Новак А. Homo credens: Экономика и старообрядчество

Данила Расков – высокий худой мужчина средних лет, с темными волосами и короткой бородой. Карими глазами он не спеша рассматривает всех присутствующих и порой ухмыляется. Говорит медленно, как петербуржец, останавливаясь на каждом слове – не менее размеренная и его жестикуляция.

– Я достаточно скоро согласился рассказать о ветви православия – старообрядчестве – по простой причине: проблемой экономики и религии интересуюсь давно. В моей семье, как оказалось, были старообрядцы, но в начале своих изысканий я этого не знал. Любой, кто поищет в своей родословной, без труда их найдет – в то время, о котором я расскажу, они были распространены. Проблема взаимоотношений экономики и человека может быть названа иначе – Homo credos – старообрядцы жили в замкнутом общинном мире и свои нормы почитали как закон.

Что такое старообрядчество

Изначально термина «старовер», «старообрядец» не было – это деление появилось в XVIII веке, когда думали, как легализовать раскольников и назвали их, в честь их старых обрядов, старообрядцами. Сами скрытники, странники именовали себя ИПХ – истинно православными христианами.

– Мартин Хайдеггер в своем выступлении о новой картине мира говорил, что христиане перетолковывают христианство в мировоззрение, – медленно произносит Расков. – Характерной чертой нового времени Хайдеггер называл обезбоживание мира. Это не означает изгнания богов, как писал Хайдеггер, или грубого атеизма. Это двоякий процесс: с одной стороны, картина мира «расхристианизируется», а с другой стороны христиане делают христианство своим мировоззрением. В данном случае обезбоживание мы понимаем как состояние принципиальной нерешенности относительно бога и богов.

Расков рассказывает, что в одной экспедиции он общался с традиционными носителями культуры и религиозных взглядов. Для них простые религиозные термины – вера, церковь, обряд, книга, молитва – ясны. Но как только дело касается самого понятия религии и других абстрактных терминов – им становится непонятно.

– Традиционное общество не знало религии – считает он. – Сами понятия формируются с эпохой Просвещения – они постоянно меняются и самоопределяются. А противопоставление понятий экономики и веры появляется только в новое время, с усилением процесса разделения труда, личности, секуляризацией – это проблема современных людей, новоевропейская проблема.

Появление христианства имело важное значение для рождения капитализма. Есть общая черта в монотеистических религиях – это вера в одного бога, которая имеет массу социологических следствий: первое – способность абстрактно мыслить – это оказалось востребовано в науке. Другое следствие в христианстве – это индивидуальное спасение – возникает большая ответственность за себя. И третье следствие – возвышение человека над тварным миром, способность преобразовывать материю, быть со-творцом Бога. Все эти следствия наблюдаются на протяжении последних трех столетий.

Христианство само по себе приводит к экономической науке, – рассуждает лектор. – Было отмечено, что аскеза и трудолюбие порождают богатство – роскошь в христианской картине мира табуировалась. А фраза, что «кто-то уходит от мира» подразумевает, что кто-то ставит себя в такое положение в обществе, когда само общество стремится этому человеку поручить ведение своего богатства, поскольку он максимально дистанцирован от чужого мнения и способен объективно управлять деньгами.

-Достаточно вспомнить нищенствовавший Орден францисканцев – говорит Расков. – Через некоторое время он, благодаря своему дистанцированию от других орденов, становится самым богатым в католической церкви.

Москва – центр раскола православной церкви

Изначально разрыв между старо- и новообрядцами произошел из-за Никона и реформы 1654-1666 годов. Обрядовые различия привели к серьезной борьбе, которая вылилась в одно из самых крупных противостояний в стране, центром которого стала Москва. Шли долгие и ожесточенные споры, что спасительно: двуперстие или трехперстие, начертание «Иисус» или «Исус», моление на семи или на пяти просфорах, крестный ход по солнцу или против солнца. Старообрядцы поставили своей задачей сохранение в неизменном виде всего корпуса обрядов и литературы. Так старообрядцы сохранили много книг для сегодняшних исследований: за одну экспедицию из различных мест сегодня могут привезти до 500 книг дораскольничьих времен.

