Поиск по сайту

Основные проблемные зоны во взаимоотношениях общества, религиозных организаций и государства в 2017 году Ксения Сергазина Мы публикуем тезисы Ксении Сергазиной, эксперта Центра «Сова», доцента Учебно-научного центра изучения религий РГГУ, представленные на круглом столе «Современные религиозные рынки: теоретико-социологическое осмысление и эмпирическое измерение» в МГИМО. Мне бы хотелось сделать обзор основных проблемных зон во взаимоотношениях общества, религиозных организаций и государства в России в 2017 году. Мое сообщение основано на данных ежедневного мониторинга, который проводит Центр «Сова». Кейсы, которые я буду упоминать, доступны на сайте Центра «Сова». 1. На мой взгляд, самые заметные конфликты 2017 года, связанные с религией, возникают во взаимоотношениях православных верующих и общества – и здесь есть две основные тенденции: протесты верующих, чьи чувства задеты (а также защита этих чувств государством), и борьба за храмовые территории – в основном, против горожан и экологов, протестующих против строительства храмов на территории парков и лесопарков. Против строительства новых церквей в 2017 году выступили жители Красноярска (храм на стрелке), Чувашии (яблоневый сад и старое кладбище), подмосковной Черноголовки (поклонный крест), Екатеринбурга (храм-на-воде, набережная Исети), Нижнего Новгорода (парковая зона), Махачкалы (озеро Ак-Гель), Смоленска (Соловьиная роща), Ростова-на-Дону (сквер Анатолия Собино), Брянска (парковая зона), Каменска-Уральского, Томска (сквер), Пскова и, конечно, москвичи и петербуржцы. Из московских показателен конфликт между Высоко-Петровским монастырем и жильцами дома на Петровке, двор которого был передан в бессрочное пользование монастырю еще в 1998 году (дом 28 стр. 1 на ул. Петровка). Монастырь лишил жильцов парковки во дворе, ограничил доступ экстренных служб и пытается забрать подвальные помещения. Другой пример, вызывающий недоумение общественности, - это передача Церкви Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО). Такое решениеприводит к закрытию 29 различных лабораторий и уникального экспериментального комплекса для наблюдения за рыбами, расположенного на цокольном этаже ВНИРО. Стоимость оборудования аквариального комплекса руководство института оценивает в несколько миллиардов рублей. В Петербурге самый значимый конфликт общества (включая церковных людей) с церковной администрацией – это, конечно, возможная передача Исаакиевского собора Петербургской епархии, которая повлекла за собой и волну протестов, и снятие директора, и какой-то паралич в музейной деятельности не только собора, но и города в целом. Почти за всеми конфликтами, похоже, стоят имущественные споры, которые прикрываются специфической риторикой о вере и традиции. По всей видимости, общество реагирует как раз на это противоречие – и рождается напряжение даже в тех случаях, когда конфликта могло бы и не быть. Против строительства новых церквей, как ни парадоксально, выступают довольно часто верующие люди, церковные, которые хотят сохранить экологическую ситуацию района и для которых важен этот конкретный парк, где гуляют дети или собачники. Они предлагают застраивать церковными зданиями пустыри и промзоны, но этого призыва никто не слышит. Что же касается защиты чувств православных верующих, то здесь, мне кажется, нужно упомянуть как главное событие года протесты против показа фильма Алексея Учителя «Матильда» и сопутствующие этим протестам инциденты. Приговоров, вынесенных в 2017 году по ст. 148 УК (нарушение права на свободу совести и вероисповеданий) именно за «оскорбление чувств», мы знаем не так много: приговор автору карикатуры на Христа (дело прекращено в январе 2018 года), трем «хабаровским живодерам», жителю Омутнинска, осужденному за атеистические высказывания, девушке, «прикуривающей» от свечи в храме, и блогеру Соколовскому, «ловцу покемонов». Кроме того по ч. 3 ст. 148 УК был вынесен приговор - штраф в размере 10 тысяч рублей - церковному рабочему за то, что он пришел в