Поиск по сайту

По случаю православной Пасхи у меня есть мнение, которое понравится тем, у кого все мои прочие взгляды способны вызвать лишь рефлекторное желание запретить «Сноб», интернет и русский язык. В школах, считаю я, надо изучать Новый Завет. Скажем, в десятом классе. Обстоятельно, не менее полугодия. А лучше целый год. Ниже я приведу более-менее объективные причины ввести такой предмет. Но сначала пара абзацев о субъективном. Раннюю христианскую литературу я люблю давно. В конце восьмидесятых родители купили невзрачный перестроечный томик под названием «Новый Завет. Псалтирь» (в Синодальном переводе). Купили для порядка, чтобы было. Никто, кроме меня, его тогда не открыл. Да и я поначалу осилил только Евангелие от Матфея (оно первое) и Откровение Иоанна Богослова (оно про конец света). Остальное прочитал позже, когда проглотил замечательную «Ночь в Гефсиманском саду» Алексея Павловского и несколько научно-популярных книжек вроде «Тайных писаний первых христиан» Ирины Свенцицкой. Большинство из них были позднесоветские, полные милых марксистских штампов («Вторая половина I в. до н. э. и весь I в. н. э., — пишет Свенцицкая, — были временем непрерывных выступлений народных масс Иудеи»). Но их научное содержание, как я позднее обнаружил, лежало вполне в русле западной библеистики. Научная библеистика — обширная, процветающая дисциплина с двухвековой историей. В своих лучших проявлениях она сплетает герменевтику, литературоведение, лингвистику, археологию и социологию в одно детективное расследование, проливающее свет сразу на все на свете. Если западная философия, по выражению Альфреда Уайтхеда, — это примечания к Платону, то западная цивилизация в целом — это многовековой сериал, в пилотном эпизоде которого римский префект провинции Иудея казнит бродячего еврейского проповедника из деревни Назарет. Из популяризаторов науки, посвященной этому эпизоду, на русский исправно переводят, например, Крейга Эванса и Барта Эрмана (хотя Эрмана, конечно, лучше даже не читать, а слушать — он прекрасный лектор). Называю Эванса и Эрмана еще и потому, что один верит в воскрешение и божественность Иисуса, другой не верит, но признанными специалистами являются оба. Другими словами, для добросовестной библеистики не требуется ни вера в Христа, ни ее отсутствие. А требуются, как и в прочих научных дисциплинах, любознательность, аналитические способности и критическое мышление. И если мы хотим развивать у подростков и то, и другое, и третье, Новый Завет — отличный учебный материал. Предоставляет столько педагогических зацепок, что даже не знаю, с чего начать. Фрагмент папирусной рукописи Евангелия. 3 век н. э. University of Pennsylvania Можно, например, с языка. Все книги Нового Завета написаны на греческом койне, главном языке восточного Средиземноморья после походов Александра Македонского. Греческий был языком образования, дипломатии, коммерции. Его роль в Римской империи I века н. э. сопоставима с ролью английского сегодня. На стенах римских Помпей, погребенных под пеплом Везувия в 79 году н. э. (примерно в то же время, когда создавались Евангелия), то и дело попадаются греческие граффити. Однако «народные массы» большинства римских провинций в быту по-гречески не говорили. В частности, в Иудее и Галилее, на родине Иисуса, говорили на арамейском — близком родственнике древнееврейского, который к тому времени уже перестал быть языком повседневного общения. Престижной греческой речью ремесленник Иисус (гр. «тектон», от Марка 6:3) из захолустного Назарета владел вряд ли, а читать если и умел, то, скорее всего, только по-древнееврейски. Среди тех, кому Иисус проповедовал, абсолютное большинство говорило только по-арамейски, а читать и тем более писать не умело ни на каком языке. Таким образом, прямая речь Иисуса в Новом Завете, к счастью, с самого начала была переводом. Предполагаемые арамейские оригиналы, вроде крика распятого Иисуса «Элои, Элои, лама савахфани», встречаются в Евангелиях крайне редко. Я написал «к счастью», потому что явно «переводная» природа Евангелий спасла христианство, а с ним и всю европейскую культуру, от мифологической удавки, подобной исламской догме о совершенстве и неизменности древнеарабского текста Корана. «Вторичный» греческий текст Евангелий, полный цитат из Септуагинты (греческого перевода Ветхого Завета), не позволил мифу заслонить разношерстное человеческое авторство Нового Завета. Хотя попыток объявить тот или иной перевод Нового Завета неприкосновенным хватало. Католическая церковь много веков отказывалась заменить окаменелую латинскую Библию переводами на