Leaderboard

И кто же это может быть?))))))

Повторю сказанное как-то уже неоднократно: только мощное нестяжательское течение спасёт Русскую Православную Церковь.

Да, только так!

> Скорби оказались столь велики, что невольно верующих пронзала мысль, что значит и грехи их велики. И, можно было бы предположить, что все усилия церковного сознания должны быть направлены на осмысление этой проблемы. Что же это за грехи, которые требуют столь радикального лечения? Какова природа этих грехов – чисто индивидуальная, личная, или речь идет о об искажении курса всей поместной Церкви? Чем Церковь стала неугодной Богу? Казалось бы, – вот главная внутрицерковная тема в те тяжелые времена. Но парадокс в том, что конкретное обсуждение этой проблемы почти отсутствует. Фраза «по грехам нашим» по большей части остается риторической фигурой, означающей общий покаянный настрой, но лишенной конкретного содержания. Причем, это наблюдается не только у рядовых членов Церкви, но и у епископов, которым, сам Бог велел об этом размышлять. И не могу снова не отослать в этой связи к Нобелевской лекции Ивана Петровича Павлова "О русском уме". Мне думается, там он дал основополагающий ответ на данный вопрос. Мы - по большей части - не умеем размышлять, обладаем очень слабой культурой рефлексии. Эмоциональные переживания у нас "заменяют" анализ. Если же тема оказывается близкой к чему-то сакральному, это и вовсе блокирует наши слабые попытки разумно приблизиться к пониманию происходящего.

Очерк о стратегии Православного проекта АНДРЕЙ ШКОЛЬНИКОВ Православный проект более сотни лет назад утратил субъектность и стал в мировой игре незаметным и исчезающим игроком. Остатки геостратегического наследия Ромейской империи практически покинули наш мир, но русский традиционный канон (язык, нормы, традиции, правила и смыслы), плотно переплетенный с православием, стал последней надеждой проекта. Без перехода контроля над остатками Православного проекта к России последний теряет даже минимальные перспективы на будущее При обращении к Православному проекту, как и ко всем остальным региональным проектам, нужно понимать, что речь не идет о построении/возрождении религиозных государств с жестким соблюдением внешних ритуалов и правил. Для будущего важны принципы нравственности, морали, а также духовные ориентиры, образ мысли и другие элементы психоисторических смыслов. И, да, непосредственно богословские вопросы остаются вне рамок данного анализа. Системные проблемы Православного проекта В очерке об империи суши была рассмотрена первая держава такого типа в мире, а именно Ромейской империя. Ключевым элементом для перехода от античной империи к империи суши стало обретение наднациональных, региональных смыслов/проектности. В роли последних выступило христианство, сформировавшее региональный Христианский проект. Несколько веков правители Ромейской империи боролись с разделением Церкви, стремясь сохранить ее единство, но они допустили серьезную ошибку: один из политических, а потом и религиозных центров оказался вне их власти. Первый в диптихе (перечне по чести, но не по главенству) патриарх – Римский папа, захотел стать первым по значимости, вдобавок над ним не оказалось светской власти, заинтересованной в сохранении единства. В 1054 году от Христианского проекта откололась западная часть, что довольно быстро привело к появлению Православного, прямого правопреемника Христианского, и Католического проектов. Православный проект был основой Ромейской империи и несколько столетий был духовной опорой Российской империи, так и не перейдя к ней полностью. Временные уходы греков в унию (вероотступничество) и падение Константинополя с последующим возникновением Османской империи на обломках империи Ромейской, казалось бы, играли на закрепление за Россией первенства, но после 1917 года Россия отказалась от претензии на главенство в Православном проекте, создав свой левоконсервативный Красный проект. Потомки ромеев после этого опять посчитали себя главными. В наши дни, в страхе утратить последний элемент былого величия – положение первого среди равных православного народа, греки (в первую очередь фанарцы) всячески противятся росту духовного влияния России, погружаясь в ересь этнофилитизма. В результате, вместо усиления и сплочения перед внешними силами, можно наблюдать использования греков и Православия для давления и борьбы с Россией. Из 200-250 млн. людей, что считаются православными, на долю греков приходится менее 10%, но в диптихе они продолжают занимать первые 4 позиции, закладывая тем самым основу большинства проблем. Структура Православного проекта В настоящее время Православный проект аморфен, не имеет веса, значимости и субъектности: психоисторическое главенство закреплено за греками как потомками ромеев/эллинов; у проекта есть уникальный элемент – Афон, т.е. первое основание по Айзеку Азимову, который подконтролен грекам; исторический центр Православного проекта (Константинополь) политически контролируется Исламским миром; психоисторический центр проекта подвержен постоянному влиянию внешних игроков – Ватикану (идеи экуменизма), Фининтерну (греческая диаспора в США), Исламскому миру (Турция), Британии (Филипп, герцог Эдинбургский); политический, экономический и военный потенциал полностью определяется русскими/славянами; проект не имеет глобальной повестки (образа будущего для всего человечества). Греки, цепляясь за последний элемент былого могущества, не готовы отдать контроль над психоисторическим центром Православного проекта. Собственных сил и ресурсов для конкуренции с русскими/славянами у них нет, они вынуждены постоянно искать помощи и поддержки у внешних игроков. Перспективы на самостоятельную игру, наращивание военной и экономической мощи отсутствуют. Из 20 монастырей на Афоне примерно половина считается «патриаршими», так как они поддерживают любые указания с Фанара –например, требование, чтобы количество русских монахов в монастырях было не более 7%. Вторая половина монастырей действует вроде бы «независимо», принимая решения самостоятельно. На примере Ватопеда («непатриарший» монастырь), однако, недавно было четко показано, что всякая «независимость» очень и очень условна и ограничена: игумена Ефрема продавили и заставили приехать в Киев для участия в шабаше по созданию неканонической ПЦУ. Еще одной проблемой Православного проекта является необходимость очистки от влияния общества потребления и гедонизма. Епископ должен быть монахом, а монах – аскетом, только при таких условиях он сможет быть примером и говорить правду, не боясь впасть в немилость у светских властей. Необходимо прекращать откровенную византийщину и возвращаться к символу и образу Сергия Радонежского, Игумена земли Русской. Построение будущего России требует субъектности, независимости и отсутствия возможности влияния других игроков. Будущее России без Православного проекта сложно, но возможно, а обратное неверно. В сегодняшнем виде Православный проект не усиливает, а ослабляет Россию, поэтому данная проблема требует внимания и решения. Таким образом, в настоящее время в отношении Православного проекта справедливо выражение: «пациент практически мертв». Основной вопрос – везти ли на операцию, результат которой не гарантирован, или дать спокойно умирать в надежде на ремиссию и чудо. Ключевая проблема – контроль над смыслами Православного проекта до сих пор находится у греков, которые очень сильно зависят от внешних игроков (Фининтерн, США, Континентальные элиты Европы/Ватикан, Британия, Исламский мир, Китай) и не способны к сопротивлению указаниям чужаков даже в духовной сфере. Россия может вдохнуть в проект новую жизнь, но позиция фанарских греков (непотуреченные ромеи) складывается в классическую схему «собака на сене». Использовать даже минимальный потенциал Православного проекта фанарцы/греки не могут, но и отдать его полностью под контроль русских/славян не готовы. Данный тупик длится уже несколько веков. Поле стратегий Православного проекта Сложившаяся внутри Православного проекта противоречивая ситуация имеет три базовых направления развития: греки отдают/вынуждены отдать первенство в проекте русским (имперский народ), снимая все ограничения и развязывая русским руки; русские разрывают психоисторические связи с греками, вплоть до раскола, формируя собственный психоисторический центр, аналог Афона (Проектное Основание); проект продолжает деградировать и в итоге окончательно умирает. Первый вариант будет реализован, если Россия возьмет контроль над Балканами и Константинополем, пока такой вариант является наиболее вероятным при стратегии «Третий Рим». При стратегии «Левый поворот» приход России на Балканы возможен, но не обязателен. В этом случае следует ожидать переформатирования, очищения Православного проекта от греческого этнофилитизма. Под этим подразумевается: выведение Афона из-под административного подчинения Греции (становление независимого квази-государства) и духовной зависимости от Константинопольского патриархата; снижение на Афоне влияния греков путем массового приезда монахов других национальностей (изменение этнического состава братии) – крупнейшие православные народы со временем, по итогам очередных выборов игуменов (после смерти действующих игуменов-греков), получат по одному-два монастыря; полное переформатирование диптиха (Москва становится первой) и/или изменение принципов выбора патриархов в Константинополе и Иерусалиме. Эти кафедры, ввиду их значимости, смогут занимать, уходя с текущего поста, только действующие главы Церквей (голосование глав Церквей и экзархатов). При таком сценарии следующим Константинопольским патриархом станет не очередной фанарский грек, а один из славянских патриархов, что будет логично и понятно. Второй вариант развития событий обретёт будущее, если греческая часть Православного проекта не подпадет под власть России, что не обязательно, но возможно при «Левом повороте» и/или сохранении Турции от распада. В начале сентября 2018 года автор описывал логику и последствия действий Стамбульского патриарха как пример многоходовки. В ее рамках потери России в краткосрочной перспективе несут выгоды в среднесрочной. В первый год практически никто из сторонних наблюдателей не смотрел дальше первого уровня, сейчас же для многих открылся второй ход – перспектива отказа от влияния греков. Ключевым в рамках второго варианта станет создание собственного русско-православного Основания. Вот только скопировать Афон не получится. Ведь Афон это: отдельная территория с 20 монастырями и множеством скитов; исторические святые, множество святынь и намоленных мест; расстояние между монастырями – несколько часов пешего хода; постоянное общение между монахами, посещения/переходы между монастырями/скитами; естественно ограниченная для посещения территория с полным запретом для женщин; ограниченное количество паломников (нет толп и даже иноверцы не выглядят как откровенные туристы). Наиболее очевидный вариант для России – создание сети «кустов» монастырей, далеких от мира и расположенных в труднодоступных для обыкновенных граждан местах. Оптимальное расположение – горные долины, полуострова и острова. Монастырь должен быть не один, а несколько расположенных рядом, чтобы не было подчиненности, шло общение и существовали пешие молитвенные переходы. Приезд и количество паломников должно быть ограниченным, вплоть до установки полицейских постов на дорогах. Должны существовать регулярные «командировки», а также общение посредством удаленной связи между разбросанными по всей стране монастырями. Часть монастырей будет представлена самыми намоленными и святыми из существующих (Валаам, Соловки и др.), но большинство нужно будет закладывать в знаковых и сакральных местах, например на Южных Курилах. Необходимо также вводить ограничения на посещения женщин, ведь существует множество примеров того, как женщины уводили молодых монахов, в нарушение обетов, обратно в мир. Можно создать малую сеть женских монастырей, построенных по сходным принципам, но не надо превращать места молитвы и уединения в туристические центры. Как ни в коем случае не нужно создавать русский аналог Афона? Начать его строить рядом с Москвой, например в Сергиевом Посаде. На выходе будет не монашеская республика, а церковно-чиновничий поселок. Так уже пытались построить аналог Кремниевой долины, а получили полное и беспросветное Сколково. Епископ должен быть монахом, а монах – аскетом. Третий вариант – оставить все как есть – ведет лишь к дальнейшей деградации и вырождению Проекта, что подтачивает перспективы России, так как православные смыслы очень сильно и глубоко интегрированы в русский культурный канон. Оставляя в чужих руках возможность манипулировать нами под видом Православия, «растолковывая» и «разъясняя», мы остаемся беззащитными. Таким образом, продемонстрировано, что, вне связи со сценариями, русский традиционный канон имеет очень высокую зависимость от смыслов Православного проекта. Что Россия должна взять данный проект под свой контроль, в противном случае обретение психоисторической независимости, субъектности будет осложнено. России необходимо создавать отдельное русско-православное Проектное Основание, автономное и независимое от греков. Если весь Православный проект окажется под влиянием России – замечательно, получаем дополнение. Если контроль не будет получен – есть резервный план. И, да, создание в Сергиевом Посаде аналога Афона есть примерно такой же «гениальный» проект, как появление под видом «Русской Кремниевой долины» пресловутого Сколково. Перспективы развития В мире существует запрос на левоконсервативный путь. Для очень многих людей единственным представлением и образом такого государства/цивилизации является СССР/Красный проект. Россия без Православного проекта с трудом, но сможет существовать, а вот обратное неверно. Православный проект обречен либо стать частью Красного, русского проекта, либо исчезнуть. В части прямой религиозной экспансии можно выделить следующие направления расширения зоны Православия: повторная евангелизация Европы путем возврата к докатолическим традициям первого тысячелетия нашей эры с идеями соборности, взаимопомощи и справедливости; элемент принятия русского традиционного канона (язык, нормы, правила, принципы и смыслы) для желающих стать частью России в условиях нестабильности в мире; процессы этногенеза, в том числе в части криптогреков, криптогрузин и других потомков исламизированных и потуреченных народов Ближнего Востока; евангелизация части Китая (высока вероятность распада до середины 2030-х годов) и народов Юго-Восточной Азии; культурная экспансия в Черную Африку до начала и во время Битвы за Африку (2050-е годы). Расширение границ Православного проекта путем всего лишь миссионерской работы – ограниченный и тупиковый путь для 21-ого века, необходимо решение внутренних проблем и представление миру новых путей. Наиболее интересно формирование православного социализма, т.е. сборка социалистической/коммунистической теорий на основе не протестантской трудовой этики, а православного взгляда на мир. В рамках ожидаемого перехода первых регионов в мире в 6-ой технологический уклад в 2035-2040 гг., по итогам которого до 90% людей окажутся ненужными в качестве производителей, но нужными в качестве потребителей, труд станет привилегией меньшинства. К снижению веса классовых противоречий в обществе – а ведь, кроме них, существуют и культурные, и социальные, и этнические, да и много еще каких – добавим изменение роли труда – и получим совершенно другой мир. Человечеству будет очень нужен левоконсервативный образ будущего, отличный от классического марксизма. Так почему бы не собрать его на основе морали и нравственности православия, так же как марксизм, по сути, вырос из протестантской трудовой этики. Эта новая система не будет религиозной, но станет давать образ будущего для всех, станет глобальной идеей, перерождением Красного проекта. Того самого, что был создан И.В. Сталиным в виде сочетания марксизма-ленинизма с традициями русского имперского канона. Может быть, новое построение и станет именно той теорией, которой нам так не хватает и которая станет одним из столпов для всего мира. Таким образом, наиболее интересным развитием Православного проекта будет создание на его базе новой глобальной идеологии, сочетающей в себе православные представления о нравственности и морали с большим метафизическим и духовным влиянием («достаточно искренне покаяться и обретёшь спасение») и с левыми социальными представлениями («общее превыше частного»). Россия и Православный проект связаны неразрывно, и последний должен стать инструментом и частью первой. Любой иной вариант приведет к окончательной утрате каких бы то ни было перспектив для созданного еще Константином Великим проекта, легшего в основу Ромейской империи. Резюме Когда произносится словосочетание «Православный проект», то первые ассоциации у многих будут связаны с Россией и концепцией «Третий Рим». В реальности, однако, данный проект так и не стал полностью российским, поскольку его психоисторический центр и Основание (Афон) все еще контролируется греками через первенство четырех греческих патриархатов – в Константинополе, Александрии, Антиохии и Иерусалиме. Православный проект не имеет субъектности, и причин здесь две: сопротивление и нежелание греков передать первенство русским как самой сильной и крупной православной нации; уважение русских к грекам, желание договориться и решить дело полюбовно. Последние несколько сотен лет, со времени падения Константинополя и последующего воссоединения ценой признания Московского патриархата, рассматриваемый проект не имеет полноценной субъектности и пребывает в состоянии медленного умирания. После 1917 года он сильно приблизился к закрытию, и даже падение советского блока не оживило его. Сохранение существующей ситуации ведет к гибели Православного проекта. Речь идет не об исчезновении Православия как религии, но об утрате возможности влиять на человечество и определять будущее. Выход прост – необходима серьезная операция с передачей всей полноты духовной власти России, так чтобы Православный проект стал региональной составляющей глобального Красного проекта и национального проекта – «Русского мира», в противном случае ему грозит забвение. В первом варианте центром всех трех проектов будет Россия, что усилит их взаимное влияние и позволит сохраниться психоисторческим смыслам Православного проекта, в частности через формирование глобального образа будущего в рамках православного социализма. Во втором – Россия будет вынуждена снижать православную составляющую и/или не противиться новому расколу, уходу от влияния «лукавых греков». И тот, и другой варианты будут означать окончательное закрытие Православного проекта. Принимая во внимание высокое взаимное влияние Красного русского проекта и Православия, признаем, что такое развитие событий осложнит будущее России, но позволение влиять на себя через манипуляции от имени Вселенского Православия есть намного более плохой вариант. Источник: https://aurora.network/articles/11-analitika-i-prognozy/83957-ocherk-o-strategii-pravoslavnogo-proekta

