Поиск по сайту

Юлия Синелина Погибла. В горах. Лавина. Небольшая, эта лавина накрыла нескольких человек, но только Юля погибла. 41 год, трое детей. Тех, кто занимается серьезной социологией религии, пересчитать по пальцам. Юля Синелина – одна из них. Из тех, кто знал, как исследовать, что происходит в России и мире с верой. Как правильно задавать вопросы и где искать ответы. Она возглавляла Отдел социологии религии Института социально-политических исследований РАН в Москве, а в день гибели была утверждена в должности заместителя директора. Настоящий серьезный ученый, которому столько еще предстояло написать, стольких воспитать – она могла создать настоящую школу. Младшая дочка пошла в первый класс, сын — на первый курс. Она не успела создать школу и не успела передать свой опыт ученикам. Но думается, что ее делу не дадут угаснуть коллеги из социологической службы Среда, вот только что памяти Юлии Юрьевны был посвящен конкурс научных работ студентов. Но и коллеги свидетельствуют – потеря невосполнима. Мы виделись с ней один раз – в октябре 2012 года на фестивале «Вера и слово», куда я, беременная и уставшая за день, не собиралась ехать. После секции по социологии религии мы разговорились – она хвалила Правмир, я звала ее вести колонку. Три минуты – просто чтоб понять, что многие вещи мы видим одинаково. 6 апреля мы крестили нашу долгожданную Наташу, в этот же день отпевали Юлю. Общие друзья поехали с крестин на похороны. Наш — самый счастливый день, рядом – самый страшный день. Анна Данилова http://www.pravmir.ru/v-chem-smysl/ http://diabeen.ucoz.com/news/v_chem_smysl/2014-06-25-169#%D0%B2%D0%B5%D1%87%D0%B5%D1%80%20%D0%BD%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%81%D0%B0%D1%82%D1%8C%20%D1%81%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%8F%D0%B1%D1%80%D1%8C%20%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%88%D0%BD%D1%8B%D0%B9%20%D1%82%D0%BE%D1%82Источник

С Юлией Юрьевной Синелиной я виделся всего несколько раз в жизни. Сначала это была конференция «Социология религии в обществе Позднего Модерна» в 2011 году – первая из продолжающейся череды таких ежегодных мероприятий. Пленарный доклад Ю.Ю. Синелиной «Концепция множественных современных обществ и её влияние на современную социологию религии» имел не только научное, но и образовательное значение, демонстрируя достаточно высокий стандарт работы социолога религии, к которому можно стремиться. И в то же время она не подавляла своим авторитетом, не навязывала своё мнение – она просто и технично излагала результаты своих исследований. Таким образом, в ней гармонично сочетались скромность и чувство собственного достоинства. В полной мере это проявилось во время последовавшей за пленарным заседанием поездки в монастырь, где для изъявивших такое желание участников конференции была проведена небольшая экскурсия. Там обнаружились две неразделимые стороны личности Юлии Юрьевны: она была православной, и в то же время интересовалась монастырём с научных позиций, задавала вопросы. Другая встреча произошла на семинаре в МГУ, собранном с целью обсуждения статьи для журнала «СоцИс», написанной в соавторстве с Сергеем Дмитриевичем Лебедевым. Это было первое (и на сегодняшний день пока единственное) подобное мероприятие для меня, поэтому трудно провести сравнение качества работы модератора, которым была Ю.Ю. Синелина. Однако могу сказать, что ситуация в целом соответствовала моим приблизительным представлениям о том, как должна выглядеть хорошая научная дискуссия. Разумеется, я ранее неоднократно участвовал в научных и научно-практических конференциях с докладами, но это иной тип коммуникации: во-первых, доклады не единственные, во-вторых, не предполагается предварительного ознакомления с ними, в-третьих, на выступление даётся меньше времени. На том семинаре было особенно важно отсутствие жёсткого влияния личной религиозной позиции модератора на ход и результаты обсуждения: не каждому учёному удаётся абстрагироваться от своих личных предпочтений, но Юлия Юрьевна обладала этим умением. Во всяком случае, благодаря ей я получил полезный опыт, за который благодарен.

