Поиск по сайту

РУБЕЖИ (С позиций статьи “Формационный подход к истории” на сайте mag-istorik.ru) На рубеже V-VI века во Франции сильная власть первых Меровингов сломала дофеодальный строй и установила ранний феодализм. На рубеже первого и второго тысячелетий на Руси сильная власть Рюриковичей сделала то же самое. Во Франции господствовал мелкий и крупный аллод, на Руси – община и кормление, но различие вариантов раннего феодализма было не абсолютным. В Англии, где история феодализма особо близка его истории во Франции, в раннем феодализме (с VII века) преобладали община и бокленд-кормление. Отличия становления феодализма по странам задавала в большой мере предыдущая история. Во Франции была особая опора на достижения Античности, но и приходилось гасить сильную инерцию рабовладения, на Руси, Античностью мало затронутой – ломать традиции “варварства” (при наличии какого-то рабовладения) и поднимать уровень общества. А традиции все же сказались в вариантах раннего феодализма. В Англии римляне заложили значимое рабовладение, но все традиции нарушило вторжение германцев V века – феодальной революции ломать приходилось мало, феодализм устанавливался слабыми режимами по крошечным королевствам. Вариант раннего феодализма Англии был неизбежно ближе к одной из двух альтернатив. Для хронологии процессов по трем странам (в относительно схожих природных и этнических условиях, с тем или иным наследием греко-римской Античности и какими-то взаимными и схожими внешними влияниями) хорошие индикаторы – даты принятия христианства. По странам мира ранний феодализм сочетал аллод и общину-кормление в их разных видах, соотношениях и переплетениях. В VIII-IX веке во Франции сильная власть Каролингов, в XV-XVI веке в Русском государстве сильная власть Московских правителей сломали ранний феодализм и утвердили классический – ленно-крепостной. В Англии набеги викингов урезали силу Уэссекской династии IX-X века, но и она утвердила этот строй. В начале второго тысячелетия во Франции, примерно тогда же в Англии подъем городов и сопутствующие явления трансформировали зрелый классический феодализм в перезрелый, который надстроился сословной монархией. В России середины XVII века городские восстания и вывод посада из-под власти феодалов, сопутствующие явления обусловили подобное. Но Россия испытывала уже воздействие более развитой Европы. Тоже наметившаяся во второй половине века централизация при Петре приняла абсолютистские формы, культура обрела послевозрожденческий вид, церковь подверглась своего рода реформации. А, в общем, классический феодализм сохранился – в модифицированном виде. Сильные режимы Минамото-Ходзе в Японии рубежа XII-XIII века, Северной Сун в Китае XI века, Буидов, Караханидов, Газневидов в Большом Иране рубежа X-XI века, Комнинов в Византии XII века и т. д. утвердили классический феодализм. В Большом Иране второй половины XII века имел место и политический подъем городов, практически одновременно с централизацией Франции Филиппом II Августом Иран был объединен Хорезмшахами. В Китае XII века города были самыми значительными в мире, стояли, вероятно, на пороге какого-то “коммунального движения”. Монгольские погром и иго отбросили Иран и Китай на века (Русь – века на полтора), устранив главных конкурентов Западной Европы, что изменило всю мировую историю. Ближний Восток и Балканы несколько застопорили турецкие завоевания. Япония (в которой был значимый подъем городов и сопутствующие явления) избежала погромов и составила некоторую конкуренцию “Европейскому миру”. Во Франции и Англии XV века классический феодализм был изжит, в России условно с 1861 года отменен. Страны надстроились абсолютизмом (в давно самодержавной России самодержцев перестали свергать опереточными переворотами и пр.). В Японии в результате ожесточенной войны второй половины XVI века (аналог Войне Алой и Белой розы) установился абсолютизм Токугава, произошла конфуцианская реформация, специалисты сравнивают культуру Японии особенно рубежа XVII-XVIII века с Возрождением. Закрытие страны тогда – в духе раннего меркантилизма. Свергали (поздний) феодализм Революции – 1640, 1789, 1905 годов. Закрепляли (ранний) капитализм режимы Кромвеля, Наполеона, Столыпина. В интересах победившей буржуазии устанавливались Реставрации (в России – распутинщина). С выполнением задачи гашения революционной инерции Реставрации “славно” (без очень жестокой борьбы, без развязывания активности народа и т. д.) отбрасывались “революциями” (почти переворотами в канонических случаях) – 1688, 1830, Февральской. Кого-то смущает форма Революции 1867 года в Японии как реставрация императорской власти. Напрасно. Во-1, реальный абсолютизм Токугава был свергнут, а императоры не мешали господству буржуазии. Во-2, и в Англии, и во Франции буржуазия сначала пыталась делать революцию вместе с монархией, а позднее ее возрождала. С середины XIX века, в полной мере обозначившей антагонизмы капитализма, буржуазия типично цепляется за все, что ей терпимо, феодальное. Последовательно антифеодальным в буржуазных революциях теперь выступает пролетариат, более зрелый, чем ранее санкюлоты. Революция 5 года и дальнейшие события России вполне показали это. В-3, и в Италии буржуазия сначала знаменем революции пыталась сделать папство, но последнее отказалось от этой чести, опираясь и на зарубежную католическую реакцию. У императоров Японии подобной возможности не было. Итак, предлагается очень точное соответствие в формационной истории Февральской революции Революциям 1688 и 1830, начальным событиям капиталистической формации. Россия начала XX века по производительным силам крайне отставала от передовых стран. Т. е. по логике формационного подхода ей до коммунизма – практически целая формация. Формационная история разнообразится этническим фактором, но если нет смены этносов с уничтожением прежнего строя и привнесения нового, хотя бы жесткого подчинения общества одного этноса другим – этнический фактор не существенен. На общество сильно влияет его природная основа, но если эта основа достаточно стабильна – она не влияет на развитие общества значимо. Причины Октября нужно искать в самом обществе, причем на базе его фундаментальных законов – не в “субъективном факторе” бабувистского образца (волюнтаризм, не основанный на научном знании, и т. п.). Английская революция породила движение диггеров, их идеолога Уинстэнли. Этот мирный, наивный “коммунизм” был быстро задавлен. Во время Реставрации были истреблены радикально настроенные “люди пятой монархии”. После 1688 года началось формирование пролетарского движения (первые тред-юнионы и пр.), но еще и в начале XIX века оно не поднялось выше луддизма. Франция на тех же формационных ступенях опиралась на опыт Англии. Великая Французская революция породила бабувизм, куда более зрелый, чем движение диггеров – да и луддитов. Но и бабувизм подвергся погрому, при Наполеоне растворился в левом подполье, при Реставрации вообще угас. Лишь незадолго до Революции 1830 года соратник Бабефа Буонарроти напомнил о бабувизме; вскоре после Революции наряду с разными социал-знахарями появилось необабувистское направление, стержнем которого сделался бланкизм. Пик бланкизма – Парижская коммуна. На не самые развитые страны, так или иначе, влияют передовые. В отсталой России были элементы (и самого передового) капитализма, без которых тогда, вероятно, сохранялось бы крепостничество. А Революция 5 года свершилась, когда в мире уже существовало мощное марксистское движение, на опыт которого изначально опирался формирующийся пролетариат России. Он зрело проявил себя в Революции, не сломился при столыпинщине и распутинщине, придал не буржуазный радикализм Февралю. Большевики намного превосходили диггеров и (нео)бабувистов. Но были страны и примерно уровня России, и менее развитые, тоже испытывавшие внешние воздействие, и более развитые – а Октябрь свершился только в одной, отдельно взятой, стране (хотя разнородной, как группа стран). 2. Про формационную суть Октября. Суть краткого исторического события часто выражается его долговременными последствиями, суть Октября – особенно социализмом XX века C ЕГО КРАХОМ. Согласно САМЫМ основам марксизма смена формаций происходит, когда новые производительные силы перерастают старые производственные отношения. Сейчас остается только констатировать, что производительные силы даже ГДР, Чехословакии, СССР всегда были ниже, чем в США и др., не переросли их производственные отношения. Способ производства (в развитии формация) – единство в некоторых пределах конкретных производительных сил и соответствующих им производственных отношений. При реальном социализме были всегда не самые развитые капиталистические производительные силы, которым никак не могли соответствовать любые коммунистические производственные отношения. Т. е. реальный социализм – не даже ранняя фаза коммунистической формации. Тем более, что резонно не считать его реальные производственные отношения коммунистическими, даже ранними. На этом основана концепция реального социализма как государственного капитализма. Но реальный социализм без господства частной собственности и доминирования рынка считать капитализмом (см. КАПИТАЛ Маркса) столь же нелепо, как коммунизмом на базе капиталистических производительных сил. Реальный социализм – не капитализм, не коммунизм, ни какая собственно формация вообще, явление в истории уникальное. И стоит добавить: в ТАКОМ качестве Классиками не планировавшееся. Переход от феодализма к капитализму в Англии (очень выразительный пример) начался в рамках (позднего) феодализма генезисом буржуазного уклада на базе т. н. малой промышленной революции XVI века. Новые производственные отношения преломлялись в новых классах (“новое дворянство” и др.), а те вырабатывали новый быт, новое сознание. На рубеже XVI-XVII века обозначились острые противоречия старого и нового (перепалки Парламента с монархией и др.), новые общественные силы создавали революционные идеологию и организации (адаптированный кальвинизм и его общины), появилась буржуазная культура (наука Гильберта и Гарвея, философия Бэкона и Чербери, архитектура Иниго Джонса и пр.; кризис культуры позднего феодализма ярко проявился в позднем Шекспире). В первой половине XVII века феодализм ответил реакцией – абсолютизм стал реакционной диктатурой, буржуазия была придавлена. Но рост производительных сил укреплял новое. В середине XVII века Революция сломила (поздний) феодализм, затем режим Кромвеля закрепил победу (раннего) капитализма, последующая Реставрация нужна была буржуазии для гашения революционной инерции. Отбрасывание в 1688 году буржуазией Реставрации означало завершение межформационного перехода, полное торжество раннего капитализма – с тем создание условий бурного роста производительных сил: промышленного переворота (на этой базе генезиса классического капитализма и его дальнейшую победу по схеме перехода от феодализма к капитализму – первый социальный переворот в рамках формации). Можно показать, что по такой схеме происходили другие социальные революции и перевороты. Очень важно – и переход от первобытного строя к классовому. Его существенная специфика – надстроечный момент. Первобытный строй не эксплуататоров – не эксплуатируемых реакционно заставлял первых эксплуататоров делиться с соплеменниками богатствами или уничтожать их, санкционировал убийство слишком ретивых эксплуататоров и т. д. без специального надстроечного механизма. Революционный перелом сопровождался возникновением примитивного государства (администрация храмов в Шумере, первые фараоны и т. д.), которое сразу начинало закреплять победу классовых отношений. Можно полагать, что канонический переход от капитализма именно к коммунизму должен идти по общей схеме. На базе производительных сил, перерастающих капитализм – появление “неклассового класса” новых неэксплуатрируемых – неэксплуататоров (наметки – “средний, креативный классы”?), который в большой мере не политически (ОБЯЗАТЕЛЬНО без гражданской войны с ядерным оружием и т. д.) устранит реакционную диктатуру буржуазии. Это по логике САМЫХ основ марксизма и материалам марксистской исторической науки. Коммунистическая революция может произойти только в естественном самом финале капиталистической формации, в самых развитых в истории капиталистических странах – и только перманентно на буксире ИМЕННО ТАКИХ стран в остальных. Если рассматривать классиков марксизма не как полубогов, гостей из будущего и т. д., а как просто гениев – нужно рассматривать их в ряду других гениев, через прозрения и ошибки больше многих двигающих бесконечное развитие культуры; в тему – общественной науки и ее практических приложений. По моему твердому убеждению марксистская наука XX века подтвердила (в чем-то уточнив) САМЫЕ основы марксизма, но не всегда их приложения к