Чапнин С. К чему приведет отказ РПЦ участвовать во Всеправославном соборе

Всеправославный собор, который официально называется «Святым и Великим», не состоится. Он рассыпался прямо на глазах за две недели до начала. Из 14 поместных православных церквей от участия отказались четыре. И даже те, кто не отказался от участия, жестко критикуют подготовленные документы. Что же случилось? Действительно ли проблемы и внутренние конфликты в православном мире настолько острые, что проведение собора невозможно? Богословские и исторические проблемы здесь тесно переплетаются с церковной политикой.

13 июня состоялось экстренное заседание Синода Русской православной церкви. Обсуждали фактически только один вопрос: ехать или не ехать на Всеправославный собор. Прогноз был отрицательный, но некоторая надежда сохранялась. В итоге обошлось без сенсаций: Синод принял решение отказаться от участия в соборе и предложил довольно пространноеобъяснение своей позиции.

Но какие бы аргументы ни звучали, главный результат очевиден: московский патриарх торпедировал проведение собора. Авторитетным церковным собранием этот собор уже не станет, хотя константинопольский патриарх Варфоломей, первый среди равных в православном мире, намерен его провести, несмотря ни на что.

Ранее от участия в соборе отказались Болгарская, Антиохийская и Грузинская церкви. Формальный повод – серьезная критика документов. Выяснилось, что к ним довольно много богословских претензий, хотя подготовка собора велась более пятидесяти лет и несколько поколений церковных иерархов и богословов готовили эти документы.

Их последние версии были опубликованы в конце зимы и вызвали жесткую критику как со стороны православных фундаменталистов, так и довольно умеренных епископов и академических богословов. Догматические вопросы, то есть связанные с основами православного вероучения, в документах не рассматриваются. Центральное место занимают вопросы экклезиологии, самопонимания Церкви в современном мире. И здесь оказалось довольно много проблем.

Самым критикуемым стал проект документа «Отношения Православной церкви с остальным христианским миром». Традиционная православная экклезиология (учение о Церкви) однозначно оценивает все прочие христианские группы и сообщества как еретические. Это и католики, и англикане, и протестанты. Вместе с тем в ХХ веке в связи с развитием экуменического движения контакты с ними стали активно налаживаться, в употребление вошло устойчивое выражение «христианские Церкви и конфессии». Критики документа, в частности Архиерейский синод Русской зарубежной церкви, предлагаютотказаться от всех нововведений и вернуться к традиционному отношению к тем христианам, которые не принадлежат к православной церкви:

«Нигде в тексте разделение между христианами не определяется, следуя правилам Святых отцов и канонам Соборов, как следствие расколов и ересей (что наиболее удивительно, данные термины вообще отсутствуют в тексте)... Вместо этого документ перенимает квазицерковный подход, согласно которому разделения мыслятся внутри некоего широко понимаемого «христианского единства»… которое распростирается за пределы «Единой, Святой, Соборной и Апостольской церкви» и включает в себя множество других конфессий».

Какое отношение эти, казалось бы, отвлеченные споры имеют к реальной жизни? Самое непосредственное. В феврале этого года состоялась встреча патриарха московского Кирилла с папой римским Франциском. Многие назвали ее исторической, с ней были связаны надежды на новый этап сотрудничества в христианском мире. Однако если документ об отношениях с христианским миром не сохранит свои основные принципы, то встреча с папой будет квалифицирована как встреча с еретиком и подлежит осуждению. Под вопрос будет поставлено активное сотрудничество с католиками и протестантами в области образования и благотворительной деятельности. Конечно, в какой-то степени оно сохранится, но вступит в прямое противоречие с официальной позицией православной церкви.

Другой пример можно привести из документа«Таинство брака и препятствия к нему». Пункт 5.а говорит о том, что «брак православных с инославными запрещается по канонической акривии и не венчается (72-е правило Трулльского собора). Он может быть благословлен по снисхождению и человеколюбию при условии, что дети от этого брака будут крещены и воспитаны в Православной церкви».

