Перейти к содержимому
Социология религии. Социолого-религиоведческий портал

Поиск по сайту

Результаты поиска по тегам 'тренды'.

  • Поиск по тегам

    Введите теги через запятую.
  • Поиск по автору

Тип публикаций


Категории и разделы

  • Сообщество социологов религии
    • Разговор о научных проблемах социологии религии и смежных наук
    • Консультант
    • Вопросы по работе форума
  • Преподавание социологии религии
    • Лекции С.Д. Лебедева
    • Видеолекции
    • Студенческий словарь
    • Учебная и методическая литература
  • Вопросы религиозной жизни
    • Религия в искусстве
    • Религия и числа
  • Научные мероприятия
    • Социология религии в обществе Позднего Модерна
    • Научно-практический семинар ИК "Социология религии" РОС в МГИМО
    • Международные конференции
    • Всероссийские конференции
    • Другие конференции
    • Иные мероприятия
  • Библиотека социолога религии
    • Научный результат. Социология и управление
    • Классика российской социологии религии
    • Архив форума "Классика российской социологии религии"
    • Классика зарубежной социологии религии
    • Архив форума "Классика зарубежной социологии религии"
    • Творчество современных российских исследователей
    • Архив форума "Творчество современных российских исследователей"
    • Творчество современных зарубежных исследователей
    • Словарь по социологии религии
    • Наши препринты
    • Программы исследований
    • Российская социолого-религиоведческая публицистика
    • Зарубежная социолого-религиоведческая публицистика
    • СОЦИОЛОГИЯ РЕЛИГИИ В ОБЩЕСТВЕ ПОЗДНЕГО МОДЕРНА
  • Юлия Синелина
    • Синелина Юлия Юрьевна
    • Фотоматериалы
    • Основные труды
  • Лицо нашего круга Клуб молодых социологов-религиоведов
  • Дискуссии Клуб молодых социологов-религиоведов

Календари


Искать результаты в...

Искать результаты, которые...


Дата создания

  • Начать

    Конец


Последнее обновление

  • Начать

    Конец


Фильтр по количеству...