конкретике теории и практики. Молодые Маркс и Энгельс ошиблись (констатация), что в середине XIX века производительные силы развитых стран ПЕРЕрастали капитализм (хотя кризисы ПЕРЕпроизводства тогда как будто говорили об этом). Результатов соответствующего перерастания в гораздо более развитых странах нет полтора века спустя; даже Англия в 40е XIX века завершался переход к лишь формационному пику капитализма 50х-60х годов. Уже только поэтому пролетариат (атрибут всего капитализма) не мог быть следствием перерастания производственных отношений производительными силами в конце формации, классом следующей формации (как буржуазия – да и пролетариат – в конце феодализма). Ошибочность надежд на коммунистические потенции Революции 1848 года раньше других признали сами Первые Классики – но близкий естественный финал капитализма и неверную модальность исторической миссии пролетариата они принимали до конца. Хотя сами практикой I Интернационала, а Энгельс и II, только еще ГОТОВИЛИ пролетариат. Ленин четко сформулировал, что стихийно, естественно пролетариат – тред-юнионистский, идейно буржуазный, что в антикапиталистическую силу он ПРЕВРАЩАЕТСЯ с привнесением в него (это не всегда получается) социалистического сознания ИЗВНЕ. Но и Ленин считал главным фактором установления коммунизма не новые в капитализме общественные силы объективного конца формации, еще тогда далекого, зарождающиеся на базе перерастания новыми производительными силами капиталистических производственных отношений, а все-таки атрибутивный капитализму пролетариат. Классики объективно готовили не прямую победу коммунизма, а нечто другое. Если бы не практика социализма XX века, можно было бы просто констатировать теоретические нестыковки, ошибки Классиков. Докапиталистические классовые формации свергались новыми классами, возникавшими в финалах старых формаций. Борьба эксплуатируемых и эксплуататоров одной формации – внутриформационная, за изменения статусов классов внутри формации. В Великой Французской революции главную массу реакционеров составили крестьяне отсталых областей, больше сохранявшие статус феодально-зависимых. Главную массу революционеров составляли крестьяне передовых областей, стихийно превращающиеся в кулаков, мелкую буржуазию, батраков капитализма. Концепция “революции рабов” сейчас оставлена. Классовый строй устанавливали не восстания широких масс общинников, а новоиспеченные эксплуататоры, экономически, а то и военно-политически, опирающиеся на уже эксплуатируемых. Но вихри классовой борьбы поперек истории выносили и на не исторические рубежи формаций, и даже за эти рубежи: два государства рабов на Сицилии конца с. э., Мюнстерская коммуна в феодализме, Парижская в капитализме и многое другое. Социалистические потенции показали не только мелкая буржуазия, но и араты Монголии, общинники Черной Африки и пр. Капитализм – последняя эксплуататорская формация. Исторически до коммунизма – не так далеко, можно дойти не на естестве стихии. Пролетариат – основной эксплуатируемый класс последней классовой формации, самый зрелый в истории, объективно особенно близкий труженикам коммунизма. И капитализм объективно обусловил появление науки, достаточно глубокой, чтоб направить развитие не по естеству общества – марксизм. А в классовом обществе всегда присутствует нетипичное ничтожное меньшинство, не принимающее свою формацию. Когда часть такого меньшинства получает марксизм – возникает исходный субъект социализма, который вносит его идеи в пролетариат (не необходимо, но возможно прокоммунистический) – с тем возникает возможность опережающего относительно всего капитализма движения к коммунизму, по реалиям XX века – социализма. Тогда возникает концепция диктатуры пролетариата при ее опоре на всех трудящихся, приходит умение использования социалистические потенции буржуазных аграрных и национально-освободительных движений, точных расчетов революционных ситуаций и прочая подготовка Революции. А после ее победы против стихии надо очень сознательно, не полагаясь на стихию масс и пр., но волей масс сознательных строить социализм и коммунизм. Недостаточная зрелость молодой марксистской теории требовала гениальных практиков уровня Ленина (но гении – редкость). Осмысливая опыт XX века можно представить идеал (необходимый при искусственном развитии) социализма… Общество с прокоммунистическими производственными отношениями, но на базе капиталистических (даже ранних) производительных сил, потому не (совсем) формация, не часть какой-то в принципе. Если графически изобразить формационную историю в виде ступенек лестницы, то в идеале социализм СССР – прямая от начала капиталистической ступени до начала ступени коммунистической. Т. е. как бы гипотенуза на катетах, где горизонтальный катет – капитализм, а вертикальный катет – каноническая коммунистическая революция. Социализм – не “горизонтальная формация”, особого рода революционный переход к коммунизму. Но социализм и не настоящая “вертикальная революция”, сам устанавливается в ходе особого рода социалистической революции. В нем неизбежны классы – неэксплуатируемые-неэксплуататорские (социалистические рабочий класс и кооператоры, еще становящиеся или уже сформировавшиеся), рынок (регулируемый все более научно), государство (все более “не совсем” по словам Ленина), партии (все более нового типа) и прочая пережиточная надстройка, многое другое пережиточно классовое (но все более грамотно социализируемое). Такое общество не может существовать естественно по действию капиталистических производительных сил, только искусственно, против их действия – как парусники ходили против ветра еще до открытия законов аэродинамики, как на базе науки против действия тяготения полетели аппараты тяжелее воздуха. Борьба стихии действия капиталистических производительных сил, всех прочих неизбежных пережитков, их следствий (нажитков прошлого) и целенаправленных усилий сознательного субъекта социализма (в идеале: формального и фактического Авангарда, следующих за ним широких масс грамотных и идейных трудящихся) – главная практическая драма социализма, преломломившая теоретическую драму неразграничение социалистической альтернативы синхронному капитализму и перехода к собственно коммунистической формации, сначала ее ранней фазе. На графике реальное даже дохождение социализма до коммунизма – не идеальная прямая, а и зигзагобразная кривая (реальный социализм в самом лучшем случае – отход от идеала). И такое дохождение – возможность без гарантии необходимости, а любой результат – следствие необязательной конкретики. В 90е годы капиталистические производительные силы социалистических стран довели в соответствие с собой производственные отношения. Итак, формационная суть Октября – удачное начало (реального) социализма (не раннего коммунизма), мало удачного по конечному результату. Опыт Октября, социализма XX века крайне важен для коммунизма и, особенно, при любых грядущих социалистических подвижках (на буксире канонических коммунистических революций в самых развитых странах тоже). НАЧАЛО XXI ВЕКА. РЕВОЛЮЦИОННАЯ СИТУАЦИЯ? 