Грузинская церковь критикует большинство документов и предлагает исключить из документа о таинстве брака разрешительную часть в параграфе о венчании с инославными:

«В отмеченном пункте следует оставить без изменения первую часть текста, где говорится, что «брак православных с инославными запрещается по канонической акривии и не венчается (72-е правило Трулльского собора)», а вторую часть, которая гласит, что «он может быть благословлен по снисхождению и человеколюбию при условии, что дети от этого брака будут крещены и воспитаны в православной церкви», – следует изъять, так как она противоречит 72-му правилу Трулльского собора VI Вселенского собора. Общеизвестно, что ни один собор не может противостоять, упразднить или изменить признанный Вселенскими соборами ни один канон».

Это явно противоречит практикам, сложившимся во многих Церквах. Простой пример. Допустим, у некоего правителя России есть дочь, которая живет в Голландии и собирается замуж за голландца-кальвиниста. Благочестивый правитель просит московского патриарха совершить венчание. Но патриарх отказывает и говорит, что в 2016 году принято решение не венчать браки с инославными в православной церкви. Правитель России огорчен, и, видя его огорчение, патриарх начинает думать, как обойти этот запрет. Нужны ли патриарху такие проблемы? Думаю, нет.

Словом, на соборе обсуждаются вопросы, которые окажут большое влияние на положение православной церкви в современном мире.

Собор готовился 55 лет, и периодически в воспоминаниях участников возникает тема спешки. Сербский архимандрит Иустин (Попович) после Первой предсоборной конференции в ноябре 1976 года спрашивал: «К чему эта спешка и куда она приведет?» 

12 июня 2016 года, то есть через 40 лет (!) после событий, о которых говорил о. Иустин, митрополит Иларион Алфеев заявляет: «Если мы чувствуем, что подготовка еще не завершилась, что какие-то вопросы еще не выяснены, то лучше отложить этот собор, чем проводить его поспешно».

Очень хочется спросить: а что вы делали 40 лет? Где те документы и материалы, которые написаны, отредактированы и обсуждены? Их практически нет. Результаты, мягко говоря, очень скромные. 

Фактически два года назад началась серьезная подготовка к собору, и все православные церкви совместно приняли решение провести собор в июне 2016 года. Это было свободное решение – ни национальные правительства, ни международные организации не принуждали епископов проводить эту встречу. Решение о соборе было окончательно принято в январе 2016 года, и собор был назначен на день Пятидесятницы 2016 года.

И вдруг несколько Церквей за две-три недели до начала отказываются от участия в соборе. В чем дело? Есть ли какие-то причины, которые являются достаточным основанием для такого решения?

Конечно, представители Церквей называют и богословские, и политические, и даже экономические причины, чтобы обосновать свой отказ. Но здесь очевидно и другое – в основании всех этих объяснений лежит довольно неожиданная причина, и назвать-то которую довольно стыдно, – безответственность.

Более полувека православные церкви проводили конференции и совещания, создавали комиссии, писали протоколы и утверждали проекты документов. За последние два года дважды единогласно подтверждали сроки созыва собора. Казалось бы, в такой ситуации невозможно отказаться от участия в соборе. Это же не решение частных лиц, это решение высших органов церковной власти – синодов и архиерейских соборов поместных церквей.

Если главная проблема – это плохие документы, то предлагайте свои редакции. Если проблема – регламент собора, то меняйте его. Если не нравится ведение собора и вы видите, что возможности на него повлиять исчерпаны, то вставайте и уходите из зала заседаний.

Не ехать, отказаться от участия – самое слабое решение, самое беспомощное. И тем не менее именно его выбрали четыре Церкви. Это надо воспринимать как довольно откровенный жест в сторону православных фундаменталистов, которые называют этот собор «волчьим» и «богопротивным», считая, что главная задача греков – «узаконить на нем ереси».