Зарегистрирован

  • Начать

    Конец


Группа


AIM


MSN


Сайт


ICQ


Yahoo


Jabber


Skype


Город


Интересы


Ваше ФИО полностью

Найдено 8 результатов

  1. Опрос: вера в Бога растет среди поколения Z на фоне пандемии 02.01.2021 COVID-19 привел к увеличению числа молодых людей в Великобритании, которые ищут и верят в Бога, согласно опросу, который ставит под сомнение тенденции, указывающие, что представители поколения Z являются самым нерелигиозным поколением. Недавний опрос YouGov обнаружил , что Z-шники в позднем подростковом возрасте и в первые года после 20 лет, более склонны верить в Бога , чем Миллениалы в конце 20-х и 30-е годы своей жизни. В конце ноября 2020 исследователи опросили 2169 человек об их вере, чтобы узнать, верят ли они в Бога, верят ли они в какую-то высшую духовную силу, но не в Бога, не верят ни в одну из них или не знают. Хотя опрос (и это неудивительно) показал, что люди старше 60 лет являются наиболее религиозной возрастной категорией, но 23% самой молодой группы, в возрасте от 16 до 24 лет, указали, что они верят в Бога, что на 21% больше, чем когда вопрос был задан людям с 18 по 24 года в январе 2020. Ответы респондентов 18-24 лет В целом, во всех возрастных группах вера в Бога снизилась на 1 процентный пункт, с 28% до 27% с января по ноябрь. Основываясь на ответах на вопросы, процент тех, кого исследователи назвали атеистами и агностиками – тех, кто сказал, что они не верят в Бога или высшую силу или не уверены, – вырос с 51% до 56% за тот же период времени. Исследование показало, что молодые люди могут легко получить доступ к информации о вере в Интернете, что является основной причиной сдвига в сторону веры в Бога среди этой возрастной группы в дополнение к меньшей стигматизации религиозных убеждений в компаниях сверстников, что приводит к более открытым обсуждениям. Лоис Ли, сотрудник факультета религиоведения Кентского университета, сказала, что еще слишком рано определять, заставил ли COVID-19 некоторых людей принять веру в долгосрочной перспективе. По словам Стивена Булливанта, профессора социологии религии в Университете Святой Марии в Твикенхэме, данные показывают изменение долгосрочных ожиданий того, что молодые поколения станут «все менее религиозными», добавив, что, вероятно, большая доля Поколения Z рождаются в относительно религиозных семьях из семей «мусульман, католиков-иммигрантов или чернокожих христиан». YouGov также обнаружил в другом опросе, что 56% британцев продолжают считать Великобританию христианской страной. Brandon Showalter, The Christian Post https://irp.news/opros-vera-v-boga-rastet-sredi-pokolenija-z-na-fone-pandemii/?fbclid=IwAR2QKF1_BIyK8cwJB3cpkN-jpvTv0nfM1uUS14-5W9Txh1t-3RBs1DBaJHI
  2. 03.09.2019 16:33:00 Почему крепнет антиправославный консенсус Версия для печати Обсудить на форуме В России усиливается контраст между привилегиями доминирующего вероисповедания и дискриминацией других конфессий Роман Лункин Об авторе: Роман Николаевич Лункин – доктор политических наук, руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН, главный редактор журнала «Современная Европа». Тэги: права человека, свобода совести, протестанты, рпц, конституция, политика Согласно новому законодательству, богослужение под открытым небом может считаться несанкционированной публичной акцией. Фото с сайта www.rpsc.ru К 2020‑м годам, почти как в советское время, возникает опасность внутренней изоляции православия. Безусловно, это связано не с жестокими гонениями, как ранее, а скорее с критикой и заметным охлаждением общества к деятельности церковных служителей, к руководству РПЦ. После «проправославного консенсуса» 1990‑х и 2000‑х годов, когда церковь и православие воспринимались всеми категориями общества как нечто сакральное, откат в сторону приземленного восприятия церкви в какой‑то степени совершенно естественен. РПЦ стала более живым, открытым, социально активным организмом, чем была еще в начале 2000‑х годов, и молодежь, интеллигенция увидели разные стороны церковной жизни. Но насколько сильным будет этот откат, зависит не только от самих православных верующих, но и от их окружения в обществе. В связи с этим большое значение имеет существование христианской среды, где между собой в той или иной степени сотрудничают разные конфессии. Межрелигиозный диалог, и прежде всего межхристианский, чрезвычайно важен для восприятия церкви, формирования христианской культуры в обществе, создания пространства гражданской солидарности. В плюралистическом обществе господствующая церковь (РПЦ – самый мощный гражданский институт в России) не может стать единственной. Иначе, во‑первых, она в большей степени воспринимается как часть государственной системы, и довольно трудно каждый раз объяснять (как это делают спикеры РПЦ), что это не так. Во‑вторых, в отличие от европейских стран в России секулярное постсоветское общество часто не помнит и не знает никаких религиозных традиций прошлого – постсоветский человек слишком легко воспринимает антирелигиозные идеи. В связи с этим сами священнослужители часто жалуются на равнодушие «захожан», агрессивное нежелание следовать всем церковным предписаниям и т.