новым огнем? Разве это не заставляет нас меняться, приспосабливаться, что-то вроде аджорнаменто (обновления) AD 2020/2021? Время коронавируса. Особое время. Начало новой-старой эры, в которой мы можем вернуться к истокам и дать миру то, что христианство может и всегда должно давать: надежду. Я вижу эту возможность в пяти измерениях. Время Духа «Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев. Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине.» От Иоанна святое благовествование 4:21-24. Слова Иисуса, обращенные к самаритянке, звучат сегодня с удвоенной силой. Нет, я ни в коем случае не отрицаю внешние структуры Церкви, я сам функционирую в них как христианин и священник, я знаю, что они имеют собственное значение и важную роль. И все же они не самые важные. Они только помощь. И ничего больше. Иногда они могут даже стать препятствием, когда мы слишком их расширяем до точки, превышающей пределы человеческой свободы и ответственности. Или когда они служат прикрытием для неэтичных действий. Минимальная форма, максимальное содержание – это принцип функционирования Церкви сегодня. Никакого триумфализма, никакой Византии. Минимум построек, максимум духа – Святого Духа. Истинная Церковь – это вера, молитва и альтруистический образ жизни. Такое здание должен построить каждый крещеный человек – невидимое, сверхъестественное, основанием которого – Христос. Это отношения с Ним, а не культ. Культ может быть внешним, а часто – протяженным, удлиненным, сложным, оторванным от жизни. Современный человек мало понимает в этом, не понимает архаичных жестов, слов, знаков, символов. Больше они ему ничего не говорят. Давайте не будем их пленниками и не делаем из них насильно часть «неизменной традиции Церкви». У первых христиан была «только» Евхаристия, Священное Писание и молитвы в духе Евангелия – этого было достаточно, чтобы они, не колеблясь, даже отдали свою жизнь за Господа в мученичестве. Кто сможет это сделать сегодня? Современные ученики Христа желают «здоровья, здоровья и, прежде всего, здоровья»? И чтобы мимо них проходили любые кресты («Всем благополучия и мира. И снова здоровья!»). Начнем с молитвы. Не многословной, продуманной, а евангельский, в духе Иисуса: «Удалялся в пустынные места и молился» (Лк. 5:16). Время коронавируса – пора отправляться «в пустыню» – в комнатку в собственном доме. Буквально. Там вы можете молиться тайно, и ваш Отец, который видит в тайне, дает Себя вам (ср. Мф 6: 6). Вы можете прибрать кусок стола, поставить икону, зажечь свечу и начать личную встречу с Иисусом. Так поступали христиане в древности. Не имея храмов, они молились дома или уходили в пустыню. Не одинокие люди, а тысячи Божьих безумцев, жаждущих более глубокой молитвы и более радикального посвящения Богу через строгий образ жизни. «Пустыня превратилась в город», как говорит св. Афанасий Александрийский в 4 веке. Так много людей искали эту драгоценную жемчужину, что больше всего их можно было найти в отдаленных местах, чем в мегаполисах. Они были готовы бросить все, чтобы найти и приобрести. Нет, я не говорю, что вам следует покинуть дом, оставить работу или семью. Предлагаю только одно: выключить компьютер в нужное время и пораньше лечь спать, на следующий день вставать за полчаса перед домочадцами и идти к месту молитвы. Откройте Священное Писание и читайте. Медленно. Достаточно нескольких слов. Подумайте о них и не торопитесь. Впитайте их, как губка в океане. Они начнут работать в вас, и вы станете духовным человеком: вы по-другому посмотрите на действительность, трудности и страдания, которые влияют на вас. На жизнь и смерть. На пандемию. Слово Отца – Логос, воплощенный Сын Бога – будет пребывать в вас и медленно примет власть над вашей жизнью, открывая совершенно новые горизонты. Если вы делаете это каждый день – это очень важно! COVID – это вирус, невидимый невооруженным глазом, у него даже нет типичной клеточной структуры, но он может проникать в организм человека и атаковать все его системы – дыхательную, пищеварительную, выделительную, нервную и кровеносную. Точно так же действует Слово Бога – «живое, действенное и острее всякого обоюдоострого меча, проникающее до разделения души и духа, суставов и мозга, способное судить желания и помышления сердечные» (Евреям 4:12). Евангелие – это сверхъестественный «вирус», который овладевает духом, привнося в него Святую Троицу, ее любовь, логику действия и принятия оценок. Поверьте, это так работает! Я лично знаю около пятидесяти человек, которые начинают каждый день с 30-минутной молитвы. Не стесняйтесь присоединяться к ним. Вы не будете одиноки. А потом иди к Евхаристии – если сможешь. Когда-то ее праздновали дома. Священники, вернемся к этому! Вместо того, чтобы прилагать большие усилия, чтобы вернуть людей в церковь (я понимаю, это тоже важно), давайте оставим наш дом священника и отправимся с Евхаристией под крыши людей. Иисус не хочет, чтобы Его носили крестным ходом напоказ только раз в год в определенных частях прихода в праздник Тела Христова – Он хочет родиться в кварталах и домах, Он хочет жить в них, как когда-то в Назарете. Евхаристия – это сердце Церкви! Вместо рождественских гимнов давайте каждый день устраивать Евхаристию в какой-нибудь семье, каждый раз в новом месте. «Вот, я стою у двери и стучу: если кто услышит мой голос и отворит дверь, войду, войду и буду вечерять с ним, и он со мной» (Откр. 3:12). У нас теперь больше времени – просто отпраздновать Пасху Христову, как апостолы, где христиане – наши прихожане – живут каждый день. Так было в первые три столетия существования Церкви. Время мирян Эпоха коронавируса – это время мирян. Заканчивается модель традиционного прихода, центром которого является пастырь-приходской священник, инициатор практически всей пастырской деятельности, иногда с помощью других людей. Теперь фокус смещается на совершенно неожиданные места: дома, больницы, офисы, магазины, крупные корпорации, аэропорты и вокзалы. Проповедь Евангелия – это не (только) слова; это новый образ жизни. Да, я, священник, пишущий этот текст, глубоко убежден, что самая важная и эффективная форма передачи Благой Вести – это бодрствующее, чуткое присутствие мирян там, где они живут и работают. И речь не идет о разговорах о Боге, «свидетельстве» (это слово меня сильно коробит), христианских приветствиях («Бог благословит» и др.), Развешивании религиозных символов в классах, на рабочих местах и т.