1. Постановка проблемы. Хотя кризисы ПЕРЕпроизводства не оказались прямыми симптомами ПЕРЕрастания производительными силами капитализма, все же такие кризисы свидетельствуют о некоторой исчерпанности классового общества. Есть и другие резоны. Сейчас очень весомый – социалистическая попытка XX века. Для марксистов финальное место капиталистической формации в классовой истории – обоснованная аксиома. Классическому рабовладению Рима предшествовал ранний этап до III века с. э. и наследовал поздний с III века н. э. В классическом этапе выделялись зрелая фаза (расцвет полиса и пр.) широкого рубежа III-II века с. э. и перезрелая (кризисная) затем. Полисы афинского типа до их поглощения Римом опережали его века на два с половиной (с тоже “падения царской власти”). Ленно-крепостному строю предшествовал ранний этап феодализма и наследовал поздний. В классическом этапе выделялись фазы “догородская” и “городская”. Т. е. две формации имели однотипную структуру – три качественно различных этапа, причем ранний этап в классический трансформировался в ходе первого социального переворота, а классический в поздний – второго переворота. В классическом этапе выделяются две фазы, бурно, но эволюционно переходящие одна в другую. Ранние этапы типичны численным преобладанием мелких свободных собственников (первый социальный переворот – он и аграрный), эксплуатируемых государством, пестротой форм эксплуатации, отличных от классических для формации. Классический этап – таковой во всех отношениях. Для него показательна эксплуататорская демократия (рабовладельческая; феодальная вольница), самая типичная для формации культура. Это относится особенно к зрелой фазе. На перезрелой фазе строй остается классическим, но усложняется. Расслаиваются классы, появляются новые отрасли и т. д., с тем усложняется и классовая борьба. Социальные отношения “до краев заполняют национальные границы и устремляются вовне” (экспансии эллинистическая и Римской империи; крестовые походы). Культура обретает утонченный, изощренный характер (эллинистически-римская; схоластика и готика). Для фазы показательна альтернатива: либо олигархия ослабляет общество, раздирая его на части, а защиту ищет во внешних силах (античная Греция; средневековая Германия), либо антиолигархические слои устанавливают сильный режим (принципат Рима; сословная монархия Франции и Англии). На позднем этапе происходит рационализация и, в общем, смягчение форм эксплуатации (на смену классическому рабу приходит раб на пекулии и отличающийся происхождением “закрепощенный колон”; феодально-зависимые раскрепощаются). Самое мощное за формацию государство (доминат; абсолютизм) закрепляет поздний этап и потом опекает дряхлеющую формацию. Культура претерпевает качественные перемены (в Поздней Римской империи; Возрождение). Показательны реформации (христианская; протестантская). Поздние этапы во многом предвосхищают ранние этапы следующих формаций, настолько, что историки особенно спорят по формационной принадлежности именно этих этапов. Но поздний этап предыдущей формации в ранний этап последующий переходит в ходе социальной революции того или иного вида. Ранний капитализм Англии (XVIII века) не имел очень многочисленного класса мелкой буржуазии (как Франция), но все же мелких собственников было не мало, государство их эксплуатировало, а самыми многочисленными были полусобствнники-копигольдеры. И формы эксплуатации были пестрые – вплоть до “рабства”. В ходе первого капиталистического переворота (с промышленного переворота по закрепляющие реформы 30х-40х годов XIX века) установился классический капитализм. Канон зрелой фазы – 50е-60е годы XIX века, с самым свободным рынком, самой типичной буржуазной (не для пролетариата) демократией и либеральной идеологией. Затем начиналась перезрелая фаза. Общество усложнялось: возникли новые отрасли, даже в пролетариате выделилась “аристократия”, а политическая борьба стала сложнее и пр. Показательна империалистическая экспансия. Соответственно либеральную идеологию теснит империалистическая, в философии полуматериалистический позитивизм сменяется неогегелианством, в искусстве нарастает декаданс. И растут демагогические формы власти – представление избирательных прав пролетариату и пр. Для перезрелого капитализма нехарактерна поляризация на олигархические и антиолигархические режимы, хотя Англия всегда тяготела к первому (а Франция при радикалах – ко второму). В ходе второго капиталистического переворота (с переворота в производительных силах на базе технической революции рубежа XIX-XX века по закрепляющие реформы лейбористов 1945-51 года) установился поздний капитализм. Разные страны догоняли Англию, влияние которой до того деформировало их развитие. На позднем этапе во всех странах происходит рационализация и, в общем, смягчение форм эксплуатации (настолько, что и некоторые марксисты поздний пролетариат – трудящихся, живущих продажей рабочей силы – потеряли). Самое мощное за формацию (при неолибералах тоже) государство утвердило и опекает поздний капитализм. Культура претерпевает значительные перемены относительно даже империалистической. Выразительная реформация имела место в католицизме тогда, когда в Италии “Левый центр” 60х годов утверждал поздний капитализм (Обновленчество во главе с Папами). Но главная “реформация” – социал-демократическая, показательная для многих стран. Социал-демократы находят какой-то “социализм” – и даже “демократический”, в противовес советскому строю – в позднем капитализме. Но и поздний (нео)либерально-консервативный капитализм США с Рузвельта и др. в чем-то предвосхищает послекапталистический строй. А и неолиберальные, и социал-демократические режимы позднего капитализма (сейчас различающиеся все меньше) будут