Перейти к содержимому
Социология религии. Социолого-религиоведческий портал

Поиск по сайту

Результаты поиска по тегам 'евразийская интеграция'.

  • Поиск по тегам

    Введите теги через запятую.
  • Поиск по автору

Тип публикаций


Категории и разделы

  • Сообщество социологов религии
    • Разговор о научных проблемах социологии религии и смежных наук
    • Консультант
    • Вопросы по работе форума
  • Преподавание социологии религии
    • Лекции С.Д. Лебедева
    • Видеолекции
    • Студенческий словарь
    • Учебная и методическая литература
  • Вопросы религиозной жизни
    • Религия в искусстве
    • Религия и числа
  • Научные мероприятия
    • Социология религии в обществе Позднего Модерна
    • Научно-практический семинар ИК "Социология религии" РОС в МГИМО
    • Международные конференции
    • Всероссийские конференции
    • Другие конференции
    • Иные мероприятия
  • Библиотека социолога религии
    • Научный результат. Социология и управление
    • Классика российской социологии религии
    • Архив форума "Классика российской социологии религии"
    • Классика зарубежной социологии религии
    • Архив форума "Классика зарубежной социологии религии"
    • Творчество современных российских исследователей
    • Архив форума "Творчество современных российских исследователей"
    • Творчество современных зарубежных исследователей
    • Словарь по социологии религии
    • Наши препринты
    • Программы исследований
    • Российская социолого-религиоведческая публицистика
    • Зарубежная социолого-религиоведческая публицистика
    • СОЦИОЛОГИЯ РЕЛИГИИ В ОБЩЕСТВЕ ПОЗДНЕГО МОДЕРНА
  • Юлия Синелина
    • Синелина Юлия Юрьевна
    • Фотоматериалы
    • Основные труды
  • Лицо нашего круга Клуб молодых социологов-религиоведов
  • Дискуссии Клуб молодых социологов-религиоведов

Календари


Искать результаты в...

Искать результаты, которые...


Дата создания

  • Начать

    Конец


Последнее обновление

  • Начать

    Конец


Фильтр по количеству...

