Смазанное впечатление / фольклористы о новых и хорошо забытых старых российских табу

О том, как сакрализация образа правителя постепенно распространяется на его изображения и формирует новую систему табу в современном российском обществе, рассказывают исследователи актуального фольклора Александра Архипова и Мария Волкова.

Появившиеся в большом количестве в 2012-2015 гг. новости об испорченных и «оскверненных» изображениях Владимира Путина – яркое свидетельство того, какменяется отношение к портретам первых лиц. От образа, который размещается в официальном учреждении и таким образом показывает всем, что это институт власти (школа, администрация, суд) на наших глазах происходит постепенный переход к восприятию портрета президента как чего-то совершенно другого.

В одной деревенской школе ученик 11 класса закрасил черным фломастером глаза портрету Владимира Путина, висевшему в кабинете английского языка. Свой поступок он объяснил следующим образом:

Где бы я ни находился, глаза Путина следили за мной. А мой сосед по парте сильно нервничал из-за пристального взгляда Путина. И мы пришли к выводу, что такие портреты в школе – нехилый признак тоталитаризма. … После гибели российских десантников во время дежурства по классу я закрасил Путину глаза чёрным. Сначала хотел только зрачки, а потом замазал глаза полностью и нарисовал блики.

Реакция учительницы продемонстрировала, что с ее точки зрения повреждение глаз портрету президента – опасная порча и покушение на святое:

Учитель кричала – закрасить глаза портрету Путина всё равно, что нарисовать рожки на изображении родной матери или выколоть на фотографии глаза отцу. Она очень сильно переживала и кричала. Учительница сказала, что только тот, кто ненавидит свою страну, и хочет уехать за границу, способен замалевать глаза портрету Путина. 

Более того, учительница «прочитала» в этом действии ученика демонизацию правителя:учительница ответила, что чёрные глаза бывают только у демонов.

Такая острая реакция на обыкновенную шалость становится понятной, если рассмотреть этот случай в историческом контексте. Выкалывание глаз – традиционный способ порчи сакральных изображений, и первые примеры известны ещё в средневековье, когда на миниатюрах или фресках повреждались лица грешников или, наоборот, святых.

Каждое десятое дело

Гораздо более удивительно, что практика выкалывания глаз на официальных портретах была распространенной практикой в советское время в повседневной жизни и как следствие – в делах НКВД-КГБ, начиная с 30-х и по конец 60-х гг. Так, например, некий Федоринчук К.К. 13 марта 1959 г. сорвал в институте во Львове портрет Хрущева, выколол ему глаза и сделал антисоветскую надпись, за что был арестован. Известный рассказ такого рода приводит А. Солженицын в книге «Архипелаг ГУЛАГ»:

Портной, откладывая иголку, вколол её, чтоб не потерялась, в газету на стене и попал в глаз Кагановичу. Клиент видел. 58-я, 10 лет (террор)

Актом символической мести может стать перечёркивание изображения, обливание его краской или даже попытка«бросить огурец в портрет Сталина» (1952 г.). В 1936 году во время проверки прокуратурой дел по статье 58.10. из 2000 дел 243 было связано с уничтожением портретов, что привело к выделению такого рода дел в отдельную группу. В период с 1953 по 1963 именно «осквернение портрета», а вовсе не «антисоветский анекдот», было самым популярным обвинением по статье 58.10 («антисоветская агитация и пропаганда»).

Возвращаясь к современности, мы обнаруживаем такое же разнообразие способов испортить портрет Путина: в Симферополе 25 августа 2015 его закрасили розовой краской; в Керчи в течение августа, сентября и октября 2015 изображение президента то обливали краской, то грязью, то перечеркивали или портили другими способами. 

Показательны не только сами случаи, но и то, как они освещаются в СМИ. Использование слова «осквернение» по отношению к изображению президента подразумевает отношение к нему как к сакральному объекту. В СМИ снова всплывает тема выкалывания глаз правителю: в январе 2015 года появилась новость, что неизвестные «выкололи» глаза Владимиру Путину на большом уличном граффити в Севастополе. Хотя впоследствии появились сообщения о том, что часть штукатурки, где были изображены глаза, просто обвалилась из-за плохой погоды, в социальных сетях и большинстве СМИ этот случай был однозначно расценен как намеренная порча.

 

"Оскверненное" граффити в Севастополе. Источник: top-50.ru

«И пыль от них унесли с собою...»

Следующая стадия сакрализации изображений правителя – визуальное табуирование, когда даже появление изображения в негативном контексте воспринимается как осквернение святыни. Бурную общественную реакцию вызвал сюжет об аресте главы Республики Коми Вячеславе Гайзере, вышедший 26 сентября на Первом канале в программе «Человек и закон»: в кадрах, где показан обыск кабинета Гайзера, висящие на стене портреты президента и премьера замазаны.

Кадр из телепередачи "Человек и закон"

Характерно, что такое визуальное табуирование также имеет аналогии в прошлом. Есть свидетельства, что изображения святых на иконах могли уничтожать не для того, чтобы навредить ему, а наоборот, чтобы защитить от осквернения. Например, в XVII веке Адам Олеарий в его «Описании путешествия в Московию» рассказывает, как русский, продавая дом иноверцу, соскоблил со стен дома фрески со святыми:

Они [русские] никогда также не оставляют икон на попечении людей, которые не их религии, опасаясь, что с ними не будут обращаться с должным почетом. Когда несколько лет тому назад немецкий купец Кароль Мёллин купил у русского каменный дом, русские начисто выскребли все иконы, написанные на стенах, на штукатурке, и пыль от них унесли с собою. 

