Search the Community

Гайденко П. И. Страсти по русским архиереям XI-XIII вв. (кто имел право судить русских архиереев?) // Княжа доба: історія і культура. Вип. 13 / Відп. ред. В. Александрович. Львів, 2019. С. 69-84. 62806982.pdf

Умное христианство Ульриха Цвингли: нужна ли в 21 веке новая Реформация? Христианскую Реформацию, обычно, ассоциируют с именем Мартина Лютера, однако его богословие, все-таки, не вполне последовательно и является чем-то промежуточным между католицизмом и последовательным очищением христианства от магизма и несвободы. На наш взгляд, более интересной с богословской точки зрения является позиция другого реформатора - Ульриха Цвингли. Как известно, Бог создал человека по своему образу и подобию. Разумеется, речь не идет о том, что Бог сам по себе имеет форму человеческого тела, но о том, что человек наделен разумом и свободой воли. Поэтому разумность и свобода являются теми основами, на которых, в том числе, стоит христианство. Однако к XVI веку в европейском христианстве сложилась совсем уж вопиющая ситуация как раз с разумностью и свободой. Папство присваивало себе все большую и большую власть, суеверия, поддерживаемые Католической церковью, превратили христианство в нечто карикатурное. Последней каплей стали обещания католических проповедников избавлять души из Чистилища за покупку индульгенций. Было понятно, что дальше так продолжаться не может, ведь деградация христианства, по сути, вела к его превращению в разновидность суеверного язычества. Реформация становилась неизбежной. Поэтому проповедники необходимости реформ в Церкви стали появляться практически одновременно в разных местах. Одним из них был швейцарский клирик Ульрих Цвингли. Главное внимание реформатор Цвингли уделил учению о таинствах. По католическому (да и православному) учению таинство - это обряд, при помощи которого призывается божественная сила (благодать) для определенной цели. Например, в таинстве крещения при окроплении водой и произнесении тайноустановительных слов человек очищается от всех своих грехов, в таинстве исповеди после произнесения специальных слов священником - от грехов, совершенных после крещения; в таинстве Евхаристии хлеб и вино, опять же, при совершении священником определенных действий и произнесении определенных слов пресуществляются в тело и кровь; в таинстве брака при совершении обряда венчания супругам посылается особая благодать и т.д. По сути дела, в основе такого представления о таинствах лежит магизм. Суть магии состоит в манипулировании сверхъестественными силами для решения тех или иных задач. Магу достаточно совершить правильный обряд в нужное время и в нужном месте, произнести правильный набор слов (заклинаний) - и тогда сверхъестественные силы сделают то, что ему нужно. Это можно сравнить со своего рода программированием потусторонних сил на определенные действия. При помощи магии язычники призывали силу духов и языческих божеств. И если в языческих религиях это выглядит вполне органично, ведь их божества и духи - это все лишь олицетворения могущественных сил природы, а силами природы можно манипулировать (по сути дела, манипулированием силами природы занимается и прикладная наука, но уже на основе рационального знания), то для христианства - неприемлемо. Христианский Бог - это не олицетворение силы природы, а всемогущая Личность, создавшая и саму природу, манипулировать ей невозможно. В Новом Завете ясно сказано, что Бог помогает не тем, кто совершает правильные обряды и произносит правильные слова-заклинания, но тем, кто пребывает в любви и обращается к Нему в духе и истине: «Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4:21-23) «Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений» (Осия 6:6) Здесь же можно вспомнить притчу о фарисее и мытаре: фарисей выполнял все предписания Закона скрупулезно, в то время как мытарь был всеми презираем за свою профессию (собирать налоги в пользу римлян). Однако Бог фарисея отверг за его гордыню, а мытарю благоволил за его искреннее покаяние. В этой притче с предельной ясностью отвергается любой намек на магизм в отношениях человека с Богом. Вот почему учение о таинствах так волновало Цвингли. Ведь именно необходимостью совершения таинств Католическая церковь налагала на христиан обязанности, о которых ничего не сказано в Св. Писании, а также обосновывала необходимость существования привилегированной церковной иерархии (ведь большинство таинств могли выполнять только рукоположенные священники, а некоторых - только епископы). Более того, расхождения в деталях совершения таинств вели к нетерпимости и конфликтам между христианами. Например, известно, что вопрос о том, на каком хлебе должна совершаться Евхаристия - квасном или пресном, был камнем преткновения, способствовавшим расколу христианства на католиков и православных. Из этого же проистекали бесконечные споры, которые ведутся и до сих пор, о легитимности той или иной иерархии. Ведь нелегитимная иерархия не сможет, исходя из этой доктрины, совершать действительные таинства. Отсюда и взаимные анафемы. Таким образом, пересмотр учения о таинствах является ключом к освобождению христианской веры от пут рабства, нетерпимости и суеверий. Вот почему Цвингли уделял ему первостепенное внимание и настаивал на последовательном отказе от магического понимания таинств. В этом он разошелся даже с Лютером, который занял компромиссную и довольно путаную позицию по вопросу пресуществления. Доктрина пресуществления входит в непримиримое противоречие с разумом и являет собой яркий пример иррационализма. Она, соответственно, противоречит принципу разумности. С точки зрения этой доктрины, во время обряда Евхаристии и произнесении священником соответствующих тайноустановительных слов (причем в католичестве и православии они несколько различаются, что также порождает споры между этими двумя конфессиями), хлеб и вино изменяют свою природу и становятся физически телом и кровью. Однако общеизвестно, что характеристики евхаристического хлеба и вина на самом деле остаются неизменными. Если жидкость имеет вкус вина, цвет вина, молекулярную структуру вина, текучесть вина и все его прочие характеристики, то понятно, что эта жидкость – и есть вино, а не кровь. То же самое с хлебом. Верить в то, что нечто, имеющее все характеристики и проявления хлеба и вина «на самом деле» является человеческим мясом и кровью, значит, вступать в противоречие с элементарной логикой и проявлять сугубый иррационализм. Это понимал и Мартин Лютер. Однако он, имея классическое средневековое образование, а также поддерживая феодальную княжескую власть (которая ему покровительствовала), не желал полностью отказываться от присутствия реального тела и крови в евхаристическом хлебе и вине, поскольку это означало бы, во-первых, слишком резкий разрыв с иррационализмом Средневековья, а во-вторых, открывало бы путь к утрате феодалами контроля за религиозной жизнью населения (ведь тогда наличие духовенства становилось бы бессмысленным). Поэтому Лютер предложил доктрину «соприсутствия», в соответствии с которой истинные тело и кровь в Евхаристии присутствуют вместе, а не вместо, хлеба и вина. Тем самым Лютер надеялся снять логическое противоречие в доктрине пресуществления: хлеб и вино остаются хлебом и вином, однако в Евхаристии к ним неким образом добавляются тело и кровь. Такая компромиссная позиция, однако, ничего не дает, поскольку никаких доказательств присутствия в евхаристическом хлебе и вине тела и крови предъявить пока никому не удавалось. Магизм этого таинства также в данной доктрине никуда не исчезает. Ульрих Цвингли предложил единственное рациональное и последовательное объяснение Евхаристии, к тому же полностью согласующееся со словами самого Христа: «сие творите в Мое воспоминание». По Цвингли Евхаристия, как и все другие таинства, имеет символический смысл, она творится в воспоминание тайной вечери и жертвы, которую принес Христос за спасение людей. Никакого магического превращения в этом таинстве, как и в других, не происходит. Отсутствие в таинствах магизма и волшебных превращений делает бессмысленной и церковную иерархию. Если Лютер сохранил епископальную структуру Церкви, то Цвингли предложил демократический, сетевой принцип Церкви как равноправного союза всех верующих. Если для Лютера, как и для католиков и православных, принадлежность к Церкви определялась «правильным» причащением у «законных» служителей, то для Цвингли это было неважно. Позиция Цвингли отличалась терпимостью и экуменичностью: он предлагал руку дружбы Лютеру, однако последний уперся в Евхаристию. Таким образом, магическое понимание таинств ведет к нетерпимости и разделению в среде христиан, которые начинают спорить между собой, чья магия лучше и на чьи обряды Бог отвечает, а на чьи – нет. В XVI веке общество, в целом, оказалось еще не готово к принятию более радикальной, но и более последовательной позиции Цвингли. Лютеранство приобрело более широкое распространение. Однако сегодня, в XXI веке, в эпоху Интернета, сетевых структур, всеобщего образования и колоссального научного прогресса цвинглианство могло бы стать основой для новой Реформации. Ведь христианство в наше время, как и тогда, переживает кризис, вызванный примерно одними и теми же причинами: люди устали от магизма и суеверий, от иерархии, которую обвиняют в злоупотреблениях, начиная от использования религии для личного обогащения и заканчивая педофилией. Реформация XVI века оказалась незавершенной. Удастся ли завершить ее в нашу эпоху, или христианство окончательно дискредитируется иерархической магической Церковью и канет в лету? †Христианская традиция † 28 сен 2019Подписаться https://vk.com/@christian_tradition-umnoe-hristianstvo-ulriha-cvingli-nuzhna-li-v-21-veke-novaya

Матвей Бим-Бад. ПОПЯРА Пол камеры блестел инеем. Он знал, что скоро придет буц-команда и, бросив его на этот пол, будет дубасить сапогами и деревянными палками. Это последний раз, потом он десять дней будет собирать силы и, если выживет, то выйдет на зону без ссадин и синяков. Отбитые в предыдущих экзекуциях внутренности дрожали, но, услышав в коридоре бура шаги, он встал. Все равно первый удар, пусть в пустоту, но его. ...Он дополз до кружки и, проломив ледок, попытался напиться. Не сумев глотнуть, перевалился на спину и, приоткрыв, насколько мог, рот, лил воду на лицо, на глаза, залепленные кровью и гноем. Он не смог забраться на нары и, лежа на полу, в полубреду понял, что это конец, что не встать ему больше с этого проклятого пола. Если бы кинули ему положенный по закону бушлат, тогда еще да, а так он тихо замерзал. Духа в нем было еще много, а вот жизнь потихоньку уходила, и от обиды на толстые стены, на крепкие решетки, на свою слабость он заплакал, и слезы жгли разбитое лицо, и он удивился: чего это я плачу... Он с бригадой грузил пароход козлятиной. Целый трюм козлятины. Пароход шел куда-то на север, навигация кончалась, и портовики гнали секцию за секцией, и конца краю этому видно не было. Все вымотались, но они отломили четыре козьих мороженых ноги и в двух ведрах передали наверх крановщице. Скоро ноги сварятся на жарких крановых обогревателях, и одно ведро они обменяют у соседей, разгружающих пьяный пароход из Вьетнама, на ром или водку, а вторым ведром закусят сами. Всем хватит горячего бульона и волокнистого козьего мяса. Он зачмокал губами и сильно потянул носом, но пахнуло на него не мясным ароматом, а запахом застарелой мочи. Ну да — он же в школьном туалете. Перемена. Он курит, пуская дым по стене, и ждет звонка, потому что ему надо выйти последним. Последним потому, что... Но тут память застопорило, этого он не хотел вспоминать. Словно помогая ему, загремел замок. — Снова, что пи? — безнадежно подумал он, но чьи-то незнакомые голоса бубнили над ним, кого-то называли «батюшкой», чьи-то руки поднимали его с пола — «не трепыхайггесь: в санчасть несем». И тогда он позволил себе роскошь потерять сознание. — Да какой ты мне отец? Я отсидел больше, чем тебе лет, это ты мне сынок, и не подъезжай ко мне со всей этой святостью. Я тебе, конечно, обязан. Расскажи лучше, как тебя в бур пустили. Священник действительно был не стар. Он сидел на табуретке, немного согнувшись, и, глядя священническим взглядом — как бы сквозь человека, говорил глухим голосом: «Да это не я. Целая комиссия была. Вы не волнуйтесь, я к вам ни с чем не подъезжаю. Болит у вас?» — Болит? — Он открыл тумбочку. — Ты смотри, в первые отсидки мне сало да чеснок приносили, а тут икра красная, икра черная, печень трески (очень полезна мне сейчас), крабы, водка в пластиковых бутылках («Белый орел» называется)... Сигареты «Кэмел» с фильтром и без фильтра, анаша (план по-нашему) и папиросы «Казбек» для нее... Лекарства шведские, французские, японские, япона мать... Тут захочешь помереть — не помрешь. Но болит, поп, болит. Все болит. А больше всего болит, что сдох бы я там, если б не ты, а этот козел кум ходил бы поверх земли. Теперь все наоборот будет — я, вроде, похожу еще. — Оставьте, оставьте вы это. — Священник вскочил, дернулся к двери, вернулся обратно. — Бросьте вы это! — Что, стукануть хотел? Ну, шучу, шучу я. Тебя как зовут? Отец Анатолий? Ну, ладно, отец, так отец. Ты слушай, отец. Я святош никогда не трогал. Их раньше много сидело за веру. Крепкие ребята — все могли вытерпеть. Операм их дернуть было не за что, мы их особо не прижимали, но большевички все равно их кромсали, как хотели, а они молились за гонителей своих и тихо помирали, как я там, в трюме. Папаня, со мной это не пройдет, я ни левой, ни правой не подставлю. Ладно, ты иди. Я хочу водки выпить. Один. К жизни я еще не привык, не чувствую ее. Приходи, когда хочешь. Ты теперь навек в законе. Хочешь, девочек позовем? Ну, ладно, иди, иди, не в себе я еще. Он хлебнул из бутылки, и без того нывшую поясницу хватило огнем, но давно не обращавший внимания на боль, он помягчел и, быстро пьянея, повалился на койку. Прижал колени к груди, замер, и какая-то музыка звучала, и смерть быта рядом, и этот поп, и снова промерзлый пол, заляпанный его кровью, и он лениво подумал: «Проснусь или не проснусь?» Он проснулся в другой палате. На стуле дремал медбрат из зеков. — Эй! — позвал он. — Где это я? — А, Михалыч проснулся. Ты на центральной больничке. Тебе операцию делали, почку взяли. Заражение начиналось. Лепилы говорят, теперь опасности никакой. Еще чего-то тебе штопали. — Прикури мне сигарету. Есть? — Да у тебя полно в тумбочке. Он затянулся из рук зека несколько раз. — Возьми себе пачку. Возьми еще. Сколько я здесь? — Пятый день. Я пойду врача позову. — Поп приходил? — Каждый день. Попяра хороший, с понятием. Он был слаб, и голова кружилась от затяжки, но то, что было рядом, ушло. Он чувствовал это. Хотелось встать и что—нибудь сделать, но не было сил, и он просто радовался. Трудно он выздоравливал. Его часто трясло, он стал слезлив, немного капризничал, подсмеиваясь над собой, и не мог привыкнуть к теплу. Отец Анатолий приходил часто. В душу не лез, ничему не учил. Библию не приносил, и он с интересом ждал, когда же тот заговорит о главном, и репетировал этот разговор, был готов и знал, что не отступит от своего. Он представлялся себе старым, мудрым, опытным котом, который, лениво зажмурившись, следит за мышкой, кругами шныряющей вокруг него, и вдруг, раз, и мышка вот она, но не в когтях, а в мягкой лапе, и может гулять свободно и безбоязненно кормиться. Позорную баночку, привязанную к ноге, убрали. Приезжий зубной врач снял слепки, и новые зубы делались в столице. В тот день отец Анатолий пришел усталый и, поздоровавшись, сказал: «Крестил в новой нашей часовенке». — Ну вот, пошла преступность на убыль. Скоро и работать не с кем будет. Священник взял со стола кусочек хлеба и, с удовольствием понюхав, стал есть. — Да ты бери, батя. — Он принялся доставать припасы. — Благодарю, не надо — сейчас пост. — И мне, что ли, поститься? — Больным дозволено поста не держать. А вот поговорить нам надо. Вы все также думаете про то, о чем мы с вами тогда говорили? — Это про кума, что ли? — И о нем, и обо всем остальном... Вам инвалидность дают. Комиссуют скоро. Уедете вы отсюда. Неужто — после всех мук — опять в... эту... — Он замялся. — В грязь, — ты хочешь сказать. Это, батя, не грязь, это жизнь моя, жизнь моя это. А муки мне выпали не за то, что я плохой, это просто оперу ляпнули, что денежкой я распоряжаюсь, большой денежкой, такой, что его заломало. Ты видел, что он со мной: сделал. Так что, могу я его оставить? — Его уволили. Идет следствие. — Ты, отец, не понимаешь, у нас свой закон, и мы по нему живем. — Закон для всех один — Божий. — Батя, только про законы мне не говори. Я их изучил — от царя Хаммурапи до наших дней. Ты, вообще, знаешь, что, кроме фени и русского, я еще на двух языках с тобой говорить могу. У меня столько времени свободного было, сколько у немногих бывает, и я это время не только в стирки коцанные катал, я читал и думал, думал и читал. И еще слушал. Если б ты знал, какие люди мне лекции читали. Я думаю, что курс твой семинарский я превзошел. Меня посвящали в тонкости синтоизма. Индусы и кришнаиты, зороастрийцы и евреи, православные, католики и протестанты, баптисты разных мастей и толков. Не перечислишь всех, кто меня просвещал и обращал. — Читал я Веды и Пураны, руны и Каббалу, «Книгу мертвых» — и египетскую, и тибетскую. Философов религиозных и нерелигиозных, да ко всему этому комментарии и комментарии к комментариям, и просто книги — литературу. Библию я знаю и люблю, кроме «Чисел» и «Царств», а «Иова» и «Екклесиаста» — наизусть. Хочешь, я тебе про индийский след Христа расскажу? Законы... Законы меняются, а люди нет. Кто ошуюю и одесную Христа висели? Есть свет и тень, добро и зло. И одного без другого не бывает. Вот ты вытащил меня, а теперь маешься — добро или зло ты сделал. Ты не майся, этот пес — мало того, что вор, он еще и предатель, он своих предал, а я нет. И крови на мне нет. Я тебя люблю, но ты — как коммуняка: я всегда наперед знаю, что ты мне скажешь, потому что ты — догматик, и я в любом споре всегда у тебя выиграю, всегда. Ну, что молчишь ? Отец Анатолий все это время сидел, как-то скучая и даже вроде стыдясь за него, и, отвечая, первый раз назвал его на «ты». — Ну, и что же ты искал столько лет, у стольких людей и книг? Ответов или, может быть, оправданий? — А чего мне оправдываться? Что было, то было, я не жалею и не стыжусь. Ты представь себе сильного красивого гордого пацана. Весна, май месяц, к концу седьмой класс идет, а у меня штаны порвались на том месте, коим сидят. У матери до получки три дня. Три дня надо протерпеть. Можно, конечно, заштопать, но заштопать — значит признать. А так: — только что порвал. Как назло, вызывают к доске, и, когда мимо ее парты проходил, она взяла палец, сунула его в дырку и покрутила. Я и так бесился, меня весь класс ненавидел, девчонки плевались, а эта, дочка великого артиста, палец всунула. Ну, куда я мог, прикинь, после этого пойти? Я и пошел. Вот тебе вопросы и ответы, вот тебе жизнь и смерть, добро и зло. Вот тебе закономерность случайности, и вещь-в-себе, и все шесть доказательств. — Что я искал? Да ничего я не искал. Любознательный я просто. А в пост выпить можно? Они сидели за столом, низко склонив головы друг к другу, выпивали, и отец Анатолий тихо говорил: — Вся твоя мудрость — это хорошо. Только ни на что она не годится. Не надо ничего придумывать, побеждай ты меня в споре любом. Только я главное у тебя уже выиграл — жизнь твою выиграл. Ты там не за деньги воровские бился, ты за душу свою бился, и душа твоя всю жизнь томилась, и маялась, и искала. Ты не меньше меня верующий, только не знаешь это-то, и ничего ты больше не сделаешь. Выброси дуболомные мысли свои. — Ну, ты даешь, поп, ты в натуре даешь, попяра, — плакал он, — что же, мне теперь на инвалидную пенсию жить? — При Храме жить будешь, работы полно. Мне без тебя плохо теперь. — Да я не рукодельный. — Ничего, вот — деньги хранить умеешь. В эту ночь он плохо спал, все вставал, пил воду, курил и думал — ничего не решено, обмозговать все надо. Но все было решено.