свергнуты предстоящей Революцией – как и католические, и протестантские “режимы” позднего феодализма свергались буржуазией. Поздние этапы первобытного строя (я считаю – и спорного “азиатского”), рабовладельческой и феодальной формаций свергались в ходе революций. Первые антикапиталистические революции – социалистические, до перерастания капитализма производительными силами – имеют историческую структуру, однотипную со структурами всех революций и переворотов (см. статью НАЧАЛО XX ВЕКА. ВЕЛИКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ!). Социалистическое сознание в российский пролетариат вносилось извне, генерируя специфический социальный уклад, когда сам пролетариат естественно еще формировался. В естественной Революции 5 года этот искусственный социалистический уклад проявился достаточно определенно. Затем была антисоциалистическая реакция на естественных базах столыпинщины и распутинщины. А естественный Февраль перманентно перерос в социалистическую революцию. Победу социализма в Гражданской войне закрепил ленинский НЭП. Его сталинско-бухаринское усиление с 1925 года означало реставрацию (необязательную?) капитализма. Достаточно неглубокая, как все реставрации, эта тоже имела опасные тенденции, которые было тоже “славно” (даже слишком!) пресечены в 1928 году. Искусственная революция в широком смысле, проведенная при решающей роли Ленина, завершилась. Без Ленина были скомканный ранний социализм (его более развернутые образцы – особенно в Польше и Югославии) и судорожный социальный переворот, формально установивший классический социализм. Но центральная проблема данной статьи – не опережающая социалистическая революция, а каноническая коммунистическая на базе перерастания производительными силами капитализма в его самых развитых за историю странах. 2. Рассмотрение проблемы. В позднем феодализме Англии XVI века на базе т. н. малой промышленной революции шел генезис капитализма, зарождались новые классы (“новое дворянство” и др.), которые задавали новый быт и создавали новое мировоззрение. На рубеже XVI-XVII века новый уклад явно заявил о себе перепалками Парламента и монархии, появлением революционных идеологии и организаций (адаптированный кальвинизм и его общины), возникла новая культура (философия Бэкона и пр.). В первой половине XVII века сложилась РЕВОЛЮЦИОННАЯ СИТУАЦИЯ (не в ленинском понимании применительно к социалистической перспективе) – новый уклад укреплялся, а старый строй ответил реакцией, абсолютизм обрел характер реакционной диктатуры, пытающейся тормозить перемены. Но растущие производительные силы укрепляли новые классы (и пр.), которые в середине века свергли (поздний) феодализм. Диктатура Кромвеля закрепила победу (раннего) капитализма. Последующая Реставрация в интересах победителей-господ пресекала революционную инерцию “победителей”-масс. “Славная революция” 1688 года отбросила Реставрацию, завершив межформационный переход. Подобные структуры таких переходов ясно можно видеть во Франции, США, России и др. Победа раннего капитализма дала простор развитию производительных сил. На базе промышленного переворота шел генезис классического капитализма. В 60е годы XVIII века классическая буржуазия заявила о себе демократическим движением, а вскоре “новые тори” провели реформы в интересах той буржуазии. Но еще до этого усилилась роль монархии, а с 90х годов торийский режим стал реакционным, пытаясь разрешить революционную ситуацию в интересах именно реакции. После Наполеоновских войн (временно сплотивших старые и новые силы Англии) началась прямая борьба за власть классической буржуазии, которая добивалась преобразований в своих интересах (реформы Каннинга и др.). Надо отметить, что первый ясный кризис перепроизводства 1825 года ознаменовал экономическую победу классического капитализма. С 30х годов классическая буржуазия фактически господствует, закрепляя господство реформами. Торийская реставрация 40х годов устами ее лидера Пиля была заявлена лояльной к победившему строю, а консервативная “Молодая Англия” занималась возней. В 50х-60х годах имел место канон зрелого классического капитализма. А 1886 год (объединение в империалистический блок консерваторов и либералов-юнионистов) ознаменовал начало политического господства перезрелого классического капитализма (классического империализма в международном аспекте). Переход от зрелого капитализма к перезрелому был не социальным переворотом, малой революций, а эволюцией (знаковая фигура – Дизраэли). Подъем производительных сил на базе технической революции в развитых странах (отдельные электростанции, немногие зарубежные автомобили и т. д. в России начала XX века ее производительных сил радикально не увеличили) на рубеже XIX-XX века вызвал генезис позднего капитализма (оттирание фабрики комбинатом и пр.). Правительства Ллойд-Джоржа (до 1922 года) пытались учитывать новые веяния (как правительства Вильсона 1912-20 в США и социал-демократов после Ноябрьской революции в Германии). Противоречия старого и нового преломились революционной ситуацией между Войнами, когда новое заявляло Великой стачкой 1926 и краткими правительствами лейбористов, а реакция – режимом консерваторов, все более мюнхенским (в США при мировом экономическом подъеме реакция выступила консервативными правительствами республиканцев, а в исковерканной Версалем и Великой депрессией Германии – нацистской диктатурой). Война Англии, которую возглавил гибкий консерватор Черчилль (как Свободную Францию подобный консерватор де Голль) с нацистской Германии обернулась победой новых сил, которую закрепило послевоенное правление лейбористов (во Франции послевоенные левые правительства, в Западной Германии – оккупационный антинацистский режим; в США революционный перелом принял форму победы Рузвельта на президентских выборах, а за его президентство поздний капитализм был установлен и закреплен). С 1951 по 64 год имело место реставрация (в США до 1961 года, в ФРГ – до 1966; во Франции одиозную реставрацию оасовского пошиба затер более солидный режим де Голля – Помпиду). При режимах реставрации поздний капитализм уже господствовал, после них – пережил расцвет. При позднем капитализме глобализация, подготавливающая общепланетный коммунизм, обрела особую динамику. Еще раздел мира империалистическими странами придал ему невиданное прежде единство. Первая МИРОВАЯ война – апогей мировых противоречий империализма. Второй