Сафьян А. Возможно ли единство Константинополя и Рима?

Возможно ли единство Константинополя и Рима?

Спустя полвека после взаимного снятия анафем Папа и Патриарх обсуждают пути сближения

В память об исторической встрече Павла VI и Афинагора I у храма Благовещения в Назарете установлена скульптурная композиция. Фото с сайта www.wikipedia.org

Визит Папы Римского Франциска в Стамбул в конце ноября с.г. стал уже четвертым по счету приездом Римского Понтифика в один из ведущих Патриархатов христианского Востока. Первый такой визит нанес в 1967 году Павел VI, его примеру последовали Иоанн Павел II (1979) и Бенедикт XVI (2006). Взаимные официальные визиты Константинопольских Предстоятелей и Понтификов стали возможны начиная с 7 декабря 1964 года, то есть со снятия анафем Патриархом Афинагором I и Папой Павлом VI. Но эти контакты – лишь надводная часть айсберга, в основании которого постоянный богословский диалог Православной и Католической Церквей.

Необходимо обозначить два типа понимания экуменизма, бытующих в православии (в первую очередь в области отношений с католиками). Первый из них предполагает, что экуменические контакты должны сводиться исключительно к обсуждению различных межрелигиозных и межконфессиональных проблем, совместной защите традиционных европейских ценностей и социальному служению. Второй подход связан с пониманием экуменизма как способа достижения реального единства христианского мира. Само собой разумеется, что в понимании как католиков, так и православных верующих такое единство может быть достигнуто только с теми Церквами, которые сохраняют апостольское преемство епископата и вероучение Вселенских Соборов. Константинопольский Патриархат идет именно по второму пути.

Развитие активного диалога между Константинополем и Римом началось после принятия на Втором Ватиканском Соборе документа Unitatis Redintegratio («Восстановление единства»). Отношению к Восточным Церквам в нем посвящено несколько статей. В частности, в них говорится о том, что католикам необходимо учитывать специфику исторических отношений ведущих восточных кафедр (Константинополя, Александрии, Антиохии, Иерусалима) к Римскому Престолу. Также отмечается, что формирование богословия на Востоке и Западе шло параллельными курсами, обе традиции использовали различный понятийный аппарат и язык. Это и привело к существенным взаимным претензиям и недопониманию. Еще до окончания Собора Патриарх Афинагор I и Папа Павел VI сняли друг с друга анафемы (наложенные во время Великой Схизмы 1054 года). Эти значительные события означали принципиальную смену позиций в диалоге. Одно за другим последовали совещания ведущих богословов как с той, так и с другой стороны.

Прежде всего необходимо вспомнить встречу в Баламанде (Ливан) 1993 года, по результатам которой была принята совместная «Декларация»: в ней обе Церкви признавали друг друга Церквами-сестрами. Что еще важнее: документ открыто осуждал практику унии. На этом особенно настаивала Московская Патриархия: 93-й год – пик драматичных событий на западе Украины.

Однако наиболее важным оказалось соглашение, принятое в Равенне в 2007 году. Главный вопрос, поднятый в этом документе, относится к соотношению универсальной и местной Церкви. Каким образом Церковь выражает свою универсальность, то есть свой вселенский статус? Этот вопрос касается множества измерений церковной жизни: богословских, канонических, юрисдикционных и т.д. Дело в том, что местная Церковь (от отдельного прихода до масштаба автокефальной юрисдикции) является легитимной (кафоличной) только вследствие того, что имеет евхаристическое общение с другими местными Церквами. Однако вопрос состоит в том, должна ли эта вселенскость выражаться в конкретной институции, обеспечивающей церковное единство? Равеннский документ, апеллируя к истории, говорит – да, должна. Сама идея первенствующей кафедры отнюдь не чужда православной традиции. Достаточно вспомнить 9-е, 17-е и 28-е правила Халкидонского Собора (Четвертого Вселенского 451 года), которые провозглашают Константинополь Новым Римом, имеющим самые широкие полномочия в восточно-христианским мире. История этих правил сложна. Тот же Рим их долгое время не признавал. Однако сам факт существования таковых говорит нам о том, что православный Восток не всегда исходил из идеи равенства поместных Церквей, а обосновывал идею первенства.

Однако Равеннский документ отмечает, что понимание природы первенства на Востоке и Западе все же различно. Если Рим трактует ее, делая акцент на монархической власти Папы, то православие дает более обширные права местным Церквам. Конечным пунктом документа является призыв его авторов к более глубокому исследованию проблемы первенства епископов Рима и Константинополя.

Документ был принят весьма неоднозначно в православном мире. Представители РПЦ отказались его подписывать. Первенство Константинополя признают все православные Церкви (включая Москву). Однако его интерпретации все же различны. Большая часть поместных Церквей признает частично или полностью право Вселенской Патриархии разрешать некоторые внутренние проблемы епархий и митрополий, напрямую не входящих в ее юрисдикцию. Так, к примеру, было со смещением Иерусалимского Патриарха Иринея в 2004 году. Однако Московский Патриархат признает за Константинополем только «первенство чести» и крайне отрицательно реагирует на любые попытки вмешательства Фанара (район Стамбула, где находится центр Константинопольской Патриархии) в дела РПЦ (случай Эстонии и Украины).

Однако в целом Равеннское соглашение значительно ускорило процесс диалога Константинополя и Рима. Стороны отказались от поверхностных решений и выводов и настроились на более глубокое взаимное изучение.

Визит Папы Франциска нельзя назвать чем-то особенным. В начале статьи мы отмечали, что он уже четвертый по счету. В конце концов решающие моменты диалога происходят отнюдь не на официальных встречах Предстоятелей Церквей, а на сложных богословских и дипломатических переговорах. В официальных контактах мы видим лишь результат долгой и тяжелой работы многих людей. Однако некоторые важные фразы Папы Франциска все же стоит выделить.

Прежде всего Понтифик вновь подтвердил свою приверженность принципам, сформулированным в Unitatis Redintegratio: «В этом декрете Католическая Церковь признает, что Православные Церкви обладают истинными таинствами… посредством чего они находятся с нами в наибольшей близости». Подтвердил Папа и принципы диалога с православием: «Для достижения желанной цели полного единства Католическая Церковь не намерена навязывать никаких требований, кроме исповедания общей веры, и мы готовы искать вместе, в свете учений Писания и опыта I тысячелетия, способы, которые могут обеспечить необходимое единство Церкви при существующих обстоятельствах».

Таким образом, ноябрьская встреча Папы Франциска и Патриарха Варфоломея вписывается в общую тенденцию движения Константинополя и Рима к единству. О единстве в ближайшее время, разумеется, речь не идет. Однако в многовековой взаимной тяжбе православия и католицизма, на мой взгляд, намечен прогресс. 

НГ-Религии