Сергей Глазьев и Александр Щипков: Экономика и общество В издательстве «Проспект» вышла монография С.Ю. Глазьева и А.В. Щипкова «Экономика и общество», посвященная анализу новой исторической реальности, наступившей после пандемиального скачка мирового кризиса в 2020 году В московском издательстве «Проспект» вышла в свет книга доктора экономических наук, академика Российской академии наук С.Ю. Глазьева и доктора политических наук, первого заместителя председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, заместителя главы Всемирного русского народного собора А.В. Щипкова «Экономика и общество» (Глазьев С.Ю., Щипков А. В. Экономика и общество: монография. – Москва: Проспект, 2020. – 192 с. ISBN 978-5-392-32581-8). Книга посвящена анализу новой исторической реальности, которая наступила после пандемиального скачка мирового кризиса в 2020 году. Книга включает в себя такие главы как «Последствия мирового кризиса и перспективы переходного периода», «Динамика технологических и мирохозяйственных укладов», «Эволюция денег и их функции», «Феномен тоталитарности», «Культур-системный подход к истории и русско-византийский культурно-исторический тип», «Гражданское общество как проблема» и др. Ключевой задачей книги авторы считают выявление взаимосвязей производственно-экономических и социально-идеологических аспектов жизни, корреляцию технологического и мирохозяйственного укладов со сферой общественных смыслов и идеологии в условиях кризиса и нового переходного периода. Главы, принадлежащие двум авторам, написаны в разной стилистике, оперируют неодинаковыми категориями и посвящены разным, но взаимосвязанным проблемам. С одной стороны, в книге уделяется внимание экономической истории и макроэкономике, с другой – социологии, политологии и анализу идеологического пространства. Авторов объединяет общий ценностный подход и общее видение будущего. С.Ю. Глазьев и А.В. Щипков сознательно манифестируют соединение идейных континуумов, берут их в качестве основного сюжетно-композиционного принципа. Таким способом авторы стремятся привлечь внимание к глубинной взаимосвязи ценностно-смысловых и экономико-технологических сторон жизни общества, заявить о необходимости выхода из методологического тупика, в котором оказались социальные науки в эпоху «развитого либерализма». Включение экономики в социальный контекст, а социологии – в контекст экономический, приведение социально-экономических решений в соответствие с национально-религиозными ценностями и интересами – основополагающая идея книги. Значительное внимание в монографии уделяется вопросам преодоления стереотипов мейнстрима экономической науки и анализу того, к каким диспропорциям и деструктивным явлениям в сфере идеологии, культуры, повседневной социальности приводят эти стереотипы экономического мейнстрима. Авторы полагают, что изменение идеологических ориентиров могло бы повлиять на изменение социально-экономических подходов, поскольку их связь – двусторонняя. Именно поэтому сюжетная линия книги движется от вопросов макроэкономики и экономической истории к проблемам культурно-языковой картины мира и социальных страт. Эта логика обратна дегуманизирующим тенденциям позднего модерна и направлена от утилитаризма и экономикоцентризма обратно к человеку и непреходящим нравственным ценностям. Книга предназначена для специалистов в области социальных наук и широкого круга критически мыслящих интеллектуалов. Источник: https://aurora.network/articles/39-nauka-i-obrazovanie/83735-sergey-glaz-ev-i-aleksandr-shhipkov-jekonomika-i-obshhestvo

Грядет перезод на "проектное управление" Что это такое и чем оно отличается от !целевых компоексных программ"? Послушаем и обсудим?

Мы такую модедь предлагали рассмотреть ранее .... Миф общественности, религия государства и наука бизнеса разворачивающиеся на территории региона \

А вот еще одно подтверждение курса на солидарность общества консолидацию мифа, религии и науки. и межсекторное партнерство власти, бизнеса и обзественности Министр на переходный период....

Возможно, у вас не подключен "Яндекс-диск"Отослал текст по электронной почте.Готов обсудить

Мне это нужно, чтобы поднять свой профессиональный уровень как социолога. Об экспериментах я имею только теоретическое представление, а хочется ещё и посмотреть, как это на практике происходит. Тем более, что план эксперимента был убедительным, раз уж областной департамент его утвердил. И сам эксперимент оказался, по-видимому, успешным, коль скоро он попал в муниципальное постановление. А что касается инициативной заявки, то почему-то "Файл не найден".

Ну, не получается выполнить вашу просьбу, Виктор Викторович Да я и не понимаю, честно говоря ЗАЧЕМ это вам... С годами менялась целевая социальная группа наших проектов... Сначала ресч шла о профессиональном самоопределении обучающихся . О его консультационной поддержке через профессиональные пробы, через социальное проектирование, через создание информационных экранов... Потом целевой группой стали взрослы профессиональные кадры Наконец профессиональное самоопределение стало средством развития суюъектов социеальногос вмещательства на территориях... А инструментом социального вмешательства стали выступать социальные проекты и гранты их финансирующие... Общественников необходимо стало обучать...Вот этот текст нашей инициативной заявки можете скачать вот тут.

Я очень боюсь, Виктор Викторович, потерять за деталями "деревьев" общее целое "леса".... В целом речь я веду о о том, что на смену "сферным" подходам и представления прошлого тысячелетия приходят "сетевые"... Противостояние "централизация-децентрализация" (что одно и то же,- "огосударствление-разгосударствление" ) сменяется другим направлением в СЕТИ, - "концентрация -деконцентрация"....Какая разница ЧЕГО "деконцентрация"- власти или психологического внимания, ресурсов ли или человеческого капитала Настало время многоальтернативного выбора То есть, "пяти пвльчиков" :-) Это означает в цивилизационном контексте и гибридную (синергетическую) сборку ресурсов мифа, религии и науки для солидарности общества, бизнеса и госудпрства натерритории дляэеономического развития регионоа. Вщгляд на ЖКХ рекультивацию, рециклизацию отзодов это яркая модельтого что происходити по всем отраслям, ив стране, и в мире Постотири три минуты "Второй завет Менделеева" В мелочах кроется дьявол,тут я с вами сонласен... Но нужно у держать в областиработысотзодами и изменения поледнего законолательства ФЗ 458 Федеральный закон от 29 декабря 2014 г. N 458-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об отходах производства и потребления", отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации" Система ГАРАНТ: http://base.garant.ru/70831116/#friends#ixzz4MBnGCBmh

Посмотрел. Текст требует вычитки, но её можно не делать, т.к. общий смысл понятен. Правда, я не нашёл приложений, ссылки на которые есть в тексте. Наиболее интересны для меня "(Прил. 1 Приказ ДО, Прил. 2 Презентация эксперимента)"

Так я предлагаю сетевую гибридность "мифа-религии-еауки" Иначе мы так и будем топтаться на трансляции готовых"практик", то бишь успешных- "кейсов", анеговоря о методиках разработки проекутов, концепций истратегий привязанных к локаотеым территориямю Что для русского лекарство, то для немца яд" МЫ - РАЗНЫЕ

Религиозно-экологическое взаимодействие? В борьбе с отходами православие может, наверное, помочь такой проповедью: Бог дал людям Землю для пропитания, а не организации свалок. Кроме того, можно вспомнить о связанных с анастасийством родовых усадьбах: мол, плохое это дело - захламлять территорию своей семьи. Что же касается успешности религии в договорах, то я считаю её неподходящим инструментом, т.к. она увеличивает, а не уменьшает языковые разногласия (во многом из-за них возникали религиозные расколы).

Самая большая проблема для социально-экономического развития локальной территории, - это договориться между собой... Всем с каждым... А ситуация очень напоминает тшетные попытки взаимодействия кошки и собаки Киплинга...При всех изначально благостных пожеланиях... Хвост мешает :-) Не с такой же ли проблемой тысячелетиями сталкивалась религия? И успешно её преодолеваоа... Как?

Для меня главный инструмент, объединяющий миф, религию и науку в реализации Концепции солидарности на локальных территориях для социально-экономического развития региона и повыгшения качества жизни нселения, это проектный подход. Посмотрите, пожалуйста, какой проект мы подали на Конкурс, итоги которого будут подведены 3 ноября в 18 часов и место для вас куда уже сегодня заборонировано,Виктор Викторович вместе с Сергеем Дмитриевичем. Кооперироваться можно только в совместном реальном социально значимом действии. Цель Кооперация и межсекторное взаимодействие в предотвращении негативных последствий возникновения свалок вторичных отходов на территориях районов Белгородской области совместными усилиями общественности, власти, бизнеса и силами владельцев домохозяйств. Задачи Проведение исследований в сфере культивации и рекультивации вторичных отходов. Организация взаимопонимания и партнерства сторон, заинтересованных в культивации и рекультивации свалок. Организация сети опорных пунктов на территориях, обеспечивающих экологическую безопасность. Разработка нормативно-правовой документации, обеспечивающей партнерское взаимодействие. Разработка и внедрение мер по культивации вторичных отходов. Разработка консолидированных совместных действий, обеспечивающих рекультивацию свалок вторичных отходов. - See more at: http://premiagi.ru/initiative/2912#comment_block

Это опять я виноват.... Нечего было ЦИКЛ фиолетовый"модельности" скрешивать гибридно с ЦИКЛОМ "местоимения" Я, НАШ, ТВОЙ, ВАШ, ИХ, ТЕХ голубой, ВСЕХ и КАЖДОГО фиолетовый Цмклы,воглаве кажлшл стоитНОРМА могути в матрицу, ,а могут через словаскркшиваться Если две НОРМЫ взаимоействуют как СЕТЬ,если есть элемент так или иначе имеющий отношение к обеим НОРМАМ На схепе МОТИВ относится одновременно и к ПОБУЖДЕНИЯ к действпию,и к ХАРАКТЕРИСТИКЕ песни...Может поэтому когда вместе поют, то хорошо СЕТЕВО работают :-) ВМЕСТО прозрачного "АЛЕФ" "НА СХЕМЕ БЕЛЫЙ ЦВЕТ КРУЖОЧКОВ оСТАЛЬНЫЕ ЦВЕТА ХромоТОПОВ ПРПРАВИЛЬНЫЕ

Ещё раз посмотрел видеозапись Вашего выступления. На 30:30-31:10 Вы перечисляете модальности: ладонь - "чувствую" большой палец - "мы, нам надо" указательный палец - "ты, ты должен" средний палец - "вы, я буду" безымянный палец - "они, они могут" мизинец - "хочу" сжатая кисть - "обязан" Я тогда сразу не заметил, а теперь увидел, что нет пальцев, которые соответствовали бы модальностям "ты можешь", "они будут", "вы хотите" и многих других (это если пользоваться только теми словами, которые Вы сами употребили). Да, затем Вы говорили о суставчиках, каждый из которых соответствует той или иной модальности в модальной логике (например, прошлое, настоящее, будущее; обязательно, разрешено, запрещено), но это не спасает картину, т.к. у Вас некоторые модальности - это не суставы, а пальцы в целом. Весь средний палец, а не один его сустав - это модальность будущего. Следовательно, либо какой-то другой палец тоже целиком должен быть посвящён модальности прошлого (но какой именно?), либо Ваше представление о связи среднего пальца с модальностью будущего ошибочно.

Хорошо, пусть будет не триада, а цикл. Но у любого цикла есть несколько этапов. В Вашем цикле на последнем рисунке я вижу этап хаосмоса и этап космоса. А почему нет этапа хаоса? Можно и к инструментам перейти, но если неясность теоретических оснований всё равно будет давать о себе знать.

Потому что это не ТРИАДА , а завершение цила - ВХОД в ХАОСМОС (иногда говорят "мир Шахти") по названию ХАОС и смерть.. А начало цикла и ВЫХОД из ХАОСМОСА по названию КОСМОС, то есть рождение (жизни) С нетерпением жду, когда к ИНСТРУМЕНТАМ перейдем

Хотя одно и то же кардинальное число можно записать разными цифрами и даже буквами естественного алфавита (например: 7, VII, семь, seven), но отрывать знак от обозначаемого им предмета нельзя, в противном случае мы имеем симулякр. Насколько я понимаю, речь идёт именно о кардинальных числах, т.к. с пальцами явно связано количество вариантов выбора. Но даже если допустить, что 0,1,2 и прочие D представляют собой не кардинальные, а ординальные числа, то моё возражение о гносеологическом статусе остаётся в силе. Ординальное число - это свойство множества, демонстрирующее не его размер (как это делает кардинальное число), а его упорядоченность. Следовательно, по-прежнему мы имеем проблему с тем, что объект (множество) попадает в одну последовательность со свойством (его ординальным или кардинальным числом) вопреки тому, что это фундаментально разные вещи. Кроме того, я сравнил старый и новый варианты Вашего рисунка: На старом есть хаос, но нет ни космоса, ни хаосмоса, а на новом - наоборот, нет хаоса, но есть космос и хаосмос. Почему триада "хаос-космос-хаосмос" в любом случае не завершена?