капиталистический переворот и поздний капитализм целесообразно рассматривать и глобально. Еще правительства Ллойд-Джоджа и Вудро Вильсона, уже социал-демократическое в Германии с 1918 года и др. обозначили мировое проявление нового уклада после Первой мировой. Затем наступила реакция, в 20е – больше консервативная. Великая депрессия 30х вполне показала, что в ведущих странах производительные силы переросли классический (перезрелый) капитализм, реакция обрела нацистский вид. В рамках капиталистического мира многоаспектная Вторая мировая означала в первую очередь борьбу реакционной и более прогрессивной буржуазии. Послевоенные режимы ведущих стран закрепили мировую гегемонию позднего капитализма. На 50е пришлась реставрация, на 60е – расцвет позднего капитализма. Быстрое развитие производительных сил позднего капитализма после Войны все более шло на базе научно-технической революции (кибернетика, ядерная техника, освоение космоса и др.). Производительные силы начали перерастать капитализм. Угроза ядерного апокалипсиса, возможности вмешательства в психику и генетику человека и т. д. – самые наглядные проявления соответствующего перерастания. Но нужно полагать и появление новых производственных отношений (разные современные новации, нетипичные для классового общества). А в антикапиталистическом настрое “новых левых” можно предполагать первую заявку о себе качественно новых общественных сил. Кризис 1973 года давно не виданной силы взорвал мировую экономику, показал уже неэффективность канонических методов государственного регулирования позднего капитализма. В 80е годы в капиталистическом мире доминировали “новые правые”, неоконсерваторы, что можно полагать реакцией на революционную ситуацию. В конце 80х БУРЖУАЗНЫЕ аналитики ожидали экономический кризис масштабов Великой депрессии 30х, который тоже мог похоронить этап капитализма – ПОЗДНЕГО. И без этого кризиса в 90е одиозно реакционные режимы сменялись более неоднозначными – нечто вроде того, как в позднефеодальной Франции стойкая реакция при Людовике XV после его смерти сменилась метаниями, выводящими на 1789 год. Т. е. в начале третьего тысячелетия можно было ожидать (особенно, если бы разразилась Вторая великая депрессия с конца 80х) свержения капитализма в развитых странах и на их буксире перманентный переход к коммунизму отсталых. * * * Не было новой Великой депрессии конца 80х, нет свержения капитализма в самых развитых странах. Либо неверны вообще позиции, с которых я вышел на предложенную картину. Либо переход от классового строя к послеклассовому более сложен, чем все предыдущие социальные революции и перевороты, включая переход от доклассового общества к классовому и социалистические революции – и их закономерности не слишком соответствуют новому межформационному переходу. Либо при, в общем, правильных позициях неверно интерпретированы факты. В первом случае я должен стушеваться, во втором – разобраться с особенностями перехода от капитализма к коммунизму, в третьем – попытаться правильно интерпретировать факты. Я остаюсь на прежних позициях (вполне принимая, что их нужно совершенствовать в любом случае), попытаюсь уточнить свою интерпретацию фактов, оговорив специфику перехода от классового строя к послеклассовому. Если ранее в статье я опирался на свои гипотетические разработки, которым альтернативы не вижу, то ниже больше предлагаю версии, которые считаю лишь наиболее вероятными. Целенаправленное воздействие на природу – атрибут человечества. Но миллионы лет воздействие было присваивающим. Производящая экономика существует только тысячи лет. Миллионы лет не было целенаправленного воздействия на общество (специальных механизмов и т. д.). С классовым строем появились социальное знание и политическая надстройка. Она уже воздействует на общество, но на уровне присваивающей экономики, только подправляет стихию общества, больше для закрепления стихии, может быть для выбора одной из примерно равновероятных альтернатив. С марксизмом, марксистским движением началось сознательное воздействие на общество, подготовка царства свободы через научное нахождение и реализацию вариантов общества не стихийно самых вероятных, а оптимальных из возможных, что обязательно для коммунизма (сознательное развитие – его естественный атрибут). Но именно только началось. Объективно Классики изначально готовили только параллельную альтернативу капитализму на базе его производительных сил, полагая, что выводят на послекапиталистический строй с базой производительных сил уже коммунизма хотя бы в самых развитых странах. Перекосы начала сознательного преобразования истории вылились в реальный социализм XX во всегда не самых развитых странах. Он не был строго послекапиталистическим строем. И он не был и хорошим приближением к идеалу социализма. Потому он пережил крах – приведение производственных отношений к капиталистическим производительным силам из-за неуспеха окончательного преодоления сознательно действия закона соответствия. Хотя он успел сильно воздействовать на естественное развитие капитализма. “Социализация” позднего капитализма – явление естественное для формации, но СССР и др. повлияли на конкретику. Социалистические страны ускорили освобождение колоний, обусловили путь социалистической ориентации для некоторых докапиталистических стран. Социализм мало повлиял на антикапиталистических “новых левых”, но несколько ускорил (моя оценка) появление этого феномена. Однако влияние социализма – и марксизма – имело и негативные последствия из-за слишком “реальности” первого и схоластики последнего в доминирующем “генсековском” виде, неприемлемом и для идейных марксистов, составлявших периферию “реального марксизма”. В том числе слабое приятие марксизма, как “реального”, и Классиков, как его формальных отцов-основателей, “новыми левыми” (печальная нестыковка живой практики и необходимой ей теории) обернулось тупиком этого движения, перебором в нем нелепостей, хулиганства и т. д. Воздействие социалистической системы (и ее краха) на капиталистическую требует тщательного анализа. Это воздействие изначально было значимым, но нарастало постепенно. Капитализм успевал приспосабливаться, как-то нейтрализовать это влияние, вырабатывать против него иммунитет – не меняя свое естественное развитие принципиально. А рухнул социализм разом. Возможно – Вторая великая депрессия конца 80х не реализовалась из-за уловленного (и