22 часа назад, источник: Новости Mail.ru В Эфиопии обнаружили легендарный затерянный город Находка может пролить свет на причины упадка древней цивилизации. Источник: Ioana Dumitru Археологи обнаружили затерянный город Бета Самати — крупный торговый и религиозный центр легендарного Аксумского царства, которое соперничало с Римом. Древнеэфиопское государство существовало в II—XI веках на территории современных Судана, Эритреи, Эфиопии, Йемена и Саудовской Аравии. Оно играло важную роль в торговле между Римской империей и древней Индией. Это было первое африканское государство к югу от Сахары, чеканившее свои монеты, а также первое, принявшее христианство. «Это одна из самых важных древних цивилизаций, но люди [на Западе] не знают этого», — сказал New Scientist археолог Майкл Харроуэр из Университета Джона Хопкинса. Источник: Ioana Dumitru Бета Самати был большим густонаселенным городом и крупным торговым узлом. Ученые обнаружили здесь каменные стены, руины нескольких зданий, монеты Аксумского царства, надписи, золотое кольцо с печатью и руины базилики IV века. В ней сохранились следы ритуалов, торговли и продуктов питания. Здесь также обнаружили несколько фигурок быков, что может означать смешение языческих и раннехристианских традиций. НУРОФЕН® ДЛЯ ДЕТЕЙ Помощник маме при жаре и боли у ребенка. Перейти vseapteki.ru ПЕРЕЙТИ Одной из самых важных находок археологи называют черный каменный кулон с изображением христианского креста и надписью «почтенный» на древнеэфиопском языке геэз. Он мог принадлежать священнику, говорят исследователи в отчете, опубликованном в Antiquity. Источник: Ioana Dumitru Аксумское царство распалось в первой половине XI века. Ученые считают, что одной из причин упадка стало изменение климата и течения Нила, а также истощение почв и торговая изоляция. Археологи надеются узнать больше о падении легендарной цивилизации благодаря новому открытию. https://news.mail.ru/society/40000741/?frommail=10

Установлен автор «Слова о полку Игореве» Известно его имя и место работы. Во всяком случае, именно о такой научной сенсации недавно объявил профессор, доктор филологических наук Александр Ужанков, представивший результаты своих исследований широкой публике. Точная дата Для начала он предложил новую дату написания текста. Ранее годом создания «Слова» считался 1185 г., но Ужанков доказывает, что поэма появилась на свет на 15 лет позднее. В интервью газете «Культура» Ужанков объясняет, что последним событием, о котором, по его мнению, явно знал автор «Слова», был поход Романа Галицкого на половцев в «октябре-ноябре 1200 года». При этом эпическое произведение, видимо, вышло из-под пера еще до кончины самого Игоря Святославича, случившейся после лунного затмения 22 декабря 1200 года. Таким образом, по словам Ужанкова, можно с точностью до месяца назвать дату создания текста – это был декабрь 1200 года. Кто же был автором? Среди «подозреваемых» в авторстве «Слова» были граф Мусин-Пушкин, нашедший памятник, сам князь Игорь или другой участник его похода. У графа уже давно есть надежное «алиби» - подтвержденная учеными древность литературного памятника. Ужанков же считает, что автором является участник злосчастного похода Игоря, позже принявший монашеский постриг, и с уверенностью называет имя поэта. Автор "Слова о полку Игореве", на заднем плане второй слева. Или нет. Ученый полагает, что перед тем как написать поэму, ее автор составил статью о походе в Киевской летописи, позднее вошедшей в Ипатьевский летописный свод. Особенности текста указывают на то, что и летописная статья, и поэма были написаны одним и тем же человеком. А личность автора Киевской летописи с 1187 по 1199 годы ни у кого не вызывает сомнений - это игумен Моисей. Отметим, что Моисей - монашеское имя. В миру (во время похода) его звали иначе, и Ужанков даже говорит, что у него есть догадки, как именно, но пока ученый их не раскрывает. Подробное описание боя от первого лица является доводом в пользу того, что древнерусский поэт был участником событий. Еще одним доказательством своей теории он считает тот факт, что автор использует обращения «княже» и «господине». «Такая форма была свойственной именно духовным лицам, нет ни одного случая подобного обращения князя к князю в рукописях XI–XII века. Можно предположить, что этот Игорев дружинник дал Богу обет оставить мир, если спасется», - говорит ученый. В интервью он рассказывает о своих доводах куда более подробно, а к концу года обещает представить собственную книгу «Слово о полку Игореве» и его автор». Самое известное в мире Ужанков в прессе и публичных выступлениях подчеркивает религиозный аспект древнерусского литературного памятника. Так, он доказывает, что, по сути, «Слово» - это духовная литература, рассчитанная на обычного читателя, и в этом смысле похожа по своим задачам на «Преступление и наказание» Достоевского. «Преступление Игоря в том, что его обуяла гордыня (за славой пошел на половцев), наказание - плен, наконец, раскаяние (в повести из Ипатьевской летописи есть потрясающий монолог Игоря!) - покаяние, и только после этого идет прощение и освобождение», - рассказывает Ужанков. Не все учёные разделяют гипотезу о религиозном характере «Слова». Впрочем, древнерусский шедевр тем и хорош, что дает исследователям простор для творчества и интерпретаций. Например, другой филолог, Андрей Чернов, считает, что это и вовсе рифмованная поэма. А. Ужанков утверждает, что «Слово» является «самым известным художественным произведением в мире». «О нем написано более 15 тысяч работ. Ни об одном другом столько нет», - заявляет он. https://zen.yandex.ru/media/istoki_slova/ustanovlen-avtor-slova-o-polku-igoreve-5db6fee895aa9f00b15631d2

Преподобный Сергий Радонежский — Зайцев Б.К. Предисловие Св. Сергий родился более шестисот лет назад, умер более пятисот. Его спокойная, чистая и святая жизнь наполнила собой почти столетие. Входя в него скромным мальчиком Варфоломеем, он ушел одной из величайших слав России. Как святой, Сергий одинаково велик для всякого. Подвиг его всечеловечен. Но для русского в нем есть как раз и нас волнующее: глубокое созвучие народу, великая типичность — сочетание в одном рассеянных черт русских. Отсюда та особая любовь и поклонение ему в России, безмолвная канонизация в народного святого, что навряд ли выпала другому. Сергий жил во времена татарщины. Лично его она не тронула: укрыли леса радонежские. Но он к татарщине не пребыл равнодушен. Отшельник, он спокойно, как все делал в жизни, поднял крест свой за Россию и благословил Димитрия Донского на ту битву, Куликовскую, которая для нас навсегда примет символический, таинственный оттенок. В поединке Руси с Ханом имя Сергия навсегда связано с делом созидания России. Да, Сергий был не только созерцатель, но и делатель. Правое дело, вот как понимали его пять столетий. Все, кто бывали в Лавре, поклоняясь мощам преподобного, всегда ощущали образ величайшего благообразия, простоты, правды, святости, покоящейся здесь. Жизнь «бесталанна» без героя. Героический дух средневековья, породивший столько святости, дал здесь блистательное свое проявление. Автору казалось, что сейчас особенно уместен опыт — очень скромный — вновь, в меру сил, восстановить в памяти знающих и рассказать незнающим дела и жизнь великого святителя и провести читателя чрез ту особенную, горнюю страну, где он живет, откуда светит нам немеркнущей звездой. Присмотримся же к его жизни. Париж, 1924 г. Предисловие Весна Выступление Отшельник Игумен Св. Сергий чудотворец и наставник Общежитие и тернии Прп. Сергий и Церковь Сергий и государство Вечерний свет Дело и облик См. книгу Б.К. Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» в аудиоформате.

3 часа назад Древний город оказался адом на Земле Уже 8000 лет назад жители городов Земли могли столкнуться с проблемами перенаселения. Об этом свидетельствуют результаты раскопок в турецком городе Чатал-Гююк. Чатал-Гююк, находившийся на территории современной Турции, был довольно развитым городом для своего времени. Он был заселен примерно с 7100 до 6000 года до н.э., но впоследствии был оставлен жителями. Причины упадка Чатал-Гююка долгое время оставались загадкой для археологов. Но новое исследование пролило свет на причины исхода жителей из древнего мегаполиса. Фото: Омар Хефтун / Science Alert Как оказалось, к концу своего существования жители Чатал-Гююка жутко страдали от перенаселения. Максимальную численность населения мегаполиса археологи оценивают в 8 000 человек — и это гораздо больше, чем город мог в себя вместить. Как результат, жизнь в Чатал-Гююке была настоящим адом на Земле. К 6000 году до нашей эры все пастбища вокруг города были разорены и вытоптаны скотом, животных приходилось гнать на выпас все дальше от жилищ. Также в Чатал-Гююке катастрофически не хватало места для захоронений. Могилы местных жителей были найдены просто под полами домов — и это были не фамильные, а общие захоронения. Кроме того, из-за перенаселенности в городе свирепствовали эпидемии. Анализ костей показал, что как минимум треть похороненных там людей умерли от болезней. А у четверти обнаружены следы насилия, что явно свидетельствует о высоком уровне преступности. Что тут скажешь, мы бы тоже из такого места сбежали. https://hi-tech.mail.ru/news/drevnij-gorod-okazalsya-adom-na-zemle/ Это тоже интересно: Невероятная находка: на крохотном острове обнаружили доисторический биткоин Знаменитые рисунки в пустыне Наска значат не то, что все думали

По легенде, это стихотворение найдено в шинели солдата Александра Зацепы, погибшего в Великую Отечественную Войну в 1944 году. Послушай, Бог!.. Ещё ни разу в жизни С Тобой не говорил я, но сегодня Мне хочется приветствовать Тебя. Ты знаешь, с детских лет мне говорили, Что нет Тебя, и я, дурак, поверил, Твоих я никогда не созерцал Творений, И вот сегодня ночью я смотрел Из кратера, что выбила граната, На небо звездное, что было надо мной... Я понял вдруг, любуясь мирозданьем, Каким жестоким может быть обман. Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку, Но я Тебе скажу, и Ты меня поимешь: Мне вдруг открылся свет, и я узнал Тебя! А кроме этого, мне нечего сказать, Вот только, что я рад, что я Тебя узнал. На полночь мы назначены в атаку, Но мне не страшно! Ты на нас глядишь... Сигнал. Ну что ж, я должен отправляться. Мне было хорошо с Тобой. Ещё хочу сказать, Что, как Ты знаешь, битва будет злая, И, может, ночью же к Тебе я постучусь. И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом, Позволишь ли Ты мне войти, когда приду? ...Но, кажется я плачу, Боже мой, Ты видишь: Со мной случилось то, что нынче я прозрел. Прощай, мой Бог, иду! И вряд ли уж вернусь. Как странно, но теперь я смерти не боюсь.

Крещение Руси: что думали соседи О посольстве веры и скандальной женитьбе князя Владимира. Свидетельства современников. Источник: РИА "Новости" Крещение Руси, состоявшееся при князе Владимире в конце X века, — важнейшее событие в истории древнерусской государственности, определившее на века вперед ее культурное и духовное развитие. Естественно, что оно нашло отражение не только в древнерусских письменных памятниках, но и в свидетельствах зарубежных авторов. А было ли посольство? В «Повести временных лет» рассказу о крещении предшествует полулегендарное повествование об «испытании вер» киевским князем Владимиром. В частности, в статье под 987 годом сказано об отправке русских посольств к другим народам с целью изучения их богослужения. Эти сведения, некоторыми исследователями считавшиеся недостоверными, находят неожиданное подтверждение в труде средневекового арабского ученого-естествоведа и врача аль-Марвази (XI-XII века): По сведениям аль-Марвази, русское посольство посещало Волжскую Булгарию для ознакомления с практикой мусульманского вероисповедания. Из Булгара русские послы могли отправиться и дальше на восток — в Хорезм, с которым у волжских булгар были тесные связи и куда они сами нередко обращались по религиозным вопросам. Завершает рассказ о русах сообщение об их успешных нападениях на различные причерноморские и прикаспийские города, о чем имеются свидетельства целого ряда арабских и персидских источников. Крещение Руси? Не новость! Как известно, религиозный выбор Древней Руси в конечном итоге был сделан в пользу христианства. Экономически («путь из варяг в греки») и культурно Русь была связана именно с Византией. Кроме того, Византия в X веке была самой могущественной державой из соседей Руси — наследницей Римской империи с прекрасными храмами, многолюдными городами, развитым ремеслом. Да и в самой Руси уже были христиане, крестившиеся здесь, — дружинники князя Игоря и княгиня Ольга. Собственно, поэтому сведения о крещении русов появляются в византийских источниках еще в IX веке, на сто лет раньше всеобщей христианизации. А крещение Руси князем Владимиром предстает как очередной (и далеко не первый) этап. Скандальная женитьба С крещением князя Владимира был связан и его брак с византийской принцессой Анной, сестрой императоров Василия II и Константина VIII — брак, мягко говоря, нехарактерный для матримониальной практики империи, ибо надменные византийцы соглашались породниться с «варварами» только в совершенно исключительных обстоятельствах. Новость Где на самом деле крестили Иисуса Христа Об этих-то обстоятельствах повествует хронист XI века Иоанн Скилица, объясняя «скандальный брак» острой необходимостью византийских императоров получить военную помощь русских дружин. Похожую трактовку события дают и осведомленные восточные авторы. Наиболее подробные данные о крещении Руси и предшествовавших этому событию обстоятельствах мы находим у Яхьи Антиохийского (XI век). Он писал о том, что против византийского императора в 987 году поднял мятеж Варда Фока и положение правителя стало столь опасным, что он вынужден был обратиться за военной помощью к русскому князю Владимиру, платой за которую и стала женитьба Владимира на Анне: «И стало опасным дело его [императора Василия II], и был озабочен царь Василий по причине силы его [мятежника Варды Фоки] войск и победы над ним. И истощились его богатства, и побудила его нужда послать к царю русов — а они его враги, — чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собой договор о свойстве, и женился царь русов на сестре царя Василия, после того как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его страны, а они народ великий. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов, и они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов. И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей в Хрисополь [город на Босфоре недалеко от Константинополя]. И победили они Фоку…». Сходное описание событий содержится в сочинении вазира халифа аль-Муктади(XI век) Абу Шуджа ар-Рудравари: Западная Европа обижена Европейские дворы Владимиром были недовольны. Современник событий, епископ Титмар Мерзебургский в своей «Хронике» причину этого определил так: Новость «Моисей оставил нам большую загадку». Археологи заново открывают Библию «…коснусь несправедливости, содеянной королем Руси Владимиром. Он взял жену из Греции по имени Елена, ранее просватанную за Оттона III, но коварным образом у него восхищенную. По ее настоянию он принял святую христианскую веру, которую добрыми делами не украсил, ибо был безудержным и жестоким распутником и чинил великие насилия над слабыми данайцами [византийцами]». Хронист тут явно перепутал имена: назвал Еленою Анну и Оттона III вместо правильного Оттона II, но в остальном все верно. Еще в 967 году то ли к Анне, тогда совсем еще девочке, то ли к ее старшей сестре сватал своего сына Оттона II германский император Оттон I Великий, но получил категорический и очень обидный отказ, который даже стал причиной войны между Германией и Византией на юге Италии. В итоге стороны пошли на компромисс: германцы вынуждены были удовлетвориться племянницей византийских императоров Феофано, которая и стала женой Оттона II. В династическом отношении разница между Феофано и Анной была огромной: первая была «всего лишь» одной из родственниц византийского императора, тогда как Анна — порфирородной принцессой. Новость Христианство в России может исчезнуть через 30 лет. Причину знают британцы Кстати, как раз тогда, в 989 году, попытать счастья с византийским браком собирался и французский король Гуго Капет, но был вынужден отменить сватовство своего сына Роберта II. Впрочем, не все европейцы были настроены недружелюбно к происходящему. Например, сверстник и родственник вышеупомянутого Титмара Мерзебургского Бруно (в монашестве Бонифаций) Кверфуртский, напротив, остался в совершенном восхищении от личности русского князя, о чем и поведал в послании германскому королю Генриху II. Этот Бруно был и сам во многих отношениях личностью незаурядной: происходил из знатного рода, был хорошо образован и горел желанием проповедовать христианство, причем в самых опасных местах — среди «черных венгров» (мадьяр. — Прим. ред.), пруссов и печенегов. Как раз во время своей миссионерской поездки к кочевникам-печенегам Бруно и посетил Киев, лично встретившись там с великим князем. «Правитель Руси, великий властью и богатством» — так отозвался о нем Бруно. Между прочим, архиепископ отметил, что князь Владимир для обороны от печенегов обнес южные рубежи русских земель «крепчайшей и длиннейшей оградой». Никакой конфессиональной или культурной настороженности по отношению к Руси у Бруно не проявлялось, более того, под его пером киевский князь оказывался в числе тех образцовых правителей, которые все делают «ради успеха Божьего дела». В материале использованы данные из Хрестоматии (5 т.) выпущенной в 2009—2010 году Университетом Дмитрия Пожарского и книги «Древняя Русь в свете зарубежных источников» (2015). Т. А. Егерева, кандидат исторических наук, преподаватель, исследователь истории русской общественно-политической мысли, автор около четырех десятков работ по истории России XVIII—XIX вв.еков, лектор культурно-просветительского центра «Архэ». https://news.mail.ru/society/36020529/?frommail=1

Как побил государь Золотую Орду под Казанью, Указал на подворье свое Приходить мастерам. И велел благодетель,- Гласит летописца сказанье,- В память оной победы Да выстроят каменный храм. И к нему привели Флорентинцев, И немцев, И прочих Иноземных мужей, Пивших чару вина в один дых. И пришли к нему двое Безвестных владимирских зодчих, Двое русских строителей, Русых, Босых, Молодых. Лился свет в слюдяное оконце, Был дух вельми спертый. Изразцовая печка. Божница. Угар и жара. И в посконных рубахах Пред Иоанном Четвертым, Крепко за руки взявшись, Стояли сии мастера. «Смерды! Можете ль церкву сложить Иноземных пригожей? Чтоб была благолепней Заморских церквей, говорю?» И, тряхнув волосами, Ответили зодчие: «Можем! Прикажи, государь!» И ударились в ноги царю. Государь приказал. И в субботу на вербной неделе, Покрестясь на восход, Ремешками схватив волоса, Государевы зодчие Фартуки наспех надели, На широких плечах Кирпичи понесли на леса. Мастера выплетали Узоры из каменных кружев, Выводили столбы И, работой своею горды, Купол золотом жгли, Кровли крыли лазурью снаружи И в свинцовые рамы Вставляли чешуйки слюды. И уже потянулись Стрельчатые башенки кверху. Переходы, Балкончики, Луковки да купола. И дивились ученые люди, Зане эта церковь Краше вилл италийских И пагод индийских была! Был диковинный храм Богомазами весь размалеван, В алтаре, И при входах, И в царском притворе самом. Живописной артелью Монаха Андрея Рублева Изукрашен зело Византийским суровым письмом… А в ногах у постройки Торговая площадь жужжала, Торовато кричала купцам: «Покажи, чем живешь!» Ночью подлый народ До креста пропивался в кружалах, А утрами истошно вопил, Становясь на правеж. Тать, засеченный плетью, У плахи лежал бездыханно, Прямо в небо уставя Очесок седой бороды, И в московской неволе Томились татарские ханы, Посланцы Золотой, Переметчики Черной Орды. А над всем этим срамом Та церковь была — Как невеста! И с рогожкой своей, С бирюзовым колечком во рту,- Непотребная девка Стояла у Лобного места И, дивясь, Как на сказку, Глядела на ту красоту… А как храм освятили, То с посохом, В шапке монашьей, Обошел его царь — От подвалов и служб До креста. И, окинувши взором Его узорчатые башни, «Лепота!» — молвил царь. И ответили все: «Лепота!» И спросил благодетель: «А можете ль сделать пригожей, Благолепнее этого храма Другой, говорю?» И, тряхнув волосами, Ответили зодчие: «Можем! Прикажи, государь!» И ударились в ноги царю. И тогда государь Повелел ослепить этих зодчих, Чтоб в земле его Церковь Стояла одна такова, Чтобы в Суздальских землях И в землях Рязанских И прочих Не поставили лучшего храма, Чем храм Покрова! Соколиные очи Кололи им шилом железным, Дабы белого света Увидеть они не могли. Их клеймили клеймом, Их секли батогами, болезных, И кидали их, Темных, На стылое лоно земли. И в Обжорном ряду, Там, где заваль кабацкая пела, Где сивухой разило, Где было от пару темно, Где кричали дьяки: «Государево слово и дело!»- Мастера Христа ради Просили на хлеб и вино. И стояла их церковь Такая, Что словно приснилась. И звонила она, Будто их отпевала навзрыд, И запретную песню Про страшную царскую милость Пели в тайных местах По широкой Руси Гусляры.

Глава комитета Государственной думы России по делам СНГ Леонид Калашников заявил, что Украина встала на путь «хорватизации», который может попросту разрушить это государство. По мнению депутата, Украина может разделиться на несколько независимых государств. «Вы сейчас находитесь в процессе вот этой хорватизации. На базе Украины будет несколько государств, и к этому придется прийти», — обратился Калашников к жителям соседней страны. ПОДРОБНЕЕ... Комментируя эту тему в интервью Федеральному агентству новостей, телеведущий и политический консультант Анатолий Вассерман рассказал, какое будущее ждет Украину, на сколько частей она распадется и каким будет путь самоопределения независимых украинских регионов. — Анатолий Александрович, следует ли в ближайшее время ждать раскола Украины? — Когда конкретно произойдет раскол Украины, я гадать не берусь, потому что в это место вложено так много авторитета различных крупных деятелей и структур, что они будут еще долго тратить ресурсы на поддержание существования Украины как единого целого. Точно так же, как сразу после революции большевики по политическим соображениям, актуальным на тот момент, вложили в польскую фальшивку «Украина — не Россия» столько собственного авторитета, что когда выяснилась пагубность этого тезиса, они уже не могли его отменить. Они, правда, приостановили принудительную украинизацию, но не смогли отменить ее. Нечто подобное происходит и сейчас. - Польская фальшивка — Поясните, пожалуйста. — Видите ли, столько крупных западных политиков и организаций вложили в Украину свой авторитет, что теперь вынуждены расходовать разнообразные ресурсы на поддержание этой структуры. Поэтому я не могу сказать, когда она закончится. Но я совершенно уверен, что это случится по крайней мере при моей жизни. Слишком уж очевидно теперь, что лозунг «Украина — не Россия» не только лживый, но и преступный. Слишком очевидно и то, что разные по истории, а значит и по культуре земли, объединенные в свое время под этим названием, так и не срослись. И если раньше, когда Украина являлась частью России и поэтому была довольно благополучна, противоречия между этими регионами не были очень уж яркими, то теперь они более чем очевидны. И центробежные силы явно превосходят центростремительные. Грубо говоря, нет поводов для стремления к центру. Сперва надо размежеваться — На какие именно части распадется Украина? — В принципе, я лет 25 назад писал проект конституции «Украинской федеративной республики». Там я выделил десять отчетливо различающихся регионов. Не буду их перечислять, но все эти регионы вполне реально существуют, реально выделяются. Украина может распасться именно по этим культурно-экономическим границам на десяток частей. Точнее, на девять, поскольку Крым из состава Украины уже вышел. — По какому сценарию это произойдет? — Надеюсь, что по более или менее мирному, поскольку войны на Украине уже наелись. Большая часть тех, кто участвовал в террористической операции против Донбасса, настолько убедительно доказали свою неспособность действовать организованно, что даже если будут между этими людьми какие-то перестрелки, они не приведут ни к какому значимому результату. Ну и главное, на что я надеюсь, что в соответствии с уровнем известного тезиса товарища Ульянова «Прежде чем объединиться, надо размежеваться», все эти исторические регионы потом рано или поздно вернутся в состав России. Так Украине будет, как ни странно, даже легче сделать. Лоскутное одеяло Донбасса — А может ли Евросоюз втянуть в себя часть западных регионов Украины? — Да, какие-то из этих регионов Евросоюз, наверное, попытается включить в свой состав. Кстати, думаю, до оформления этих регионов как государств дело не дойдет. То, что появились Донецкая и Луганская народные республики, — следствие очень редкого стечения обстоятельств, связанного с местными олигархами. — Каков был этот механизм? — Ринат Ахметов в Донецкой области и Александр Ефремов — в Луганской очень не хотели уходить в РФ, где они стали бы полурядовыми богачами. Через подконтрольные им движения они добились формирования этих самых республик как политически самостоятельных сущностей. Они даже не стали объединять Донецкую область с Луганской именно потому, что каждый тянул одеяло на себя. Я не думаю, что аналогичный сценарий будет частым. Что касается Европейского союза, я думаю, что Венгрия сможет вернуть в свой состав Подкарпатскую Русь, которая сейчас называется Закарпатской областью Украины. Украинцы — отчетливо русские — Вы считаете такой сценарий реальным? — В этом регионе очень давние, насчитывающие уже по меньшей мере десять веков, исторические связи с Венгрией. И, в общем, достаточно спокойные взаимоотношения. А вот Польша вряд ли сможет прибрать к своим рукам Галичину (Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская области). Именно Галичина стала полтора века назад полигоном для отработки методов психологической хирургии, нацеленной на превращение русских в антирусских. И хотя значительная часть галичан действительно стали антирусскими, традиционная в тех краях нелюбовь к полякам, оккупировавшим эти земли на протяжении нескольких веков, никуда не делась. Поляк для галичанина — враг ничуть не меньший, чем русский. Тут вряд ли что-то получится. — Что же с остальной Украиной? — Все остальные регионы нам будет значительно легче присоединить к себе, чем европейцам — взять под свой контроль. За исключением Галичины, остальные украинцы все-таки отчетливо русские. https://mirnovostey.info/?url=https%3A%2F%2Fnewzfeed.ru%2F23483-ukraina-vernetsya-v-sostav-rossii-stalo-izvestno-na-skolko-chastej-raspadetsya-nezalezhnaya%2F&utm_medium=referral&utm_source=lentainform&utm_campaign=newzfeed.ru&utm_term=1275501&utm_content=6872535&mod=iframe-mod

