Поиск по сайту

27.05.2019 В середине XIX века царское правительство опасалось не столько нарождающейся силы пролетариата, сколько идеологической сплоченности, которой обладали миллионы старообрядцев, а среди них были представители самых разных классов – от купцов до крестьян ©Михаил Дмитриев / РИА Новости С конца пятидесятых годов ХIХ столетия раскол приобретает в России широкое общественное звучание. Можно сказать иначе: он становится своего рода модой для части отечественной элиты, привлекает внимание многих мыслящих людей. Староверческий мир начинают активно изучать, осмыслять собственную историю и культуру. Другими словами, на раскол перестали смотреть как на чисто религиозное явление; в нем увидели черты, имеющие гражданское значение, что обогатило всю общественную жизнь. В этом новом взгляде на раскол особенный акцент был сделан на политическую составляющую. Многие идейные противники самодержавия обнаружили неожиданные возможности для своей борьбы. С этим связана интереснейшая эпоха отечественной истории, прошедшая под знаком народнического движения (1860–1870‑е годы). Однако оценка раскола с точки зрения политических перспектив не была собственным достижением интеллигенции пореформенного периода, развернувшей революционную борьбу за народное счастье. Данные выводы изначально сформулировали представители вовсе не революционных, а в первую очередь правительственных кругов. Староверческий мир всегда вызывал всевозможные подозрения и опасения у российских властей. Николаевское время заметно усилило эту тенденцию. Вступив на престол под залпы восстания декабристов, император постоянно был озабочен своевременным выявлением сил, угрожающих самодержавному правлению, в том числе и среди раскольников. Непролетарская солидарность Власти направили усилия на выяснение реальных масштабов «враждебного» образования, поэтому установление численности сектантов становится важной государственной задачей. Но ее актуальность была обусловлена особыми обстоятельствами. Дело в том, что в России к середине ХIХ столетия рабочий класс не представлял той грозной силы, которая к тому времени уже заявила о себе в развитых европейских странах. И российское правительство хорошо понимало, что исходящие от пролетариев опасности – стандартные для западных соседей – не сулят здесь подобных тревог. Зато власти осознали другие риски: в России существует сила совсем иного характера; она выросла не из классовых размежеваний, осмысленных европейскими экономическими теориями, – она сформирована на основе религиозной общности, именуемой старообрядчеством. По мнению чиновников, в России, в отличие от западных стран, главная масса недовольных концентрируется не в том или ином общественном классе, а в религиозной конфессии – расколе, к которому принадлежат самые разные слои: крестьянство, рабочие, мещане, купцы. Власти полагали, что раскол как таковой не является враждебной государству силой; угроза в том, что он становится своего рода центром притяжения для различных группировок, стремящихся ниспровергнуть самодержавный строй. В связи с этим подчеркивалось: если бы те, кто в последние десятилетия пытался выступать против правительства, сумели привлечь на свою сторону раскольничьи массы, их преступные действия имели бы гораздо больше шансов на успех. Конечно, здесь имелись в виду в первую очередь участники декабрьского восстания 1825 года, которые обошли вниманием раскол, не видя и не понимая его возможностей для своих инициатив. Однако спустя тридцать лет ситуация изменилась. Знакомство со староверием привлекает к нему политических вольнодумцев из образованной молодежи, представителей славянофильства и разного рода литераторов, так или иначе влияющих на мнение общества. Вообще, характеризуя правительственную аналитику по расколу, надо выделить главное, что привнесла власть в его осмысление. Опираясь на работы немецкого исследователя России барона Гакстгаузена, российские чиновники заметно уточнили и расширили понимание русского раскола в качестве потенциальной силы, способной поколебать устои империи. Это позволило сформулировать и новый взгляд на антиправительственное движение в стране в целом. Его ближайшие перспективы, по мнению чиновничества, связаны не с развертыванием классовой борьбы по известным европейским сценариям, а с вовлечением в крамольные дела религиозной общности староверов. Открытие староверческого мира с его возможностями, осознанными прежде всего самими властями, вызвало волну небывалого энтузиазма в революционных кругах. Справедливости ради надо заметить, что тема раскола в этой среде прозвучала уже в кружке петрашевцев. Судя по имеющимся документам, ее поднял отставной подпоручик Черносвитов. Среди участников кружка он был самым взрослым (в 1848 году ему тридцать девять, тогда как остальным лет на восемь–двенадцать меньше). Будучи военным, Черносвитов проходил службу на Урале и в Сибири, поэтому его жизненный кругозор был гораздо шире, чем у единомышленников, редко покидавших пределы столицы. На встречах именно Черносвитов рассказывал о своих обширных связях с раскольниками уральских заводов: мол, устроив волнения, на предприятиях можно в течение года организовать масштабное восстание против властей. Правда, на следствии он отрицал свои знакомства со староверами, которые, кстати, очень интересовали полицию. Так или иначе, это первое свидетельство осмысления раскола в качестве силы, способной поддержать усилия тех, кого не устраивает положение дел в стране. А полномасштабное воплощение эта идея получила у известных не только на всю Россию, но и Европу русских революционеров А. И. Герцена, Н. П. Огарева и М. А. Бакунина. Они уже не просто обсуждали раскольничье движение, а рассчитывали на него, тесно связывая с ним предстоящую борьбу с самодержавием и свои собственные перспективы. Хотя еще совсем недавно они, не имея никакого понятия о расколе, считали народные массы крайне инертными. Например, Огарев в 1847 году высказывал разочарование отсутствием всякой социальной инициативы в народе. Лондонское эхо Однако по мере знакомства и увлечения трудами А. Гакстгаузена о русском расколе их энтузиазм рос как на дрожжах. Восприняв идеи немецких авторов, А. И. Герцен, находясь в Лондоне, активно приступил к сбору материалов по старообрядческой проблематике. Особо хотелось бы отметить, что главным источником информации послужили для него различные документы, подготовленные все тем же российским МВД. Основная часть собранного Герценом материала вошла в интереснейшее издание, подготовленное его молодым соратником по эмиграции В. И. Кельсиевым, которому поручено было разобрать все бумаги. В результате в Лондоне на русском языке вышли четыре части «Сборника правительственных распоряжений по расколу». Огарев и Герцен рассчитывали на раскольничье движение, тесно связывая с ним предстоящую борьбу с самодержавием и свои собственные перспективы TASS/TopFoto/Vostock Photo Эта публикация имела в то время огромное значение. Познакомившись с документами, свидетельствующими о мятежном духе раскола, лидеры русской эмиграции не замедлили приступить к претворению этого идейного багажа в реальные дела. А. И. Герцен первым взялся объяснить староверию его историческую миссию. Начались интенсивные контакты с представителями раскола, во время которых Герцен выдвинул идею об учреждении в Лондоне старообрядческой церковной иерархии. Обсуждался выбор кандидата на новую епископскую кафедру; ему предлагалось дать имя Сильвестр, а по кафедре именовать его епископом Новгородским в честь вольного Великого Новгорода. А. И. Герцен горячо настаивал на скорейшей реализации задуманного: ему хотелось торжественно открыть кафедру во время лондонской Всемирной выставки. Тогда же из Лондона хлынул поток информационных материалов, предназначенных для старообрядцев. Помимо «Колокола» в течение 1862–1863 годов выходило издание, специально посвященное проблемам староверов, – «Общее вече». Как с гордостью подчеркивал А. И. Герцен, это первый опыт прямого агитационного обращения к народу, первая завязавшаяся переписка с раскольниками, которая, по мнению его соратников, «скоро примет исполинские размеры». Редактор газеты Н. П. Огарев стремился дать слово самим страдальцам и жалобщикам из народа, и на «Общее вече» приглашались старообрядцы независимо от согласий и толков. Все они призывались к Старообрядческому собору, необходимому для обсуждения ситуации в России. Обсудить, по убеждению газеты, требовалось многое. Например, покойного императора Николая I, «великого насильственных дел мастера», гонителя и преследователя староверия. Издатели восклицали: «Нет, это не русский, не земский царь, каким народ себе его воображал, от которого ждал правды, это просто петербургский император, рожденный от немецких родителей… выписанных для наследия престола из-за моря». Царство этого немца с сенатом и синодом уподоблялось ядовитому дереву, сыплющему на русский народ свои отравленные плоды и истребляющему народное достоинство. Противостоять вражеской силе через подлинное единение – вот в чем виделась главная общая задача. Вся эта просветительская деятельность преследовала вполне конкретные цели. О них мы можем судить по письму Н. П. Огарева, направленному московскому купцу И. И. Шибаеву, который являлся представителем рогожских старообрядцев для контактов с заграничными друзьями, и перехваченному полицией. В письме изложена просьба сделать все возможное для сбора ополчения, состоящего из раскольников «как главных распорядителей всего ожидаемого движения»: «Работайте только и работайте, собирайте