д. Миссия других церквей (протестантов, католиков) в этой ситуации провоцирует религиозные поиски, прививает азы христианской веры, заставляет прочитать Евангелие. Вопреки сложившемуся в православной среде мнению этот своеобразный прозелитизм (обращение потенциально православных верующих в другие церкви) не разрушает православную церковь, а лишь помогает ее росту. В большинстве случаев именно сознательные практикующие протестанты чаще обращаются в православие, чем практикующие православные в баптизм или пятидесятничество. В случае с католицизмом сложнее – волны православных периодически идут в католические общины, но масштаб переходов намного меньше, чем масштаб протестантской миссии. Однако среди прихожан других конфессий присутствует скептическое отношение к РПЦ из‑за того, что они вынужденно ощущают себя гражданами «второго сорта». На фоне вполне успешной внешнеполитической миссии РПЦ и диалога с протестантами (к примеру, Ассоциацией Билли Грэма) и Ватиканом (пиком стала гаванская встреча папы и патриарха в 2016 году) поражает предвзятое отношение к неправославным христианам внутри России. Практическое воплощение дискриминация христианских конфессий получила в рамках двух элементов государственной политики: контроля миссионерской активности и ограничений в праве владения и использования религиозного имущества. Первым стал пакет законов, принятый в 2016 году, известный как «пакет Яровой». За прошедшие три года правозащитники не раз поднимали вопрос о пересмотре этих норм в части регулирования миссионерской деятельности на Совете по правам человека при президенте РФ и корректировке расплывчатых определений миссионерства и случаев маркировки литературы. Однако четких ответов ни от Конституционного суда, ни от Верховного суда, который обобщал практику по этому закону, добиться не удалось. В итоге, по информации Славянского правового центра и центра «Сова», число дел по «закону Яровой» подходит к тысяче, а штрафов за «незаконную миссионерскую деятельность» выплачено около 7 млн руб. Штрафы накладываются за собрания религиозных групп без уведомления властей, за распространение религиозной литературы и проповеди в публичных местах, за крещение в реке или детскую площадку при храме, даже за отсутствие табличек с полным наименованием церкви на домах, где проходят собрания. Самобытный российский «налог на миссионерство» выплачивают в основном протестантские церкви (баптисты, евангелики, пятидесятники, адвентисты). Прямым следствием «закона Яровой» стало стремление властей конфисковать или по крайней мере запретить религиозные собрания в частных домах под предлогом нецелевого использования зданий (миссионерская деятельность в жилых помещениях запрещена). Все это накладывается на сложившуюся практику, когда власти не дают разрешений на строительство домов молитвы для протестантов, препятствуют их сдаче, а частные дома нельзя перевести в статус культовых зданий. В результате в 2018 году в Новороссийске снесен молитвенный дом пятидесятников (в Москве еще в 2012 году в Новокосине до «закона Яровой» был снесен дом молитвы этой же конфессии), в этом году в поселке Верхнебаканский вблизи Новороссийска общине баптистов запретили собираться в частном доме (аналогичные ситуации возникали в Краснодарском крае, Татарстане, Орле). В Туле власти собираются снести два дома молитвы – баптистов и евангельских христиан. Надо сказать, что в наиболее сложную ситуацию попали именно баптисты, которые отказываются от регистрации в органах власти с советских времен и собираются в частных домах (они объединены в Совет церквей евангельских христиан‑баптистов). Их штрафуют в массовом порядке. Основное отличие церковных дел от любых других имущественных дел – произвольная трактовка определения миссионерской деятельности не в пользу верующих определенных конфессий. Если «антимиссионерский» «закон Яровой» применяется широко в большинстве регионов России, то Закон о передаче имущества религиозного назначения религиозным организациям 2010 года местные власти к неправославным конфессиям предпочитают не применять. Вопреки просьбам верующих Католической церкви не переданы здания в Москве (храм Святых Петра и Павла в Милютинском переулке), хотя в 2017 году суд признал комплекс имуществом религиозного назначения. Власти отказали католическим общинам в передаче им храмов в Калининграде, Красноярске, Барнауле, Кирове, Благовещенске, Чите, Белгороде. В Смоленске здание костела разрушается, но его упорно не отдают общине. Формально отказы часто объясняются чисто хозяйственными причинами, на деле – отсутствуют политическая воля и желание отдавать церкви, некогда принадлежавшие неправославным конфессиям, их правопреемникам. Евангелическо‑лютеранской церкви (ЕЛЦ) России (глава – архиепископ Дитрих Брауэр) власти не возвращают исторические здания храмов в Краснодаре и Смоленске. Особая ситуация по неизвестной причине сложилась в Крыму, где после 2014 года ЕЛЦ заявила свои права на кирхи. Власти фактически отказываются передавать здания в Евпатории (здесь строение оказалось на территории, принадлежащей Минобороны РФ, оно постепенно разрушается), Ялте, Судаке, Симферополе (община собирается в пристройке к храму). Справедливости ради надо сказать, что в 2017–2018 годах власти передали в собственность ЕЛЦ храмы в Москве и Ярославле (хотя депутаты местного заксобрания предлагали отдать кирху РПЦ). Другой крупной юрисдикции – Евангелическо‑лютеранской церкви Ингрии – власти Петербурга в 2018 году отказались отдавать историческое здание Дома причта на Кирочной улице. У баптистов и евангельских христиан своих исторических зданий практически нет. Но баптистам власти отказались передать дома молитвы в Калининградской области, которые до 1945 года использовались как культовые здания. Союз баптистов России также не может уже много лет вернуть или хотя бы получить доступ к сохранившемуся Дому Евангелия в Петербурге, где в начале ХХ века собиралась община евангельских христиан Ивана Проханова. О компенсациях за снесенные в советский период дома молитвы (как правило, частные) даже не идет речи, учитывая, что и современные собрания в жилых домах подпадают под штрафы и запреты по «закону Яровой». Проблемы возникают и у таких традиционных конфессий, как старообрядчество. Здания отказываются отдавать старообрядческим общинам в Саратове, Кирове, Петербурге (Чубыкинская богадельня), Москве. Правда, после того как президент Владимир Путин посетил Рогожскую слободу в 2017 году, староверам была обещана поддержка. Власти помогали в реставрации комплекса Рогожской слободы, начали процесс переселения старообрядцев из Латинской Америки в Сибирь. Но есть и другие примеры. В 2018 году в Иванове власти передали храм старообрядцам – но тогда, когда он уже сгорел. В июне с.