д. Напротив – провозглашение Евангелия может происходить сегодня через … молчание о Боге и Церкви. Слова утратили свою силу, мы будем встречать их повсюду: в рекламе, текстовых сообщениях, электронной почте, в Интернете, на радио, которое постоянно играет на фоне. Сегодня необходима тишина, которая является условием осознанности и чувствительность к другим. Молчание, которое выражается в терпении продавщицы в гипермаркете, отсутствие спешки медсестры (и врача) у пациента, улыбка и открытость по отношению к коллеге, который сидит рядом с компьютером рядом с ним, выполняя аналогичную работу, пунктуальность, правдивость, оптимизм, умение слушать, интерес к чьему-то страданию в сочетании с предложением прийти на помощь. «Посмотрите, как они любят друг друга», – говорили люди о христианах первых веков. Через некоторое время они приходили к ним, задавали вопросы, открывали свои сердца. Те же в свою очередь принимали всех, помня слова Христа: «Кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два»(Мф 5: 40-42). Сегодня у мирян гораздо больше возможностей проповедовать Евангелие, потому что они работают «на передовой». Потому что их больше. Изменение модели функционирования Церкви имеет два последствия. Во-первых, необходимо формировать небольшие группы, сообщества, вместе молиться и различать знамения времени, чтобы выходить навстречу новым трудностям. Примером области, которую необходимо развивать, является духовная помощь в медицине. Конечно, никто не может заменить капеллана в совершении таинств (покаяния, Евхаристии, помазания больных) – у него всегда будут большие возможности для выполнения своей миссии. Однако это не меняет того факта, что миряне (например, люди, которые уже вышли на пенсию и думают, чем заняться сейчас) могут создать команду из десятка, может быть, нескольких десятков добровольцев духовной помощи и навещать больных в больницах или на дому бесплатно, совершенно бескорыстно. Людям, страдающим телом и духом, необходимо быть с ними, читать им книги, говорить с ними на важные темы – о ценностях, жизни, смерти и о том, что будет после нее. Между тем, они предоставлены сами себе. Им не с кем поговорить в самый драматический для них момент. Они скучают по встрече, они скучают по человеку. Доброму и мудрому, кто будет иметь время, чтобы их выслушать. Когда Церковь осознает эту совершенно заброшенную сферу своей деятельности? Второе следствие возвращения мирян на их надлежащее место в Церкви – необходимость как можно скорее изменить модель формации священников. Посттридентская семинария уже долгое время не выполняет свою роль по надлежащей подготовке кандидата на священническое служение народу Божьему. Сегодня мир нуждается в мудрых, глубоко духовных, смиренных священниках, которые могут сотрудничать с мирянами на равных. Это понимают в других странах, но еще не в Польше. Нынешнее семинарское образование умирает, и это неудивительно. Нужна настоящая школа молитвы, и молодых людей нужно знакомить с богословием в духе веры, а не на теоретических, часто отвлеченных от жизни, лекциях. Нужны мудрые молитвенные наставники, которые, как «старцы», проведут отдельных кандидатов через несколько лет становления. И, конечно, светские преподаватели, в основном женщины. Священнослужители должны войти в систему Erasmus – международного обмена, чтобы иметь возможность посещать семинарии за рубежом, изучать другие церкви, открываться для людей из других языковых и культурных областей, узнавать, как учатся миряне. Некоторое время они должны поработать, в том числе физически, в больнице, в корпорации, где угодно. Изменения в этой сфере необходимо проводить, как только вирус вошел в нашу жизнь. Время экуменизма COVID экуменический. Он никого не щадит. Он пришел к нам из Китая и распространился по миру, собирая урожай среди верующих всех религий и неверующих. Он связал человечество невидимыми узами, вдохновляя сплотить ряды в общей борьбе. Мы христиане, что является источником нашего счастья. Однако нельзя забывать, что рядом с нами живут последователи иудаизма, ислама, буддисты, индуисты, анимисты и атеисты. Мы все братья и сестры на одной планете – Земле. Все мы поднимаем руки к Богу, хотя каждый понимает Его немного по-своему. Иисус постоянно молится: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены́ воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня»(Иоанна 17: 21-23). Речь идет не о единообразии содержания веры, а о единстве в любви, взаимной доброте и солидарности. Мы можем служить друг другу независимо от религии, политических взглядов и национальности. Будем дружелюбными. Сострадательными ко всем. Без исключения. Особенно в отношении так называемых врагов. Мы можем перенести в свою жизнь «Манифест дружелюбия» – кредо общины бездомных «Вифлеем» из Явожно: «Я дружелюбен ко всем без исключения. Я считаю каждого братом или сестрой. Больше нет верующих или неверующих, евреев или христиан, мусульман или буддистов, поляков или иммигрантов, но все во всем – Любовь. Я не использую высокомерные, унизительные, злые, деструктивные слова. Я не осуждаю людей, которые думают иначе, чем я, я веду с ними диалог в духе доброты. Я уважаю всех без исключения. Я никого не презираю. Я стремлюсь к миру, примирению и согласию. Я не разделяю общество. Я строю мосты. Я никого не использую в своих целях. У меня нет врагов – ни политических, ни личных. Я человек надежды. Я не сею пораженчество, не пугаю, не путаю, не подозреваю. Я дорожу тишиной. Я больше слушаю, чем говорю. Я служу и отдаю свое время как самаритянин. Я делаю землю гостеприимной для всех, открываю двери своего сердца и своего дома нуждающимся. Я люблю мир и природу, я не засоряю ее и не разрушаю по легкомыслию или желанию доминировать». Время смерти Время COVID – время смерти. Ежедневно умирают десятки или сотни тысяч людей, хотя еще год назад об этой инфекции никто не слышал. Он путешествует по миру, входит в дома, больницы, хосписы, школы, магазины, транспортные средства, где собирает свою ужасную жатву. Он не смотрит на пол, возраст, праведность или греховность жизни своей жертвы. Он оставляет после себя слезы и горе детей-сирот, овдовевших жен или мужей. Он поражает легкие, сердце, кровь и кишечник. Он уничтожает целые регионы. Микроскопическая смерть опаснее пушечных ядер. Время COVID – это также время смерти старой человеческой модели. Раньше мы жили беззаботно, не думая о других, о последствиях своих действий. Мы сели в самолет, полетели туда, куда привела нас мечта – на экзотический отдых, на альпийские склоны, на девственные острова, неизведанные континенты. Мы везде делали селфи, показывали их другим, когда возвращались, готовясь к новой поездке. Мы покупали, ели и выбрасывали остатки еды, иногда даже больше, чем нам удалось съесть. Мы вырубали леса, вытесняли коренные народы, использовали рабский труд неизвестных нам людей, мы разбогатели, поместив свое «я» в рейтинг счастливых душ. Наш эгоизм, вероятно, возрастал бы из года в год, если бы не появился он – невидимый цензор человеческих фантазий. И заперли нас в наших домах. Он приказал остаться, сесть и переосмыслить свой образ жизни. Жизнь, к которой мы не можем и не должны возвращаться. Эффата! – говорил Иисус. Откройтесь не своему эго, а другим, обездоленным, бездомным и безработным. Те, кто не может сводить концы с концами и живут на одной улице с вами. Жертвы голода и засухи в мире. Иммигранты, изгнанные с родины после того, как были убиты большинство членов их семей. Европа! Польша, очнись! Вы не одиноки на этой земле. «Что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли;» (Бытие 4:10). Мы не знаем, сколько времени у нас осталось, но сегодня нам нужно реорганизовать нашу жизнь в сторону «жизни для»: для других, для нуждающихся, для Бога. “Не делиться своим имуществом с бедными – значит грабить их и лишать их жизни. Товар у нас не наш, а их”, – писал св. Иоанн Златоуст, древний епископ Константинополя. Время COVID – это также время смерти старой модели Церкви. Спустя