в какой-то мере заданного) буржуазией начала краха социализма. Что капитализм очень укрепился за счет этого краха – факт. И укрепился даже не столько социально-экономически, сколько идейно. А ведь и буржуазия шла на свои революции, вооруженная своей идейностью. Самый поздний капитализм обрел значимую поддержку еще не финального капитализма, бешенных по происхождению антикоммунистов бывших стран социализма. Но если капитализм не “разрешит” революционную ситуацию рубежа тысячелетий ядерной войной и т. п. – победа новой формации неизбежна. А пока – задержка (с тем риск ядерной войны и перспективы чего похуже). Возможно, никак толком не завершающийся экономический кризис 2008 – позднейшая и деформированная задержкой реализация вызревавшего кризиса конца 80х, не реализовавшегося тогда начала конца (позднего) капитализма (задержка истории на два десятка лет?). Альтердвижения начала тысячелетия, скандальные избрания Обамы и Трампа, навязывание иррационального хаоса разным странам, несуразно “гуманная самоколонизация” Западной Европы выходцами из отсталых стран, диковатые формы защиты прав разных меньшинств и пр. – возможно проявления агонии капитализма, следствия стихийного требования производительными силами нового строя, но без осознания ситуации новыми общественными силами, без их вообще самоосознания, невозможного без принятия обновленного марксизма. Мое мнение: революционная ситуация межформационного перехода от капитализма к коммунизму опасно затянулась из-за первого блина комом нового фактора истории – социализма XX века, негативных последствий переходной слабости и неполной реализации возможности наличного в сознательном изменении естества. Ситуацию исправлять марксистам, чем быстрее, тем гарантированней от гибели капитализма вместе с человечеством. * * * В заключение – о специфических различиях и сходствах социалистических и коммунистических революций, позднего капитализма и раннего коммунизма. Коммунизм – общество высочайших производительных сил и сложнейших общественных отношений. Существовать на основе стихии громоздкого государства или рынка он не сможет. Еще ДО коммунизма должно возникнуть научное управление обществом, причем не только его теоретические наметки, а и их какая-то обкатка практикой. Политическая надстройка классового общества, опирающаяся на какое-то обществоведение, изначально воздействовала на общественные процессы, но только подправляя их для закрепления вариантов, стихийно наиболее вероятных. Современные буржуазные политики умеют целенаправленно воздействовать на общество довольно эффективно, но больше в плане создания управляемого хаоса, раздувания каких-то вариантов стихии. Хотя управление транснациональными монополиями, с их экономическим потенциалом целых стран, вполне дополняет на перспективу ранней фазы коммунизма опыт хозяйствования социалистических стран, тоже готовит материально-организационную базу управления обществом той фазы (ЭТО управление нужно “лишь” сменять производственным САМОуправлением). Симптоматично, наверное, некоторое ослабление традиционного государственного (политического) управления экономикой в последние десятилетия более “кибернетическим, научным”. Но всему изощренному опыту воздействия на социальные процессы финала эксплуататорского общества не хватает глубокой теоретической основы (опасной буржуазии выводами). Самоуправление коммунизма без такой основы невозможно. С реализацией какой-то степени вероятности возможного такая основа была заложена (еще при завершении перехода от раннего капитализма к зрелому, и тогда только в одной стране) Марксом и Энгельсом. При всех сложностях развития марксистской науки, эта наука – достаточная предпосылка для создания научной основы самоуправления коммунизма. А даже с ранним марксизмом оказалось возможным как-то реализовать искусственную альтернативу естественному капитализму на базе его же производительных сил. Для успешного завершения перехода социализма к коммунизму изначальных потенций марксизма не хватило, эта же нехватка не позволила своевременно и развить эти потенции в должной мере. Но хорошо осмысленный опыт реального социализма необходим и для раннего коммунизма, и того более для социализма в не развитых странах на буксире коммунизма, и для углубления марксистской теории. Общее у социалистической и коммунистической революций – обязательная опора на науку и никак иначе. В плане первой уникален Ленин. В плане второй марксистам крайне надо крайне поднапрячься. Но эти революции – на разной формационной основе. Социалистическая революция – только возможная и без гарантии вывода на коммунизм. Она – через усиление внутриформационной классовой борьбы, при возможности крайних форм этой борьбы вплоть до гражданских войн в Мировой революции. Крайние формы борьбы в коммунистической революции опасны уничтожением человечества, что выгодно только фанатикам (им лучше смерть, чем коммунизм) или прохвостам (для которых пусть погибнет ДРУГАЯ половина человечества, зато уцелевшая будет жить при коммунизме – к восторгу павших, и при производительных силах, отброшенных далеко от коммунистических, вообще при “ядерной зиме” и т. п.!). Первый и второй феодальные перевороты типично сопровождались гражданскими войнами, канонические буржуазные революции – тоже. Но без настоящих гражданских войн протекал переход от раннего капитализма к классическому в Англии, вообще без войны (даже внешней), пришел к власти Рузвельт, просвещенные феодалы во главе с шахом возглавили “белую революцию” в Иране; и пр. Это не правило, но это примеры более цивилизованных смен строев, чем типично более ранние смены. Самое цивилизованное общество даже без угрозы ядерной гражданской войны должно и устанавливаться максимально цивилизованно. Не могли мирно договариваться малограмотные феодалы во время социальных переворотов, не могли договориться с изощренными феодалами малограмотные санкюлоты. Но в развитых странах сейчас практически поголовное высшее и среднее образование. Пролетариат задолго до коммунизма оказался способным в какой-то мере усвоить научный коммунизм. Сейчас надо вносить ОБНОВЛЕННЫЙ марксизм не только в предкоммунистические слои (которые объективно сами нацелены на него) но и в буржуазию. Энгельс, Николай Шмит и т. д. были исключениями. Сейчас марксистам надо стараться научно сагитировать как можно больше капиталистов и исключить отталкивание их угрозой уничтожения не