О ЮЛИИ Впервые я увидел ее в самом начале 2006 года на первом круглом столе И.П. Рязанцева по социологии православия, который тогда проходил на соцфаке МГУ. Среди незнакомых мне лиц взгляд сразу выхватил очень скромно одетую миловидную молодую женщину, которая заняла место несколькими рядами выше. Я знал, что одной из приглашенных должна быть Юлия Синелина, и почему-то сразу подумал, что это, наверное, она и есть – хотя представлял ее тогда совсем не такой. Причины ожидания и интереса были связаны с тем, что с ее работами к тому времени я был уже несколько лет как знаком, и они определенно вызывали к себе интерес и уважение своей последовательной, личностной, по-хорошему спорной позицией. О ней самой было известно мало – но в то же время ее имя периодически звучало в религиоведческих кулуарах. Вот это сочетание известности и неизвестности, публичности и непубличности, хорошего академического стиля и явной нескрываемой симпатии к православию – что встречалось совсем уж нечасто – создавало вокруг имени Юлии Синелиной какое-то магнетическое притяжение. Сидя на семинаре и слушая выступавших, я ждал, когда ведущий назовет ее фамилию. Это оказалась она. Выйдя тогда на трибуну, она, как сейчас помню, высказалась по вопросу дискуссии очень лаконично, даже, пожалуй, приземленно. Но разочарования, тем не менее, не было. Сразу ощущалось, что этому человеку чуждо какое бы то ни было стремление произвести впечатление, «поразить аудиторию» – но вместе с тем чувствовалась глубинная уверенность, простота и цельность, очень располагавшие к ней. К сожалению, тогда она ушла раньше, сославшись на какие-то срочные дела, и познакомиться и поговорить с ней мне не довелось. Знакомство состоялось почти полутора годами позже, весной 2007-го, в Институте социологии РАН, когда шла интенсивная подготовка к Третьему Всероссийскому Социологическому Конгрессу. Нас представила друг другу социолог религии из Иванова Татьяна Павловна Белова, с которой у Юлии Юрьевны была договоренность о встрече – кажется, одна из них должна была передать другой какие-то ксерокопии материалов. Помнится, что мы как-то сразу, легко и свободно нашли общий язык. Она была необыкновенно доброжелательна, дружелюбна, душевна, с хорошим тонким чувством юмора. Встреча была короткой – у Юлии был весьма насыщенный график, однако расстались мы по-настоящему друзьями. Тогда и завязалась переписка, научное общение. В следующем году на Конгрессе мы встретились уже как давние коллеги и друзья. В первый день, незадолго до начала пленарного заседания, я попросил ее разрешения сфотографировать ее. Много позже я узнаю, что фотографироваться Юлия не любила и обычно всячески избегала этой процедуры – но в тот момент она просто улыбнулась с готовностью. И эта фотография получилась одной из лучших… А на следующий день неугомонная Юлия Юрьевна организовывала круглый стол по социологии религии в своем Институте социально-политических исследований, где мы сидели в просторном кабинете ее шефа Вячеслава Вениаминовича Локосова в компании таких людей, как Асалхан Ользонович Бороноев, Ирина Борисовна Орлова, Елена Мирановна Мчедлова, обсуждая разные научные вопросы, вкушая кофе с какими-то удивительно вкусными пирожными и любуясь в огромные окна панорамой солнечного дня золотой московской осени… Потом был 2009-й, когда она защищала свою знаменитую диссертацию; затем – 2010-й и 2011-й, ставшие апофеозом нашего с ней сотрудничества. В конце 2010 в рамках проекта ИСПИ РАН «Духовно-нравственные основы традиционных религий России как фактор консолидации Российского общества» мы провели исследование религиозности в Белгороде – Юлия Юрьевна координировала его из Москвы. В начале 2011-го состоялась первая белгородская конференция «Социология религии в обществе Позднего Модерна», где Ю.Ю. Синелина стала сопредседателем Организационного комитета. Именно там и тогда состоялось ее очное знакомство с нашим коллегой и другом из Сербии Мирко Благоевичем. Было пленарное заседание с ее выступлением, запомнившимся многим присутствовавшим, и авантюрная поездка в быстро темнеющих февральских сумерках по обледенелой дороге в Холковский монастырь, предложенная профессором Виктором Владимировичем Бахаревым и священником Алексеем Анатольевичем Москаленко, от которой у меня, как организатора, хватило ума не отказаться; потом были вечерние посиделки насыщенной впечатлениями компании в кафе «Фараон», и прощание – до следующей встречи. И был сентябрь 2012-го – ее знаменитый семинар в МГУ, куда Юлия Юрьевна пригласила нас с молодым талантливым коллегой Виктором Сухоруковым выступить с критическим анализом концепции исследования воцерковленности В.