Зарегистрирован

  • Начать

    Конец


Группа


AIM


MSN


Сайт


ICQ


Yahoo


Jabber


Skype


Город


Интересы


Ваше ФИО полностью

Найдено 3 результата

  1. Обращаясь к главам государств ЕАЭС в качестве Президента страны-председателя в текущем году, В. В. Путин отметил важность традиционных ценностей для евразийской интеграции: «Более тысячелетия наши народы живут вместе и совместно осваивают свое географическое пространство. Единое понимание исторической судьбы, осознание многовековой хозяйственной связанности, сохранение и укрепление культурной и социальной общности народов стран Союза является залогом успеха всей нашей деятельности…». Действительно, произошедшие за три десятилетия дезинтеграционные и интеграционные процессы на постсоветском пространстве определялись в большей степени ценностями общественного сознания, чем экономическими интересами. Эти ценности частично скрывались в глубинах общественного подсознания населения союзных республик, а частично были культивированы под воздействием культурно-информационной агрессии внешних сил. При этом выращиваемое последними идеологически сплоченное меньшинство навязывало обществу изначально чуждые большинству ценности, манипулируя общественным сознанием посредством установления контроля над государственными СМИ, образованием и кадровой политикой в органах власти. Наиболее ярко эти процессы можно было наблюдать на Украине, где они дошли до логического конца в переживаемой в настоящий момент катастрофе (Глазьев, 2015). Экономически Украина была наиболее развитой из советских республик, благополучие которой основывалось на глубокой и повсеместной научно-производственной кооперации с Россией. Эта взаимная зависимость была столь сильной, что, казалось, обрекает Украину на стратегическое партнерство и дружбу с Россией. Она поддерживалась также родственными узами между миллионами семей, разделенными образовавшейся после распада СССР границей. Не говоря уже об общей исторической судьбе, языке, вере и традиционных ценностей еще недавно одного народа. Украина стала первым государством, с которым Россия заключила соглашение о свободной торговле. Россия все постсоветские годы была основным внешним инвестором в украинской экономике, а также главным рынком сбыта ее продукции. Три главных отрасли украинской экономики – химико-металлургический, агропромышленный и машиностроительный – были жестко связаны с Россией источниками энергоносителей и сырья, рынком сбыта и технологическими цепочками совместно производимой продукции. Однако последовательная пропаганда «европейских ценностей», внедрение в систему образования националистической идеологии, захват ключевых постов в органах власти агентами влияния США и ЕС повлекли существенную трансформацию украинского общества. Если сразу после распада СССР сторонники интеграции с Россией составляли подавляющее большинство, а националисты воспринимались маргинальными придурками, то спустя четверть века со сменой поколений общество раскололось пополам. После оранжевой революции 2004 года в органах власти прочно засели националисты, взяв под полный контроль систему образования и культуры. Через десять лет под руководством и при всемерной поддержке спецслужб США и ЕС они окрепли настолько, что совершили государственный переворот и узурпировали власть. А спустя еще восемь лет они переродились в нацистов и с остервенением стали уничтожать все русское. При этом Украина столь же последовательно деградировала экономически до уровня сельскохозяйственной периферии и источника дешевой рабочей силы ЕС. Совершенное на Украине силами спецслужб США и их европейских сателлитов нациостроительство – это чисто социокультурный проект, успешно реализованный вопреки материальным рациональным интересам и традиционным ценностям подавляющего большинства украинцев. Когда в полемике с адептами евроинтеграции в Киеве я приводил объективные данные об экономической безальтернативности интеграции Украины с Россией, в ответ они говорили о политическом выборе европейских ценностей. При этом определить их внятно они не могли. Ведь если говорить о традиционных христианских ценностях, то у русских, украинцев и других европейцев они, в сущности, одинаковы. Если иметь в виду ценности достатка и материального благополучия, то тяга к европейским стандартам и уровню жизни у жителей Украины и России была также одинаковой. Остаются только постхристианские и даже постгуманистические ЛГБТ ценности, чуждые для современного как украинского, так и российского общества. Действуя методом перебора, приходим к выводу, что единственной ценностью, на которой основывается европейский выбор украинских националистов, является русофобия. Россия представляется как сила, препятствующая реализации их европейского выбора. И все украинцы, ратующие за дружбу с Россией, представляются как агенты ее влияния, подлежащие исключению из украинского общества. Именно такой, негативный, тип национализма культивировался западными спецслужбами. В отличие от немецкого нацизма, в основе которого лежало стремление подчинить мир интересам германской нации, украинский национализм изначально выращивался в вырожденном формате бандеровско-полицайской самоидентификации украинцев в качестве обслуживающего персонала «более развитых» европейских наций. Как известно, героизируемые украинской пропагандой бандеровцы выполняли для гитлеровцев самые грязные услуги по массовым убийствам и репрессиям мирного населения оккупированной фашистами Украины. Мы «проспали» нацистскую эпидемию на Украине, потому что не верили в то, что на столь вырожденных отрицательных ценностях можно осуществить успешное нациостроительство. И с насмешкой относились к потугам укронационалистов в системе образования искоренить русский язык, заменить русскую культуру украинской крестьянской литературой, исковеркать русские имена, придумать свою поместную церковь. Мы рассчитывали на здравый смысл и рациональное мышление народа Украины. И проиграли западным спецслужбам, использовавшим самые, казалось бы, примитивные методы Геббельса в пропаганде, явную ложь при переписывании истории, культивирование русофобии в воспитании детей. За тридцать лет они вырастили поколение «иванов», не только не помнящих родства, но и ненавидящих свою родню, ходящих строем «манкуртов», выдрессированных на войну с такими же как они русскими людьми. Конечно, взращивание украинского нацизма происходило не совсем на пустом месте. Об идейных корнях, адептах и методах украинства написано уже множество работ (Фролов, 2023). Важно разобраться в причинах идейного поражения Русского мира на Украине, к которому в момент распада СССР относили себя подавляющее большинство жителей Украины. Как можно было, имея полное превосходство в языковом, культурном и экономическом пространстве, за тридцать лет отдать его противнику? Главной причиной тяжелейшего поражения Русского мира на Украине, где проживает около четверти всех русских людей, стала наша недооценка фундаментальных законов социальной