Перейти к содержимому
Социология религии. Социолого-религиоведческий портал

Поиск по сайту

Результаты поиска по тегам 'опыт исследования'.

  • Поиск по тегам

    Введите теги через запятую.
  • Поиск по автору

Тип публикаций


Категории и разделы

  • Сообщество социологов религии
    • Разговор о научных проблемах социологии религии и смежных наук
    • Консультант
    • Вопросы по работе форума
  • Преподавание социологии религии
    • Лекции С.Д. Лебедева
    • Видеолекции
    • Студенческий словарь
    • Учебная и методическая литература
  • Вопросы религиозной жизни
    • Религия в искусстве
    • Религия и числа
  • Научные мероприятия
    • Социология религии в обществе Позднего Модерна
    • Научно-практический семинар ИК "Социология религии" РОС в МГИМО
    • Международные конференции
    • Всероссийские конференции
    • Другие конференции
    • Иные мероприятия
  • Библиотека социолога религии
    • Научный результат. Социология и управление
    • Классика российской социологии религии
    • Архив форума "Классика российской социологии религии"
    • Классика зарубежной социологии религии
    • Архив форума "Классика зарубежной социологии религии"
    • Творчество современных российских исследователей
    • Архив форума "Творчество современных российских исследователей"
    • Творчество современных зарубежных исследователей
    • Словарь по социологии религии
    • Наши препринты
    • Программы исследований
    • Российская социолого-религиоведческая публицистика
    • Зарубежная социолого-религиоведческая публицистика
    • СОЦИОЛОГИЯ РЕЛИГИИ В ОБЩЕСТВЕ ПОЗДНЕГО МОДЕРНА
  • Юлия Синелина
    • Синелина Юлия Юрьевна
    • Фотоматериалы
    • Основные труды
  • Лицо нашего круга Клуб молодых социологов-религиоведов
  • Дискуссии Клуб молодых социологов-религиоведов

Календари


Искать результаты в...

Искать результаты, которые...


Дата создания

  • Начать

    Конец


Последнее обновление

  • Начать

    Конец


Фильтр по количеству...

