Перейти к содержимому
Социология религии. Социолого-религиоведческий портал

Поиск по сайту

Результаты поиска по тегам 'игил'.

  • Поиск по тегам

    Введите теги через запятую.
  • Поиск по автору

Тип публикаций


Категории и разделы

  • Сообщество социологов религии
    • Разговор о научных проблемах социологии религии и смежных наук
    • Консультант
    • Вопросы по работе форума
  • Преподавание социологии религии
    • Лекции С.Д. Лебедева
    • Видеолекции
    • Студенческий словарь
    • Учебная и методическая литература
  • Вопросы религиозной жизни
    • Религия в искусстве
    • Религия и числа
  • Научные мероприятия
    • Социология религии в обществе Позднего Модерна
    • Научно-практический семинар ИК "Социология религии" РОС в МГИМО
    • Международные конференции
    • Всероссийские конференции
    • Другие конференции
    • Иные мероприятия
  • Библиотека социолога религии
    • Научный результат. Социология и управление
    • Классика российской социологии религии
    • Архив форума "Классика российской социологии религии"
    • Классика зарубежной социологии религии
    • Архив форума "Классика зарубежной социологии религии"
    • Творчество современных российских исследователей
    • Архив форума "Творчество современных российских исследователей"
    • Творчество современных зарубежных исследователей
    • Словарь по социологии религии
    • Наши препринты
    • Программы исследований
    • Российская социолого-религиоведческая публицистика
    • Зарубежная социолого-религиоведческая публицистика
    • СОЦИОЛОГИЯ РЕЛИГИИ В ОБЩЕСТВЕ ПОЗДНЕГО МОДЕРНА
  • Юлия Синелина
    • Синелина Юлия Юрьевна
    • Фотоматериалы
    • Основные труды
  • Лицо нашего круга Клуб молодых социологов-религиоведов
  • Дискуссии Клуб молодых социологов-религиоведов

Искать результаты в...

Искать результаты, которые...


Дата создания

  • Начать

    Конец


Последнее обновление

  • Начать

    Конец


Фильтр по количеству...