себе приверженцев, где можете и сколько можете, особенно по уездам и губерниям; война только начинается… хорошо, если бы вы составили хоть какое-нибудь ополчение к Рождеству (1863 года. – «Профиль»)». Добавим, что адресат Н. П. Огарева никак не мог реализовать поступившие просьбы: в июле 1862 года купца-раскольника И. И. Шибаева арестовали и продержали в тюрьме около двух лет, после чего выдали на поруки его родному брату, также купцу поповщинского согласия. Спящая сила народа Среди лидеров русской революционной эмиграции особое место занимает М. А. Бакунин. Человек удивительной судьбы, знаменитый бунтарь, приговаривавшийся и к смертной казни, и к пожизненному заключению судами Пруссии, Австрии и России. Сумев бежать из сибирской каторги, он в 1861 году присоединился к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. Эмиграция пополнилась ярким лидером, ставшим центром притяжения для молодого поколения, чьим кумиром был Бакунин. Он также связывал перспективы борьбы против правительства с русским расколом. Знаменитый бунтарь Михаил Бакунин очень высоко оценивал революционный потенциал русского старообрядчества и считал, что именно это движение принесет освобождение народу Age Fotostock/Alamy Stock Photo/Vostock Photo Уже в первом своем выступлении на страницах «Колокола» в 1862 году он выражал мнение о русском народе, глядя на него сквозь призму раскола, который охарактеризовал чрезвычайно высоко: «Народ унес свою душу, свою заветную жизнь, свою социальную веру в раскол, который разлился по России как широкое море… Раскол двинул вперед его (народа. – «Профиль») социальное воспитание, дал ему тайную, но, тем не менее, могущественную политическую организацию, сплотил его в силу. Раскол подымет его во имя свободы на спасение России». Русский народ представлялся Бакунину совокупностью более чем двухсот религиозных сект, которые имеют политический характер и сходятся на отрицании существующей власти и синодальной церкви. Почитание народом российского императора он считал мифом давно минувших времен: Русь проникнута совсем иными настроениями, связанными с образом царя-антихриста, а период правления Романовых, по его мнению, – это то самое апокалипсическое испытание, за которым неизбежно наступит обетованное тысячелетнее царство. Пылкий революционер уверял: для пробуждения раскола нужен только повод. Например, он уповал на польское восстание, считая, что «Жмудь и Волга, Дон и Украина восстанут, как один человек, услышав о Варшаве», он верил, что наш старовер воспользуется католическим движением, чтобы узаконить раскол. Однако помимо этих сомнительных идей М. А. Бакунин высказывал и здравые мысли об использовании раскола в предстоящей борьбе. Так, он скептически относился к контактам его соратников по эмиграции со старообрядческими белокриницкими иерархами и купцами-староверами, считая это пустой тратой времени. Он был уверен, что раскол, воплощенный в народе и воплощенный в попах, – две разные и зачастую враждебные друг другу силы, которые нельзя смешивать. Надо сказать, что подобные настроения постепенно начали преобладать и у А. И. Герцена с Н. П. Огаревым. Да и купцы-староверы оказались совсем не тем элементом, на который можно было рассчитывать. Вместо собирания народного ополчения они с начала 1860‑х годов принялись направлять властям верноподданнические адреса, где презентовали себя в качестве надежных слуг государства. Возмущение революционеров не знало границ. Они взывали к нравственной чистоте староверия, говорили о его гибели в глазах общественного мнения и народа. «Общее вече» писало: «Многие из ваших богачей думают найти в заявлениях верноподданничества свое спасение и как слепорожденные не понимают света, так и они не понимают, что в лицемерии есть гибель старообрядчества, а не спасение… Будущий летописец запишет в свою книгу, что старообрядцы лицемерием уронили святыню веры». Но все же вожди движения, осознав имеющиеся проблемы, внесли серьезные коррективы в свои действия. Постулат о роли раскола как основной силы противостояния под сомнение не ставился. Однако теперь акценты переместились непосредственно в гущу народа, в низы. Нечего ждать ни от известных в литературе имен – они только дискредитируют дело, ни от купечества, более гнилого, чем дворянство, ни от старообрядческих иерархов. Верить можно только в спящую силу народа, который пребывает в расколе, и в среднее сословие – разночинное, официально непризнанное, которое способно разбудить народ для великих дел. Именно отсюда и родился знаменитый бакунинский клич: в народ! В устах знаменитого бунтаря он звучал не как очередная декларация, а как страстный призыв революционера, отдавшего борьбе все силы. Главный урок, который он вынес из своего опыта: вне самих многомиллионных масс не существует ни дела, ни жизни, ни будущего. Народ должен увидеть рядом с собой тех, кто готов разделить с ним его страдания и протест. Пропаганда непосредственно в народных массах становится основным делом столпов русской эмиграции. По этому пути, указанному ветеранами борьбы с самодержавием, двинется поколение их молодых сподвижников, чья жизненная энергия будет отдана народному пробуждению. https://profile.ru/history/chem-staroobryadcheskaya-ideologiya-privlekla-russkix-borcov-s-samoderzhaviem-145376/

АЛЕКСЕЙ МУРАВЬЕВ «Ситуация старообрядцев не имеет отношения к истории с передачей храмов РПЦ» Молебен старообрядцев Москвы у Покровско-Успенского храма в Гавриковом переулке 11 декабря 2011 года mu-pankratov.livejournal.com/150747.html Помочь вернуть старообрядцам храмы, отобранные у них и проданные в начале 1990-х годов, попросил депутатов Госдумы митрополит Корнилий, предстоятель Русской православной старообрядческой церкви. Об обращении митрополита Корнилия за помощью к парламентариям сообщило информационное агентство РИА Новости. «Мы говорим об оскорблении чувств верующих; на мой взгляд, оно и в том, что сегодня так и не переданные Церкви храмы используются, мягко скажем, не по назначению», – приводит оно слова митрополита на круглом столе в рамках V парламентских Рождественских встреч. Митрополит Корнилий Старообрядческий сайт «Русская вера» Журналисты связали это обращение с попытками Русской православной церкви (РПЦ) получить принадлежащий государству Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге, в настоящее время использующийся как музей. Губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко уже заявил, что вопрос решен и церковь получит собор, что породило серьезную общественную дискуссию и вызвало ряд протестов. Несколькими днями позже стало известно, что Крымская и Симферопольская епархия готовит запрос в Росимущество о передаче церкви 24 объектов заповедника «Херсонес Таврический». В РПЦ напомнили, что на территории музея находятся строения, ранее принадлежавшие Херсонесскому Князь-Владимирскому мужскому монастырю. Однако история с возвращением храмов старообрядческой церкви принципиально отличается от этих историй и никак не связана с ними, объяснил в беседе с «Полит.ру» Алексей Муравьёв, востоковед и религиовед, историк восточного христианства, доцент НИУ ВШЭ, заведующий секцией Ближнего Востока Школы востоковедения, специалист по восточному христианству. Он уточнил, что считает: те храмы старообрядцев, которые еще остаются в собственности государства или в частной собственности, вероятнее всего, будут переданы не им, а РПЦ. «Эта история не имеет к истории с передачей храмов РПЦ никакого отношения. Дело в том, что РПЦ претендует на увеличение своего места в обществе; более того, у РПЦ достаточно храмов. А старообрядцы действуют не по примеру РПЦ, это процесс независимый. Просто сейчас журналисты о нем узнали и потому решили, что это делается по примеру РПЦ. В действительности же дело обстоит так: когда храмы массово передавались РПЦ, старообрядцам никто ничего особо не передавал. В качестве примера можно привести Москву (хотя, честно говоря, в провинции все еще хуже: в провинции храмы старообрядцев передавались РПЦ, а когда старообрядцы спрашивали, почему так, им говорили: «Ну как же, у нас же есть государственная конфессия, а вы – не государственная»). А в Москве в храмах старообрядцев устраивали секции бокса, например. Почему? Потому что [Владимир] Ресин, ассоциированный тогда с правительством Москвы (с 2010 года первый заместитель мэра в правительстве Москвы – прим.ред.) покровительствовал секциям бокса. А когда старообрядцы спрашивали: «Как же можно в церкви морды бить?», им говорили: «Ну, ничего, как-нибудь. Вы же видите, это Ресин, мы же не можем». Еще старообрядческие храмы продавали, в них устраивали бары, рестораны. Но когда старообрядцы обращались к [Юрию] Лужкову (мэр Москвы в течение 18 лет, с 1992 по 2010 годы – прим.