Зарегистрирован

  • Начать

    Конец


Группа


AIM


MSN


Сайт


ICQ


Yahoo


Jabber


Skype


Город


Интересы


Ваше ФИО полностью

Найдено 3 результата

  1. Фокусы с верой: три истории об участии священников в групповых интервью На питерском Съезде прозвучали три совершенно удивительные истории про фокус-группы. Они показали, что даже в абсолютно для нас обыденных, стандартизированных ситуациях возникают неожиданные повороты событий и сюжеты. Они не укладываются в формат аналитических и методических отчетов, но о них рассказывают на съездах отраслевых ассоциаций: на кофе-брейках, за дружескими обедами и ужинами. Рассказы получаются живыми и экспрессивными, но это устная речь. Она растворяется в воздухе, расходясь во все стороны звуковыми волнами с затухающей амплитудой, впитываясь в диваны, стулья, стены и исчезая навсегда. Так получилось, что на этом Съезде в Питере между тремя замечательными рассказчиками и стулом оказался я. Я постарался всё запомнить и потом, по приезде в Москву, еще перезвонил и уточнил. Я сделал три звонка: в Калининград Сергею Цыпленкову (Калининградский социологический центр), в Томск Наталии Лосенковой (Исследовательский центр «Контекст») и в Барнаул Ольге Скворцовой (Маркетинговая исследовательская группа «Маркис»). А вот чтó они тогда, в Питере, рассказали. Шумел стихийными митингами за сохранение сквера, отданного под храм, майский Екатеринбург. Президент предложил: «Пусть всех рассудят социологи, пусть опрос решит, сквер там будет или храм». Шел первый день XXV съезда Ассоциации исследовательских компаний «Группа 7/89», и такой гимн социократии, социологу на троне звучал очень символично. Дальше всё произошло как в самом узнаваемом стихотворении Сергея Михалкова: «А у нас на кухне газ, а у вас?». За обедом стали обсуждать предстоящий екатеринбургский опрос… Ольга Скворцова из Барнаула сказала: Эпизод 1. Батюшка. Подписывайтесь на мой аккаунт в Инстаграм А у нас недавно на фокус-группе был православный священник. Он пришел прямо в рясе, с крестом, – в полном облачении. И, конечно, своим видом произвел впечатление не только на участников группы, но и на модератора. И я лично не уверена, на какой стороне он бы здесь оказался: на стороне защитников сквера или тех, кто отстаивает идею строительства храма. Ого! Расскажите про эту фокус-группу. Она проводилась по заказу Исследовательской группы ЦИРКОН. Изучали ценностную солидаризацию россиян – что сплачивает людей. Качественную часть – групповые интервью – в Барнауле проводила наша компания. И нам нужно было пригласить на группу людей, которые способны мобилизовать общественность, повести ее за собой. У нас были представители некоммерческих организаций, лидеры, активисты, которые тоже умеют ярко выступить, зажечь аудиторию. И тут заходит священник. Конечно же, среди этих лидеров, он мгновенно становится лидером. Мне кажется, сам внешний облик сыграл здесь свою роль: облачение, крест, длинные волосы. Это производило впечатление. Первая фраза, которою он сказал, представляясь: «У меня сейчас 650 подписчиков в Инстаграм, подписывайтесь на мой аккаунт». Раздал свои визитки, приглашал в храм. *Оксимирон, Oxxxymiron – российский рэпер, магистр английской филологии, выпускник Оксфордского университета. Читает рэп на русском, английском и немецком языках. У него приход рядом с университетом. Много молодежи, и контакт удобнее держать через соцсети. Поэтому он постоянно размещает посты в Фейсбуке, Инстаграм, Твиттере. В прошлом году Оксимирон* из Лондона через Твиттер призвал жителей Барнаула выйти на митинг, поддержать жительницу города Марию Мотузную, над которой начинался суд из-за поста в соцсетях. Пришло в итоге 150 человек. И среди них был этот священник с прихожанами с тезисом, что даже если кого-то из верующих ее посты задели, то в христианской традиции прощать, подставить вторую щеку. Там вообще очень много от такой исконной христианской справедливости, любви к правде, к