Ф. Чесноковой. Пригласила сразу, как только я переслал ей текст статьи на эту тему, предложенной нами в журнал СоцИс, и всячески способствовала продвижению этой публикации. Что говорит очень о многом, учитывая тот факт, что Валентина Федоровна Чеснокова была близким ей человеком, ее наставником в науке и в жизни, и сама Юлия в значительной степени основывала свои исследования на ее разработках. А на следующий день мы с ней летели в Белград, на Первую Научную трибуну Центра религиоведческих исследований Мирко Благоевича. И для нее, и для меня это был первый визит в Сербию. Но, как оказалось, с сербской культурой она была знакома заметно лучше, чем я. Ей был хорошо известен сербско-хорватский литературный классик Иво Андрич с его «нобелевским» романом «Мост на Дрне», знакомы сербские народные песни, из которых ее любимой была «Лена Вранянка»… Едва не впервые слыша разговорную речь сербов, она весьма неплохо понимала их язык, что объясняла тем, что хорошо знает украинский. Вообще, надо сказать, что при всей простоте и непринужденности общения с Юлией Юрьевной я тогда поймал себя на том, что приходится заметно собраться, чтобы в разговоре с ней быть «на уровне». Надеюсь, что мне удалось поддержать достаточно благоприятное впечатление о своем интеллектуальном и культурном потенциале – но, повторяю, для этого определенно пришлось «поработать головой». Уже летя обратно, в самолете мы впервые перешли с ней на «ты», и через несколько часов расстались в аэропорту «Шереметьево». Потом были электронные письма, телефонные звонки, новые планы, проекты, замыслы… Но эта встреча оказалась последней. Мне навсегда запомнился тот телефонный разговор с Юлией в начале весны – за несколько дней до ее отъезда с семьей во Францию, в Альпы, откуда она уже не вернулась. Помню с первых же слов свое впечатление от того, как у нее изменилась манера разговора. Она говорила так, как я никогда прежде не замечал у нее – гораздо медленнее и глубже, чем обычно, и как-то задумчиво-устало, словно глядя вдаль… Я приписал это утомлению («не умножай сущности!») – с ее ритмами жизни, горами дел, да еще и сборами семьи в поездку предположить это было естественнее всего. Чувствовала ли она что-то тогда? Теперь уже нам, видимо, не узнать этого. Известно, что перед дорогой туда она исповедовалась и причастилась. Но ведь это нормально для воцерковленного человека – и не только по таким поводам. …И вот какое-то дежа-вю: не могу отделаться от ощущения, что за месяца два-три до того я видел во сне письмо, кажется, нашего общего друга Александра Морозова: «Коллеги, что с Синелиной?» Почти уверен, что это письмо во сне было именно от него… Первого апреля этого года я получил от него письмо именно с такими словами. Для Юлии Юрьевны характерно редкое и исключительно ценное качество – понимать и принимать людей, даже принципиально с ними не соглашаясь. В жизни я встречал всего несколько человек, в полной мере обладавших им; таким был мой лучший друг Константин Битюгин; таким был мой наставник Геннадий Алексеевич Котельников. При достаточном кругозоре и масштабе личности оно делает ее тем, что я называю «Человек–Социум»: центром притяжения для многих и многих людей, которые свободно, легко и добровольно, без всякой зависти признают за таким человеком какое-то важное для всех первенство. Я могу сказать, что она п о н и м а л а меня. Правда, тогда об этом не думалось. Думалось о другом – о делах, совместных проектах, поддержке… Остальное шло «фоном»: ну, повезло встретить такую личность, ну и хорошо! Это ощутилось потом – когда волей-неволей ты подводишь итог отношений с человеком на земле, и когда вдруг становится ясна вся его незаменимость и неповторимость. «Потеря части Вселенной», как сказал мой знакомый поэт… Да, это именно так. Просто из души кто-то вынул часть пространства. Но время – время осталось, и оно болит. Пространство обратимо, но не возвратимо. Время необратимо, но возвратимо – для этого нам дана Память. Кто-то из психологов писал, что ушедшие близкие не уходят от нас полностью – с нами остается часть их личности, которая не умирает. И именно она вызывает у нас чувства утраты. Я думаю, что некоторые люди оставляют в душах окружающих отпечаток настолько сильный, что фактически остаются с ними, даже покинув их физически. Именно такое чувство у меня в отношении Юлии Синелиной. Она не ушла – она осталась здесь, в каком-то другом, невидимом, но тем не менее совершенно реальном состоянии. И я совсем не удивился, узнав, что это ощущение разделяет со мной не один человек из круга наших с ней общих знакомых… Непостижимым образом, но она остается с нами – со всеми теми, кому она нужна. И я думаю, что мы все ощущаем это не случайно, ведь на самом деле случайностей не бывает. Ой ты, Юля-Юлечка, Светлая головушка! Жизни всей не выпила Ты до дна – до донышка… Ой ты, Юля-Юлечка, Славны очи темные! Так любили белый свет Да смежились, сонные… Ой ты, Юля-Юлечка! Только помянет тебя Да днепровская волна Дальше по-за Хортицей. Только ветер по степи Да пройдется до моря, Только тучи да прольют Слезы буйным дождиком. Исповедуют тебя Да небесны звездочки, Что не гаснут никогда Над землею милою.