пятьдесят пять лет после окончания Второго Ватиканского собора у нас появилась прекрасная возможность (и необходимость) реализовать его руководящие принципы. Бедная Церковь для бедных. Молитвенная и духовная Церковь. Полевой госпиталь “после боя”. Живая община общин. Церковь, исполненная Святого Духа. Смиренная и служащая Церковь. Мистическое тело Христа. Только такая Церковь выживет, станет солью земли и привлечет молодежь. Есть ли у нас смелость на такую Церковь? Время воскрешения В конце концов, время COVID – это время воскрешения. Для христиан нет безвыходной ситуации, все служит для построения нового неба и новой земли, на которой обитает справедливость (2 Петра 3:13). Мы воскреснем после COVID. Одно можно сказать наверняка. Изменится мир, изменится образ мыслей о людях, обществе и церкви. Мы не вернемся к старому; старую заплатку нельзя пришивать к новой одежде. Мы не знаем, что нас ждет. Однако нам не нужно бояться, пока мы уповаем на Господа. Время и вечность принадлежат ему. Он – Альфа и Омега – поставил мир на прочное основание креста; один взгляд на него исцеляет нас от тяжелой болезни потребительства, эгоизма и замкнутости. Посмотрим по сторонам, новыми глазами. Чтобы потрясти мир, не потребовалась война – пришел невидимый пришелец из Поднебесной. Превратим ее в «антивирус» Евангелия – это лучшая вакцина, ничего не стоящая, кроме смерти ветхого человека. Свящ. Анджей Мушала Родился 1963. Священник Краковской архиепископии, руководитель Клиники биоэтики Папского университета Иоанна Павла II в Кракове. Редактор раздела «Этика» ежемесячника «Medycyna Praktyczna». Соучредитель Польского общества духовной помощи в медицине. Редактор «Вестника биоэтики» и «Энциклопедии биоэтики». Член биоэтической комиссии Конференции польских епископов и Краковской академии имени Анджея Фрича Моджевского. Автор книг по биоэтике («Древняя эмбриология», «Биоэтика в диалоге», «Путеводитель по страданиям», «Современный самаритянин») и христианской духовности («Молитва в тишине», «Молитва в действии», «Отцы нашей веры»). Проводит реколлекции по молитве в тишине в ските Св. Терезы из Лизье в Бескидах (pustelnia.pl) http://dialogi.online/staraya-model-cerkvi-umiraet-v-pandemii-chto-pridet-ej-na-smenu/?fbclid=IwAR3xre-gfrA-9R7BPbmXslE_f1LRDF6vDPqTqjTB0EATlw1n680Bx3OvAgs
  3. [РПЦ] Прохожу мимо центральных ворот в Троице-Сергиеву лавру и замечаю две торговые палатки с пасхальными куличами Московской духовной академии, которые продаются по 60 рублей за 100 грамм. Без посыпки и в самой простой упаковке. Пришел домой и вместе с женой, которая утром отправляла меня в магазин, считаю - сколько и чего у неё ушло на выпечку аналогичных куличей: молоко (0,5 литра - 40 руб.), дрожжи (5 руб.), яйца (8 яиц - 30 руб.), масло (90 руб.), сахар (20 руб.) изюм (0,5 кг. - 80 руб.), и ванильный сахар (1 пакетик - 5 руб.). Всего на 270 рублей. Из этого было замешано тесто и только после четвертого поднятия разложено по формам и поставлено в духовку. Получилось пять куличей общим весом 1,8 килограмма. Себестоимость 100 грамм кулича - 15 рублей (с учетом муки - 17 руб.). К чему это я? Да к тому что куличи - хороший бизнес, тем более при их массовом изготовлении на производстве (себестоимость снижается из-за закупок ингредиентов оптом и благодаря более бедной рецептуре). Правда выгодность будет зависеть еще и от налогов, но только не в случае с куличами от РПЦ. =) Всем хороших выходных. Пеките куличи дома. P.S. Так как Маша у меня верующая, видимо, в качестве оправдания настолько завышенной цене, с улыбкой говорит: "Ну они же у них еще и освященные!" Дополнение: Да, с мукой вышел мой косяк, т.к. жена мне её первой называла, а я пропустил. В результате надо добавить 37 рублей. Выходит себестоимость выросла на 2 рубля.
  4. Как Церковь свергла царскую власть: историк, открывший правду, боится удара топором Михаил Бабкин: «Царя они не считали за «своего», воспринимали как конкурента» Именно Церковь сыграла ключевую роль в свержении царской власти как института, считает историк Михаил Бабкин. Если бы не позиция церковников, исторические события в России пошли бы по совсем другой траектории. Об этом почти не говорят — РПЦ тема «Церковь и революция» крайне раздражает. Слышали ли вы, например, о том, что деньги, тайно доставленные в Тобольск для выкупа царской семьи, запретил передавать охране патриарх Тихон? Михаил Бабкин. фото: А. Забрин Русская православная церковь весьма пышно и торжественно отметила столетнюю годовщину восстановления патриаршества в РПЦ. Напомним, что решение об этом принял Поместный собор, заседавший с августа 1917-го по сентябрь 1918 года. 18 ноября 1917 года по новому стилю на соборе прошли выборы патриарха, победителем которых стал митрополит Тихон (Белавин). 4 декабря 1917 года прошла его интронизация. В юбилейных речах церковных иерархов много говорилось о жертвах, понесенных Церковью в годы революционного лихолетья. Но ничего не сказано о том, что немалая доля ответственности за катастрофу приходится на саму Церковь. Этот пробел восполняет в интервью «МК» автор многочисленных научных работ по истории РПЦ доктор исторических наук, профессор Российского государственного гуманитарного университета Михаил Бабкин. — Михаил Анатольевич, при знакомстве с темой Поместного собора 1917-1918 годов возникает совершенно сюрреалистическое ощущение. За стенами высокого церковного собрания бушует революция, меняются правительства и исторические эпохи, а его участники все заседают и заседают, решая вопросы, которые на фоне происходящего трудно назвать злободневными. Интересно, сами участники собора сознавали, что несколько, так сказать, выпадают из контекста? — В своих воспоминаниях участники собора, в частности Нестор (Анисимов) — на тот момент епископ Камчатский и Петропавловский, — пишут, что они не отреагировали на октябрьский переворот, считая, что Церковь не должна вмешиваться в политику. Пусть, мол, «псы дерутся», наше дело — внутрицерковное. — Но ведь во время событий Февральской революции Церковь занимала совершенно иную позицию. - Согласен, церковные иерархи заняли тогда очень активную политическую позицию. Святейший синод Православной российской церкви принял целый комплекс мер, чтобы снять c повестки дня вопрос о монархии. фото: ru.wikipedia.org Николай II с цесаревичем Алексеем. Тобольск, 1917 год. Как известно, 2 марта 1917 года (15 марта по новому стилю, здесь и далее даты приводятся по юлианскому календарю. — «МК») Николай II отрекся от престола в пользу своего брата Михаила Александровича. Но Михаил Александрович, вопреки распространенному мнению, от престола не отрекался — он передал вопрос о власти на рассмотрение Учредительного собрания. В его «Акте» от 3 марта говорилось о том, что он готов восприять власть лишь в том случае, «если такова будет воля великого народа нашего». Остальные члены дома Романовых, имевшие согласно закону о престолонаследии 1797 года право на трон, от него также не отказывались. Соответственно, Россия стояла 3 марта на исторической развилке: быть ей монархией в той или иной форме — ну понятно, что более реальным вариантом была конституционная монархия, — либо республикой в той или иной форме. фото: ru.wikipedia.org Заседание Поместного собора Православной российской церкви. Московский епархиальный дом, Соборная палата, 1917 год. Но уже с 4 марта, несмотря на отсутствие юридического отречения от престола дома Романовых, Синод начал рассылать во все епархии телеграммы с распоряжением прекратить упоминать в богослужениях имена членов «царствовавшего дома». В прошедшем времени! Вместо этого предписывалось молиться о «благоверном Временном правительстве». Слова «император», «императрица», «наследник престола» стали запретными. Если же кто-то из священников продолжал возносить молитвы о Романовых, Синод применял в отношении нарушителя меры дисциплинарного взыскания: клириков запрещали в служении или, если они служили по военному ведомству, отправляли на фронт, в действующую армию. — Но ведь с 3 марта — с назначения нового обер-прокурора, Владимира Львова — Синод был уже частью новой власти. Разве мог он действовать по-другому? - В первые дни революции Синод действовал абсолютно самостоятельно. Переговоры между церковными иерархами и революционным властями — я установил это по архивным документам — начались еще до отречения Николая II, 1-2 марта. Да и в дальнейшем отношения между Временным правительством и Синодом нельзя назвать отношениями начальников и подчиненных. На первой встрече нового обер-прокурора с членами Синода, состоявшейся 4 марта, была достигнута взаимная договоренность. Синод обещал легитимировать Временное правительство, привести народ к присяге на верность ему, издать ряд актов, необходимых, по мнению новой власти, для успокоения умов. Взамен Временное правительство устами нового обер-прокурора Святейшего синода Владимира Львова пообещало предоставить Церкви свободу самоуправления и самоустроения. В общем, вы — нам, мы — вам. А в вопросе отношения к монархии Синод даже превосходил по радикальности Временное правительство. Керенский решился объявить Россию республикой лишь 1 сентября 1917 года. А Синод уже в первые мартовские дни предписал клиру и пастве забыть не только о бывшем императоре, но и о монархической альтернативе в целом. Особенно ярко эта разница в подходах проявилась в текстах присяг. В гражданской, светской, установленной Временным правительством, речь шла о верности Временному правительству «впредь до установления образа правления волею народа при посредстве Учредительного собрания». То есть вопрос о форме правления здесь был открыт. Согласно же текстам церковных ставленнических присяг, принимавшихся при посвящении в новый сан, церковно- и священнослужители обязывались «быть верным подданным Богохранимой Державе Российской и во всем по закону послушным Временному правительству ея». И точка. — Однако позиция Церкви вполне соответствовала тогдашним общественным настроениям. Быть может, она просто плыла по течению? - Нет, Церковь во многом сама формировала эти настроения. Ее влияние на общественно-политическое сознание паствы было огромным. Возьмем, например, правые, монархические партии. До революции они были самыми многочисленными политическими объединениями в стране. В советской, да и в постсоветской историографии утверждалось, что царский режим прогнил настолько, что монархия рассыпалась при первом же толчке. И в подтверждение как раз приводилась судьба правых партий, которые, мол, просто растворились после революции. Они действительно исчезли с политической сцены, но не по причине своей «прогнившести». В программах всех правых партий говорится о «послушании святой Православной церкви». Святейший же синод, введя запрет на богослужебное поминовение царя и «царствовавшего дома», тем самым выбил из-под ног монархистов идеологическую почву. Как правые партии могли агитировать за царскую власть, если Церковь запретила даже молитвенный звук о царе? Монархистам действительно оставалось лишь разойтись по домам. Короче говоря, члены Синода не плелись за паровозом революции, а, напротив, были одним из ее локомотивов. Именно Церковь сыграла ключевую роль в свержении царской власти как института. Если бы не позиция членов Синода, занятая ими в мартовские дни, исторические события пошли бы — это совершенно очевидно — по другой траектории. Кстати, семь из 11 церковных иерархов, являвшихся на тот момент членами Синода (а это в том числе будущий патриарх Тихон) причислены к лику святых. Либо в РПЦ, либо в РПЦЗ, либо и там и там. фото: ru.wikipedia.org Патриарх Московский и всея Руси Тихон. — Чем же царь не угодил духовенству? — Они видели в нем харизматического конкурента: царская власть, так же как и власть священства, обладала трансцендентальной, харизматической природой. Император как помазанник Божий имел огромные полномочия в сфере церковного управления. — Насколько я понимаю, согласно Акту о престолонаследии Павла I, сохранявшему силу вплоть до Февраля, царь был главой Церкви? — Не совсем так. В акте императора Павла I об этом говорится не напрямую, а вскользь, в виде пояснения: занятие престола запрещалось лицу иной, не православной веры, поскольку «государи российские суть главою Церкви». Все. На самом деле место царя в церковной иерархии не было четко определено. Здесь нужно пояснить, что власть священства состоит из трех составляющих. Первая — власть священнодействия, то есть совершение церковных таинств, служение литургии. На это российские монархи никогда не претендовали. Второе — власть учительства, то есть право проповедать с амвона. Императоры имели власть учительства, но практически не пользовались ею. Третья составляющая — церковное управление. И вот здесь власти у императора было намного больше, чем у любого из епископов. И даже всех епископов вместе взятых. Духовенство это категорически не устраивало. Они не признавали за монархом священнических полномочий, считая его мирянином, были недовольны вмешательством царя в церковные дела. И, дождавшись удобного момента, свели счеты с царством. С богословской точки зрения революционная смена власти была легитимирована церковью в синодальном переводе Послания к римлянам апостола Павла, сделанном в середине XIX века. Фраза «несть бо власть, аще не от Бога» была переведена там как «нет власти не от Бога». Хотя буквально означает: «Не есть власть, если не от Бога». Если же всякая власть от Бога, то что получается? Что изменение формы правления, революция, — тоже от Бога. — Почему же, поддержав Временное правительство в марте, Церковь пальцем не пошевелила, чтобы помочь ему в октябрьские дни? - Октябрьский кризис в определенном смысле играл на руку Поместному собору, который в обиходе называли «церковным учредительным собранием». Дело в том, что, поскольку Церковь на тот момент не была отделена от государства, все решения собора, в том числе обсуждавшееся в те дни предложение о восстановлении патриаршества, должны были быть представлены на утверждение Временному правительству, остававшемуся высшей властью в стране. А оно могло в принципе и не согласиться с ними. Поэтому на октябрьский переворот собор отреагировал в первую очередь форсированием, ускорением процесса введения патриаршества. В возникшем вакууме власти Церковь увидела для себя дополнительный шанс: постановления собора ни с кем теперь не нужно было согласовывать. Решение о восстановлении