В Петербурге прошёл крестный ход вокруг Исаакиевского собора. Архиепископ Амвросий, ректор Санкт-Петербургской духовной академии, напомнил собравшимся, что крестный ход — не митинг, мероприятие не политическое. Примерно так высказался накануне и патриарх Кирилл, заявив, что передача Исаакия станет знаком примирения в год столетия Октябрьской революции.

Такие слова патриарха и архиепископа напоминают старый трюк школьных хулиганов, когда жертву бьют её же рукой и спрашивают: "Зачем ты себя бьёшь?" Довольно странно слышать о примирении в ситуации, когда никто ни с кем не ссорился до тех пор, пока на арену не вышли "примирители". Впрочем, это даже логично: чтобы установить мир, сначала необходимо спровоцировать ссору.

Только стоит напомнить, что именно сторонники передачи собора первыми попытались ввести конфликт в формально-идеологическое русло и заговорили о "либералах", "щенках Ходорковского", "оппозиционерах", а потом в лице депутатов Толстого и Милонова и вовсе докатились до заявлений, напоминающих антисемитские.

Однако история с Исаакиевским собором уже сильно политизирована. Именно поэтому всеми сторонами ведётся такой скрупулёзный подсчёт числа участников акций за и против передачи.

Сама по себе такая калькуляция смешна: она просто позволяет сторонам бравировать мускулами. В истории с последним крестным ходом есть забавные моменты: организаторы говорят о 12 000 участников, а ГУ МВД называет 8000, есть оценки и в 3500–4000 человек.

Впрочем, такие расхождения в оценках численности мы видим после любой массовой акции. Самое смешное начинается дальше. Сайт Санкт-Петербургской митрополии пишет, что в мероприятии приняли участие "гости из Украины, Белоруссии, Сирии, Германии, США, Швеции, Канады, Индии, Польши, Сербии, Греции, Южной Кореи и Китая". Также крестный ход поддержали "Ночные волки" и фанаты "Зенита". То есть, чтобы набрать то ли 4, то ли 8, то ли 12 тысяч человек, пришлось организовывать чуть ли не Ноев ковчег с привлечением интернационала из 13 стран. Зато столь значимое мероприятие не почтил своим присутствием ни один депутат.

За всеми этими пустопорожними разговорами об идеологии публика не замечает главного. Центральная тема в конфликте вокруг Исаакия — не политическая. Это тема сохранения петербургской идентичности.

Вот что надо понимать про Петербург: идентификация с городом здесь самая сильная. Мы можем быть левыми или правыми, оппозиционерами или единороссами, консерваторами или прогрессистами, активистами или обывателями, но самой значимой идентичностью была и остаётся идентичность петербуржца. Петербуржец — это отчасти идеология и религия, для которой Петербург как культурно-историческое, архитектурное и эстетическое единство — главный сакральный объект.

Именно поэтому внешние игроки здесь всё время промахиваются: они говорят о "либералах" и "патриотах", о "православии", "вековом примирении", а петербургское ухо слышит другое — людей, которые хотели бы сохранить Петербург, и людей, которые хотели бы его разрушить.

Не осознав эту особенность, сложно понять накал эмоций, возникающий каждый раз, когда руки очередного "собственника" или "арендатора" тянутся к дворцам, домам, мостам и набережным. Храмов это касается тоже. Слишком пострадал город от "улучшателей", чтобы относиться спокойно ко всему, что кажется адептам религии Петербурга хотя бы лёгким покушением на город.

Можно не соглашаться с протестующими против передачи Исаакия, но важно их понять — политические моменты для них вторичны, как вторичны для них и религиозные моменты. РПЦ для них — просто маска очередного захватчика, из-под которой никак не может появиться человеческое лицо. И верующие в Петербург готовы будут уважать чувства других верующих, если и их чувства начнут уважать тоже.