Для анализа ситуации с "солидарностью" на территории нужен инструмент. У евсесит 12-13 содержательных уровней индивидуального и общественного сощнания, проявляющегосяв текстах коммуникации. за счкт пар вопросительных млов. Такая методика есть у Лассуэллла. Вот такой "эквалалайзер" состояния "вопрошания-огтветствования" в текстах, которыми СЕТЬ наполнена Может потом не вручную, а программу можно создать будет, которая бы считала в тексте соответствущие данные через частоту употребления дискрипторных слов при такой или другой типологии ТЕГОВ, Идеальная картинка должна давать БАЛАНС всех ХРОМОтопов "вопрошания-ответствования" спектра цветов ментальной радуги

Эх, что же мы с вами раньше не встретились, Виктор Викторович! Лет на сорок....:-( Столько общего и столько обсудить надо ..... НОЛЬ это имя ЗНАКА.... А вот НУЛЬ это Имя СИМВОЛА Как мы считаем число полных колебаний математического маятника Отводим грузик от положения равновесия , говорим НОЛЬ и отпускаем ... И длим.... "и-и-и-и....." пока он не дойдетдо противолежащей точке и не возвратится в исходную... Тогда произносим РАЗ.... Если застрял поорогеи не возвратился, то подождав, говорим НУЛЬ... Это НУЛЬ и есть вербальное имя "пустого множества" Ø это его ЗНАК Кстати, на НУЛЬ делить можноЛюбое число деоенное наЕУЛЬ, взятое "ни разу" это есть ЕДИНИЦА, ЦЕЛОЕ Это про кардинальные числа, одно из которыз "алеф"

Инструмент всё ещё требует заточки. Например, вот ещё один момент: Ноль - это кардинальное число пустого множества. Делая их членами одной последовательности, Вы уравниваете гносеологические статусы объекта (т.е. множества) и его параметра (т.е. кардинального числа). Это надо исправить. Что же касается текста В.П. Бабинцева (кстати, он доктор философских, а не социологических наук) и Г.Ф. Ушамирской, то его можно расположить не ниже уровня 2D, т.к. там есть выбор как минимум между реальным воплощением стратегии и её имитацией.

Если инструмент отточили, то пора его в действвии применить . Например, навскид, - Концепция солидарности в Белгородской области Для предварительного обсуждения

Второй раз прикладываете, Виктор Викторович, ВИРа за нелогичность изложения и оба раза по делу. Спасибо огромное... Да, пожадничал я на ПРОЗРАЧНЫЙ цвет "просто" . А у древних греков ХАОС и КОСМОС были 13-ой сущностью. Туда заходишь - ХАОС смерти, оттуда появляешься КОСМОС рождения И вообще все вопросительные вопросы по уровням сознания устроенв по парам. Смотрите схему

В ответ не тишина, а ожидание конца текста, которое вызвано желанием понять мысль автора во всей её полноте Если уже можно, то задам вопрос. В тексте написано: "- Ослепительно белый свет ВЕРЫ -9", а на прилагаемой к нему картинке чёрный скруглённый прямоугольник подписан "хаос". Вера и хаос - это одно и тоже?

А в ответ тишина. Значит мимо... Может нужно ближе к практике? Мероприятий в русле Концепции солидарности Белгородской области проаодится много разными субъектами социального вмешательства (на западе используют гораздо оболее жесткий термин "субъектами социальной интервенции", но мы предлагаем использовать термин "субъекты социального влияния" ) Вот важное и значимое мероприятие областной Общественной палаты. Какова его эффективность и результативность спустя полтора года? http://www.belnovosti.ru/news/society/2015/03/26/v-belgorode-sostoyalsya-forum-grazhdanskoe-obshchestvo-i-socialnye

Можно даже не отвлекаться на Овертона,а посиотреть, что пишет в нашемсьорнике настр.13 Аникин Д.А. (Россия, Саратов) РЕЛИГИОЗНАЯ ПАМЯТЬ В УСЛОВИЯХ СЕТЕВЫХ КОММУНИКАЦИЙ: ОТ МИФА К «ФЕЙКУ» Ему вторит на стр. 25 Заводян И.С. (Россия, Курск) ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО ЧЕЛОВЕКА:РЕЛИГИОЗНЫЙ АСПЕКТ предупреждпя, что виртуализаций множитмиры представлений, что не проходит бесследно Но тут нужно процитировать на стр.92 и себя, борющегося на коммуникативную ьезопасность.

Наука требует доказательности, погружение в миф прилашает к сотворчеству, религия ограничивает буйство многообразия идей формируя каноны и табу. Без религии соединение рациональной науки и иррационального мифа порождает идеи типа «окна Овертона» — политической теории, которая описывается как фреймы, рамки и границы идей, которые могут в данный момент "здесь и теперь" быть приняты обществом. https://ru.wikipedia.org/wiki/Окно_Овертона Согласно этой теории, общественно-политическая жизнеспособность какой-либо идеи зависит в большей степени от того, попадает ли она в «окно» принимаемого общественным сознанием, чем от предпочтений конкретного политика. В любой конкретный момент, «окно» включает в себя область политических идей, которые можно считать приемлемыми в текущем состоянии общественного мнения, взгляды, которых политик может придерживаться без опасений быть обвиненным в излишнем радикализме или экстремизме. Сдвиг окна, при котором становятся возможными те или иные политические действия, происходит не тогда, когда идеи изменяются среди политиков, но тогда, когда они изменяются в обществе, которое голосует за этих политиков. С последующим дополнением американского неоконсерватора Джошуа Тревиньо оценка допустимости идей ложится в слежующую следующую шкалу, которая может быть при некотором дополнении проранжирована с точки зрения числа степеней свободы выбора : «пяти пальчиков» ВИРа - Немыслимое – прозрачное "алеф" выбор невозможен, так как выбирать из потока информации некому - Дуальное серое – Ø «пустое множество» - эмоциональный выбор двойственен -Приемлемое– красное – 0-«ноль» выбор в мифе невостребован -Стандартное –оранжевое – 1 – выбор в жесткой корпоративнойструетуре единственный и преопределенный - Радикальное -желтое 2 - выбор альтернативный и конфликтно-трагедийный - Разумное –зеленое – 3- выбор тройственный и более, но конечный, многовариантностьобеспечивает кооперацию - Парадоксальное – голубое 4 (вброс от ВИРа) - выбор свободный и неограниченный - тем шизофренияемпо логикеГ.Бейтсона - Действующее 5 - норма как упорядоченный набор («кортеж») одного или нескольких вариантов – перебор вариантов ограничен - Нравственнокфиолетовое 6 - отказ от выбора в польщуСовести и Красоты - Проектное 7 - окаянство и искушение Демиурга - коричневое, сводящеесябез совести к фашизму - Самоопределение -8 черный мрак сомнения - Ослепительно белый свет ВЕРЫ -9 - 10 замыкание на исходный прозрачный и неощутимый континуум "алеф" Технология "окна Овертона", как мощной и эффективной технологии может быть направлена как на созидание, так и на разрушения общественных институтов и легализации морально недопустимых идей.Вот негативный пример всего за 5 шагов! 1-й шаг. От немыслимого до радикального. Неким человеком, группой лиц или организацией предлагается для обсуждения, скажем, в академических кругах, совершенно табуированная тема. Например, педофилия. Организуется экспертная группа, которая изучает явление педофилии или, скажем, людоедства с чисто научных позиций. 2-й шаг. От радикального до приемлемого. Параллельно с обсуждением возникает или дает о себе знать партия педофилов, как это было в Голландии. И вот уже СМИ тиражируют эту новость в своих изданиях. Табу снято. При этом педофилов начинают сравнивать с другими радикалами, например, неонацистами. Возникает градация серого. Педофилы страшны, но уже стали реальностью. Они уже часть общества. Главное на этом этапе – эвфемизм. Нужно ввести в оборот новый политкорректный термин. Не содомиты, а «геи», не людоеды, а «антропофаги», не педофилы, а «детолюбы». 3-й шаг. От приемлемого до разумного. Поднимается тема любви. «Вы ведь любите своих детей, почему другие не могут любить ваших детей? А если эта любовь взаимная? Люди должны иметь право на счастье. Разумно ли им бороться за свои права? Конечно, да!» В это время американские ученые признают педофилию нормой. 4-й шаг. От разумного до популярного. Интервью, откровения, ток-шоу на тему педофилии. «А знаете ли вы, что такой-то писатель / музыкант / известный общественный деятель был педофилом? Нужно принимать человека таким, каков он есть. Вам же нравятся их произведения?» 5-й шаг. От популярного до политики / нормы «Слушайте, так много известных людей оказались “детолюбами”. В Норвегии – это вообще часть культуры. Зачем лишать людей права быть счастливыми? Давайте легализуем эти отношения, закрепив их законодательно!» Жутко? Но вспомните: ведь именно так западный мир шел к легализации однополых браков. От недопустимого до законодательной нормы. И этот путь продолжится хотя бы потому, что в Голландии действительно существует, правда уже на полулегальном положении, партия педофилов, а «ученые» из США действительно признали педофилию нормой. Впрочем, и это еще не конец. Есть еще и 6-й шаг, упрочения и закрепления успешности Как это можно видеть в некоторых европейских странах. Это шаг от нормы к диктатуре. Всех не согласных будут сначала штрафовать, потом сажать в тюрьмы, а потом, возможно, и казнить – это лишь вопрос времени. Так стоит ли игнорировать триединство мифа-религии-науки и как организовывать их партнерство безопасным способом?