ред.), он отвечал: «Ничего не могу сделать, это уже частная собственность, все оформлено, как положено». Это, например, что касается храма на Тульской. Словом, все уперлось в то, что «лихие девяностые» часть храмов просто продали как обыкновенные здания, устроили в них рестораны и так далее, а потом передали кому-то, а потом перепродали; часть храмов передали РПЦ; а часть старообрядческих храмов остаются в ведении государства, но в них находятся не благородные музеи, как в Исаакиевском соборе, а учреждения и спортивные секции. Старообрядческая церковь Тихвинской иконы Божией Матери в Москве, Серпуховский вал. 2016 год A.Savin (Wikimedia Commons · WikiPhotoSpace) Так что вопрос с возвращением храмов старообрядцам – это совершенно другая история, нежели вопрос с передачей храмов РПЦ. Более того, старообрядцы не собираются делать из этого никакой рекламы, так как не собираются увеличивать свое место и влияние в обществе, как то делает РПЦ, – у старообрядцев такой надежды или идеи нет. Просто разговор о передаче храмов шел давно, и поскольку сейчас увеличился резонанс в связи с историей с РПЦ и общественное мнение немножко развернулось в эту сторону, митрополит Корнилий решил сделать такое заявление. Сделать его, чтобы этот разговор, который ведется с начала 2000-х годов, как-то еще немного подтолкнуть. Ведь все депутаты и все чиновники всегда говорили: «Ну, вы же понимаете, есть РПЦ. Мы должны выполнять ее капризы. А в отношении вас другая ситуация». В общем-то, ситуация старообрядцев – это ситуации полного бесправия. Когда сейчас говорят про оскорбление чувств верующих, про старообрядцев не вспоминают. Но ведь музей в храме – это не оскорбление чувств верующих, а вот когда в храме секция бокса… Здесь уже возникает вопрос о чувствах. Что касается того, удастся ли старообрядцам чего-то добиться, тут очень сложно что-либо прогнозировать. Думаю, тут все зависит только и исключительно от первого лица государства, потому что наши чиновники никогда и ничего без пинка не делают. Если первое лицо скажет, что надо, – ну, тогда, значит, надо. Даже [нынешний мэр Москвы Сергей] Собянин, который сам из старообрядцев (по крайней мере, предки его были старообрядцы), ничего с этим в Москве сделать не смог. Потому что там прежняя мафия до сих пор все контролирует. Так что – что бы ни предпринимали старообрядцы, пока положение дел не меняется. Это вопрос и собственности, и вопрос решений верховной власти. Поскольку эти храмы находятся в частной собственности, и как только верховная власть скажет: «Давайте вернем храмы старообрядцам», собственники скажут: «Как же так, это попрание прав собственности!», и так далее. Даже когда Лужков пытался разобраться с храмом, в котором устроена секция бокса, – он стоит в районе пересечения Бауманской и Третьего транспортного кольца, – ничего не вышло. Старообрядческая Покровско-Успенская церковь в Малом Гавриковом переулке. 2010 год mu-pankratov.livejournal.com В свое время Лужков ведь приезжал в гости к старообрядцам в Железногорск, и об этом храме тогда как раз и зашла речь. И Лужков согласился провести рабочее совещание. На совещание пришли представители секции и сказали: «Да, мы готовы выехать, но нам нужно равноценное помещение в центре Москвы». Лужков предложил выделить им площадку для строительства, но те сказали, что у них нет средств строиться, нужно именно готовое помещение. Вы представляете, какие это деньги? Такого помещения не нашлось, и вопрос заглох. А сейчас это здание уже несколько лет как перевели в собственность, и попытки вернуть, например, его старообрядцам будет означать отъем собственности. Теоретически это возможно, но тут много юридических коллизий. Спортивные снаряды в старообрядческой церкви. Москва, Малый Гавриков переулок mu-pankratov.livejournal.com Вообще в Москве есть только два храма, которые старообрядцы просили им передать, и храмы эти им так и не передаются. А в провинции картина иная: храмы переданы РПЦ. Да, они были когда-то отобраны у старообрядцев, но потом, несмотря на просьбы вернуть, эти храмы передавались РПЦ. В общем, старообрядцам говорили: «Вы никто, и звать вас никак, а РПЦ у нас – главная конфессия». Сейчас же речь идет о проданных храмах, не о тех, которые были переданы РПЦ. Но, думаю, рано или поздно их, скорее всего, передадут РПЦ. Или, может быть, вернут старообрядцам, но, честно говоря, в такой исход я не очень верю», – сказал Алексей Муравьев. Источник: http://www.polit.ru/article/2017/01/27/staroobr/

Цикл семинаров: Православие в ситуации постмодерна Доклады: «Православие и постмодерн» - профессор Александр Дугин «Церковь в эпоху Постмодерна» - Антон Александров «Сетевое православие: издержки "подключенности"» Алексей Сидоренко «Старообрядчество в Постмодерне» - Валерий Коровин «Библейские тексты в рамках парадигм модерна и постмодерна: проблемы автора, читателя и смысла» - Алексей Андреев «Православие в Постмодерне: освоение новых правил игры» - Кирилл Товбин «Единоверие как проект» - Владимир Карпец Источник: http://dugin.tv/content/cikl-seminarov-pravoslavie-v-situacii-postmoderna

Цикл семинаров: Вторжение теологии в политику Доклады: «Политика и теология» - профессор А.Г. Дугин «Политический ислам» - теолог-религиовед Мансур-Мачей Яхимчик «Иудейское мессианство и его выражение в радикальном сионизме» - политолог Авигдор Эскин «Старообрядчество и политика» - старший научный сотрудник ИВИ РАН А.В. Муравьёв Источник: http://dugin.tv/content/cikl-seminarov-vtorzhenie-teologii-v-politiku

Сборник посвящен широкому кругу проблем междисциплинарно- го изучения казаков-некрасовцев — южнорусской старообрядческой группы, длительное время прожившей в иноэтничном окружении. Его первый раздел составляют малодоступные современному читателю работы известного донского ученого Ф.В. Тумилевича, посвятившего свою жизнь изучению некрасовского фольклора. Во второй раздел вошли статьи, представляющие различные ис- следовательские практики в решении вопросов о путях переселения казаков-некрасовцев, о специфике их материальной (жилище, одежда) и духовной культуры (свадьба, календарь, похоронная обрядность), о своеобразии наиболее показательных для некрасовской традиции фольклорных жанров (песни, сказки, предания, легенды) и отдельных групп диалектной лексики. Не менее важной составляющей сборника стали впервые опубликованные архивные документы и полевые мате- риалы, которые придадут новый импульс изучению этой темы. Издание адресовано научным работникам, преподавателям, аспирантам, студентам, а также всем заинтересованным читателям Содержание От составителей ..................................................................................9 Раздел 1. Ф.В. Тумилевич об истории и фольклоре казаков-некрасовцев .............11 Тумилевич Ф.В. Казаки-некрасовцы. К истории антифеодального движения на Дону и Кубани12 Тумилевич Ф.В. Свадебный обряд у казаков-некрасовцев ............36 Тумилевич Ф.В. Предания о городе Игната и их источники .........73 Тумилевич Ф.В. Неопубликованные песни об Игнате Некрасове.......................................................................106 Тумилевич Ф.В. К вопросу о поэтике песен казаков-некрасовцев ..................141 Тумилевич Ф.В. Хранители песен казаков-некрасовцев..............188 Раздел 2. Казаки-некрасовцы в современных исследованиях....................................215 Архипенко Н.А. Федор Викторович Тумилевич. Устный биографический нарратив об ученом-фольклористе.....216 Сень Д.В. Казаки-некрасовцы в Крымском ханстве: актуальные вопросы изучения.............226 Мильчев В.И., Сень Д.В. Расспросные речи как источник по истории некрасовских казаков последней четверти XVIII в. (по материалам РГАДА) ..................................................244 Коломиец А.М. Дневник-отчет о поездке в научную командировку к казакам-некрасовцам (Публикация В.И. Колесова, Д.В. Сеня).........................................261 Матвеев О.В. Следы раннего казачества в исторической памяти жителей станицы Некрасовской Усть-Лабинского района Краснодарского края ............................280 Попок Е.Л. Композиционное строение лирических песен казаков-некрасовцев ................287 Дианова Т.Б. Песни и люди: исполнительская рефлексия как метод исследования песенного текста ...................................318 Зудин А.И. Легенды некрасовских казаков ..................................331 Калиничева Н.В. Семья и семейные отношения в сказках казаков-некрасовцев...................348 Грязнова В.М. Лексико-тематическая группа «Земледелие и растениеводство» в говоре казаков-некрасовцев......................363 Карпун М.А. Растения в диалекте и традиционной культуре казаков-некрасовцев: к постановке проблемы .............381 Миронова А.В. Из наблюдений над календарно- хозяйственной обрядностью казаков-некрасовцев......................390 Демина В.Н., Рудиченко Т.С. Славление Христа в традициях казаков-некрасовцев и липован................................397 Якоби Л.А. Особенности свадебного обряда некрасовских казаков.......................................408 Архипенко Н.А., Калиниченко И.Ю. Материалы для изучения традиционного костюма казаков- некрасовцев: погребальная обрядовая одежда.............................421 Попова Н.С. Организация жилого пространства у казаков- некрасовцев: традиции и инновации.............................................439 Сведения об авторах .......................................................................453 PDF