3.11.2018 в 22:40 Известный украинский ученый – академик Петр Толочко – не побоялся репрессий и приехал в Москву на заседание Всемирного русского народного собора, где выступил с речью, развенчивающей тезисы пропаганды правящего режима на Украине. Так, Толочко опроверг лживые тезисы о «древних украх» и некоей «Украине-Руси», которые используют украинские сепаратисты для обоснования отторжения русских земель от России. По словам Толочко, Киев является исторически русским городом, именно отсюда начинался Русский мир. «Русский мир начинался не с Московского царства. Он рождался на берегах Днепра, на древней Киевской Руси. Когда первые летописцы и первые богословы пытались осознать, что такое Русь, они идентифицировали это огромное пространство от Новгорода до Киева, от Карпатских гор до Волго-Донского междуречья как единое православное русское пространство. Митрополит Иларион, сподвижник Ярослава Мудрого, в своем знаменитом „Слове о законе и благодати“ говорит, что русские князья „не в худой и неведомой стране владычествоваша, но в Русской, яже ведома и слышима всеми четырьмя концами земли“. Таким осознавалось это огромное пространство в полтора миллиона квадратных километров. Игумен Даниил путешествует ко Гробу Господню, он черниговский игумен, но ставит на Гробе Господнем кадило от всей Русской земли и представляет себя Русской земли священником. Он не сузил свое представительство до Черниговского княжества, а выступает как посол всей Русской земли. Понятие Русской земли, Русского мира было и в народном сознании. Знаменитые былины, которые отображают историю Руси, словно высказанную самим народом, показывают русских богатырей, которые живут вне времени, вне пространства, но они защищают Святую Русь, они стремятся в Киев, чтобы защитить стольный град Руси, – так что общее понятие Русского мира формировалось уже тогда», – сказал Толочко. «Уверен: даже если бы не было всей нашей последующей истории, если бы случилось так, что моя родная Украина осталась в составе Великого княжества Литовского или Польши, то и в этом случае мы имели бы полное право причислять себя к Русскому миру. Но ведь были целые столетия нашей общей истории, истории наших братских народов — сейчас немодно так говорить, но ведь, по существу, именно так! Немыслимо православное просвещение на Украине, в Малороссии, и в России без взаимодействия Киево-Могилянской академии и московской Греко-латинской академии. Мы не можем себе представить Русскую Православную Церковь без Димитрия Ростовского, выходца из Малороссии. Мы не можем себе представить исторический процесс времен Петра I без Феофана Прокоповича, ректора Киево-Могилянской академии, а затем сподвижника Петра I, который, по существу, дал идеологическое обоснование рождающейся империи. Мы не можем себе представить историю нашу без братьев Разумовских во времена Елизаветы и Екатерины, без канцлера Безбородко, без графа Кочубея, канцлера в правительстве Николая I. Думаю, мы не можем себе представить и советскую историю без наших малороссов, наших украинцев. Сидели тут, даже в Кремле, управляли огромной страной, и я считаю, что безнравственно сегодня нам, украинцам, отказываться от этой нашей общей истории. В ней было все — взлеты и падения, достижения и неудачи, – но говорить, что это все не наше, что мы к этому не имеем отношения, мне кажется безнравственным», – заявил киевский академик. «Хотел бы надеяться, что время нестроения завершится и история вырулит на столбовую дорогу. Не знаю, что нам делать в Брюсселе или Вашингтоне, я там чужой, но я свой в Москве и Петербурге, и таких в Украине миллионы», – подчеркнул Толочко. За выступление его поблагодарил предстоятель РПЦ Патриарх Кирилл. «Совершенно очевидно, что Украина, которую называли в царское время Малороссией, была названа так не потому, что кто-то хотел ее унизить и подчеркнуть значимость Великороссии, но потому что все, кто знал историю, всегда сознавали, что Киев — мать городов русских, источник русской цивилизации. Поэтому название „Малороссия“ можно сопоставить с тем, как мы говорим сейчас об исторической Москве и Большой Москве, как есть Лондон и Большой Лондон. Вот так же и Малороссия, и Большая Россия. В самом этом названии есть указание на огромное цивилизационное значение южнорусских земель, откуда действительно пошла Русская земля», – сказал предстоятель. Источник ➝ http://actuallno.com/blog/43441885872/Ukrayinskiy-akademik-ne-poboyalsya-priehat-v-Moskvu-i-vyistupit-?mid=1939D04233B2F14AF3649DA7600DC1F2&utm_campaign=transit&utm_source=main&utm_medium=page_0&domain=mirtesen.ru&paid=1&pad=1

22 октября, источник: RTVi Владимир Мединский: у молодежи голова забита всякой чушью В наше время российская молодежь либо ничего не знает об истории своей страны, либо у них голова забита всякой чушью. Такое мнение высказал министр культуры России Владимир Мединский. Источник: Совет Федерации Во время открытия международной Белградской книжной ярмарки в Сербии Мединский представил свою книгу «Война — Мифы об СССР 1939−1945 годов». Он отметил, что она вышла в 2009 году и рассчитана в первую очередь на российского читателя. Новость Отечественное кино покажут прокурорам По словам министра культуры, основные источники знаний для молодого поколения — голливудские фильмы, статьи в интернете и компьютерные игры. «Поэтому я решил написать такую простую книгу, где давался бы некий тезис <…> и объяснение — было это на самом деле или не было», — добавил он. В качестве примера Мединский рассказал о тезисе, что англо-американские войска якобы нанесли основной урон нацистской Германии и ее союзникам. Чтобы проверить достоверность этого тезиса, министр культуры, по его словам, обратился к цифрам, фактам и статистике. В заключение он сказал, что «история определяет шаги людей сейчас, поэтому за это идет информационная война во всем мире». https://news.mail.ru/society/35124193/?frommail=1

ТАРАС БУЛЬБА: УДИВИТЕЛЬНЫЕ ФАКТЫ, О КОТОРЫХ НЕ РАССКАЗЫВАЮТ В ШКОЛЕ Авторы: КАПЛАН Виталий ВОРОПАЕВ Владимир Повесть Гоголя «Тарас Бульба» изучают в школе в седьмом классе, и нередко у детей (да и у их родителей) возникают недоуменные вопросы: почему герои повести, казаки-запорожцы — положительные герои? Ведь с точки зрения современных этических представлений их можно считать самыми настоящими разбойниками с большой дороги. А для читателей-христиан встает еще и другой вопрос: в чем заключается христианский посыл «Тараса Бульбы»? На непростые вопросы об этой повести Гоголя «Фоме» ответил в нескольких тезисах доктор филологических наук, профессор филологического факультета МГУ Владимир Воропаев. Когда детям учителя или родители разъясняют смысл «Тараса Бульбы», то нередко допускают две серьезные ошибки, примитивизируя эту гоголевскую повесть. Во-первых, это безусловное оправдание ее героев, запорожских казаков. Раз они защищают русскую землю от врагов, раз они защищают русскую веру — то какие могут быть к ним претензии? Они — образец для подражания, ими следует восхищаться, а их, мягко скажем, недостатки особой роли не играют. Такой подход был свойственен советской школе, но встречается и в наши дни. Во-вторых, это безусловная демонизация запорожских казаков. Они подаются как отпетые бандиты, как кровожадные чудовища, нечто вроде орков из «Властелина колец» Толкина. Весь смысл повести, таким образом, сводится к описанию жестокостей прошлого. Это веяние возникло в 90-е годы на волне критического (а зачастую и некритического) пересмотра традиционных представлений. Кстати, представители такого подхода уверены, что «Тараса Бульбу» вообще лучше исключить из школьной программы, что детям вредно его читать. Оба подхода ошибочны. А истина лежит даже не посередине, а вообще в другой плоскости. Все ведь значительно сложнее, и чтобы правильно понимать «Тараса Бульбу» (да и вообще гоголевскую прозу), надо сразу настроиться на то, что быстро и просто понять не получится. Придется думать, сопоставлять и разные произведения Гоголя, и биографические моменты, и исторические факты. Я попробую сформулировать несколько вещей, которые надо учитывать, говоря о «Тарасе Бульбе». Ничего нового, впрочем, не скажу, все это есть не только в сугубо научной, но и в научно-популярной литературе — однако в школе это не всегда рассказывают. Кибрик Е. Остап. Иллюстрации к произведению Гоголя «Тарас Бульба». 1944-1945 «Тарас Бульба» — это героический эпос. А эпос — особый род литературы, очень отличающийся от того что мы называем сегодня реалистическим произведением. Поэтому нельзя воспринимать героев повести Гоголя как героев реалистического романа. Что значит «героический эпос»? Это значит, что каждый герой олицетворяет какое-то одно человеческое качество — доблесть, предательство, мужество, коварство, трусость, жестокость, честь, жадность… В эпическом герое нет сложности, нет тех полутонов, которые свойственны героям привычной нам реалистической прозы. Вот есть в таком герое доминирующая черта — и все остальные черты лишь оттеняют эту главную. Скажем, если сын Тараса, Остап, олицетворяет верность долгу, то неважно, насколько он умен, каковы его культурные запросы, каковы его недостатки. Если другой сын Тараса, Андрий, олицетворяет нравственное падение, предательство, то так же не важны его прочие качества. В эпическом произведении сюжет выстроен так, что столкновение разных героев, символизирующих разные качества, работает на авторский замысел. Поэтому совершенно неважно, где и когда все это происходит, насколько логически непротиворечив ход событий, объяснимы ли рационально те или иные сюжетные повороты. Подходить к эпосу с мерками реалистической прозы — это то же самое, что подходить с такими же мерками к сказке или былине. Но именно с такими реалистическими мерками школьники (и их родители) воспринимают Тараса, Остапа, Андрия и других героев повести. И тогда, вполне естественно, возникают ассоциации с бандитами, отморозками, полевыми командирами, террористами и прочими печальными реалиями нашей современности. Почему так происходит? Потому что хотя «Тарас Бульба» и героический эпос, но внешне он выглядит как историческая проза. Действие происходит вроде бы не в настолько седой древности, как в случае «Илиады» Гомера, и не в толкиновском Средиземье, а в нашем мире. Вроде бы все понятно с местом действия (территория современной Украины) и временем (расцвет польского государства, Речи Посполитой). Вот и тянет читателя воспринимать события в контексте реальной истории той эпохи. Приметы эпоса в «Тарасе Бульбе» надо еще разглядеть. Более того, говорить, что «Тарас Бульба» это только героический эпос, было бы не совсем верно. В какой-то мере это и историческая проза, и даже реалистическая. Поэтому очень непросто вычленить, где тут проявляется эпическое начало, а где повествование приобретает черты реалистического произведения. Потому так легко ошибиться и, по аналогии с какими-то явно реалистическими моментами (например, бытовыми описаниями), счесть реалистическими и те места, которые на самом деле таковыми не являются, а представляют собой черты героического эпоса. Дерегус М. Г. Казнь Остапа. Иллюстрации к произведению Гоголя «Тарас Бульба». 1952 Действие «Тараса Бульбы» происходит в специально сконструированном под авторскую задачу художественном мире. Все моменты, взятые из реальной истории, играют там роль декораций. Взять, допустим, время действия повести. Какие это годы? Есть ли в тексте явные привязки? Да! Например, там есть фраза: «Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников…» Значит, XV век? Не спешите. Там есть и другая фраза, слова одного из эпизодических героев: «А так, что уж теперь гетьман, зажаренный в медном быке, лежит в Варшаве, а полковничьи руки и головы развозят по ярмаркам напоказ всему народу». Какой исторический факт тут подразумевается? Гетман Семерий Наливайко, один из лидеров казацкого мятежа в Польше, был казнен в Варшаве в 1597 году — казнен таким вот зверским способом. Значит, XVI век? Снова не торопимся. Ближе к концу повести упоминается, как восставшие казаки пленили польского военачальника, коронного гетмана Николая Потоцкого: «Согласился гетьман вместе с полковниками отпустить Потоцкого, взявши с него клятвенную присягу оставить на свободе все христианские церкви, забыть старую вражду и не наносить никакой обиды козацкому воинству. Один только полковник не согласился на такой мир. Тот один был Тарас». А Николай Потоцкий — это уже XVII век. Коронным гетманом (то есть главнокомандующим) он был в 1637—1646 годах, а описанное в «Тарасе Бульбе» казацкое восстание («поднялась вся нация») более всего соответствует реально случившемуся казацкому восстанию 1637–1638 годов. Откуда такие «нестыковки»? Работая над книгой, Гоголь пересмотрел множество летописей и исторических источников. Он прекрасно знал эпоху, которой посвящено его произведение. Но важнейшим материалом, который помог писателю так живописно передать характеры запорожцев, стали народные песни и думы. Как установили исследователи, в «Тарасе Бульбе» нет ни одного значимого эпизода или мотива, которые не имели бы своим источником героические народные песни и думы. В тексте — не ошибки автора, а намеренное смешение реалий разных эпох. Это было нужно ему именно для того, чтобы дать ощущение эпичности происходящего. События из разных времен сгруппированы вместе — для того, чтобы создать картину противостояния двух сил, двух полюсов, добра и зла — угнетаемых православных русских людей и угнетателей, поляков-католиков. Как эта картина соотносится с историческими реалиями? На этот счет историки дают разные ответы. Важно иметь в виду, что когда Гоголь говорит «русские люди», «русская земля», «русская сила», «русская вера» — речь идет не об этнической или государственной идентичности, а о духовной. Во времена действия «Тараса Бульбы» (даже если брать по верхней границе (30-е годы XVII века) России не принадлежали те территории («Украйна»), где происходят описанные в повести события. Эти территории принадлежали Речи Посполитой — мощной на тот момент европейской державе, возникшей благодаря слиянию в XIV веке королевства Польского и Литвы. Герои повести, казаки-запорожцы, были подданными польской короны. Часть этих казаков была реестровыми, то есть считались нерегулярными польскими вооруженными формированиями, обязаны были защищать южные границы Польши — и получали за то определенные привилегии и денежное содержание. Поэтому в реальности русскую землю (то есть русское государство) они, конечно же, не защищали. Шмаринов Д. Мать. Иллюстрации к повести Гоголя Н.В. «Тарас Бульба» При этом казаки-запорожцы — православные христиане, а Речь Посполитая была государством католическим, которое, формально декларируя веротерпимость, в действительности оказывало сильнейшее давление на своих православных подданных, принуждая их принимать католичество или униатство (униатство — попытка скрестить Православие с католицизмом, где от православной веры остались только внешние обрядовые моменты). Гонения на православных людей заключались и в ущемлении прав, и в издевательствах, и в финансовом бремени (например, в необходимости платить деньги за саму возможность совершать в православных храмах богослужения), и, как нередко случалось, в физическом преследовании. Упомянутый в повести эпизод — «Слушайте!.. еще не то расскажу: и ксендзы ездят теперь по всей Украйне в таратайках. Да не то беда, что в таратайках, а то беда, что запрягают уже не коней, а просто православных христиан» — один из множества подобных. Поэтому периодически случавшиеся на восточных территориях Речи Посполитой мятежи и восстания имели одной из своих причин и религиозную мотивацию — стремление защитить православную веру. Эта мотивация не была единственной — там сплетались многие факторы, и социальные, и экономические (например, не всех казаков брали в реестр, и те, кто туда не попадал, лишался привилегий, им было обидно). Но Гоголь в «Тарасе Бульбе» намеренно упрощает эту сложную реальность, изображая мир, где, с одной стороны, господствуют жестокие поляки-католики, а с другой, страдают под их гнетом русские люди (напомню, русские — не в этническом смысле этого слова, а люди, исповедующие русскую веру: в средние века это был просто синоним Православия — такой же, как и греческая вера). Гоголь создает художественный мир, так деформирует время и пространство, чтобы в этих исторических декорациях оказалось возможным говорить о том, что ему было крайне важно: о доблести и мужестве, о смысле воинского подвига с христианских позиций. Суть воинского подвига, с точки зрения Гоголя — готовность отдать жизнь за истину (то есть за истинную веру) и за своих друзей. И такой подвиг могут совершать не только праведники, но и грешники. Ратный подвиг способен спасти человеческую душу, которая иначе погибла бы из-за множества грехов. Важно понять: Гоголь нисколько не идеализирует своих героев-казаков. Ему чужда идея, что героическая смерть на поле брани становится оправданием недостойного образа жизни. Грех остается грехом, даже если грешник в итоге оказывается спасен и попадает в Царствие Божие. «Хорошо будет ему там. “Садись, Кукубенко, одесную меня! — скажет ему Христос, — ты не изменил товариществу, бесчестного дела не сделал, не выдал в беде человека, хранил и сберегал Мою Церковь”». Но в том-то и парадокс, что одно не уравновешивает другого. Гоголь, описывая нравы запорожцев, показывает, что они склонны к пьянству, что они пренебрегают соблюдением постов, что они плохо заботятся о находящемся в Сечи храме. «Притом же у нас храм Божий — грех сказать, что такое: вот сколько лет уже, как, по милости Божией, стоит Сечь, а до сих пор не то уже чтобы снаружи церковь, но даже образа без всякого убранства. Хотя бы серебряную ризу кто догадался им выковать! Они только то и получили, что отказали в духовной иные козаки. Да и даяние их было бедное, потому что почти всё пропили еще при жизни своей» — говорит в повести кошевой, то есть выборный предводитель казаков. И уж тем более Гоголь не скрывает присущей казакам жестокости. «Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе». Или: «Не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огнистого пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых подвигнулась бы самая сырая земля и степовая трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя». Вряд ли найдется хоть один читатель, который увидел бы в этих авторских словах одобрение. Но, тем не менее, даже такие грешники способны на самопожертвование, готовы идти ради истины на смерть (подчас на крайне мучительную смерть, как Остап). В человеке парадоксальным образом могут совмещаться мужество и жестокость. Что характерно (и Гоголь это в повести прямо показывает), сама ситуация, в которой приходится умирать, может оказаться следствием греха этих готовых положить жизнь за други своя героев. Например, почему вообще погибли большинство казаков, осаждавших польский город Дубно? Потому что они разделились, часть казацкого войска решила отправиться в набег на татар. Тут у Гоголя явная отсылка к евангельскому «всякое царство, разделившееся в самом себе, опустеет, и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12:25). Но если уж, так или иначе, перед человеком встает выбор — отдать жизнь за благое дело или струсить, предать, то самопожертвование спасает даже грешную душу. Герасимов А. Иллюстрации к повести Гоголя «Тарас Бульба». 1952. В этом и проявляется гений Гоголя: он умел в простом, грешном человеке увидеть способность к подвигу, решимость на подвиг. Очень легко осудить героев повести, поставить себя выше их. Но можно, вслед за Гоголем, посмотреть глубже, увидеть человеческую сложность, противоречивость, увидеть, что грех и героизм не уничтожают взаимно друг друга, как щелочь и кислота в химическом опыте, а способны долго сосуществовать в человеческой душе. И неожиданно — для тех неожиданно, кто привык смотреть на всё рационалистически! — в критический момент такой человек совершает подвиг. Примеров, уже не из повести Гоголя, а из реальной жизни, предостаточно. Взять хотя бы подвиг Александра Матросова, закрывшего своей грудью немецкий пулемет. А кем был Матросов до войны? Трудным подростком. И не случись войны, возможно, так и пошел бы по кривой дорожке… Вообще, Гоголя проблема воинского подвига всегда очень волновала — причем не только как писателя, но в первую очередь как христианина. Позволительно ли христианину убивать на поле брани? Гоголь делал по этой теме выписки из святых отцов, у которых, замечу, не было единого мнения на сей счет. Так, например, святой Василий Великий ввел канон, согласно которому, воин, убивавший в бою, на три года лишался права причащаться. В реальности этот канон не исполнялся (из уважения к воинскому подвигу), но само его принятие говорит о том, что церковное сознание видело здесь проблему. С другой стороны, святой равноапостольный Кирилл приравнивал к христианским мученикам всех воинов, погибших в боях за веру и отечество. Проблема и поныне остается дискуссионной. С богословских позиций ее, кстати, пытался рассмотреть русский философ Иван Ильин в своей книге «О сопротивлении злу силой» (1925 год). Естественно, что свои представления о воинском подвиге Гоголь воплотил и в «Тарасе Бульбе». Более того, он в каком-то смысле сформировал в отечественной культуре представление о том, что такое подвиг. Естественно, подвиги совершались и раньше, но вот осмысление этого слова по-настоящему произошло как раз благодаря «Тарасу Бульбе». Точно так же, как, например, и до «Ревизора» были самозабвенные вруны, пускающие всем пыль в глаза, но только после гоголевской комедии в обиход вошло слово «хлестаковщина». Явление было и раньше, а представление о нем появилось, когда «Ревизор» вошел в русскую культуру. Традиционно считается, что «Тарас Бульба» учит патриотизму. И это действительно так — но только с учетом того, что патриотизм Гоголь понимал по-своему. Для Гоголя патриотизм, то есть любовь к родной земле, неотделим от любви к Богу, то есть от веры и жизни по вере. Он сам писал об этом: «Тому, кто пожелает истинно честно служить России, нужно иметь очень много любви к ней, которая бы поглотила уже все другие чувства, — нужно иметь много любви к человеку вообще и сделаться истинным христианином во всем смысле этого слова» («Авторская исповедь»). А в письме к своему другу, графу Александру Петровичу Толстому, он высказывается еще яснее: «…нам прежде всего нужно жить в Боге, а не в России. Будем исполнять закон Христа относительно тех людей, с которыми нам придется столкнуться, а о России Бог позаботится и без нас». Именно такое понимание патриотизма выразил Гоголь и в «Тарасе Бульбе», оно проявляется во всем художественном строе повести. И ее центральный, сюжетообразующий конфликт — предательство, которое совершил сын Тараса Андрий — как раз об этом. История Андрия — это история о том, как одно предательство влечет за собой другое. То, что он пылко влюбился в дочь польского воеводы — это, конечно, не грех. Грех начинается с тех решений, которые принимает Андрий ради своей любви. Первое, что он отвергает — это веру. Ведь именно разница в вероисповедании была тут главным препятствием. Он православный, она католичка, соединиться браком они не могли, а близость вне брака — несомненный грех что с православных, что с католических позиций. Андрию приходится выбирать, что ему дороже — Православие или прекрасная полячка. Выбирая полячку, он автоматически отвергает Православие. Отвергнув Православие, он отвергает и родину. «Кто сказал, что моя отчизна Украйна? Кто дал мне ее в отчизны? Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя — ты!» — говорит он своей возлюбленной (которая, кстати, куда более трезво оценивает ситуацию: «тебе нельзя любить меня; и знаю я, какой долг и завет твой: тебя зовут отец, товарищи, отчизна, а мы — враги тебе»). Отвергнув отчизну, Андрий предает уже и самых близких своих людей — отца, брата, боевых товарищей. Кончается его предательство тем, что он вступает с ними в бой в качестве польского офицера. А началось все именно с отхода от веры, с отвержения Божиего Промысла о себе. Такое вот «доказательство от противного» Гоголь применяет, чтобы выразить свою мысль: патриотизм — это лишь следствие из главного, то есть из веры в Бога, доверия Богу. Но не будет веры — не будет и патриотизма. Без веры патриотизм лишается своих оснований, его можно отвергнуть с помощью рациональных аргументов (что и делает Андрий, его логика вполне убедительна, если, конечно, вынести за скобки Бога). Кибрик Е. А. Смерть Тараса, цветная автолитография. 1945 В повести «Тарас Бульба» не так-то легко понять, какова позиция автора. Повесть написана от лица некого рассказчика, но было бы ошибкой отождествлять этого рассказчика с самим Гоголем. От чьего лица излагаются читателю события повести? Кто этот рассказчик? Автор, открытым текстом излагающий свои мысли, дающий свои оценки происходящему? Ни в коем случае! Рассказчик в «Тарасе Бульбе» — это тоже герой, только неявный, безымянный. Местами он говорит то, что мог бы безусловно сказать и сам Гоголь, а иногда почти отождествляет себя c героями повести, казаками-запорожцами с их необузданными нравами. К примеру, можно ли представить Николая Васильевича Гоголя, с веселой усмешкой описывающего подробности еврейского погрома на Сечи? Нет, это не Гоголь! А кто? Можно предположить, что это воображаемый современник героев повести. Есть в тексте, кстати, такие слова: «Не погибнет ни одно великодушное дело, и не пропадет, как малая порошинка с ружейного дула, козацкая слава. Будет, будет бандурист (Бандурист — музыкант, играющий на бандуре, струнном инструменте, распространенном в старину на Украине. — Прим. ред.) с седою по грудь бородою, а может, еще полный зрелого мужества, но белоголовый старец, вещий духом, и скажет он про них свое густое, могучее слово». Вот местами в качестве рассказчика мы видим именно такого «седого бандуриста», «белоголового старца». Но это не Гоголь, это его маска. А вот, к примеру, сам Гоголь: «Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы…» — вот это уже взгляд не седого бандуриста, тут уже Гоголь снимает маску рассказчика. А потом снова надевает. То есть в повести между повествователем и автором есть дистанция, причем переменная. Иногда автор и повествователь сближаются до уровня неразличимости, иногда — отдаляются максимально. Позволю себе привести эту его речь целиком: «Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки. Все взяли бусурманы, все пропало. Только остались мы, сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая, так же как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей. Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь — и там люди! также божий человек, и разговоришься с ним, как с своим; а как дойдет до того, чтобы поведать сердечное слово, — видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе, а… — сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: — Нет, так любить никто не может! Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их. Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чеботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснется оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж если на то пошло, чтобы умирать, — так никому ж из них не доведется так умирать!.. Никому, никому!.. Не хватит у них на то мышиной натуры их!» Кто это говорит? Тарас Бульба — или сам Гоголь его устами? Ведь эта речь — пожалуй, квинтэссенция авторской мысли. Такая дружба, такое товарищество, как здесь описано — это ведь ни что иное как воплощение христианской любви — в тех конкретных исторических формах и обстоятельствах. И еще: чтобы понять авторскую позицию в «Тарасе Бульбе», недостаточно читать только «Тараса Бульбу». Его надо сопоставлять с другими гоголевскими произведениями, потому что между ними есть важные смысловые связи. И это, кстати, свойственно не только Гоголю. Вот взять Пушкина, «Капитанскую дочку». Где там позиция самого Пушкина? Чтобы ее понять, нужно смотреть на слова всех героев, сопоставлять их, учитывая контекст, учитывая и предыдущее, и последующее развитие событий, учитывая отношения между героями. И нет среди них ни одного, чью позицию можно было бы полностью отождествить с пушкинской. Пушкинская — шире, многограннее. Вообще, учитель литературы должен привить ученикам понимание того, что художественное произведение — это не слепок с реальности, что у него, произведения, есть свои законы, эстетические. Но если хотя бы чуть-чуть знать и понимать эти законы — тогда понятней станет и окружающая нас действительная жизнь. Подготовил Виталий Каплан На заставке: Герасимов А. Тарас Бульба. 1952 Источник →