г. в Сочи строящийся старообрядческий храм был опечатан и находится под угрозой сноса по жалобе фонда «Талант и успех», так как храм оказался выше построек образовательного центра «Сириус». В августе с.г. правительство Москвы ответило отказом на ходатайство воссоздаваемой старообрядческой общины храма Успения Пресвятой Богородицы, что на Апухтинке (Таганский район столицы), о проведении молебна у здания. Можно и далее продолжать перечисление бесконечных мытарств христиан в России. Беспорядок в религиозной политике и применении законодательства очевиден. Вместо культивирования среды отчуждения в мире верующих – самых активных граждан – стоит подумать о том, как создать солидарное общество, которое в конечном счете выгодно всем. Путь выхода из ситуации должен быть комплексным. Из‑за царящего произвола в стране неизбежно создание единого органа по взаимодействию с религиозными объединениями и политике в этой сфере. Сейчас верующие не знают, к кому обращаться, а единой информацией о религиозных институтах никто не обладает. Чтобы не ассоциироваться с Советом по делам религий времен СССР, у нового органа не должно быть контрольных функций, но подразделения в региональных органах власти быть должны. Существующая Российская ассоциация религиозной свободы как общественная структура вполне может заниматься не только анализом ситуации за пределами России, но и налаживать диалог церквей и традиционных религий на местном уровне внутри страны. На низовом уровне готово прервать молчание и православие: молодое духовенство в РПЦ вполне открыто к общению и обмену опытом с другими конфессиями (хотя иногда скрывает это от руководства). Российское государство часто жестоко и бесцеремонно наводило порядок в духовной сфере, пришла пора ценить каждого верующего и каждую общину. http://www.ng.ru/ng_religii/2019-09-03/12_471_antiortodox.html
  3. ЦЕННОСТНАЯ СОЛИДАРИЗАЦИЯ И ОБЩЕСТВЕННОЕ ДОВЕРИЕ В РОССИИ Большой проект о том, что объединяет и раскалывает российское общество в тезисах и цифрах http://doverie.zircon.tilda.ws
  4. Мир становится менее религиозным Формальных верующих сейчас куда больше, чем реальных Василий Томсинский Об авторе: Василий Матвеевич Томсинский – психолог, один из основателей фонда «Здравомыслие». Исследователь религии вспоминает, как в молодости решил навестить друга в Шотландии. По телефону друг предложил встретиться в центре города... в церкви. Тогда еще будущий исследователь быстро отыскал старинное готическое здание и в ожидании назначенного часа гадал, почему его не менее молодой друг предпочел встретиться именно в церкви, а не в каком-нибудь другом, более увлекательном месте. Наконец друг появился и вместе они вошли в... Оказалось, что у церкви закончились прихожане, здание продали, и новый владелец открыл в бывшем храме паб в кельтском стиле. Эта история, имевшая место в начале 90-х, показывает перемены в отношении к религии. Чтобы отследить тенденции в религиозности, социологи используют несколько простых индикаторов. В их числе посещаемость религиозных служб, высказывание убеждений, поддержка доминирующих религиозных течений и т.д. Но сама динамика религиозности мало интересовала социологов, и собирать необходимые данные начали сравнительно недавно. Вы только взгляните на современный мир. Четверть датчан и словенцев утверждают, что не верят в Бога даже в широком смысле. При этом часть неверующих датчан продолжает принадлежать к национальной церкви. Странное противоречие, но задумайтесь: ведь это теперь отчасти церковь неверующих. Около 30% немцев и бельгийцев не религиозны. В Великобритании всего 2% населения регулярно посещают богослужения, процент нерелигиозных людей растет быстро. При сохранении тенденции половину населения Великобритании скоро составят нерелигиозные граждане. Немного отстает Франция, в которой 40% нерелигиозного населения. И наконец самое интересное. В начале XXI столетия, впервые в истории появились страны, в которых нерелигиозные люди составили большинство – Норвегия и Нидерланды. Примечательно, что они неизменно оказываются впереди планеты всей по части экономических и социальных успехов. Европа не религиозна (кроме Польши, Мальты, Албании, Греции, Румынии). Если бы дело было только в Европе, я не стал бы писать об этом. Секуляризм бродит по планете. Интересно, что в 90-х влиятельные социологи религии отвергали концепцию секуляризации. Они считали секуляризацию европейским явлением, указывали на очень религиозные США. А тем временем религиозные лидеры в Штатах жаловались на отпадение страны от веры. Как показали дальнейшие события, они лучше понимали происходящее, чем маститые исследователи. Теперь около 25% американцев говорят, что не принадлежат ни к какой религии. Более того, с течением времени они становятся менее религиозными в убеждениях и повседневной жизни. США остаются религиозной страной, но прежнего монолита больше нет. Ежегодно в США открывается 4 тыс. церквей. Но 7 тыс. закрываются. 60 лет назад в США было 450 тыс. церквей, сейчас осталось 300 тыс. В США молодежь менее религиозна, поэтому естественная смертность смещает население в сторону светскости. Но дело не только в этом. Даже в группе 60+ люди уходят из церкви. И раз уж речь о Северной Америке, упомяну, что четверть канадцев также не религиозны. Если вы считаете, что секуляризм – это европейская фишка, имейте в виду, что в Европе можно найти страны, которые гораздо религиознее некоторых азиатских. 20% японцев называют себя религиозными. Таковых было в три раза больше в середине прошлого века. Это находит отражение и в повседневной практике. 