истине. Например, он отказался у себя в храме продавать свечи. Говорит: «Если кто-то хочет сделать пожертвование, мы его примем, но свечи продавать не будем, они бесплатные». Коммерциализацию Церкви не признает. Прямо-таки «Иисус выгнал торговцев и менял из храма»! А как он вел себя в групповом обсуждении. Наверное, доминировал? Да, харизматичный и увлеченный человек. Он, конечно, забивал своей энергетикой других участников. Если он говорил, то люди замолкали, вслушивались, потому что было очень интересно. Приходилось использовать разные приемы, чтобы сбалансировать обмен мнениями. Человек умный, грамотный, хороший священник. Всё, что он говорил, было полезно. Это был такой серьезный вклад в наше исследование. Ему, кстати, понравился формат фокус-группы. Возможно, он воспринял его как некоторый аналог проповеди. Сказал: «Приглашайте еще. Очень у вас хорошо: и накормили, и поговорили!». Разговор проходил за обедом в ресторане отеля «Введенский», который на два дня вместил в себя социологическую тусовку со всей страны. «И накормили, и поговорили» относилось ко всем нам. За столом кроме автора этих строк и рассказчицы была Анна Булгакова (ДВМЦ "Мониторинг", Владивосток), Ирина Муратова (ООО "Общественное мнение - Красноярск"), Тимур Османов (ФОМ, Москва) и Наталия Лосенкова. Когда эмоции от услышанного улеглись, Наталия сказала: Эпизод 2. Имам. Я поговорю с их мужьями А у нас недавно была фокус-группа как раз на тему, связанную с РПЦ. В рамках исследования по изучению межконфессионального согласия. Но собрать там нужно было уже не гражданских лидеров и священников, а верующих мусульманских женщин – таких, которые регулярно посещают мечеть и совершают обряды. Мы попытались рекрутировать участников фокус-группы методом снежного кома, но у нас ничего не получилось. Выяснилось, что у мусульман не принято, чтобы женщина ходила в мечеть. Это не запрещается, но бывает редко. Мы поняли, что это будут единичные случаи в масштабах города, и рекрутировать таких респондентов практически невозможно. Связались с заказчиком, объяснили ему ситуацию. Такое, чтобы звонить заказчику и рассказывать, почему что-то невозможно сделать, у нас тоже не практикуется, но тут мы сталкивались с многовековой традицией. Обстоятельства непреодолимой силы. Заказчик всё понял, пошел нам навстречу: позволил рекрутировать просто верующих мусульманок, снял условие про регулярное посещение мечети. И даже это непростая задача! Допускаю, что проще всего было самим принять ислам, а потом самих себя опросить. Это был запасной вариант, который не понадобился. Одна наша коллега, сотрудница колл-центра, татарка, дружна с имамом. Поскольку, как мы выяснили, женщины редко посещает мечеть, имам сам посещает дома правоверных мусульман, общается с главами семейств и, уже с их разрешения – с женщинами и девушками. Получается, что это религиозное общение идет на дому. Он по нашей просьбе позвонил мужьям или отцам этих женщин и договорился, чтобы те отпустили их на фокус-группу. Здесь потребуется определенный «монтаж» как в «Человеке с бульвара Капуцинов», потому что следующая беседа состоялась уже на второй день Съезда. Так получилось, что я вкратце пересказал эти истории Сергею Юрьевичу Цыпленкову, которому, как оказалось, было что добавить. Пусть он в результате нашего «монтажа» окажется с нами за тем же столиком в первый день Съезда. Вот, что он рассказал: Эпизод 3. Буддийский лама. У нас на Пасху все идут в церковь Мы проводили исследование в одном поселке в Бурятии. Тема не была как-либо связана с религией – просто предвыборное политическое исследование. Всё шло очень гладко. Мы рекрутировали достаточное количество местных жителей – девять человек. Люди охотно соглашались, но постоянно задавали какой-то странный вопрос: «От дацана кто-то будет?». Я сначала даже не разобрал слов, переспросил. Оказывается, в серьезных делах – а фокус-группу местные жители сочли делом серьезным – они привыкли полагаться на авторитет местного