Дикая церковная инквизиция, люто боролась с инакомыслием не только в средневековой Европе, но и в России. Православные «святые отцы» были такими же кровожадными садистами и извращенцами, как и их «братья во Христе» – католики... Православная инквизиция в России Автор – Ефим Грекулов Во второй половине XVII в. в Московском государстве возникло широкое религиозное движение, известное под именем раскола. Внешним поводом для этого движения была церковная реформа, предпринятая патриархом Никоном и вызвавшая резкое столкновение внутри православной церкви между защитниками реформы и ее противниками. На стороне противников реформы была значительная часть низшего духовенства, недовольного поборами со стороны церковной знати, ее жестокостью, а также усилением ее власти. Но основной причиной развития раскола была борьба крестьян и посадских людей против феодальной эксплуатации. Это была классовая борьба, принявшая религиозную окраску, чем и объясняется живучесть раскола, просуществовавшего, несмотря на гонения, много лет. Но раскольнические выступления были крайне неорганизованны, политическая и социальная программа их отличалась большой незрелостью. Раскольники старались затушевать классовые противоречия, на первое место выдвигались споры о вере, об обрядах. Раскольническая идеология, так же как и православная, играла сугубо реакционную роль в развитии классового самосознания народных масс, в развитии классовой борьбы. Скрывавшаяся под религиозными спорами классовая борьба вызвала кровавые гонения против сторонников и защитников старой веры. Под лозунгом защиты «чистоты» православной церкви объединились все силы феодально-крепостнического государства, в том числе и церковь. Начало кровавого похода против раскольников как врагов государства и церкви было связано с именем патриарха Никона, который не останавливался перед суровыми мерами, чтобы задушить в самом начале новое антицерковное движение. Патриарх Никон, подобно своим предшественникам, был богатейшим феодалом и не стеснялся в средствах, когда шла речь об увеличении его вотчин и богатств. Современники говорили о Никоне, что он, как разбойник, грабил церкви и монастыри, захватывал вотчины бояр и служилых людей. Этому феодалу принадлежало свыше 25 тысяч крестьянских дворов. Крестьяне, жившие на патриарших землях, подвергались тягчайшей эксплуатации. Как отмечает один источник, Никон своих крестьян «тяжкими трудами умучил». Он беспощадно расправлялся также с неугодившими ему церковниками. За малейшие провинности их заключали в монастыри, отправляли в ссылку. Его называли «лютым волком», «жестоким истязателем». Начав поход против сторонников старой веры, Никон подвергал пыткам наиболее активных представителей раскола. Им резали языки, руки и ноги, сжигали на кострах. При Никоне инквизиторские костры запылали во многих местах. Яркую картину кровавого террора, предпринятого Никоном и его приспешниками, дает, в частности, раскольническая литература. «Никон, – писал в своем послании расколоучитель Аввакум, – епископа Павла Коломенского мучил и сжег в новгородских пределах; протопопа костромского Даниила уморил в земляной тюрьме в Астрахани; священнику Гавриилу в Нижнем приказал отрубить голову; старца Иону Казанца в Кольском остроге на пять частей рассекли; в Холмогорах сожгли Ивана Юродивого, в Боровске – священника Полиевкта и с ним 14 человек. В Нижнем сожгли народу много, в Казани 30 человек, а живущих на Волге в городах и селах и не хотевших принять антихристовой печати клали под меч тысячами. А со мной, –продолжал далее Аввакум, – сидело 60 человек и всех нас мучил и бил и проклинал и в тюрьме держал»[1]. Расколоучитель Андрей Денисов в «Повести о жизни Никона» сравнивает участь раскольников с участью первых христиан в Римской империи. Перечисляя орудия пыток – бичи, клещи, тряски, плахи, мечи, срубы, он упоминает и о железных хомутах – типичном орудии инквизиции: «Хомуты, притягивающие главу, руки и ноги в едино место, от которого злейшего мучительства по хребту лежащие кости по суставам сокрушаются, кровь же из уст, и из ушей и ноздрей и из очей течет»[2]. В другом раскольническом памятнике гонения против сторонников старой веры изображены так. «Везде бряцали цепи, везде вериги звенели, везде Никонову учению служили дыбы и хомуты. Везде в крови исповедников ежедневно омывались железо и бичи. И от такого насильственного лютого мучительства были залиты кровью все города, утопали в слезах села и города, покрывались плачем и стоном пустыни и дебри, и те, которые не могли вынести таких мук при нашествии мучителей с оружием и пушками, сжигались сами»[3]. Повсеместное недовольство инквизиторской жестокостью Никона вынудило правительство (после низложения Никона в 1666 г.) расследовать деятельность этого опального патриарха. Царским указом предписывалось выяснить, кому Никон чинил наказание – «велел бить кнутом, и руки и ноги ломал, или пытал и казнями градскими казнил». Но «пытанных и казненных» было так много, что установить число пострадавших оказалось невозможно[4]. Тем не менее кровавый террор над раскольниками как врагами церкви и феодально-крепостнического государства продолжался и был освящен церковным собором 1666/67 г., на который собрались виднейшие представители церкви. Собор во главе с патриархом, сменившим низложенного Никона, оправдал инквизиционные действия против раскольников и подвел под них теоретическое обоснование; противников церкви, ссылаясь на решения первых вселенских соборов, осудили на различные «томления», т.е. казни. В соответствии с решениями этих соборов еретиков избивали воловьими жилами, им резали языки, руки, ноги, возили с позором по городу, а затем бросали в тюрьмы, где содержали до самой смерти. Ссылаясь на эти примеры, церковный собор требовал подвергнуть тяжким наказаниям и раскольников. Считая сторонников старой веры «хищными волками, на стадо Христово нападающими», и предавая их церковному проклятию, собор призывал светскую власть защищать интересы государства «крепкой десницей» и казнить раскольников смертью. «Православная церковь решила огнем да кнутом, да виселицей веру утвердить... Которые апостолы научили так? Не знаю», – писал Аввакум[5]. Требования церковных иерархов были удовлетворены. Выработанная еще при Иосифе Волоцком теория инквизиции при помощи светского меча на церковном соборе 1667 г. получила дальнейшее развитие. Собором было принято решение о суровом наказании противников официальной церкви не только церковным, но и гражданским судом. Это решение беспощадно применялось и при подавлении крестьянского восстания 1667-1671 гг. под предводительством Степана Разина. Крестьянская война показала, что в выступлениях против официальной церкви часто скрывался социальный протест крестьянских масс против эксплуатации и феодального гнета. Церковные иерархи добивались, чтобы светская власть безоговорочно принимала к суду и розыску раскольников, которых ей посылали представители церкви. Они добились издания в 1672 г. указа об усилении репрессий по отношению к противникам официальной церкви. Для борьбы с расколом в 1681 г. вновь созвали церковный собор во главе с патриархом Иоакимом. Этот собор решил казнить огнем первых расколоучителей и применить самые жестокие меры к их последователям. Постановления собора стали послушно выполняться, и 1 апреля 1681 г. на площади в Пустозерске сожгли в срубе раскольнических учителей протопопа Аввакума, Лазаря, Епифания и Никифорова, томившихся в местной тюрьме. По настоянию патриарха Иоакима в 1684 г. сожгли видного расколоучителя Федора Михайлова. Один из выдающихся раскольнических учителей Никита Пустосвят, как отмечает постановление церковного собора, был «главосечен и в блато ввержен, и псам брошен на съядение»[6]. Царской грамотой 1682 г. «О повсеместном сыске и предании суду раскольников» епископы получили новые полномочия в борьбе с расколом[7]. В церковных застенках раскольников пытали, затем духовные власти выносили решения о суде над ними, и эти решения беспрекословно исполнялись светской властью. Несмотря на церковные проклятия и огненные казни, число раскольников не только не уменьшалось, но быстро росло. На сторону раскольников переходили крестьяне и посадские люди, видя в новой идеологии одно из средств борьбы с социальным гнетом. В 1676 г. раскольников насчитывалось уже свыше ста тысяч. Только в Нижегородском крае при населении в 302 тысячи человек было 86 тысяч раскольников[8]. Из раскольнической литературы видно, что в расколе под религиозной оболочкой скрывался идеологический протест против феодально – крепостнической эксплуатации. Так, в одном раскольническом произведении говорится, что «закон градской вконец истреблен»,вместо законов воцарилось беззаконие, что «лихоимцы» завладели всеми городами и что на местах господствуют «злые приставники»[9]. О страшном терроре против раскола свидетельствует расправа с тремя псковскими раскольниками – Иваном Меркурьевым, Мартином Кузьминым и монастырским «бобылкой», т.е. крестьянином. Этих раскольников судил в 1683 г. псковский митрополичий приказ по распоряжению митрополита Маркелла. Их обвинили в «непристойных словах» против церкви, в «богохульном расколе» и распространении «писем», содержавших критику официальной церкви. Всех обвиняемых бросили в тюрьму Печерского монастыря, где жестоко пытали. Как сообщалось в «распросных речах», они были «на пытке распрашиваны и пытаны крепко и огнем и клещами жжены многажды и были им многие встряски»[10]. Вырвав нужные признания и дав им еще по сто ударов плетьми, инквизиторы отправили свои жертвы в застенок псковского воеводы Бориса Шереметьева, где по настоянию митрополита Маркелла их вновь пытали. Затем Ивана Меркурьева как главного зачинщика сожгли на костре, а пепел развеяли, чтобы «отнюдь знаков и костей не было». Мартина Кузьмина и монастырского бобылку отправили в Печерский монастырь для содержания «под крепким началом». Отобранные у них противоцерковные «письма и тетради» были сожжены[11]. В 1684 г. по доносу дьякона Ивана Григорьева в церковном суде разбиралось дело о раскольнике, Кольском стрельце Иване Самсонове. Его трехкратно пытали, а затем после наказания кнутом сожгли на костре. По настоянию патриарха Иоакима был издан царский указ, которым предписывалось усилить борьбу с «церковными противниками». Людей, обвиненных в «церковных противностях», предлагалось пытать и сжигать на костре, а менее виновных – после наказания кнутом содержать «с великим бережением» в монастырских тюрьмах, давая только хлеб и воду[12]. Церковных противников сжигали не только на кострах, но и в раскаленных железных котлах.Так в 1669 г. были сожжены в железном котле раскольники Петр и Евдоким. Не стерпя жестоких пыток, некоторые крестьяне – раскольники переходили в православие, но это не избавляло их от тяжких наказаний. Так, в 1684 г. в новгородском духовном приказе производилось следствие о «воре – иконнике» Михайлове. Хотя под пытками он и отказался от исповедания раскола, его все же сожгли[13]. В 1671 г. повесили «умоверженного» самозванца Ивашку Клеопина за то, что он, как сказано в приговоре, «иконы и книги божественные бесчестил». Для расправы с религиозным движением в 1685 г. был издан указ, известный под именем «12 статей о раскольниках». Этот указ санкционировал массовый террор под видом охраны «чистоты» православия. Творцом указа был фанатик и злейший враг раскольников патриарх Иоаким, считавший делом своей жизни «искоренение злого плевела еретического вконец». Указ предписывал пытать тех, кто не подчинялся официальной церкви и ее служителям, – не ходил, как требовалось, к исповеди, не посещал церковных служб, не пускал в свой дом священников для исполнения треб, кто своим враждебным отношением к церкви «чинил соблазн и мятеж». «Церковных противников» вновь предлагалось сжигать в срубе, а пепел их развеивать по ветру. Раскольников, раскаявшихся под пытками, предписывалось заключать в монастырские тюрьмы и держать пожизненно в строгом заточении. Имущество церковных мятежников – крестьянские дворы, лавки посадских людей, промысла – отбиралось, а поселения «сжигались без остатку»[14]. На основании этого указа епархиальные архиереи организовали массовые облавы на раскольников, подвергая их пыткам и казням. Представителей церкви сопровождали офицеры и стрельцы. По настоянию духовных властей уничтожались деревни и села, где жили раскольники, их скиты и монастыри. В Каргополе инквизиторы сожгли Андрея Семиголова и «еще Андрея с братом»; на Чаранде сожгли кузнеца Афанасия с Озерец. Предварительно его пытали в трех застенках, ломали клещами ребра, выставили на долгое время на мороз и поливали водой[15]. По свидетельству иностранцев, только перед пасхой 1685 г. патриархом Иоакимом было сожжено в срубах около девяноста «церковных противников»[16]. Пытки и казни усилили массовое бегство крестьян и посадских жителей. Они оставляли свои деревни и слободы, бежали на Дон, за Урал, за рубеж, где организовывали раскольничьи центры со своей хозяйственной жизнью. В эти центры устремились беглые «сходны», искавшие пристанища и работы. Для сыска беглых посылались карательные отряды во главе с представителями духовенства. Не везде крестьяне безропотно переносили гонения. Нередко они с оружием в руках защищали свое добро, право молиться, как подсказывала им совесть. Новгородский митрополит Корнилий для сыска раскольников направил в Заонежскую область протопопа Льва Иванова со стрельцами. Этот отряд был крестьянами обстрелян. В Пудожской волости упорное сопротивление отряду стрельцов, посланному епископом Афанасием, оказали крестьяне – раскольники во главе со старцем Иосифом. Не подчинились раскольники и воинскому отряду, посланному по настоянию тобольского епископа Игнатия. Стародубского священника Якова Хончинского в 1677 г. крестьяне вытащили из алтаря и избили. Нападение на церкви и духовенство и «поругание» креста и икон носило массовый характер[17]. Много раскольников было на Дону, куда бежали крестьяне, спасаясь от преследований, от феодального гнета и закабаления. Репрессии против них были организованы по настоянию патриарха Иоакима. Пойманных раскольников доставляли в патриарший приказ и подвергали пыткам. Стремясь очистить Дон от «еретиков», инквизиторы вырезали им языки «за противные ругательства церкви», вытягивали их клещами, предавали смертной казни, заключали в монастырские тюрьмы[18]. Верные Москве зажиточные казаки помогали царю и патриарху под видом борьбы с «церковными противниками» подавлять протест крестьян против гнета и кабалы. Агентами патриарха в 1688 г. был захвачен организатор выступления против Москвы донской атаман Самойло Лаврентьев. Его пытали в духовном приказе, а затем казнили в Москве вместе с раскольничьим попом Самойлой. В Черкасске сожгли попа – раскольника за то, что тот не молился богу за царя и вел агитацию среди раскольников против Москвы. Борясь с расколом казнями и пытками, духовное ведомство прибегало также и к идеологическому воздействию на массы. По поручению московского патриарха Иоакима противников церкви подвергали проклятиям и анафеме. Духовные власти издавали специальную литературу, которая ставила своей целью посрамить врагов царя и церкви, вызвать к ним всеобщую ненависть и презрение. В 1667 г. был издан «Жезл правления», в 1682 г. «Цвет духовный», «Обличение неправды раскольнической», составленное тверским епископом Феофилактом Лопатинским, и др. В этой литературе раскольники назывались невеждами, еретиками, злодеями, их считали заслуживающими анафемы и казни. Инквизиционные методы борьбы с еретиками в XVIII в. получили дальнейшее развитие. В «Статьях о святительских судах», составленных в 1700 г. при Петре I по инициативе патриарха Адриана, вновь доказывалось право церкви на беспощадное уничтожение ее врагов. Следствие о «церковных мятежниках» вели патриарший приказ и епархиальные церковные суды, упорствующих отсылали в стрелецкий и другие приказы для «градского» наказания[19]. Идеологами и организаторами террора по отношению к раскольникам и другим противникам церкви были церковные иерархи. Филофей Лещинский, назначенный в 1702 г. сибирским митрополитом, рекомендовал Петру I истреблять церковных раскольников, а дома их разрушать до основания. Ближайший помощник Петра, нижегородский епископ Питирим в 1706 г. подробно разработал программу по борьбе с антицерковным движением. Называя «церковных мятежников» государственными преступниками, которые «благочинию государственному не радуются», «на церковь вси злобою согласны», Питирим предлагал хватать их, наказывать смертью, а деревни уничтожать. Петр I одобрил предложенные Питиримом меры борьбы с антицерковным движением. В 1718 г. им был издан указ о строгом преследовании раскольников, об оказании правительственными органами помощи церковным инквизиторам в их «равноапостольском деле», как назвал Петр кровавую расправу духовенства с врагами церкви. За неоказание такой помощи виновные карались смертью «без всякого милосердия» как враги святой церкви. Раскольнических «заводчиков» и учителей предписывалось подвергать жестокому наказанию и, вырезав ноздри, ссылать на галеры[20]. Питирим составил в 1718 г. особое руководство по борьбе с расколом, назвав его «Духовной пращицей». Этой книгой в течение многих лет пользовались представители церкви как незаменимым пособием для борьбы с еретиками и прочими врагами господствующей церкви. Под видом ответов на вопросы раскольников Питирим дал в «Духовной пращице» развернутую программу борьбы против раскола. И в «доношении» на имя Петра I и в своей «Пращице» Питирим доказывал право церкви на физическое уничтожение ее врагов. «В новой благодати, – писал он, – подобает наказанию и смерти предавать непокоряющихся восточной церкви». Он ссылался при этом на евангельские тексты и «творения» Иосифа Волоцкого, причем не гнушался и подлогом. Им использовалось, например, «Соборное деяние на еретика – армянина Мартина 1157 г.» для доказательства древности трехперстного знамения. Со старого пергамента были соскоблены прежние письмена и написаны новые почерком XVIII в. Эту фальшивку показывали раскольникам, хотя подложность ее была установлена еще в 1722 г. старообрядческим начетчиком Андреем Денисовым. Питирим не ограничился только теоретическим обоснованием необходимости физического уничтожения врагов церкви. Будучи нижегородским епископом, он организовал крестовый поход против раскольников,добиваясь насилиями и угрозами массового возвращения их в православие. В Нижегородском крае, где особенно чувствовался феодально-крепостнический гнет, отступников от официальной церкви было очень много – в 1718-1724 гг. их насчитывалось 122 тысячи. Питирим лично вел допросы раскольников с пристрастием, пытал их в архиерейской тюрьме, подвергал «градскому» наказанию с вырезыванием ноздрей. Таким образом, как хвалился Питирим, в православие было обращено свыше 68 тысяч человек. Спасаясь от гонений этого инквизитора, 12701 человек бежали, 1585 – не выдержали пыток и истязаний и умерли, 598 были сосланы и отправлены на каторгу[21]. По инициативе Питирима раскольничьи поселения, скиты и монастыри разорялись. Даже за рубежом раскольники не чувствовали себя в безопасности от свирепого инквизитора. В 1715 г. по его настоянию был разорен раскольнический центр Ветка, куда бежали из России раскольники, беглые «сходцы», спасаясь от преследований и в поисках работы. Так меч духовный, соединившись с мечом светским, беспощадно расправлялся с противниками официальной церкви. Этого жестокого инквизитора благодарная церковь незадолго до империалистической войны объявила «святым» и с большим торжеством организовала его «прославление», сфабриковав предварительно описание 260 «чудес», якобы совершившихся у его гроба. Жестоким инквизитором был и новгородский архиепископ Феодосий Яновский, действовавший против раскольников вместе с Преображенским приказом и Тайной канцелярией. А местоблюститель патриаршего престола Стефан Яворский вслед за епископом Питиримом в своем произведении «Камень веры» пытался теоретически обосновать необходимость жестоких гонений против «врагов» церкви, отмечая, что в народе часто бывают споры о вере – «пререкования и противословия». Осуждая тех, кто считал кровавый террор несовместимым с «кротостью церкви», он доказывал необходимость и «спасительность» смертной казни для церковных противников, ссылаясь при этом на опыт католической инквизиции. «Опыт показывает, – писал он, – что многие еретики, как донатисты, манахеи, альбигойцы и пр., оружием истреблялись»[22]. Он приводил также высказывания одного из столпов церкви – Августина о необходимости казнить еретиков. Подобно католическим инквизиторам Стефан доказывал, что церковь, предавая еретиков смерти, заботится прежде всего о спасении их души. «Если праведно убивать человекоубийц, злодеев, чародеев, – говорил он, – то тем более еретиков, которые паче разбойников душу убивают и в царстве мятеж всенародный творят»[23]. Призывая церковных мятежников к покаянию, Стефан грозил им, что в случае отказа «церковь оружие свое очистит, лук свой напряжет и возбудит сердца властелинов на месть расколу... И тогда достойную месть лютой кончиной воспримите»[24]. Инквизиторской жестокостью по отношению к противникам государственной церкви проникнут и «Духовный регламент», составленный архиепископом Феофаном Прокоповичем и утвержденный Петром в 1720 г. Людей, порвавших с официальной церковью, Духовный регламент называет «лютыми неприятелями, государству и государю непрестанно зломыслящими». Для борьбы с раскольниками регламент также предписывал наказывать их смертью и разорением их жилищ. Он мобилизовал для этого не только служителей культа, но и все население, обязывая всех доносить на раскольников церкви. За доносы «доводчикам» было обещано вознаграждение. Регламент считал, что лучшее средство распознать раскольников – это церковное причастие. За нехождение к исповеди и причастию назначались штрафы. Для раскольников ввели особое платье, которое должно было посрамить их в глазах народа. Особые штрафы назначены были за ношение бороды: раскольники считали бороду существенным признаком «истинного» православия. Феофан создал также особый институт духовных инквизиторов, которые должны были «с прилежнотщательным радением» следить за деятельностью епархиальных архиереев по борьбе с расколом. Первым протоинквизитором был назначен игумен московского Данилова монастыря Пафнутий. С 1721 г. дела об антицерковных выступлениях велись непосредственно и во вновь организованном Синоде – высшем органе по управлению делами православной церкви. Если требовался допрос «с пристрастием», то обвиняемых посылали в Сыскной приказ. На основании утвержденных в 1722 г. «Докладных пунктов Синода» Сыскной приказ обязан был оказывать Синоду помощь в его борьбе с церковными противниками.Так, Синод отправил в 1743 г. в Сыскной приказ крестьянина села Покровского Полуекта Никитина, обвинив его в том, что он-де «злейший враг церкви и благочестия противник». Несмотря на преклонный возраст Никитина (ему было 70 лет), его подвергли пыткам – подняли на дыбу и били кнутом. Никитин умер под пытками, не раскаявшись в том, в чем обвиняли его духовные власти. Таким же пыткам подвергли крестьянина Павла Сахарова, который во время насильственного причастия выплюнул «святые дары». Его отослали в «крепких кандалах» в московский Высокопетровский монастырь, дважды пытали, а затем за «богохульство и противность» приговорили к сожжению. Раскольников, бежавших в Сибирь, ловили и отправляли на вечную каторгу в Рогервик (порт на берегу Балтийского моря), раскольничьи поселения, монастыри и скиты громили, «дабы и след того места не знаем был». Мощи, чтимые раскольниками, и могильные памятники раскольнических учителей истреблялись. В 1722 г. Синод направил в Выговскую пустынь монаха Неофита для расправы с раскольниками. Другой представитель Синода, монах Иосиф Решилов разгромил стародубских раскольников на Украине. Даже представители светской власти называли монаха Решилова развратником, хищником, наглым проходимцем и грабителем Стародубского края. Представители Синода обладали большими полномочиями и наводили ужас на население. За укрывательство и защиту раскольников синодальные инквизиторы наказывали как «за противность власти». Жестокая расправа Решилова с крестьянами была причиной крестьянских восстаний. Поэтому Сенат хотел пресечь деятельность этого инквизитора, но Синод не дал его в обиду[25]. Большой воинский отряд в 1735 г. перешел польскую границу и вторично разгромил крупнейшее раскольничье поселение Ветку. Были сожжены дома ветковских крестьян, монастырские постройки, церковь. Инквизиторы захватили свыше 13 тысяч раскольников и отправили их в глубь России. Раскольнический учитель Варлаам был заключен под крепким караулом в нижегородский Печерский монастырь, чтобы он как сказано в решении, не мог «рассевать плевелы своего учения». В синодальной канцелярии содержали раскольников в таких условиях, что многие из них не выдерживали тяжести заключения, болели и умирали. Чтобы разгрузить свою тюрьму, Синод в январе 1732 г. велел 173 заключенных синодальной канцелярии разослать по монастырям для содержания «в цепях и железах и в трудах монастырских неисходно». Полномочия церковных властей по борьбе с расколом все расширялись. При епископах были организованы особые мирские суды по раскольническим делам, следствие по этим делам велось в Приказе церковных дел. По настоянию Синода раскольнические дела были причислены к «злодейственным», «понеже, – как сказано в указе, – раскольничья прелесть упрямства наполненная, правоверию противна и злодейственна»[27]. Особо важные дела рассматривались в Канцелярии тайных розыскных дел, но и тут на допросы и пытки являлись представители Синода. Так, в декабре 1720 г. Тайная канцелярия вела следствие о раскольнике Якове Семенове. Присутствовавший при допросах архимандрит Александро – Невскогомонастыря Феодосий предложил Семенова нещадно бить кнутом и, сослав в Соловецкий монастырь, держать в земляной тюрьме «до кончины жизни неисходно». Так и было сделано. В распоряжение Синода для борьбы с раскольниками предоставлялись воинские отряды. Кроме того, повсеместно рассылались синодские указы о выделении в распоряжение епархиальных властей воинских команд. Для усиления борьбы с церковными противниками Синод издал в 1721 г. особые «Пункты для вразумления раскольников», составленные архимандритом Заиконоспасского монастыря Феофилактом Лопатинским и архимандритом Златоустовского монастыря Антонием. В этих «пунктах» вновь была сделана ссылка на постановления Кормчей книги об еретиках и на необходимость их наказания по «градским» законам. Синод ссылался также на постановления церковного собора 1666/67 г. и на Уложение 1649 г. Гражданской власти оставалось только выполнять решения Синода о наказании еретиков. При Синоде была организована в 1723 г. особая розыскная раскольническая канцелярия, во главе которой стояли инквизиторы – тверской архиепископ Феофилакт Лопатинский и иеромонах Афанасий Кондоиди. По данным Синода, из 190 тысяч записавшихся в раскол с 1716 по 1737 г. обращено в православие, бежало, сослано на каторгу и умерло в результате гонений 111 тысяч[28]. Феофилакт составил особое руководство для церковников – «Обличение неправды раскольнической». В нем раскольники именовались «злокозненными и деревенскими мужиками». В 1745 г. «Обличение» дополнил известный ростовский митрополит Арсений Мациевич. И он не жалел бранных слов по адресу раскольников, называя их «сатановерами», «хищными волками, душепогубительными бесами». Приводя примеры из Ветхого и Нового заветов, а также из церковной истории, Арсений доказывал право церкви на физическое уничтожение ее врагов. «Учение Христа, – говорил он, – дает к тому достаточно оснований»[29]. И сожжение раскольников как врагов церкви в этот период было далеко не редким явлением. Раскольника старца Варлаама обвинили в том, что он произносил хулу на бога и на иконы. У него вырвали язык, а затем сожгли. Сожгли живым и Матвея Николаева за его «великий раскол». Раскольник Денис Лукьянов умер под пытками, а после смерти тело его было сожжено[30]. Крестьянин Павел Сахаров во время насильственного причастия выплюнул дары, которые принимаются при этом. Его отослали в «крепких кандалах» в московский Высокопетровский монастырь, где дважды пытали, затем за богохульство приговорили к сожжению. К смертной казни сожжениемприговорили в 1752 г. дворцового коменданта Якова Куприянова, обвиненного в богохульстве. Иностранец Берхгольц, оставивший интересный дневник о своем пребывании в России, подробно рассказывает, как сжигали людей за богохульство. По его словам, в 1718 г. в Петербурге сожгли заживо человека, который сказал, что почитание икон является идолопоклонством, и который во время совершения церковной службы выбил икону из рук епископа. «Осужденного, – писал Берхгольц, – поставили на костер, сложенный из разных горючих веществ, и железными цепями привязали к устроенному на нем столбу с поперечной на правой стороне планкой, к которой прикрепили толстой железной проволокой и потом плотно насмоленным холстом руку, служившую орудием преступления. Сперва зажгли одну эту правую руку и дали ей одной гореть до тех пор, пока огонь не стал захватывать далее, а князь кесарь вместе с прочими вельможами не приказал поджечь костер. При таком страшном мучении преступник не испустил ни одного крика и оставался с совершенно спокойным лицом, хотя рука его горела минут семь или восемь, пока, наконец, не зажгли всего возвышения. Он неустрашимо смотрел все это время на пылавшую свою руку и только тогда отвернулся в другую сторону, когда дым уже очень стал есть ему глаза и у него начали гореть волосы»[31]. Рассказ очевидца – лучшее свидетельство беспощадного отношения к лицам, выступавшим против церкви и ее обрядов. По инициативе духовных властей проводились также массовые процессы против участников антицерковных движений. Таково было, например, дело «о богопротивных сборищах и действиях», возникшее в 1733 г. и законченное лишь в 1739 г. Сторонники этого движения искали средства для избавления от гнета и улучшения своего существования в мистическом движении. По этому делу привлекли в качестве обвиняемых 303 человека. Хотя следствие велось в Тайной канцелярии, душой процесса были члены Синода: архиепископ Феофан Прокопович, епископы Питирим и Леонид Сарский. Феофан руководил допросом обвиняемых, читал и сличал их показания, сводил подсудимых на очные ставки. Допросы при помощи «пытки и огня» велись в его присутствии. Следствие над группой раскольников, привлеченных по этому делу и живших в Москве, вели архимандриты московских монастырей Кирилл и Евсевий. Непосредственное участие в следствии принимал также Синод. Ему представлялись подробные донесения о следствии, «экстракты» из расспросных речей. Синод оказывал давление на членов следственной комиссии, добиваясь осуждения всех привлеченных по этому делу лиц. Послушная следственная комиссия, где главенствовали церковные иерархи, осудила пятерых на смерть, 11 человек были наказаны кнутом, им вырвали языки и сослали на каторжную работу; 225 «виновных» били кнутом и сослали на каторгу; более 60 человек после наказания плетьми заточили в монастырь[32]. *** 1. С. Максимов. Рассказы из истории старообрядчества по раскольническим рукописям. СПб., 1887, стр. 89; см. также «Памятники истории старообрядчества XVII в.», кн. 1, вып. 1. Л., 1927, стр. 16, 63-66. 2. Там же, стр. 54. 3. И. Филиппов. История Выговской пустыни. СПб., 1862, стр V 4 Н. 4. Ф. Каптерев. Патриарх Никон, т. II. Сергиев Посад, 1913, стр. 162 5. «Житие протопопа Аввакума им самим написанное». М., 1960, стр. 109. 6. АИ, т. V, № 194. 7. АИ, т. V, № 100. 8. Ф. Елеонский. О состоянии русского раскола при Петре I. СПб., 1864, стр. 7, 26. 9. Н. В. Варадинов. История министерства внутренних дел, т. 8. СПб., 1862, стр. 536. 10. «Судные процессы XVII-XVIII ее. по делам церкви». – «Чтения ОИДР», кн. 3, 1882, стр. 16. 11. Там же, стр. 16-18. 12. Там же, стр. 15. 13. «Чтения ОИДР», кн. 4, 1847, стр. 77. 14. Там же, стр. 27-30. 15. «Повесть душеполезная о житии преподобного отца Корнилия». – С. Максимов. Рассказы из истории старообрядчества, стр. 25. 16. М. И. Лилеев. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII-XVIII ее. Казань, 1895, стр. 8. 17. М. И. Лилеев. Указ. соч., стр. 147. 18. Н. Д. Сергиевский. Наказание в русском праве XVII в. СПб., 1887, стр. 143. 19. «Чтения ОИДР», кн. 4, 1847, стр. 17. 20. «Чтения ОИДР», кн. 2, 1889, стр. 81. 21. А. Синайский. Отношение русской церковной власти к расколу старообрядчества в первые годы синодального управления. СПб., 1895, стр. 56. 22. А. Н. Филиппов. О наказаниях по законодательству Петра I. СПб., 1800, стр. 138. 23. А. Н. Филиппов. О наказаниях по законодательству Петра I, стр. 138-142. 24. Там же, стр. 142. 25. «Полное собрание постановлений по ведомству православного исповедания», т. 4. СПб., 1886, № 1454. 26. «Полное собрание постановлений по ведомству православного исповедания», т. 1, 1886, № 225, 241. 27. «Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству святейшего Синода», кн. 1. СПб., 1860, стр. 3. 28. М. И. Лилеев. Указ. соч., стр. 291. 29. А. Синайский. Указ. соч., стр. 136. 30. «Описание архива святейшего Синода», т. 5, 1725, № 232. 31. Н. Д. Сергеевский. Указ. соч., стр. 76; см. также Ард. Попов. Указ. соч., стр. 287-288. 32. И. А. Чистович. Дело о противных сборищах и действиях. М, 1887. См. также А. И. Клибанов. К характеристике новых явлений в русской общественной мысли второй половины XVII – начала XVIII ее. – «История СССР», 1963, № 6, стр. 85-103. Источник: http://новости-россии.ru-an.info/новости/православная-инквизиция-в-россии-по-кровожадности-не-уступала-европейской/