VII Русский народ, очень органично воспринявший христианство, всегда избегал власти мамоны, стараясь устроить свою жизнь так, чтобы собственность, пусть и присутствовала, но не губила братских отношений между людьми. Но во второй половине XIX в. подули иные ветры. Россия стала быстрыми темпами развивать индустрию, причем, – в ее капиталистическом варианте. Потек туда и иностранный капитал, составивший вскоре треть в промышленности и половину – в банковской сфере. А что же власть? Она этот процесс активно поддерживает, не понимая, что капитализм умалит не только веру, но и сметет саму монархию. А вместе с властью начинает поддерживать процесс капитализации России и Церковь, соединенная с властью «симфонией» в единое целое. И неудивительно, что и для народа блеск его величества золотого рубля постепенно начинает затмевать блеск золотых куполов. Вспомним жестокое признание новомученика М. Новоселова: «и царь и церковь и весь православный русский народ нарушили заветы христианства». Все виноваты, все и наказаны. Имущественное богословие Православной Церкви начиная с V в. основывалось на доктрине, которую, в виду ее распространенности, можно назвать «общепринятой». В начале XX в. эта доктрина приняла довольно циничные формы и формулировалась так: «Что богатство и вообще имущество не предосудительно для христианина, это видно уже из того, что Сам Бог предоставил человеку право господствовать над землею и обладать ею (Быт.1,26; 9,1). А всякое имущество есть плод земли. Обладанием имуществом обусловлена возможность духовного образования человека и приобретения известной степени самостоятельности и независимости, необходимых для деятельности в мире. Имущество же доставляет возможность благотворения. Но, обладая имуществом, необходимо быть внутренно независимым от него, не пленяться им. "Богатство аще течет, не прилагайте сердца" (Пс.61,11). Не богатство должно обладать человеком, а мы должны обладать богатством, свободно распоряжаясь им и употребляя его на благие дела» /11:228/. «Отдавать деньги на законные проценты и вообще употреблять свое имущество для приобретения нового имущества, т.е. для умножения имущества, конечно, позволительно. Притчею о талантах предполагается естественность и нормальность последнего. Но всякое ростовщичество безусловно противонравственно» /11:229-230/. «Бедные должны блюсти внутреннюю независимость от бедности. "Имея одежду и пропитание будем довольны тем" (1 Тим.6,8). В то же время бедные должны сознавать, что и при материальной бедности они могут быть духовно богатыми и высокими» /11:230/. Это все цитаты из многократно переиздававшегося учебника для семинарий проф. М. А. Олесницкого. Тут не только рекомендации личного отношения к богатству; видна и определенная социальная концепция: Церковь богатым и благополучным предписывает благотворить, а бедным и угнетенным – смиряться и терпеть; тогда спасутся и те и другие. Такое богословие достигло прямо-таки виртуозного уровня именно перед революцией. Следующие ему многочисленные статьи в православных журналах начала XX в. стали выражением официальной позиции церкви (в узком смысле слова) по будоражившим общество социальным вопросам. И, казалось бы, масса к месту и не к месту подобранных в них святоотеческих цитат удостоверяли ортодоксальность и православность утверждаемой позиции. Но это не так. Если кратко выразить коренной порок такого богословия, то можно обойтись двумя словами – недостаток любви. Призванная принять сторону бедных и угнетенных, и обличить всякую неправду, Церковь осталась глуха к существовавшей в России очевидной социальной несправедливости. Фактически же, в условиях нарастающих социальных конфликтов, церковная позиция освящения частной собственности, полного отрицания социализма и проповеди терпения, означала, что Церковь приняла сторону богатых, которых устраивало существующее положение. И вина эта лежит не только на церковном народе, но и на «церкви учащей» – на клире и священноначалии. Но вовсе не в том, что церковь недостаточно глубоко, по мнению митрополита Кирилла, воспитывала народ в вере. Скорее наоборот, русский народ очень глубоко воспринял христианскую нравственность, куда глубже, чем «церковь учащая». Трагичная ошибка Церкви - в неверной позиции по отношению к социальным проблемам, а точнее – в принятии и освящении безлюбовного и антинародного капиталистического строя. Увы, «церковь учащая» не пошла вместе с народом. Надо сказать, что в решающие моменты русской истории единение церковного народа и «учащей церкви» безусловно совершалось. Так было в минуты военной опасности или интервенции. Вспомним св. Сергия Радонежского, благословившего св. Дмитрия Донского на Куликовскую битву, или подвиг патриарха Гермогена и патриотическую позицию св. архимандрита Дионисия. Но теперь внешних врагов не было видно – был социальный конфликт, в котором Русская церковь не смогла занять выверенную позицию. Эта «социальная ошибка» не является догматической, она имеет нравственную природу, а потому многим может показаться несущественной. Но откуда видно, что существенна только догматическая правильность, а нравственная позиция не важна? Ведь недаром апостол Павел утверждает, что без любви всё «медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор.13,1), апостол Иаков предупреждает: «суд без милости не оказавшему милости» (Иак.2,13), а Предтеча Господень Иоанн грозит: «всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Лк.3,9). Всегда на вопрос «какой грех самый страшный?» умудренные опытом пастыри отвечали: тот, которого не видишь. Но эта ошибка именно такая – неосознанная, непонятая и потому нераскаянная. И тем самым – сугубая и чреватая повторением. Но дело не только в этом. «Социальная ошибка» трагически повлекла многие тяжкие следствия. По сути дела вся история России XX века прошла под знаком этой ошибки. В условиях революции занятая Церковью позиция стала поистине губительной. Дело в том, что пропаганда социалистов против Церкви при такой позиции оказалась очень эффективной. Когда, пытаясь использовать в своих целях социальные противоречия, социалисты говорили рабочим: «посмотрите сами: Церковь – за богатых», чуткая к социальной несправедливости народная масса действительно в этом убеждалась. И в разочаровании отходила от Церкви, отвергая вместе с ее социальной позицией и все ее бесценные и животворящие сокровища. Не приняв такую неудачную, прямо-таки «асоциальную доктрину» Церкви, народ пошел по пути указанным большевиками, по пути создания социально-ориентированного государства. Государство было построено, но это было государство безбожное, атеистическое, что в конечном счете и предопределило его падение. А должно было быть иначе. Церковь должна была перехватить у большевиков инициативу и возглавить работу по созданию христианского социума еще в дореволюционный период, и времени для этого было более чем достаточно. Но увы, став государственной, Церковь всю социальную политику отдала на откуп императору (благо он православный) и сосредоточилась на работе с индивидуальными душами. Мимоходом отметим, что Евсевий причину гонений видит в области личной нравственности. Но тогда Церковь и по численности и по своему положению не могла участвовать в социальной жизни. Совершенно иной статус имеет Церковь государственная, охватывающая все население: она не только может, но и обязана влиять на социальную политику государства, задавать ей тон. Но фактически она была ведомой, и лишь оправдывала складывающийся по законам «века сего» социум, не пытаясь возвысить его до христианских идеалов. Таким образом, «социальная ошибка» исказила течение всей истории России. Неудивительно, что Господь за эту ошибку назначил Церкви столь тяжелое наказание. Как так случилось, что наша Российская Православная Церковь, которую мы всегда чтим как Невесту Христову, дом Божий, Царство Небесное на земле, столп и утверждение истины в своем земном плавании не проявила должной любви в сфере общественных отношений? Вопрос этот очень сложный, и вряд ли его можно сколь-нибудь удовлетворительно исчерпать. Но факт – в истории Церковь от этих проблем уходила. И за примерами далеко ходить не надо. Так, Церковь всегда противилась христианскому коммунизму и выдавливала его в ереси, хотя, как утверждают Деяния Апостольские (Деян. 2,44-45;4,32-36), именно он является той формой социального общежития, к которой должны стремиться христиане. Среди белого и черного духовенства находились лишь отдельные личности, пытавшиеся актуализировать социальную тематику (свящ. Григорий Петров, архим. Михаил Семенов). Да и Синодальное запрещение быстро свернуло их проповедь. Увы, для «церкви учащей» любые искатели социальной правды – «еретики» или «бунтовщики». Другой пример – крестьянская община. И в Византии, и в России – община оказалась необычайно живучей, ибо была мощным средством выживания крестьян в условиях как высокой степени нестабильности крестьянского хозяйства (неурожаи), так и огромного внешнего давления на крестьян. Казалось бы, - вот социальный институт, который самим Богом предназначен для формирования из него подлинной христианской общины. Однако ни в практическом, ни в теоретическом плане интереса Церкви к проблемам общины не видно. Симптоматично, что Столыпинская реформа, нацеленная на уничтожение общины, вызвала яростную дискуссию в российском обществе, но голоса Церкви в этой дискуссии было почти не слышно… В результате Господь на дело преображения этого мира призвал других ­– большевиков. Но помилуйте, закричат нам, ведь большевики – злодеи, они убивали священников, рушили храмы, глумились над верой. Что может быть хуже этого? Да, большевики развернули крупнейшие в истории Церкви репрессии против православных христиан. Да, они поставили себе целью уничтожить веру и Церковь. Это – темная сторона большевизма, и за то Господь уготовал им в свое время наказание. Но рьяные обличители коммунистов должны все-таки понять один из принципов, высказанных митрополитом Кириллом: большевики – лишь орудие Божие. Не будь воли Божией наказать весь старый российский социум, включая и РПЦ, хватило бы одного батальона, чтобы разгромить большевистские отряды. Но история продемонстрировала нам совершенно другое: Господь дал им возможность и время развернуться, показать все свои негативные и позитивные потенции. И за 70 лет было создано великое государство, многие социальные достижения которого вызывают удивление и ностальгию. Да и хулят-то, как правило, именно коммунизм, думая что этим выражают церковную истину. А на самом деле – лишь демонстрируют свое непонимание учения Церкви. Непонимание того, что Церковь должна стремиться к созданию коммунизма, правда, коммунизма своего – христианского, а не того – атеистического, который коммунисты пытались построить. Большевики обличили нас, христиан, в нежелании строить праведное общество. А по сути дела – обличили нас в фарисействе, в безлюбовности, в стремлении протиснуться в Царство Божие обрядовой праведностью. Мы должны не проклинать их, а благодарить за науку, каяться и исправлять свои ошибки, учась лучшему, что дала советская цивилизация. Причем, нам следует чутко присмотреться к той духовной логике, в рамках которой совершался суд Божий. Игнорируя социальное поле битвы за правду Божию, Церковь оказалась наказанной именно социальным движением, на знаменах которой были написаны лозунги восстановления справедливости и правды земной. Не услышав призыв Бога строить вместе с Ним Царство Божие на земле, Церковь стала гонимой от людей, которые вознамерились строить на земле рай без Бога. Отвергнув христианский социализм, Церковь была судима социализмом атеистическим. Нам нужно внимательнее прочитать евангельскую притчу о званых на пир (Мф.22,2-14; Лк.14,16-24), где Господь «послал звать званых на брачный пир; и не хотели придти» (Мф.22,3). Вот и тогда, в России, Господь призывал своих избранных к работе на социальном поприще. Но избранные отнекивались: «надо правило вычитать», «надо храм подновить», «надо епархию объехать». И тогда Господь в гневе «сжег город их» (Мф.22,7), а на это служение призвал других «кого только нашли, и злых и добрых» (Мф.22,10), далеко не в брачной одежде и делавших дело по своему разумению. Повторяем, им, большевикам-атеистам, Господь уготовал свой суд. Но сейчас речь не о них, а о нас, христианах – «званые не были достойны» (Мф.22,8). Господь как бы дает нам вполне определенные знаки для понимания судов Своих, и мы обязаны эту духовную логику расшифровать. Но, увы, церковью в узком смысле подлинный смысл выражения «по грехам нашим» так и не был понят. VIII Впрочем, это не совсем так. Если границы церкви в узком смысле несколько расширить, то мы увидим, что Церковь остро осознавала опасность асоциальности. Вся русская религиозная философия, воспитанная на православии, серьезно обсуждала социальные вопросы. Глубоко восприняв православное святоотеческое наследие, русские философы видели одной из своих главных задач применение его к социальной сфере жизни человека. Однако, пути решения социальных проблем виделись русскими философами различно. Одна группа философов, к которой относятся Н.Ф. Федоров, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.Ф. Эрн, Г.П. Федотов, Ф.А. Степун, стремилась к общинному идеалу Святой Руси и потому связывала будущее России как с православием, так и с социализмом. Другая группа, к которой можно отнести В.С. Соловьева, И.А. Ильина, С.Л. Франка, П.И. Новгородцева, Б.П. Вышеславцева, наоборот, видела Россию не иначе как в объятьях частной собственности. Этот разлад не позволил выработать общее мнение русской интеллектуальной элиты. Россия, и Церковь вместе с ней, катились к своему апокалипсису. И конечно же перед ним, ради проповеди покаяния, были посланы пророки, предтечи Илии и Еноха, которыми стали В.И. Экземплярский и Н.Н. Неплюев. Профессор Василий Ильич Экземплярский, человек исключительно высокого душевного склада, – автор книги «Учение древней Церкви о собственности и милостыне» /6/ (1910 г.). В этом выдающемся труде на основании огромного количества библейского и святоотеческого материала Экземплярский показал, что святоотеческое учение о богатстве и собственности очень далеко от апологии частной собственности. Его выводы таковы: "Право собственности не принадлежит к области благодатной христианской жизни, к сфе­ре Божьего царства и потому не может быть рассматриваемо как святыня для христианской совести, и к нему не может быть прилагаем предикат "священное", но лишь "неприкосновенное". Это потому, что право частной собственности, как оно осу­ществляется в жизни людей, принципиально противоречит началу всеобъемлющей христианской любви, не знающей границ моего для другого; право собственности возникает, поэтому, не на основе христианского братства людей, но на основе недостатка такого братолюбия, когда человек противополагает себя и свое другим.