только как класса; а как только класса – самыми крутыми мерами. Социал-демократы демагогически защищали капитализм отстаиванием в середине формации мягких форм перехода к естественно невозможному тогда социализму – сейчас всех приверженцев капитализма надо мягко убеждать в необходимости (иначе всем будет хуже) смены строя, основанного на принципе – человек человеку волк (хотя бы и толерантный), обществом, которое не расколото ни на классы, ни на этносы, ни на сословия, ни на касты, ни как-либо еще. Здесь важен зеркально взятый пример перехода от первобытного строя к классовому. Реакционный первый не имел никакой политической диктатуры, отстаивала отживший строй общественность. Нечто в этом духе, развернуто наоборот, надо полагать с самого начала коммунизма (хотя абсолютной аналогии быть не может). Для понимания любой революции полезно сравнение исторически контактирующих этапов разных формаций. В Англии копигольдеры до Революции – поздние феодально-зависимые, класс феодализма; после нее – ранние (полу)пролетарии капитализма, по его нормам эксплуатируемые не собственники (во Франции феодально-зависимые стали мелкой буржуазией). Но если отмена Рыцарского держания и формально закрепила трансформацию феодалов Англии в земельную буржуазию (во Франции феодалы были сильно экспроприированы, а получив при Реставрации “выкуп”, стали буржуазией денежной), то положение копигольдеров формально осталось без изменений, да и фактически изменилось сразу не очень. Но это “не очень” в контексте всех революционных перемен привело к смене их формационного статуса. Тоже относится к достаточно многочисленным “рабам” и “колонам” раннего феодализма (а то и позднее), со времен позднего рабовладельческого строя изменившихся не очень, но в рамках общих революционных перемен ставших крайними прослойками феодально-зависимых. Многочисленные общинники самого раннего классового общества очень напоминали общинников позднего первобытного строя. У них бывали какие-то зависимые, но положение тех мало отличалось от положения их хозяев. Общинники имели какую-то верхушку, но она не отрывалась от общин. Выразительные классовые отношения имели место за рамками общин – в храмовых хозяйствах Шумера, во владениях фараонов и т. д. Труженики коммунизма сменят все классы капитализма – но какие его слои особенно предвосхищают тех тружеников в конце капитализма, когда производительные силы перерастают формацию? Пролетариат зарождается в конце феодализма и является органической составляющей капитализма. Его ИСКУССТВЕННО можно поднять до социалистической и коммунистической революции, но к обоим он ЕСТЕСТВЕННО отношения не имеет. По-моему, такие слои – пересечение “классов среднего и креативного”. В капитализме, как в любой эксплуататорской формации, четыре класса: эксплуататоров-собственников (капиталисты промышленные, земельные, торговые и других отраслей), эксплуататоров-несобственников (высшие чиновники, управляющие), эксплуатируемых собственников (мелкая буржуазия) и эксплуатируемых не собственников с оговорками (пролетарии, имеющие в собственности СЕБЯ, как средство производства рабочей силы, которую они продают капиталистам, покупая средства существования для СЕБЯ). Термин “средний класс” давнишний, но стал актуальным, когда в финале капитализма стал складываться значительный слой из представителей разных классов, особенно трудящихся, пролетариата, которые не являются ни эксплуатируемыми в жестком смысле, ни в строгом смысле эксплуататорами – в духе тружеников коммунизма. {Стоит отметить, что антикоммунисты смакуют “средний класс” в пику социалистическим рабочему классу и кооператорам} В эксплуататорском обществе тысячи лет грамотность была уделом верхов и примыкающих к ним. В финале капитализма появился большой слой интеллигентных трудящихся, интеллигенция становится массовой (подкупать всю ее становится невозможно), “креативным классом”, предвосхищая тружеников коммунизма. Творцов угнетать экономически невыгодно, их невозможно принудить ТВОРИТЬ под надзором надсмотрщиков (а тенденции к тому и другому при капитализме неизбежны). Но не все представители “среднего класса” творцы, а в “креативном классе” немало раскрученных “звезд”-бездарей, “звездонутых” талантов, околотворческих дельцов и т. д. Будущее – за пересечением двух рассмотренных “классов”. Это пересечение также предвосхищает тружеников коммунизма, как общинники раннего классового общества наследовали первобытным. Этому пересечению сейчас в массе не хватает осознания себя антикапиталистическим. Капитализм, вероятно, может гнить долго, как-то и развиваясь, на его стихийное (опасное для человечества) умирание рассчитывать нельзя. А коммунистическая революция – это не только подъем общества на новую ступень. Это и уход в сторону от стихийного развития к сознательному. Под знаменем типа кальвинистской религии и т. п. такую революцию не свершить. А научное понимание общества даже интеллигенции само не приходит (“новые левые” – иллюстрация). Марксизм – обновленный – надо массам предложить. Его надо массам доказать. Особый долг марксистов – не дать отсталым слоям пролетариев стать в коммунистической революции вандейской силой, как ею стали миллионы феодально-зависимых в Великой Французской революции (как нацистами стали какие-то немецкие пролетарии; и т. п.). Стоит подчеркнуть, что ранний коммунизм более всего предвосхищают поздний капитализм, особенно в его “социалистическом варианте”, и послесталинский социализм ядра социалистических стран на базе производительных сил классического капитализма. Первый – больше уровнем жизни, некоторыми деталями быта, формой неограниченных свобод. Второй – больше товарищескими отношениями, лучшими образцами культуры, ментальностью масс, их пониманием общественного долга. Надо помнить, что все поздние этапы предыдущих формаций сменялись как-то похожими ранними этапами последующих формаций в ходе качественных скачков – революций, при обязательных движениях масс. И нужно четко понимать, что коммунистическая революция (и перманентная на ее буксире в рамках Мировой революции) должна произойти более цивилизованно, чем все предыдущие, включая социалистические XX века. Современный “социализм с китайской спецификой” и т. д., их коммунистические возможности, общие проблемы социализма и его перехода к коммунизму требуют тщательного анализа. http://www.mag-istorik.ru/stitser/all_histori/vlikaya-revolyutsiya/