Знахарка Елена Нарижняк Проходи милок , не глядя Через энтот - тот порог , Сплюнь налево , направляя Всю струю на потолок . Только вытрь о коврик боты . Черный кот мой чистоплотный : Протухает шерсть от грязи - В ней исчадие заразы . Все четыре вытри сразу . Тьфу - тьфу -тьфу ! Боюсь проказы , А покуда сядь в ведро - Тебе крупно повезло . Не гляди на левый угол - Паучиха там сидит , Моет лапы каждый ужин : Рукомойник ей висит . А теперь пожалуй в гости . Брошу на мышиный хвостик : Ай - ай - ай ! Душа болит - Будешь полный инвалид . Думы ведаю , не глядя На вчерашний Луноскоп , Зря прикрылся ты тетрадкой Под названьем "Гороскоп " В ем - неправильные даты , Если кушал натощак , И тогда все фигуранты Прейскурантом в швах трещат . Красный нос совсем холодный И похож на огурец . Попечалься о здоровье - Не бездойный твой конец . Не волнуйся своей правдой - У меня листок тетрадный , В ем записаны слова , Чтоб не мерзла голова . Я сверну клубочек шерсти , Чтоб не плакала невеста . Нет невесты ? Не волнуйся И в дела мои не суйся . Карта слева - ваших нет , Карта справа - шлет привет Царь - невеста . Слепок теста Узаконит весь пакет . Да не прячь житейской правды Замусоленный конверт : В ем - все зло , здоровья ради Я возьму его , на смерть . Только я привычна к яду - Не берет меня ничто . Положи его не рядом , А на левое плечо , А не то , болит несносно . Тьфу - тьфу - тьфу ! Боюсь коросты . Я прилажу то плечо К батарее , где же еще ? Капни яду мне на руку : Сильно пухну я от скуки . Извлеку я корень боли - Будешь насмерть мной доволен . У меня умок незрящий : Сведу с прошлым - настоящим , Пересыплю слоем соли , Положу на антресоли . А покуда , мил - дружок Забирайся на полок , Веник сдобрю карасином - Будешь пахнуть как резина . Да не бойся той отравы : Деколон я дам на травах - Враз забудешь свою смуту , Даже черт с таким не шутит . Коли хрупнет что то в носе , Иль подагра заболит , Знай : я твой домушный дохтур , По призванью Айболит . Ежли клещ тебя укусит , Напугай энцефалит : Мухомора на ночь скушай - Препользительнейший гриб ! Раздели на два ломточка : Один - внутрь , другой в носочек Сунь скорее . Меня слушай , Не то сглупишь свою душу . За трефовою дорогой Плюнь налево от порога , Не пропутай ты углы - Ныне ночь : ни згя , ни зги . Запиши углем мой адрес : " Куст ракиты за углом , Дальше прямо , там узнаешь В старом дереве дупло " . Дважды крякнешь старой уткой , Чтоб с тебя слетела грязь - Тут и я с венцом науки , Чертовщины не боясь . А теперь , с Валетом вместе Замешу тугое тесто , Настругаю пуд лапши От всей знахарской души . 26 02 2010

Я когда-то умру, мы когда-то всегда умираем, Как бы так угадать, чтоб не сам, чтобы в спину ножом. Убиенных щадят, отпевают и балуют Раем, Не скажу про живых, а покойников мы бережем. В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок, И ударит душа на ворованных клячах в галоп. В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок. Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб. Прискакали, гляжу - пред очами не райское что-то, Неродящий пустырь и сплошное ничто, беспредел. И среди ничего возвышались литые ворота, И огромный этап, тысяч пять на коленях сидел. Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом, Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел. Седовласый старик слишком долго возился с засовом И кряхтел и ворчал, и не смог отворить, и ушел. И измученный люд не издал ни единого стона, Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел. Здесь малина, братва, нас встречают малиновым звоном! Все вернулось на круг, и распятый над кругом висел. Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ? Мне, чтоб были друзья, да жена чтобы пала на гроб, Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок. Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб. Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых, Это Петр Святой, Он апостол, а Я остолоп. Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженных яблок, Но сады сторожат, и убит я без промаха в лоб. И погнал я коней прочь от мест этих гнилых и зяблых, Кони просят овсу, но и я закусил удила... Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок, Для тебя привезу, ты меня и из рая ждала!