священника – ламы. Пришлось ехать за ламой. Я поехал лично – вопрос деликатный. Недалеко находилось другое поселение, где был дацан – будийский храм. У входа стояло несколько лам. Мы подошли к ним, рассказали, в чем дело, и один из них вызвался сопроводить группу верующих в благом начинании. Пришлось несколько смещать выборку, но если это было условием проведения фокус-группы, то куда деваться! Получился своеобразный эффект наблюдателя как у Нильса Бора: либо мы ничего не узнаем об объекте, либо мы используем специальное устройство, которое неизбежно исказит наше знание об объекте, но с ним мы узнаем хоть что-то. Договорились, что вечером он придет. Он пришел с посохом, в оранжевом монашеском одеянии и с мобильным телефоном. Когда попросили выключить телефон, он покопался в своих вещах, нашел телефон, выключил. Разумеется, если еще до группового интервью будущие респонденты говорили об этом участнике с почтением и благоговением, то и на самой фокус-группе они всячески полагались на его мнение. Пришлось ввести специальный порядок реплик. С ламы начинать однозначно было нельзя. Если бы он говорил первым, остальные просто отвечали бы: «Я думаю так же, как он». Поэтому я построил беседу таким образом, что он каждый раз как бы подытоживал сказанное. Я сказал ему: «Вы авторитетный человек и мне кажется, вы могли бы каждый раз резюмировать, подводить черту под сказанным». Он согласился. Так и двигались по вопросам. В конце каждого блока я говорил, подчеркивая его авторитет: «А теперь вам слово». Он охотно высказывался. Но и при этом люди, даже если просто говорили про жизнь, рассказывали какую-то отвлеченную историю, всегда поглядывали на ламу: «Правильно ли мы говорим?». В МАТЕРИАЛЕ ИСПОЛЬЗОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ КАРТИНЫ ИЛИ ФРАГМЕНТЫ КАРТИН ЕВРОПЕЙСКИХ МАСТЕРОВ XIX ВЕКА (В ПОРЯДКЕ ПОЯВЛЕНИЯ): Константин Савицкий. Инок (1897) Карл Фридрих Генрих Вернер. В мечети (1869) Василий Верещагин. Калмыцкий лама. (1869-1870) Интересный разговор с ламой состоялся после фокус-группы. Когда все разошлись, мы с ним сели побеседовать. Что мне запомнилось? Я спросил: «Вот у вас в поселке все есть: и русские, и буряты, и церковь, и дацан. Как вы живете, всё ли ладно в общении между людьми». Он сказал, что всё отлично. Когда наступает буддийский праздник, они идут в дацан. Когда православный, (Рождество, Пасха), все идут к батюшке. Но и это не всё. Потому что когда нет никаких праздников, то они все вместе идут к шаману. Так что в республике царит межконфессиональный мир и согласие. Жизнь многомернее и богаче аналитических и методических отчетов или научных статей по результатам исследований. Везде, где присутствуют люди, движение, действие, особенно действие социальное – наполненное смыслом, – может возникнуть история. Иногда истории впитываются не в стены и диваны, а воплощаются в тексте, опубликованном на Поле.ФОМ. А неопубликованные истории им завидуют. ЗАПИСАЛ РОМАН БУМАГИН. ФОМ https://pole.fom.ru/post/faktor-r-pri-organizacii-i-provedenii-fokus-grupp
  2. ПО ТУ СТОРОНУ СВЕЧНОГО ЯЩИКА Петр Давыдов Фото: Тенгиз Тарба Стали на нашем приходе жалобы поступать на свечниц: мол, хамство, грубость и все такое. Вот и подошел я как-то к настоятелю: «Батюшка, — говорю, — назначьте меня, такого хорошего и замечательного, этим вашим свечником: я вам вмиг все исправлю». — Или сам исправишься, — поддержал священник. — Вперед — на амбразуры! Только не осуждай никого! — Нет, я только их жить поучу. — Ну-ну. Бедняга, — это уже полушепотом, сострадательно и вдогонку. Фиаско первое. Дисциплина С первых часов стояния за «ящиком» мне это батюшкино сострадание вспомнилось. И не вдруг. Если к началу службы подходили вполне добродушные, деловые и знакомые прихожане, которые несколько удивленно улыбались, видя старого знакомого на новом месте, говорили четко и ясно, брали свечи и отходили к своему привычному месту в храме, то к концу богослужения увеличился поток нервно