Владимир Ланцберг

Мы условимся - трупов не будет, отпустим Харона гулять.
Пусть напьётся, пусть вдарит по бабам, пусть сходит в кино, чёрт возьми.
А пристроимся сами на вёслах и время покатится вспять,
И немножко побудем детьми.

Мы когда-то построили дом. Кто живёт в нём теперь?
Мы в иные стучались дома. Говорят, там полно малышни.
Было время - ни дня без письма. Как сейчас удаётся терпеть?
Кто ж мы нынче? И как там они?

Что давно мы не виделись, старче, плевать -
Каждый шаг, каждый вздох твой мне слышен за тысячу тысяч локтей.
Ты молчи, ты тихонько греби, ты под солнцем тогдашним потей.
Может снова на нас низойдёт синева...

И глаза наши после дождя в этот мир голубой, голубой,
В этот лёгкий пока ещё груз. Что там думать? Впрягись и тяни.
И тяни под гитару про осень, про дождь про любовь, про любовь...
Вот - любовь. Остальное - в тени.

Эта тень наплывёт чуть попозже, и мир всё темней и темней
Ощетинится, зубы оскалит. Такой неживой-неживой.
И тогда-то не дай тебе Бог хоть на миг в этом царстве теней
Разлучиться с твоей синевой.

Что давно мы не виделись, старче, плевать -
Каждый шаг, каждый вздох твой мне слышен за тысячу тысяч локтей.
Ты молчи, ты тихонько греби, ты под солнцем тогдашним потей.
Может снова на нас низойдёт синева...

И раздуются пусть животы, годовых не вмещая колец.
Мы кряхтя, примостившись на банках, делёжку затеем опять,
И спихнём мифологию снобам, оставив себе Ингулец.
Может что-то покатится вспять...