Археографические экспедиции в старообрядческие скиты (Рудный Алтай, р. Уба, 1970-71г.) Ч. 1 "Рудный Алтай", это сейчас часть Алтая, которая находится в Восточном Казахстане. Места горные и шибко красивые, кто хоть раз побывал, забывают про всякие Альпы... когда то и мои предки жили тут не далеко в селе Тургусун, ближе к реке Бахтурма. Хочу поделиться фотоальбомом новосибирских археографов, вот их комментарий: "Старообрядческие скиты поморского согласия, которые посещали в 1960-х гг. новосибирские археографы, являлись преемниками женского Покровского монастыря, построенного здесь в самом начале XX века при финансовой поддержке известного текстильного фабриканта из староверов-поморян Саввы Морозова. (В те же годы он снабжал деньгами и подпольные организации большевиков-ленинцев) (моё прим.*** тут вкралась ошибка, Савва Морозов- был поповцем Белокриницкой Иерархии и не мог быть покровителем поморского монастыря***).Сохранились старые фотографии монахинь этого монастыря. Этот поморский монастырь по традиции находился в тесной духовной и экономической связи с крестьянской округой, богатыми фермерскими семьями староверов Алтая. Зажиточное алтайское крестьянство оказало в начале 1920-х и начале 1930-х годов упорное сопротивление (в том числе вооруженное) советской власти – политике "военного коммунизма" и коллективизации. Жестокое подавление этого сопротивления сказалось и на алтайских старообрядческих общинах, и на их книжных собраниях. Так, на северных склонах Алтая, в Уймонской долине и на реке Кокса, где были разгромлены богатейшие фермерские хозяйства староверов-скотоводов, было уничтожено и крупное собрание рукописей и старопечатных книг. Несколько чудом уцелевших фолиантов XVI века – среди самых ценных находок экспедиций СО РАН. Когда в конце 1960-х – в 1970-х годах новосибирские археографы стали приезжать к алтайским староверам, до былой зажиточности было уже далеко, а иные процветавшие до 1917 г. долины стали почти безлюдными и вполне подходили для тайных поселений пустынниц, многие из коих были ранее инокинями Покровского монастыря, а другие приехали из самых разных мест страны. Например – с Кубани, с поморянами которой шла интенсивная переписка. В быту поморяне Рудного Алтая держались менее замкнуто, чем, например, часовенные Тувы. Многие скитожительницы очень охотно фотографировались, а сделанная нами фотография настоятельницы главного скита матушки Афанасии даже была помещена после ее кончины рядом с иконами в моленной." Археографические экспедиции в старообрядческие скиты (Рудный Алтай, р. Уба, 1970-71г.) - Παγκράτιο.pdf

Русские староверы в Боливии ГОСТИ: Ольга Ровнова старший научный сотрудник Института русского языка им. В.В.Виноградова РАН, исследователь языка и культуры старообрядцев в Латинской Америке Митя Алешковский блогер, фотограф, участник научной экспедиции в Боливию ВЕДУЩИЙ: Ольга Бычкова http://cdn.echo.msk.ru/snd/2014-11-26-svoi-glaza-2108.mp3 О.Журавлева― 21 час и 5 минут в Москве. У микрофона Ольга Бычкова. Мы продолжаем наш вечер в прямо эфире "Эха Москвы". Это программа «Своими глазами», и сегодня мы будем говорить о русских староверах в Боливии, именно там наблюдали их мои гости. Это Ольга Ровнова, старший научный сотрудник Института русского языка им, исследователь языка и культуры старообрядцев Латинской Америки. Добрый вечер! О.Ровнова― Добрый вечер! О.Бычкова -― И Митя Алешковский, которого слушатели "Эха Москвы" прекрасно знают – блогер, фотограф, участник научной экспедиции в Боливию. М.Алешковский― Здорово живете! - как говорят староверы. О.Бычкова― Наши зрители Сетевизора должны видеть… Митя, покажись. Встань перед камерой покажи. Посмотри, Оля. Митя весь… в синей рубашоночке, хорошенький такой! Это ты оттуда вывез? М.Алешковский― Да, это подарок. О.Бычкова― Это староверовскаярубашоночка? М.Алешковский― Настоящая русская староверческая рубаха и пояс. О.Бычкова― Рассказываю тем, кто не видит Сетевизора. Синяя рубаха, вот просто василькового цвета, вышитая вся из себя… в розочках. Белый пояс подвернутый, причем пояс явно плетеный вручную. О.Ровнова― Совершенно верно, плетеный вручную. М.Алешковский― Плетеный в ручную, подаренный специально пояс. Каждый старовер должен носить пояс. О.Бычкова― А ты теперь все время так ходишь? М.Алешковский― Нет, не все время. Сегодня только пришел. О.Бычкова― Ты специально нарядился, ты для нас сегодня нарядился так? М.Алешковский― Конечно. А еще так же я летел из Боливии 27 часов. О.Бычкова― Вот в этом же самом? М.Алешковский― Да. О.Ровнова― И обратите внимание, что Митя в бороде. Это не часто с ним бывает. О.Бычкова― А, кстати, да точно – ты же был без бороды. Я давно тебя не видела с бородой. Я видела его с бородой, но действительно, не каждый день такое случается. А ты тоже там отращивал нарочно? М.Алешковский― Ну просто для того, чтобы лучше можно было бы общаться с людьми. Когда первый раз я приехал к староверам и они увидели меня без бороды и сказали, что я, как девка. Поэтому больше ,чтобы в такие ситуации не попадать. О.Ровнова― А первый раз приехал к староверам…? М.Алешковский― Дерсу– это на Дальнем Востоке. О.Бычкова― Вы уже приходили сюда с этим рассказом в эту студию и староверы приходили. М.Алешковский― На самом деле Ольга Геннадиевна занимается изучением языка староверов, на котором они говорят, и в этом и лежит основная, вообще, суть изучения и научной роботы, которой занимается Ольга Геннадиевна, а я вокруг нею бегаю… О.Ровнова― Спасибо, Митя! О.Бычкова― Нет, ты не бегаешь. Я видела твой пост в Фейсбуке, где ты лежишь, фотографируешь свои ноги, лежащие на берегу бассейна и пишешь так цинично: «А что, в Москве холодно, говорят?» - и все сразу тебе говорят, какой ты гад – все начинают писать в Фейсбуке. А ты говоришь: «Я в научной экспедиции. Я тут строго по делам». О.Ровнова― Я тут должна отчасти вступиться за Митю, а отчасти объяснить ситуацию. Дело в том, что Митя щеголяет перед нами в этой красивой рубахе не просто так и рубаха далась ему не так просто. О.Журавлева― Александр из Свердловской области пишет: «Специально зашел в Сетевизор: рубака – улет!» О.Ровнова― Улет рубаха, да. Митя, сколько у тебя их? М.Алешковский― Уже четыре. О.Ровнова― Уже четыре. Дело в том, что не каждый участник экспедиции к старообрядцам Латинской Америки может похвастаться тем, что у него есть старообрядческая рубаха. Дело в том, что они дарят мужчинам рубаху и пояс, а женщине сарафан или платье талечку и также пояс только в том случае, если люди вызывали у них симпатию, если они хорошо к ним относятся и, если они чувствуют некое внутреннее родство. Вот могу сказать, что у Мити четыре рубахи, а у меня сарафанов – я посчитала – 12. Так что тебе есть, куда расти. О.Бычкова― Ничего себе! А почему вы не надели сегодня? О.Ровнова― Оля, я посчитала, что это будет слишком литературно, слишком нарочито. Я подумала, что если Митя просто в бороде явится, это будет же достаточно. Бороду он отращивал специально накануне… О.Бычкова― А ваши 12 сарафанов, они как выглядят? О.Ровнова― Они очень красивые. О.Бычкова― А какого цвета? О.Ровнова― Они разноцветные, вернее они разного цвета, разных цветов. Они есть однотонные, они есть сшитые из ткани в самый разный цветочек. Дело в том, что у староверов Южной Америки и Боливии, в частности, одежда продолжает выполнять знаковую функцию. То есть по рубахе и по сарафану они всегда узнают своих. О.Бычкова― Вот этот скромный паренек, его синяя рубаха, что нам говорит о нем? М.Алешковский― Узнают своего, что он свой. У нас была очень забавная история. В прошлом году, когда мы были в экспедиции в Боливии, мы приехали в одно место. В результате нам сказали: «Если вы ищите этого человека, то вы его можете найти вот там-то, в той деревне». И мы думали, что там обычная деревня. А оказалось, что это настоящий староверческий скит. И, как выяснилось позже, специально это место было задумано, как настоящий староверческий скит. В этом году мы там были снова. Но суть в чем. Это очень далеко от всех возможных, вообще, путей, очень далеко от всех возможных населенных пунктов. И там в отдалении от дороги – еще через джунгли надо пройти по тропинке – ворота стоят, «воротчики», как говорят. Стоят ворота, на них написано: «Закрывайте, пожалуйста, ворота». О.Ровнова― По-испански. М.Алешковский― Да, по-испански. Мы туда вошли. Там выпас скота посередине, на нем большое дерево, наверное, с пяти-шестиэтажный дом высотой посередине. Стоит моленная. И ни одной живой души. Ни птички не поют, ни коровы не мычат, вообще ничего. Тишина. Ощущение, что природа умерла. И это же мы испытали в этом году, когда туда снова приехали. Вот мы зашли, и я сказал – с нами был третий еще человек – я сказал ему: «Данила, вот посмотри, как они здесь все контролируют. Мы зашли – они все попрятались и тишина ничего нет». Потому что это скит, и любой мирянин, который туда попадает, он там противоестественен, он там чуждый предмет. И мы туда вошли – все попрятались, и мы ищем, с кем бы поговорить. И тут краем глаза я вижу, что мелькнул какой-то сарафанчик. Девочка пробежала – не успела спрятаться. Я ей говорю: «Девочка, стой!» Она выходит, за ней выходит мама, за ней выходит папа, семеро детей… Ну все, попались! Не смогли спрятаться. И мы стоим: Ольга Геннадиевна в сарафане, в очках и белой шляпе, шляпа прикрывает волосы. А я стою во всем подобном обличие. И мы говорим: «Здорово живете! Нам нужен тот-то…». Женщина, которая на нас выходит, говорит: «Ну с тобой все понятно. Отодвигает Ольгу Геннадиевну в сторону». Подходит, берет меня за руки, говорит: «А ты-то чей? Не признала я тебя. Откуда ты приехал?» То есть она была полностью уверена, что я старовер, который прилетел то ли с Аляски, то ли… не помню, откуда она подумала. О.Бычкова― Мне сейчас, кстати, пришло в голову потрогать рукав, это какая-то синтетика или вискоза. О.Ровнова― Безусловно. Это полиэстер, другой ткани они не используют для сарафанов. Полиэстер очень удобно в условиях 35-градусной жары как ни странно. М.Алешковский― Вот у меня бразильская есть из более жесткой какой-то. О.Ровнова― И тебе в ней жарче и неудобно. М.Алешковский― Конечно, в Боливии я бы в ней не мог ходить. О.Ровнова― Потому что это продувается, это легко стирается. Стирают они сарафаны, рубахи каждый день, иногда по два раза в день меняют сарафаны и рубахи. Это не линяет. Но в случае чего и подарить не жалко. Во всяком случае вот такая ткань. Но покрой и сарафана и этой рубашки изменен. Некоторые люди, которые видят это, по привычке называют: «У, Митя в косоворотке» - я имею в виду московские люди. Обратите внимание, это отнюдь не косоворотка. О.