опаздывающих людей. Таких, которые опаздывают всегда и сознательно. Тишины в храме уже не было, разобрать потуги бедного чтеца донести до молящихся слова молитв к Причастию не представлялось возможным за заполнившим церковь гомоном новостей, обсуждений выборов и планов на «сейчас-из-церкви-выйдем-куда-пойдем?» Даже слова настоятеля, вышедшего из алтаря и призвавшего паству внимать словам молитв и помнить, что мы готовимся к великому таинству, подействовали лишь минуты на три. На четвертую зашли новые опаздывающие, не успевшие еще поделиться новостями. Так или иначе, служба закончилась. Прошли молебны и панихиды, храм опустел. «А вот сейчас начнется самое тяжелое», — трижды повторила скромная девушка Наташа, помогавшая мне разобраться со свечами, просфорами, записками и т. д., глядя на мою ошалевшую физиономию. «Что же может быть тяжелее, — подумал я остатками мозга, — праздных разговоров за литургией и невозможностью услышать молитвы?» Фиаско второе. Люди Они, как известно, разные. Чаще всего — хорошие и добрые. Чаще всего, по-своему. После службы нужно было оборонять храм от беспризорников, стремившихся украсть деньги из кружек для пожертвований или сами кружки. Еще нужно было постараться отогнать от церкви дурно пахнущих криминального вида бомжей, справлявших нужду на стены церкви и сквернословивших. — Милостыню они здесь собирают, — сказала добросердечная Наташа, — кто-то и сжалится. — Так ведь они ее пропивают! — Бывает! Потом пришла тетенька в сапогах и серьгах, которой срочно надо было «разменять пять штукарей» (так и сказала — «штукарей»). — Простите, — говорю, — здесь не банк, да и денег таких нет. — Это в вашей-то РПЦ?! Да у вас денег не меряно! У вас тут вообще все должно быть бесплатно! Положение спасла Наташа; она выложила какие-то бумажки: «Вот — счета за отопление и электричество. Впечатляет, правда? Оплатите их раз в месяц — и вы обязательно будете получать свечи без всякой платы». Впечатлили все-таки, видать, листочки: дама даже извинилась. «А я счета специально попросила копировать, — объяснила мудрая Наташа. — Многим помогает, кстати». Потом пришел молодой мужчина. Долго стоял у иконы. Неумело крестился. Потом подошел к «ящику». «Мне свечку, пожалуйста», — вымолвил глухо. Свечу взял, снова подошел к иконе, поставил, снова долго стоял. Подошел: «Я с Кавказа приехал. Снайпер я». И начал рассказывать — выговориться воину нужно было. Всего разговора передавать не буду, но слова в память врезались: «Знаешь, как себя чувствуешь, когда в оптический прицел видишь, как “дух” твоего солдата режет, а ты его достать из винтовки не можешь — слишком далеко..?» Много рассказывал. То снова отходил к иконам («Я знаю — меня Богородица спасла. И не одного меня — многих»), то святой воды просил попить, потом сидел на скамейке — ждал священника. К счастью, батюшка вовремя подошел — ушли на исповедь. «Еще «афганцы» приходят, — тихо сказала Наташа. — Полицейские, бывает, спецназовцы. Пожарные, которые детей из огня спасали. У нас аптечка всегда полная — мало ли что с кем станет»… Фиаско третье. Рецепты успехов и спасения — Кому надо молиться, чтобы дочь в институт поступила? — спросила женщина, всерьез обеспокоенная образованием дочки, но, увы, не очень разбирающаяся в Христианстве. — Как кому? Богу! — отвечаю. — Какому? — Один Бог вообще-то, — говорю (Наташа отвернулась и, похоже, улыбается). — Молодой человек, я вас конкретно спрашиваю: какому богу надо молиться, чтобы дочь поступила в институт?! Кому смешно, кому — хоть плачь… …«Что лучше: простая или заказная литургия? А сорокоуст правда действеннее панихиды? А за какую записку просфору дают?» — и так далее и тому подобное. Таких вопросов за все дни, пока был свечником, я наслушался вдоволь. И никак, ну, никак не смог научиться на них отвечать. Одна из моих коллег, сменивших Наташу, умудрялась отвечать так, что люди выбирали те из пожертвований, которые были больше всего. — А для чего это надо? — спросил наивный