Зарегистрирован

  • Начать

    Конец


Группа


AIM


MSN


Сайт


ICQ


Yahoo


Jabber


Skype


Город


Интересы


Ваше ФИО полностью

Найдено 7 результатов

  1. ИГИЛ* – не группа террористов Одри Курт Кронин Почему антитеррористическая деятельность не остановит джихадистов Одри Курт Кронин – почетный профессор и директор международной программы в области безопасности в Университете Джорджа Мейсона, а также автор книги «Как заканчивается терроризм: понимание упадка и затухания террористических кампаний». Резюме: У США нет военных вариантов борьбы с ИГИЛ. Ни антитеррористические операции, ни стратегия противодействия повстанческим выступлениям, ни полномасштабные военные действия не позволят одержать решительную победу. Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2015 год. © Council on Foreign Relations, Inc. После 11 сентября многие в системе государственной безопасности США были обеспокоены тем, что после десятилетий подготовки к столкновению с традиционными противниками Вашингтон оказался не готов к вызовам необычного врага, каким оказалась «Аль-Каида». Поэтому в течение следующих 10 лет Соединенные Штаты выстраивали сложную бюрократическую конструкцию для противодействия этой исламистской организации, приспосабливая армейские, разведывательные и правоохранительные органы к новым задачам борьбы с терроризмом и повстанческими движениями. Однако сегодня на смену «Аль-Каиде» в качестве главной джихадистской угрозы пришла другая группировка – «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), также называющая себя «Исламским государством». Идеология, риторика и долгосрочные цели ИГИЛ и «Аль-Каиды» схожи, и когда-то они формально были союзницами. Поэтому многие наблюдатели полагают, что сегодня Вашингтону нужно просто перенастроить грозный антитеррористический аппарат на новую цель. Но ИГИЛ – это не «Аль-Каида», не ее порождение, не часть старой радикальной исламистской организации и не следующая стадия ее эволюции. Хотя «Аль-Каида» по-прежнему опасна (особенно филиалы в Северной Африке и Йемене), ИГИЛ является ее преемницей и представляет главную джихадистскую угрозу пост-алькаидовского мира. В своей речи в сентябре прошлого года, которая транслировалась по телевидению, президент Барак Обама, объясняя свой план «разложения и полного уничтожения» ИГИЛ, провел прямую параллель между этой группировкой и «Аль-Каидой», заявив, что ИГИЛ – «не что иное как террористическая организация». Но это ошибочная точка зрения: ИГИЛ едва ли подходит под такое описание, хотя использует терроризм в качестве тактического инструмента. В действительности это вовсе не террористическая организация. Террористические сети, подобные «Аль-Каиде», в целом насчитывают лишь десятки или сотни членов, совершают теракты против гражданского населения, но не удерживают территории под своим контролем и не могут напрямую противостоять вооруженным силам. А в рядах ИГИЛ примерно 30 тыс. бойцов, оно контролирует территории в Ираке и Сирии, обладает серьезными военными возможностями, контролирует линии связи, руководит инфраструктурой, само себя финансирует и участвует в сложных военных операциях. То есть ИГИЛ – не что иное как псевдогосударство, возглавляемое армией с обычными вооружениями. Вот почему стратегии борьбы с повстанцами и тактика антитеррористической деятельности, которые позволили существенно снизить угрозу, исходящую от «Аль-Каиды», вряд ли сработают против ИГИЛ. Вашингтон не сразу приспособил свою политику в Ираке и Сирии к истинному характеру угрозы, исходящей от ИГИЛ. В Сирии Соединенные Штаты, проводя антитеррористические операции, сделали приоритетом бомбежки союзников «Аль-Каиды», что дало ИГИЛ определенные преимущества, а также предоставило режиму Асада возможность сокрушить умеренных сирийских повстанцев – союзников США. В Ираке Вашингтон по-прежнему делает ставку на разновидность борьбы с повстанцами, но при этом зависит от способности центрального правительства в Багдаде восстановить утраченную легитимность, объединить страну и укрепить вооруженные силы, чтобы нанести решительное поражение ИГИЛ. Эти подходы разрабатывались для противостояния совершенно другим угрозам. Сегодня, чтобы остановить экспансию ИГИЛ, изолировать группировку и снизить ее возможности, нужна стратегия «наступательного сдерживания» – сочетание ограниченных военных действий и широкой дипломатии. Явные различия Различия между «Аль-Каидой» и ИГИЛ отчасти коренятся в их истории. «Аль-Каида» возникла после советского вторжения в Афганистан в 1979 году. Мировоззрение ее лидеров и стратегическое мышление формировались в процессе 10-летней войны против советской оккупации, когда в этой стране встретились тысячи мусульманских боевиков, включая Усаму бен Ладена. А когда были созданы организационные структуры, «Аль-Каида» стала всемирной сетью, осуществляющей громкие теракты против западных мишеней для объединения мусульман в противостоянии светским властям во всем мире. ИГИЛ возникла как реакция на вторжение Соединенных Штатов в Ирак. В своем первом воплощении она являлась одной из многочисленных суннитских групп, сражающихся с американскими войсками и нападающих на мирных шиитов, чтобы спровоцировать религиозную гражданскую войну. В те годы она называлась «Аль-Каидой в Ираке» (АКИ), а ее руководитель Абу Мусаб аль-Заркави поклялся в верности бен Ладену. Заркави был уничтожен ударом с воздуха в 2006 г., и вскоре после этого, когда суннитские племена решили помочь американцам в борьбе с джихадистами, АКИ почти полностью разгромили. Но поражение было временным. АКИ обновилась внутри американских тюрем в Ираке – именно там самопровозглашенный халиф Абу Бакр аль-Багдади впервые объявил себя лидером организации. В 2011 г., когда восстание против режима Асада в Сирии переросло в полномасштабную гражданскую войну, группировка воспользовалась хаосом, захватив территорию на северо-востоке Сирии, создав там оперативную базу и переименовав себя в ИГИЛ. В Ираке она продолжала использовать слабость центрального государства и эксплуатировать религиозную вражду, которая обострилась после того, как Соединенные Штаты вывели войска из страны. С уходом американцев иракский премьер-министр Нури аль-Малики занял жесткую прошиитскую позицию, еще больше настроив против себя суннитских арабов. Теперь в рядах ИГИЛ числятся вожди суннитских племен Ирака, бывшие повстанцы против США и даже офицеры армии Саддама Хусейна, стремящиеся восстановить былую власть и безопасность. Территориальные завоевания группировки в Ираке стали настоящим шоком. Когда в январе 2014 г. ИГИЛ захватила Фаллуджу и Рамади, большинство аналитиков предсказывало, что обученные американцами силы безопасности Ирака будут сдерживать эту угрозу. Но в июне, на фоне массового дезертирства из иракской армии, ИГИЛ выдвинулось к Багдаду, взяв по дороге Мосул, Тикрит, Эль-Кайм и многие другие иракские города. К концу месяца ИГИЛ переименовало себя в «Исламское государство» и провозгласило территорию, находящуюся под его контролем, новым халифатом. Тем временем, по оценкам американской разведки, где-то 15 тыс. иностранцев из 80 стран прибыли в регион, чтобы вступить в ряды ИГИЛ – в среднем около тысячи бойцов в месяц. Хотя большинство новобранцев приехали из стран, где мусульмане составляют большинство, – например, из Туниса и Саудовской Аравии, – некоторые прилетели из Австралии, Китая, России и западноевропейских стран. ИГИЛ даже удалось привлечь американских подростков – как парней, так и девушек – из среднего класса Денвера, Миннеаполиса и окраин Чикаго. По мере разрастания ИГИЛ стали понятнее цели и намерения. «Аль-Каида» считала себя авангардом мирового повстанческого движения, мобилизующего мусульманские общины против светских режимов. ИГИЛ же стремится к контролю над территорией и созданию «чистого» суннитского исламского государства под управлением шариата в его наиболее фанатичной трактовке. Оно хочет немедленно убрать политические границы на Ближнем Востоке, созданные западными державами в XX веке, а также позиционировать себя в качестве единственной политической, религиозной и военной власти над мусульманами всего мира. Не те, на кого обычно думают Поскольку история возникновения и цели ИГИЛ коренным образом отличаются от истории и целей «Аль-Каиды», две группировки действуют совершенно по-разному. Вот почему американская стратегия борьбы с террором, «заточенная» под «Аль-Каиду», совершенно не годится для противодействия ИГИЛ. После 11 сентября США потратили триллион долларов на создание разведывательной и правоохранительной инфраструктуры, а также на военные операции, направленные против «Аль-Каиды» и ее союзников. Согласно расследованию The Washington Post, в ответ на теракты 11 сентября создано или реорганизовано 263 государственные организации, включая Департамент внутренней безопасности, Национальный центр по противодействию терроризму и Управление безопасностью транспортных перевозок. Разведслужбы ежегодно готовят 50 тыс. докладов по терроризму. В стране насчитывается 51 организация и военные командования, которые отслеживают движение денежных средств вокруг террористических сетей. Эта структура позволила снизить до минимума число терактов, совершаемых на территории Соединенных Штатов. Система работает неплохо, но не годится для борьбы с ИГИЛ, представляющего собой вызов совсем другого рода. Вспомним о грандиозной военной и разведывательной кампании по поимке и уничтожению главных лидеров «Аль-Каиды» с помощью ударов беспилотных летательных аппаратов и рейдов Сил специального назначения. Примерно 75% главарей были убиты посредством БПЛА и после удачных рейдов. Эти технологии идеально соответствуют задачам выявления и поражения целей в сельской местности, где риск случайного уничтожения гражданских лиц не высок. Однако подобная тактика не слишком