живые европейские языки. РПЦ до сих пор использует церковнославянский текст, ядро которого сложилось тысячу лет назад. Синодальному переводу Евангелий скоро исполнится двести лет, но он остается для многих единственным «правильным» русским переводом. Увидеть, почему люди цепляются за мертвые языки и устаревшие переводы (а заодно и много чего узнать об истории русского литературного языка), может любой школьник. Сравните, что происходит, когда Иисус воскрешает дочь Иаира (от Марка 5:42, 43). Илья Репин. Воскрешение дочери Иаира В недавнем переводе: «Девочка сразу встала и начала ходить (ей было лет двенадцать). Все были сильно удивлены. Но Иисус строго наказал им, чтобы никто не узнал о случившемся, а девочку велел покормить». В Синодальном: «И девица тотчас встала и начала ходить, ибо была лет двенадцати. Видевшие пришли в великое изумление. И Он строго приказал им, чтобы никто об этом не знал, и сказал, чтобы дали ей есть». В церковнославянском: «И абие воста девица и хождаше: бе бо лет двоюнадесяте. И ужасошася ужасом велиим. И запрети им много, да никтоже увесть сего, и рече: дадите ей ясти». Чем непривычней и непонятней, тем действенней. На современном русском сцена подозрительно напоминает визит участкового терапевта («девочку велел покормить»). По-старославянски за кадром гремит «Всенощное бдение» Рахманинова, а те, кто «ужасошася ужасом велиим», как минимум лежат ниц у ног исцелителя. Помимо формы школьникам вполне по силам сравнивать и содержание. Преподаватели библеистики постоянно советуют читать все четыре Евангелия параллельно, глава к главе. Так легче заметить сходства и различия в анонимных рассказах, которые потом приписали апостолам Матфею и Иоанну, переводчику апостола Петра Марку и спутнику апостола Павла Луке. Так видно, например, сколько «Матфей» и «Лука» позаимстовали у «Марка» — по мнению специалистов, самого раннего евангелиста (он писал через 35-40 лет после смерти Иисуса). Видно, как трогательно «Матфей» подгоняет биографию Иисуса под отрывки из Ветхого Завета. Заметны разные родословные Иисуса у «Матфея» и «Луки». Бросается в глаза, как мало похоже на тексты коллег Евангелие «Иоанна». Помимо любопытных мелочей, проступают и важные детали. Например, то, как римский чиновник Пилат от Евангелия к Евангелию становится все белей и пушистей, а евреи вокруг него — все кровожадней и твердолобее. Для начала, конечно, школьникам надо пояснить, что римские префекты выносили смертные приговоры без какого бы то ни было участия «народных масс». Конкретно Пилат, по свидетельству Иосифа Флавия и Филона Александрийского, презирал население вверенной ему провинции от всего сердца и прореживал его «беспрерывными казнями без суда». Евангелисты сообщают, что Иисус «опрокинул столы менял и прилавки торговцев голубями и не позволял ничего проносить через дворы» иерусалимского храма. Если это предание восходит к реальным событиям, то надо думать, что безжалостный исторический Пилат мигом расправился с таким несанкционированным майданом. Однако рефлексирующий евангельский Пилат, знакомый всем по «Мастеру и Маргарите», ведет себя иначе. У всех четырех евангелистов он отправляет Иисуса на крест со страшной неохотой, подчиняясь воле иудейской толпы. У «Марка» эта толпа кричит: «Распни его!» У «Матфея» «весь народ» хором добавляет: «Кровь Его на нас и на наших детях!» Пилат при этом умывает руки, а жена его видит во сне, что Иисус — праведник. У «Луки» Пилат, желая спихнуть с себя ответственность, отправляет Иисуса к Ироду Антипе, тетрарху Галилеи. Тот, не найдя в Иисусе никакой вины, шлет его обратно к Пилату, где толпа по-прежнему вопит «Распни, распни Его!» и «в конце концов криками» «добивается своего». У «Иоанна», в самом позднем из канонических Евангелий, написанном примерно через 70 лет после смерти Иисуса, Пилат тянет с распятием целых 28 стихов, ведя беседы с осужденным о природе истины. Он даже предлагает толпе линчевать Иисуса самостоятельно («Берите Его сами и распинайте»). Но евреи шантажируют префекта: «Если ты отпустишь его, то ты не друг Кесарю». Антонио Чизери. Се, Человек! Пуще того, сам Иисус от Иоанна видит евреев насквозь задолго до своего распятия. «Вы принадлежите вашему отцу, дьяволу, — объясняет он им в 8:44, — и хотите исполнить желания вашего отца». А логического завершения эволюция еврейского злодейства достигает в неканоническом «Евангелии от Петра», где евреи (а никакой не Пилат) распинают Иисуса, прекрасно понимая, что он Сын Божий: «они, взяв Его, гнали и бежали, толкая Его, и говорили: “Гоним Сына Божия, получив власть над ним”». Из этих пассажей, как