Однако за отказом Церквей стоит и гораздо более серьезная проблема. Если Церкви совместно принимают какие-то решения, а потом легко отказываются от них, то за какие еще свои решения православные церкви не готовы отвечать? От чего еще они могут так же легко отказаться?

Отказ от собора – это серьезный удар по авторитету православных церквей и православной иерархии.

При подготовке собора столкнулись две концепции. И они не могли не столкнуться. С одной стороны, находятся те, кто считает, что собор – это прежде всего результат. Качество работы собора и его значение оцениваются тем, какие документы и в каком количестве будут приняты. Результат должен быть максимально конкретным, и это комплект принятых документов. Соответственно, если документов нет, то и собор проводить не имеет смысла.

С другой стороны, находятся те, кто считает, что собор – это прежде всего процесс. Самое важное – встретиться и запустить процесс соборных дискуссий; при этом не имеет особого значения, какие документы будут приняты на первом заседании и буду ли приняты они вообще. Поместный собор 1917–1918 годов заседал 13 месяцев и, если бы не октябрьский переворот, работал бы и дольше. Работа II Ватиканского собора продолжалась более трех лет. Так что и Всеправославный собор вряд ли сможет ограничиться одной кратковременной встречей.

Соборность – это сложный и длительный процесс. В периоды между сессиями должен будет работать секретариат и специальные комиссии. Документы будут снова и снова редактироваться. А епископам можно будет встретиться еще раз через полгода, или год, или два и принять документы в новой редакции. Делая первые шаги, важно научиться говорить друг с другом, не уклоняться от общения, не искать отговорки, чтобы избежать серьезного разговора.

Первый подход в целом хорошо ложится в понимание церкви как партии, объединенной конкретной идеологией. Если уж проводить съезд на высшем уровне, то у такого съезда должны быть итоговые документы с формулированием позиций. Но беда в том, что единая православная идеология невозможна. Слишком в разных условиях живут православные, например, в Ливане, в России и в Соединенных Штатах.

Примечательно, что все Церкви, которые отказались от участия, стоят именно на этой позиции: документы – главный критерий успеха собора. Если документы сырые, если к ним есть замечания, то нечего и ехать.

Еще более примечательно, что, за исключением Антиохии, все отказавшиеся Церкви из социалистического ареала – Русская, Грузинская и Болгарская. Здесь мы ясно видим, что наследие советского прошлого еще не преодолено. Церковь мыслится как замена партии. Идеологическое (идейное) единство, основанное на формально принятых документах, считается важнейшим критерием единства. Пока трудно сказать, какие Церкви принадлежат ко второй группе, однако очевидно, что эту позицию разделяют православные богословы из разных юрисдикций и разных стран мира.

Патриарх Варфоломей принял решение проводить собор, несмотря на отсутствие пяти православных церквей. Посмотрим, какую стратегию он выберет. Конечно, собор уже не будет ни «великим», ни «святым», но роль объединяющего начала он, безусловно, может сыграть. Все-таки с патриархом Варфоломеем на сегодняшний день остается девять Церквей из четырнадцати. Это очевидное большинство.

Второй крупный игрок – Русская церковь во главе с патриархом Кириллом, отказавшись ехать на собор, неминуемо попадает в оппозицию и вынуждена будет строить свою игру на противопоставлении себя Константинополю. Это не так сложно, потому что линия противостояния Фанар – Москва остается основной линией противостояния на протяжении многих столетий. Другой вопрос, насколько это будет продуктивно в нынешней ситуации.

Но главный итог «не-собора» – это разочарование. Разочарование большинства мирян, духовенства и даже части епископов. Разобщенность православного мира оказалась чудовищной. И это «безнадежное отсутствие единства» напугало многих православных в разных странах мира. То, от чего раньше можно было отмахнуться, теперь очевидно всем. И не только самим православным.