(...) Христианская любовь, разрушающая эгоистические перегородки жизни, ставит идеалом своим не отобрание чужого, но свободное отдание своего на общую пользу (...) Ясно само по себе, что при таком отношении к началу личной собственности, идеалом устроения материальной стороны жизни членов христи­анской церкви должно явиться общение имуществ на основе сво­бодной братской любви по примеру жизни первохристианской об­щины" /6:51-52/. О богатстве и бедности: "самый факт разделения людей на богатых и бедных не есть Божеский закон и богатство не есть Божий дар человеку, но такое разделение есть результат не­достатка братской любви среди людей и обиды слабейших более сильными" /6:154/. Тем самым было доказано, что подлинное святоотеческое имущественное учение разительным образом отличается от «общепринятого» официоза. Слишком независимая богословская позиция Экземплярского оказалась не по нутру высшему церковному руководству, и в апреле 1912 г. Экземплярский был уволен из Киевской Духовной Академии, где он являлся профессором нравственного богословия. Но может быть наиболее замечательный пример деятельности православного христианина в социальной сфере дает нам Николай Николаевич Неплюев, помещик, пожертвовавший свое имение на создание православного Крестовоздвиженского Трудового Братства. Неплюев преодолел все препятствия и создал уникальную общину, в которой была реализована братская трудовая жизнь большого количества христиан. Братство, образованное в начале 80-х годов, включало несколько общеобразовательных и с/х школ, вело общинную православную жизнь, создало эффективную систему совместного труда и равного распределения результатов труда. Интересно, что община продолжала существовать после смерти Неплюева (1908г.), и была уничтожена лишь катком сплошной коллективизации в конце 20-х. Благодатная жизнь Братства, возрождавшая общинные традиции апостольской Иерусалимской общины, производила огромное впечатление на многочисленных гостей. Сам Неплюев, человек исключительной любви, твердой воли и редкого ума, был верным сыном Православной Церкви, всегда свято чтившим ее установления. Так, по инициативе Неплюева, Устав Братства был одобрен Государем Александром III, а также утвержден Синодом и епископом Черниговским. Центром общины был построенный Неплюевым Крестовоздвиженский храм. Однако, в своей деятельности Неплюев столкнулся со странной закономерностью: противники его дела были во всех слоях населения; однако наибольшее сопротивление созданию братства оказывали представители церкви – епископы, священники и православные публицисты. Особенно болезненные конфликты были у Неплюева со священниками братского храма, которые – почти все - начинали борьбу за духовное лидерство в Братстве, ставя условие «или я, или Неплюев». Хорошо видя корень нестроений в Церкви и остро болея за нее, Неплюев не считал, что о них следует молчать. Он писал: "Истинная разумная любовь к нашей Русской поместной Церкви состоит не в том, чтобы обелять зло рутины жизни на лоне Ее (...), а в том, чтобы честно призвать чад Ее к покаянию" /9:271/. И может быть именно Неплюев сумел наилучшим образом сформулировать «грехи наши». Он не раз говорил, что все русское общество не живет по вере, не хочет реализовать христианскую правду в жизни своей, не организует свою жизнь на началах братолюбия и любви. И прежде всего это относится к духовенству, к Церкви, которая должна быть духовным предводителем такой деятельности. «Организация на лоне Церкви жизни и труда на честной христианской основе единения в братолюбии считается за ненужное и даже вредное соблазнительное новшество" /8:7/ – замечал он. Созданием Крестовоздвиженского братства Неплюев стремился преодолеть эту пагубную тенденцию. Он писал: "Главная цель Братства - осуществить христианство в несравненно большей степени, чем оно осуществляется в окружающей жизни, основать отношения и труд на единой христианской основе братолюбия" /3:65/. Вся жизнь христиан и прежде всего – труд должны быть организованы по-христиански – вот главное, к чему стремился Неплюев. Он мечтал о времени, когда подобные братства покроют всю Россию и активно стремился воплотить эти планы в жизнь. Но увы, реальной поддержки он нигде не находил и его деятельность по созданию Всероссийского Братства осталась безуспешной. Конечно, Неплюев отнюдь не возлагал всю вину на духовенство. Он подчеркивал, что все слои общества, все люди виновны в создавшемся безблагодатном состоянии. «Повинны мы в этом все без исключения» /9:272/ – писал он. Повинны помещики – в том, что вместо того, чтобы видеть в крестьянах своих братьев во Христе, безжалостно эксплуатировали их, рассматривая их, по выражению Герцена, как «крещеную собственность». Повинна интеллигенция, которая ратуя за свободу, признает ее только за собой и отрицает свободу по отношению за всеми остальными слоями общества, с нею несогласными. Повинен и простой народ, который не захотел устроить свою жизнь на основах братолюбия (отношение к Братству окрестных крестьян было отрицательным), а пошел за теми, кто предлагал грабежи и поджоги. Повинна и государственная власть, которая провозгласив православие главным устоем государства, в то же время «кощунственно желая сделать Церковь орудием своим в достижении чисто земных целей» /9:273/. Но повинно и духовенство. Неплюев пишет: «Духовенство допустило эту неправду, не в том смысле, что оно должно было возбуждать народ против помещиков и проповедовать вражду и крамолу, а в том, что само оно изменило правде, не проповедовало ее ни помещикам, ни народу, не призывало к осуществлению ее ни помещиков, ни народ, стало участником помещиков в создании неправды, допустило народ до одичания. В конце концов оно само, в лице слишком многих из своих представителей, одичало, дошло до оправдания зла в жизни, а на практике настолько помирилось с анти-православной рутиной анти-братского строя жизни, что очень довольно этой рутиной, не только не проповедует, но даже и не желает осуществления православной правды в жизни» /10:85/. Неплюев даже говорит, что духовенство более виновно, чем помещики и народ, ибо «чем более мы уважаем священный сан, чем более признаем действительность благодати, даруемой им в таинстве священства, тем более обязаны признать огромность и абсолютную неизвинительность их вины» /10:85/. «Все виновны. Все должны покаяться и сотворить плоды, достойные покаяния» /10:90/ - писал он. Резко отрицательно относясь к атеистическому социализму, Неплюев свою программу Всероссийского братства рассматривал как альтернативу революционному движению. Он ясно понимал, что Церковь не может стоять в стороне в деле социального преображения общества, и если не Церковь поведет народ на это дело, то его поведут иные силы, причем совершенно другого, противоположного духа. В 1906г., выступая по поводу предполагавшегося Поместного Собора, он считал, что не церковные реформы, а именно всенародное покаяние и принятие программы социального преображения жизни должно быть главным делом Собора. «Именно делом национального покаяния, ­– писал Неплюев, – и должно быть со стороны всех участников (Собора): и народа, и интеллигенции, и крупных землевладельцев, и, особенно, духовных пастырей, дело воспитания детей, дело создания трудовой общины" /13:29/. Но Собор собрался тогда, когда уже каяться было поздно. Да и не этим он занимался. Как раз в день Октябрьского переворота (25 октября 1917 г.) Собор решал, какую часть приходской выручки должен забирать священник, а какую диакон и алтарник... И только много позже, после выхода Декрета об отделении Церкви от государства, члены Собора с ужасом поняли всю катастрофичность происшедшего. IX Положение Церкви стало воистину безысходным. Проблемами социума надо было заниматься раньше; осмысливать их, разрабатывать социальную доктрину. А главное – работать, кропотливо трудиться на этой ниве. Теперь же началось время покаяния и скорбей. Господь наложил на Церковь суровую епитимью. За что – понятно. Но что представляла собой эта епитимья, какие прещения были на Церковь наложены Богом? Ответить на этот вопрос, как представляется, поможет анализ позиции наших высших иерархов: патриархов Тихона (Беллавина) и Сергия (Страгородского). Каких либо достоверных материалов, указывающих на то, что они по этому поводудумали, мы не имеем. Но можно сделать попытку восстановить их образ мысли по тому, что они делали, включая их публичные выступления. До сих пор церковные историки спорят относительно позиции патриарха Тихона в последний период его жизни – после выхода из-под домашнего ареста. Дело в том, что еще в 1918 г. Патриарх анафематствовал советскую власть за ее антицерковную позицию и насилия над священниками. А в 1922 г., когда началась компания по изъятию церковных ценностей (как утверждали власти – на помощь голодающим) патриарх Тихон запретил отдавать используемые в богослужении церковные сосуды, ссылаясь на Правило 10 Двукратного Собора. Поскольку по декрету отделения церкви от государства все церковное имущество стало принадлежать государству, то власть посчитала эти действия противозаконными и арестовала Патриарха. Однако, после выхода патриарха Тихона на свободу в своих Воззваниях 1923 г. и «Предсмертном завещании» 1925 г. патриарх резко меняет свое отношение к советской власти. Замечая, что «по воле Божией, без которой в мире ничто не совершается, во главе Русского государства стала Советская власть» /5:361/ патриарх указывает, что она устранила последствия «кровопролитной войны и страшного голода», что она, по Конституции, обеспечивает возможность деятельности всякому религиозному обществу. Патриарх резко осуждает всех, которые советскую власть не признают, и деяния таких «политиканствующих», будь они в России или за рубежом, грозит «обследовать». Он признает ошибкою «анафематствование» властей в 1918г. и свою позицию в вопросе об изъятии церковных ценностей. Особо нужно отметить призыв патриарха Тихона принять советскую власть не за страх, а за совесть. Вслушаемся в слова его посланий: «я понял всю неправду и клевету, которой подвергается Советская власть со стороны ее соотечественных и иностранных врагов» /5:285/, «отныне Церковь отмежевалась от контрреволюции и стоит на стороне Советской власти» /5:298/, «мы должны быть искренними по отношению к Советской Власти» /5:362/, «Мы призываем…в сие ответственное время строительства общего благосостояния народа слиться с нами в горячей молитве ко Всевышнему о ниспослании помощи Рабоче-Крестьянской власти» /5:362/, «Призываем…убедиться в том, что Советская власть – действительно Народная Рабоче-Крестьянская власть, а потому прочная и непоколебимая» /5:362/. Как все это понимать? Зачастую высказывается мнение, что свт. Тихон принял советскую власть «под дулом пистолета». Давление со стороны властей безусловно было. Но, как уже указывалось, большевистская власть – лишь орудие Божие, а потому объяснение следует искать в другой плоскости. Сам дух последних воззваний говорит о том, что благодаря интенсивной молитве во время заключения (об этом есть сведения караульных) ему открылось некое новое понимание ситуации. Советская власть победила, народ принял ее и теперь уже невозможно рассматривать коммунистов как узурпаторов. А значит в приходе большевиков – воля Божия. И раз она установлена Богом, раз эта власть народная, то ее следует принять, причем, принять не формально, а искренно. Принять, несмотря на то, что новая власть – безбожная, стремящаяся к уничтожению Церкви. Это новое понимание Патриарх, личность очень цельная и чуждая какого бы то ни было лукавства, и выразил в своих послетюремных посланиях пастве. Думается, что не нужно искать в этом новом видении Патриарха социальной подоплеки и уяснения смысла, почему воля Божия именно такова. Будучи архиереем старой, имперской закваски, он никогда не сочувствовал социалистическим движениям. Но волю Божию он умел распознавать и ей подчиняться. Это признак подлинной святости. Далеко не все в Церкви принимали такой курс. Речь идет о многочисленной и влиятельной группе епископов и священников, которую мы будем называть «непоминающими» – именно они позднее стали в оппозицию митрополиту Сергию (Страгородскому) вплоть до непоминания его имени на службах. «Непоминающие» рассуждали иначе: большевики – бандиты, они отобрали у всех все и развернули неслыханные гонения на Церковь, и следовательно власть их – от сатаны. А потому, хотя и по необходимости Церкви приходится быть лояльной по отношению к властям, но сочувствовать и тем более соучаствовать в делах новой власти совершенно недопустимо. Да, эти люди больше всего боялись изменить Господу, изменить Церкви. Быть верным Христу вплоть до гонений и смерти – вот их кредо, и такая позиция не может не вызывать глубочайшего уважения. Но увы, жестокая реальность гонений для них заслоняла все: и явную промыслительность советской власти, и то, что сами гонения во многом обусловлены неверной церковной социальной позицией. Если сам факт наказания Русской Поместной Церкви за ее грехи «непоминающие» признавали, то понимания сути этих грехов ими продемонстрировано не было. «Непоминающие» активно влияли и на политику патриарха Тихона, который считал своей обязанностью выражать не только свое мнение, но и мнение всего церковного тела. Так и было: они сорвали объединение с обновленцами, о котором патриарх договорился с властями. Влияние «непоминающих» было столь велико, что именно представителей этой группы патриарх Тихон предназначал в качестве своих преемников на посту патриарха. Но Бог судил иначе, и у кормила Церкви встал митрополит (позже – патриарх) Сергий (Страгородский). X Кажется, в нашей Церкви нет фигуры более пререкаемой, чем митрополит Сергий. «Сергианством» называют теперь сервилизм, недопустимый компромисс с атеистической властью, солидарность с ее интересами. Но вот любопытная закономерность: все хулители митрополита Сергия – ярые антисоветчики, и плюс к тому, – приверженцы частной собственности и капиталистического пути развития России. Правда, прямо предъявить обвинение, что митрополит Сергий был завербован советской властью не удается: каких либо документов, говорящих о его сговоре с большевиками не нашли, как ни искали. А потому ему инкриминируют другое – что он узурпировал власть в Церкви и что он необоснованно, во вред Церкви, накладывал прещения на не подчиняющихся. Вообще, канонические соображения у историков Церкви XX века явно превалируют. Превалируют к сожалению. Ибо судить митрополита Сергия по канонам просто бессмысленно. Дело в том, что именно в XX веке Церковь жила по совершенно неканоническим законам. Сначала Поместный Собор 1917-1918 гг. принял постановление о назначении новоизбранным патриархом себе преемников, хотя церковные каноны это строго воспрещают. Затем, после смерти патриарха Тихона, Митрополит Петр (Полянский) выбрал новых преемников, заложив тем самым будущий конфликт между двумя линиями преемников. Наконец, каждый из претендентов на церковное возглавление трактовал по своему объем полномочий такой невиданной доселе должности, как Заместитель Патриаршего Местоблюстителя. Тут все неканонично, все в новинку, все не подкреплено традицией. А потому, пытаясь рассудить на основании канонов, историки попадают в трясину, вылезти из которой просто невозможно, и неудивительно, что ожесточенные споры продолжаются до сих пор. Осмыслить ситуацию можно только по иным критериям – моральным. На самом деле так и делается – просто каноническая кухня служит благообразным прикрытием суда нравственного. Интересно, что сам митрополит Сергий, человек очень умный и проницательный, нисколько не обманывался в мотивации своих недругов. Митрополиту Кириллу (Смирнову), лидеру «непоминающих», обвинявшему его в узурпации церковной власти, он писал: «многие восставали против обновленчества не потому, что это было церковное бесчиние, а больше потому, что оно «признало» соввласть. Недаром и теперь кое-кто спрашивает, какая же разница у нас с обновленцами, если мы «за соввласть» /5:679/. И еще: «Главным мотивом отделения служит наша декларация» /5:679/. Та самая «знаменитая» Декларация 1927 г., в которой митрополит Сергий писал: «Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи» /5:510/. Недопустимый компромисс? Но ведь и патриарх Тихон призывал «слиться с нами в горячей молитве ко Всевышнему о ниспослании помощи Рабоче-Крестьянской власти». Иначе говоря, ничего принципиально нового, по сравнению с позицией патриарха Тихона, Декларация не вносит: та же полная, «искренняя» лояльность Советской власти, основанная на апостольском «нет власти не от Бога» (Рим.13,1). Так почему же в устах патриарха Тихона подобные заявления