из первых злокачественных клеток, со временем вздулась опухоль европейского антисемитизма. Погромы, «Майн кампф», Холокост и даже юродивые, недавно «изгонявшие бесов» из «еврейских детей» и Людмилы Улицкой прямо в центре Москвы — все так или иначе выросло из ненависти ранних христиан к иудеям, «отвергнувшим» «Сына Божия». И здесь задача учителя в том, чтобы помочь школьникам увидеть, откуда эта ненависть взялась. Прежде всего, надо объяснить, что большинство евреев первого века н. э. не стали христианами по той же причине, по которой большинство современных христиан так и не уверовали в Джима Джонса, Сёко Асахару, Марину Цвигун, Сергея Торопа и легион других пассионариев, объявлявших себя вторым пришествием Христа. Иудеи времен Иисуса не представляли себе мессию в виде безвестного пролетария из Назарета, которого распнут римляне, — так же, как сегодняшние православные не мыслят второе пришествие Христа в виде журналистки из Донецка, которую Киевский горсуд посадит в ИТК общего режима за попытку поджечь Софийский собор. Центральная идея христианства — что мессия пришел в мир сыграть роль жертвенного ягненка и искупить своей святой кровью все грехи человечества — самый впечатляющий в истории пример теологии задним числом. Иудеи ждали, что бог спасет мир не символически, а в самом прямом смысле: пришлет сверхчеловека, который наведет порядок, покарает грешников и наградит праведников. Первые христиане и, вероятно, сам Иисус ждали от бога того же самого, причем со дня на день. Но Царствие Небесное на земле, как водится, так и не наступило. Хуже того, в 70 году н. э. римляне успешно подавили еврейское восстание и разрушили иерусалимский храм, а Судного Дня все не было. После этого христианский рай постепенно переехал в загробный мир и далекое будущее. Распятый проповедник превратился в бога, умирающего на целых три дня ради духовного спасения мира. А иудеи, которых не впечатляло такое спасение, стали неблагодарными свиньями и кровожадной толпой из Евангелий. Я привел всего лишь несколько примеров того, о чем можно говорить со школьниками на уроках Нового Завета. Можно перечислить десятки других тем, не менее важных и увлекательных: как ищут и сверяют древние рукописи, как жанр апокалипсиса служил эквивалентом нынешних фильмов-катастроф, как складывалась этика Нагорной проповеди, как вдохновлялись христианскими сюжетами тысячи художников, писателей и композиторов. Я прекрасно понимаю, что большинство людей, которые мечтают ввести в российских школах Закон Божий, вовсе не хотят, чтобы дети изучали Новый Завет. Они хотят, чтобы дети бездумно зубрили «священное писание» в блаженном культурно-историческом невежестве. Именно так всегда мусолили Библию в церковных школах. Именно так «изучают» древнеарабский текст Корана в тысячах исламских медресе. Но закончить этот текст надо на праздничной, воистину пасхальной ноте. Мое любимое Евангелие — от Марка. По времени оно ближе всего к жизни исторического Иисуса из Назарета и, видимо, поэтому кажется самым «человеческим». Иисус от Марка еще не называет себя богом. Он без конца просит хранить свои чудеса в секрете, и даже апостолам (они у «Марка» довольно глуповатые) все никак не понять, кто он, собственно, такой. Концовка Евангелия от Марка в древнейших рукописях более всего достойна завязки сериала под названием «западная цивилизация». Три женщины приходят к могиле Иисуса, видят отваленный камень и загадочного юношу в белом, который наказывает им пойти и сказать апостолам, что Иисус воскрес. Но женщины убегают и никому ничего не говорят — «так сильно они испугались». И все. Конец пилотной серии. И там же, у «Марка», проще всего разглядеть главную заслугу евангельского сюжета в истории европейской культуры. До бедного галилейского проповедника, угодившего на римский крест, религии вокруг Средиземного моря были культами силы. Бедность, слабость и рабство считались печатью божественной немилости и заслуживали презрения. Когда христиане задним числом сделали бога из распятого бедняка, они подложили под это естественное, животное мировоззрение идеологическую мину замедленного действия. Из Нового Завета вырос не только антисемитизм и тысячи шедевров европейского искусства. Из бога бедняков, прокаженных и блудниц, скрещенного с греческой философией, в конце концов получилась и Хартия Европейского союза по правам человека, и туалеты для инвалидов, и трескучие светофоры для слепых на пешеходных переходах. Вот почему я, атеист с пожизненным стажем, от всей души поздравляю вас с Пасхой. Христос воскрес, дорогие товарищи. https://snob.ru/selected/entry/107791