перспективна для борьбы с ИГИЛ. Бойцы и лидеры сконцентрированы в городских кварталах, где они смешиваются с гражданским населением, находятся среди жилых домов и административных зданий. Это крайне затрудняет применение БПЛА. Да и простое убийство лидеров ИГИЛ не приведет к его исчезновению. Они управляют вполне функциональным псевдогосударством со сложной административной структурой. На вершине военного командования находится эмират, состоящий из Багдади и двух заместителей, причем оба были генералами в Ираке времен Саддама Хусейна. Это Абу Али эль-Анбари, контролирующий операции ИГИЛ в Сирии, и Абу Муслим эль-Туркмани, который руководит операциями в Ираке. Во главе гражданской бюрократии 12 администраторов, управляющих территориями в Ираке и Сирии. Они возглавляют советы, в ведении которых финансы, средства массовой информации и религиозные вопросы. Хотя эту структуру едва ли можно назвать образцовым правительством, каким его изображают пропагандистские видеоматериалы, псевдогосударство останется дееспособным и без Багдади или его ближайших сподвижников. ИГИЛ также бросает серьезный вызов традиционной антитеррористической тактике США, направленной против финансовых потоков, контролируемых джихадистами, их пропаганды и набора новобранцев. Перекрытие каналов финансирования «Аль-Каиды» было одной из самых успешных и впечатляющих антитеррористических операций Соединенных Штатов. После терактов 11 сентября ФБР и ЦРУ начали тесно координировать действия в области финансовой разведки, и к ним вскоре присоединилось Министерство обороны. Агентов ФБР внедрили в военные подразделения американской армии во время вторжения в Ирак в 2003 г., а также допросили подозреваемых в терроризме лиц, содержащихся в американской тюрьме в заливе Гуантанамо на Кубе. В 2004 г. Казначейство США создало Управление по терроризму и финансовой разведке, которое выявило все механизмы, используемые «Аль-Каидой» для отмывания денег и получения средств под прикрытием пожертвований на благотворительность. При поддержке ООН, ЕС и сотен национальных правительств появилась глобальная сеть противодействия финансированию террористов. В итоге перекрыты основные источники поступления средств на счета лидеров «Аль-Каиды», и в 2011 г. Министерство финансов доложило, что «Аль-Каида» «испытывает серьезные затруднения в получении устойчивого финансирования с целью планирования и осуществления терактов». Но все это не годится для борьбы с ИГИЛ, потому что оно не нуждается во внешнем финансировании. Удержание территории позволяет этой группировке для обеспечения своих нужд выстраивать финансовую модель, которая немыслима для большинства террористических групп. Начиная с 2012 г. ИГИЛ постепенно прибирало к рукам крупные нефтяные активы в восточной Сирии и сегодня контролирует около 60% нефтедобывающих мощностей. В процессе оккупации северного Ирака прошлым летом ИГИЛ также захватило семь нефтеносных провинций. Ему удается продавать часть этой нефти на черном рынке Ирака и Сирии, в том числе, согласно некоторым сообщениям, режиму Асада. ИГИЛ также занимается контрабандой нефти из Ирака и Сирии в Иорданию и Турцию, где находит множество покупателей, которые рады платить ниже рыночной цены за нелегально импортируемую нефть. С учетом всего вышесказанного, доходы ИГИЛ от продажи нефти составляют от одного до трех миллионов долларов в сутки. Но нефть – лишь один актив. В июне прошлого года, когда ИГИЛ взяло под контроль северный иракский город Мосул, оно ограбило центральный банк провинции, а также другие банки. Похитило антиквариат, продав его на черном рынке. Крадет драгоценности, машины, оборудование и домашний скот у покоренных жителей, а также контролирует крупные транспортные артерии в западном Ираке, облагая налогами перевозимые товары и взимая плату за провоз. Доходы приносят также хлопок и пшеница, выращиваемая в Раке, житнице Сирии. Как и другие террористические группировки, ИГИЛ берет заложников, требуя за них десятки миллионов долларов выкупа. Но еще более важный источник финансирования – это рэкет и вымогательство у владельцев и производителей на подконтрольных территориях. Налогами облагаются все – от мелких фермеров до крупных предприятий, таких как провайдеры сотовой связи, компании, осуществляющие доставку пресной воды, поставщики электроэнергии. Все это предприятие настолько сложное по структуре, что Казначейство США отказалось оценивать суммарные активы и доходы ИГИЛ. Однако ИГИЛ – в высшей степени диверсифицированная структура, намного превосходящая по финансовым активам любую другую террористическую организацию. И нет доказательств того, что Вашингтону удалось сократить активы этой группы. Секс и джихадист-холостяк Еще один аспект контртеррористической деятельности США, хорошо работавший против «Аль-Каиды», – это усилия по лишению ее легитимности путем афиширования ошибок в выборе целей и избыточности насильственных действий. Американцы также помогали в этом своим союзникам. Не секрет, что в результате терактов «Аль-Каиды» нередко гибли мусульмане, и лидеры группы крайне болезненно реагируют на угрозу своему имиджу как авангарду массового мусульманского движения. Теракты в Марокко, Саудовской Аравии и Турции в 2003 г., в Испании в 2004 г., Иордании и Великобритании в 2005 г. унесли жизни многих мусульман, что вызвало негодование всего исламского мира. Группа неуклонно теряла всенародную поддержку с 2007 г.; сегодня «Аль-Каиду» поносят во всем мусульманском мире. В 2013 г. исследовательский центр Pew опросил почти 9 тыс. мусульман в 11 странах и выявил высокий уровень неодобрения действий «Аль-Каиды»: 57 процентов. Во многих странах эта цифра еще выше: 96% мусульман, опрошенных в Ливане, 81% – в Иордании, 73% – в Турции и 69% – в Египте придерживаются негативного мнения об «Аль-Каиде». Однако ИГИЛ, похоже, не подвержено риску навлечь на себя праведное негодование мусульман. Провозгласив себя халифом, Багдади выступил со смелыми (пусть и абсурдными) притязаниями на духовный авторитет. Но главный посыл ИГИЛ – это грубая сила и месть, а не легитимность. Зверства организации – снятое на видео обезглавливание заложников и массовые казни – призваны запугать врагов и подавить несогласие. В конечном итоге отвращение мусульман при виде подобных сцен насилия может подорвать позиции ИГИЛ, но до недавнего времени акцент Вашингтона на его жестокости лишь помогал группировке усилить свою ауру силы. По тем же причинам американцы и их партнеры не смогли противодействовать наплыву новобранцев в ряды ИГИЛ, включая многих молодых мусульман. Основная группировка «Аль-Каиды» привлекала последователей религиозными аргументами и псевдонаучным призывом к альтруизму во имя «уммы» – мирового сообщества мусульман. Бен Ладен и Айман аль-Завахири, который долгое время был его правой рукой и преемником, кропотливо создавали образ благочестия и религиозной легитимности. В своих пропагандистских видеоматериалах эти люди предстают воинами-аскетами, скрывающимися в пещерах, изучающими важные материалы в библиотеках или находящими пристанище в удаленных лагерях. Хотя некоторые филиалы «Аль-Каиды» используют более эффективные методы для привлечения новобранцев, основная группа отложила создание халифата на далекое будущее, считая это почти несбыточной мечтой: на первый план вышла задача обучения и мобилизации «уммы». В «Аль-Каиде» нет места спиртным напиткам или женщинам. В этом смысле образ «Аль-Каиды» глубоко асексуален; на самом деле для молодых воинов секс возможен только после брака – или мученической смерти. Даже для самого свирепого мусульманина это может стать нелегким выбором. Привлекательность лидеров «Аль-Каиды» ограничена их попытками изобразить себя нравственными деятелями, поучающими других. Успешные программы дерадикализации в таких странах, как Индонезия и Сингапур, акцентируют внимание на несоответствии между тем, что «Аль-Каида» предлагает, и тем, что интересует молодежь. Антитеррористическая пропаганда призывает боевиков вернуться в нормальное общество, где они смогут удовлетворить свои более прозаичные чаяния и желания. ИГИЛ предлагает юношам, а иногда и девушкам, нечто совершенно иное. Оно привлекает молодежь, жаждущую не только религиозной праведности, но и приключений, личной власти, самоутверждения и общения со своими сверстниками и единоверцами. Конечно, некоторые просто хотят убивать неверных, и таких тоже привечают. Жестокость и насилие, практикуемые группировкой, привлекают внимание, демонстрируют ее доминирующее положение и побуждают к действию. ИГИЛ действует в городских кварталах и предоставляет новобранцам возможность сразу вступить в бой. Оно рекламирует себя, распространяя веселые клипы, снятые отдельными бойцами на передовой линии фронта. Группа также находит молодых девушек и женщин для новобранцев-мужчин – некоторые из этих женщин добровольно соглашаются на роль их сожительниц, но большинство делают это по принуждению или их даже превращают в рабынь. Лидеры группировки особо не обеспокоены поиском религиозного оправдания подобных деяний; их фирменный знак – завоевание в любых проявлениях, включая секс. «Исламское государство» уже создало самопровозглашенный халифат, в котором Багдади является халифом. Тем самым оно воплотило в жизнь (пусть пока и ограниченно) то, что «Аль-Каида» в целом считала утопическим будущим. Короче, ИГИЛ предлагает примитивное удовольствие в ближайшей перспективе. Оно не занимается радикализацией молодежи, которую можно легко опровергнуть логическими доводами. Подростки охотно присоединяются, даже не понимая сути, а бойцы старшего возраста просто хотят быть частью успеха ИГИЛ. Вашингтону было сравнительно легко найти противоядие от «Аль-Каиды» с ее призывом к аскетизму, но намного труднее противостоять «свирепому» очарованию ИГИЛ по одной простой причине: вся американская культура пропитана стремлением к власти, влиянию, мгновенным результатам; Америка также преклоняется перед силой и корпоративной солидарностью. 