40% японцев имеют дома камидану, то есть «полку для богов», аналог угла для икон. В середине прошлого века 75% японцев выделяли место для камиданы. Описать религиозность корейцев сложно, но более 40% из них теперь не религиозны. Таким образом, они более не религиозны, чем австралийцы – 29,6% (перепись 2016 года). В этом отношении Новая Зеландия также опережает Австралию – 40%. Те страны, в которых религию подменяет официальная идеология, я не рассматриваю. Секуляризм добрался и до Латинской Америки. Не религиозные люди составляют 8% населения в Бразилии, 16% в Чили и 18% в Доминиканской Республике. Не так уж это и много. Однако важно то, что традиционно религиозная Латинская Америка в настоящее время наименее религиозна, чем когда-либо в истории. А лидером в Латинской Америке, судя по всему, является Уругвай – свыше 30%. Кстати, 20% населения Ямайки также не религиозны. Не ждите сюрпризов от Африки. Тут все, как и следовало ожидать. Но есть отдельные признаки. Как это известно по опыту разных стран, крупные города становятся флагманами секуляризма. По опросам, 10% населения Габона обходятся без религии. И 20% населения Ботсваны. Теперь исламские страны. Стандартных социологических данных по ним мало, а достоверность данных сомнительна. В конце концов в 13 из этих стран за неверие полагается смертная казнь, хотя власти предпочитают ее избегать, заменяя наказание или выдавливая уличенных за пределы страны. Даже без смертной казни отказ от религии сурово преследуется как уголовное преступление, неверующие подвергаются преследованию со стороны большинства, включая членов своей семьи. Можно вспомнить случай, когда за отрицание религии в Египте судили студента. В качестве свидетеля обвинения выступал его отец. В странах, которые мы называем исламскими, также все больше и больше людей отказываются от религии. Сравнительно недавно исламские фундаменталисты обеспокоились существованием в социальных сетях групп для неверующих из таких, например, стран как Египет, Саудовская Аравия или Иордания. Журналисты спросили по этому поводу Рабаб Камаль – женщину, которая занимается популяризацией секуляризма в Египте. Она ответила, что знает намного больше неверующих египтян, чем можно найти в Facebook. Али Ризви, написавший книгу о неверующих из мусульманских стран, утверждает, что получил тысячи и тысячи писем от резидентов этих стран с просьбой высказаться за них. Когда кто-то из американских атеистов решил провести всемирную интернет-перепись атеистов, предсказуемое большинство участников оказались из англоговорящих стран. Однако в топ-10 не попали такие фавориты, как Норвегия или Нидерланды. Зато в нем оказались Иран и Турция. Примечательно, что первый вообще теократия. Неверующие в исламских странах сегодня делают то, что неверующие в XVIII–XIX веках делали в Европе. Тогда неверующие европейцы подпольно печатали книги. Сегодня неверующие арабы идут в Интернет. И находят единомышленников, знакомятся с идеями, которые преподаватели ислама и религиозные родители не упоминают. Мир регулярно сходит с ума от того, что исламские террористы используют социальные сети. Но то, что социальные сети используются бывшими мусульманами, чтобы распространять светскую культуру, главным образом остается незамеченным. И это вопиющее упущение. И наконец Россия. Религиозная картина в России парадоксальна, что вызывает постоянные споры. Одни и те же данные используются для доказательства того, что Россия и необыкновенно религиозна, и что она, по существу, не религиозна. Лучше всех эту картину описал Pew Research Center (PRC) в недавнем исследовании. Согласно выводу PRC, религиозность в России не уникальна, а типична для постсоциалистических стран, в которых доминирует православие. Для таких стран характерны, во-первых, высокая декларируемая религиозность, во-вторых, низкое участие в деятельности религиозных организаций, в-третьих, сильная связь между религией и национальностью (см. тезис «русский – значит православный»). На этом фоне политический режим проводит клерикальную политику – административными и пропагандистскими мерами внедряет религию, и с течением времени клерикальная политика получает больше поддержки. А политическая элита вместе с элитой крупных религиозных групп постепенно формируют единую номенклатуру. По опросам общественного мнения, около 90% населения в России заявляют о своей религиозности. Но, по некоторым данным, в последние годы появилась тенденция к снижению этого уровня, хотя и в рамках статистической погрешности. Раздражение этой политикой властей России постепенно растет. Таков мир, в котором мы живем. Легко заметить, что он менее религиозен, чем принято думать. Но что существенно: осознание того, насколько он стал светским, не поспевает за секуляризацией. Это печально и должно быть исправлено. Что, если светскому обществу на самом деле приходит конец? Существует идея «постсекулярного общества», которая для некоторых заменила ожидание Второго пришествия. Несколько десятилетий назад было объявлено, что секулярный мир достиг своего пика, и религия скоро начнет отвоевывать прежние позиции, а может, уже отвоевывает. Проходит десятилетие, а тезис остается прежним: постсекулярный мир вот-вот настанет или уже наступил. Одним из последних эту идею поднял на щит религиовед, главный редактор журнала «Государство. Религия. Церковь» Дмитрий Узланер. Можно, например, найти выступление эстонской журналистки Кадри Лийк, которая утверждала на основании своего опыта жизни в Великобритании, что религия вернется в жизнь людей, но не приводила никаких оснований для такого вывода. Когда в 2010 году мы создавали фонд «Здравомыслие», кто-то в православных СМИ прокомментировал: мол, какие ретрограды, весь мир давно говорит о постсекулярном обществе, а они только сейчас решили за светскость поагитировать. Как благосклонны к этим идеям реальные данные? Не особо. За прошедшие годы, проведенные в ожидании постсекулярного мира, сам мир становился более светским и менее религиозным. Можно подвести итог: лучшие данные, которые у нас есть, не поддерживают концепцию постсекулярного общества. Но что же дальше? Я не буду прозревать будущее – неблагодарное это дело. Многие мои друзья и единомышленники придерживаются убеждения о неотвратимости социальных изменений. Они считают, что мир неизбежно будет становиться более светским. Я сам раньше придерживался этой точки зрения, однако в итоге отказался от нее. Прежде