патриаршества было принято 28 октября — всего через два дня после захвата власти большевиками. А еще спустя неделю, 5 ноября, был избран новый патриарх. Спешка была такая, что постановление, определявшее права и обязанности патриарха, появилось уже после его интронизации. Словом, у высшего духовенства и в мыслях не было поддерживать Временное правительство. Пусть, мол, будет любая власть, лишь бы не царская. Никто тогда не верил в прочность положения большевиков, да и сами они отнюдь не казались тогда Церкви исчадиями ада. Примерно через год после октябрьского переворота патриарх Тихон сказал в одном из своих посланий пастве (передаю близко к тексту): «Мы возлагали надежды на советскую власть, но они не оправдались». То есть, как явствует из этого документа, определенные расчеты на нахождение общего языка с большевиками были. Церковь молчала, когда они захватили власть, молчала, когда начали преследовать своих политических оппонентов, когда разогнали Учредительное собрание... Голос против советской власти духовенство начало поднимать лишь в ответ на «недоброжелательные» действия по отношению к самой Церкви — когда у нее начали отбирать храмы и земли, когда начались убийства священнослужителей. — Тем не менее уже в январе 1918 года в постановлении по поводу декрета об отделении Церкви от государства собор прямо призвал к неповиновению новым властям. Однако благополучно продолжил работу. Чем можно объяснить такую мягкость большевиков? Она была осознанной либо у них просто не дошли тогда до Церкви руки? - Во-первых, руки действительно дошли далеко не сразу. Главной целью большевиков в первые недели и месяцы после переворота было удержать власть. Все иные вопросы отодвигались на второй план. Поэтому и на «реакционное духовенство» советская власть смотрела поначалу сквозь пальцы. Кроме того, в восстановлении патриаршества большевистское руководство, судя по всему, увидело для себя определенные выгоды. С одним человеком проще договориться, проще прижать его в случае необходимости к ногтю, чем коллективный орган управления. Согласно известному апокрифу, прозвучавшему впервые в проповеди митрополита Русской православной церкви за рубежом Виталия (Устинова), Ленин, обращаясь в те годы к духовенству, сказал: «Вам нужна Церковь, вам нужен патриарх? Хорошо, будет у вас и Церковь, будет у вас и патриарх. Но мы дадим вам Церковь, мы дадим вам и патриарха». Я искал подтверждения этих слов, но не нашел. Но на практике так в конце концов и получилось. — Собор заседал более года, последнее заседание прошло в конце сентября 1918 года, в разгар красного террора. Тем не менее он считается незаконченным. По версии патриархии, «20 сентября 1918 года работа Поместного собора была насильственно прервана». В какой мере это соответствует действительности? - Ну что считать насильственным? Матросы Железняки туда не приходили, никого не разгоняли. Многие вопросы действительно оставались нерешенными — готовился ведь целый комплекс проектов церковных преобразований. Но воплотить их в жизнь ввиду новых политических реалий уже не представлялось возможным. Поэтому дальнейшее обсуждение теряло смысл. Возникла и чисто финансовые проблема: кончились деньги. Новая власть не намеревалась финансировать собор, а прежние резервы были исчерпаны. А расходы ведь между тем были совсем немалыми. На обеспечение деятельности собора, на проживание делегатов — гостиницы, командировочные... Участники в итоге начали разъезжаться по домам — кворума уже не было. Настроение оставшихся было подавленным. Почитайте «деяния» собора, выступления на последних его заседаниях: «нас очень мало», «сидим без денег», «власть всюду чинит препятствия, отбирает помещения и собственность»... Лейтмотив был: «Мы все равно ничего тут не высидим». То есть они сами распустились — продолжать работу не было уже никакого резона. - Патриарх Тихон стал предстоятелем Церкви поистине волею случая: за обоих его соперников, дошедших до второго тура выборов, жеребьевки, было отдано, как известно, больше голосов. Счастливым этот случай с учетом трагических событий, случивших вскоре со страной, с Церковью и самим патриархом, назвать сложно, но все-таки насколько, по-вашему, Церкви повезло с Тихоном? Насколько хорошим патриархом, насколько адекватным тем задачам и проблемам, которые стояли тогда перед Церковью, он оказался? - С именем Тихона связано очень много мифов. Считается, например, что он анафематствовал советскую власть. Речь идет о его послании от 19 января 1918 года. На самом же деле у этого обращения не было конкретного адресата, оно было сформулировано в самых общих словах. Анафеме предавались стремившиеся «к тому, чтобы погубить дело Христово и вместо любви христианской всюду сеять семена злобы, ненависти и братоубийственной брани». Между тем в арсенале Церкви было много довольно эффективных способов воздействия на власть. В том числе, например, интердикт, запрещение церковных треб до выполнения определенных условий. Условно говоря, священники могли перестать причащать, отпевать, крестить, венчать население до тех пор, пока не будет свергнута безбожная власть. Патриарх мог ввести интердикт, но не сделал этого. Уже тогда, в первые годы советской власти, Тихон подвергался критике за нежелание жестко противостоять большевикам. Его имя расшифровывали как «Тих он». — На меня, признаюсь, произвела сильное впечатление история, рассказанная вами в одной из ваших работ со ссылкой на тобольского архивиста Александра Петрушина: у Церкви была реальная возможность спасти царскую семью в период безвластия, наступивший после свержения Временного правительства, но Тихон распорядился использовать собранные для выкупа Романовых деньги на церковные нужды. Вы уверены, кстати, в ее достоверности? - Впервые она была опубликована в 2003 году в историческом журнале «Родина», учредителями которого являются Администрация Президента России и Правительство России. А потом я сам разыскал этого Петрушина. По образованию он историк, но работал в КГБ, потом — в ФСБ. Лет 10 как вышел в отставку. По его словам, в силу своих должностных обязанностей он искал в Сибири золото Колчака. Золота, конечно, не нашел, но при исследовании местных архивов натолкнулся на множество других интересных вещей. В том числе на эту историю. В 1930-е годы НКВД расследовал дело о каком-то контрреволюционном подполье, по которому проходил епископ Иринарх (Синеоков-Андриевский). Он-то и рассказал об этом. Деньги, о которых идет речь, предназначались охране царской семьи в Тобольске, состоявшей из трех гвардейских стрелковых рот — 330 солдат и 7 офицеров. В августе 1917 года им было назначено двойное жалованье, однако, когда власть поменялась, выплаты прекратились. Охрана была согласна передать царскую семью любой власти, кому угодно, кто погасит образовавшийся долг. Об этом стало известно монархистам Петрограда и Москвы. Деньги были собраны, тайно доставлены в Тобольск и переданы местному епископу Гермогену. Но к тому времени структура церковного управления поменялась — появился патриарх. И Гермоген не решился действовать самостоятельно, обратился за благословением к Тихону. Тихон же принял то решение, о котором вы уже сказали, — запретил использовать