Поиск по сайту

Раскол в православии: 5 незаметных фактов Халиков Руслан Халикович В течение последней недели появилось два документа, которые наконец-то позволяют делать выводы о положении дел в православной церкви не на основе инсайдов или домыслов, а исходя из официальной позиции главных участников конфликта. Если Русская православная церковь выдала 15 октября подробный список своих претензий к Фанару, то Константинопольский патриархат ограничился на данный момент очень туманным пресс-релизом, который все стороны интерпретировали по-своему. Между тем, есть несколько пунктов этого спора, на которые обращают внимание далеко не все, но которые постепенно выходят на первый план по мере успокоения страстей. В православной церкви нет единого кодекса канонического права. Верховная институция, которая должна была бы решать вопрос автокефалии православных церквей — Вселенский собор, но его не собирали уже 1300 лет, и не известно, когда соберут снова. Большая часть автокефальных православных церквей получила свою независимость уже после эпохи Вселенских соборов, от Константинопольских патриархов и при согласии других православных патриархов (прежде всего — Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской церквей). Сегодня нет однозначной поддержки одной из сторон этими тремя патриархами, за их расположение идёт борьба, о чём свидетельствует, среди прочего, приезд в Украину Александрийского патриарха Феодора II. Антиохийский патриарх Иоанн Х, живущий в асадовской Сирии, прогнозируемо поддерживает сторону РПЦ в конфликте с Константинопольским патриархатом. Самостоятельная интерпретация канонов разными церквами отличается. Например, Москва трактует 17 правило Халкидонского собора как доказательство того, что Киевская митрополия должна считаться относящейся к Московскому патриархату уже через 30 лет после 1686 года, и требовать назад эти территории не канонично. Фанар говорит о том, что он является апелляционной инстанцией, а норма о 30 годах вообще игнорируется, поскольку касается сельских приходов, а не митрополий. Обе интерпретации допустимы, а обязательную мог бы установить новый Вселенский собор, проведение которого под вопросом. Спор идёт о территории, но сама территория не определена. Синод РПЦ сформулировал эту проблему так: «Константинопольский Патриархат как будто не замечает, что Киевская митрополия 1686 года, о возвращении которой в его состав заявлено ныне, имела пределы, существенно отличавшиеся от современных границ УПЦ, и охватывала лишь меньшую часть последней. Киевская митрополия наших дней как таковая включает в себя город Киев и несколько прилегающих к нему районов. Наибольшая же часть епархий УПЦ, особенно на востоке и юге страны, была основана и получила развитие уже в составе автокефальной Русской Церкви, являясь плодом ее многовековой миссионерской и пастырской деятельности». С другой стороны, как подробно отмечал в своём интервью архиеп. Иов Геча, есть ещё епархии на западе страны, которые переходили в состав РПЦ также в обход грамоты по мере присоединения Галичины, Закарпатья, Буковины и т. д. Не понятен и статус Беларуси, часть которой также находилась под омофором Киевских митрополитов. Вероятно, проведение первого в истории РПЦ заседания Синода в Минске говорит о том, что иерархи этой церкви понимают потенциальную опасность и перспективу этого вопроса. Разрыв евхаристического общения между православными церквами — это катастрофическое событие с точки зрения таинственной. Ведь именно на общем причастии держится единство церкви как тела Христова. Теоретически, такой разрыв возможен только с теми, кто отходит от чистоты православного вероучения. Тем не менее, в истории есть масса примеров разрыва отношений по идеологическим или территориальным причинам. Московский и Константинопольский патриархаты не так давно уже разрывали евхаристическое общение — с 23 февраля по 16 мая 1996 года, в связи с похожими на украинские событиями (только гораздо меньшего масштаба) в Эстонии. Кроме того, с 1934 года и вплоть до 2007-го РПЦ не имела евхаристического общения с РПЦЗ — Русской православной церковью заграницей. Похожая ситуация была в Эфиопской православной церкви, где с 1991 по 2018 годы православная эмиграция не имела общения с оставшейся в стране после переворота. С апреля 2014 и до сих пор не имеют между собой евхаристического общения Антиохийский и Иерусалимский патриархаты, а в 2011-2013 гг. Иерусалимский патриархат не имел общения с Румынской православной церковью. В обоих случаях речь шла о территориальных спорах. В целом, разрыв евхаристического общения не является автоматически признаком грядущего конца света, хотя наложенный на межгосударственные конфликты он ничего хорошего не сулит. Документ, который у нас есть распоряжении по результатам заседания Синода Константинопольского патриархата — это только пресс-релиз, в котором собраны главные месседжи, без канонического обоснования или богословской интерпретации. Поскольку официального подробного разъяснения со стороны Фанара не было, каждая заинтересованная сторона поспешила истолковать его положения по-своему. Возможно, именно для того чтобы спровоцировать поспешные действия участников процесса и возложить на них ответственность за эскалацию, документ и был представлен именно в таком виде. Например, пункт 3 релиза говорит о том, что были рассмотрены заявления Филарета Денисенко и Макария Мелетича, а по результатам рассмотрения их восстановили в иерархическом и священническом чинах, а их верных вернули в евхаристическое общение. Однако не указано двух важных вещей — в каких чинах восстановили этих священнослужителей, и что будет с подчинёнными им иерархиями? Из текста нельзя сделать вывод, что Филарет официально признан патриархом, однако он продолжает считать себя именно таковым. Является ли это нарушением решения Синода? Из текста также не следует, что все рукоположенные этими иерархами епископы или священники автоматически стали признаны и восстановлены в сане. Следовательно, они попросту не могут участвовать в объединительном соборе без особого на то постановления. Такие же противоречивые интерпретации можно предложить и к другим пунктам релиза — например, в пункте 2 говорится о восстановлении ставропигии Константинопольского патриарха в Украине, но идёт ли речь о Киево-Печерской лавре или каких-то других объектах, или в целом об украинской церкви? Интерпретации могут быть самые разные. Синод РПЦ и Администрация президента РФ по-разному называют церковную структуру, возглавляемую Киевским митрополитом Онуфрием. Власти РПЦ настойчиво используют наименование «Украинская православная церковь» и благоразумно отмежёвываются от неё как от автономной и самоуправляемой церкви. В свою очередь, Совет безопасности РФ на своём заседании использовал формулировку «Русская православная церковь на Украине», то ли катастрофически не обращая внимание на декларируемую самостоятельность УПЦ, то ли желая подлить масла в огонь и в дальнейшем использовать это название как повод для защиты соотечественников/единоверцев. В любом случае, это наименование моментально произвело фурор в Украине, и на формулировку Синода РПЦ уже никто не обращает внимания. Между тем, эта разница в формулировках действительно отличает российскую церковь от российского государства, официальная иерархия РПЦ ведёт себя намного аккуратнее в украинском вопросе, в том числе и из-за присутствия на территории Украины УПЦ, тогда как государственных институций РФ такого масштаба в Украине нет, соответственно, нет смысла и заботиться об их интересах. Источник: https://uisgda.com/ru/raskol-v-pravoslavii-5-nezametnyh-faktov.html