церковь требовать свой гонорар, – и тем самым прервал богослужение. В 2017 году православные граждане требовали также признать оскорбляющими чувства верующих: карикатуру Поклонской с фаллоимитатором в виде царя Николая, фотосессию в полупрозрачном платье для свадебного журнала на фоне церковной росписи, вертепное действо «Сказ о Егории Храбром» и, конечно, сценарий фильма «Матильда», но в этих случаях уголовные дела не были открыты. Реальных угроз срыва богослужения или порчи церковной утвари в 2017 году нет, а есть что-то другое – более эфемерное и связанное с разными традициями восприятия сакрального (особенно хорошо это видно в случае с протестом против вертепного действия – традиционной русской народной забавы). Все это вместе – и отдаленная от реальной жизни риторика патриарха, и ненужное упорство при решении вопросов строительства храмов в парковых зонах, и попытка через суд бороться с инакомыслием и атеизмом блоггеров, в некотором смысле маргинализуют Русскую православную церковь, превращая ее – в глазах нецерковного большинства – все больше и больше в субкультуру со своими четкими, но непрозрачными законами. Можно спорить, но мне кажется, что рубеж, положивший конец православному возрождению в России, – это 2012 год, дело Pussy Riot. 2. Второй блок проблем, лишь отчасти связанный с политикой Русской православной церкви, – это ограничение деятельности протестантских групп и новых религиозных движений (в первую очередь, Свидетелей Иеговы и саентологов, но не только их). Представители этих религиозных организаций страдают как от применения к ним антиэкстремистского законодательства, так и от «антимиссионерских» поправок к закону «О свободе совести» из так называемого «пакета Яровой». Впрочем, за «незаконное миссионерство» штрафуют теперь самых разных верующих. 3. Третий блок проблем связан с применением антиэкстремистского законодательства по отношению к российским мусульманам. В 2017 году по антитеррористическим и антиэкстремистским статьям вынесено более 20 приговоров мусульманам – главным образом, членам «Хизб ут-Тахрир», «Таблиги джамаат» и последователям Саида Нурси. Мы здесь имеем в виду тех людей, кто не был вовлечен ни в какую боевую деятельность. За организацию ячеек запрещенного исламского движения «Таблиги Джамаат» было вынесено 7 приговоров против 19 человек, многие из которых получили реальные сроки лишения свободы. Еще 4 приговора в отношении 9 человек было вынесено мусульманам, изучающим книги Саида Нурси - по обвинению в участии в «Нурджулар». Кроме того, в 2017 году было вынесено 14 приговоров против 37 последователей «Хизб ут-Тахрир» (cт. 205.2 УК или ст. 205.5 УК). Центр «Сова» считает эти приговоры неправомерными, а также считает неправомерным запрет религиозного объединения «Таблиги Джамаат» и запрет объединения «Нурджулар» (тем более что в России этого объединения не существовало вовсе: есть лишь отдельные верующие, которые сталкиваются с необоснованным преследованием за изучение книг Саида Нурси). Приговоры, вынесенные членам «Хизб ут-Тахрир» по антитеррористическим статьям только на основании информации об их принадлежности к партийной деятельности (то есть участие в собраниях, чтение литературы и прочее), мы также считаем неправомерными: при своей радикальной идеологии эта партия не вовлечена в террористическую деятельность. В целом, мне кажется, что религиозная политика государства в области религии ужесточается, возвращаясь к некоторым нормам советского законодательства, в числе которых - ограничение миссионерской деятельности, ограничение мест богослужения без уведомления властей, контроль над образованием духовенства (исламского прежде всего). При этом общество реагирует на изменение религиозной политики в целом равнодушно. Гораздо более острой оказывается реакция на конфликты с православными приходами и церковную риторику. И это, конечно, повод для современного православия подумать о своем образе на рынке религиозных услуг. Источник: http://www.sova-center.ru/religion/publications/2018/02/d38792/