Почему Реформация похожа на компьютерную игру, а Лютер проклял бы всех В уходящем году исполнилось 500 лет, как немецкий монах Мартин Лютер провозгласил знаменитые «95 тезисов», начав Реформацию в Католической Церкви. Как он повёл бы себя, оказавшись в нашем времени, чем схожи Реформация и Октябрьская революция и какова связь между протестантизмом и Альфредом Хичкоком, рассказывает религиовед Оксана Куропаткина. Оксана Владимировна Зеленова (Куропаткина) родилась в 1984 году в Обнинске. В 2006 году окончила Московский педагогический государственный университет по специальности «Русский язык и литература», в 2007 г. — Библейско-богословский институт святого апостола Андрея по специальности «Теология». В 2009 г. в Российском государственном гуманитарном университете защитила диссертацию на соискание учёной степени кандидата культурологии по теме «Религиозная и социокультурная самоидентификация "новых" пятидесятников в России». Преподавала в ББИ святого апостола Андрея, Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, Российско-американском институте, Свято-Филаретовском православно-христианском институте. С августа 2008 г. — научный сотрудник, с 2011 г. — старший научный сотрудник Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования при Отделении общественных наук РАН. С 2015 года — старший научный сотрудник Центра изучения и развития межкультурных отношений. Реформация ― это упрощённый квест до Бога ― Оксана, могли бы вы объяснить для профанов, что такое Реформация и почему она началась именно в 1517 году? Чего хотел добиться Мартин Лютер? ― Реформация была одним из движений за обновление Церкви, а они возникали на протяжении всей истории Запада. Эти поиски вдохновлялись важнейшим вопросом: «Как угодить Богу?». Для средневековых людей этот вопрос был таким же существенным, как для нас курс евро или доллара. Общая установка была такова, что загробный мир ― это самое главное. И вся система жизни должна быть устроена таким образом, чтобы обеспечить человеку загробное блаженство, а это невозможно без угождения Богу. А как Ему угодить? Всю систему ответов на этот вопрос можно представить в качестве компьютерного квеста: есть точка «А», на которой мы находимся, и есть пункт «В» (Бог), до которого надо дойти. Средневековая Церковь предлагала несколько вариантов. Самое лучшее ― уйти в монахи, а если вы этого не можете, то живете обычной жизнью, а то, чего вам недостает, компенсируете по принципу компьютерной игры: когда не хватает своих ресурсов, добираете их в окружающем вас пространстве. Есть святые люди, которые уже Богу угодили и сделали столько добрых дел, что с лихвой хватит не только на них, но и на многих других. Вы, с помощью Церкви, «заимствуете» у них их заслуги и благодаря этому достигаете Бога. Именно это легло в основу практики индульгенций. Индульгенция ― это бумага, согласно которой человек освобождался от церковного наказания, епитимии, за грехи, в которых раскаялся, благодаря «сверхдолжным заслугам». Но есть проблема: Церковь, главный «разработчик» путей к Богу, поражена «вирусами» ― алчностью, равнодушием, лицемерием. Соответственно, с точки зрения реформаторов, ее нужно очистить, так как она ― основа общества, основа богоугодной жизни. Как правило, большая часть движений за такое очищение оставалась внутри Церкви и так или иначе добивалась цели. Те же, кто не мог договориться с Церковью, назывались еретиками и отторгались от неё. Именно радикалы-еретики сформировали ту повестку, которую впоследствии озвучил Мартин Лютер. Это требование перевода богослужения на понятный язык и требование евангельской чистоты как церковной структуры, так и жизни. Всё это имеет прямое отношение к «квесту» до Бога: он должен быть не извилистым и сложным, а простым. К началу XVI века в Европе уже отгремели два предреформационных движения: в Англии (Джон Уиклиф) и в Чехии (Ян Гус). Основная их установка ― Церковь как разработчик «квеста» не нужна, свой путь к Богу каждый человек способен разработать самостоятельно. Не нужно выполнять все сложные церковные предписания, участвовать в Таинствах и так далее. Есть Бог, к которому может обратиться всякий человек, и есть «инструктивное письмо» от Бога ― Библия. Мартин Лютер Эти движения были осуждены, а вот так называемое devotio moderna (с латинского «новое благочестие» ― «ТД») осталось внутри Церкви. Это движение было нацелено на самоорганизацию мирян, которые объединяются в общины, практикующие молитву, аскетический образ жизни и так далее. Тяга к общинной жизни помимо церковных структур была очень большой. Начало XVI века ― период, когда Европа кипит идеями: и от еретиков, и от devotio moderna. Возмущение вызывает торговля индульгенциями ― из бумаги, дающей отпущение грехов за раскаянный грех, индульгенция стала гарантией прощения всех преступлений за деньги. Лютер честно прошел все предлагаемые Церковью пути: стал монахом и ревностно выполнял все предписания. После серьезного кризиса он пришел к выводу, что человек угождает Богу не делами, а только искренней верой. Только с помощью Бога произойдут внутренние изменения ― не только из внешнего поведения, но и из сердца уйдут злые побуждения. Бог уже все для тебя сделал, твоя задача ― следовать за Христом. Таким образом, Лютер предложил упрощенный вариант «квеста» до Бога. ― Спустя 28 лет Католическая Церковь начала встречное движение ― Контрреформацию. Чего она пыталась достичь и чего достигла в итоге? ― Само слово «Контрреформация» предполагает, что католики вступили в резкое противодействие протестантам и всё, что те придумали, «закатали в асфальт». На самом деле это не так. Контрреформация была похожа на что-то вроде «маркетинговой разведки» соперника: выясним его сильные стороны, возьмем их на вооружение и будем усовершенствованной, более конкурентоспособной структурой. В тех местах, где протестантов было достаточно, Контрреформация действовала силой оружия, а там, где на людей можно было воздействовать силой убеждения, активно его использовала прежде всего ее. Реформация предполагала личную ответственность каждого человека перед Богом. Если у человека есть такая ответственность, это его возвышает. Второе, чем привлекала Реформация –каждому человеку был открыт доступ к отношениям с Богом. Для этого не нужно было проходить сложную многоступенчатую подготовку: когда обращаешься к Богу, Он может изменить твое сердце. Третье ― Реформация предложила образование для всех слоев населения. Каждый человек должен уметь читать «инструктивное письмо» (Библию). Лютер был одним из первых, кто выступил за всеобщее образование, то есть учение, которое раньше было открыто только для определенных слоев населения, теперь была доступно многим. И четвертое ― Реформация предложила целый проект переустройства общественной системы на основании библейских ценностей. Общество должно представлять собой сеть независимых друг от друга ассоциаций, которые защищают свои интересы и обладают внутренней независимостью (яркий пример ― западное гражданское общества). Государство ― это арбитр, который балансирует интересы разных групп, выступает с позиций интересов общества и защищает закон. Таким образом, Реформация предложила людям прекратить жить под давлением иерархических структур. Что же в ответ сделали католики? Первые два пункта они реализовали, создав целый ряд новых орденов, нацеленных на личную духовную практику, на мистические переживания. Обновился культ почитания святых и Божией Матери. Святой ― это личность, с которой у тебя есть личные отношения, которая тебе интересна и которой ты хочешь подражать, хочешь быть с ней в духовном родстве. Эту личностность и открытость для всех благочестивых людей Контрреформация заимствовала у протестантов для своей мистической и орденской практики. Хуан де ла Крус (в русском переводе ― Иоанн Креста) и Тереза Авильская, знаменитые испанские святые XVI века ― безусловный «продукт» Контрреформации. Хуан де ла Крус Если мы говорим об образовании, нельзя не упомянуть орден иезуитов, который был создан Игнатием Лойолой для защиты интересов римского престола. Главная сила иезуитов была не в интригах, как мы привыкли думать, а в мощной образовательной программе. Реформация предлагает образование, которое включает в себя и воспитание, и благочестивую жизнь. Иезуиты предложили то же самое, только от лица Римско-Католической Церкви. Более того, в жажде просвещения мира иезуиты опередили даже протестантов, начав раньше их миссионерствовать в неевропейских странах (считается, что Франциск Ксаверий, один из основателей ордена иезуитов, обратил к Христу больше людей, чем кто бы то ни было в истории, не считая апостола Павла ― «ТД»). Наконец, государство и общество, которые предложила Реформация, тоже были заимствованы католичеством. Общество и власть во всех европейских странах так или иначе были преобразованы Реформацией, даже если этого не особенно хотели. Закон есть результат общественного согласия, что государь ответственен перед народом, что общественные ассоциации защищают свои интересы ― эти новые правила игры были приняты Католической Церковью. Кстати, многочисленные новые ордена уже в новой политике гражданского общества. Церковь воспринимает себя как отдельный институт, который продвигает свои интересы в других ассоциациях. ― Можно ли сказать, что Контрреформация была задумана специально для того, чтобы открыто не принимать предложения Лютера, а сделать вид, что католическая церковь сама пришла к этим изменениям? ― Можно. Но Католическая Церковь скорее утверждала, что все, что Лютер сказал разумного и здравого, в Церкви и так всегда было. Лютер проклял бы всех ― Итогом Реформации стало возникновение протестантизма. Был бы Лютер доволен, увидев десятки, если не сотни протестантских конфессий, серьёзно отличающихся друг от друга? ― Точно не был бы доволен. Он этого не хотел. Он вообще не хотел создавать какую-то новую Церковь. Как и Франциск Ассизский (католический святой конца XII ― начала XIII вв., основатель нищенствующего ордена францисканцев ― «ТД»), он настаивал на преображении Церкви и до конца надеялся, что будет услышан и Церковь в итоге реформируется. ― В чем тогда причина возникновения этих конфессий, и в чём их основное отличие? ― Главная причина такова, что Римский Папа Лев X категорически не принял Лютера. Вникать в то, что говорил реформатор, Папа не особенно хотел и решил, что новое движение нужно задавить силой, а не вступать в нормальный диалог, и в 1520 году издал буллу об отлучении Лютера от Церкви. После публичного сожжения буллы Лютером стало очевидно, что он и его соратники находятся в прямой оппозиции Риму. Соответственно, решили они, Церковь нужно реформировать так, будто Папа ничего не сказал. Тогда Церковь разделилась на тех, кто считал, что Лютер прав, и на тех, кто считал, что быть в Церкви значит быть лояльным Папе Римскому. Независимо от Лютера на территории Швейцарии действовал священник Ульрих Цвингли, провозглашавший идеи, похожие на лютеровские. Цвингли и не собирался находить какой-то общий язык с Папой. Его поддержал магистрат Цюриха, который помог провести реформу Церкви. Так возникли уже два направления Реформации. Они пытались друг с другом договориться, в 1529 году была встреча Лютера и Цвингли, но, поскольку у них было разное понимание Таинства Причастия, они не сошлись и дальше действовали самостоятельно. Ульрих Цвингли Еще одно «крыло» возникло по политическим причинам. Идеями Лютера воспользовался английский король Генрих VIII, которому нужно было развестись с женой, не рожавшей ему наследника. Но Папа не позволял это сделать, поэтому Генрих, до этого активно защищавший католицизм против реформаторов, в 1534 году провозгласил себя главой Церкви Англии. После этого король дал богословам задание создать вероучение новой Церкви. Смешанный, компромиссный характер англиканства виден, например, в том, что были взяты реформационные идеи, но была сохранена католическая обрядность. Появилось и еще одно направление протестантизма. Утверждение Лютера, что каждый человек равен перед Богом, радикалы решили перенести на социальный уровень: «Если мы все равны перед Богом, почему у нас есть господа, почему есть богатые и бедные? Давайте всё у всех отберем и поделим!». Так появились анабаптисты, которые совершили первые в истории новой Европы коммунистические эксперименты. Так что протестантизм изначально не был единым движением. Что-то в нем возникало по политическим мотивам, что-то ― по внутренним причинам, но к консенсусу никто прийти не мог. Все нынешние протестантские деноминации развились на основе возникших в XVI в. Разница между ними похожа на разницу между научными школами: все стремятся к истине, но у одних сложилась такая практика и методология, у других ― другая. ― А как бы Лютер отнёсся к современному состоянию протестантизма, в том числе нарастающим либеральным тенденциям, совместным молитвам с католиками, женскому священству, благословению однополых браков и всё большему размыванию вероучения? ― Да проклял бы всех. Я думаю, он решил бы, что Церкви нужна новая Реформация. Лютер был человек горячий и нетерпимый по той причине, что горел истиной, которую он, как считал, сам открыл. Любой компромисс в вопросах вероучения и церковной практики был для него сродни предательству. Лютер был нетерпим не только к своим оппонентам, но и к друзьям. Так, его друг Филипп Меланхтон, который до последнего пытался сгладить противоречия, вызывал яростный гнев реформатора. При этом, как ни странно, Лютер был хорошим другом. Он был очень внимателен, если кто-то из друзей переживал или расстраивался, вникал в то, что с человеком происходит, писал письма одобрения и поддержки. В компании за кружкой пива (которое Лютер очень любил) он был очень веселым и компанейским человеком. Неудивительно, что у Лютера было много друзей, которые любили его и смирялись с его непростым характером. ― Можно ли сказать, что направление развития протестантизма было задано с самого начала, или никакой предопределенности не было? ― То, что протестантизм будет разнообразен, было заложено в самой его парадигме. То, что протестантизм вступит в яростный конфликт с Католической Церковью, тоже, мне кажется, заложено в его природе. То, что он принесет радикальные изменения, трансформации реальности ― тоже было очевидно. Если меняется подход к поиску Бога, это не может не спровоцировать серьезных изменений в обществе. Если Церковь делает всё неправильно, соответственно, и общество выстроено неправильно: «Мы, мы наш новый мир построим...». ― История не знает сослагательного наклонения. Тем не менее, могли бы вы предположить, как менялось бы западное христианство, если бы не случилось Реформации? ―Я думаю, что Реформации не могло не быть. Другое дело, что она могла бы остаться внутри Католической Церкви. Точно так же, как движение за обновление монашеской жизни в XII-XIII вв., когда отдельные еретики вышли за пределы церковной ограды, но раскола не произошло. Я предполагаю, что западная Церковь была бы очень похожа на то, что с ней произошло в конце XVII в. Обязательно был бы акцент на личное благочестие, на личные отношения с Богом, на личную ответственность, и обязательно была бы децентрализация и демократизация церковной жизни. Но, скорее всего, не было бы такого количества кровопролитных гражданских и международных войн. Рембрандт, Бах и Хичкок ― Можно ли сказать, что Октябрьская революция в России и Реформация по своим разрушительным последствиям в чем-то похожи? ― По негативным последствиям эти события точно можно сравнивать, так как в обоих случаях было большое количество жертв. Но сказать это будет недостаточно. В том, что сейчас говорят про отечественную революцию, меня не удовлетворяет однобокость подхода. Ситуация преподносится так, будто большевики свалились с неба как инопланетяне: до этого в России всё было хорошо, но тут пришли они и сделали всем плохо. Тем же самым страдает и подход к Реформации: откуда ни возьмись, появился Лютер со своими тезисами и поверг Европу в пучину кровавых последствий. Мне кажется важным понимать и про Реформацию, и про революцию, что они были в определенной степени неизбежны. Мы можем говорить о том, как можно было бы достичь преображения Церкви и общества без такого количества крови и инфернальных личностей, но это вынуждает нас констатировать, что ответственность за раскол Церкви и произошедшую революцию несут властные и интеллектуальные элиты. Если бы Папа Римский и вся стоящая за ним структура вовремя и адекватно среагировали на Лютера, было бы по-другому. Если бы властная и интеллектуальная элита России вовремя отреагировала на объективную потребность общества в модернизации, революции бы не было. Но, к сожалению, мы имеем то, что имеем. Если власть (и светская, и церковная) не решает проблемы мирным способом, революция неизбежна. Возлагать ответственность за это только на революционеров удобно, но неправильно. Филипп Меланхтон ― Как Реформация затронула Россию? ― Несколькими путями. Во-первых, с идеями Реформации Россия познакомилась с самого начала. Купцы кальвинистского и лютеранского исповедания появились еще при Василии III, отце Ивана Грозного. Русские цари к ним относились вполне лояльно ― естественно, с запретом проповедовать свою веру, но с разрешением исповедовать её так, как они считают нужным. Иван Грозный интересовался лютеранством, с удовольствием спорил с пасторами по поводу «люторовой ереси». Интересно, что именно он разрешил лютеранам построить церковь в Москве. Полемика с лютеранами была на протяжении XVII века. Положение 1649 года категорически запрещало иностранцам распространять свою веру. В1702 году Петр I издал указ, согласно которому торговым и военным людям, приезжающим в Россию, дается свобода вероисповедования. Русские люди знакомились с идеями Реформации через купцов и через офицеров-иностранцев, некоторые из которых были соратниками Петра Великого. Когда Петр разрабатывал реформу Церкви, он её сделал по лютеранскому образцу. Сам по себе Синод вполне православен: постоянно действующие малые соборы епископов известны в греческих Церквах как минимум с XV века. Но идея, что над коллегиальным органом, управляющим Церковью, стоит светский владыка ― это практика протестантских стран. Второй путь Реформации в России ― это русское религиозное сектантство XVIII-XIX веков. Оно появилось среди русских православных крестьян, критически относящихся к церковным институтам и создающих собственные общины. На наших «сектантов» повлиял анабаптизм, который пришел через Польшу и Украину. Наконец, третий путь Реформации, менее известный, но самый радикальный ― через православных епископов. Во времена петровских преобразований перед иерархами встал вопрос: как организовать жизнь своей паствы? Самые истово верующие и харизматичные люди ушли в старообрядчество, остались соглашатели, которым до религиозных вопросов не было дела. Народ не просвещен, не знает, как жить по-Божьему. Тогда решили взять западную религиозную традицию, перетолковать её по-православному и использовать для назидания народа. Самым подходящим для этого был пиетизм. Это движение внутри немецкого лютеранства, представленное малыми домашними группами, когда люди собирались, чтобы читать Священное Писание и соотносить прочитанное с реальной жизнью. Пиетисты оставили произведения, где подробнейшим образом описывали то, что называется «рождением свыше, и то, что мы сейчас часто можем слышать у баптистов и пятидесятников. «Рождение свыше» ― это момент, когда в душе у человека происходит переворот. Вся назидательная литература, особенно немецкая, содержала руководство как подготовиться к этому моменту. Одно из главных произведений на эту тему ― любимая пиетистами книга «Об истинном христианстве» Иоганна Арндта. По поручению Феофана Прокоповича в 1735 г. книга Арндта впервые была переведена на русский язык. Ее очень любил святитель Тихон Задонский, в одном из своих писем рекомендовавший прежде всего читать Библию, «затем Арндта прочитывать, а в прочие книги, как в гости прогуливаться». Вот так лютеранское благочестие попало в нашу русскую православную традицию. ― Что протестантизм дал мировой культуре? ― Например, жанр натюрморта. Натюрморт ― это не просто изображение неживого, а картина, имеющая символическое воспитательное значение. Если мы посмотрим на классические голландские натюрморты XVI-XVII веков, то увидим, что эта «рисовка» должна наводить тебя на мысль, что ты скоро умрешь. В ней всё имело определенный смысл. Конечно, мы не можем не упомянуть, что живопись в кальвинистских странах была изгнана из храма. Поскольку рисовать ничего там было нельзя, церковные христианские мотивы перешли в светскую живопись. Если говорить про музыку, то, конечно, это Бах и Гендель ― великий лютеранин и великий англиканин. Георг Фридрих Гендель Я бы еще сказала, что впоследствии протестантизм повлиял и на мировой кинематограф, прежде всего европейский и американский. Например, я вижу страх внутреннего хаоса, обостренный Реформацией, в таких жанрах, как триллер и фильмы ужасов ― привет Альфреду Хичкоку ― Как показал немецкий социолог и философ Макс Вебер, протестантизм решающим образом повлиял на развитие капитализма. Но почему в Европе все протестантские страны богаты (сюда можно добавить и США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию), а в протестантских государствах Африки, Центральной Америки и большей части Океании никакого экономического чуда не наблюдается? ― Я бы не стала связывать это только с верой, так как есть множество экономических, природных, социальных и политических факторов. Определенная связь между богатством протестантских стран и протестантизмом безусловно есть. Особая протестантская этика ― порождение Реформации: каждого человека Бог поставил на свое место, дал определенный функционал и задачи. Твое дело ― хорошо делать то, чем занимаешься, как если бы ты это делал для Господа. Это культ профессионализма. Средства, которые ты получаешь в результате своей деятельности ― это средства для прославления Бога, для продвижения Его идей по миру. Нетрудно предположить, что критическая масса людей, настроенных таким образом, обязательно преуспеет. Дальше ― новая Реформация? ― Каковы нынешние перспективы развития протестантизма? ― Я думаю, те протестанты, которые говорят о новой Реформации, не так уж неправы. Мне кажется, основной потенциал за 500 лет протестантизм уже исчерпал. То, что сейчас он сталкивается с обмирщенным секуляризированным обществом, которому не может противостоять, говорит о том, что чего-то ему не хватает. Есть ощущение, что всей протестантской системе необходим «апгрейд». Сейчас цивилизация проходит новый виток, и протестантизму надо найти точку, где верность своим основам будет сочетаться с умением жить в XXI веке. Не прогибаться под изменчивый мир, а прогибать его под себя. Если протестантизму это удастся, тогда он перейдет на новый этап своего развития, если же нет, он будет как соль, потерявшая силу. ― Как пятивековой юбилей Реформации «отмечало» научное сообщество? ― В разных городах России прошли конференции, посвященные осмыслению наследия Реформации, попыткам его как-то оценить и осветить. На мой взгляд, этого недостаточно, как не было достаточного освещения и проработки темы революции. Мне вообще кажется, что есть недостаток рефлексии по поводу грандиозных исторических событий трагического плана. Если мы о них говорим, то не можем утверждать, что «дела давно минувших дней» не имеют к нам никакого отношения. Если же они касаются нашей жизни, то мы сталкиваемся с неудобным вопросом: «Как дальше жить?». Поэтому гораздо проще сделать вид, что ничего не было, ― так многие и сделали. ― Что бы вы посоветовали прочесть человеку, только начинающему знакомиться с историей Реформации? ― Я бы посоветовала прочитать послание Лютера «К христианскому дворянству немецкой нации» 1520-го года. Оно небольшое, хорошо знакомит со стилем и с основными идеями автора. Думаю, светскому человеку будет понятно рассуждение, что крестьянин, сапожник, кузнец, выполняя своё дело, священнодействуют. Еще я бы порекомендовала ознакомиться с частью книги Жана Кальвина (ученик Ульриха Цвингли, основатель кальвинизма ― «ТД») «Наставления в христианской вере» ― «О христианской жизни». Человеку, который не только это прочел, но и основные статьи в «Википедии» и хочет познакомиться с чем-то не особенно нагруженным, но вводящим в контекст, я бы посоветовала недавно переведенную на русский язык книжку Хайнца Шиллинга «Мартин Лютер. Бунтарь в эпоху потрясений». Не надо пугаться, что она большая. Я начинала её читать по долгу службы и зачиталась как романом. Это очень интересное фундаментальное исследование, которое изложено на научно-популярном языке. Если вы прочитаете эту книжку, можно смело сказать, что основные вещи про Реформацию вы поймете. Беседовал Михаил Ерёмин Источник: http://www.taday.ru/text/2218813.html