эти ценности по изначальному назначению. Куда они в итоге делись, неизвестно. Ни НКВД, ни КГБ не смогли отыскать никаких следов. Ну а Романовых в конце концов выкупили большевики. В апреле 1918 года в Тобольск прибыл отряд красноармейцев во главе с уполномоченным Совнаркома Яковлевым, доставивший гвардейцам задержанное жалованье. И увез царскую семью в Екатеринбург, на их голгофу. Строго говоря, источник Петрушина не вполне надежный, но я ему склонен доверять, потому что его рассказ ничуть не противоречит огромной массе задокументированных фактов, свидетельствующих о негативном отношении Церкви и патриарха Тихона в частности к монархии и последнему русскому императору. Достаточно сказать, что за все время своей работы Поместный собор не предпринял никаких попыток помочь Николаю II и его семье, когда они находилась в заточении, ни разу не высказался в их защиту. Об отрекшемся императоре вспомнили лишь однажды — когда пришло известие о его расстреле. Да и то долго спорили, служить или нет панихиду. Примерно треть участников собора была против этого. фото: ru.wikipedia.org Церковь активно формировала в обществе антимонархические настроения, считает Михаил Бабкин. «Долой орла!» — картина Ивана Владимирова. — Может быть, боялись заступаться? - Не думаю, что дело в боязни. На репрессии по отношению к своим коллегам участники собора реагировали очень бурно. Что называется, горой вставали на их защиту. И большевики к этим протестам очень даже прислушивались. Скажем, когда был арестован епископ Нестор (Анисимов), этому вопросу было посвящено отдельное заседание. Собор выступил с заявлением, выражавшим «глубочайшее негодование по случаю насилия над Церковью», к большевикам была послана делегация с соответствующим ходатайством, в московских храмах молились об освобождении Нестора... В общем, целый комплекс мер. И епископа буквально на второй день выпустили из тюрьмы. То же самое — с арестом члена Временного правительства, министра исповеданий Карташева, также участника собора: специальное заседание, ходатайство и так далее. И тот же результат — министра освободили. А на арестованного помазанника Божия — реакция нулевая. Я объясняю это тем, что царя они не считали за «своего», по-прежнему воспринимали его как харизматического конкурента. Противостояние священства и царства продолжалось. — Отдельная тема — деятельность Тихона в 1920-е годы. Известна легенда, которую многие считают фактом: он якобы прокомментировал прорыв канализационных вод в Мавзолей словами: «По мощам и елей». Согласно распространенному мнению, в тот период Тихон являлся настоящим духовным лидером антибольшевистского сопротивления. Насколько оно соответствует действительности? — Что касается высказывания про Мавзолей, приписываемого Тихону, то думаю, это действительно не более чем байка. Неизвестно ни то, где он это сказал, ни то, когда это было сказано, ни то, кто это слышал. Источников нет. Точно таким же мифом является и представление о Тихоне как о духовном лидере антибольшевизма. Можно привести массу фактов, которые выбиваются из этого образа. На самом деле Тихона очень мало интересовало происходящее за пределами Церкви. Он стремился дистанцироваться от политики. — Существуют разные мнения по поводу подлинности так называемого завещания Тихона — опубликованного после его смерти воззвания, в котором он якобы призывает клир и мирян «без боязни погрешить против святой веры подчиниться советской власти не за страх, а за совесть». Какого мнения на сей счет придерживаетесь вы? - Я считаю, что «завещание» подлинное. Хотя церковные историки пытаются доказать обратное. Дело в том, что «завещание» вполне вписывается в логику всех предыдущих заявлений и действий Тихона. Часто утверждается, что до революции он придерживался правых взглядов. В качестве подтверждения приводится тот факт, что Тихон являлся почетным председателем ярославского отделения Союза русского народа. Но сами монархисты тогда возмущались, что их архипастырь всячески уклоняется от участия в деятельности союза. На этой почве у Тихона даже случился конфликт с ярославским губернатором, добившимся в итоге перевода архиепископа в Литву. Еще один интересный сюжет: Тихону принадлежит приоритет в богослужебном поминовении советской власти. Когда его избрали на патриаршество, он согласно разработанному и утвержденному Поместным собором протоколу вознес молитву, в которой среди прочего присутствовала фраза «о властех наших». Но у власти на тот момент (5 ноября 1917 года по старому, 18 ноября по новому стилю. — «МК») уже 10 дней как находились большевики! Известно также, что Тихон категорически отказался благословлять деникинскую армию. В общем, если вспомнить и проанализировать как приведенные, так и множество иных фактов его биографии, то в его призыве подчиниться советской власти ничего странного нет. — То, что Тихона отравили, то, что он стал жертвой советских спецслужб, тоже миф? — Нет, почему же. Вполне могли отравить. — Но за что? От добра, как говорится, добра не ищут. — Ну, хотя Тихон и шел на сотрудничество с советской властью, такого рвения, как Сергий (Страгородский) (в 1925-1936 годах заместитель патриаршего местоблюстителя, затем — местоблюститель, с сентября 1943 года — Патриарх Московский и всея Руси. — «МК»), он все-таки не выказывал. Тот вообще был «конкретным» кадром ЧК-ГПУ-НКВД и фактически включил Церковь в структуру советского государства. Тихон, говоря его же словами, подчинялся советской власти лишь за страх. А Сергий — уже не только за страх, но и за совесть. — Насколько могу судить, сегодня Церковь не очень любит вспоминать о своей роли в революционных событиях. У вас такое же мнение? - Это еще мягко сказано! Тема «Церковь и революция» сегодня в РПЦ является попросту запретной. Лежит она на самой поверхности, источниковая база огромна, но до меня этим, по сути, никто не занимался. Да сегодня желающих, мягко говоря, немного. В советские времена у табу были одни причины, в постсоветские появились другие. Я довольно часто общаюсь с исследователями, занимающимися историей Церкви. Среди них довольно много светских историков, но и они в большинстве случаев так или иначе связаны с РПЦ. Человек, допустим, преподает в МГУ, но одновременно возглавляет кафедру в Православном Свято-Тихоновском университете. И он не сможет там работать, его просто-напросто выгонят, если будет писать свои труды без оглядки на материалы архиерейских соборов, причисливших Тихона и целый ряд других архиереев той эпохи к лику святых. Доминирующая сегодня версия истории РПЦ — это чисто церковная версия. Все церковные и близкие к Церкви историки мои труды знают, читали, но ссылок на них — фактически ноль. Опровергнуть меня они не могут, согласиться со мной тоже не в силах. Остается замалчивать. — Анафеме вас еще не предали за ваши исследования? — Нет, но угрозы физической расправы от некоторых, скажем так, представителей духовенства получать приходилось. Трижды. — Неужели так все серьезно? — Да. На протяжении нескольких лет я, откровенно говоря, ходил и думал: сегодня получу топором по голове или завтра? Правда, это было уже довольно давно. Пока они собирались, я успел опубликовать все, что хотел, и мотив, надеюсь, отпал. Но