В XX веке эта логика все еще оставалась актуальной: в начале 20-х годов было принято постановление, запрещающее размещать изображение Ленина в «снижающем» контексте: например, на кольцах, конфетах, скатертях. Сильно позже некоторые «шестидесятники», намеревавшиеся бороться с проявлениями «культа личности», пытались следовать логике этой раннесоветской системы. Так, например, Андрей Вознесенский во время оттепели выступил с поэмой «Уберите Ленина с денег».

В 30-е годы этот запрет был расширен: преследовалось не только использование изображений вождя в бытовом и повседневном контексте, но и размещение его в одном ассоциативном поле рядом с «врагами народа». С официальных фотографий в 30-е годы, где были запечатлены Ленин и Сталин, постепенно исчезали все революционные деятели, которые подверглись репрессиям к этому моменту: «враг народа» не может стоять рядом с правителем. Расстрелянные деятели партии и карательных органов вырезались из учебников или энциклопедий  а если это было невозможно сделать по какой-то причине, то портрет унижался и уничтожался символически, как на заглавной фотографии. «Я помню, как я шла по улице [после бомбежки в 1941 году] и по пустой улице летели школьные портреты Берия порванные и зачеркнутые».

 Современная российская аудитория немедленно спроецировала истории с «замазанными портретами» на подобные практики советского прошлого. Новость про отретушированные президентский портрет в социальных сетях сопровождалась «отредактированными» фотографиями Сталина с его окружением, где репрессированные члены правительства были убраны с фотографий.

В интернете восприняли «отретушированные портреты» как свидетельство возрождения старой и, как оказалось, понятной всем практики: запрета на демонстрацию изображения первого лица страны в любом негативном контексте – в кабинете проворовавшегося чиновника не может быть портрета президента. 

Визуальное табуирование спровоцировало языковую игру, построенную на лингвистических приемах табуирования. Запрет на изображение стал обыгрыватьсяпрактически с помощью тех же самых приемов языкового табуирования, которые использовались в советское время для имен вождей: В Кремле прошла встреча руководителя Коми кое с кем / Первый Канал

undefined

Таким образом, визуальное табуирование портретов первых лиц, произведенное Первым каналом, видимо, было направлено на разрыв ассоциативной связи между коррупционерами и президентом, однако такая практика была иронично проинтерпретирована как неуместная и вызвала шквал ассоциаций с советским прошлым или стремлением к гиперлояльности.

Однако это не первый случай, когда президентский портрет становится объектом как манипуляций, так и интерпретаций. В этом смысле весьма показателен случай, который произошел в Украине в 2014 г. и был специфически проинтерпретирован русским сегментом Интернета. В ЖЖ был опубликован пост с кадром из российского сериала «Пятницкий», транслирующегося на украинском телевидении, где висящий на стене портрет президента также был заретуширован.

Как и в случае с Первым каналом, объяснения из «первых рук», зачем это было проделано, нет. Однако, с учетом того, что российский сериал демонстрировался на украинском телевидении в 2014 г., можно предположить, что сделано это было из желания избежать демонстрации российской символики и, возможно, обвинения в пророссийской пропаганде. Впрочем, автор ставшей весьма популярной записи в «Живом журнале» объяснял эту ситуации противоположным образом: украинцы настолько боятся Путина, что скрывают его изображения. Именно с таким комментарием кадр широко разошелся в интернете.

Изображение В. Путина, пугающее врагов России, появилось и в другом сюжете. В августе 2015 года было опубликовано видео, где стая птиц над Нью-Йорком «складывается» в портрет президента. Многочисленные повторения этого ролика на русскоязычном YouTube изобилует комментариями вроде: Америка испугалась по полной и 

Русскоязычные комментаторы интерпретировали это как знамение, предвещающее победу России над Америкой, подобно лицам святых, являвшимся в небе перед Куликовской битвой: Скоро, очень скоро он появится здесь в качестве победителя.

 Портрет Владимира Путина появляющийся в небе над городом как знамение или чудо, предвещающее беду для врагов-американцев и вселяющее в них страх, – еще один пример, демонстрирующий как происходит сакрализация изображения правителя в современной России.

Система табу и правил в отношении портрета президента начала формироваться отнюдь не сегодня, но очень часто мы видим, как ни локальные власти, ни сами люди не знают, где стоит «красный флажок» и что именно считается «осквернением», а что – нет. Например, в 2012 году в блогосфере активно обсуждался случай активиста «Другой России» Дмитрия Каруева, который был осуждён на 15 суток за то, что якобы плюнул на портрет президента, а, по его собственному утверждению, просто неудачно чихнул.

Однако именно сейчас это явление становится заметным, а самый болезненный вопрос – почему такое происходит? Первый канал сам не хотел показывать портреты президента рядом с арестованным коррупционером, учительница лично проинтерпретировала порчу портрета как серьезное преступление, севастопольские власти самостоятельно обеспокоились выкалыванием глаз у граффити. Все эти случаи являются по сути своей самоцензурой, при чем на локальном уровне, а не цензурой, что отличает эти события от советских прецедентов, где речь шла либо о социально одобряемом «сверху» действии, либо об акте гражданского и политического неповиновения. Мы же находимся сейчас в процессе становления другой системы, где граждане страны выстраивают свои личные отношения с символическими изображениями власти и пытаются играть по новым правилам.