психологии. Западным спецслужбам удалось отколоть народ Украины от России, культивируя хорошо известное в социальной психологии противопоставление «мы – они». Это основной закон формирования групповой идентичности, хорошо описанный более полувека назад выдающимся советским историком и социологом Б. Ф. Поршневым (Поршнев, 1966). На нем основано известное базовое правило английской геополитики «разделяй и властвуй». Применяя его повсеместно в своих колониальных владениях, Великобритания построила свою империю. Также сегодня действуют в мире США, в том числе на постсоветском пространстве, стимулируя межнациональную и межрелигиозную рознь. Около столетия назад один из основателей евразийства как философско-политологического течения Трубецкой, пророчески предвидя крах СССР вследствие неизбежного исчерпания идейного потенциала идеологии пролетарского интернационализма, писал о том, что главным препятствием для последующей реинтеграции евразийского пространства станет национализм (Трубецкой, 1920). Современная Украина – это наиболее яркое, но не единственное подтверждение воплощения этого предвидения. Подобные процессы нациостроительства происходят во всех постсоветских государствах. Также фальсифицируется история, вытесняется русский язык, в системе образования навязывается русофобия. При этом местный национализм взращивается агентами западных спецслужб по тем же лекалам, что и на Украине. Это национализм не созидательный, а разрушительный, ориентированный исключительно против России. При этом его адепты стремятся не к национальному суверенитету, а к отрыву от России и подчинению США и ЕС. Типичный пример такого «бандеровско-полицайского» национализма показали государства Прибалтики. Получив власть, их националистические элиты тут же отдали свой только обретенный суверенитет Брюсселю, войдя в ЕС в качестве бесправных и безвольных манкуртов. Что можно этому противопоставить? Тот же Трубецкой, рассуждая об основах реинтеграции евразийского пространства, предостерегал от попыток навязывания Россией какой-либо гегемонии, объясняя невозможность построения национальной империи в новых условиях. Интеграция может быть только равноправной, взаимовыгодной и добровольной. Именно этим принципам следует руководство России в ЕАЭС. Все решения принимаются наднациональным органом консенсусом, и эта практика является успешной в силу совпадения экономических интересов государств-членов в разумном функционировании единого экономического пространства. Но достаточно ли этого для устойчивого развития евразийской интеграции? Украинский контрпример говорит, что нет. Трубецкой дал подсказку: реинтеграцию нужно вести на понимании общей исторической судьбы. И, отталкиваясь от этого понимания, строить общее будущее. Как будто прочитав его мысли, Председатель КНР Си Цзиньпин провозгласил лозунг интеграции «народов единой судьбы человечества», который стал идейной основой китайского мегапроекта «Один пояс-один путь». Разработкой понимания этой общности исторической судьбы и следует сейчас интенсивно заниматься. Наши противники давно и успешно занимаются разрушением этого понимания. Достаточно посмотреть учебники истории для школьников, написанные в постсоветских государствах за деньги западных спонсоров их агентами влияния, походить по коридорам исторических музеев и послушать экскурсоводов. Почти во всех постсоветских республиках на страницах этих учебников и в музейных аудиогидах Российская империя и СССР представляется в качестве угнетателя, реакционной силы, враждебной развитию якобы порабощенных народов. Хотя это противоречит очевидным фактам, ложь вдалбливается в головы детей и формируется ущербное, отягощенное комплексами неполноценности национальное самосознание. США и ЕС кажутся заботливыми учителями и покровителями, а Россия представляется угрозой национальному развитию. Тем самым создается почва для русофобского национализма, на которой при соответствующих политических условиях быстро вырастает антирусский нацизм. Робкие попытки наших академических историков противостоять вместе с украинскими коллегами очевидной фальсификации нашей общей истории успеха не имели. Под страхом репрессий со стороны националистов Национальная академия наук Украины закрыла глаза на фальсификацию истории в учебниках, соучаствовала в искажении текстов русско-украинских писателей, заменяя в «Тарасе Бульбе» слово «русский» на «казацкий» или «украинский» (Гоголь, 1998), исключая из своих рядов старающихся сохранить объективность ученых. После советской эпохи диалектического и исторического материализма в гуманитарных науках следует признать наше серьезное отставание в понимании логики социокультурных и религиозных процессов. Ю. Ю. Синелина – одна из немногих признанных ученых религиоведов, которая смогла дать новый импульс в методологической разработке исторической периодизации секуляризационного процесса (Синелина, 2002, 2004, 2009, 2011). Сделанное ею открытие диалектики направленности десекуляризации современного общества вскрыло целый пласт неизвестных нашей науке религиозных и социокультурных процессов, влекущих неожиданные, иногда катастрофические, последствия. В исследованиях Ю. Ю. Синелиной раскрыты позитивные процессы возрождения религиозного сознания на основе социологических опросов населения регионов с преимущественно православной традицией. Эти процессы разворачивались стихийно в условиях массового разочарования коммунистической идеологией и прекращения навязывания атеизма. В новых условиях мы сталкиваемся с манипулированием религиозным сознанием со стороны враждебно настроенных к России внешних сил. Они сыграли ключевую роль во взрыве исламского экстремизма на Кавказе, в эскалации русофобии и победе нацизма на Украине. Сегодня они продолжают последовательную работу по культивированию русофобского нацизма во всех постсоветских государствах, в том числе, входящих в ЕАЭС. Объективно наблюдаемые результаты этой работы заставляют переосмыслить наши представления об эволюции общественного сознания. Во-первых, можно сделать вывод об алогичности общественного сознания. Оно легко воспринимает явную ложь, если она соответствует психоэмоциональному состоянию общества. Поддержание такого нужного манипуляторам состояния достигается весьма примитивными приемами массовой пропаганды и агитации, системно изложенными и реализованными Геббельсом в нацистской Германии. Во-вторых, НТП не приводит к снижению алогичности общественного сознания. Обладая возможностью все более глубокого понимания объективной реальности, общественное сознание сохраняет алогичность. Ни высшее образование, ни владение современной техникой, ни доступ к научной информации не страхует людей от увлечения мифами и веры в нелепости. В-третьих, само научное знание, в своих фундаментальных основах, тоже, по-видимому, строится на вере исследователей в определенный набор аксиом. Это блестяще показал Лобачевский, построив неэвклидову геометрию, заменив набор аксиом. Так, вера в антропогенные причины изменения климата стало