я до сих пор периодически слышу вопрос: «Как тебя до сих пор не грохнули?!» — Как бы то ни было, нельзя сказать, что Церковь не сделала выводов из событий 100-летней давности. Сегодня она занимает очень четкую политическую позицию, не колеблется в вопросе, кого поддерживать, власть или оппозицию. И государство платит Церкви полной взаимностью, практически вернув привилегии, утраченные ею столетие назад... - Церковь находится в гораздо лучшем положении, чем до Февральской революции. Епископат РПЦ переживает сегодня даже не золотой, а бриллиантовый век, добившись в итоге именно того, за что боролся тогда: статус, привилегии, дотации, как при царе, но — без царя. И без какого бы то ни было контроля со стороны государства. И пусть вас не обманывают разговоры о предпочтительности монархии, которые периодически слышны в церковных или околоцерковных кругах. Патриарх никогда не помажет на царство российского президента, потому что это автоматически будет означать предоставление помазаннику огромных внутрицерковных полномочий, то есть умаление власти патриарха. Не для того духовенство свергало в 1917 году царскую власть, чтобы реставрировать ее спустя 100 лет. — Тем не менее, судя по вашим выступлениям, вы не из числа тех, кто считает, что «бриллиантовый век РПЦ» будет длиться вечно. - Да, рано или поздно, я считаю, маятник пойдет в противоположную сторону. Так уже бывало в нашей истории. В Московской Руси Церковь тоже пухла и пухла, прирастая богатствами и землями и живя параллельной государству жизнью. Тогда многим тоже казалось, что это будет длиться вечно, но потом на трон сел Петр I — и процесс развернулся едва ли не на 180 градусов. Что-то подобное Церкви предстоит пережить и в ближайшие десятилетия. Не знаю, дойдет ли на этот раз дело до упразднения патриархии и появления синода с обер-прокурором или же, как в советские времена, Совета по делам религий, но контроль государства над Церковью, прежде всего финансовый контроль, я уверен, будет введен. Андрей Камакин Источник: http://www.mk.ru/social/2017/12/07/kak-cerkov-svergla-carskuyu-vlast-istorik-otkryvshiy-pravdu-boitsya-udara-toporom.html
  5. Андрей РОГОЗЯНСКИЙ: Среди всех институтов российского общества, Русская Православная Церковь наименее затронута процессами реформирования. В управленческом отношении она решает задачи простейшего администрирования и какой-то частью ситуативного реагирования на изменения. Сильны мотивы иерархии, единоначалия, дисциплины, традиции, что представляет проявления логики, сильно расходящейся с логикой модернизации и демократизации. Что понимают под демократизацией и реформой? Реформирование социальных субъектов и институтов – обыденное явление. Традиционно, жизнь человека и общества имела постоянную основу и описывалась в виде совокупности составляющих. Сословия и нации, уклад жизни и образ занятий, обычаи и характерные подходы к организации дел были более-менее определены, узнаваемы и практиковались десятилетиями, если не веками. В современных условиях жёсткий постоянный костяк отсутствует. Человек активно переосмысливает своё положение и то, какие решения ему требуется принять. Образ жизни становится меньше привязанным к месту и факторам преемственности. Меняясь, социальные институты и субъекты утверждаются, «актуализуются», в окружающей действительности. Коммерческие ребрендинг и рестайлинг дают наиболее наглядные примеры этого. Товар и торговая марка тогда подтверждают свои высокие позиции, когда циклически, с частотой в несколько лет меняют свой облик. Не говорим уже о переменах в более мелкой атрибуции. Урбанистическая среда также находится в постоянном движении, объекты инфраструктуры, названия, вывески, профили деятельности постоянно меняются. Подходы к управлению, популярные тренды, темы для обсуждения в обществе, моды и пр. олицетворяют начало или стихию реформ. Перемены как постоянство Земля в современном представлении уже не покоится на твёрдых универсальных основаниях – слонах, стоящих на черепахе, а больше напоминает игрушку-эксцентрик с постоянно меняющимся центром тяжести и балансирующими элементами. Жизнь бесконечно «течёт»; постоянны лишь изменения. Похвалой служит то, когда констатируют: «Этот состав кабинета министров обеспечил стабильное реформирование разных областей социальной и экономической жизни». Стабильное реформирование – данное словосочетание ещё недавно казалось бы абсурдным. Современное управление работает, говоря языком математики, с производными и дифференциалами высших порядков. Оно решает задачи уже не ситуативного реагирования на изменения, но продуцирования изменений и управления изменениями. Метафизика демократизации В политическом реформировании главнейшее значение имеет проблематика демократизации. Содержание её раскрывается классически, в первую очередь, в связи с вестернизацией – приближением к западному образу и переходом на западные стандарты. Один из создателей теории демократизации Ш. Эйзенштадт говорит следующее: «процесс изменения в направлении тех типов социальной, экономической и политической систем, которые слагались и развивались в Западной Европе и Северной Америке в период с XVII по XIX в. и затем распространились на другие европейские страны, а в XIX и XX в. – на южноамериканский, азиатский и африканский континенты, к современному уровню развития». Это касается, в первую очередь, стран «догоняющего развития», включая Россию. Тем не менее, общие рамки представлений о демократизации шире. В западных странах продолжают по-своему обсуждать демократизацию и искать реформ. Распространена точка зрения, согласно которой история в конечном итоге приведёт человечество к новой модели общества, замечательного с точки зрения его демократизма. Такое чудо-общество будущего имеет название «открытого общества». Его примечательными чертами являются: свободная конкуренция элит, плюрализм и тесная вовлечённость граждан в решение разнообразных вопросов. Это как бы Город Солнца Кампанеллы на новый лад – очередная попытка реализовать утопию общества без недостатков, но путём эволюционного развития, с постоянным реформированием, предоставлением расширенных возможностей для индивидуального выбора и устранением барьеров и ограничений. Как и в варианте советского прошлого, блистающая вершина остаётся недостижима, хотя «зори открытого общества» современники видят уже сейчас. Ожидание скорого улучшения и преодоления существующих проблем затягивается, прогресс буксует, обнаруживая деградацию и откат от принципов. Тем более самоценными, сакральными оказываются категории «демократизации» и «реформ», ибо когда цель недостижима, движение к ней или ощущение продвижения к ней заменяет собой результат. Русская Церковь на переходе Обрисовав сложность темы, обратимся к тематике демократизации Русской Православной Церкви. До начала 1990-х Московский Патриархат представлял сравнительно небольшую организацию, впоследствии же сильно расширился. При этом реформы не произошло. При Патриархе Алексии II преобразования свелись к минимуму. Внутри конфессиональной общины распространилась критика модернизации, и вследствие всего этого Русская Православная Церковь во всё больше контрастировала с обстановкой в обществе и