всего для нее нет совершенно никаких оснований, помимо индуктивной логики. А в чем слабость индуктивной логики, можно узнать из множества пособий по логическим ошибкам. Я думаю, что религия действительно может вернуться в жизнь общества при условии, что религиозная культура или религиозные организации в светских странах смогут предложить населению нечто такое, что будет пользоваться спросом. Пока они не преуспели. Какова же мораль? Во-первых, давайте вместе возрадуемся прогрессу светского мира. Так держать, мир! Этот прогресс тем более прекрасен, что светскость связана с лучшим качеством жизни и большей безопасностью. Во-вторых, те же социологи, которые описали для нас светский мир, обнаружили, что есть нерелигиозные люди, которые опасаются своих убеждений, потому что считают, что почти все вокруг религиозны. Собранные данные показывают, насколько реальность не такова. Наша психика так функционирует, что человек в большей мере принимает свои убеждения, когда находит единомышленников. Есть спорная, но правдоподобная гипотеза о том, что Интернет сам по себе является драйвером светскости. Согласно гипотезе люди с сомнениями, особенно в религиозных странах, с помощью Интернета обнаруживают, что у их соседа аналогичные сомнения; они находят единомышленников, поддержку и необходимую информацию. Без Интернета такие возможности были бы ограничены. Но думают так не только социологи. Религиозные группы всегда пристально следили за монополией на информацию. Поэтому они всячески одобряют различные ограничения и запреты в Интернете. Недавно, например, в ответ на недоуменные вопросы Московская патриархия сообщила свое понимание светскости. Оказывается, в церкви не против того, что человек не религиозен, там только против того, чтобы человек об этом открыто говорил. В общем, если вы не хотите быть с РПЦ – так уж и быть. Но вам следует молчать об этом. Чего нам, конечно, делать не следует. Напротив, следует использовать любую возможность, чтобы сказать сомневающимся и не очень, что светский мир огромен и гостеприимен. Нас много и должно быть еще больше. Источник: http://www.ng.ru/ng_religii/2017-08-16/12_426_world.html
  5. Советское воспитание детей оказалось отличным от российского Социолог Лидия Окольская сравнила воспитательные модели в Советском Союзе и Российской Федерации. Оказалось, что они имеют принципиальные различия, обусловленные ценностями, доминирующими в обществе на определенном этапе. Илья Ведмеденко Лидия Окольская, старший научный сотрудник Института социологии РАН, сравнила советскую и российскую воспитательные модели. Для этого она проанализировала два исследования. Первое, под названием «Советский человек», провели в 1989 и 1999 годах. Его автор — известный социолог Юрий Левада. Другая масштабная работа называется «Всемирное исследование ценностей». Она затрагивает 1990, 1995, 2006 и 2011 годы. Участие в каждом из этих опросов приняли 2000 человек (последний опрос охватил 2500). Во всех случаях респондентам предлагали список качеств, которые они хотели бы видеть у своих детей. Например, бескорыстие, ответственность, трудолюбие, независимость, бережливость, настойчивость, послушание, неэгоистичность и другие. Человек должен был выбрать не более пяти из них. Согласно выводам Лидии Окольской, в советской воспитательной модели доминировали такие качества, как честность, порядочность и любовь к дому и своей стране. В то же время в конце 90-х на первый план выходят уже другие, более «эгоистичные». Желание получить звание или хорошую работу потеснили стремление «трудиться ради общего блага» и «уважать родителей». Последние стали чаще делать акцент на индивидуалистических качествах и самостоятельности ребенка. Честность и порядочность оказались важны как для советского человека, так и для россиянина, но в 80-е эти качества все же ценились больше. Данные исследования "Советский человек", СССР/РФ, 1989 и 1999 годы / ©Иллюстрация РИА Новости. А.Полянина Интересный вывод касается религии. Среди людей, для которых важным аспектом является религиозное воспитание, оказалось много «эгоистов». Пара «религия исключительно важна» и «не упускать своего» часто фигурирует в исследовании, несмотря на то, что базовые ценности православия и ислама нельзя назвать «эгоистичными». Также видно, что роль религии в российском обществе постепенно возрастала после краха СССР. Воспитательные модели Российской Федерации претерпели немало метаморфоз за прошедшие десятилетия: они отличаются не только от советской модели, но и друг от друга. В 90-е произошел крен в сторону настойчивости, решительности и независимости, а в 2000-е на первое место выходят самостоятельность и нонконформизм. Но уже после 2006-го произошло неожиданное усиление ценности послушания, хотя и самостоятельность оставалась весьма важным «трендом». Всемирное исследование ценностей, СССР/РФ, 1990, 1995, 2006, 2011 годы. РИА Новости / ©Иллюстрация РИА Новости. А.Полянина Работа Лидии Окольской опубликована в 2017 году в книге «Россия реформирующаяся» (стр. 479–515). Источник: https://naked-science.ru/article/sci/sovetskoe-vospitanie-detey-okazalos