2015 ≠ 2006 Контртерроризм – не единственный элемент национальной безопасности, который Вашингтон заново открыл и возродил после 11 сентября; борьба с повстанческими выступлениями также пережила ренессанс. Когда Ирак погрузился в хаос после американского вторжения и оккупации 2003 г., армии США пришлось задуматься о противодействии повстанцам, хотя со времен войны во Вьетнаме эта тема была непопулярна в американских ведомствах, отвечающих за национальную безопасность. Самой успешной реализацией американской доктрины борьбы с повстанческими выступлениями стало наращивание контингента в Ираке под руководством генерала Дэвида Петреуса в 2007 году. Годом ранее, когда насилие в провинции Анбар с компактным проживанием суннитов достигло апогея, официальные лица в Вашингтоне пришли к выводу, что могут проиграть эту войну. Тогда президент Джордж Буш решил направить дополнительно 20 тыс. американских солдат в Ирак. Генерал Джон Аллен, служивший тогда заместителем главнокомандующего многонациональными силами в провинции Анбар, налаживал отношения с местными суннитскими племенами и вызвал к жизни так называемое суннитское пробуждение. В итоге примерно 40 суннитских племен перешли на сторону законного правительства и решили вместе с усиленным американским воинским контингентом выступить против АКИ. К лету 2008 г. количество нападений со стороны повстанцев снизилось более чем на 80 процентов. Глядя на последние завоевания ИГИЛ в суннитских областях Ирака, которые по сути свели на нет успехи, достигнутые после укрепления воинского контингента, некоторые аналитики начали призывать Вашингтон ответить на это второй волной решительной борьбы с повстанческими выступлениями. И, похоже, им удалось хотя бы отчасти убедить в этом Белый дом: в прошлом году Обама попросил Аллена стать его специальным представителем для создания коалиции против ИГИЛ в регионе. В таком подходе есть определенная логика, поскольку ИГИЛ во многом опирается на поддержку тех же самых мятежных групп, которые удалось нейтрализовать за счет укрепления американского воинского контингента и суннитского пробуждения. Эти группы снова стали угрозой из-за вакуума, образовавшегося после вывода американских войск в 2011 г. и шиитской диктатуры Малики в Багдаде. Однако нынешняя ситуация совершенно не похожа на ту, с которой Вашингтон столкнулся в 2006 г., и американская логика борьбы с повстанческими выступлениями сейчас не подходит. Соединенным Штатам не удастся завоевать умы и сердца иракских арабов-суннитов, потому что правительство Малики уже потеряло их. Иракское правительство с доминированием в нем шиитов до такой степени подорвало свою политическую легитимность, что ее будет невозможно восстановить. Более того, США вывели войска из Ирака. Конечно, можно снова направить их туда, но нельзя вернуть доверие правительству, которое американцы больше не контролируют. ИГИЛ – не просто группа повстанцев, сражающихся с сильным правительством, но одна из сторон в традиционной гражданской войне между отколовшейся территорией и слабой центральной властью. Разделяй и властвуй? Соединенные Штаты опирались на стратегию борьбы с антиправительственными выступлениями не только для того, чтобы предотвратить распад государственности в Ираке, но и чтобы показать, как противодействовать джихадистскому движению в целом. «Аль-Каида» расширялась, убеждая воинственные мусульманские группировки по всему миру трансформировать свои более узкие националистические кампании в узлы мирового джихада под своим управлением, иногда даже в качестве филиалов. Однако между чеченскими, филиппинскими, индонезийскими, кашмирскими, палестинскими и уйгурскими боевиками мало общего в смысле целей и задач, и «Аль-Каиде» было трудно объединить все группировки под одним «шатром» и командованием, поскольку ей было сложно полностью примирить и согласовать собственные цели с интересами разбросанных и удаленных отделений. Это делало всю сеть уязвимой, чем стремились воспользоваться США с союзниками. Правительства Индонезии и Филиппин одержали решительные победы над филиалами «Аль-Каиды» в своих странах, сочетая контртеррористические операции и укрепление связей с лидерами местных общин, разрабатывая государственные программы дерадикализации, обеспечивая религиозное образование в тюрьмах, используя бывших боевиков-террористов, прошедших курс реабилитации, в качестве официальных представителей государства. В некоторых случаях они также устраняли причины недовольства политикой властей на местах. Некоторые наблюдатели призвали Вашингтон применить ту же стратегию к ИГИЛ, попытавшись посеять рознь между светскими офицерами бывшей иракской армии времен Саддама, суннитскими племенными вождями и бойцами суннитского сопротивления, с одной стороны, – и закоренелыми джихадистами, с другой. Но сегодня слишком поздно прибегать к подобной тактике. Во главе ИГИЛ стоят хорошо обученные, дееспособные бывшие иракские военачальники, знакомые с американскими приемами ведения боевых действий, поскольку Вашингтон помогал в свое время обучать их. После обращения в бегство иракских воинских подразделений и захвата боевой техники, завезенной из США, ИГИЛ располагает американскими танками, артиллерией, БМП и противоминными вездеходами. Наверное, суровый религиозный фанатизм ИГИЛ в конце концов оттолкнет его светских союзников, бывших членов партии Баас. Но пока офицеры времен Саддама более чем охотно воюют на его стороне, успешно руководя военными операциями. Их руками ИГИЛ создало изощренную армию, опирающуюся на легкую и маневренную пехоту, вооруженную американским оружием. Конечно, остается третий возможный подход, помимо контртеррористической деятельности и нейтрализации повстанческих выступлений: полномасштабная война против группировки с применением обычных вооружений с целью ее полного уничтожения. Это было бы большой глупостью. После десяти с лишним лет непрерывных войн американская общественность просто не поддержит долгосрочную оккупацию и интенсивные боевые действия, которые потребуются для уничтожения ИГИЛ. Полноценная военная кампания истощила бы ресурсы Соединенных Штатов и вряд ли бы достигла поставленной цели. Нельзя победить в войнах, идущих вразрез с политической реальностью. Сдерживание угрозы Отрезвляющий факт заключается в том, что у США нет военных вариантов борьбы с ИГИЛ. Ни антитеррористические операции, ни стратегия противодействия повстанческим выступлениям, ни полномасштабные военные действия не позволят одержать решительную победу над этой группировкой. По крайней мере еще какое-то время наиболее действенной политикой, отвечающей целям и средствам Соединенных Штатов и имеющей самые высокие шансы защитить их интересы, останется «наступательное сдерживание» – сочетание ограниченной военной кампании с серьезными дипломатическими и экономическими усилиями для ослабления ИГИЛ и согласования интересов многих стран, которым угрожает наступление этой группировки. ИГИЛ – головная боль не только Америки. В военных действиях, идущих в Ираке и Сирии, помимо региональных игроков участвуют и крупные мировые державы, такие как Россия, Турция, Иран, Саудовская Аравия и другие страны Персидского залива. Вашингтон должен перестать вести себя так, как будто он может решить все проблемы региона военной силой; пусть лучше возродит свою роль дипломатической сверхдержавы. Конечно, военная сила США была бы важной составляющей политики наступательного сдерживания. Удары с воздуха способны подавить наступательный порыв ИГИЛ, и если перекрыть каналы поставок технологий, вооружений и боеприпасов, блокировав маршруты движения контрабанды, это еще больше ослабит «Исламское государство». Тем временем Соединенным Штатам следует продолжать консультировать и поддерживать иракскую армию, помогать региональным силам, таким как курдская «Пешмерга», и предоставлять гуманитарную помощь гражданскому населению, бежавшему с территорий, оккупированных ИГИЛ. Вашингтону также нужно расширять помощь соседним странам, таким как Иордания и Ливан, которые пытаются как-то справиться с массовым потоком беженцев из Сирии. Но отправка американских солдат для участия в боевых действиях контрпродуктивна, поскольку это означало бы втягивание в войну, которую невозможно выиграть и которая будет тянуться десятилетиями. США не могут восстанавливать иракскую государственность или предопределять исход гражданской войны в Сирии. Хотя кого-то это разочарует, когда речь заходит о военных действиях, Вашингтону требуется реалистичный курс, который исходил бы из ограниченных возможностей вооруженных сил – в качестве долгосрочного решения. Весьма полезным был созванный недавно администрацией Обамы «саммит по противодействию насилию и экстремизму», на который в Вашингтон съехались мировые лидеры, чтобы обсудить способы борьбы с радикальным джихадизмом. И, хотя угроза, исходящая от региональных филиалов «Аль-Каиды», освещена должным образом, ИГИЛ снова охарактеризовали как вызов для антитеррористической деятельности. На самом деле ИГИЛ – более серьезный риск: оно бросает вызов мировому порядку и, в отличие от значительно уменьшившегося центрального ядра «Аль-Каиды», «Исламское государство» гораздо ближе подошло к достижению этой цели. США не могут в одиночку защищать регион и весь мир от агрессивного ревизионистского теократического государства, и им не следует этого делать. Крупным державам нужен общий дипломатический, экономический и военный подход, чтобы жестко и решительно сдерживать новое псевдогосударство и относиться к нему как к мировому изгою. Хорошая новость в том, что ни одно правительство не поддерживает ИГИЛ; эта организация ухитрилась настроить против себя все страны региона