политикуме. Постепенно, к середине 2000-х это произвело перемену и значительное усиление реформаторских настроений. Ко времени восшествия на престол Патриарха Кирилла стремление к преобразованиям, осовремениванию облика РПЦ стало почти всеобщим. Напомним, что в большинстве христианских сообществ переход из системы статичных понятий «догмат-императив-обязанность» к динамическому мышлению «реформы-модернизации-актуализации» произошёл значительно раньше. Римо-католики произвели у себя кардинальную ревизию в начале 1960-х, на Втором Ватиканском соборе. Традиционное вероучение осталось внешне нетронутым, однако фактически aggiornamento или осовременивание составляет основу новой богословской и корпоративной культуры Ватикана и диктует конкретные действия. Что же касается ретроспективы модернизационнных процессов в РКЦ, начало таковых относится ещё к рубежу XIX-XX ст. – времени выхода энциклики папы Льва XIII «Rerum Novarum» («Се, творю всё новое») 1891 года. Позиция самозащиты С 2009 г., начала правления Патриарха Кирилла, реформирование в Русской Православной Церкви стартует одновременно в нескольких направлениях: Реформирования управленческого аппарата Московской Патриархии; Дробления крупных епархий; Пересмотра подходов к медийному представительству в сторону более современного образа и технологичной работы; Усиления миссионерской, молодёжной и социальной составляющей в работе управленческих структур и приходов; Создания особого коллегиального органа, Межсоборного Присутствия, с началом работы его комиссий над новыми нормативными документами РПЦ; Реформы системы духовных училищ, семинарий и академий; Подготовки к осовремениванию богослужебного языка, обряда и доктринальной части. В дальнейшем реформаторская деятельность наталкивается на «консервативную волну» в российской политике. Ряд чувствительных для Московской Патриархии происшествий и медиа-скандалов вынуждают церковное управление перейти на позицию самозащиты, смена политических ориентиров приводит к снижению общественного внимания к тематике реформирования-инноваций. В настоящий момент реформа в Русской Православной Церкви частично приостановлена, частично приобрела рутинный характер, как, например, в части деления епархий. Затяжные позиционные бои Миссионерские планы претерпели болезненную корректировку, и вместо первоначальных амбициозных намерений, простирающихся до «второго крещения Руси», представители РПЦ перешли к, говоря военной терминологией, «затяжным позиционным боям» на отдельных направлениях. Коллегиальные методы выработки решений Межсоборным присутствием показали себя недостаточно действенными, острые документы откладываются, состав комиссий давно не обновлялся, вопреки Уставу этого органа. Авторитаризм управления в некоторых моментах усилился, как, например, в принятой в 2009 г. новой редакции Устава прихода Русской Православной Церкви, которая сокращает юридические полномочия на местном уровне и передаёт их епархиям. Выступления официальных лиц выдержаны в подчёркнуто антимодерновой тональности «сохранения традиций», «укрепления национально-исторической идентичности» и т. д. Как и в большом социуме, внутри конфессиональной общины преобладают консервативные воззрения; сильна антизападная и антилиберальная критика. Реформаторы в оппозиции Реформаторски настроенная часть верующих уходит в оппозицию к официальному церковному курсу. Реформаторские требования приобретают более радикальный характер. Если первоначально ожидания состояли в плавном вхождении в реформу, когда на смену старшему поколению священнослужителей приходит «целое движение свободолюбиво настроенных пастырей», «Патриарх понимает, что общество изменилось, и Церкви нужно стать основным институтом уже нового демократического общества» (Роман Лункин. «Расколы или демократизация?»), то критика в настоящее время исходит из убеждения в коренной антидемократичности церковной бюрократии, оперирует весьма сильными образами, как, например, «вертикаль насилия, лжи и страха» и полна решимости революционным путём изгнать тоталитарный дух. Утверждается, в частности, приближение времени, когда институты гражданского общества как олицетворение совести, возьмут под контроль деятельность Русской Православной Церкви (Юрий Белановский. «Гражданское общество и Церковь»). Интенции нового богословия повторяют антиавторитарные концепции, выработанные западной теологией. Так, в манифесте группы украинских либеральных священников под названием «Богословие Майдана» Церковь призывают «вырасти до уровня общества, которое быстро растет на основе тех ценностей, которые должны были бы демонстрировать церкви». Тень политики Так состоится ли демократизация Русской Церкви и если да, в каком виде? Парадокс в том, что процессы в церковной среде сегодня зависят более от внешних условий, нежели от религиозного праксиса. Если государственническая, антизападническая линия в российской политике сохранится, мотивы иерархии, послушания, исторической преемственности будут преобладать. Напротив, дискутируемый «либеральный поворот» в России инициирует цепь событий, могущих произвести революцию в церковных институциях и мировоззрении. Консервативная и реформаторская волны в церковном управлении и проповеди – проекции борьбы течений в секулярной российской политике. Остро стоит вопрос о возможности для РПЦ жить и развиваться в своей логике, отличной от секулярной. Кризис религиозного авторитета затрагивает как демократическую оппозицию, так и консервативное большинство. Несмотря на полученную свободу исповедания, постсоветский период не вывел ярких фигур, лидеров религиозного обновления, сопоставимых с о. А. Менем, о. А. Шмеманом или митрополитом Антонием Сурожским. С другой стороны, не появилось примеров аскезы и благочестия, сопоставимых с опытом почитаемых старцев и наставников 1970-80-х. Существующие религиозные образцы – отголоски и воспоминание о горении христианского духа, бесконечные компиляции многажды сказанного. В таком положении РПЦ обречена следовать за политикой. Картина с недостающими паззлами В среде исследователей модернизации присутствуют разные мнения о том, как влияет процесс демократизации общества на религиозность. Некоторые провозглашают скорое наступление постхристианства, при отмирании церковных институций либо вытеснении их так называемыми «новыми религиозными движениями». Другие указывают на кризис секуляризма и пророчат наступление постсекулярной эры и синтеза цивилизационных и религиозных концепций. Есть также те, кто считает тренд на демократизацию временным, и в той или иной степени допускает возможность «вторичного упрощения» с возвращением интереса к историческим традициям. Обозревая всё вместе, нельзя не заметить, что тема демократизации в своей философской основе остаётся дискуссионной, предметом многочисленных допущений и спекуляций, напоминающей попытки достроить полную картинку по небольшому числу отдельных элементов паззла – эмпирических свидетельств последнего непродолжительного периода времени. По материалам доклада на конференции «Социология религии в обществе позднего модерна», Белгородский госуниверситет, сентябрь, 2014 http://protoinfo.ru/...usskoy-tserkvi/
×
×
  • Создать...

Важная информация