  6. Что скажут мусульмане? Реального повода для крайнего алармизма по поводу ситуации в «национальных субъектах» РФ пока нет. Однако игнорировать рост этноконфессиональных вызовов в сочетании с регионализмом было бы легкомысленно. Алексей МалашенкоЧЛЕН НАУЧНОГО СОВЕТА МОСКОВСКОГО ЦЕНТРА ПРОГРАММА «РЕЛИГИЯ, ОБЩЕСТВО И БЕЗОПАСНОСТЬ» Системный экономический кризис настойчиво продолжает дестабилизировать обстановку в стране. Вопрос — где и когда нарыв лопнет. Относительно времени и места строятся разные предположения. Этапным моментом может оказаться и 2018-й — год президентских выборов. Независимо от того, сохранит ли Владимир Путин свой пост или у России появится новый президент, уже сейчас можно предположить, какие проблемы при этом возникнут в «национальных субъектах» РФ — на Северном Кавказе, в Поволжье, а также в регионах со смешанным этноконфессиональным населением. Исламский фактор Речь в первую очередь идет о мусульманах — гражданах России — их примерно 16 млн чел. В семи субъектах Федерации мусульман большинство: в Ингушетии — 98%, Чечне — 96%, Дагестане — 94%, Кабардино-Балкарии — 70%, Карачаево-Черкесии — 63%, Башкортостане — 54,5%, Татарстане — 54%. (Еще в девяти субъектах их более 10 %: в Адыгее — 21%, Астраханской области — 26%, Северной Осетии — 21%, в Оренбургской области — 16,7%, в Ханты-Мансийском автономном округе — 15%, Ульяновской области — 13%, в Челябинской — 12%, в Тюменской — 10,5%, в Республике Калмыкия — 10%.) В случае обострения ситуации в политическом поведении меньшинств усиливается этноконфессиональный акцент. В некоторых из перечисленных регионов нечто подобное уже имело место, хотя в условиях «строго» авторитаризма не всегда было заметно на поверхности, да и в официальной статистике результатов выборов не находило правдивого отражения. Население «мусульманских республик» связывает свои требования в социально-экономической сфере с апелляцией к этнокультурной и религиозной традициям. Все большее раздражение вызывает преследование исламского инакомыслия. В наибольшей степени это характерно для Северного Кавказа, но схожие настроения заметны и в Поволжье — в Татарстане, Башкортостане. Шаги, направленные на укрепление «вертикали власти», частью общества, например интеллигенцией, рассматриваются в том числе как гонения на идентичность, стремление к нивелированию, созданию некоего российского варианта «советского человека». Проблемы идентичностиВ многонациональной России присутствуют три вектора идентичности — гражданская (российская), этническая и конфессиональная. Иерархия принадлежности к ним различна: индивид может в первую очередь ощущать себя мусульманином, затем татарином (чеченцем, даргинцем и т.д.) и только потом гражданином России. В этом нет ничего необычного, тем более опасного. Проблема возникает, когда эти векторы оказываются разнонаправленными и, например, религиозная идентичность вступает в конфликт с идентичностью гражданской. Попросту говоря, индивиду комфортнее и престижнее осознавать себя мусульманином, чем россиянином. (Кстати, такой диссонанс порой возникает не только среди мусульман. Православная идентичность не всегда тождественна российской, причем последняя по сравнению с первой может представляться для русского человека вторичной.) Ярким и нежданным примером «диссонанса идентичностей» стало «огорчение» Татарстана по поводу краха российско-турецких отношений. Помимо негативных экономических последствий — до конфликта, начавшегося после того, как турки 24 ноября сбили российский Су-24, ежегодный объем турецких инвестиций в Татарстан составлял $1,5–2 млрд, а двусторонний товарооборот в 2013 году — $659,4 млн — безусловно, сказалась принадлежность татар к тюркскому миру. В ноябре 2015 года на татарстанском сайте Kazanreporter появился материал, в котором говорилось, что Татарстан и Турция «неразлучны, как ноготь и палец». Татарстанские политики не комментировали обострение между Москвой и Анкарой, соблюдая своего рода «нейтралитет». В то время как в Москве у посольства Турции явно с благословения властей прошла бурная демонстрация протеста, в Казани местная полиция всячески сдерживала страсти манифестантов. Антитурецкий курс, в частности закрытие турецких культурных центров, был болезненно воспринят и в других тюркоязычных республиках — Туве, Якутии, Башкортостане, где коренное неславянское население, особенно интеллигенция, восприняли его как унижение их этнокультурной самобытности. Татары, другие тюркские этносы остро ощутили свою тюркскую идентичность, оскорбленную политикой Москвы. Подобные чувства сохраняются в памяти надолго. И это вполне может сказаться на политических симпатиях, в том числе персонально к Путину, который и является главным проводником антитурецкого курса. По стопам КадыроваВ регионах все более распространяются настроения в пользу большей самостоятельности при принятии тех или иных политических решений. Да, знаменитый ельцинский лозунг «берите суверенитета, сколько проглотите» сегодня неактуален. Зато в условиях финансового дефицита он, похоже, может сэволюционировать в нечто иное, а именно в негласное обращение федеральной власти к регионам: «лопайте, что дают (из федерального бюджета), а уж дальше решайте свои проблемы, как хотите». В республиках хорошо понимают: «тучные годы» прошли, наступило «несытое время». И чем больше местные элиты это осознают, тем большей самостоятельности они начнут добиваться. Получил же гиперсамостоятельность Кадыров, который проводит в своей Чечне даже что-то вроде собственной внешней политики. «Фактор Чечни», а точнее, «фактор Кадырова» накладывает отпечаток на общее видение ситуации в стране. Региональные элиты понимают причины неформально эксклюзивного статуса Чечни, полученного ею в качестве компенсации за две войны, а также особые отношения между ее главой Рамзаном Кадыровым и Владимиром Путиным. Однако в психологическом плане вопрос «почему ему можно, а нам нельзя» витает в воздухе. Незаменимость Кадырова интерпретируется еще и как страх перед ним Путина, чего последний, возможно, даже не осознает. Сегодня Кадыров может гарантировать кандидату в президенты 100 и более процентов голосов, но в некоей гипотетически экстраординарной ситуации он может подобной «квоты» и не дать. Время от времени идущие в фейсбуке разговоры о возможном президентстве Рамзана Кадырова вызывают улыбку. Однако его политическая позиция созвучна думам значительной части российского общества, в том числе лиц славянской национальности, — не исключено, что в качестве кандидата на пост президента он может собрать голосов не меньше, а то и больше, чем сам Жириновский. Где самостоятельность — там больше, так сказать, «этницизма» и ислама, в котором, между прочим, наличествует концепт идеального общественного устройства, идеального государства социальной справедливости, т.