свечник. — Не нужны большинству людей, приходящих сюда, рассуждения — большинству нужно быстро и правильно «вложить средства», понимаешь? — Нет. — Иди чаю выпей. Выпивке чая помешала просьба продать двенадцать одинаковых свечей. Ну, пожалуйста — двенадцать так двенадцать. Я было направился к лотку со свечками, но коллега моя вдруг напряглась: «А вам, простите, зачем?» — спросила она молодую женщину. — Мне бабушка так сказала. — Простите, бабушка или бабка? — Ну, бабка, ну и что? Она мне сказала эти свечки купить, зажечь, а потом ей принести — она с меня порчу снимать будет. — Да вы что? Это ж опасно. Это же предательство! — Кого? Кого предательство-то? — Да Христа же. И свечница минут сорок с молодой женщиной разговаривала. Та свечки все же купила. Но сказала, что в храме их поставит. Дай Бог! — Мне сто свечей. Быстро! — бросив интересного и редкого цвета купюру на прилавок, сквозь угол верхней толстой губы процедил сверкающий дяденька. — Быстро, я сказал. Я те деньги плачу, понял? Кто у вас тут дома освящает? Вы на мои деньги все тут живете, ясно? — Не, не ясно. Вы кто? — Я?! Кто?! — тут остановить дяденьку было уже невозможно. Был бы храм полон, все бы узнали, кто он, этот дяденька, «такой есть», «чё он может реально порешать» и «скока он добра ваще делает» и сколько колоколов его «уже с того света вызвать должны» — столько их он уже наотливал-нажертвовал. С другой стороны, и польза немалая: лучше понимаешь горькую иронию и боль Пушкина, писавшего про то, как смиренно и земно кланялся Кирила Петрович Троекуров, стоя на службе, когда диакон на ектении возглашал «…и о благотворителях святаго храма сего». Каждому времени — свой Кирила Петрович Троекуров… Фиаско четвертое. Целлюлит и начальство Не только свечи продавать надо за «ящиком» и поминальные записки — нужно и книгу хорошую помочь выбрать или еще что нужное. Зашла жутко интеллигентного вида пара, попросили подобрать что-нибудь из хорошей детской литературы. А я, к стыду своему, не успел еще с ней познакомиться по-настоящему, ну и брякнул: «Вот, говорят, стихи детские хорошие. Посмотрите — может, понравятся?» Открыли книжку, полистали. Начали читать. Перевернули страницу — улыбаться, смотрю, перестали. Руки задрожали, глаза заслезились. Дама села на стульчик, мужчина подошел ко мне и тактично отозвал в сторону. «Простите, — говорит, — но как в церкви можно продавать и предлагать вот такое?» — «Какое такое?» — невинно спрашиваю. Он понял, что я попал впросак, и просто начал цитировать что-то из детской православной книжки. Чем дальше он читал, тем сильнее мне хотелось провалиться сквозь землю. Там было что-то про благочестивую церковную мышь, жившую где-то в подвале, про просфорки, которыми ее кормил благочестивый сторож, про неблагочестивого кота и благочестивого сыщика Бобика с наморщенным умным лобиком. — Стоп, — говорю. — Простите, ошибся. Не хотел вас обидеть. — Да не в вас дело, — грустно так отвечает. — Просто я никак не могу понять: что, в России книг хороших нет? Зачем Церковь позволяет христианским детям читать такое? Нам что — православные неучи нужны, скажите? — Не уверен. Могу предложить в качестве компенсации Лескова, Пушкина. Не желаете? — Еще как желаю! А «Вини Пух» есть? Тот, настоящий, заходеровский? — Извините. Тяжело было, ох, тяжело, после таких вот вопросов (несколько раз люди искренне удивлялись отсутствию хорошей детской, да и взрослой литературы в православных храмах). Попробуй — докажи теперь, что мы выступаем за хорошее образование. И, кстати, что это мы называем хорошим, если продаем всякие благочестиво-сопливенькие шедевры для малышей? Но не только книги интересуют людей — нужны иконы, четки и многое другое. Про качество икон нашего «ящика» говорить даже не хочется. Зашли как-то несколько сербов — посмотрели-поудивлялись, в руках повертели: «А нет ли настоящих икон, не штампованных? Другого какого-нибудь производства?» — «Нет, братушки. Извините опять же». Но смеховая истерика у братушек