основой совершенно неадекватных этой проблеме усилий мирового сообщества по сокращению выбросов углекислого газа, влияние которых на глобальное потепление ничтожно мало. До этого на основе принятых на веру ложных утверждений о причинах появления озоновых дыр разрушили целые отрасли промышленности. В-четвертых, в подсознании людей, вне зависимости от образовательного уровня, присутствуют архаичные механизмы, запускающие при определенном эмоциональном воздействии коллективную агрессию, ненависть, жестокость. Трудно было ожидать от образованных граждан Украины таких проявлений садизма и насилия, которые творились на Майдане, в Одессе, Мариуполе. В-пятых, несмотря на тенденции размывания всех форм коллективной идентичности, извечное противопоставление «мы – они» эффективно работает и легко поддается манипулированию. В отечественных общественных науках традиционно мало внимания уделялось методам манипулирования общественным сознанием. В советское время – это манипулирование было скрыто объективистско-материалистическим подходом. Идеология научного коммунизма внедрялась ее адептами совершенно искренним образом, потому что они верили в нее, также как христианские миссионеры, обращавшие в христианство обитателей Нового света, верили в Бога. Совершенно по-другому обстоит дело на Западе. Манипулирование общественным сознанием ведется специалистами, которые, как правило, не разделяют навязываемых ими ценностей. Так, сотрудники американских спецслужб, выращивающие исламских экстремистов, как правило, сами не являются мусульманами. Также кураторы украинских нацистов едва ли разделяют их «Украина превыше всего». То же касается армии работников СМИ, фабрикующих заказные материалы в целях нагнетания русофобии в общественном сознании. Технологии этой манипуляции включают в себя множество приемов создания ложных образов, нагнетания разрушительных эмоций, запугивания мнимыми угрозами, вдалбливания искаженных фактов, а также различных образовательных методик по выращиванию своих агентов влияния. Чтобы противостоять противнику, эти методы нужно знать и понимать, как они работают. Происходящая в настоящая время эскалация американской агрессии против России объясняется глубинными процессами смены мирохозяйственных укладов. В такие периоды властвующая элита до этого доминировавшей страны всегда развязывала мировую войну в целях сохранения своей мировой гегемонии. Именно это делает сейчас финансово-властная элита США, развязывая мировую гибридную войну (Глазьев, 2016). В отличие от предыдущих войн, которые велись за обладание территорией и источниками доходов, эта война ведется за контроль над сознанием людей. Методы манипулирования им с целью организации должного поведения населения являются важнейшей составной частью арсенала современной войны. Как бы ни казался себе разумным современный человек, его действия определяются верой в ценности, которые определяют его поведение. Эти ценности вытекают из представлений, которые могут быть алогичными, ненаучными, нерациональными. Влияя на формирование этих представлений, можно задавать ценности и манипулировать общественным сознанием, направляя действия людей в нужное русло. Эти русла во многом уже сформированы великими религиями, поэтому манипуляции общественным сознанием предполагают использование их энергии. Из этого следует, что глубокое междисциплинарное изучение религиозных и социокультурных процессов становится важной составляющей научного обеспечения национальной безопасности России. Список литературы Глазьев С. Ю. Украинская катастрофа: от американской агрессии к мировой войне? («Коллекция Изборского клуба»). М.: Книжный мир, 2015. 352 с. Глазьев С. Ю. Последняя мировая война. США начинают и проигрывают. М.: «Книжный мир», 2016. 520 с. Гоголь М. Тарас Бульба. / Пер. с русского. Видавництво Явана Малковича, Киев, 1998. Нарочницкая Н. А. Украинский рубеж. История и геополитика. М.: Вече, 2023. 432 с. Синелина Ю. Ю. О характере процесса секуляризации в России // Вопросы философии. 2002. № 12. С. 169-180. Синелина Ю. Ю. Секуляризация в социальной истории России / Под общей редакцией д-ра филос. наук В. П. Култыгина. М.: Академия, 2004. 216 с. Синелина Ю. Ю. Концепции секуляризации в социологической теории. М.: ИСПИ РАН, 2009. 120 с. Синелина Ю. Ю. Циклы секуляризации в истории России. Социологический анализ: конец XVII – начало XXI века. Saarbrücken: LAP LAMBERT Academic Publishing, 2011. 385 с. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. Институт всеобщей истории Академии наук СССР. 1966. 228 с. Трубецкой Н. С. Европа и человечество. София, 1920. 82 с. Фролов К. Украина: выбор веры, выбор судьбы. Двадцать лет независимости Украины – двадцать лет борьбы за единство Русской Церкви. М.: Алетейя, 2011. 248 с. [URL: http://rrsociology.ru/journal/article/3118/].
  2. Российская академия наук Федеральный научно-исследовательский социологический центр Институт демографических исследований Институт социально-политических исследований ИНФОРМАЦИОННОЕ ПИСЬМО Уважаемые коллеги! Приглашаем принять участие в Международной научно-практической конференции «Интеграционные процессы в Евразии: межкультурный диалог и социокультурные практики взаимодействия» (27-29 апреля 2022 г., Москва), проводимой в рамках Года культурного наследия народов России и подготовки Всемирной конференции по межкультурному и межрелигиозному диалогу. Организаторы мероприятия: Институт демографических исследований ФНИСЦ РАН, Институт социально-политических исследований ФНИСЦ РАН, Федеральный научно-исследовательский социологический центр РАН, Научный совет «Социально-политические проблемы формирования Евразийского экономического союза (ЕАЭС)» при Отделении общественных наук РАН, при участии Евразийского информационно-аналитического консорциума, Ассоциации «Аналитика», Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Российского государственного гуманитарного университета, Академии управления при Президенте Республики Беларусь, Института стратегических и межрегиональных исследований при Президенте Республики Узбекистан, Института философии, социологии и права Национальной академии наук Республики Армения, Казахского национального университета им. Аль-Фараби, Кыргызско-Российского Славянского университета, Приднестровского государственного университета им. Т.