Бычкова― Это прямоворотка. О.Ровнова― Это Митино слово «прямоворотка», а вот эта планка сама называется «приполок», то есть можно думать, что мода изменилась таким образом. То есть оказалось, что прямой ворот и приполок этот посредине более удобен. О.Бычкова― Практичен. О.Ровнова― Практичен, да. Мы предполагаем, что если косоворотка расстегнута, то, когда человек работает крестик на гайташеке выпадает. О.Бычкова― А гайташек – это что? О.Ровнова― Гайташек – это веревочка или кожаный шнурок, на котором висит крестик. Гайтан, гайташек. О.Бычкова― И теперь, наверное, нужно снова рассказать нашим слушателям, которые не слышали этих историй раньше, что это за староверы, как они оказались в Боливии, когда они оказались в Боливии, и как вы-то стали этим заниматься? М.Алешковский― Давайте я расскажу, как они оказались, а вы расскажете, как вы начали заниматься или наоборот? О.Ровнова― Договорились, давай. М.Алешковский― Смысл в том, что это на самом деле потомки тех староверов, которые жили в двух районах Российской империи, и которые с приходом советской власти бежали от понятно, чего… О.Бычкова― То есть они бежали от «понятно, чего» не раньше – именно после 17-го года. М.Алешковский― Да, в 20-х годах они бежали. О.Ровнова― В начале 30-х, Митя. О.Бычкова― Даже так. М.Алешковский― Они бежали в Китай, в два центра, которые называются Синьцзян и Харбин - оттуда пошли две основные ветки староверов, которые сейчас есть в Латинской Америке – это синьцзянцыи,харбинцы, - где они прожили до конца Второй мировой войны… О.Ровнова― До конца 50-х. О.Бычкова― Пока оттуда тоже не пришлось бежать. М.Алешковский― Да, пока оттуда тоже не пришлось бежать. Оттуда они через Гонконг уже разъехались по всей Латинской Америке и не только: и в Северной Америке, Австралии, где основали свои поселения и где живут до сих пор, сохраняя язык и сохраняя свои традиции, и в общем, продолжая так же, как жили их деды и прадеды. Но, что самое ценное, что они там находятся, даже не то, что они сохранили те культурные традиции, которые во многом утеряны в России, а то, что - это настоящая машина времени – они говорят на языке, на котором говорили в деревнях в 19-м веке, то есть они говорят теми словами, которые здесь невозможно услышать в принципе. И так как они все это время не общались практически ни с кем из мира, не общались ни с одним носителем современного русского языка, то язык у них законсервировался и остается в таком виде с примесями испанских, скажем, или португальских слов в зависимости от того, где они живут до сегодняшнего дня. Чем, собственно говоря, Ольга Геннадиевна и занимается и является одним из самых главных в мире «изучателей»… О.Бычкова― Для вас это золото дно, конечно. О.Ровнова― Это золото дно, безусловно. Но я бы хотела сказать: каков у меня ученик? Митя, я тебя слушаю и понимаю, что недаром ты прошел, в общем, нескольколетний период воспитания и отбора, потому что, как вы понимаете, в научную экспедицию Института русского языка академии наук далеко не каждый человек может попасть. И тем более в такую далекую страну и тем более в такую сложную экспедицию, которой является экспедиция в Боливию. О.Бычкова― Она почему сложная? О.Ровнова― Я занимаюсь изучением языка староверов Южной Америки, езжу в экспедиции с 2006 года. Пока это было каждый ноябрь. То есть это девятый ноябрь, который я провожу… О.Бычкова― А сарафанов, мы помним, 12. О.Ровнова― Очень хорошее замечание, потому что далеко не из каждой экспедиции мне удавалось привозить сарафаны. Так вот, староверы из Китая переехали сначала в Аргентину и Бразилию, а их появление в Боливии – это уже результат вторичной миграции. В начале 80-х годов из Бразилии стали уезжать люди в Боливию, и в частности тот скит – это был первый… О.Ровнова― Тот, скит, о котором я рассказывал, этот был один из первых форпостов таких. О.Бычкова― А скит – это такое отдаленное, изолированное поселение. М.Алешковский― Изначально у этого поселения не было дороги рядом, то есть это была просто земля рядом с водой, и, как нам говорил старейшина, что нужно было плыть час или два на лодке до ближайшего… О.Бычкова― Там люди семьями живут, как я понимаю. О.Ровнова― Это семейный скит. М.Алешковский― Семейный скит, потому что там именно одна фамилия живет. Сыновья берут себе жен и живут с ними там О.Бычкова― Да, понятно. О.Ровнова― И вот с начала 80-х годов староверы эти живут в Боливии. О.Бычкова― Они живут там прямо в недрах, глубоко-глубоко? М.Алешковский― По-разному. О.Ровнова― По-разному. Несмотря на то, что Боливия – это сердце Америки – так называют: Боливия – это сердце Южной Америки. И лететь туда очень трудно и далеко… О.Бычкова― Простите, я вставлю слово, потому что, вообще, в Южной Америке – вот я там один раз была – и я поняла, что там какие-то огромные расстояния в действительности. Нам кажется на карте, что это все тут недалеко: тут Вашингтон, там Аргентина, тут Куба, тут Канада, а в действительности это просто много часов на самолете. О.Ровнова― Совершенно верно. О.Бычкова― То есть перелет из Москвы в Новосибирск – это минимальное расстояние, которое там может быть, потому что там очень большие расстояния. Это другая половина света, вообще, Земного шара. Я представляю, сколько… 27 часов у вас, да? М.Алешковский― 27 часов от двери до двери. О.Бычкова― Это много все равно. М.Алешковский― Очень много. О.Ровнова― С небольшими еще пересадками. Время на пересадки все-таки было небольшое. Так вот, я возвращаюсь к староверам Боливии. Староверы живет в настоящее время в Аргентине, Уругвае, Бразилии и Боливии. Я первый раз была в экспедиции в Боливии в 2007 году. И потом вот у нас с Митей было еще 2 экспедиции. И до сих пор мое первое впечатление о староверах Боливии, в общем, не изменилось. Самая трудная экспедиции, самые закрытые люди и самых архаичные по своему укладу и, соответственно, по степени сохранения языка люди. М.Алешковский― Дело в том, что они убежали на край света, например, в Бразилию, а с этого края света они побежали еще дальше. О.Ровнова― Еще страшнее. М.Алешковский― Еще дальше от мира в Боливию. О.Ровнова― Почему. Причины разные. Они люди прагматичные. И одна из главный причин – причина экономическая, прежде всего. В Боливии всегда и сейчас земли были гораздо дешевле, чем они есть в Аргентине и Бразилии, например. Там много пустой земли. О.Бычкова― И страна беднее. О.Ровнова― И страна беднее, совершенно верно. Дешевле земле, беднее страна, легче спрятаться, там больше мест совершенно пустынных. Причем вот Митя сказал, что они там покупали землю. Они там не землю покупали, они леса покупали. М.Алешковский― Да, они покупали лес. О.Ровнова― Джунгли. М.Алешковский― Из джунглей делали поле. О.Ровнова― Делали поля – это адова работа. М.Алешковский― Абсолютно. Срубить, выкорчевать, вспахать, засадить – невероятно! О.Бычкова― Сжечь еще потом. М.Алешковский― Причем джунгли такие, что лес стоит - лесина к лесине. О.Ровнова― Это большой труд. О.Бычкова― И все это ради того, чтобы сохраниться. О.Ровнова― Сохранить веру, меньше общаться с миром. Под миром они имеют в виду окружение не старообрядческое. О.Бычкова― То есть сохранить веру и сохранить вообще все, получается. О.Ровнова― Все остальное, что не они. Мы с Митей мирские для них. И надо сказать, что они в этом преуспевают и при этом в той же самой знаменитой деревне Табарочи – я о ней еще скажу- мы слышали такие разговоры, что всем хороша деревня Табарочи, но вокруг нее стало много индейцев и поэтому некоторые семьи оттуда переселились в более дикие места. О.Бычкова― Еще глубже куда-то. О.Ровнова― Да. Причем ни в коем случае не надо воспринимать людей этих так, что если они живут далеко, то они какие-то дикие, нелюдимые, несимпатичные, отнюдь – это не так. О.Бычкова― Вот какие они? О.Ровнова― Вот эту приватность, тишину собственной жизни, погруженность в свой труд, в свои молитвы, в воспитание своих детей – вот это для них главное. О.Бычкова― А как может община жить в таких условиях не смешиваясь с внешним миром чисто генетически просто? Невозможно же все время жениться на родственниках и не обновлять генофонд. О.Ровнова― Боже, упаси, на родственниках они не женятся. О.Бычкова― Ну а как это решается? О.Ровнова― Они соблюдают правила родства до 8-го колена. О.Бычкова― А где они берут людей? М.Алешковский― Вообще, их очень много, мягко говоря. О.Ровнова― Дело в том, что старообрядческие женщины до сих пор в Южной Америке рожают столько, сколько бог послал. Скажем, стершее поколение – тут я имею в виду наших последних знакомых, 60-летнюю женщину – у нее, например, 10 детей. У ее одной дочери, которой 32 года – у нее пятеро. Но ей 32, то есть она может рожать еще детей. Они действительно рожают столько, сколько бог послал. Детей они любят, дети не раздражают, дети здоровые румяные в таки же рубашечках. О.Бычкова― Вот в этой деревне, которую вы называли… М.Алешковский― Табарочи. О.Бычкова―Там скольколюдей живет? О.Ровнова― Сейчас я вам скажу. Там порядка 15-ти… М.Алешковский― 18 хат. О.Ровнова – 15―18… только не хат, Митя, хата – это южнорусское слово – изб или домов. М.Алешковский― Но сами они называли «хата». То хата то изба, при том, что это не хата и не изба, а на самом деле это обычные домики или из кирпича или… О.Ровнова― А вот скажи мне, пожалуйста, когда говорят: они живет в избе – вот изба какой образ для тебя имеет? М.Алешковский― Бревенчатый, конечно. О.