Михаил Смирнов Личность ученого в российской социологии религии. Памяти Юлии Синелиной Mikhail Smirnov The Scholar’s Personality in Russian Sociology of Religion. In Memory of Yulia Sinelina Mikhail Smirnov — Associate Professor at the Department of Philosophy, Saint-Petersburg State University, St.‑Petersburg. mirsnov55@yandex.ru The article is devoted to the main components of scientific activity of Russian sociologist Yulia Yurievna Sinelina (1972–2013). She was a well-known researcher of secularization in Russia, particularly the problems of interaction between modern society and religion. Her special attention was devoted to the application of theoretical and methodological investigations in sociology of religion to the religious situation in Russia. Keywords: Yu. Yu. Sinelina, sociology of religion, secularization, religious situation. В России существуют разные религии, как широко распространенные, так и с малым числом последователей, и это достаточно хорошо известно. В России существует социология. И это также более или менее известно, по крайней мере, значительной части населения. В России существуют разные науки, изучающие религии и совокупно именуемые религиоведением. Об этом знают уже гораздо меньше и как‑то смутно, нередко религиоведы вынуждены объяснять в публичной среде, что они не служители религиозного культа, а если чему и должны служить, то — науке. В России, наконец, существует социология религии, о чем знает только узкий круг людей, специально интересующихся проблемами под рубрикой «религия и общество». А ученых, которые составляют «цеховую среду» социологов религии, в России так мало, что и сотня на всю страну с трудом набирается. Между тем дело, которому посвятили себя социологи религии, имеет большое мировоззренческое и весомое практическое значение. Постоянство присутствия религии в истории и современности любых обществ, сложнейшие отношения в связи с религией между индивидами и совокупными субъектами социума, множество оттенков в социальном измерении религиозной жизни — все это обязывает к адекватному и внятно выраженному пониманию происходящего. Именно социология религии способна быть научным средством такого понимания. Но наука это всегда деятельность конкретных личностей со своими персональными особенностями, притязаниями, интересами и предпочтениями, идущих путем открытий и ошибок, будничной работы и праздников, житейской рутины и сакральных моментов исследовательского вдохновения. Социологии религии в России повезло: в ней была и в последние годы во многом представляла лицо этой науки замечательная личность — Юлия Юрьевна Синелина, доктор социологических наук, руководитель Отдела социологии религии Института социально-политических исследований Российской академии наук. Ее трагическая гибель — это большая человеческая утрата для близких и серьезная потеря для немногочисленного научного сообщества российских социологов религии. Но, как бы это ни звучало, уход из жизни ученого — это начало объективного осмысления его научных достоинств, его вклада и значения на исследовательском поприще. Прижизненная полемика, критика, споры уступают место взвешенному оцениванию, обдумыванию тех идей и достижений, которые уже обязательно должны учитываться в дальнейшем научном развитии. В конце января 2013 года Исследовательский комитет «Социология религии» Российского общества социологов провел научно-практический семинар «Исследование современной религии: методы и методология». Это было на редкость содержательное обсуждение, с интересными выступлениями, дискуссиями и исследовательскими инициативами. Представлены были разные подходы и выводы о современной религиозности, ее тенденциях, способах ее научного изучения. Среди докладчиков была и Ю. Синелина. Ее выступление в основном касалось характеристики так называемых «колеблющихся» между принятием и непринятием религии в России. И рассуждая об этом феномене, Юлия Юрьевна вышла на принципиальную проблему теоретической обоснованности типологической работы социологов религии. По ее представлению, именно концептуальная размытость критериев определения типов отношения к религии не дает возможности создать правильную картину качественного состояния религиозности населения, соотносимую с показателями количественных исследований. По понятным причинам исследовательская преференция отдавалась аналитике русского православия — определению состава его последователей, достоверности их самоидентификации с конфессией. Ю. Синелина вполне справедливо критически