Г. Шевченко, фонда «Российский фонд мира», фонда «Русское достояние», Евразийской ассоциации социологов, Российской академии социальных наук. Цель конференции – обсуждение теоретических и прикладных аспектов, основных тенденций и проблем интеграционных процессов в Евразии и путей их решения. В рамках работы конференции предполагается рассмотреть следующие вопросы: · Евразия как территория интеграционных процессов и социокультурного взаимодействия · Этнокультурное и языковое многообразие в контексте глобального гражданства · Современные практики межкультурного и межрелигиозного диалога, достижение межконфессиональной гармонии · Роль образования в формировании межкультурной компетенции · Проблемы и перспективы сохранения культурных ценностей мигрантов и национальных меньшинств · Семья как носитель социокультурных ценностей и субъект межкультурных коммуникаций · Подготовка кадров по аналитике евразийских интеграционных процессов. Мероприятие состоится в рамках Года культурного наследия народов России и подготовки ко Всемирной конференции по межкультурному и межрелигиозному диалогу. К участию приглашаются специалисты в сфере науки, культуры, образования и демографии; представители федеральных и региональных органов власти, некоммерческих общественных организаций; религиозные деятели, докторанты, аспиранты, магистранты. Заявки и статьи принимаются до 10 апреля 2022 года по ссылке: https://forms.gle/9pZQCUxCwS8njzWB6 Программный комитет оставляет за собой право отбора текстов для публикации. Предполагается размещение статей в научном журнале перечная ВАК «Мир науки. Социология, филология, культурология». (Требования к оформлению текстов см.: https://sfk-mn.ru). Конференция будет проходить 27-29 апреля 2022 г. в смешанном режиме: очное участие - по адресу: г. Москва, ул. Фотиевой, д.6 к.1., ИДИ ФНИСЦ РАН, ИСПИ ФНИСЦ РАН; онлайн-участие - с использованием технологий дистанционной связи, ссылка на подключение будет разослана зарегистрированным участникам. Проезд и проживание иногородних участников осуществляется за счет командирующей стороны. Контакты: e-mail: krug-stol-eurasia@mail.ru, д-р социол.н. Ольга Александровна Волкова; канд. социол.н. Игорь Александрович Селезнев. Приложение ЗАЯВКА НА УЧАСТИЕ В КОНФЕРЕНЦИИ «Интеграционные процессы в Евразии: межкультурный диалог и социокультурные практики взаимодействия» 1. Фамилия, имя, отчество (полностью) 2. Название доклада 3. Страна, город 4. Должность, место работы, учебы (полное наименование организации (учреждения), подразделения, факультета, кафедры) 5. Ученая степень, ученое звание (при наличии) 6. E-mail 7. Телефон 8. Фамилия, имя, отчество соавторов (с указанием всех перечисленных в пп.1-7 сведений по каждому соавтору отдельно)
  3. Третий элемент. Без гуманитарной основы интеграция в Евразии обречена Игорь Задорин Российский социолог Игорь Задорин Фото: Фото из личного архива автора В последние годы в моду вошли дискуссии о непредсказуемости мировой политики. Такие события как киевский майдан, брекзит или, например, референдум о независимости в Каталонии многим кажутся нелогичными и противоречащими «объективным интересам» даже самих их участников. Но так ли уж непредсказуемы и необъяснимы эти события? Может мы просто смотрим на них с привычной точки зрения, не замечая новые тенденции, которые все больше влияют на жизнь обществ и государств? Известный российский социолог, исполнительный директор Международного исследовательского агентства «Евразийский монитор» Игорь Задорин в своей статье рассказывает о том, почему ценности часто оказываются сильнее интересов, а евразийская интеграция не будет развиваться без общей идентичности и участия обществ, а не только элит. Когда ценности «рулят» интересами Среди трех главных направлений межстранового (межгосударственного) взаимодействия – военно-политического, экономического и социокультурного – последнее всегда занимало подчиненное «факультативное» положение. Понятно, что отношения между государствами традиционно относятся к компетенции национальных элит, а в элитном дискурсе межстрановое взаимодействие в социокультурной сфере и тем более на уровне рядовых граждан (гуманитарные связи) имело до последнего времени, как правило, лишь риторическое значение[1]. Вот решения о вступлении страны в военно-политические альянсы или выходе из них всегда принимаются в результате коммуникаций на самом высоком государственном уровне и на основе интересов элиты, понимаемых как интересы государства. Внешнеэкономические отношения хоть и затрагивают более широкие круги, но также остаются прерогативой довольно узкой части общества – бизнес-элиты и связанного с ней государственного аппарата. Для большинства же рядовых граждан внешняя политика и внешнеэкономические связи, как правило, являются лишь контекстом, к которому они должны адаптироваться, но на который почти никогда не могут влиять. Также и для элиты настроения масс по отношению к другим странам и народам – всего лишь фон, на котором происходит межэлитное взаимодействие и достигаются межэлитные договоренности. Вместе с тем в течение прошлого века в социально-политическом и экономическом устройстве многих стран произошли существенные изменения, которые резко повысили значение указанного гуманитарного «фона» при формировании и продвижении тех или иных решений о межгосударственном взаимодействии. Во-первых, развитие демократических институтов заставляет элитные группы при продвижении своих интересов все чаще апеллировать к массам, опираться на «глас народа», согласовывать (хотя бы частично и формально) свои интересы с ценностями и культурой населения. И хотя современные информационные технологии позволяют эффективно воздействовать на общество с целью принятия им уже принятых элитой решений, все чаще это сопровождается (особенно при несогласованности самих элитных групп) досадными «трудностями» типа непринятия европейской конституции на общенациональных референдумах 2005 г., волнительных референдумов в Шотландии 2015 г. и Каталонии 2017 г., наконец, брекзита-2016 (и это только европейские примеры), существенно повышающими издержки внешнеполитических договоренностей. Разнообразные «цветные революции» и «майданы», интерпретируемые как проявление «народной воли», я также отношу к того же рода казусам, зачастую подрывающим союзнические отношения государств, сформированные заинтересованными элитными группами. Причем неприятие таких союзов (а равно и принятие иных) выглядит как война ценностей и идентичностей на социокультурном уровне, а не как война интересов на уровне экономики и политики. Во-вторых, развитие глобальной экономики, связанное со свободным перемещением капитала, товаров и трудовых ресурсов, сталкивается с естественным сопротивлением именно на гуманитарном уровне, которое часто интерпретируется как culture clash, «столкновение цивилизаций» и выражается в неприятии рядовыми гражданами иностранных компаний, иностранных товаров (в т.ч. «культурной» продукции), и особенно иностранной рабочей силы (трудовых мигрантов). По этой причине стало почти само собой разумеющимся при продвижении экономических интересов либо все-таки учитывать ценности и культуру населения «интересующей» страны, адаптируя под него товары и услуги, либо внедрять свои «универсальные» ценности и практики, изменяя культуру (в т.ч. бизнес-культуру) и идентичность аборигенов и стимулируя таким образом потребление своей продукции. Естественно, что в таком контексте социокультурная экспансия, выраженная в продвижении определенных ценностей и культурных стереотипов (язык, литература, музыка, кино, дизайн, символические ценности, стили потребления и т.