Ровнова― Деревянный деревенский дом. Так вот они избой могут называть и двухэтажные апартаменты и действительно свои дома они называют избой, то есть слово «изба» в этих условиях поменяло значение, обозначает просто «жилой дом». Меня не спрашивали: «А ты в какой избе живешь?» Когда я говорила, что я живу в избе на 13-м этаже, то приходилось пояснять, как так получается. Так вот их где-то около 150 человек, наверное, в этой деревне. О.Бычкова― И на ком они женятся? Как это все? О.Ровнова― Женятся они на не родственниках. О.Бычкова― А, где они их берут? О.Ровнова― Сейчас расскажу. Они считают родство до 8 колена. Они не знают слово «генетика». Вот они так делают. Много разных семей и не все они родственники, то есть много разных фамилий. Там порядка 20-30 фамилий. И каждый род, каждая фамилия, каждая семья – он огромен, там человек сто и больше. Почему мы знаем, почему говорим, что там сто и больше - потому что, когда бывает свадьба – а свадьба бывает довольно часто, и мы едва не попали на одну из них: мы улетали 21-го а свадьба была 23-го, в воскресенье, нам не повезло – так вот, на эти свадьбы съезжаются родственники отовсюду, изо всех… М.Алешковский― Концов мира. О.Ровнова― Из обеих Америк, а в Северной Америке они живут в штате Орегон, на Аляске и в штате Миннесота и из Австралии приезжают. И можно видеть… иконостасом это не назовешь, а «фотостасом», пожалуй, назовешь – в каждом доме огромное количество фотографий и обязательно свадебные. И ты всегда по одежде – вот я сказала, что она знаковую функцию выполняет – ты всегда можешь понять: вот тут родня жениха, а тут родня невесты, потому что родня и с той и с другой стороны договариваются и они шьют сарафаны на свадьбу праздничные из разных материй, но из одной ткани, из одного товару, как они говорят, для каждой семьи. Скажем, невеста в зеленом и ее сторона в зеленом, а сторона жениха, например, в бордовом цвете. И если посчитать количество родни, то очень часто переваливает за сто человек. При том, что, конечно, не вся родня смогла приехать. Кроме того, что касается обновления крови – задают этот вопрос часто: «А если рядом боливийцы, возможны ли эти смешанные браки?» Если есть любовь, то смешанные браки возможны. О.Бычкова― Есть такие примеры. О.Ровнова― Да, есть такие примеры. Их не много, но они есть. О.Бычкова― А боливийцев они прямо в свою веру обращают? О.Ровнова― Разумеется. Чтобы наши староверы отдали мальчика? О.Бычкова― А девочку? О.Ровнова― Или девушку – на боливийскую сторону? Нет. Они принимают к себе. М.Алешковский― Но чтобы покреститься, ты еще должен не просто покреститься, ты должен еще все знать, понимать, молиться, по-русски говорить. О.Ровнова― Пройти некоторый подготовительный период. О.Бычкова― Решаются на это? О.Ровнова― Совершенно верно, и мы с Митей в этом году видели очаровательную с мой точки зрения, боливийскую девушку. М.Алешковский― Да, прекрасную боливийскую девушку. О.Ровнова―…Которая влюбилась в нашего парня и общалась со своей будущей свекровью на испанском языке, а надо сказать, что наши владеют, разумеется, испанским языком… О.Бычкова― Ага. О.Ровнова― Конечно. М.Алешковский― Старшее поколение и на китайском говорит, которые родились в Китае. О.Ровнова― Совсем старшие, да. О.Бычкова― Ничего себе! О.Ровнова― Говорят, что если бы они оказались в Китае сейчас, то запросто бы говорили по-китайски. О.Бычкова― Разобрались бы тоже. О.Ровнова― А в прошлом году, когда мы были в этом скиту, Митя, помнишь, муж одной из живущих там женщин, боливиец, и счастью у меня оказался включенными диктофон в этот момент и у меня есть образец записи, как это человек говорит на русском языке, на русском диалектном языке с испанским акцентом. Вот такие записи есть. М.Алешковский― То есть нужно понимать, что боливиец выучил русский язык, но не так, как на нем говорят сейчас, а так, как говорили в 19-м веке. Это выглядит фантастикой просто! О.Ровнова― В первой экспедиции я оказалась в такой же ситуации. Я до такой степени не была к ней готова и так растерялась, что я не догадалась на кнопку нажать. О.Бычкова― Мы сейчас прервемся на несколько минут на краткие новости и небольшую рекламу. Мы говорим о русских староверах в Боливии с Ольгой Ровновой и Митей Алешковским. НОВОСТИ О.Бычкова― И мы продолжаем программу «Своими глазами». Ольга Бычкова. Мы говорим о русских староверах в Боливии. Ольга Ровнова, старший научный сотрудник Института русского языка и исследователь языка и культуры старообрядцев в Латинской Америке, и блогер, фотограф, участник научной экспедиции в Боливию Митя Алешковский. И тут уже много вопросов пришло. И я бы хотела попросить вас рассказать побольше о людях и о том, как они живут и буду вопросы задавать от слушателей, которые пишут эсэмэски. Номер телефона для sms: +7 (985) 970 45 45, аккаунт vyzvon в Твиттере. Вот спрашивает, например, Ольга из Москвы: «А какие там иконы и как все выглядит?» О.Ровнова― Могу сразу сказать, что старинных икон равно как и старинных книг рукописных дониконовских в Южной Америке нет. Стоят у них литые иконы 20-го и 21-го века, которые они сами льют, в частности, в Северной Америке, в Орегоне есть такой центр. О.Бычкова― Из чего? О.Ровнова― Я не знаю, что это за металл. Металлические иконы. О.Бычкова― А Павел из Саратова спрашивает: «А правда ли, что там на полях работает современная техника с GPS и все такое?» М.Алешковский― Да, это абсолютная правда. О.Бычкова― Расскажите. М.Алешковский― На самом деле стоит заметить, что это не просто поля, и что староверы там не просто, как принято у нас считать, что есть небольшой какой-нибудь свой участочек и ты на нем вырастил мешок картошки. Это тысячи гектар земли. О.Ровнова― От ста гектар до 10 тысяч. О.Бычкова― Я даже не представляю себе. Это горизонты. М.Алешковский― Это горизонты, совершенно верно, староверы там долларовые миллионеры. О.Ровнова― Не все. Но многие. М.Алешковский― Не все, безусловно. О.Бычкова― То есть не бедствуют в основном. М.Алешковский― Есть и бедствующие, есть и нет. Но бедствующих, мне кажется, меньше. Но по-разному.Но в общем, они работают на современной технике, потому что эта техника помогает им в основном занятии. Основное занятие – это возделывать землю. И у них Джон Дир по 200, по 500 тысяч долларов, ходит Нью Холанд- все эти прекрасные мировые марки. И мы общались сейчас с человеком, который думает переезжать в Россию и он говорит, что у него техники на огромную сумму – он называл. И он хочет на несколько миллионов, что у него есть техники здесь, в Боливии – он хочет ее привести сюда. Ему власти, конечно, не дадут этого сделать и бесплатно перевести. О.Бычкова― То есть у них нет этого предубеждения какого-то против современных технологий – вот этого всего. О.Ровнова― Нет. Дело в том, что в богатстве они не видят ничего дурного при одно условии: это богатство заработано твоим собственным трудом. Быть богатым не зазорно, быть богатым хорошо, но при этом ты должен и творить милостыню, помогать жить другим людям, которые не так богаты, как ты. М.Алешковский― И, как нам, собственно, говорил наставник в скиту, который мы сегодня уже много раз упоминали, что нет ничего плохого в том, чтобы быть богатым, но главное не сходить с ума от этого и делать так, чтобы деньги тебе не дурманили голову, а во-вторых, очень важно помогать. И я уже со своими благотворительными вопросами к нему приставал. О.Ровнова― Да. Будь богат, но будь и милостив. О.Бычкова― Влад спрашивает: «А есть ли староверов в Боливии компьютеры, смартфоны и другая техника?» О.Ровнова― Можно я отвечу на вопрос? Вообще, вопрос непростой. Все это – телефоны и смартфоны - есть у каждого. Компьютеры я знаю, есть в некоторых семьях. При этом то, что они есть, скрывается обычно от стариков, от старшего поколения. И мы задавали вопрос: Как же так? Ведь с техникой вам нельзя общаться и, вообще-то грех… О.Бычкова― Да. И не является ли это, собственно, угрозой разрушения этого образа жизни и всего такого. О.Ровнова― Два года тому назад в Уругвае был собор старообрядцев – это такой центральный орган, общее собрание старообрядцев, на котором решаются, обсуждаются какие-то важные проблемы. И одной из проблем, которые там, на этом соборе обсуждались, была как раз проблема: как относится к телефонам, интернету, Фейсбуку и так далее. Постановление было очень разумное: каждый решает по совести. Нет ничего плохого в телефоне. Важно, для чего ты его используешь. Равно, как и в интернете. О.Бычкова― Так они при этом ходят в этих рубашках и сарафанах. О.Ровнова― Совершенно верно. И у каждого из них хороший телефон. М.Алешковский― Общаются они между собой через WhatsApp, связываются с разными странами. О.Ровнова― Конечно. И знают, они в курсе жизни своих родственников и друзей. О.Бычкова― Как выглядят дома внутри? О.Ровнова― В данном случае Фейсбук – а молодежь вся в Фейсбуке – я это знаю, я с ними переписываюсь, держу связь. И, пожалуйста, они общаются, они выбирают себе невест. М.Алешковский― Кстати, в Фейсбуке они тоже между собой общаются. О.Бычкова― Они в Фейсбуке общаются на вот этом русском языке 19-го века? М.Алешковский― Нет, на испанском. О.Ровнова― В Фейсбуке они общаются по-испански и по-португальски. По-бразильски, как они говорят. О.Бычкова― Ух ты! Интересно. О.Ровнова― Я уже сказала и всегда это говорю: старообрядцы в Южной Америке удивительны тем, что там все поколения: от самых старых до самых маленьких - говорят на русском диалектном языке. Язык этот цел, сохраняется, развивается и, дай бог, будет еще сохраняться и развиваться. Другая ситуация, скажем, в Австралии и в Северной Америке, где третье поколение уже на русском языке диалектном не говорит. И староверы Южной Америки об этом знают, плохо к этому относятся. Не нравится им ситуация, когда бабушка с внуком или с внучкой не может говорить. О.