и весь мир. Чтобы воспользоваться данным обстоятельством, Вашингтону стоит предпринимать более агрессивные дипломатические усилия на высшем уровне, взаимодействуя с крупными державами и региональными игроками, включая Иран, Саудовскую Аравию, Францию, Германию, Великобританию, Россию и даже Китай, а также соседей Ирака и Сирии, и вместе дать отпор ИГИЛ. Этот отпор должен выйти за рамки взаимных обязательств препятствовать радикализации и новому набору предполагаемых джихадистов и не ограничиваться созданной США региональной военной коалицией. Крупным державам и региональным игрокам необходима договоренность об ужесточении уже введенного международного эмбарго на поставки оружия ИГИЛ, введении более жестких санкций, совместном патрулировании границ, большей гуманитарной помощи перемещенным лицам и беженцам, а также укреплении миротворческих контингентов ООН в странах, граничащих с Ираком и Сирией. Хотя некоторые из этих инструментов дублируют контртеррористические операции, их нужно поставить на службу стратегии борьбы с неприятелем, больше напоминающим организованное государство. У ИГИЛ нет ядерного оружия, но эта организация несет угрозу стабильности в мире наподобие Северной Кореи, и к ней нужно относиться не менее серьезно. Принимая во внимание, что политические игры вокруг внешней политики США будут только усугубляться по мере приближения президентских выборов, которые должны пройти в 2016 г., Белый дом, вероятно, столкнется с многочисленными нападками на политику сдерживания, не устраивающую ни ястребов, настаивающих на силовом решении, ни голубей, выступающих против всяких интервенций. Обе группы присутствуют в системе национальной безопасности. Перед лицом такой критики Соединенные Штаты должны быть готовы к длительной борьбе с ИГИЛ, приведя в соответствие средства и цели. Необходимо совершенствовать методы сдерживания этой организации, оставляя в прошлом неактуальные и устаревшие формы антитеррористической деятельности и борьбы с повстанческими выступлениями, а также сопротивляться искушению перейти черту и начать полномасштабную войну. Со временем успешное сдерживание ИГИЛ может открыть двери для более действенной политики. Но в обозримом будущем для США нет лучшей альтернативы, чем политика наступательного сдерживания. Источник: http://globalaffairs.ru/number/IGIL--ne-gruppa-terroristov-17447 * Примечание: запрещённая на территории РФ организация
  2. Лекторий СВОП: «ИГИЛ. Вызов современному государству?» «Исламское государство» (ИГИЛ) — террористическая организация, получившая широкую известность в мире за счет зверских убийств в Сирии и Ираке. В июне лидер ИГИЛ провозгласил себя халифом, а подконтрольные ИГИЛ территории — халифатом («государством»). Провозглашение исламского халифата стало новым качественным этапом в становлении движения, ведь «государство» ИГИЛ помимо войны против неверных обязано обеспечивать жизнь своих граждан на подконтрольных территориях, гарантировать им безопасность, защищать национальный суверенитет — делать все то, что делает обычное государство. Эксперты СВОП, среди которых работник Московского Центра Карнеги Алексей Малашенко, эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер и председатель СВОП Федор Лукьянов обсудили, насколько жизнеспособна такая форма общественного устройства. Источник: http://theoryandpractice.ru/videos/848-lektoriy-svop-igil-vyzov-sovremennomu-gosudarstvu
  3. «На смену интеллектуалам из России в ИГИЛ приходят бандиты» Религиовед Раис Сулейманов — о том, как и почему уральцы становятся радикалами. ИНТЕРВЬЮ Иван Шумков © Служба новостей «URA.Ru» 1 Фото: depositphotos.comУральцев продолжают вербовать в ИГИЛ в соцсетях ВСЕ НОВОСТИ СЮЖЕТА Урал не застрахован от терроризма, и недавнее задержание подрывников ИГИЛ (организация запрещена в России — прим.ред.)— лишнее тому подтверждение. Ученый из Татарстана Раис Сулейманов в эксклюзивном интервью «URA.Ru» рассказал о том, как уральцы уезжают воевать в Сирию, почему Свердловская область — место повышенной опасности, эффективна ли борьба с репостами в соцсетях и как отразится на террористической угрозе вывод российских войск из Сирии. Беседа состоялась во время конференции «Феномен новообращенных мусульман в современной России», прошедшей в Екатеринбурге. Буквально перед разговором стало известно о взрывах, произошедших в Брюсселе. Участники конференции предположили, что взрывы могли организовать неофиты — новообращенные мусульмане. — В начале этого года вы заявили, что из Свердловской области в ИГИЛ (организация признана экстремистской и запрещена в России) уехало воевать около 50 человек. Откуда такие данные? — Я не могу вам назвать источник. Есть программа, которая реализуется областным правительством и Центральным муфтиятом Свердловской области. В январе меня пригласили на конференцию как эксперта, который в том числе занимается изучением религиозных проблем, существующих на Урале. И в кулуарах, беседуя со специалистами, я спросил, сколько примерно, по их оценкам, уехавших в Сирию? Потому что по другим регионам, в частности в Поволжью, я цифру знаю, а по Уралу нет. И один из достаточно компетентных людей сказал, что примерно в районе 50, причем, люди уезжают целыми семьями. Дальше я вернулся домой, сделал небольшой пост у себя на странице в «Фейсбуке», автоматически это было перепечатано в СМИ на Урале, и новость разошлась. Потом все еще долго обсуждали, причем я не ожидал, что будет такая реакция, и буквально через две или три недели ситуация подтвердилась, когда тут поймали целую банду. Религиовед Раис Сулейманов рассказал, как уральцы уезжают в ИГИЛ Фото: vc.com — Можно ли доверять названной цифре? — В принципе, оценки, которые дают, бывают разные. Они разнятся, некоторые дают немного повыше показатели, и все это приблизительно. Есть база данных в силовых органах, то есть кого они точно знают, пофамильно, и те, кого они просто не могут отследить. Формально в республике Татарстан, например, откуда я приехал, 59 человек уехало в ИГИЛ, это по данным МВД. А по моим оценкам — от 100 до 150. Полиция не всех может включить в свой список, потому что сложно отследить. А по Свердловской области — да, вот такая цифра. Это источник не из правоохранительных органов. Я не буду называть, кто это, но это компетентный человек. Надо сказать, что силовые органы не опровергают данные по запросам журналистов. Наоборот, приводят примеры, как это бывает. Например, есть такой способ вербовки даже на уровне таксистов. Таксист везет мигранта и начинает: сначала, пока человек едет, он разговор ведет и может позвать его куда-то на частную квартиру, в мечеть или еще куда-то, в зависимости от того, кто перед ним сидит. Например, он видит, что садится пассажир-мусульманин, и может его таким образом вести. — По какой причине русские становятся сторонниками радикальных организаций? — В большинстве своем срабатывает такое явление, как «синдром неофита (нового сторонника религии)». Когда человек принимает новую религию, он должен доказать всем окружающим, что он такой же единоверец, показать свое рвение и плюс некоторым образом «искупить свою вину» в том, что он раньше был не в этой религии. Вопрос в том, кто помогает человеку принять ислам. Он же не сам просто сидел, книжки читал и пришел в религию. Как правило, есть некий учитель, наставник, друг, приятель, который оказал на него влияние. И часто оказывается, что именно радикал и становится первым учителем. Человек, когда принимает ислам, часто не различает разные направления религии, и ему как раз могут преподносить ислам только в радикальной форме. — Какие еще причины можно назвать? — Вторая причина: иногда привлекает, что ли, некая повышенная брутальность, которую исповедуют мусульмане, повышенная мускулинность. Иногда, по мнению неофитов, это отсутствует в христианстве, которое часто воспринимается как пацифистское учение. А молодежь часто это не привлекает, им нравится, когда есть сила. Ислам в их представлении демонстрирует некую мужскую силу, это в большей степени их притягивает и толкает к радикализму как проявлению этой мужественности. Третье — это протест как некая форма. То есть он воспринимается как протестность против окружающего мира, и это способствует тому, что люди становятся радикалами. И четвертый вариант — это криминал, который приходит в ислам. Это русские по национальности бандиты. Для них новая религия служит идеологией оправдания их поведения. Он оправдывает все их поступки и, более того, даже мотивирует их совершить. Часто в биографии террористов значится тюремное и уголовное прошлое. То есть на ценности криминального мира накладываются ценности радикального ислама, и они друг другу не противоречат, а дополняют. — А есть ли какая-то группа лиц, которая чаще всего попадает в радикальный ислам? — В первую очередь это люди, отбывающие наказание, или находящиеся в криминальной среде, или вышедшие. Если такой человек принимает ислам, то его путь к радикализму бывает очень коротким. Во-вторых, это, как ни странно, молодые девушки, которые ударились в какие-то романтические отношения с такими вербовщиками. Они готовы совершать необдуманные поступки иногда. Третье — готовая к этому молодежь. Как правило, это когда русский человек состоял в каком-то ультраправом движении, в нем по каким-то причинам разочаровался. Он принимает ислам, видя в нем более протестную религию. На смену русским интеллектуалам, которые принимали ислам, приходят вот такие бандиты, которые, будучи русскими по национальности, принимают ислам и становятся радикалами. — Вернемся к недавним задержаниям в Екатеринбурге сторонников ИГИЛ. Как вы считаете, это единичный случай или стоит ожидать подобных задержаний в будущем? — Исключать ничего нельзя, тем более что Средний Урал — это территория транзитная. Это огромный миграционный поток, в