п.), давно рассматривается как важнейшая компонента и даже основа более широкой экономической и политической экспансии (т.н. «мягкая сила»). История развития Европейского Союза (ЕС) с очевидностью показывает, что с определенного момента глубокая европейская интеграция в сфере политики и экономики стала возможной только после формирования и усвоения общественностью всех стран ЕС концепта «общеевропейских ценностей» и распространения гражданской мета-идентичности «европеец». И противоположные дезинтеграционные процессы в постсоветском пространстве во многом имеют природу именно социокультурного и гуманитарного размежевания, в которой национальные ценности и идентичности начинают превалировать над «общесоюзными» («евразийскими» и т.п.) даже при высокой степени интегрированности и взаимозависимости экономик. Как говорят многие авторы, в современном мире «ценности рулят интересами». Вот Украина (на уровне большой части общества, а не только элиты) решила вроде бы абсолютно нерационально выйти из евразийского (постсоветского) экономического пространства и перейти в экономическое пространство ЕС (шире – Запада), хотя многочисленные расчеты показывали, что при высочайшем уровне связанности украинской экономики с постсоветскими странами такой переход экономически крайне невыгоден. Но «ценности рулят», и экономика начинает перестраиваться под социокультурный выбор (а это именно собственный ценностный выбор страны, даже если он инспирирован предварительными внешними «социокультурными интервенциями»). Резюмируя сказанное, можно утверждать, что в современном мире гуманитарные связи между странами и социокультурная близость не только являются важными факторами-условиями развития экономических связей и формирования политических альянсов, но и порой обязательно предшествует им. Напротив, без глубокого социокультурного взаимопроникновения и взаимосвязи стран и народов на гуманитарном уровне политическая и экономическая интеграция являются неустойчивыми, и, как показывает практика, могут быть легко повернуты в другую сторону. Гуманитарное сотрудничество – «мягкая сила» государств или «диалог обществ»? Понимая социокультурные отношения и гуманитарные связи между странами как проявление пресловутой «мягкой силы», национальные элиты начинают защищать социокультурное пространство своей страны даже с большим рвением, чем экономическое. Довольно отчетливо это проявляется как раз в случае новых независимых государств, возникших после распада СССР. При весьма либеральном отношении к развитию торговли и взаимообмену между экономическими субъектами взаимодействие в информационном пространстве, в сфере культуры, образования, науки, туризма и т.п. порой искусственно ограничивается. В рамках укрепления национальной и гражданской идентичности формируются новые языковые барьеры, происходит пересмотр общей истории, сопровождаемый войной с памятниками, корректировкой топонимики и существенным изменением пространства общезначимых символов. Сокращается взаимодействие в сфере культуры и искусства, а понятие «общее образовательное пространство» становится сугубо гипотетическим. В это же время институт т.н. «некоммерческих организаций» (НКО), призванный в том числе способствовать развитию межстранового гуманитарного сотрудничества, вместо интенсивного развития в правильном направлении подпадает под действие законов об «иностранных агентах», резко снижающих доверие к НКО и к самому сотрудничеству на уровне гражданского общества. В итоге формируется убеждение о том, что «евразийская интеграция в настоящее время может быть только экономической»[2]. Как представляется автору, понимание гуманитарного сотрудничества или сотрудничества на уровне рядовых граждан только как возможности применения «мягкой силы» со стороны «дружественного» государства имеет свои корни в распространяемой «западной» культуре противоборства, в которой все интеракции рассматриваются через призму конкуренции и соперничества, господства и подчинения. История западной цивилизации – это по большей части история борьбы, войн и соперничества, сформировавшая особую «культуру конфликта» и стремления к победе и господству (доминированию). В известной мере можно сказать, что эта культура являлась основой развития западной цивилизации и большинства ее достижений. Вместе с тем 20-й век с двумя мировыми войнами, появлением ядерного оружия и связанной с ним концепцией ГВУ (гарантированного взаимного уничтожения) показал пределы возможностей этой культуры как драйвера развития человечества. Весь послевоенный мир – это мучительный поиск обобщенным Западом альтернативы Конфликту в виде «мирного сосуществования», «толерантности», «мультикультурализма» и других подобных концепций как основы для новой культуры межнационального и межстранового взаимодействия. Однако процессы глобализации, связанные с интенсификацией такого взаимодействия и ростом взаимозависимости стран, показали, что «терпимость» и «сосуществование» зачастую являются не решением, а скорее уходом от решения проблемы взаимодействия в условиях пресловутого «столкновения цивилизаций». На смену таким пассивным решениям (являющимся к тому же порой способом сокрытия того же стремления к доминированию в новых формах) должна прийти активная «культура диалога» с открытым предъявлением и согласованием ценностей и интересов. Понятно, что культура диалога рождается не на пустом месте. В той или иной мере в разных странах формировались и развивались ценности открытости (без наивности), интереса к «иному» (без преклонения перед ним), доказательного убеждения (без принуждения), согласования интересов и договороспособности (без пораженчества), готовности к осознанному компромиссу и равноправному сотрудничеству и т.п., которые составляют компоненты культуры диалога. Предполагается, что в разных национальных и религиозных культурах, в разных обществах они развиты неодинаково и зачастую являются редкими исключениями в ситуации преобладания культуры конфликта и предпочтения силового разрешения противоречий между странами и народами. Вместе с тем, есть мнение, что в евразийском пространстве культура диалога является довольно распространенной и может быть основой межстранового общения и межгосударственного сотрудничества. Причем, похоже, что такая культура более свойственна именно общественным объединениям и институтам гражданского общества, нежели элитным группам, добившимся своего нынешнего положения в условиях жесткой политической борьбы последней четверти века и исповедующим соответствующие практики. Понятно, что любой диалог начинается там, где между его субъектами есть изначальный интерес друг к другу. И надо сказать, что наличие такого интереса и таких оснований для развития взаимодействия на уровне рядовых граждан подтверждается многочисленными социологическими исследованиями, в частности результатами проекта «Интеграционный барометр ЕАБР», осуществляемого совместными усилиями Евразийского банка развития и Международного агентства «Евразийский монитор». Так, по данным последней волны «ИБ ЕАБР», от 20% до 45% опрошенных в разных странах СНГ декларируют свой интерес к другим странам постсоветского пространства (к их истории, культуре, природе), 20% до 60% граждан хотели бы посетить другие страны СНГ с различными целями (трудовыми, образовательными, туристическими), а 50%-80% респондентов в разных странах подтверждают наличие у них постоянной коммуникации с родственниками, коллегами, друзьями в других странах постсоветского пространства. Указанный потенциал сближения стран, на мой взгляд, используется крайне слабо. Вместе с тем я полагаю, что развитие североевразийской интеграции, осуществляемой в пространстве стран бывшего «социалистического лагеря», может получить новый импульс только при активном включении в нее гуманитарной компоненты (межстрановой коммуникации на уровне рядовых граждан), интенсивного развития сотрудничества в социокультурной сфере (наука и образование, массмедиа, массовая культура и искусство, спорт, туризм и т.