считались приемлемыми, а в устах митрополита Сергия – предательством Церкви? Логики здесь нет. Впрочем, на самом деле причина была: «непоминающее» движение, зная мягкость патриарха Тихона, надеялось, что в нужный момент всегда можно будет «надавить», уговорить его на деле не совершать тех шагов, которые патриарх декларировал в своих воззваниях. С митрополитом Сергием такой «номер» не проходил – он всегда имел твердую позицию и не позволял на себя влиять. Как же нужно понимать политику митрополита Сергия? Он, также как и патриарх Тихон, ясно понимал, что на Церковь наложена епитимья, в которую входит покорность гонящей Церковь власти. И он всеми силами старался эту волю Господню выполнять, отрабатывать епитимью, а тех, кто этого не понимал и противодействовал этому, запрещал в служении. Более того, есть основания предположить, что он гораздо яснее, чем патриарх Тихон, понимал, почему на Церковь наложена именно такая епитимья. Не так давно найдена записка митрополита Сергия 1924-го года, в которой он писал: "занимать непримиримую позицию против коммунизма как экономического учения, восставать на защиту частной собственности для нашей православной (в особенности русской) церкви значило бы забыть свое самое священное прошлое, самые дорогие и заветные чаяния, которыми, при всем несовершенстве повседневной жизни при всех компромиссах, жило и живет наше русское подлинно православное церковное общество. Борьба с коммунизмом и защита собственности нашими церковными деятелями и писателями в прежнее, дореволюционное время, по моему мнению, объясняется причинами для Церкви внешними и случайными. Прежде и главнее всего: Церковь тогда была в союзе с собственничес­ким государством, точнее, всецело подчинена ему. Коммунизм тогда считался учением противогосударственным. Естественно, что многие церковные деятели остерегались со всею ясностью и последователь­ностью высказывать идеальный, подлинно евангельский взгляд нашей церкви на собственность, чтобы не оказаться политически неблагона­дежными" /4:253/. О самом же коммунистическом строе митрополит Сергий замечает, «что этот строй не только не противен христианству, но и желателен для него более всякого другого» /4: 251/. Эти цитаты говорят о многом. Будучи человеком обширных знаний, митрополит Сергий не только хорошо сознавал всю искаженность церковного имущественного учения, но и имел ясное представление о церковном имущественном идеале – общественной собственности. Митр. Сергий уже тогда, в 1924 г. отчетливо понимал, что беда Церкви – в своем частнособственническом коснении, в поддержке, вопреки святоотеческому учению, того безблагодатного строя, который был уничтожен большевиками. Но коли так, то можно предположить, что митр. Сергий понимал и всю коллизию, всю высшую справедливость обрушившихся на Церковь гонений. Правда, прямых документальных свидетельств этому нет. Этот человек вообще не был склонен к откровенным излияниям. Но косвенно приведенные цитаты позволяют расшифровать его логику: раз Церковь не шла за Христом в имущественной проблеме, то нет ничего удивительного в Том, что Христос призвал тех, кто это имущественное учение намеревался осуществить, а не исполнивших смирил, обязав признать неправоту своих воззрений и правоту социальных намерений новой власти. И нет сомнения, что понимание сокровенного смысла гонений придавало митрополиту Сергию уверенность в правоте избранного им курса. Важной особенностью записки митрополита Сергия является четкое разделение отношения Церкви к советской власти и к коммунистическому строю. Если по отношению к властям Сергий проповедует «лояльность» /4:245/, не идя в этом вопросе ни на йоту дальше патриарха Тихона, но по отношению к новому строю он призывает «приветствовать узаконенный Советской властью в С.С.С.Р. коммунистический строй» /4:257/. Отсюда становится совершенно ясно, что имел в виду митрополит Сергий, предлагая в «Декларации» 1927 г. «сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи». Конечно же, не «успехи» советской власти в деле разрушения Церкви, а успехи в деле построения коммунистического строя – эти успехи и у православных должны вызывать радость. Четко проводимая митрополитом Сергием идея различения политического и социального дает возможность эксплицитно и кратко сформулировать позицию всех церковных направлений. Позиция патриарха Тихона состояла в лояльности властям и отсутствию какого бы то ни было отношения к коммунистическому строю. Митрополит Сергий, также лояльно относясь к советской власти, дополнил ее православно выверенной положительной оценкой нового строя. Но скажут – обновленцы тоже считали коммунистический строй подлинно христианским. Так чем же их позиция отличается от позиции митрополита Сергия? Отличается отношением к власти. Дело в том, что обновленцы не просто приветствовали новую власть, но были ее креатурой. Замысел большевиков относительно обновленцев ясен из Записки Л. Троцкого в Политбюро от 30 марта 1922 г.: «Если бы медленно определяющееся буржуазно-соглашательское сменовеховское (обновленческое – Н.С.) крыло церкви развилось и укрепилось, то она стала бы для социалистической революции гораздо опаснее церкви в ее нынешнем виде. Ибо принимая покровительственную «советскую» окраску «передовое» духовенство открывает себе тем самым возможность проникновения и в те передовые слои трудящихся, которые составляют или должны составлять нашу опору. Поэтому сменовеховское духовенство надлежит рассматривать, как опаснейшего врага завтрашнего дня. Но именно завтрашнего. Сегодня же надо повалить контр-революционную часть церковников, в руках коих фактическое управление церковью. В этой борьбе мы должны опереться на сменовеховское духовенство» /15: 162-163/. Большевики сумели спровоцировать амбициозных обновленческих лидеров на совершенно антидисциплинарный захват власти в Церкви. Это был ловкий ход: организовывался раскол, подлежащие уничтожению «тихоновцы» лишались власти, и вместе с тем подготавливалась почва для ликвидации обновленцев, ибо церковный народ в большинстве своем не мог простить их неканоничного поведения. Но больше всех потирал копытца сатана, ибо с дискредитацией обновленцев для верующих становился надолго опороченным и сам коммунизм – идея глубоко христианская. Ситуация с обновленцами была столь неоднозначной, что в 1922 г. митрополит Сергий даже перешел на некоторое время в обновленчество. Однако, он быстро разобрался в их политической ангажированности, заявил о своем выходе из обновленческого ВЦУ и тут же был арестован властями. Для полноты картины укажем, что «непоминающие» подчинялись советской власти только как силе, относясь с ненавистью ко всему, что она несла, в том числе – и к новому социальному строю. Положительное восприятие намерений советской власти создать на основе общественной собственности справедливое общество – вот чего не могут на самом деле простить митрополиту Сергию его ругатели. Но этот мужественный человек предпочел навлечь на себя множество злобных наветов, чем уклониться от исполнения воли Божией. И поэтому именно его выбрал Господь для управления Церковью в этот труднейший период. Ныне модно клясть «сергианство», а в самого Сергия – бросать камни. Хорошим же тоном является превознесение «непоминающих», многие из которых ныне канонизированы. Однако заметим, что, в отличие от митрополита Сергия, представителям этой группы – св. митр. Кириллу (Смирнову), св. митр. Агафангелу (Преображенскому), св. митр. Петру (Полянскому) и другим – либо не удалось быть у кормила Церкви вообще, либо реально выступать в этой роли самое непродолжительное время. Теперь мы можем расшифровать и это: потому, что они не смогли бы выполнить волю Божию, исполнить епитимью столь хорошо, как это сделал митрополит Сергий. Для власти не составляло секрета, что все они – ненавистники советской власти, которые могли лишь ее терпеть, но не «слиться в горячей молитве» о новой власти, как это завещал патриарх Тихон. Их личный отказ от сотрудничества с властями явил выдающийся пример морального противостояния насилию. Но возглавление Церкви одним из них на долгое время было бы просто гибельно. Причем, дело не только в том, что власть не потерпела бы такой ситуации и устроила провокации, под которые успешно бы завершила разгром РПЦ. Дело в самом однобоко-негативном отношении к тому делу, ради которого господь попустил в России советскую власть. Вспомним, как отреагировал митрополит Сергий на нападение нацистской Германии. Он, не дожидаясь команды, активнейшим образом стал помогать советской власти в разгроме гитлеровцев. А «непоминающие», будь кто-либо из них у кормила Церкви? Скорее всего, их политика свелась бы к отстранению от помощи советской армии и тайной молитве за скорейшее падение большевиков и дарование победы врагам, которые стали открывать храмы на оккупированных территориях. Ведь именно это продемонстрировали зарубежные единомышленники «непоминающих» - РПЦЗ. Нетрудно предугадать, что после победы Сталин с такой предательской Церковью церемониться бы не стал. Слава Богу, история Церкви пошла иначе, и заслуга митрополита Сергия в этом более чем очевидна. Его патриотическая позиция, воистину отвечавшая провозглашенному в Декларации тезису «наши чаяния – ваши чаяния», сыграла решающую роль в том, что Сталин в 1943 г. повернулся лицом к Церкви и стал проводить политику ее возрождения. Тем самым Бог оправдал тот курс, который так твердо проводил митрополит Сергий. Оправдал Он и самого Сергия, смягчив Свою тяжелую епитимью. Репрессии практически прекратились, стали быстро открываться храмы и монастыри, заработала МДА. Хотя Церкви так и не позволено было участвовать в созидательной социальной работе, а предписано было ограничиться культом. Господь как бы давал понять, что грех асоциальности Церковью еще не искуплен полностью – епитимья продолжается. Христиане знают, что грехи изглаждаются только двояким образом – либо покаянием, либо тяжелыми скорбями. И на оба пути Господь подвигнул Свою Церковь в XX в. ради искупления ее прошлых грехов. Путь скорбей – исповедничество и мученичество – был дан «непоминающим». Церковь во все времена не раздумывая причисляла мучеников к сонму святых, и конечно же, эту традицию нужно распространить и на новомучеников XX в. Вокруг новомучеников возникли легенды, целое церковное предание. Мы верим, что их кровь обусловила нынешнее церковное возрождение. Но парадокс в том, что они сами разделяли те неверные «общепринятые» воззрения, ради исправления которых Богом и были попущены гонения. Путь сознательного покаяния был для «непоминающих» закрыт, так что, кроме мученичества, другого пути у них не оставалось. Но покаяние все же произошло. И оказалось, что для этого нужно было принять коммунистическую идею как волю Божию. И в Церкви нашлись люди, которые сумели это сделать. Уж так Господь распорядился, что покаяние тогда было возможно только в форме принятия новой власти, власти атеистической, власти жесткой, но правой в своем стремлении преобразить социальный строй. Это путь «сергиан», и этот путь ни в коем случае не должен быть умален. Канонизируя новомучеников нужно понимать, что этим не канонизируются их воззрения, которые могут быть и часто были небезупречными. Мудрое руководство – дар иной, но ничуть не менее высокий. А потому духовный подвиг митрополита Сергия должен быть по достоинству оценен, а позорная кампания очернения его имени – навсегда прекращена. XI Ныне гонения прекратились, Церковь, пусть материально, но развивается, храмы восстанавливаются, новомученики прославлены. В Церковь пришли новые люди. Но идеи их оказались старыми – теми самыми, за которые нам была попущена кара. На наших конференциях благочестивые и благообразные православные христиане, вдруг изменяясь в лице, изрыгают хулы по поводу большевиков. Слышатся слова, что коммунисты со своим обобществлением – сатанисты и террористы, что сейчас общество наконец-то от них вздохнуло. В наших церковных книжных магазинах навалом лежат брошюрки, в которых прямая апология богатства вуалируется советом не прилепляться к нему. Народ же, слушая такую невнятную проповедь и соображая, что на самом деле попы обеими руками за собственность, рьяно стремится разбогатеть, поклоняясь деньгам вместо Бога. Иначе говоря, ошибки, за которые Господь наказал Церковь, начинают повторяться вновь, в еще более откровенной форме. Будто и наказания никакого не было. Ни лево-либеральное крыло нашей Церкви, ни право-монархическое духовной коллизии XX века осмыслить так и не сумели. Что же дальше? А то, что Господа обмануть невозможно, и за повторный грех Он наказует вдесятеро горше. Выдержит ли его наша Церковь? И сколько же нужно будущих новомучеников, чтобы искупить его? Да и суд Господень не повторяется – наказание скорее всего будет другим, неожиданным и неотвратимым, но, конечно же, связанным с собственностью и ее последствиями, которые Церковь предотвратить не смогла или не захотела. Будет такое, что даже представить страшно. Но Господь пока еще долготерпит, еще дает время покаяться, дает возможность осознать, в какую пропасть мы, православные, вместе с Россией катимся. Пока еще не опустилась на нас тяжелая Божия десница. Господь пока еще не закрывает нам пути не только выбраться из ямы, но и привести народ наш, – церковный, а за ним и нецерковный, – к воссозданию Святой Руси. Но без изменения сознания, метанойи, и прежде всего – в отношении к имущественной сфере, сделать это невозможно. Сможем ли до этого мы, православные, дорасти? Пока просвета не видно. Николай Сомин Литература 1. Евсевий Памфил. Церковная история. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь,1993. – 446 с. 2. Кривушин. И.В. Ранневизантийская церковная историография. Алетейя, СПб.: 1998. – 253 с. 3. Н.Н.Неплюев. Отчеты блюстителя о религиозно-нравственной жизни братства. //Полное собрание сочинений. Т.V. Спб., 1908. 4. Митр. Сергий (Страгородский). Православная Русская Церковь и советская власть (к созыву Поместного Собора Православной церкви).// Богословский сборник. N 1., ПСТБИ, Москва, 1997. – с.236-267. 5. Акты Святейшего патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти 1917-1943. М.: ПСТБИ. 1994. – 1063 с. 6. В.И. Экземплярский. Учение древней Церкви о собственности и милостыне. Киев: 1910. – 279 с. 7 Дело «Всесоюзной организации ИПЦ». Протокол допроса Новоселова М. А. от 30.10.1930., л. 148. 8. Н.Н.Неплюев. Письмо к духовенству. Киев. 1905г. - 20с. 9. Н.Н.Неплюев. Голос верующего мирянина по поводу предстоящего Собора// Труды Киевской Духовной Академии. 1906г. июнь, с. 269-305; июль, с. 393-428. 10. Частное ответное письмо Н.Н. Неплюева на письмо священника Иванова от 9 по 21 августа 1902г. - 102с. 11. М. Олесницкий. Нравственное богословие или христианское учение о нравственности. Учебное пособие для дух. семинарий. СПб., 1907 г., 4-е изд. – с.281. 12. «Это есть скорбь для Церкви, но не смерть ее…» Из материалов следственного дела священномученика митрополита Кирилла Казанского (1930)/Публ. Н. Кривошеевой и А. Мазырина//Богословский сборник. 2001, № 8. М.: ПСТБИ – с.326-351. 13. Н. Неплюев. Доклад Глуховскому Комитету Высочайше Учреж­денного Особого совещания о нуждах Сельско-хозяйственной про­мышленности по вопросу о крестьянской общине. Спб. 1903. – 39 с. 14. Кац Адальберт. Христианство и рабство. – М.: Научное общество «Атеист».1927. – 38 с. 15. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. Кн. 1. – М.– Новосибирск, РОССПЭН, «Сибирский хронограф», 1997. – 597 с. VIII. Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиеписко­па Константинопольского, в русском переводе. т. VIII. С.-Петербург. Издание С.-Петербургской Духовной Академии. 1902. Источник: http://www.pereprava.org/trust/3470-po-greham-nashim-o-prichinah-goneniy-na-cerkov-v-xx-veke.html