е. всего того, чего сейчас так не хватает в России. Реакция на социально-экономическую напряженность в республиках хоть и в разной степени, но принимает и будет принимать религиозную форму. Ислам, особенно при нынешнем уровне его политизации, остается религией протеста. Что такое облеченный в религию протест, хорошо известно. И если последние два года ситуация в мусульманской России была относительно спокойна, то основные причины для дестабилизации сохраняются. На Северном Кавказе продолжают действовать множество больших и малых радикальных и экстремистских группировок. СМИ сообщают об уничтожении то одной, то другой из них, однако на смену погибшим боевикам приходят новые. Из Сирии возвращаются бывшие игиловцы*. Пока что их активность мало заметна, но потенциал велик, и в случае ухудшения общего положения они могут сыграть весьма заметную роль. Отсюда недалеко и до всплеска терроризма, который, как уже не раз случалось, может выйти за пределы северокавказского региона. В канун Сочинской Олимпиады этой угрозы удалось избежать. Однако можно предположить, что в настоящее время экстремисты начнут «готовиться» к президентским выборам. Мигранты как угрозаНа все это накладываются проблемы миграции из Центральной Азии, Азербайджана, а также внутреннего миграционного процесса с Северного Кавказа. Численность мусульманских мигрантов из ближнего зарубежья (термин постепенно устаревающий) колеблется в пределах от 4 до 5 млн человек. Когда политики, в том числе президент, говорят о количестве мусульман в России, то называют цифру 20 млн человек, то есть включают в нее выходцев из Центральной Азии и азербайджанцев. И это правильно, поскольку приезжие мусульмане стали частью российского общества. Мигранты вторгаются в экономическую жизнь, оказывают возрастающее давление на социальные сферы — медицину, образование; они, наконец, требуют создания условий для отправления религиозного культа. Все это вызывает раздражение у коренного населения. Негативная реакция усиливается демонстрационным эффектом — событиями в Европе, где волна беженцев с Ближнего Востока и из Северной Африки привела к небывалому всплеску межэтнической и политической напряженности, вызвала рост консервативных, националистических настроений в обществе. Подобный сценарий для России, несмотря на нынешнее относительное благополучие, вполне вероятен. Тем более что среди мигрантов, а в большинстве это молодые мужчины, есть немало радикально настроенных мусульман, которые активно взаимодействуют со своими российскими единомышленниками. Такое сочетание создает горючую смесь. Мигранты в России ратуют за соблюдение исламских традиций, в том числе в еде, в одежде, их отношение к женщинам в чем-то схоже с отношением к слабому полу у мигрантов в Европе. Среди этой публики есть сторонники Исламского государства-халифата*, а также и те, кто обрел, сражаясь на Ближнем Востоке, опыт джихада. Именно эта часть мусульман наиболее критично относится к внешней политике России на Ближнем Востоке. Мигранты-мусульмане становятся фактором формирования «великого исламистского пути», который начинается на Ближнем Востоке, пересекает Россию, некоторые близкие к ней государства и достигает Дальнего Востока. В преддверии президентских выборов проблема мусульманской миграции скорее всего обострится. Уже сейчас обыватель все чаще задается вопросом: а будет ли способна российская власть предотвратить эксцессы наподобие тех, с которыми уже столкнулась Европа? Отложенные вопросыНекоторые эксперты предрекают России скорый и неизбежный распад по этноконфессиональному принципу. Думается, реального повода для крайнего алармизма пока нет. Однако игнорировать рост этноконфессиональных вызовов в сочетании с регионализмом было бы легкомысленно. Может статься, что в канун выборов 2018 года президенту придется отчитываться не только за успехи во внешней политике — их может оказаться уже недостаточно. Тем более что на смену им могут прийти неудачи. Кто, например, поручится, что в Сирии наследник Башара Асада, сказав России спасибо , тут же не захочет с ней попрощаться? Подобный поворот будет выглядеть как поражение Москвы в мусульманском мире. С президента могут спросить за бедность, за рост цен, за все ту же коррупцию, за непреходящую межэтническую конфликтность, за непрофессионализм политики в области государственно-исламских отношений. Можно не сомневаться: свою особую обиду выскажут и «национальные субъекты». * ИГИЛ ( «Исламское государство», ИГ, ДАИШ) — группировка, запрещенная на территории РФ как террористическая.
  7. Уважаемые коллеги! Вашему внимаю предлагается статья Ю.Ю. Синелиной, помещённая в одном из китайских научных журналов и опубликованная в сборнике материалов на сс.324-343. Эта статья была любезно подготовлена к печати и предоставлена редакции с разрешения семьи Ю.Ю. Синелиной Еленой Александровной Кублицкой. Сама Юлия Юрьевна не успела довести редакцию до завершения. Аннотация: Статья посвящена анализу динамики религиозности россиян. Основное внимание в работе уделено изучению изменения религиозного сознания и поведения право-славных и мусульман. Особо рассматривается динамика доверия россиян к Церкви как социальному институту. Ключевые слова: уровень религиозности, православные, мусульмане, неверующие, доверие к социальным институтам, воцерковление. Скачать "Динамика религиозности россиян (1989-2012)" Статья опубликована на портале "Религиозная жизнь" (рубрика "Социология религии"): http://religious-life.ru/2014/09/sinelina-dinamika-religioznosti-rossiyan-1989-2012/
  8. Уважаемые коллеги! В данной статье помимо кратких методических реплик об измерении воцерковлённости можно найти обширные эмпирические данные на эту тему за более чем десятилетний период (с 1992 по 2004 годы). С момента первого измерения (1992 год) прошло уже более 20 лет, так что есть хороший потенциал для повторной оценки количества более или менее воцерковлённых респондентов. Скачать "Динамика процесса воцерковления православных"
×
×
  • Создать...

Важная информация