Желтый ангел Александр Вертинский В вечерних ресторанах, В парижских балаганах, В дешевом электрическом раю. Всю ночь ломаю руки От ярости и муки И людям что-то жалобно пою. Гудят, звенят джаз-банды И злые обезьяны Мне скалят искалеченные рты. А я, кривой и пьяный, Зову их в океаны, И сыплю им в шампанское цветы. А когда настанет утро, я бреду бульваром сонным Где в испуге даже дети убегают от меня Я усталый старый клоун, я машу мечом картонным, И в лучах моей короны умирает светоч дня. На башне бьют куранты, Уходят музыканты, И елка догорела до конца. Лакеи тушат свечи, Уже замолкли речи, И я уж не могу поднять лица. И тогда с потухшей елки тихо-тихо желтый ангел Мне сказал: "Маэстро бедный, Вы устали, Вы больны. Говорят, что Вы в притонах по ночам поете танго Даже в нашем добром небе были все удивлены." И, закрыв лицо руками, я внимал жестокой речи Утирая фраком слезы, слезы горя и стыда. А высоко в синем небе догорали Божьи свечи И печальный желтый ангел тихо таял без следа. 1934

Почему школьник из Нового Уренгоя был прав, пожалев солдат вермахта Фото: Сергей Карпов / Reuters Выступление новоуренгойского гимназиста Николая Десятниченко перед немецкими депутатами и его слова о «невинно погибших» пленных солдатах вермахта спровоцировали волну критики в его адрес. На родине подростка тут же обвинили в реабилитации фашизма, а свердловский общественник Сергей Колясников пожаловался на него в Генпрокуратуру и ФСБ. Не остались в стороне и депутаты с чиновниками, указавшие на недостатки в патриотическом воспитании. Однако корни этой дискуссии куда глубже — в непростых взаимоотношениях внутри российского общества. Ведущий научный сотрудник Института социологии РАН Леонтий Бызов рассказал «Ленте.ру», как власть пытается навязать гражданам свое видение прошлого и смогут ли россияне в итоге примириться с неоднозначной, но настоящей историей своей страны. «Лента.ру»: Почему российские патриоты ополчились на старшеклассника? Леонтий Бызов Леонтий Бызов: Дело в том, что наше общество расколото по многим вопросам. Этот раскол проецируется на все исторические эпохи — в частности, на годы Великой Отечественной войны. Представители консервативного большинства (особенно его радикальное крыло, ярким представителем которого можно назвать министра культуры Владимира Мединского) стараются замалчивать негативные эпизоды истории. Таким образом эти люди строят вокруг войны определенный миф о великом русском народе-победителе, о его вождях в лице Иосифа Сталина, маршала Жукова и других, которые вели народ к триумфу. Из этого же следует логика, что мы победили потому, что сильнее всех и обладаем превосходящей системой ценностей. «Народ забыл, что Победа — это результат ошибок, поражений, огромных жертв» Леонтий Бызов Большая часть людей находится под влиянием этого исторического момента. Все сводится к одному лишь факту победы, который преподносится и пропагандируется как главное событие войны. И это при том, что у нас миллионы людей погибли на фронтах. В результате народ забывает о том, что было до триумфа и каким путем мы к нему пришли. Все это уже за пределами исторической памяти, умершие в те годы прадедушки и прабабушки превращаются в семейные предания. Молодое поколение никак не связывает себя с этими людьми — они погибли, но мы-то победили! Это легкое отношение к тем событиям выражается через популярный последние несколько лет лозунг «Можем повторить». Фото: Host photo agency / RIA Novosti via Getty Images В этом смысле культ военной победы — это символ превосходства России над остальным миром. Из сознания людей исчезло понимание, что это результат ошибок, поражений, побед, огромных жертв. Теперь Победа — это одно лишь превосходство. Сейчас нам постоянно внушают, что русские лучше других, потому что они носители единственно правильной веры, потому что они добрее, умнее, коллективнее. А Запад — это «Гейропа», «либерасты», разлагающийся мир, распадающаяся мораль. Это немного утрированная, но все же официальная точка зрения, и она в той или иной форме постоянно звучит у нас в пропагандистских материалах. МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ 11:10 — 28 ноября 2014 «Слова ненависти заменяют аргументы» Почему в язык современников снова возвращаются советские штампы и куда уходит логика Но разве не героическое прошлое объединяет нации и народы? Большинство действительно придерживается упомянутой мной официальной точки зрения. А либеральное меньшинство постоянно говорит о том, что победа была достигнута очень большой ценой и кровью, что здесь далеко не все так однозначно, а Сталин был одним из виновников развязывания войны. В итоге найти согласие между двумя противоположными сторонами чрезвычайно сложно. Неслучайно сейчас у нас идут нападки даже на профессиональных историков, задача которых, казалось бы, — объективный разбор исторических материалов. Пропагандируемая Мединским точка зрения убеждает граждан в том, что есть «правильная» история, которую нужно знать, и «неправильная», которую надо забыть. История становится элементом пропаганды и воспитания, а не инструментом для поиска истины. МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ 00:07 — 20 апреля 2015 «Сдвиг в сторону гордости и парадности» Как с годами изменился первоначальный смысл Дня Победы Россия всегда была противоречивой страной. Российская цивилизация сложна, на все можно смотреть разными глазами, поэтому русский спор вечен. Но когда власть начинает в него вмешиваться и обозначать какую-то позицию как официальную идеологию, а остальных, с этим не согласных, записывать в диссиденты, либеральную оппозицию или пятую колонну, это нарушает баланс в споре и ведет к усилению конфронтации между людьми. Вместо нормальной дискуссии они начинают видеть друг в друге врагов. Сейчас наше историческое общее нас скорее разъединяет, чем объединяет. Москва. Парад Победы 24 июня 1945 года Фото: ТАСС В данном случае общественность возмутило то, что в своей речи школьник превратил солдата вермахта из монстра в простого человека и даже имел наглость ему сопереживать. Люди считают это недопустимым в свете последних идеологических веяний. Еще в конце 1990-х годов россияне относились к Германии позитивно, намного лучше, чем к любой другой западной стране. В людях не было ощущения, что немец — это враг. Мы воспринимали их как друзей, читали антифашистскую литературу — Гюнтера Грасса, Ремарка и других писателей-гуманистов, многие из которых в юности были солдатами вермахта. МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ 00:02 — 7 февраля «Патриотизм — это не только гордость за свою страну, но и стыд» Наталия Солженицына о семье, долге и революции Нельзя сказать, что этот мальчик открыл что-то новое, чего мы раньше не знали. Историческое примирение наших народов состоялось еще до его рождения. Но, к сожалению, в последние годы мы идем по кругу и заново решаем те же проблемы, что уже преодолевали в прошлом. Сегодня в обществе поднимается волна шовинизма. Немцы и европейцы в целом воспринимаются как враги. По этой же логике следует, что хороших солдат вермахта не было и быть не могло. Исчезает нормальное человеческое понимание. При том что и наш народ не был однороден. В гражданскую войну были белые и красные, во Вторую мировую — власовцы. 40 лет назад люди плакали над «Архипелагом ГУЛАГом» Солженицына, но все же воспринимали написанное с пониманием. Это был человечный взгляд на тех, кто оказался в безвыходном положении в этой мясорубке войны. Никто не проводил четкой черты между друзьями и врагами. «История становится элементом пропаганды и воспитания, а не инструментом для поиска истины» Леонтий Бызов Сегодня власти искусственно политизируют общество. Пропагандируется идея, что все, кто не с нами — те против нас. Врагами объявляются этот мальчик, противники ура-патриотизма и прочие несогласные с официальной линией. Николай Десятниченко Кадр: страница Андрея Короткина в Facebook Выходит, в прошлом мы уже переосмыслили войну, пришли к какому-то компромиссу, но потом что-то надломилось, и в общественном сознании произошел откат — мы опять вернулись в прошлое? Именно так. Наши лучшие писатели, кинематографисты — к примеру, Василь Быков — пытались призвать людей к пониманию психологии персонажей, которые оказались «предателями» не потому, что они такими в действительности были, а потому, что так сложились обстоятельства. Все это осмыслялось в 1960-1970-е годы. А сегодня вот именно что надломилось что-то, и нас ставят перед совершенно неправильной дилеммой. Нынешней молодежи наша история неинтересна. Они смотрят на Великую Отечественную как на компьютерную игру за пределами собственного жизненного опыта и опыта людей, с которыми они пересеклись в своей жизни. У молодежи трудно вызвать сочувствие, они не воспринимают войну как страшную трагедию, для них наша история — это игрушка с лозунгом «Вперед! На Берлин!». Я считаю, что пропаганда, которая ведется нашими государственными институтами, разрушает гуманистическое отношение к истории. Памятник участникам Ялтинской конференции 1945 года Фото: Артем Креминский / РИА Новости Но если этот гимназист, представитель молодого поколения обратился к теме исторической памяти — значит, происходит какой-то сдвиг в сознании молодежи? Таких молодых людей единицы. В основном молодежь этим не интересуется. Но исключения всегда есть. Например, молодые люди участвуют в программах «Мемориала», «раскапывают» истории погибших солдат, их семей, ищут родственников. Это все важно, но это лишь капля в море на фоне той пропагандистской волны, которая превалирует в наших СМИ. МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ 00:07 — 7 мая 2015 «Великая Отечественная превратилась в комикс» Как историческое событие становится мифом и стоит ли этого пугаться Как можно сейчас примириться с нашим прошлым? Усилия творческих людей — это первое, поскольку искусство обладает огромной силой и убедительностью. Сейчас мало читают, и наивно рассчитывать, что книга повернет мир к лучшему. Поэтому кинематограф, музыка — все, что способно вызвать у людей сострадание и соучастие, чрезвычайно важны. И, конечно, умные телевизионные передачи. Если убрать весь негативный фон вокруг истории с новоуренгойским старшеклассником, то само обсуждение подобной темы — это позитивный сигнал? Переосмыслить — это чрезвычайно важно. У каждого поколения свой подход. Наш опыт трудно передать следующему поколению, оно должно пропустить все через себя, проявить интерес к прошлому. И то, что к этим темам обращаются, — это замечательно. Беседовала Виктория Кузьменко https://lenta.ru/articles/2017/11/21/historical_memory/?utm_source=news.mail.ru