Религия в современной российской школе Напечатать Алексей Муравьев, Марианна Шахнович В нашей истории религия и образование связаны самым тесным образом. Русская культура первоначально выстраивалась по образцу византийской. А для византийцев весь мир, по удачному выражению Сергея Аверинцева, был школой, причем в первую очередь школой религиозной[1]. Религия и воспитание — это основные формы социально-культурной деятельности, оформляющей общественное воспроизводство, совершаемое институтами церкви и школы. К сожалению, оба этих института у нас пребывают в состоянии дефектности. Школа плохо справляется с образованием, а церковь — с религией. Немного теорииВ образовательном процессе религия может беспроблемно присутствовать и как личная идентичность учителя или ученика (учительница в хиджабе, ученик в кипе), и как объект изучения (религиозные войны в Германии в курсе истории). Вместе с тем религия как отдельный предмет возможна только в условиях выработанного общего понимания и согласия. Такое согласие будет означать изменение государственного строя и Конституции страны. И у церкви, и у школы есть задача: формировать сознание людей с целью привить им определенные социальные и интеллектуальные навыки. Это близкие задачи, но в одном случае инициируется ритуализованная связь с трансцендентным, в другом — формализованная связь с багажом знаний, накопленных человечеством, и с определенным миропониманием. За десятилетия советского эксперимента связь двух инициаций окончательно распалась, и церковь решает теперь свои задачи отдельно от школы. С этим можно не соглашаться (именно так поступают православные педагоги), но этот факт нельзя игнорировать. Школа в современной конструкции инициирует знание, церковь — веру. Но есть и общая цель обоих институтов — прививать этические представления, программировать общественную нравственность. Мысль «вернуть» религию в образование, то есть вновь соединить две эти инициации, возникла первоначально как часть патриотической идеи «возвращения в славное прошлое». Представив «возвращение в дореволюционную Россию» как главную цель, консервативные романтики не учли того, что эпоха симбиоза школы и церкви закончилась в 1917 году. Как бы ни относиться к Ленину, Троцкому и Луначарскому, декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» не «разорвал вековую связь», а лишь оформил уже фактически осуществившийся вследствие безусловного господства в школьной среде в предшествовавшие полвека идеологии освободительного движения «развод» двух институтов. Поэтому задача «возвращения» может ставиться исключительно при условии игнорирования или деконструкции указанного факта. Но этого не делается, а для обоснования используется своеобразная теория заговора: до 1917 года был золотой век, а затем пришли заговорщики, которые решили разрушить все доброе. Среди того, что они разрушили, на первом месте было образование, дореволюционная школа. Здесь включается механизм «ностальгии по золотому веку». Потому так популярны ныне фильмы про школы пажей, бестужевок и юнкерские училища. Концепция «возвращения» вкупе с концепцией нравственной деградации формирует теоретическую основу введения духовно-нравственного компонента в образование. Психологи и социологи уже в середине 1970-х годов активно обсуждали отставание школы от жизни. Школа все слабее справлялась с этическим воспитанием. Очевидно, что в условиях кризиса советской системы школа просто не могла транслировать размывающиеся ценности детям. В результате у советской и постсоветской школы развивалось расщепление сознания: в учебниках и устах учителей было одно, а в жизни и поведении тех же учителей и прочих окружающих взрослых — другое. Растущая безнравственность детей, о которой много писали в педагогических и популярно-педагогических журналах 1970—80-х годов (вроде «Семьи и школы»), была вызвана в большой степени этим расхождением ценностей. Примерно то же самое происходило и в армии. Поскольку «вылечить» один институт другим невозможно, надо было заново выстроить их взаимосвязь. Партийность в школе уже не работала, а церковность еще не вернулась. В этой ситуации простым включением религии в образование по типу популярных прежде «политинформаций» вернуть нравственность было невозможно. Вследствие нарушения связей между социальными институтами и неотрефлексированного перераспределения задач между церковью и школой духовно-нравственное образование сегодня рискует попасть в ту же ловушку, что и коммунистическое воспитание позднесоветских времен. Необходим еще один институт социализации и программирования нравственности — это семья. Именно на семью по идее надо бы переложить бремя социального и нравственного программирования. Но здесь поджидает другая трудность — институт семьи находится в не меньшем, если не большем кризисе. Падение влияния семейных уз, престижа брака, изолированность семей, рост количества одноуровневых семей (разрыв поколений), экспансия свободных форм сожительства — все это делает социализацию в семье недостаточной. В результате государство в который раз возлагает нравственное воспитание на школу, а та сопротивляется, ссылаясь на свою исключительно когнитивно-интеллектуальную задачу. Пытаются потребовать нравственного воспитания от семьи, но она неохотно берет его на себя. Семья склонна считать, что этические представления должны прививаться в школе. Именно в такой ситуации, чтобы выйти из замкнутого круга, у идеологов образования возникает желание ввести в школу часть функционального тезауруса церкви — ее «духовного богатства». Предполагается, что ребенок, узнавший, что движет религиозными людьми, сам станет поступать нравственно. Как было преждеВ старинном русском обществе до модернизационных реформ XVIII века религиозность была стопроцентной, поэтому часть задачи по приобщению человека к религиозной практике и мировоззрению решалась через сопряженные с церковью институты семьи и школы. Именно в церкви семья получала начальное оформление, а светской школы просто не существовало — вся школа была церковной. Примерно то же можно было наблюдать и в Европе, где все школы и университеты имели церковную аффилиацию. Однако в условиях модернизационного скачка и наступления Нового времени школа начала оппонировать церкви. Оба института стали транслировать оказавшийся для христианства критическим конфликт веры и разума, науки и религии. В модернизирующейся дореволюционной России существовали церковноприходские школы, в которых священник был главной фигурой, но были и реальные училища, и классические гимназии, в которых Закон Божий присутствовал в качестве символического напоминания о том, что страна имеет христианскую традицию. Правда, это убеждение все более и более ставилось под сомнение именно детьми священников, из которых порой получались самые убежденные атеисты (Н. А. Добролюбов, Н. Г. Чернышевский). Следует признать, что наличие Закона Божия в школах до 1917 года не спасло Россию от роста антиклерикальных и атеистических настроений. В целом все больше людей из среды интеллигенции считали Закон Божий отжившим и ненужным, казенным. Священники часто относились к своим преподавательским функциям формально и об успехе преподавания радели не слишком. В январе 1918 года большевики декретом провозгласили отделение «церковных и религиозных обществ» от других базовых социальных институтов. План второй пятилетки, принятый в 1932-м, предусматривал решительное искоренение пережитков капитализма, и в частности религии. К 1937-му число «культовых зданий» сократилось на 58 %, и власти объявили о наступлении «безбожной эпохи». Вместе с тем руководители Советского государства прекрасно понимали, что это не так. Об этом свидетельствовали и результаты «неправильной»[2]переписи 1937 года, и многочисленные постановления об усилении научно-атеистической пропаганды. Религия и церковь как социальный институт никуда не исчезли, они просто перешли в стадию трансформации. Школа же, лишившись связи с церковью, стала черпать идеологию из наук и революционно-просвещенческой романтики. Позднее (в 1950—60-е гг.) она стала испытывать новый идеологический прессинг, когда повсеместно стал внедряться «Моральный кодекс строителя коммунизма», который уже в конце 1970-х годов вызывал на уроках откровенные насмешки учеников. Чем больше говорили о «воспитании нового человека», тем больше этот человек не желал подчиняться идеологическому диктату. С конца 1880-х годов в обществе пошли разговоры о дефиците духовности. Уже в ходе перестройки начались попытки решить проблему путем воссоздания дореволюционной школьной системы с ее Законом Божиим. Перед школой встал вопрос о модернизации и повышении авторитета, а перед церковью — о воцерковлении людей и их доверии к этому институту. Но в ситуации пострелигиозности церковь либо неизбежно ужимается до пределов небольшого объединения «верных», либо бесконтрольно расширяется до уровня всех симпатизирующих. Второй вариант показался правильнее, и РПЦ начала массовую миссию по «раздвиганию границ», стремясь включить в себя все общество. Именно в этот момент внимание церкви обратилось на школу и армию, которые она попыталась использовать для максимального расширения. В 1990—2000 годах пошел процесс снизу: появились православные школы и гимназии, вполне удовлетворившие нужды верующих, параллельно священники стали приходить и в некоторые государственные школы. Уже тогда стало ясно, что есть два варианта развития событий. Один состоял в использовании школы для проповеди веры (де-факто возвращение к Закону Божию), второй, более сложный, предполагал включение того главного механизма, который остался в распоряжении школы, — расширение кругозора детей путем сообщения им положительного знания о религиях. Второй способ, потенциально более прогрессивный, трудно исполним, поскольку требует высокой квалификации педагогов, много времени и такта. Ввести же Закон Божий прямым образом не позволяет Конституция. Нельзя ли сделать то же самое, назвав такие уроки «Основами православной культуры»? Так рассуждали первые авторы учебников по «ОПК», например, Алла Бородина, учебник которой вызвал в конце 1990-х годов острые споры. В письме «Всем епархиальным преосвященным» от 9 декабря 1999 года Патриарх Алексий II призвал обратить особое внимание на важность организации православного просвещения детей и на необходимость организации преподавания основ православной культуры в муниципальных и государственных образовательных учреждениях. При этом под основами православной культуры прямо понималось православное вероучение (пункт 5), а преподавание рекомендовалось осуществлять особым преподавателям, получившим необходимую богословскую аттестацию в епархиальных отделах религиозного образования и катехизации. Предполагалось, что учитель преподает этот предмет не с нейтральных культурологических позиций, а как верующий человек, признающий истинность преподаваемого вероучения[3]. Это письмо нашло поддержку в тогдашнем Министерстве образования, но вызвало бурные протесты общественности: достаточно вспомнить публикации по поводу приложения к письму Минобразования России от 22 ноября 2002 года № 14-52-876ин/16[4], содержавшего примерную программу курса «Православная культура». Своеобразное толкование существующего законодательства или попросту игнорирование некоторых его принципиальных положений (п. 1, 2 ст. 14 Конституции РФ; п. 5 ст. 1 и п. 4 ст. 14 «Закона об образовании») привело к тому, что преподавание курсов, так или иначе связанных с православным просвещением и катехизацией, стало распространяться в государственных школах во многих регионах нашей страны[5]. Очевидно, что в стране существует колоссальная проблема воспитания подрастающего поколения. Воспитание гражданина и достойного человека должно быть основой нравственного воспитания в светском обществе, однако ввиду того, что общепризнанной целостной концепции воспитания гражданина нет, в ряде случаев по умолчанию предполагается, что нравственное воспитание должно быть делом церкви. В договорах о сотрудничестве между органами управления образованием и конфессиями присутствуют формулировки о нравственном воспитании. Однако эти формулы воспроизводятся механически, а вопрос о том, что нравственное воспитание в школе должно быть таким, чтобы способствовать развитию толерантности, а не разжиганию межконфессиональной розни, не обсуждается. Сторонники школьного религиозного воспитания зачастую придерживаются инклюзивистских позиций[6]. Понятие «духовно-нравственное воспитание» приобрело в России религиозную коннотацию, и слово «духовный» понимается только в религиозном контексте. Тем временем в философском и научном плане это понятие указывает лишь на отличные от телесных духовные свойства личности — мышление, сознание, волю, чувства, воображение, интуицию. В международных актах, а вслед за ними и в российских (см. Федеральный закон 1998 г. «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации») понятия «физическое, интеллектуальное, психическое, духовное и нравственное» характеризуют лишь разные стороны развития личности. В начале — первой половине 1990-х годов социологические опросы зафиксировали резкий рост числа людей, определяющих себя как верующих: в 1991 г. их было (по данным исследований, проведенных под руководством Д. Е. Фурмана и К. Каариайнена) 23 %, в 1993 г. — 32 %, в 1996 г. — 34 %[7]. Результаты Исследовательского центра «Религия в современном обществе» Института социологи Российской академии наук несколько иные: 39 % «верующих в Бога» в 1993 г. и 49,4 % в 1995 г.[8], но общая тенденция представлялась очевидной. В дальнейшем этот рост замедлился, иногда даже фиксируется сокращение числа верующих, что дает основания для констатации факта стабилизации ситуации[9]. Согласно данным одного из опросов, опубликованных в журнале «Новое время», в 2005 году религиозными себя считали 57 % жителей России, нерелигиозными — 36 %, атеистами — 4 %[10]. По данным социологов, проводивших опросы в 2011 году, верующими себя называли до 80 % респондентов, из них 27 % не смогли соотнести себя с какой-либо конкретной религией, 5 % респондентов затруднились ответить, а 13 % сказали, что в Бога не веруют[11]. Эти данные незначительно отличаются от среднемировых. Так, согласно исследованиям группы компаний Gallup International, 66 % населения мира заявили о своей религиозности, и 25 % назвали себя нерелигиозными людьми[12]. Отличительной особенностью российской ситуации является разрыв между декларированием религиозности и практикой, например, по индексу регулярного посещения храмов (не реже одного раз в месяц) Россия занимает одно из последних мест в Европе (6 % населения)[13]. Социологи давно заметили, что имеющиеся данные не отражают реальной воцерковленности тех россиян, которые называют себя православными, что число «реальных», то есть строго следующих церковным канонам (по крайней мере причащающихся и исповедующихся хотя бы раз в год) — не более 5—6 %. Для большинства самоидентификация с православной или исламской традицией связана прежде всего с принадлежностью к национальной культуре и образу жизни[14]. Все это означает, что церкви нужно искать формы религиозного просвещения, не нарушающие существующих правовых норм и способствующие межкультурному диалогу. Для формирования нравственного поведения и выработки ответственного отношения к культурному разнообразию у детей значение государственной школы трудно переоценить. Решение было предложено в конце 2000-х и состояло в том, чтобы, сохранив старое название — ОПК, сделать предмет частью объемного поликонфессионального курса, придав при этом ему информационное, религиоведческое содержание и лишив тем самым оттенка вероучительности. Предполагалось дополнить ОПК другими конфессиональными модулями (исламским, буддийским и иудейским) и светской этикой. Попытка начать с чистого листа: ОРКСЭВ августе 2009 года президент РФ Д. А. Медведев выступил с инициативой введения в учебный процесс общеобразовательных школ сначала в виде экспериментального, а затем — по результатам апробации — в качестве обязательного учебного курса «Основы религиозных культур и светской этики» (ОРКСЭ). Затем последовало распоряжение правительства о начале эксперимента. У педагогов не было четкого понимания, в какую сторону двигаться. В 2010 году в рамках апробации в 19 субъектах Российской Федерации был введен школьный курс ОРКСЭ, включающий преподавание шести модулей: основы православной культуры, основы буддийской культуры, основы исламской культуры, основы иудейской культуры, основы мировых религиозных культур и основы светской этики. На первом этапе апробации в 10 субъектах РФ около 240 тысяч учеников четвертых-пятых классов начали изучать новый предмет. Преподавателями стали 15 тысяч учителей, примерно 60 % которых составили учителя начальных классов. 1 декабря 2010 года в Общественной палате прошли слушания «Изучение религиозной культуры в школе: первый год эксперимента». По поручению Общественной палаты специально для этих слушаний социологическое агентство «Политех» при поддержке Комиссии по межнациональным отношениям и свободе совести Общественной палаты подготовило исследование «Отношение родителей к преподаванию в общеобразовательных школах курса «Основы религиозных культур и светской этики»[15]. Согласно этому исследованию большинство опрошенных родителей (78 %) положительно отнеслись к изучению религиозных культур в рамках школьной программы. Важно подчеркнуть, что лишь 1,8 % родителей, дети которых изучали этот курс, заявили, что преподавание курса способствовало разобщению детей, а 60 % респондентов считали, что введение нового предмета никак не отразилось на сплоченности детских коллективов. Одним из результатов первого этапа апробации курса стали данные о том, что большинство родителей выбрали для своих детей так называемые светские модули курса ОРКСЭ, а именно «Основы светской этики» и «Основы мировых религиозных культур». По итогам 2009/10 учебного года из 240 тысяч учащихся четвертых классов, принявших участие в апробации, около 146 тысяч предпочли именно эти модули. Эксперимент показал, что родители сознательно выбирают курсы, рассказывающие о культурном и религиозном разнообразии, а не конфессиональные модули. С 1 сентября 2012 года курс «Основы религиозных культур и светской этики» вводится по всей стране в качестве обязательного во всех четырех классах начальной школы. Объем курса — 34 часа. Весной 2012 года во всех школах прошли собрания родителей четвероклассников. Перед ними стоял сложный вопрос: какой модуль выбрать. Интересно, что выбор родителей в 2012 году в целом по стране представляет примерно ту же картину, что и выбор родителей в период апробации (двумя годами ранее): почти две трети выбирают так называемые светские курсы. 