В это же время, Москва – наиболее важный промышленный город, до 1870 года в нем концентрировались практически все производства. Это произошло не благодаря государству, а благодаря самоорганизации народа, считает Расков. Из-за такого саморазвития бизнес был частным, крупные фабрики, как правило, были семейным делом, и в текстиле, например, обычно доминировали старообрядцы. Только позже стали появляться Владимирская, Рязанская область, Санкт-Петербург как новые конкурентоспособные промышленные центры.

– Текстиль старообрядцев в Москве показывает пример для всей России на тот момент, – говорит лектор.

Элементы старообрядческой картины мира

Изначальный консерватизм – первый элемент – привел к новациям. Появились беспоповцы – особенностью их вероучения является идея об уже совершившемся воцарении антихриста и связанное с этим представление о прервавшейся благодати священства и прекращении церковной иерархии.

– Из-за этого они решили отказаться от пяти таинств из семи, – повышая тон и будто сам удивляясь тому, что говорит, сообщает Расков. – Их справедливо сравнивают с протестантами, а они сами себя – с иудеями. Как-то мы со студентами пришли в Поморскую общину, которая назвала себя русскими евреями. Эту зажиточность замечали ранее и миссионеры. Например, Иван Аксаков оставил заметки о селах старообрядцев в Бессарабии: они были чище, у них было больше лошадей и коров. Благодаря общинному взаимодействию они были замкнуты и трудолюбивы, считали что праздность – училище зла. Однако они чаще подвергались гонениям и потому скрывали свои религиозные воззрения. В ревизиях того времени беспоповцы занимали от 70 до 85 процентов от общего числа старообрядцев.

Сама духовная элита староверов изначально благословила и торговлю, и предпринимательство, говорит Расков. В их книгах описаны торговые правила, ведение учета. По его словам, даже в советское время старообрядческим семьям чаще доверяли бухгалтерию.

Второй элемент картины мира – эсхатологизм, который присущ всей христианской мысли. Это древние идеи наступления конца света, того, что нынешнее время когда-то будет закончено.

– Однако эсхатологические чувства могут приводить к самосожжению, самоуморению, а в какой-то момент – к увеличению интенсивности труда и творчества, – недоумевает исследователь.

Третий элемент – желание выработать такую практику, которая бы наилучшим образом соответствовала праведному житию. Старообрядцы стремились сохранить праведность во всех мелочах, в хозяйстве и быту.

– Это может проявляться в том, как я пользуюсь телефонной трубкой, как я беру ее, где я ее беру – в этом всем может скрываться, по мнению староверов, антихрист, – с улыбкой рассказывает Данила Расков. – Даже в современной культуре есть те, кто считает, что телефон нельзя держать дома – для этого у них есть крючки при входе. Дом для таких людей – священное пространство. Похожее отношение я видел у старшего поколения к телевизору. В целом его не принимают, но терпят, когда он стоит закрытым в шкафу. Его открывают иногда, чтобы показать мультики детям, а затем прячут вновь.

– Распространившееся в старообрядческих общинах предпринимательство порождало массу вопросов: если старовер завел бизнес, остается ли он при этом старовером или нет? Насколько успешными можно считать такие общины, несмотря на постоянные гонения на них? – спрашивает Расков. – Ведь даже тогда поговаривали: как между скреплением гвоздей вторгается гвоздь, так между куплей и продажей вторгается грех.

Бизнес старообрядцев

Экономисты стали изучать этот вопрос, обращая внимание на ряд показателей. В подобных темах их интересует однородность группы и характеристики этой однородности – у старообрядцев с этим проблем не было. Лидерами в общинах были купцы, потому что со священниками никто не стал бы вести дела – и даже пытаться разговаривать.

Интересна для изучения и возможность частного улаживания конфликтов – правовая система страны еще не развита, а старообрядческая община уже учитывала векселя, гарантировала права собственности, осуществляла параллельный контроль и проводила другие операции. Староверы были более грамотны, чем представители официального православия – им самим необходимо было вести службы, переписывать книги.