Маршал Язов о чудовищной лжи и правде о Сталине Опубликовано 18 июля, 2017 - 09:08 Корр.: Недавно кинорежиссёр Никита Михалков предложил признать преступной деятельность Горбачёва и Ельцина. Неплохо было бы присоединить к ним «дорогого Никиту Сергеевича». Есть и подходящий повод: исполнилось 60 лет тому самому «историческому» докладу, который Николай Стариков назвал «сборником небылиц, лжи и клеветы», а американский историк Гровер Ферр — «антисталинской подлостью». Д.Т. Язов: Заметьте, приступив к анализу хрущёвского доклада, дотошный американец, столкнувшись с первыми нестыковками, делает осторожный вывод: «преступное мошенничество?» Пока со знаком вопроса. К концу работы у него уже не оставалось сомнений: «Из всех утверждений „закрытого доклада”, напрямую „разоблачающих” Сталина или Берию, не оказалось ни одного правдивого». У нас на эту тему появилось много честных, серьёзных исследований. Я имею в виду книги Арсена Мартиросяна, Юрия Жукова, Елены Прудниковой, того же Николая Старикова. Надо только захотеть услышать правду. Корр.: Но беда-то в том, что нашим оппонентам правда не нужна. Хотя спесь с них понемногу сбивают. Недавно в телевизионной передаче, обсуждавшей «юбилейный доклад», достойный отпор антисталинистам дали: Николай Стариков, Виталий Третьяков, Карен Шахназаров, Сергей Шаргунов. Я знаю, что в 1956 году Вы учились на последнем курсе Военной академии имени Фрунзе. Как в вашем коллективе восприняли «откровения» Хрущёва? Д.Т. Язов: Для нас, недавних фронтовиков, имя Сталина было, можно сказать, святым. В те дни маршал Рокоссовский так и сказал: товарищ Сталин для меня святой. Военный авторитет Верховного Главнокомандующего был непререкаемым. Там есть такие сроки: «Не мать, не сына — в этот грозный час Тебя мы самым первым вспоминаем». Вот и посудите, как мы могли воспринимать обрушившийся на нас поток самых фантастических обвинений? Наверное, самое первое ощущение — шок. Чувство какой-то чудовищной несправедливости. Преподаватель, знакомивший нас с докладом, плакал. Начальником академии в тот момент был Павел Алексеевич Курочкин — генерал армии, Герой Советского Союза, крупный военачальник. Он сказал тогда — за точность слов не ручаюсь, но смысл передаю точно — товарищ Сталин был великим вождём и гениальным Верховным Главнокомандующим. Таким он и останется для нас на всю жизнь. Это, понятное дело, говорит человек военный. Его мнение — честное и смелое — объяснимо. Но вот ещё одно мнение: человека, который в тридцатые годы был репрессирован и, как говорится, хватил лиха сполна. Побывал в трёх ссылках. Одну отбывал, как и Сталин, в Туруханском крае. Я говорю о Валентине Феликсовиче Войно-Ясенецком. Святителе Луке. Бывшем архиепископе Симферопольском и Крымском, известном хирурге. Во время войны он совмещал служение Богу с работой в эвакогоспитале. Написал несколько серьёзных статей, в том числе по гнойной хирургии, за что был удостоен Сталинской премии. Специалисты говорят, что его работы не утратили своей актуальности и сейчас. Не знаю, был ли он знаком с пресловутым докладом, но его мнение прямо противоположно хрущёвскому: «Сталин сохранил Россию, показал, что она значит для мира. Поэтому я, как православный христианин и русский патриот, низко кланяюсь Сталину. Сталин — богоданный вождь». Заметьте, эта оценка звучит от человека, причисленного к лику святых. А вот мнение другого религиозного деятеля, митрополита Иоанна Санкт-Петербургского: Корр.: Может, атеист Хрущёв потому так и ополчился на вождя? А заодно и на всю православную церковь. Говорят, по его указанию, было снесено храмов больше, чем в самые богоборческие времена. Д.Т. Язов: Вот это как раз нетрудно проверить. Хрущёвский «крестовый» поход против церкви происходил на глазах многих ныне живущих людей… Корр.: Что не помешало нашим либералам и этот грех «повесить» на Иосифа Виссарионовича. Д.Т. Язов: Ну это либо невежество, либо злой умысел. Известно, например, письмо Сталина Менжинскому от 1933 года. Приведу из него короткую выдержку: «ЦК считает невозможным проектирование застроек за счёт разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками архитектуры древнерусского зодчества». В то же, примерно, время из репертуара одного из московских театров была снята комическая опера «Богатыри», что не обошлось, конечно же, без вмешательства Сталина. В обосновании говорилось, что опера «даёт антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являющегося в действительности положительным этапом в истории русского народа». Корр.: Я читала, что сталинская Конституция 1936 года вернула священнослужителям избирательные права, верующие же получили право венчаться, крестить детей, праздновать Пасху… А чем лично Вы обязаны Иосифу Виссарионовичу? Д.Т. Язов: Если на время абстрагироваться от военной составляющей, могу сказать, что не только я, но и большинство моих сверстников тем, кем мы стали, обязаны, в первую очередь, Сталину. Социализм, который он построил в «отдельно взятой стране, дал миллионам таких как я: образование, профессию, возможность совершенствоваться в своём деле. При какой другой власти мальчишка из глухого сибирского села мог стать маршалом? А ведь нас в семье было 10 детей. И поднимала мать такую ораву почти в одиночку. Отец рано умер, а позже и отчим погиб в Великой Отечественной. Всех вырастила, поставила на ноги. Корр.: Похожая ситуация была в крестьянской семье бывшего диссидента, известного философа Александра Зиновьева. Детей было одиннадцать. Все вышли в люди. Один стал профессором, другой — директором завода, третий — полковником и так далее. В эту эпоху, — пишет Зиновьев, — «происходил беспрецедентный в истории человечества подъём многих миллионов людей из самых низов общества в мастера, инженеры, учителя, врачи, артисты, офицеры, учёные, писатели, директора». При Сталине, приходит он к выводу: «было подлинное народовластие…, а сам Сталин был подлинно народным вождём». Вот потому-то мать Зиновьева, простая крестьянка всю жизнь хранила в Евангелии портрет Сталина. Д.Т. Язов: Сейчас ёрничают, говоря о Сталине: «отец народов». А он действительно был для народа кем-то вроде отца. Эту глубинную связь со своим вождём люди чувствуют до сих пор. Потому и голосуют за него, рисуют иконы и ставят памятники вопреки колоссальным препятствиям. Люди тоскуют по былому величию страны, по одержанным при Сталине победам, по уверенности, с которой народ смотрел в своё будущее, по справедливости, которая царила тогда в обществе. Кто-то назвал это народное состояние «поисками отца во времена безотцовщины». Точнее не скажешь! Корр.: Сейчас, в связи с «юбилеем» опять подняли тему репрессий. Опять у наших антисталинистов капитаны командуют дивизиями, поскольку все, кто выше, поголовно истреблены. «Покажите мне хоть одного такого капитана! — неоднократно взывал к своим оппонентам Владимир Сергеевич Бушин. Блестящий публицист, фронтовик и мой давний друг. Я решила поискать. Нашла подсказку. Якобы в Ленинградском военном округе накануне войны во главе дивизий были сплошь капитаны. Вот я и отправилась на Волховский фронт. Проштудировала мемуары Кирилла Афанасьевича Мерецкова. И, представьте, нашла одного замечательного капитана. История эта связана с трагическими событиями 1942 года, когда в окружение попала 2-я ударная армия. На поиски Военного совета и штаба армии Мерецков отправил танковую роту с десантом и своего адъютанта капитана Михаила Григорьевича Бороду. А дальше рассказ продолжит сам командующий фронтом: «Выбор пал на капитана Бороду не случайно. Я был уверен, что этот человек прорвётся сквозь все преграды. Когда началась Великая Отечественная война, краснознамёнец Михаил Григорьевич Борода, отличившийся ещё во время войны с Финляндией, являлся начальником 5-й погранзаставы возле Суоярви на финляндской границе. Финнам удалось… взять заставу в кольцо… 22 дня герои выдерживали осаду. А когда боеприпасы оказались на исходе, пограничники штыковой атакой прорвали кольцо окружения с неожиданной стороны — в направлении к Финляндии — и ушли от преследования в полном вооружении и неся с собой раненых». И дальше Мерецков продолжает: «Михаил Григорьевич не раз отличался в бою. Так, весной 1942 года под Мясным Бором он получил от меня задание: помочь дивизии полковника Угорича отбить атаку противника, рвавшегося к Ленинградскому шоссе. Когда комдив был смертельно ранен, Борода временно принял на себя его функции и не дал дивизии отступить». Д.Т. Язов: Да, такого капитана стоило поискать. А чтобы покончить с этой темой, скажу, что и во время войны и после мне не случалось встречать во главе дивизий капитанов. Командовали исключительно полковники и генералы. Кстати, я воевал по соседству с капитаном Бородой — на Волховском фронте. Корр.: Почти все наши крупные военачальники — из крестьянских, часто многодетных семей: и Жуков, и Конев, и Черняховский, и Чуйков, и многие другие. У родителей Чуйкова, например, было 12 детей. Геббельс, рассматривая в 1945 году фотографии советских военачальников, признал: «По лицам их видно, что вырезаны они из хорошего природного дерева… Приходишь к досадному убеждению, что командная верхушка Советского Союза сформирована из класса, получше, чем наша собственная». Как же это удалось — крестьянским детям превзойти немецких «сверхчеловеков»? Д.Т. Язов: Вынужден повториться: и это во многом тоже благодаря заботам Иосифа Виссарионовича. Он большое внимание уделял подготовке военных кадров. В стране действовали десятки военных училищ, несколько академий, включая Академию Генерального штаба. На должность её начальника был назначен крупнейший военный специалист — Борис Михайлович Шапошников. Сталин его очень ценил и уважал. Однажды поинтересовавшись, чему учат будущих военачальников, вождь обнаружил, что третья часть учебного процесса отведена… политобразованию. Такова была традиция. Сталин собственноручно вычеркнул этот раздел и дал указание возникший пробел заполнить военными дисциплинами. Для Иосифа Виссарионовича такой подход к делу был вполне типичным. «Армия, — говорил он, — может быть сильной только тогда, когда пользуется исключительной заботой и любовью народа и правительства… Армию надо любить и лелеять». При Сталине к армии так и относились. Внимателен и заботлив был Верховный Главнокомандующий и к своим подчинённым. Как нельзя лучше это доказывает история с генералом Вольским. Корр.: У некоторых авторов, пишущих о войне, я встречала мнение, что такого случая вообще не могло быть… Д.Т. Язов: Случай, действительно, не ординарный. Но какие могут тут быть сомнения. Об этой истории довольно подробно рассказал Александр Михайлович Василевский. Он был тогда начальником Генштаба и представителем Ставки на Сталинградском фронте. Готовилось наше контрнаступление. Была определена дата: 19 ноября. И вдруг 17-го вечером Сталин вызывает Василевского в Москву и знакомит с письмом командира 4-го механизированного корпуса генерала Вольского. А надо сказать, что именно этот корпус должен был стать главной ударной силой фронта. Письмо примерно такого содержания: «Дорогой товарищ Сталин! Считаю своим долгом сообщить Вам, что я не верю в успех предстоящего наступления. У нас недостаточно сил и средств для этого. Я убеждён, что мы не сумеем прорвать немецкую оборону и выполнить поставленную перед нами задачу. Что вся эта операция может закончиться катастрофой и вызовет неисчислимые последствия, принесёт нам потери, вредно отразится на всём положении страны… Корр.: Не могу удержаться от реплики: это какой же верой в своего Главнокомандующего надо было обладать, чтобы в столь неподходящий момент поделиться с ним своими сомнениями. Ведь реакция могла быть самой суровой. Д.Т. Язов: На самом деле произошло вот что. Сталин поинтересовался, что за человек, написавший ему это тревожное письмо. Получив отличную характеристику, попросил соединить его с Вольским. Со слов Василевского, он сказал ему: «Я думаю, что Вы неправильно оцениваете наши и свои возможности. Я уверен, что Вы справитесь с возложенными на Вас задачами и сделаете всё, чтобы ваш корпус выполнил намеченное и добился успеха… Готовы ли Вы сделать все от вас зависящее, чтобы выполнить поставленную перед Вами задачу?» Услышав положительный ответ, Сталин спокойно закончил: «Я верю в то, что вы выполните вашу задачу, товарищ Вольский. Желаю вам успеха». Василевский вернулся в Сталинград. Операция развивалась успешно. Вольский действовал смело и решительно. Поставленную задачу выполнил. Вот как зафиксировал этот факт Василий Иванович Чуйков в своей книге «От Сталинграда до Берлина»: «23 ноября в 16 часов части 4-го танкового корпуса под командованием генерал-майора А.Г. Кравченко и 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта под командованием генерал-майора В.Т. Вольского соединились в районе хутора Советский. Кольцо окружения сомкнулось». Когда Василевский в очередной раз докладывал Сталину об обстановке, тот спросил, как действовал Вольский и его корпус. Услышав, что действовали они отлично, сказал: «Вот что, товарищ Василевский, раз так, я прошу Вас найти там, на фронте, хоть что-нибудь пока, чтобы немедленно от моего имени наградить Вольского. Передайте ему мою благодарность и дайте понять, что другие награды… впереди». У Василевского был трофейный немецкий «вальтер». К нему прикрепили дощечку с соответствующей надписью, и Александр Михайлович передал командиру корпуса слова Сталина и подарок. «Мы стояли с Вольским, — вспоминал позже Василевский, — смотрели друг на друга и с ним было такое потрясение, что этот человек в моём присутствии зарыдал, как ребёнок». Вот, что значит вовремя поддержать человека, помочь ему обрести уверенность и сказать напоследок доброе слово. Таким он был, наш Верховный Главнокомандующий. Корр.: Но на этом ведь история не закончилась… Д.Т. Язов: Да. Было у неё героическое продолжение. Это случилось уже после того, как армия Паулюса была окружена. Но на выручку ей спешила специально созданная группа «Дон» под командованием Манштейна. Танкам немцев удалось прорвать нашу оборону. Сложилась опаснейшая ситуация. Могло пройти суток двое и уже поздно было бы что-то предпринимать. Трёхсоттысячная армия Паулюса могла уйти из Сталинграда. Ставка решила выдвинуть навстречу Манштейну 2-ю гвардейскую армию Малиновского. Но её нужно было перебросить с другого фронта. К нужному сроку она не успевала. Положение спасли корпус Вольского и находившиеся поблизости части. Они задержали немцев до подхода гвардейцев Малиновского. Вот что писал по этому поводу командующий фронтом Ерёменко: «Величайшая заслуга наших частей и соединений, вступивших в неравный бой с группой войск Гота — Манштейна, состоит в том, что они ценой неимоверных усилий и жертв выиграли восемь дней драгоценнейшего времени, необходимого для подхода резервов». В те дни газета «Красная Звезда» писала об одном из полков корпуса Волького: «подвиг, совершённый этим полком, перекрывает все представления о человеческой выносливости, выдержке и воинском мастерстве». Корпус вскоре стал гвардейским. А что касается письма, с которого всё началось, то тут, видимо, сказались и страшное перенапряжение тех дней и чувство огромной ответственности и опасение, что может не получиться. Такое на войне бывало, особенно с теми, кто не прошёл боевого крещения, не успел побывать в серьёзных боях. Корр.: А как сложилась дальнейшая судьба Вольского? Д.Т. Язов: Я потерял его из виду. Знаю, что после корпуса он командовал гвардейской танковой армией. В 1944-м ему было присвоено звание генерал-полковника. Наши пути не пересекались. Слышал, что он рано ушёл из жизни. Наберётся немало случаев, когда Сталин выручал человека в трудную минуту, входил в его положение, поддерживал, оказывал доверие. Об одном из таких примеров рассказывает комиссар Генштаба Ф.Е. Боков. В январе 1943 года он знакомил Верховного Главнокомандующего с документами. Среди них оказалось предписание командующего Южным фронтом Ерёменко и члена Военного совета Хрущёва. Они требовали снять с должности командира 4-го гвардейского механизированного корпуса генерала Танасчишина. Он обвинялся в превышении власти. Приведу с небольшими сокращениями состоявшийся диалог. — Это какой Танасчишин? — спросил И.В. Сталин. — В прошлом кавалерист? — Да. Зовут его Трофим Иванович. — Я его хорошо знаю. Боевой рубака… А как его корпус воюет? — Очень хорошо. При Танасчишине стал гвардейским. Уточнив, в чём конкретно обвиняют генерала, Сталин подытожил: «личных мотивов у него не было. Болел за выполнение боевого задания, но переусердствовал…» И вынес решение: «Снимать не будем. Передайте Ерёменко и Хрущёву, что Сталин взял Танасчишина на поруки». Ерёменко с Хрущёвым оставалось только повторить: на поруки, так на поруки. Корр.: Дмитрий Тимофеевич, а я ведь встречала похожий случай в мемуарах Главного маршала авиации Александра Евгеньевича Голованова. Там фигурирует лётчик-истребитель, прибывший в Москву за боевой наградой — звездой Героя Советского Союза. Получил, отметил с друзьями и поздно ночью возвращался домой. Услышав женский крик, бросился на помощь. К незнакомой девушке приставал солидный мужчина. В случившейся разборке лётчик застрелил обидчика. Пострадавшим оказался ответственный работник какого-то наркомата. Доложили Сталину. Разобравшись в происшедшем, он спросил, что можно сделать по закону? Ему ответили: до суда героя можно взять на поруки. Сталин написал заявление в Президиум Верховного Совета с просьбой отдать боевого лётчика ему на поруки. Просьбу удовлетворили. Лётчик вернулся на фронт, геройски воевал и погиб в одном из воздушных боёв. Рассказав об этой истории, Голованов, близко знавший Сталина, отмечает: «Строгий спрос по работе и одновременно забота о человеке были у него неразрывны. Они сочетались в нём так естественно, как две части одного целого и очень ценились всеми близко соприкасавшимися с ним людьми. После таких разговоров как-то забывались тяготы и невзгоды. Вы чувствовали, что с вами говорит не только вершитель судеб, но и просто человек». Д.Т. Язов: Вы спрашивали, как нашим полководцам удалось превзойти немецких. Их воспитывала, поднимала на служебные высоты сама атмосфера, созданная в армии при Сталине. Главный маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев отмечал: «Сталин обладал завидным терпением, соглашался с разумными доводами. Но когда по обсуждаемому вопросу принималось решение, оно было окончательным». В своей книге «Об артиллерии и немного о себе» Николай Дмитриевич описывает совместную работу с Верховным Главнокомандующим. «Работу в Ставке отличала простота, большая интеллигентность. Никаких показных речей, повышенного тона, все разговоры — вполголоса… Он не любил, чтобы перед ним вытягивались в струнку, не терпел строевых подходов и отходов. При всей своей строгости Сталин иногда давал нам уроки снисходительного отношения к небольшим человеческим слабостям. Особенно мне запомнился такой случай. Как-то раз нескольких военных задержали в кабинете Верховного дальше положенного. Сидим, решаем свои вопросы. И тут как раз входит Поскрёбышев и докладывает, что такой-то генерал… прибыл. Пусть войдёт, — сказал Сталин. И каково же было наше изумление, когда в кабинет вошёл не совсем твёрдо державшийся на ногах генерал! Он подошёл к столу и, вцепившись руками в его край, смертельно бледный, пробормотал, что явился по приказанию. Мы затаили дыхание. Что-то теперь будет с беднягой! Но Верховный молча поднялся, подошёл к генералу и мягко спросил: — Вы как будто сейчас нездоровы? — Да, — еле выдавил тот пересохшими губами. — Ну тогда мы встретимся с вами завтра, — сказал Сталин, — и отпустил генерала. Когда тот закрыл за собой дверь, И.В. Сталин заметил, ни к кому не обращаясь: — Товарищ сегодня получил орден за успешно проведённую операцию. Что будет вызван в Ставку он, естественно, не знал. Ну и отметил на радостях свою награду. Так что особой вины в том, что он явился в таком состоянии, считаю, нет. . Рассказав эту поучительную историю, Яковлев добавляет, что во многом благодаря Сталину, в руководстве страной с первого дня войны и до последнего было нерушимое единство. Слово Верховного Главнокомандующего было законом. Корр.: Дмитрий Тимофеевич, заметили, что наши либералы запустили по новому кругу свою заезженную пластинку: войну мы выиграли вопреки Сталину? Жириновский просто в истерике заходится, пытаясь доказать недоказуемое. Д.Т. Язов: Всё объяснимо. Приближаются выборы. В Думу хочется. А предъявить народу нечего. Вот и пускают в ход давно опровергнутые небылицы. Я недавно прочитал книгу Феликса Чуева о нашем выдающемся авиаконструкторе Сергее Владимировиче Ильюшине. Ему принадлежат вот эти слова: «У Сталина была хорошая черта: он не любил всякую сволочь и очень любил Россию Он был для честных. И воспитывал надёжных. Потому и побеждали». Корр.: Слово русского гения Ильюшина против домыслов «сына юриста» Жириновского. Неплохо выглядит. Мой отец во время войны летал на знаменитом ильюшинском штурмовике «Ил-2». О войне он рассказывать не любил, но в семье были книги про авиацию. В одной из них я нашла слова английского генерала: «Россия выпотрошила немецкую армию. Ил-2 был одним из её наиболее важных хирургических инструментов». Д.Т. Язов: А Вы знаете, что в судьбе этого прославленного самолёта, можно сказать, решающую роль сыграл Иосиф Виссарионович. Не знаю, что было причиной — может быть, недомыслие, косность, не исключена и зависть — но против самолёта ополчились все, от кого зависел его выпуск. Особенно упорствовали военные. Ильюшин не сдавался. Но на всякий случай приготовил чемоданчик с сухарями. До серьёзной опалы дело не дошло. Вмешался Сталин. Отправил за конструктором машину. Привёз к себе, сказав: — Если не возражаете, товарищ Ильюшин, поживёте пока у меня. Здесь, надеюсь, Вам никто не будет мешать работать. Конструктор прожил у вождя неделю. Позже он делился своими впечатлениями с сотрудниками: «У Сталина никакой роскоши, но огромное количество книг. Все стены в книгах. Он читал по ночам по триста-пятьсот страниц… Мы вместе питались — щи, гречневая каша, никаких разносолов… Конечно, за эту неделю я измучился до предела. Выдержать темп работы Сталина непросто». Но самое интересное было впереди. В один из дней вождь привозит Ильюшина на заседание Политбюро. Кроме соратников Сталина присутствуют авиационные специалисты. Выслушав разные мнения, Иосиф Виссарионович сказал: «А теперь послушайте, что думаем по этому поводу мы с товарищем Ильюшиным…». В итоге ильюшинское КБ осталось в Москве, а Сергей Владимирович и его сотрудники получили возможность спокойно заниматься своим делом. Казалось бы, всё улажено. Но Сталин не выпускает историю с самолётом из своего поля зрения. И вот через какое-то время директорам авиационных заводов Шенкману и Третьякову летит грозная сталинская телеграмма: «Вы подвели нашу страну и Красную Армию. Вы не изволили до сих пор выпускать самолёты Ил-2. Самолёты Ил-2 нужны нашей Красной Армии теперь как воздух, как хлеб. Шенкман даёт по одному Ил-2 в день, а Третьяков даёт Миг-3 по одной, по две штуки. Это насмешка над страной, над Красной Армией. Нам нужны не МиГи, а Ил-2. Если 18-й завод думает отбрехнуться от страны, давая по одному Ил-2 в день, то жестоко ошибается и понесёт за это кару. Прошу Вас не выводить правительство из терпения и требую, чтобы выпускали побольше Илов. Предупреждаю последний раз». Корр.: И кто-то ещё смеет утверждать, что войну мы выиграли вопреки Сталину. Д.Т. Язов: Послушайте, что было дальше. «Отбрехнуться» не удалось. После сталинских указаний всё нашлось для производства необходимого количества самолётов. И на фронт ежедневно пошло по сорок Илов. А машина была, действительно, замечательной. О ней говорили: это русское чудо, звёздный час Ильюшина. В мире не было равного этому самолёту. А вот немецкая оценка: «Самолёт Ил-2 — свидетельство исключительного прогресса. Он является главным, основным противником для немецкой армии». Для Сталина всегда на первом месте было дело. И, конечно, человек, от которого зависела судьба этого дела. Известен, например, такой случай. Верховный Главнокомандующий был недоволен работой начальника Главного штаба Военно-морского флота. Встал вопрос о замене. Рекомендовали адмирала Исакова, но были сомнения: утвердят ли его кандидатуру. У адмирала была ампутирована нога. Все сомнения развеял Сталин. Он сказал: «Лучше работать с человеком без ноги, чем с человеком без головы». Корр.: Вы, конечно, смотрели один из последних телевизионных «Поединков», где скрестили шпаги лидер ЛДПР Владимир Жириновский, производивший, мягко говоря, впечатление человека не совсем вменяемого и спокойный, корректный, вооружённый множеством фактов, Николай Стариков. Основной удар, естественно, наносился по Сталину, но досталось и Старикову, его защищавшему. Против него ополчились не только команда Жириновского, но и так называемый эксперт с какой-то учёной степенью и даже Соловьёв, ввернувший по ходу разговора про зловещие энкаведешные «воронки», забирающие по ночам добропорядочных граждан. И что в итоге? Старикова поддержало на 50 тысяч телезрителей больше, чем его коллективных оппонентов. Народ чует ложь за версту. Д.Т. Язов: Если вернуться к Александру Зиновьеву, то он называл Сталина не только «величайшей личностью нынешнего столетия», «величайшим гением», но и «самым подлинным и верным марксистом». Но я бы хотел вернуться к разговору о сталинских военачальниках. Посмотрите, какую блестящую плеяду командующих вырастил Иосиф Виссарионович во время войны. Вот перед вами типичная судьба крестьянского парня, ставшего маршалом бронетанковых войск, дважды Героем Советского Союза. Всё, что связано со Сталиным, Михаил Ефимович Катуков отображает в своей… автобиографии. Корр.: Почему в биографии? Он не отделяет свою личную жизнь от вождя? Разве не проще было написать мемуары? Д.Т. Язов: Он их и напишет. Позже. Но самое сокровенное — в автобиографии. «В сентябре месяце я впервые увиделся с товарищем Сталиным. Много я думал, как доложу ему… Но вышло совсем не так. „В прихожую вышел сам товарищ Сталин, протянул мне руку и сказал: Здравствуй, товарищ Катуков, заходи ко мне…” В тот день был у меня двойной праздник. Я первый раз увидел товарища Сталина, говорил с ним, и в день 17 сентября мне исполнилось 42 года». — Я брал на себя, — продолжает Катуков, — серьёзную ответственность в тяжёлые годы войны и честно выполнил свой долг, закончив войну в Берлине. И самой высшей для меня наградой было сознание, что и присягу, и данное слово товарищу Сталину, я выполнил». Под автобиографией дата: 1960-й год. Позже в своей книге «Памятное» Екатерина Сергеевна так описала свои ощущения тех лет: «Товарищ Сталин был для нас таким высоким идеалом коммуниста-большевика, что все мы, в том числе и я, отдали бы за него свои жизни, не задумываясь». Д.Т. Язов: Побывавший в 1937 году в Москве известный немецкий писатель Лион Фейхтвангер, размышляя о Сталине, заметил: «Скоро начинаешь понимать, почему массы его не только уважают, но и любят. Он часть их самих… Сталин, как он предстаёт в беседе, не только великий государственный деятель, социалист, организатор, — он, прежде всего — настоящий человек». Корр.: А вот в человечности — то ему как раз и отказывают. Изображают патологическим злодеем, монстром и так далее — в соответствии с фантазией злопыхателей. Д.Т. Язов: Я уже рассказывал, каким внимательным, терпеливым, заботливым он был руководителем. Приведу ещё один пример. Иван Степанович Конев рассказывает Константину Симонову о том, как он с группой других военачальников был на совещании у Сталина. Дело происходило уже после войны и встал вопрос об отпуске. Вождь спрашивает: — Как здоровье? — Здоровье так себе, товарищ Сталин. — В отпуск идёте? — Да, иду. — Насколько? — На полтора месяца… Больше не положено, товарищ Сталин. — Как так не положено? И, обращаясь к Булганину, который был первым заместителем наркома, говорит: — Дайте ему три месяца. И ему три месяца, и ему три месяца, и ему три месяца. Надо понимать, что люди вынесли на своих плечах. Какая была тяжесть, как устали… Надо три месяца, чтобы почувствовали, привели себя в порядок, отдохнули, полечились». Вот и судите, каким он был человеком. Таким, как у Фейхтвангера и Конева. Или таким, как у Сванидзе и Жириновского. Корр.: Дмитрий Тимофеевич, не прощу себе, если не спрошу Вас о Рокоссовском. Он был из тех, кто как и Катуков, сохранил верность своему Главнокомандующему до конца. Хотя мог затаить обиду за то, что Сталин перебросил его с 1-го Белорусского, нацеленного на Берлин, на 2-й Белорусский фронт. Многие считают, что это было несправедливо, что русскому шовинисту Сталину нужен был в Берлине человек с русской фамилией. Д.Т. Язов: Начну с того, что Сталин любил Рокоссовского за его деликатность, интеллигентность и, конечно, за огромный военный талант. А замена его Жуковым на 1-м Белорусском никакого отношения к национальности Константина Константиновича не имеет. Жуков был первым заместителем Верховного Главнокомандующего. Он знал людей, с которыми ему предстояло иметь дело. Как заместитель Сталина он правомочен был вести переговоры и в конце концов подписать акт о безоговорочной капитуляции Германии. Так что тут дело в простой субординации, если можно так сказать. Кстати, манера общения с людьми и Сталина, и Рокоссовского схожи. Те же доброжелательность, уравновешенность, спокойствие. Этим Рокоссовский отличался от многих своих коллег военной поры. Вот как сам Константин Константинович определяет свой стиль общения с подчинёнными: «У каждого руководителя своя манера, свой стиль работы с ближайшими сотрудниками. Стандарт в этом тонком деле не изобретёшь. Мы старались создать благоприятную рабочую атмосферу, исключающую отношения, построенные по правилу „как прикажете”, исключающую ощущение скованности, когда люди опасаются высказать суждение, отличное от суждения старшего». Корр.: Наверное, нелегко ему пришлось с этим своим сводом правил, попав в подчинение к Жукову на Западном фронте? Д.Т. Язов: Не забывайте, что это было под Москвой, в самые критические дни, когда всё висело на волоске. Может быть, в тот момент там и нужен был такой человек, как Жуков. Жёсткий, бескомпромиссный, не щадящий никого ради победы. Так было и в том случае, о котором я хочу рассказать. Рокоссовский тогда командовал 16-й армией. Оценив обстановку, он попросил разрешения отвести свои ослабленные в непрерывных боях дивизии за Истринское водохранилище, там подготовиться и дать врагу отпор. Иначе, считал он, противник опрокинет с трудом обороняющиеся войска и, как говорится, на их плечах форсирует водохранилище. Последовал незамедлительный ответ: «Приказываю стоять насмерть, не отходя ни на шаг». Стараясь избежать катастрофы, командующий армией обратился напрямую к начальнику Генштаба. Тот, приняв во внимание сложившуюся ситуацию, разрешил отвод. Но всё решила грозная телеграмма Жукова: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать!» Видимо, узнав о стычке, Сталин позвони л Рокоссовскому. Тот приготовился получить ещё одну выволочку. Как и предполагал командарм, его войска вынуждены были отступить. Но вопреки ожиданиям в телефонной трубке услышал спокойный, доброжелательный голос Иосифа Виссарионовича: «Прошу Вас продержаться ещё некоторое время, мы вам поможем». На следующее утро в 16-ю армию поступили: полк «катюш», два полка противотанковой артиллерии, четыре роты солдат с противотанковыми ружьями, три батальона танков и две тысячи москвичей, чтобы пополнить поредевшие дивизии. Я привёл этот случай, чтобы ещё раз показать, каким заботливым, внимательным и человечным был Верховный Главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин. Так, что Лион Фейхтвангер не ошибся в оценке нашего вождя. В заключение хотел бы привести слова старейшего сталинского соратника Вячеслава Михайловича Молотова, разжалованного Иосифом Виссарионовичем, что не помешало ему сохранить верность вождю и объективность его оценки. «Чем больше на него нападают, тем выше он поднимается… Более последовательного, более талантливого, более великого человека, чем Сталин, не было и нет». Корр.: А я бы добавила ещё одно свидетельство Вячеслава Михайловича: «Мне наши полководцы рассказывали, что Сталин перед сражением, напутствуя, обычно говорил: «Ну, дай Бог!» или: «Ну помоги, Господь!» Спасибо, Дмитрий Тимофеевич. Надеюсь, мы продолжим этот разговор. И, как говорил Иосиф Виссарионович, помоги, Господи! Беседу вела Галина Кускова. http://www.kramola.info/vesti/vlast/marshal-yazov-o-chudovishchnoy-lzhi-i-pravde-o-staline?utm_medium=referral&utm_source=lentainform&utm_campaign=kramola.info&utm_term=1245878s7953&utm_content=5608068

Часики-колечики Веник Каменский Мой по батьке дед - Васька Сухарев - Ох, любил трындеть За сивухою: "На щеках пушок Стал усищами - Всю войну прошел, Мертвых тыщами, На войне служил Похоронником - Накопал могил В кашке-доннике, Да ничьей души Мной не сгублено! Бог Исус, пиши, Жалуй рубликом!" ...ох вы, часики, Ох, колечики, Ох, солдатики - Искалечены... Плыл сивушный дух Над иконами, Бились тучи мух - Злые, сонные. Бабка шикала: "Вася, тише ты". "Цыц ты, дикая, Зубы вышибу. Кольца-часики Мертвым надо ли? Дал Бог Васеньке - В руки падали". ...ох вы, часики, Ох, колечики. Ох, солдатики Искалечены... Думашь, рай тебе, Сон под вербами? Гауляйтера Пустят первого. Бог поморщился, Судит ратников: "Лучше коршуны, Чем стервтяники". А в раю привал, Чай с махоркою, Глянь - часы отдал Жуков Теркину: "Балалаечник, Ну утешный ты!" Травят баечки Души грешные. ...ох вы, часики, Ох, колечики, Ох, солдатики Искалечены...