Чем больше российский политический класс и находящиеся в «симфонии» с ним православные иерархи настаивают на единстве и согласии нации, тем в большей степени эта нация раскалывается. Причем поводы дают именно власти – от городских историй с вторжением с бульдозером и крестом во двор или в парк до прямых политических преследований оппозиционеров. Передача Исаакия РПЦ, которая, по словам патриарха Кирилла, должна была символизировать примирение «красных» и «белых» вывела на улицы людей. Национализация властью частной памяти о войне исключило саму возможность научного или хотя бы просто неофициального осмысления трагической истории. Разная память о сталинских репрессиях и о 1990-х годах раскалывает нацию самым ожесточенным образом.

Любые попытки ввести государственную монополию на что-либо будет способствовать таким расколам. В последние годы власти активно взялись за молодежь – и успешно раскололи ее. Потому что навязывание – иной раз грубое и безнравственное – единого мировоззрения всегда провоцировало, провоцирует и будет провоцировать сопротивление тех, кто не хочет индоктринироваться со школьного или даже детсадовского возраста.

Замечательная народная инициатива «Бессмертный полк» цинично опошляется перехватившим ее официозом – и вот уже акция в обязательном порядке приходит не только в младшую школу, но и в детские сады. Это уже не гибридный авторитаризм, это элементы тоталитаризма. Потому что до зубной боли напоминает самые глухие советские времена. Или, того хуже, некоторые страны с тоталитарными режимами, где учебники для первого класса были пропитаны идеологией. Вспомним хотя бы документальное описание Умберто Эко в его романе «Таинственное пламя принцессы Лоаны» учебника для первоклашек времен Муссолини: «Параграф о дифтонгах io, ia, aia завершался возгласом Эйя! Эйя! и ликторским пучком… Для закрепления группы согласных gl давались слова… «вымпел», «битва», «пулемет»…»

Любые режимы такого типа милитаризируются и уделяют первостепенное внимание именно молодежи. Потому что им нужно пушечное мясо для защиты самих себя, а в тех системах, где еще имитируются выборы – электоральное мясо, интоксицированное преданностью лидеру и ненавистью к внешним и внутренним врагам.

Ровно в этой логике началась работа с молодежью, когда российский режим вошел в стадию зрелого авторитаризма и появились сначала боевые отряды сурковской молодежи, объединенной структурами типа «Наших» и «Молодой гвардии «Единой России», а потом группы володинской молодежи из «Анти-Майдана», а затем – бойцы из «Юнармии», которая пародирует советскую «Зарницу» и пополняется десятками тысяч новых членов. Чтобы затем, вероятно, служить непонятно чему в пустынях Сирии или успешно разгонять демонстрантов – своих сверстников.

Как раз весна—2017 предъявила этот раскол молодежи самым внятным, почти плакатным, образом: марширующие 9 мая по Красной площади бойцы «Юнармии», больше похожие, правда, на десантников-старослужащих (такого не было в столь откровенных формах даже в советское время!) и бунтующая против надоевшего политического режима и его демонстративной коррупции молодежь, в том числе школьная. Та самая, которую потом прессуют на уроках верноподданные учителя или институтские преподаватели.

И снова в этой ситуации подключают «высокую» идеологию. На днях патриарх Кирилл предложил еще одну версию укрепления единства молодежи: «Я молюсь за то, чтобы никогда более никакие гражданские конфликты, никакие провокации, на которые бы особенно отзывалась душа молодого человека, не поколебали единства нашего народа». Это кто же провоцирует молодых людей? Намек понятен – это оппозиция. Но, может быть, это все-таки перестаравшиеся ОМОН и следственные органы? 33 обвиненных и осужденных после событий 6 мая 2012 года, большинство из которых были молодыми людьми между 20 и 30 годами – не является ли это доказательством готовности властей к тому, чтобы полностью исключить часть молодежи из процесса установления «единства»? Или проплаченные и интоксицированные деятели с зеленкой наперевес – это рыцари гражданского единства? Или сама церковь, идущая в школы? Или пропагандисты, идущие в детские сады?

Конфликтность в обществе в последние годы лишь усугубилась. Агрессия и нетерпимость вечно оскорбленных, которые при этом монополизировали трибуны, кафедры, амвоны, телестудии, разлиты в воздухе. И для молодых людей в таком пейзаже видятся только две дороги: резкого неприятия всего того, что навязывается, или беспринципного конформизма, обеспечивающего и деньги, и карьеру, и спокойное существование. На выходе: столкновение «выпускников» «Юнармии» и тех, кто научился еще в школе или в институте думать и сомневаться. И это столкновение имеет, увы, предсказуемое физическое измерение – эти категории молодежи могут встретиться на площадях. И встречаются. Только у одних есть погоны и монополия на насилие, а у других есть только апелляция к Конституции, на которую в России уже давно никто не обращает внимания.

Существует концепция, согласно которой все в стране может поменяться благодаря смене поколений. В этом есть своя логика – молодые когорты теоретически более восприимчивы к переменам, активнее участвуют в них. Однако, возможно, это необходимое, но явно недостаточное условие для того, чтобы в стране начались перемены. Любые периоды оттепели в нашей стране, перестройка, либеральные реформы не слишком сильно были связаны с процессом смены поколений. Хотя всегда и сторонники режимов, и их противники были заинтересованы в том, чтобы перетянуть молодежь на свою сторону. Для «революционных» режимов вроде муссолиниевского, гитлеровского или сталинского это было принципиально важно. Сталин ротировал элиту, чтобы кадровой основой его личной власти были тридцатилетние, голодные до власти и поощряемого насилия люди. Но опять же – это все не о переменах, а об укреплении социально-политического строя.

В 1960-е бунту молодежи, в том числе диссидентствующей, противопоставлялась романтика революции: «Неуловимые мстители» против «Битлз». Хотя делалось это ровно для того, чтобы юные революционеры, повзрослев, становились циничными конформистами. Сейчас никакой романтики и быть не может – нет ничего страшнее для нынешнего истеблишмента, чем само слово «революция», объемлющее все – от майдана до «арабской весны».  Остается играть на имперском дискурсе, идеологии осажденной крепости, искать под фонарем официальной истории «духовные скрепы» и собирать «Юнармию». Если история – то военная, если воспитание – то военно-патриотическое. Все стало проще и откровеннее. Примитивнее и архаичнее.

Но правда и в том, что и с противоположной стороны – протестной – было и будет много молодежи. И чем интенсивнее ее станут «воспитывать», тем активнее она будет вовлекаться в протест – причем протест с моральной правотой, потому что он прежде всего не политический, а этический, взыскующий справедливости, а не власти. Присутствие молодежи на последних протестных акциях считается чем-то новым. Но это не так: согласно исследованиям Левада-центра, в 2011-2012 годах четверть протестующих составляли молодежные возрастные когорты. Если лишь четверть россиян пользуется интернетом, чтобы узнать новости, то для более 70% молодых сеть – именно источник новостей.

Раскол молодежи – искусственный. Как и разделение всей нации на правых и неправых, желающих объединяться под зонтичным брендом «Путин», и не желающих. Но пока курс на «единство», которое порождает раскол и агрессию, сохраняется, будут оставаться крайне высокими риски роста конфликтности в молодежной среде.