нем идут и радикалы. Им легче работать с мигрантами как социально не защищенной аудиторией, можно играть на их религиозных чувствах и социальном неблагополучии. Такие случаи будут, и их исключать нельзя. Надеюсь, правоохранительные органы будут оперативно работать. Еще одна проблема — религиозный раскол. Урал — это единственный регион, где шесть централизованных мусульманских организаций. Больше такого нет нигде! Следующая — Пензенская область, там — четыре, обычно две-три, а у вас тут шесть. Власти пытаются эту ситуацию изменить, пытаются сейчас провести своего рода укрупнение муфтиятов. И ставку, как ни странно, они сделали на Николая Ивановича Ашарина, русского муфтия, которому в принципе готовы передать эти приходы. — Что должны сделать власти, чтобы предотвратить угрозу террактов? — У вас сейчас ситуация, которая свойственна многим мегаполисам. Когда мы говорим о мусульманах в Свердловской области, мы подразумеваем в первую очередь мигрантов. В Екатеринбурге сегодня действуют четыре мечети и есть еще так называемые мусульманские молельные комнаты. Их на сегодняшний момент две. Основной контингент молящихся там — мигранты. Татары и башкиры, коренное мусульманское население, только в сельской местности остаются прихожанами, в городах они вернулись к светской традиции. То есть они не ходят в мечети. Не ходят не только потому, что им там неудобно и неприятно находиться рядом с мигрантами, но и потому, что у них очень высокий уровень секуляризма в сознании и они соглашаются только на выполнение религиозных обрядов жизненного цикла. Власти понимают, что эту ситуацию надо как-то контролировать. Как? Ашарин, например, предложил такой механизм, какой есть в Средней Азии, в Узбекистане. Там, например, все имамы — это госчиновники, они на должности и за ними государство жестко следит. Есть мнение, что нужно пригласить имама из Узбекистана, тогда он сможет контролировать мигрантов, работать с ними. Во-вторых, как я говорил, власти хотят укрупнить муфтияты, сделать хотя бы три вместо шести. — Правоохранители уделяют много времени соцсетям, постам. Как считаете, это эффективно? — В любом случае это мера противодействия. Иногда бывает, что правоохранительные органы и перегибают палку. Например, вы знаете, что и в отношении меня сейчас уголовное дело заведено. Оно возбуждено вообще по формальным причинам, я публиковал критические статьи по отношению к ИГИЛ и «Тахрир», где их полностью разоблачал. Сейчас, если ты размещаешь фотку, например, боевика ИГИЛ с флагом, то это считается пропагандой. И получается, что ты даёшь критическую оценку, но по формальной причине тебя привлекают за публичную демонстрацию символики экстремистских организаций. Перегибание палки присутствует. — Возможно ли отследить всю деятельность вербовщиков в интернете? — Есть случаи, когда правоохранительные органы практически никак не могут действовать. Это, к примеру, мессенджеры. Как бороться, например, против рассылки в WhatsApp, я даже сам не знаю. Я понимаю: сеть «ВКонтакте» блокируют, «Фейсбук» могут заблокировать, «Твиттер». Но как это сделать в мессенджере? Это практически невозможно. Собственно, они [вербовщики] и переходят на этот механизм вербовки. — Как выглядит механизм вербовки? — Например, через обычную группу во «ВКонтакте». Они ведь не называют ее «Новости джихада в Сирии». Нет, обычно это что-то вроде «Ислам — религия истины». Всем, кто в ней состоит, вербовщик начинает присылать одинаковые рассылки, например, «посмотри видеоролик, как убивают братьев в Сирии». Все зависит от реакции: кто-то не отреагирует, кто-то вообще не посмотрит, а кто-то начинает отвечать, что да, это плохо, и вступает с ним в переписку. Из ста человек они двоих зацепят таким образом. А по мессенджеру вообще присылают и смотрят, как человек начинает реагировать. И цепляют. На кого-то это не подействует, а кто-то попадает под воздействие, и его начинают вовлекать. — Кстати, по поводу Сирии. Не так давно Россия вывела свой военный контингент из этой страны. Последует ли какая-то реакция? Будет меньше вербовки и внимания или ничего не изменится? — Боюсь, что, к сожалению, хотя наша страна и сказала, что достигла там основных целей, ИГИЛ мы не уничтожили и эта проблема осталась открытой. Более того, со стороны ИГИЛ это будет, наоборот, поводом праздновать победу. Они, сами того не ожидая, получается, устранили своего серьезного противника. Поэтому, я считаю, вербовка продолжится. Мне сложно сказать, на каком уровне, потому что основная масса людей, которая могла уехать, уже уехала, но какая-то часть еще уедет по инерции. Пока уехало около 2,5 тысячи человек (со всей России), и какая-то часть уже погибла, а какая-то находится пока там. Тех, кто возвращается, ловят и сажают в тюрьму… и эта тенденция, скорее всего, будет и дальше. Но не лавинообразно — в более обычном режиме. Но я пока не вижу причин для того, чтобы что-то изменилось. Нужно ужесточать ответственность, тогда что-то изменится. Источник: http://ura.ru/articles/1036267385
  4. Сирийская война: кризис ИГИЛ На фоне продолжающейся борьбы Воздушно-Космических Сил России с международным терроризмом эксперты всё чаще говорят о кризисных явлениях, которые охватили экстремистские группировки. Естественно, Запад обеспокоен подобной ситуацией. Попробуем разобраться. Пока российские пилоты покрывают себя славой в небе Сирии, западные, турецкие и саудовские политиканы пребывают в ярости, так как их коварные планы по переделу Ближнего Востока терпят неудачу. Именно наши недруги способствовали возвышению ИГИЛ, который до сих пор является опасным орудием в руках заокеанских кураторов; кроме того, в своё время был создан ореол «непобедимости» головорезов «Исламского Государства». Однако этот миф был разрушен после того, когда Россия пришла на помощь законному правительству Башара Асада: именно с того момента, когда началась воздушная антитеррористическая операция в Сирии, дела у «игиловцев» стали идти всё хуже. За время пребывания ВКС России в зоне конфликта военный ландшафт противостояния сильно изменился. Прежде боевики «Исламского государства» могли почти беспрепятственно захватывать всё новые населённые пункты на территории всё более слабеющей Сирийской Арабской Республики. Однако к февралю нынешнего года радикальные исламисты, спасаясь от полного разгрома, были вынуждены почти полностью переформатировать тактику ведения военных действий, потеряв ряд важных опорных точек и нефтепромыслов. В ходе операции ВКС России удалось выполнить сразу три задачи: остановить расширение ИГИЛ, позволить сирийской армии перегруппировать свои силы для перехода в контрнаступление и, наконец, продемонстрировать возможности российской авиации, заодно «обкатав» современные методы ведения войны. Говоря о нынешнем положении террористов, отметим, что финансовая мотивация наёмников ИГИЛ к дальнейшим диверсиям и терактам в последние месяцы резко снижается, так как лидеры радикальных исламистов уже не способны платить по своим обязательствам. Так, известный специалист по международному терроризму Вассим Наср заявил, что число иностранных рекрутов в ряды ИГИЛ значительно сократилось. Большую роль в этом сыграло перекрытие части каналов террористического трафика из Турции после сокрушительных авиаударов со стороны ВКС России и наступления правительственных войск; кроме того, террористы лишились целого ряда главарей, которые имели ощутимый авторитет в среде рядовых бандитов. Аналогичных выводов придерживается и американский генерал Петер Герстен. По его словам, впервые за последние годы наблюдается критический минимум по количеству новых наёмников в ряды боевиков. Если раньше эта цифра достигала более 2 тыс. человек в месяц, то в последние недели набирают лишь до 200 новобранцев за аналогичный период. При этом эксперты утверждают, что гарантированная зарплата наёмников в последнее время сократилась примерно на треть. Также благодаря ударам российской авиации по нефтяным объектам террористов упали их доходы и от продажи «чёрного золота». Согласно подсчётам западных аналитиков, до начала российской операции против ИГИЛ боевики добывали около 45 тыс. баррелей нефти в день. Однако на начало января нынешнего года этот показатель составил уже менее 34 тыс. баррелей, причём за последние три месяца финансово-экономический кризис у экстремистов ещё больше усугубился. Кроме того, серьёзным источником дохода у бандитов является наркоторговля, в частности, «игиловцы» наживаются за счёт продажи афганского героина. Не брезгуют террористы и торговлей людьми, человеческими органами, а также похищениями заложников с целью получения выкупа. Однако удары ВКС России с последующим вытеснением ИГИЛ с ряда территорий Сирии привели к тому, что на сегодняшний день бандформирования сталкиваются с серьёзными финансово-экономическими трудностями, которые мешают им вести войну. Конечно, ИГИЛ потеряло ту мощь, которая была у него в эпоху зенита. Однако нужно признать, что окончательно похоронить террористическую организацию удастся ещё не скоро. Гораздо более вероятна трансформация «халифата» в криминальное квазигосударство, сборище отбросов со всего мира, покрытое оболочкой фальшивой «исламской праведности», пропущенной через тюрьмы и лагеря головорезов. Не исключен даже такой сценарий, в котором ИГИЛ превратится из объекта в субъект международных отношений, в чём-то похожий на Сомали (разумеется, при помощи ряда западных стран).