Бычкова― Так внуки ассимилировались, получается? М.Алешковский― Поэтому и не говорят. О.Ровнова― Нет, подождите. Что значит, ассимилировались? Минутку… М.Алешковский― Их общество пытается…. Ольга Геннадиевна просто… О.Ровнова― А да, я по другому слово «ассимиляция»… М.Алешковский― О слове «ассимиляция» мы как раз спорили. На самом деле, конечно, общество просто поглощает, американское общество, оно всех переваривает, и поэтому, хочешь, не хочешь, но выгоднее и удобнее говорить на английском в Америке. О.Ровнова― Смотрите, в Южной Америке женщины до сих пор не работают. Они работают дома, они сидят дома в свой деревне. О.Бычкова― И рожают по десять детей. О.Ровнова― Совершенно верно. А женщины старообрядки в Северной Америке включены в экономическую жизнь, работают на фабриках, например. О.Бычкова― То есть они эту веру и образ жизни сохраняют внутри семьи, без таких явных внешний признаков? О.Ровнова― Да. При этом староверы ведь люди послушные. И если в Боливии, в Бразилии, Аргентине есть закон об обязательном среднем образовании детей, то детей своих они в школу посылают. Но при этом стараются сделать так. Вот в Бразилии, например, построили школу на своей земле старообрядцы и договорились с местным руководством просвещения – я уж не знаю, кто там у них – чтобы учителя в эту школу приезжали из города к ним в деревню, а не так, чтобы дети ездили. То же самое дело обстоит и в Боливии. Мы видели одноэтажное здание, однокомнатное почти здание этой школы. Да, туда собираются наши дети, к ним приезжают учителя. Учат они, естественно, на испанском языке. Но при этом существует, и в общем, строго соблюдается такой закон: в школе, в городе ты говоришь по-испански, но в своей деревне со своими у себя в избе говорить только по-русски. О.Бычкова― А вот, как они говорят? Можете что-нибудь воспроизвести? О.Ровнова― Вы знаете, я не люблю копировать чужую диалектную речь, чужую для меня – у меня плохо получается. Я могу сказать, что они говорят на среднерусском говоре, на одном из сибирских говоров. Если нас слушает кто-нибудь в Сибири – вот я назову сейчас некоторые слова – то наверняка скажут: «А! Мы так тоже говорим». Я назову некоторые слова сейчас. Интересна степень насыщенности их речи диалектными чертами и на уровне фонетики, и на уровне грамматики, морфологии, синтаксиса – всего этого много. И очень богатая лексика. Я приведу пример, который я записала в первый день нашей работы, когда мы поехали в деревню, которая неподалеку от Табарочи находится и застали нашу давнишнюю знакомую за тем, что она занимается – то, что мы называем «рукоделие», вот они не говорят «рукоделие», у них нет этого слова – она занималась ручным трудом. Она красила половичку. Что это значит? Она раскрашивала или рисовала красками на половичке некоторый рисунок. Это был букет цветов. Таким образом, эта половичка для украшения и собственного дома и на продажу тоже. Мы подарили книги, мы были рады друг друга видеть, мы общались. И она показала мне эти изделия. И в частности, сказала: «Хочешь, я тебе такую накрашу половичку – коло парашки положишь». О.Бычкова― Это где, значит? Коло чего, значит? О.Ровнова― Коло чего положишь половичку… Вот возникло слово «парашка». Я так поняла, что это предполагался коврик в туалет вокруг унитаза. Я получила половичку, правда, не для парашки, а все-таки я сказала: «Ты знаешь, на пол я это не положу, топтать я это не буду. Нога у меня не встанет на это. Постелю на стол, а сверху поставлю вазу с цветами. Оказалось – в этом году, - что у староверов нет слова «завтракать». То есть они его знают, но они его не говорят. О.Бычкова― А, как говорят? О.Ровнова― Они так же, как мы едят три раза в день, при этом то, что мы называем «завтракать», они называют «обедать». То, что мы называем обедать, они называют «павжинать», а то, что мы называем «ужинать», они тоже называют «ужинать» или «ужнать». То есть у них есть обед, павжна и ужин. О.Бычкова― Так. Сейчас прервемся на две минуты. А потом еще про слова расскажете, это очень интересно. РЕКЛАМА О.Бычкова― И мы продолжаем программу «Своими глазами». Мы говорим о русских староверах в Боливии с Ольгой Ровновой и Митей Алешковским. А вот спрашивает Дмитрий, между прочим: «А у староверов домострой?» Жена да убоится мужа своего и вот это все? Как, вообще, выглядят женщины, скажите мне? О.Ровнова― Пусть Митя скажет. О.Бычкова― Митя, были ли красивые девчата, которые, может быть, как-то заставили тебя о чем-нибудь задуматься вдруг? М.Алешковский― Они очень красивые, они очень женственные, работящие – это видно. То есть это то, что здесь ходят какие-то тощие нимфетки по Москве. Это люди, у которых мозоли на руках. О.Бычкова― Уже перековался практически. М.Алешковский― Они очень серьезно, вообще, относятся к жизни. О.Ровнова― Вы знаете, не влюбиться невозможно. Потому что действительно очень хороши. О.Бычкова― С косами длинными все ходят. О.Ровнова― Да, у них косы. М.Алешковский― Кос-то мы не видели. О.Ровнова― Но девочки-то с длинными косами ходят. М.Алешковский― Маленькие. О.Ровнова― И незамужние девушки ходят с косами, а замужние женщины ходят в специальных головных уборах, которые называются шамшора и две косы они особым образом убирают под эту шамшуру. О.Бычкова― А шамшура – это что, платок, шапка, что это такое? О.Ровнова― Это вид шапочки, которая надевается сверху на специальным образом уложенные косы. О.Бычкова― И закрывает все волосы практически. О.Ровнова― Совершенно верно. Видно только, как они говорят, рядок, то есть пробор они называют «рядок». А все остальные волосы убраны. И я один раз получила замечание, когда я сняла эту самую шляпу, а мне сказали: «Надень обратно», потому что баба с открытыми волосами – это нехорошо. И мне пришлось обратно эту шляпу натянуть обратно. Вы знаете, конечно, домострой. И мы знаем несколько таких женских судеб и таких сюжетов в семейной жизни, которые, в общем, тяжелыми являются. О.Бычкова― Ну, например, расскажите что-нибудь. О.Ровнова― Я не будут об этом говорить. Просто это действительно… и все мое так сказать естество и мое женское сердце просто возмущается. О.Бычкова― То есть выдавали замуж за кого-нибудь, да? О.Ровнова― Ну там, например, о сексуальном насилии идет речь. О.Бычкова― А! Ух ты! М.Алешковский― Опять же не стоит говорить, что это везде. О.Ровнова― Да, ни в коем случае. М.Алешковский― Любовь все-таки – это главное. О.Ровнова― Все-таки они любят друг друга. М.Алешковский― Они очень любят друг друга, и это видно, вообще, понятно сразу. О.Ровнова― Как люди старшего поколения себя ведут, мужчины и женщины по отношению друг к другу 50-летние и ты понимаешь, что они любят друг друга. Как старики себя ведут по отношению друг к другу. О.Бычкова― Вот спрашивает Александр из Казани: «А можно ли к ним примкнуть?» О.Ровнова― А зачем вам к ним примкнуть. О.Бычкова― Все время же люди хотят найти какую-нибудь идеальную жизнь, идеальный мир, идеальные отношения, любовь М.Алешковский― Александр, это нужно найти в первую очередь в себе. И если вы примите старообрядчество, покреститесь, в общем, будет необязательно ехать для этого в Боливию. О.Ровнова― А я бы хотела вот еще, что сказать. При всем том, что мы очень много хорошего об этих людях знаем, говорим и с радостью всегда рассказываем, что это – удивительный действительно народ, удивительные люди – надо понимать и такую вещь: мир этот не идеален. М.Алешковский― Абсолютно. Не стоит их идеализировать. О.Ровнова― Ни в коем случае. Там есть свои грешники, свои непорядочные люди, там есть и обман, там есть и такая сторона жизни, которая мне, например, крайне не симпатична. И эта особенность – я сейчас скажу о ней – она очень хорошо нам всем знакома. Эта особенность свойственна, в общем, всем, так или иначе, замкнутым общностям людей – это слухи, сплетни, это вера в эти слухи и сплетни. М.Алешковский― Про коров я можно расскажу. Мне объясняли, что «вот у нас коровы простые, потому что они натуральные, а у вас коровы чипом специально уколотые и спутником управляемые и по часовой стрелке поэтому по полю ходят». О.Бычкова― Мы бы хотели, чтобы так было, но увы! М.Алешковский― Зачем, не знаю. «А у вас, как?» - спрашиваю я. «А вот, видишь: как хочут, так и ходят». О.Ровнова― Да, «а у нас свобода, а у вас чипом управляют». О.Бычкова― А еще скажите о каких-нибудь пару слов или выражений. Просто очень интересно, а я обещала слушателям. М.Алешковский― Кстати, если слушатели хотят услышать, как говорят староверы из Боливии или из Латинской Америки, могут на сайте "Эха Москвы" в архиве найти передачу с Данилой Терентьевичем Зайцевым, которую ты же, собственно, Ольга и вела. О.Бычкова― Да, я помню, он произвел огромное впечатление. М.Алешковский― То есть в эфире был человек, который говорил на этом языке. О.Бычкова― Да, который пришел вот в такой рубахе, по-моему, в сапогах даже. О.Ровнова― Нет, в сапоги нет. О.Бычкова― Но как-то он был одет… М.Алешковский― А сейчас вышла книжка, в Москве ее тоже можно купить, она называется «Житие». О.Бычкова― А вот он как раз тогда приходил в связи с тем, что эта книжка готовилась. О.Ровнова― Я могу сказать, да, книга Данилы Зайцева, которая так и называется «Повесть и житие» Данилы Терентьевича Зайцева. В середине октября вышла в издательстве Альпина нон-фикшн. Уже появилась первая рецензия. Майя Кучерская замечательную очень точную в своих характеристиках рецензию написала в газете «Ведомости». Я получила несколько отзывов от простых людей, которые ее читают, читают с упоением и интересом. И я знаю, что на некоторых староверческих сайтах появилась информация, что эта книга появилась. О.