п.) и общественной дипломатии. К тому же только в рамках «диалога обществ» могут согласовываться общие ценности и складываться общая мета-идентичность, без которой, по моему глубокому убеждению, реального Союза на просторах Северной Евразии не создать[3]. Конечно, для некоторых национальных элит, бдительно охраняющих периметр своей суверенности, допуск общественности к межстрановому взаимодействию будет серьезным испытанием. И реальное включение социокультурного пространства в межгосударственное взаимодействие – это для них же тест на готовность к реальной интеграции. В некотором роде – даже тест на современность. Ближайшие годы покажут, насколько и кем этот тест может быть пройден. Как измерить гуманитарное взаимодействие? Безусловно, сам вопрос о развитии гуманитарного взаимодействия и социокультурного сотрудничества не нов, и многие читатели в этом месте могли бы вполне справедливо спросить: ну, и где решения? Где конкретные социально-политические технологии включения указанного сотрудничества в интересы элиты? Я попробую предложить одну из таких технологий, связанную с социологическим обеспечением интеграции. В социальной науке, особенно прикладной, многими коллегами (автор статьи не исключение) исповедуется довольно радикальный принцип: «если явление не измеримо, оно не существует». Гуманитарная близость и сотрудничество стран (как и любые другие социальные явления), на мой взгляд, настолько реальны и существуют не только на словах, насколько они измеримы. Вместе с тем в настоящее время гуманитарное сотрудничество стран региона СНГ, в отличие от экономического и военно-политического, практически не имеет общественно принятых индикаторов (показателей), которыми можно было бы оперировать при оценке состояния межгосударственного (межстранового) взаимодействия. Если экономическое сотрудничество постоянно мониторится в измеряемых показателях товарооборота, объема взаимных инвестиций, доли иностранных работников и т.п., то в области гуманитарного сотрудничества такой системы индикаторов нет, и речь идет в основном об отдельных мероприятиях. Между тем в условиях возросшего значения гуманитарного уровня отношений за рубежом различные показатели гуманитарного сотрудничества (включая туристические, научные, творческие и т.п. обмены) включаются в индексы cross-border cooperation, которые во многом определяют состояние обобщенной «близости» разных стран. Попытки выйти на регулярное измерение гуманитарной близости стран СНГ автор (вместе с разными коллегами) начал предпринимать с 2014 г. Эти попытки строились как на базе сугубо академических изысканий[4], так и на базе построения прикладных проектов в кооперации с некоторыми партнерскими фондами. Так, осенью 2015 г. Фонд «Диалог цивилизаций» инициировал разработку проекта под условным названием «Индекс диалогичности» (отмечу здесь тогдашнего директора Фонда В.И. Куликова, которому принадлежала инициатива). В рамках данного проекта под диалогичностью предполагалось понимать готовность (способность) всего общества конкретной страны воспринимать другую страну (другое общество, другой народ) в качестве равноправного субъекта диалога (взаимодействия) и вести себя по отношению к нему соответственно этому восприятию. При таком понимании «диалогичность» должна включать в себя две составляющие – универсальную, характеризующую соответствующие свойства и ценности конкретного общества-страны (например, России и ее населения), и специфическую, характеризующую отношение этого общества к определенному другому обществу-стране (например, к Украине, Турции, Китаю и т.п.). В таком случае можно было бы построить и рассчитать как страновой индекс диалогичности каждой отдельной страны-общества, основанный только на универсальной компоненте, так и парный индекс диалогичности, учитывающий специфические компоненты и характеризующий готовность двух конкретных стран вступать в равноправный «диалог» на уровне обществ (граждан, населения). Очевидно, что парный индекс диалогичности должен отличаться для разных пар взаимодействий (Россия-Украина, Россия-Китай, Россия-Турция и т.д.). Вместе с тем совокупность таких индексов для определенного множества стран будет в известной степени характеризовать культурную близость этой группы стран друг к другу и культурную удаленность (cultural divide) от других стран. Построение индексов диалогичности отдельных стран, пар стран и групп стран должно было стать серьезным прорывом в социальных измерениях ценностей и культурных особенностей разных стран и обществ. Вместо линейного ранжирования (рейтингования, т.е. разделения) отдельных стран предполагалось построение инструмента, ориентированного на многомерное измерение потенциала межстранового взаимодействия (культурной близости). Пилотный проект, ориентированный в большей мере на разработку методики измерения «диалогичности», должен был охватить только 5 стран, но единая методология позволяла затем присоединиться к проекту и другим странам, накапливать и периодически обновлять статистику измерений. К сожалению, проект, доведенный и согласованный до почти готового договора между Фондом «Диалог цивилизаций» и Партнерством «Евразийский монитор», после смены руководства Фонда был заморожен. Около года назад автор данной статьи на одном из круглых столов по гуманитарному сотрудничеству стран ЕАЭС, проводимых в Государственной Думе, выступил с предложением формирования списка ключевых показателей гуманитарного сотрудничества стран СНГ как своеобразных KPI для ответственных ведомств и организаций и запуска регулярного мониторинга этих показателей[5]. Чуть позже вместе с коллегами из АНО «Дискурс» был разработан проект исследования «Показатели и индексы межгосударственного гуманитарного сотрудничества: измерение и внедрение в качестве KPI ответственных ведомств», заявка на финансирование которого была подана в Фонд президентских грантов. В предложенном исследовании гуманитарное сотрудничество понималось как «диалог стран и обществ», т.