Однако в любом случае крах «Исламского Государства» неизбежен. Российские пилоты продолжают бить врага Несмотря на вывод значительной части авиагруппы из Сирии, оставшиеся боевые машины продолжают уничтожать экстремистов. При этом в последние месяцы основная боевая работа легла на ударные вертолёты Ми-28Н и Ка-52, которые показывают свои превосходные лётные качества. Рассмотрим лишь некоторые успехи ВКС России. Так, только за период с 1 по 5 мая наша авиация совершила свыше 100 боевых вылетов, в ходе которых были нанесены удары по вражеским целям в провинциях Ракка и Дейр-эз-Зор. При этом было уничтожено семь командных пунктов и несколько десятков единиц боевой и автомобильной техники противника. Кроме того, ударные машины успешно действуют по коммуникациям врага; тем самым наши лётчики способствуют наступлению правительственных войск на северо-восточном направлении. Причём установленные на Ми-28Н и Ка-52 средства РЭБ легко подавляют системы наведения переносных зенитных ракетных комплексов, которыми располагают террористы – в частности, советских «Стрела-2»/«Стрела-3», «Игла-1» и китайских FN-6 «Летающий Лук». Закрепляя успехи, российские военные превратили часть освобождённой Пальмиры в оперативный штаб для руководства операциями по борьбе с террористами, что позволило эффективнее координировать удары российско-сирийских авиасоединений. Всё это не даёт возможности боевикам перегруппировать часть своих сил на северо-востоке Сирии. В свою очередь, начальник Управления пресс-службы Министерства Обороны России, генерал-майор Игорь Конашенков отметил, что сейчас на авиабазе «Хмеймим» остаётся только необходимое количество боевых машин, чтобы обеспечить надёжный контроль за ходом перемирия и наносить точечные удары по объектам экстремистских группировок, подлежащих уничтожению. Всего, в ходе антитеррористической операции с 30 сентября 2015 г. по 9 мая 2016 г. ВКС Россиисовершили более 10 тыс. боевых вылетов, в ходе которых было уничтожено более 30 тыс. объектов экстремистов, в том числе около 200 объектов по добыче и переработке нефти и нефтесырья. Таким образом, «воздушное наступление» России против международного терроризма принесло свои плоды: во-первых, наша страна показала мощь своей боевой авиации, которая может успешно выполнить широкий спектр самых сложных задач, во-вторых, Запад вынужден учитывать роль РФ в решении глобальных проблем. Даже аналитики из НАТО признают: решающее слово в сирийском конфликте будет за ВКС России. Олег Усик, военный обозреватель Источник: http://rusprav.tv/sirijskaya-vojna-krizis-igil-71600/
  5. http://christiandialog.ru/page/user/profile/media/video/show_video_collection.seam?fileId=1255706&videoCollectionId=1094669240&userId=271604#file_1255706
  6. Слушания в Общественной Палате РФ на тему "О противодействии деятельности "Исламского Государства" на территории Российской Федерации" Форма поиска Поиск вт, 07/14/2015 - 21:59, опубликовано Дмитрий Пахомов 14 июля 2015 года, г. Москва. В Общественной Палате Российской Федерации состоялись общественные слушания на тему "О противодействии деятельности "Исламского Государства" на территории Российской Федерации". В данном представительном мероприятии в частности приняли участие: Протоиерей Всеволод Чаплин – Председатель Синодального отдела Московского Патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества; Муфтий Крганов Альбир Рифкатович – Член Комиссии ОП РФ по гармонизации межнациональных и межрелигиозных отношений; Епископ Сергей Ряховский - Председатель Российского объединенного Союза христиан веры евангельской; Сатановский Евгений Янович – Президент Института Ближнего Востока; Бакланов Андрей Глебович – Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации в Саудовской Аравии в 2000-2005 гг.; Андреев Владимир Владимирович – Заместитель Директора Департамента по вопросам новых вызовов и угроз МИД России; Захарова Анжелика Валентиновна - Президент Национального конгресса Славянских народов Грузии; Хизриева Галина Амировна – старший научный сотрудник сектора исследований межнациональных и религиозных проблем Центра гуманитарных исследований РИСИ, Пахомов Дмитрий Вячеславович – Директор Фонда поддержки христианских церквей «Международный фонд Христианская Солидарность», Сопредседатель Международной Ассоциации «Христианство и Ислам»; а также многие другие представители экспертного сообщества и общественности. Приводим текст доклада Директора Фонда поддержки христианских церквей «Международный фонд Христианская Солидарность», Сопредседателя Международной Ассоциации «Христианство и Ислам» Пахомова Дмитрия Вячеславовича прочитанного на общественных слушаниях на тему "О противодействии деятельности "Исламского Государства" на территории Российской Федерации": «Уважаемые коллеги, благодарю за возможность выступить в столь представительном собрании! Террористическая группировка «Исламское Государство» в своей деструктивной деятельности активно использует технологию «сетевых войн», приобретающую все большее значение в нашу информационную эпоху. «Цветные революции», «Арабская весна», события в Сирии, Ливии, и тем более революционные события февраля 2014 года на Украине – классические примеры применения этой технологии. Вместе с тем, технология сетевых войн не исчерпывается организацией «цветных революций» и политических кризисов: сфера её воздействия гораздо шире. Цель сетевых войн – непрямое или скрытое управление ключевыми общественными процессами и институтами, а через них – политической и бизнес-элитой, руководством государств - объектов воздействия с целью принятия последними желаемых решений. Также сетевые войны практически не ограничены в инструментарии и не сводятся, вопреки распространенному мнению, только к информационным войнам в СМИ или в социальных сетях Интернета. Они включают в себя общественно-политические, дипломатические, организационные, разведывательные и силовые инструменты. Ключевая тактика сетевой войны – распределенная атака, или «роение». Это внешне самостоятельная деятельность различных акторов – общественных групп и движений, неправительственных и религиозных организаций, СМИ, силовых групп, отдельных персоналий - в реальности координируемая и направленная на достижение одной или нескольких ключевых целей. Такой целью может быть атака на общественные группы и на лиц, принимающих решения, с целью принуждения их к действиям в желательном для операторов атаки направлении. Управление подобным сообществом осуществляется опосредованным способом, при котором большинство непосредственных исполнителей либо используется «втемную», с обозначением лишь предпочитаемого общего «направления движения», либо участникам сети через посредников ставятся узкоспецифические задачи без раскрытия общего плана действий и конечной цели. «Роение» не требует «ручного» управления всеми участниками процесса, абсолютное большинство участников сети действует по собственной инициативе, самостоятельно изыскивая наилучшие способы выполнения своих задач. Завуалированность иерархических связей и оперативная взаимозаменяемость компонентов сети позволяет последней выдерживать атаки против неё – что значительно повышает эффективность, автономность и выживаемость сетевых структур различного толка по сравнению с классическими иерархическими (официальными) структурами. Участники сетевой атаки синхронизируют и координируют свои действия: в рамках сети всегда хорошо налажены процессы обмена информацией и координации действий, что обеспечивает ещё одно преимущество сетевых организаций по адаптации и быстроте реагирования по сравнению с классическими общественными, государственными и религиозными институциями... …В 20 веке, в период господства атеистической идеологии, роль религии в общественных процессах существенным образом сократилась, но в последние десятилетия, после краха коммунистической идеологии и сопутствовавшего ей «научного атеизма», религия вновь возвращается в «большую игру», оказывая все более возрастающее влияние на умы людей. Объективный анализ актуальной межнациональной и межрелигиозной ситуации, как в самой Российской Федерации, так и в государствах образовавшихся после распада Советского Союза, а также вопрос, связанный с распространением экстремистских идей в исламской упаковке, увы, неутешителен! Этническое и религиозное разнообразие России является как преимуществом, так и уязвимостью: продвижение экстремистских националистических и религиозных идей в таком обществе значительно облегчается, а при значительном ухудшении социально-экономической обстановки с высокой вероятностью приводит к внутриполитическому взрыву. В преимущественно исламских регионах Северного Кавказа наблюдаются две противоположные тенденции – внешняя стабилизация ситуации, выражающаяся в формировании жестких региональных политических систем и снижения количества радикальных силовых проявлений исламистского экстремизма (в том числе терактов) и скрытая экспансия экстремистских и джихадистских идей на фоне общей исламизации молодежи. Наиболее активен этот процесс в Дагестане, где смена власти и последовавшая попытка нового руководителя Рамазана Абдулатипова переформатировать систему неформальных клановых и властных квот в региональной власти в значительной степени потерпела неудачу. В настоящее время процесс скрытой экспансии экстремизма джихадистского толка конвертируется в повышение силовой экстремистской активности. Примером подобной тенденции можно назвать теракты в г. Грозном в декабре 2014 года. Таким образом, минимум вооруженной и террористической активности экстремистов, достигнутый в результате подавления прежних, существовавших ещё с периода 2-х чеченских войн, радикальных движений, оказывается преодолен вследствие нарастания новых негативных тенденций в исламском сообществе Северного Кавказа. На глубокое вовлечение молодежи республик Северного Кавказа с преимущественно исламским населением (Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Северная Осетия) в религиозную жизнь Ислама накладывается значительное повышение роли интернета и социальных сетей, делающих доступными агитацию иностранных радикальных джихадистских движений, а также агитация «миссионеров» этих движений непосредственно «на