Бычкова― У нас осталось буквально полминуты. Кстати, он же тогда рассказывал, как он пытался переселиться, как он пытался биться тут о современное сельское хозяйство. М.Алешковский― Шансов нет. Сельское хозяйство побеждает. О.Бычкова― А чем все кончилось? О.Ровнова― Кончилось тем, что Данила вернулся и продолжает жить в Аргентине. Они, слава богу, живы-здоровы и живут там. О.Бычкова― Махнул рукой на это дело. М.Алешковский― А те, кто здесь, испытывают большие сложности в борьбе с сельским хозяйством в борьбе за право, вообще, существовать в нынешней системе, сколько бы им не обещали. О.Бычкова― Я помню, тогда он рассказывал какие-то душераздирающие истории, которые просто, что называется… два мира, два сельских хозяйства, два образа жизни, два понимания. Просто ничего. О.Ровнова― Когда Митя говорит о тех людях, которые живут здесь, он имеет в виду семью Мурычевых, семью Килиных – это люди, которые живут на Дальнем Востоке в Дерсу. О них писали в октябре журналисты «Комсомольской правды» - можно найти в интернете прочесть. Насколько я поняла, за те два года, которые прошли после того, как мы с тобой были в сентябре 12-го года, они не получили главного – они не получили землю. М.Алешковский― При том, что там вопрос решался на самом-самом уровне… О.Ровнова― Тем не менее, вот этих самых сотен гектаров земли, а желательно тысяч… О.Бычкова― Тут им никто не обещает и никогда не даст. О.Ровнова― Пока нет, в отличие от староверов Южной Америки. О.Бычкова― Ну что ж, значит, они знают, где им жить. Спасибо большое! мы говорили о русских староверах в Боливии. Ольга Ровнова, старший научный сотрудник Института русского языка, Митя Алешковский, блогер, фотограф – оба участники научной экспедиции в Боливии. Спасибо вам огромное. Давайте еще приезжайте! М.Алешковский― Спаси, Христос! – как говорят наши староверы. Радио "Эхо Москвы"

Какой староверы-традиционалисты видели новую Россию Кирилл Товбин, кандидат философских наук Какой староверы-традиционалисты видели новую РоссиюПресс-служба Минобрнауки России Церковная реформа патриарха Никона в середине XVII века была одним из знаковых проявлений наступления в России Модерна – Нового времени, появления и развития капиталистических отношений, секуляризации, развития институтов государства и, соответственно, отказа от предшествовавшего, традиционного общества. Реформа хорошо изучена историками и религиоведами. Гораздо меньше исследователи обращали внимания на изменения в мировоззрении общества, вызванные расколом. А они, как показывает исследование кандидата философских наук Кирилла Товбина из Южно-Сахалинского филиала Дальневосточного федерального университета, были значительными и имели серьезные последствия. По сути, в результате секулярных реформ Алексея Михайловича и, в еще большей степени Петра I, появились две «параллельные России». Петровские реформы не только оформили идейные контуры империи, но и спровоцировали построение своего антипода – системного традиционалистического проекта российской идентичности в старообрядческом ее понимании. Смена церковных вех По мнению русских традиционалистов-староверов, секуляризация выражалась в разрыве священного и политического. На первом этапе разделения светского и священного Алексей Михайлович притормаживал процессы, инициированные им самим. Политическая борьба его времени была борьбой идеологий и личностей. Однако затем наступает новый период – вычленение самостоятельного политического начала, которое ко времени правления Петра I пришло к классическому европейскому виду. При Петре I проводилось последовательное инкорпорирование религиозных структур в ткань государства. Однако вовлекались они в государство исключительно на светской основе – как орудия и механизмы государственной власти, переставшей восприниматься как послушание перед Богом. Самодостаточный институт церкви окончательно превращается в подсистему государства. Церковь начинает выполнять следующие функции в российском обществе: – культовую (богослужения, таинства, требы); – духовного окормления верующих; – социальной интеграции (ограниченную государством, которое взяло на себя эту функцию); – экономическую (строго контролируемую и ограниченную государством); – воспитательную (в духе поддержки и защиты самодержавия); – образовательную (организация при архиерейских домах цифирных школ); – социального служения, благотворительную (поселение на прокормление в монастыри инвалидов, солдатских вдов и сирот); – полицейскую (выведывать на исповеди и доносить о совершенных и планируемых преступлениях против государственной власти, о раскольниках, о не исповедующихся, не причащающихся прихожанах). Культурная функция минимизируется – литература, искусство выходят из-под контроля церкви и развиваются в светском контексте. Государство берет на себя функции церкви – император по закону является верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры. Функции, права и обязанности церковной иерархической власти приписаны светской самодержавной власти. Таким образом, вместо Церкви (с которой еще недавно староверы вели полемику, призывая катехоническую, то есть временно препятствующую наступлению конца света, фигуру царя в арбитры) возникло совершенно новое образование – светское государство с церковью как обслуживающим аппаратом. «Русь зарубежная» Наступление политического на священное было столь быстрым и всеобщим, что в глазах староверов исчезало само российское христианство. Больше нет ни новообрядной церкви, ни христианского государства. Происходил выход из самой плоскости «праведный / неправедный государь», происходило уничтожение сакрального знака «царь». По ощущению староверов, произошла материализация «последнего времени», в котором торжествует «мерзость запустения на месте святом»: вместо «христианолюбивого царя» – светский император, вместо Церкви – государственный аппарат. Но с точки зрения традиции, не может быть пространства, освобожденного от святого и то, что имитирует «мирское», «светское», на самом деле является противобожеским, антихристовым, чужим, кощунством и богохульством, «Русью зарубежной». Именно такие оценки давались староверами (особенно беспоповцами) Петру, империи, синодальной церкви, служащей государству. От адекватных граждан до государственных преступников При заявленной сращенности греко-российской церкви с Российской империей любые антицерковные деяния можно было квалифицировать как антигосударственные, чем и пользовались гонители староверов. Но по этой же причине имел место и своеобразный идеологический кентавризм. В периоды активного противостояния светско-государственнического вектора клерикальному староверы («раскольники», противники церкви) воспринимались государством как вполне адекватные граждане и правительство было заинтересовано в привлечении их капиталов в оборот (особенно при Екатерине II). Окончательный отказ от такого кентавризма произошел при Николае I, воспринимавшем староверие однозначно как чуждое и вредоносное контргосударственное явление. Все староверы обязаны были быть внесены в специальные перечни. Они облагались двойными и тройными налогами, им запрещалось владеть богослужебными книгами, землей, домами; брак староверов объявлялся незаконным; обязательная для православных мужчин борода облагалась особой податью; предписывалось носить специальную шутовскую одежду и маркировку. Староверы, не внесенные в списки и уклоняющиеся от выполнения государственных «противораскольнических» законов, преследовались как преступники. Цена выживания Старообрядчество было дифференцировано на «толерантное» и «упрямое». Выбор был предельно прост. Считаешь государя антихристом, отказываешься от воинской службы, избегаешь переписи, противишься его воле в назначении преемника – будешь наказан или уничтожен. Не считаешь, не отказываешься, не избегаешь, не противишься – лишь крестишься по-другому и не принимаешь окормления от священников синодальной церкви – плати штрафные деньги и разбирайся сам с этой церковью, которой дается лишь меч духовный – увещевание. Если церковь в азарте борьбы иной раз и выходила за границы оставленных ей прав и самим Синодом установленных правил, то это были все-таки исключения. Чрезвычайная агрессия вынудила староверов по возможности удалиться от царя. Однако староверы увидели, что свое существование в новом государстве можно обеспечить посредством взяток или финансовой поддержки правительства, и тогда купечество стало преобладать в старообрядчестве. Начиная со времен Петра, образы купца и старообрядца тяготеют к сближению, которое будет достигнуто к ХХ веку. Появляется возможность как бы выкупить образ Старой Руси, люто ненавидимой Петром, и утвердить его на окраинах империи. При следующих за Петром правителях взаимоотношения старообрядцев и «внешнего мира» были неоднозначным и несколько раз менялись – от крайне напряженных (при Анне Иоанновне) до более либеральных (опять же по финансовым причинам). Но конфессионализация староверов и отгороженность от внешнего мира усиливалась. Такова была реакция старообрядцев-традиционалистов на наступление Нового времени в России. Позиция староверов, тонко прочувствовавших новую эпоху, особенно интересна сегодня, при вступлении в эру Постмодерна, когда скрытые изъяны программы Модерна дают серьезные ментальные трещины, расширение и динамика которых понятны только при обращении к его истокам и альтернативным Модерну сценариям развития.