е. готовность к коммуникации (коммуникационный потенциал) и собственно коммуникация между странами как государствами и обществами (гражданский, гуманитарный, культурный диалог) прежде всего на уровне населения стран. Проект, ориентированный в большей мере на разработку и апробацию методики измерения межгосударственного гуманитарного сотрудничества, во многом напоминал вышеописанный проект для Фонда «Диалог цивилизаций», но был ориентирован на охват 7 стран региона СНГ (Россия, Армения, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Молдова, Таджикистан). Вместе с тем ожидалось, что проект и публичное представление его результатов стимулирует другие страны и заинтересованные фонды к проведению аналогичных исследований и таким образом будет способствовать продвижению бренда самого проекта, рожденного (что важно) в России. Верифицированные показатели гуманитарного сотрудничества предполагалось предложить в качестве KPI для государственных ведомств, ответственных за развитие гуманитарного сотрудничества между странами СНГ. К сожалению, и эта попытка (точнее две, т.к. заявка подавалась на конкурс ФПГ два раза) не увенчалась успехом. Вместе с тем неожиданная возможность хоть как-то продвинуться в реализации идеи количественного измерения гуманитарного сотрудничества открылась с помощью АНО «Евразийское содружество», при финансовой поддержке и организационном участии которого было проведено пилотное исследование «Показатели и индексы межгосударственного гуманитарного сотрудничества: возможности мониторингового измерения»[6]. Межгосударственное гуманитарное (и социокультурное) сотрудничество (МГС) в этом исследовании рассматривалось по 10 направлениям: образование и наука; культура (массовая); спорт; туризм; миграция; семья и брак; язык; религия; информационное поле, СМИ; массовое сознание (общественное мнение). В ходе реализации проекта первоначально на основе анализа литературы и экспертных интервью было сформировано около 170 показателей по 10 аспектам межгосударственного гуманитарного (социокультурного) сотрудничества. Далее 80 наиболее проработанных индикаторов были предложены специалистам в области гуманитарных наук для оценки их важности и измеримости. В ходе онлайн-опроса 60 экспертов из 10 стран оценивали указанные две характеристики показателей по пятибалльной шкале. По результатам исследования был получен рейтинг важности показателей и разработаны предложения по отбору показателей для мониторинга межгосударственного гуманитарного сотрудничества, в т.ч. построения интегральных индексов. Любопытно, что по результатам экспертного оценивания в целом более важными признаны показатели, отражающие аспекты взаимодействия стран на уровне межличностной коммуникации «широких масс населения» – это аспекты «язык» и «миграция». Вторую условную группу «средне значимых» составляют аспекты «восприятия и отношения» («информационное поле», «массовое сознание»), а также «религия» и «туризм». Наименее важными по итогам экспертной сессии названы аспекты «образование и наука», «культура», «спорт», в которых коммуникация между странами происходит на уровне институтов и особых профессиональных сообществ, а не населения. Сегодня взаимодействие в рамках указанной группы «аспектов» ведется, как правило, на профессиональном уровне (обмен профессиональными спортсменами, тренерами, артистами или квалифицированными научными кадрами и результатами их труда). Однако важность такой коммуникации эксперты в целом оценивают ниже, чем коммуникацию на низовом уровне взаимодействия между гражданами. Подробнее с результатами проекта можно ознакомиться в соответствующих отчетах, представленных на сайте «Евразийского монитора». В целом можно сказать, что в настоящее время исполнители проекта готовы к полноценному измерению ключевых показателей гуманитарного сотрудничества стран СНГ при условии финансовой поддержки со стороны государственных органов или профильных фондов-грантодателей. В заключение хотел бы резюмировать высказанные мысли следующими предложениями. Во-первых, важность социокультурного сотрудничества и гуманитарного взаимодействия между странами Северной Евразии для интенсификации реальной интеграции следует продекларировать на самом высоком политическом уровне лидеров государств – участников североевразийского интеграционного проекта. И эта декларация должна быть включена в соответствующие документы, определяющие вектора и приоритеты интеграции. Во-вторых, следует запустить развернутый и научно обоснованный мониторинг показателей социокультурного сотрудничества и гуманитарной близости стран постсоветского пространства. В-третьих, хотя бы некоторые показатели указанного мониторинга должны стать отчетными показателями эффективности деятельности (KPI) соответствующих министерств и ведомств в интегрирующихся странах, повышающими ответственность государственных чиновников за процесс социокультурного сближения стран. Безусловно, предложенными действиями не может быть исчерпан весь набор решений, но они по крайней мере могут стимулировать элитные группы к пересмотру отношения к такой важной компоненте межгосударственного взаимодействия. Игорь Задорин, исполнительный директор Международного исследовательского агентства «Евразийский монитор», с.н.с. Института социологии РАН [1] Понятия «социокультурное сотрудничество» и «гуманитарные связи» трактуются разными авторами и в разных странах по-разному (см. пояснения по этому поводу «Показатели и индексы межгосударственного гуманитарного сотрудничества. Методологическое обоснование и базовая модель предмета исследования», 2017 ). В настоящей статье под «социокультурным сотрудничеством» автор понимает межгосударственное сотрудничество в социокультурной сфере (наука, образование, культура, искусство, массмедиа, спорт, туризм), а «гуманитарные связи» использует как синоним коммуникации (наличия отношений) между странами на уровне рядовых граждан. [2] Данный тезис, произносимый со ссылками на лидеров государств, автор настоящей статьи неоднократно слышал в ходе встреч с коллегами из стран СНГ. [3] См. «Игорь Задорин: Евразийского союза не будет без общей идентичности» (http://eurasia.expert/zadorin-evraziyskiy-soyuz-identichnost/?sphrase_id=7149 ) [4] См. Задорин И.В. «Гуманитарная близость стран постсоветского мира. Подходы к измерению на основе опросных данных». Презентация к выступлению на VI Грушинской конференции (http://www.zircon.ru/upload/iblock/59c/gumanitarnaya-blizost-stran-postsovetskogo-mira-podkhody-k-izmereniyu-na-osnove-oprosnykh-dannykh-pr.pdf ) [5] См.http://eurasiamonitor.org/news/proiekt_po_opriedielieniiu_kpi_dlia_viedomstv_otviechaiushchikh_za_ghumanitarnoie_sotrudnichiestvo_stran_sng [6] При реализации проекта использовались средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Национальным благотворительным фондом (грантополучатель – АНО «Евразийское содружество») http://eurasia.expert/tretiy-element-bez-gumanitarnoy-osnovy-integratsiya-v-evrazii-obrechena/?fbclid=IwAR29VwIkQA7MwVM4uy1JLLD5Ll3KkkDniC8xiD5fqUC2aSltoXwzDsdeZa8
×
×
  • Создать...

Важная информация