41,7 % родителей выбрали «Основы светской этики», 21,5 % — «Основы мировых религиозных культур», то есть более 62 % семей (свыше 850 тысяч учащихся). Из так называемых конфессиональных модулей «Основы православной культуры» выбрали 32 %, «Основы исламской культуры» — 4,2 %, «Основы буддийской культуры» — 0,57 % и «Основы иудейской культуры» — 0,05 % (в целом около 480 тысяч учащихся). Тем временем работа по доводке и улучшению курса продолжилась. Общественный совет при Министерстве образования на одном из заседаний обратил внимание на региональную специфику выбора «конфессиональных» модулей и высказал опасение, что в отдельных областях или даже регионах в школах будут изучать только одну религию, скажем, ислам или православие, — и учащиеся не получат достаточных знаний о многоконфессиональности Российского государства. В результате может вырасти поколение детей, которое не будет знать основ других религий. Совет выступил с предложением внести изменения в программы модулей. Эта позиция нашла поддержку и на заседании Коллегии Министерства образования и науки, которая в марте 2012 года приняла решение о необходимости «корректировки» модулей, то есть о дополнении каждого из них сведениями по основам других религиозных культур. Однако пока такая доработка модулей остается лишь благим пожеланием. В программе курса по-прежнему сохраняется лишь один общий для всех модулей урок в начале «Моя Родина — Россия». Последний урок решено посвятить творческим работам школьников. Были написаны и первые учебники, которые подверглись справедливой критике. До сих пор остаются серьезные проблемы с разработкой методических пособий для учителей, хотя научно-методическое объединение по этому курсу было создано еще в начале прошедшего учебного года. Некоторые издательства, не дожидаясь решения свыше, стали готовить и новые учебники по курсу, авторы которых стараются избежать конфессиональности и перенасыщенности деталями, а порой и привкуса прозелитизма, характерного для первого поколения пособий. Первые учебники готовились внутри религиозных конфессий, что не могло не наложить на них определенного отпечатка. Предполагается, что новые учебники будут в большей степени соответствовать задачам предмета. Религия оказалась введенной в школьный список предметов, но не как практика, а как рассказ о теории и практике. Некоторый оттенок вероучительности, конечно, остается. В новой ситуации — с введением курса ОРКСЭ — государство берет на себя ответственность за подготовку ребенка к жизни в поликонфессиональном мире. В процессе этой подготовки ученикам придется объяснять предмет религиозной веры, то есть в самом общем виде давать представление о вероучении. Такое объяснение похоже на катехизис, но по сути оно является технически необходимым элементом представления о религиозной культуре и не преследует задачи приобщить ученика к религиозной практике. Учитывая это противоречие, в пособиях для учителей и в курсах подготовки преподавателей ОРКСЭ официально декларируется, что светское государство берет на себя не обучение религии, а преподавание знаний о религиозных культурах, причем с воспитательной целью, то есть использует именно потенциал школы как источника знаний. Все модули курса ОРКСЭ подчинены одним педагогическим задачам и требованиям, согласованы между собой и с другими гуманитарными предметами начальной и основной школы. В недавно принятых изменениях Федерального стандарта начального общего образования о курсе ОРКСЭ говорится следующее: Изучение "Основ религиозных культур и светской этики" направлено на достижение следующих целей: развитие представлений о значении нравственных норм и ценностей для достойной жизни личности, семьи, общества; формирование готовности к нравственному самосовершенствованию, духовному саморазвитию; знакомство с основными нормами светской и религиозной морали, понимание их значения в выстраивании конструктивных отношений в семье и обществе; формирование первоначальных представлений о светской этике, о традиционных религиях, их роли в культуре, истории и современности России; об исторической роли традиционных религий в становлении российской государственности; осознание ценности человеческой жизни; воспитание нравственности, основанной на свободе совести, духовных традициях народов России; становление внутренней установки личности поступать согласно своей совести [16]. Курс ОРКСЭ предлагается изучать на переходной стадии от начальной к основной ступени общеобразовательной школы. Поэтому и по месту в учебном плане, и по содержанию он должен быть важным связующим звеном между двумя этапами гуманитарного образования и воспитания школьников. С одной стороны, этот курс дополняет обществоведческие аспекты предмета «Окружающий мир», с которым знакомятся учащиеся, а с другой — предваряет начинающееся в 5-м классе изучение предмета «История». Иначе говоря, предполагается встроить его в социально-гуманитарный цикл школьных предметов. Курс ставит перед учениками и учителями начальной школы весьма сложные задачи. В стандарте записано, что в результате изучения «Основ религиозных культур и светской этики» ученик должен «знать/понимать: основные понятия религиозных культур; историю возникновения религиозных культур; историю развития различных религиозных культур в истории России; особенности и традиции религий, описание основных содержательных составляющих священных книг, сооружений, праздников и святынь, уметь: описывать различные явления религиозных традиций и культур; устанавливать взаимосвязь между религиозной культурой и поведением людей; излагать свое мнение по поводу значения религиозной культуры (культур) в жизни людей и общества; соотносить нравственные формы поведения с нормами религиозной культуры; строить толерантное отношение с представителями разных мировоззрений и культурных традиций; осуществлять поиск необходимой информации для выполнения заданий; участвовать в диспутах: слушать собеседника и излагать свое мнение, готовить сообщения по выбранным темам»[17]. Министерство образования уделяет большое внимание подготовке методистов и учителей, тем не менее качество этой подготовки вызывает серьезное беспокойство[18]. Уроки о религии или уроки религии?До начала введения ОРКСЭ многим людям вопрос о религии в школе представлялся как альтернатива: интеллектуальная история или Закон Божий. Нередко говорилось, что Закон Божий предпочтительнее, ибо он спасет детей от разлагающего влияния современной массовой культуры. Противники такого мнения указывали на недопустимость конфессионализации школы и желательность чисто исторического курса в старших классах. Агентство социальной информации Санкт-Петербурга еще в 2007 году[19] опубликовало результаты опроса об отношении жителей города к преподаванию религии в школе. По данным исследования, проведенного под руководством социолога Романа Могилевского, петербуржцы, имеющие высшее образование, в основном поддерживают введение истории и культуры мировых религий в школах, а большинство высказавшихся за введение «Основ православной культуры» имеют среднее образование или вовсе не окончили школу. При этом за введение истории мировых религий вместо ОПК высказались 50,4 % верующих. Процесс глобализации глубоко затронул Россию. Обнаружились сходства и параллели в культурном развитии человечества. Тем не менее следует принимать в расчет и своеобразие культурных традиций. Встает вопрос, как именно преподавать знания о религии младшим школьникам? Как объяснить младшим школьникам проблему отношений между разными религиями, ведь каждая из них претендует на исключительное право на истину? Точка зрения православной и католической церквей: extra ecclesiam nulla salus (вне церкви нет спасения, как говорил Киприан Карфагенский) и позиция протестантских конфессий, опирающихся на слова из Деяний апостолов (4:12): «...Нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы спастись» в этом смысле ничем не отличаются. Однако новая эпоха, независимо от авторитета церкви или Библии, заставляет пересматривать отношение к нехристианским религиям или к новым формам религиозности, развивающимся внутри христианской традиции. Декларируемые принципы преподавания ОРКСЭ основаны на том, что каждая из религий является уникальной, каждая придает смысл человеческому существованию, каждая дает свой ответ на экзистенциальные вопросы, и все они имеют общие черты, характеризующие человека как homo religiosus. Но насколько действительность будет соответствовать декларациям? Как будет осуществляться преподавание? Это беспокоит не только светских экспертов и многих родителей, но и представителей религиозных объединений[20]. Важно понимать, что изучение курса «Основы религиозных культур и светской этики», в отличие от предлагавшихся ранее проектов, не вступает в противоречие с религиозным образованием, оно прекрасно может существовать параллельно с ним и даже выступать в определенном смысле как его пропедевтика. Но преподавание этого курса не должно превратиться в религиозное образование или в катехизацию за государственный счет. Как мы уже говорили выше, оба института — школа и церковь — дефектны, и исправить один дефектный институт другим невозможно. Очевидно, что катехизация за государственный счет — это наилучший способ выработать или «двоемыслие», как это было в советское время в отношении государственной идеологии, или, что еще хуже, — сформировать устойчивое отвращение к религии, как это было во времена заката Российской империи. При помощи такого подхода можно вырастить новое поколение нигилистов. Безусловно, важным фактором воспитания коммуникативной культуры, социальной сплоченности, межрелигиозного и межкультурного диалога может быть преподавание в старшей школе истории и культуры мировых религий с необходимым углубленным изучением религий народов России. По мнению многих светских экспертов[21], в смысле нравственного воспитания личности именно этот предмет — история и культура мировых религий — поможет решить сложные вопросы отношения к «другому», «чужому», критические для современного общества, в духе терпимости и взаимного уважения. Что же касается общественной нравственности, то вылечить ее введением одного учебного курса ОРКСЭ, даже растянутого на десять лет школьного обучения, едва ли возможно. Воспитание — сложный процесс, а сочетание его с обучением еще более усложняет задачу. Учитель отношением к своему делу, к своему труду иногда оказывает более сильное воспитательное воздействие на ученика, нежели содержание преподаваемой им дисциплины. Кроме того, школьная программа сильно перегружена, и далеко не все школьники (и их родители) позитивно воспримут появление новой нагрузки. Пока решено ограничиться преподаванием специального предмета в четвертом классе. Старшие школьники уже плохо поддаются прямолинейному воздействию, и их лучше воспитывать исподволь. Ученики старших классов вполне могут получить углубленные знания об исторических и культурных основах мировых религий в курсах по истории и обществознанию, которые помогут сформировать у них представление о религии как об одной из важнейших составляющих культуры и стать основой воспитания социальной сплоченности и способности к диалогу. Следует также иметь в виду, что в российских школах учатся не только дети, исповедующие ту или иную религию, но и дети, выросшие в семьях, где отсутствует религиозное воспитание. Стратегия внимания к правам личности, в том числе и к правам ребенка, предполагает уважение не только к верующим, но и к тем, кто не исповедует никакой религии. Образование следует направить на обеспечение условий, при которых любой ребенок получит возможность осознать свою национальную или религиозную идентичность и выражать ее без страха быть осужденным за это. При этом у школьников будет формироваться представление об их общей российской идентичности. Целью преподавания курса ОРКСЭ, таким образом, является воспитание у представителя подрастающего поколения готовности уважать других и признавать за ними те же права, которые он хотел бы, чтобы признали за ним. Педагоги знают, что воспитательный и учебный процесс проходит лучше в небольших разнородных группах, в которых индивидуальные знания, навыки, идентичности учащихся содействуют их интеграции. Если невозможно создать такие группы в школе из-за переполненности классов, то стоит воспользоваться потенциалом внешкольного воспитания и образования (кружки, клубы, музеи, творческие коллективы). Одним из приемов, успешно используемых для создания пространства безопасности в европейской педагогической практике, является эмпатическое взаимодействие[22]. Эта форма обучения развивает способность к эмпатии, то есть к сопереживанию другому. В практике межкультурной образовательной деятельности, другой педагогической стратегии, применяемой в Европе для объяснения религии, используются феноменологический и контекстуальный подходы, способствующие продуктивному межкультурному диалогу. Феноменологический подход основан на безоценочном описании фактов, связанных с иной религиозной традицией. Контекстуальный подход связывает вопросы межрелигиозного диалога с контекстом реального жизненного опыта. Условия, в которых живет нынешняя школа, формируют новые вызовы, требующие сохранения своеобразия отдельных национальных культур. Многонациональную российскую культуру можно будет сохранить, инициировав тесное взаимодействие представителей различных ее сегментов. Новая стратегия ОРКСЭ, то есть объяснения, что такое религия, — лишь начальная часть большой программы. Религия не может присутствовать в современной российской школе как практика, но знание о религиозных потребностях и религиозной практике человечества сможет научить детей внимательно и уважительно относиться к религии, уважать верующих людей и в конечном итоге вывести институты из того сложного положения, в котором они оказались в процессе модернизационного скачка России. [1] Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977. [2] В ходе переписи 1937 года, несмотря на политику тотальной атеизации, 56,7 % заявило себя верующими, в то время как по оценкам ЦУНХУ их доля должна была существенно уменьшиться. Результаты переписи были засекречены особым решением Совнаркома. См.: Волков А. Г. Перепись населения 1937 года: вымыслы и правда // Перепись населения СССР 1937 года. История и материалы. Выпуск 3—5. М., 1990. С. 6—63. [3] См.: Православная церковь и право: комментарий. М., 1999. С. 319. [4] См.: Каневский К. Взаимоотношения светской школы и религиозных объединений: правовой аспект // Религия и право. 2005, № 2. [5] См.: Жеребятьев М. Конфликт культуры и права // Религия и право. 2002, № 3. С. 4—5; Жукова Л. Г. Основы православной культуры, или Апология православия // Проблемы регионального религиоведения и актуальные вопросы преподавания религиоведения в высшей школе. Материалы IV Российской конференции 10—11 декабря 2002 года. М., 2003. С. 23—28; Владимиров Д. А. Преподавание основ православной культуры в российской школе (критические заметки на тему) // Религиоведение. 2003, № 2. С. 118—126; Пчелинцев А. Религиозное образование и светская школа: диалог вне правового поля // Религия и право. 2003, № 3. [6] Инклюзивизм — одно из свойств религиозного мышления, выявленное Паулем Хакером на материале индуизма. Оно состоит в том, что чужие воззрения и верования представляются как частные и неполные варианты своих собственных. Это позволяет, в частности, православным инклюзивистам рассматривать своих оппонентов как «недовоцерковленных» православных по рождению, воззрения которых следует считать вариантами православия. [7] Старые церкви, новые верующие: религия в массовом сознании постсоветской России / под. ред. К. Каариайнена и Д. Е. Фурмана. СПб — М., 2000. С. 19. [8] Мчедлов М. П. Религиоведческие очерки. М., 2005. С. 398. [9] Там же. С. 80. [10] Новое время. 2005. № 47. [11] См. например: http://www.online812.ru/2011/05/04/003/ [12] Там же. [13] Старые церкви, новые верующие. С. 21, 47. См. также: Новое время. 2005. № 47. [14] Мчедлов М. П. Указ. соч. С. 124. См. также: Старые церкви, новые верующие. С. 16. [15] См.: Отношение родителей к преподаванию в общеобразовательных школах курса «Основы религиозных культур и светской этики». Материалы по итогам первого года апробации курса. Москва. 1 декабря 2010. Общественная палата. 58 с. или http://www.orkce.org/node/24 [16] См.: приказ Министерства образования и науки РФ от 31 января 2012 г. № 69 «О внесении изменений в федеральный компонент государственных образовательных стандартов...». [17] См.: http://www.edu.ru/db-mon/mo/Data/d_12/prm69-1.htm [18] См. пособие «Основы религиозных культур и светской этики». Модуль «Основы православной культуры»: Конспекты уроков. (Кострома: КОИРО, 2010) На стр. 6 в разделе «Фронтальная беседа» говорится следующее: «Мы с вами будем изучать основы православной культуры, потому что этот курс выбрали ваши родители. Как вы думаете, почему они выбрали именно этот курс, не ислам, не буддизм, не иудаизм, не светскую этику? Потому что они сами считают себя православными. Потому что наши предки тоже были православными. ...Почему наши предки выбрали православие среди других религий? Потому что они считали, что православие — лучшая из религий» (курсив мой. — М. Ш.). Выше, на стр. 3, школьникам предлагается отправиться в путешествие вместе с «попутчиками», которые «согласились идти вместе с вами, если вы согласитесь выполнить одно правило, которое они вам предложат». Этими «согласившимися попутчиками» оказываются Мухаммад, Моисей, Будда, Христос и... Аристотель! [19] См.: Вечерний Петербург, 17.08.2007. [20] См., например, статьи чл.-корр. РАО А. М. Абрамова,http://www.ng.ru/politics/2010-04-06/3_kartblansh. html; С. Минина, http://religion.ng.ru/printing/2010-05-19/4_pravoslavie.html, или выступление главы Совета муфтиев России Равиля Гайнутдина, http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=86102 [21] См.: http://www.sova-center.ru/religion/news/education-culture/religion-school/2011/11/d22975/ [22] Эмпатическое взаимодействие — это педагогическая технология, основанная на глубоком эмоциональном контакте педагога и ученика. Источник: Отечественные записки. № 4 - 2012.

Запись программы "История религии, на Русской службе новостей https://cloud.mail.ru/public/94qZ/923kvEW5x

Презентация книги «Светское государство в вопросах и ответах: кратко, доступно и актуально» 21 декабря 2015 года 19:00 - 21:00 Состоится Презентация книги «Светское государство в вопросах и ответах: кратко, доступно и актуально» Сахаровский Центр Москва, ул.Земляной вал, д.57, стр.6 Круглый Зал http://www.sakharov-center.ru/ Докладчики: Бурьянов Сергей Анатольевич - автор, кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права и прав человека ГАОУ ВО МГПУ. Сопредседатель Совета, ведущий научный сотрудник Института свободы совести - доклад «Международно не признанная светскость государства, как одна из важнейших гарантий международно признанной свободы совести». Иванеев Сергей Васильевич – кандидат юридических наук, член Федерального Политсовета Всероссийской политической партии «Партия свободных граждан», президент некоммерческой организации «Ассоциация Граждан XXI века за развитие светскости и гуманизма» - доклад «Конституционные основы правосознания в образовательном пространстве светского общества». Участники Фонда «Здравомыслие» мероприятие на фейсбук