началась, когда они увидели стоящих отдельно на полке гипсовых, фарфоровых и пластиковых ангелочков, ангелов и ангелищ «made in China»: «Смотри, — заорали, — целлюлит!!! Католический целлюлит!!!» Подошел я к ним, чтобы с их точки зрения это счастье увидеть: м-да-а. Здорово смотрятся в православных церквях розовые ангелочки, способные ввергнуть в истерику стойких сербов, а заодно и напрочь убить чувство прекрасного у их русских собратьев! — Пока ты тут возмущаться будешь и об утрате чувства прекрасного скорбеть, храм обнищает, — пояснили мне. — А еще проблем с начальством добавится. — Почему? — Да просто же все: во-первых, люди покупают то, что им нравится. Нравятся им твои целлюлитные монстры с крылышками — пожалуйста. Платят же? — Платят. Во-вторых, никому из нас тоже ни книги не нравятся, ни вот это вот чудо. Но община их вынуждена покупать: больше в епархиальном управлении ничего не купишь! А покупать свечи, иконы и прочее община имеет право только там, в управлении. В других местах — ни-ни. Так что все твои претензии насчет вкуса, уровня литературы и все прочее направь тем, кто занимается поставкой такой вот, извини за выражение, «благодати». Не будет община закупать товар в «управе» — жди праведного гнева и санкций от начальства. Зарплата, и без того невысокая, снизится, да и у горячо любимого отца настоятеля трудностей прибавится. Иди, короче, в епархиальное управление, а нас не касайся. Хотя мы тебя понимаем и молча поддерживаем, конечно». Фиаско пятое. Усталость и вопросы. Несколько дней подряд по 10–12 часов на ногах, нехитрый и быстрый обед в церковной трапезной, постоянное, как я выяснил, нервное напряжение, частые оскорбления и несправедливые обвинения — это все, конечно, содействует смирению. Или появлению мыслей о его отсутствии. Но усталость, даже изможденность — штука не из приятных, поверьте. Что-то жить захотелось даже. Подошел я к настоятелю: — Простите, батюшка, дурака самонадеянного! Заберите меня из-за ящика вашего. Ничего-то я не сделать не смог. Людей только посмотрел. — И как? Хороших много? — Большинство так-то. — А, ну тогда не зря свечником был, парень. И, как я понимаю, осуждать мы больше не будем, да? — Угу. — Ну, иди с Богом. В общем, вытащил меня священник из-за ящика, за которым я провел 40 несмиренных дней. Дней, наполненных, честно говоря, не столько осуждением, сколько оторопью и вопросами, на которые я до сих пор не получил ответов. Почему, например, мы уже больше 20 лет вроде как без особых гонений живем, а ничего практически про Христианство не знаем. И, что страшно, знать-то особенно не желаем. Бабки с колдунами, мол, нам все расскажут. Почему мы считаем, что Бог нам просто обязан то-то и то-то выдать, если мы такую-то записку подали или столько-то штук колоколов «этой РПЦ» подарили. Почему в Церкви так удручающе мало внимания уделяется действительно хорошим книгам, предпочитая пугать людей или концом света или же гробить детский интеллект благочестивым сюсюканьем. Про ангелочков я уже говорил. Почему у приходов нет права покупать то, что необходимо именно им, а не брать кошмарного вида и качества товар в «управах», купленный не очень просвещенными, видимо, людьми-»специалистами». Почему нельзя разобраться с хулиганами и ворами. Почему не разобраться с бомжами — кто хочет, пусть работает, получает деньги, кто не хочет, пусть идет своей дорогой, но на церковь не мочится. Почему из-за денег для оплаты счетов за электричество и т. д. мы жертвуем элементарным эстетическим чувством. Почему мы приходим в храм не к началу службы, а к концу Причастия и болтаем, болтаем, болтаем… Много у меня вопросов, очень много. Но главных, наверное, два: что же действеннее — сорокоуст или панихида? И какие записки сильнее — «заказные» или «простые»? Так что осуждать трудящихся за церковным «ящиком» людей я бы не стал. Просто я побывал на их месте. Трудно им! Источник: http://www.pravoslavie.ru/64131.html
×
×
  • Создать...

Важная информация