Все это можно проанализировать благодаря ревизиям XIX века, когда подсчитывались: рабочие, материал (шелк, шерсть, хлопок), тип обработки (прядение, ткачество, отделка и покраска), техническое оборудование, статус владельца и адрес предприятия.

– 18 процентов текстильной промышленности – это порядка 60-76 предприятий – принадлежало тогда староверам. Много это или мало? – задается вопросом Данила Расков. – Учитывая, что это досконально подтверждено – то немало. Однако в конце XIX века стабильность промышленных мастерских убывает. Несмотря на то, что старообрядцы всегда имели статус меньшинства, отношение к ним постоянно менялось.

На протяжении своего существования они то подвергались то репрессиям, то сталкивались с относительной либерализацией – от этого менялась их численность. Первым примером репрессий стал Собор 1666-1667, где они были преданы анафеме. В продолжение правления Алексея Михайловича приказывали казнить и сжигать без пощады всех, кто выступал против церкви и официальной веры. А первая либерализация пришла при Петре I, когда они обрели легальный статус, было разрешено проживать в городах, хотя за все они платили двойной налог. При Екатерине II в 1760-1790 годах стимулировалась колонизация Сибири, было разрешено ношение бороды, избрание староверов на общественные должности и легализация их издательств. При Николае I в 1825-1855 староверы были лишены прав и свобод, брак и крещение перестали для них быть легальными, а общины были лишены права на собственность. Но при Александре II и III к ним относились, в целом, либерально, и золотой век для них наступил после 1905 года, при Николае II. Сегодня эту общность никто не репрессирует, но весомых мест среди отечественных олигархов они не занимают, существуя сами по себе.

– Но вот Зимины, чей Фонд участвовал в проведении этого цикла лекций, к слову, древняя старообрядческая династия, – отмечает, ухмыляясь в бороду, Расков. – Не знаю, относит ли современный Зимин себя к этой вере.

Падение старообрядчества

Старообрядцы были активно представлены в текстильной промышленности, особенно в шерстяной и хлопчатобумажной промышленности, говорит Расков. В шерстяной промышленности они нанимали в среднем больше рабочей силы, их предприятия отличала более высокая производительность, чем у остальных предпринимателей. Старообрядцы стабильно участвовали в текстильной промышленности до 1870 года, а затем их число стало заметно снижаться.

Спад количества староверов объясняется как внешними факторами, так и внутренними. Среди внешних исследователь отмечает развитие акционерных форм собственности, банковского сектора, безличных отношений, которые не были свойственны старообрядцам. Проводилась активная экономическая политика государства, которая шла вразрез со староверским семейно-общинным типом отношений. Стали динамично развиваться железнодорожный транспорт, металлургия, добыча полезных ископаемых, а староверы остались верны текстильной промышленности. Большую роль в спаде сыграли Санкт-Петербург и приезжавшие все чаще иностранцы – старообрядцы со своей промышленностью находились в Москве.

Среди внутренних факторов Расковым анализировалась старообрядческая этика, которая, по его словам, была амбивалентна. Старообрядцы были трудолюбивы: это давало им высокую производительность и самоорганизацию, но при этом они сохраняли трудоемкие производства, у них было меньше стимулов для внедрения новых технологий. Они были бережливы: это сулило прибыль для инвестиций, желание софинансировать проекты, но также приводило к низкому участию в банковских операциях, в привлечении иностранного капитала. Благодаря своему образу жизни, старообрядцы доверяли друг другу, что приносило им беспроцентный кредит, доступность рабочей силы. Но таким образом они слабо использовали безличный рыночный механизм. Живя общиной, старообрядцы имели тесные экономические связи, низкие издержки принуждения. Но это и также приводило к замкнутости: они связывали государство и иностранный бизнес с грехом, ограничивали себя в создании новых производств и освоении новых регионов.

– Сам образ жизни, который сулил им большой успех и богатство, к сожалению, из-за своей консервативности, в XIX веке изжил себя, – заключил Данила Расков.