местах». Также негативную роль оказывает симпатия некоторой части имамов этих республик к салафитской версии Ислама, при этом данные представители духовенства не формируют негативное отношение к экстремистским джихадистским движениям и вооруженному экстремистскому подполью. Общую негативную тенденцию усиливает и тот факт, что в июне 2015 года террористическая группировка «Исламское государство» объявила о создании провинции (вилаята) на территориях Чечни, Ингушетии, Дагестана и Кабардино-Балкарии, с соответствующим заявлением выступил второй человек в террористической организации Абу Мухаммад аль-Аднани, выполняющий функции пресс-секретаря Абу Бакра аль-Багдади. Основная деятельность по предотвращению подобных угроз (в том числе исходящих от террористической группировки «ИГ) для Российской Федерации в настоящее время возложена на уполномоченные органы государственной власти. Вместе с тем, в практической реализации данных деструктивных влияний значительно возрастает роль технологии «сетевых войн» - для купирования угроз такого типа требуются неклассические подходы. Соответственно, повышается роль организаций гражданского общества. Это обстоятельство делает необходимым создание в России эффективных общественно-политических и общественно-религиозных сетевых структур - операторов технологии «сетевых войн». Для решения описанных выше задач в феврале 2015 г. в Москве была создана Международная ассоциация «Христианство и Ислам». Сопредседателями Международной Ассоциации "Христианство и Ислам" являются Ваш покорный слуга, Директор Фонда «МФХС» - Пахомов Дмитрий Вячеславович и Заведующий отделом исламских исследований Института стран СНГ - Сафаргалиев Ильдар Фаатович. Задачи проекта: • Укрепление межрелигиозного и межнационального мира в Российской Федерации через укрепление диалога между представителями двух крупнейших традиционных религий России - Христианства и Ислама, а также посредством создания общественной сети христианских, исламских и конструктивных национал-патриотических организаций; • Повышение роли Христианства и Ислама в общественной, политической и культурной жизни России; • Народная (Общественная) дипломатия в государствах постсоветского пространства и Ближнего Востока; • Системный мониторинг угроз политической дестабилизации в этнорелигиозной и социальной сфере в Российской Федерации и в государствах постсоветского пространства. • Системный мониторинг угроз Российской Федерации исходящих от политической турбулентности и деятельности международных террористических организаций (в том числе и псевдорелигиозного толка) в странах ближнего и дальнего зарубежья. По инициативе Международной ассоциации «Христианство и Ислам» поддержанной Русской Православной Церковью и целым рядом традиционных для Российской Федерации конфессий в ноябре текущего 2015 года будет проведена единая для всех традиционных религиозных организаций России неделя молитвы о мире на Ближнем Востоке. Благодарю за внимание»! © Директор Фонда поддержки христианских церквей «Международный фонд Христианская Солидарность», Сопредседатель Международной Ассоциации «Христианство и Ислам» Пахомов Дмитрий Вячеславович Россия Православная
  7. Утописты в черном Борис Фаликов о том, почему западная молодежь едет воевать за исламское государство Фотография: AP Photo/Manu Brabo 30.09.2014, 13:58 | Борис Фаликов Безжалостный идеализм ИГИЛ привлекает молодежь с Запада. Как показывают социологические замеры, средний возраст волонтеров составляет от 17 до 25 лет. В основном это потомки иммигрантов во втором или третьем поколении. Ислам для них предстает не столько религией, сколько идеологией, призванной восстановить попранную справедливость. Как в глобальном, так и в сугубо личном плане. «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) — террористическая организация, действующая на территории Сирии и Ирака, — приковало к себе внимание всего мира. Не только военными успехами (летом ИГИЛ захватил второй по величине город Ирака — Мосул), но и нечеловеческой жестокостью, выставленной напоказ. Видео с казнью заложников обошли всемирную сеть со скоростью компьютерного вируса. Новое варварство получило суперсовременную оболочку. Более того, выговор одного из палачей выдавал в нем британца, получившего неплохое образование. Но оно, видимо, никак не помешало его обладателю провалиться в Средневековье. Выходцы из исламских диаспор на Западе и прежде пополняли ряды «Аль-Каиды» и других террористических организаций. Попадали в них и европейцы, и американцы, недавно принявшие ислам. Однако ИГИЛ в своей пропаганде сделал особый упор на западных добровольцев, и результат не замедлил сказаться. По данным экспертов, их число измеряется уже не десятками, а сотнями. На первом месте — французские, немецкие и британские граждане. Среди последних — и четверка террористов, которых товарищи по оружию ласково прозвали «Битлз». Именно они, судя по всему, охраняли заложников и принимали участие в казнях. Чем привлекает ИГИЛ адептов с Запада? Многие из них имеют аккаунты в социальных сетях, которые сохраняют и оказавшись на Ближнем Востоке. Знакомство с ними оставляет странное впечатление. Фото убийц, с головы до ног облаченных в черное, позирующих на фоне отрубленных голов, чередуются с лубочными картинками исламского быта, обрамленными арабской вязью. На других снимках улыбчивые джихадисты и вовсе прижимают к груди котиков. Их твиты прославляют теплый уют братства единоверцев. Конечно, садизм легко уживается с сентиментальностью, но этим все не объяснишь. Главная особенность идеологии ИГИЛ заключается в том, что он строит халифат, идеальное исламское государство, живущее по законам шариата. «Аль-Каида» была целиком сосредоточена на борьбе с неверными: сначала не оставить камня на камне от порочной цивилизации Запада, а уже потом созидать на ее обломках светлое исламское будущее. Но ее наследники (ИГИЛ зародился в лоне «Аль-Каиды» Ирака) пытаются сочетать уничтожение врага со строительством халифата прямо на поле битвы. Законы шариата, которые они устанавливают на завоеванных территориях, предполагают не только казни, но и помощь единоверцам, раздачу им социальных благ, устройство больниц и школ. А для того, чтобы сохранить эти социальные завоевания, необходимо защитить их от врагов. Которые включают и еретиков шиитов (строители халифата — сунниты), и ненавистников ислама — христиан, и язычников — езидов. Самое надежное средство защиты от противника — убить его. Однако по мере уничтожения ряды врагов множатся — такова логика массового террора. Поэтому строительство тоталитарных утопий прошлого столетия всегда сопровождалось неистовой жестокостью. Идеальная цель оправдывала любые средства. Нынешнее «Исламское государство» создается по знакомым историческим лекалам. Этот безжалостный идеализм и привлекает молодежь с Запада. Как показывают социологические замеры, средний возраст волонтеров составляет от 17 до 25 лет. В основном это потомки иммигрантов во втором или третьем поколении. Благодаря политике мультикультурализма они учатся в приличных школах (чистый британский выговор палача из «Битлз» не случаен), но, составляя в них меньшинство, сталкиваются с проблемами. В семье транслируется одна культура, в школе — другая. Одолевают комплексы, мучают фрустрации. Между тем на исторической родине маячит призрак справедливого общества, в котором все обиды (мнимые и реальные) будут отомщены. И если ради этого придется погибнуть, то это не беда. В юности плохо осознается ценность жизни, как чужой, так и собственной. Молодежь с таким мироощущением легко становится добычей радикальных имамов. Ислам предстает в их проповедях не столько религией, сколько идеологией, призванной восстановить попранную справедливость. Как в глобальном, так и в сугубо личном плане. Если речь заходит о милосердии, то только по отношению к единоверцам, а врага ждет неминуемая расплата за причиненные обиды. К врагам относятся и президент США, и завуч в школе, который подверг мусульманина-ученика дисциплинарному взысканию, ясное дело — из-за расистских предрассудков. Теперь-то им не поздоровится. Когда просматриваешь видео, в которых юные палачи-джихадисты на равных обличают западных лидеров, преисполняясь чувства собственной значимости, становится ясно, что свои психологические проблемы они уже решили. Пусть и ненадолго. Проглядывая аккаунты с фотографиями бородатых юнцов в обнимку с котиками, понимаешь, что многих из них уже нет в живых. Исламизм как новая идеология политической и социальной справедливости увлекает и западных неофитов. Если раньше они погружались в мистические глубины суфизма, то теперь все чаще покупаются на лозунг борьбы с мировым капитализмом. Путь от левых взглядов к исламу, который в прошлом был уделом одиночек вроде французского коммуниста Роже Гароди, становится популярным. Большинство новообращенных остаются в качестве группы поддержки на Западе, но иногда пополняют и ряды ИГИЛ. Углублять свою веру им недосуг. Британские спецслужбы недавно обнаружили, что некоторые перед отъездом заказывают по почте книжки типа «Коран для чайников» и «Ислам для чайников». Поток добровольцев для строительства нового халифата не иссякает. Многие из них исчезнут в кровавой воронке без следа, но кто-то и вернется на прежнее место жительства. Опыт насилия их ожесточит, военные навыки не забудутся. Норвежские ученые недавно закончили масштабное исследование, согласно которому из девяти граждан западных стран, принимавших участие в военных действиях на Ближнем Востоке с 1990 по 2010 год, один продолжал заниматься террором и после возвращения. Цифры не маленькие. И они наверняка возрастут в ближайшие годы. Мнение автора может не совпадать с позицией редакции Источник: http://www.gazeta.ru/comments/2014/09/29_a_6241261.shtml
×
×
  • Создать...

Важная информация