указывала, что в изысканиях многих наших социологов религии вольно или невольно возникает образ этакого «идеального православного»: начинают искать неких «истинноверующих», все и скрупулезно практикующих, отказывая в религиозной принадлежности тем, кто не соответствует строгим показателям конфессиональной идентичности. Мне довелось с разной степенью подробности обсуждать с Юлией Юрьевной некоторые темы социологии религии. По ряду конкретных сюжетов наши взгляды не всегда совпадали, но обнаруживалось и много общего в понимании ключевых вопросов. Позволю себе утверждать, что сходной была оценка положения российской социологии религии — в том, что ее состояние определяется мерой ее востребованности, и мера эта, прямо сказать, невелика. Но причина такого положения меньше всего относится к самим социологам религии. Это люди, которые своим упорством, следуя научному долгу, удерживают на плаву «ковчег» социологии религии в нашей стране, пытаются находить правильный фарватер в бурлящих «водах» религиозных и околорелигиозных явлений российской жизни. А малая востребованность — от того, что религии в России воспринимаются меньше всего в их действительном состоянии, о котором и свидетельствуют исследования социологов религии. На институты религии многие уповают чуть ли не как на панацею от духовных и социальных «болезней», иные же усматривают в них мракобесные намерения ввергнуть общество в мрачное «новое средневековье», а кто‑то «вчитывает» в них вообще далекие от адекватности смыслы, порожденные амбициозным невежеством. Во всех этих случаях знания и выводы социологии религии сплошь и рядом оказываются вне зоны внимания «знатоков религиозного вопроса» или «серьезных людей» во власти, поскольку почти всегда диссонируют с их малокомпетентными рассуждениями. Как исследователь, работавший с репрезентативным массивом эмпирического материала, Ю. Синелина прекрасно видела расхождение пропагандируемой картины «религиозного возрождения» с подлинным состоянием религиозности населения в России; что самое главное, она осознавала неоднозначность смыслов действительно возросшего в нашем обществе запроса на религию. В ее публикациях и выступлениях крайне импонирует реалистичность оценок религиозной ситуации, основанных на строгих научных процедурах. При этом она имела и свои религиозные убеждения, что наверняка как‑то отражалось на ее личном переживании компрометирующих историй в деятельности религиозных организаций, суеверного поведения россиян, неприятия форсированной реанимации «религиозного фактора» секулярно настроенной частью населения (включая и многих коллег-ученых). От общения с Юлией Юрьевной осталось устойчивое впечатление, что академические познавательные мотивы в ее исследованиях были неотделимы от гражданской позиции. Она очень заинтересованно реагировала на то, что вокруг объекта изучения — религии — неуклонно нарастает массив злободневных, нередко весьма острых обстоятельств. Эти обстоятельства переводят тему религии в полемическую плоскость, когда собственно религиозное наполнение жизни выпадает из дискуссий, и религия превращается лишь в повод для выяснения политических и идеологических отношений. У нее, как и у многих исследователей религии, особое беспокойство вызывало существенное расхождение между действительным содержанием религиозных потребностей верующей части населения страны и усиливающимся инструментальным отношением власти к религиозным институтам для достижения политических целей. Ю. Синелина всегда подчеркивала, что в религии для верующих приоритетны духовные состояния. Вместе с тем Юлия Юрьевна отмечала и усиление роли конфессиональной принадлежности как фактора этнической и социокультурной идентичности. Можно сказать, что постоянство «диалектической» коллизии между устремлением людей к религиозной сакральности и профанностью социального бытия конфессиональных объединений стало определяющим при выработке Ю. Синелиной авторской концепции циклов секуляризации в истории России. Этой концепцией, вызвавшей и признание, и дискуссии, к сожалению, далеко не завершенной, Юлия Юрьевна внесла заметный вклад в теорию и методологию отечественной социологии религии. Ю. Синелиной выпала непростая судьба — своей деятельностью свидетельствовать, что социология религии в России должна и может быть авторитетным в общественном восприятии источником адекватного знания о религиозной ситуации в стране и об отношении к религии во всех слоях российского общества. Отстаивая собственные научные взгляды, она внимательно, терпеливо и заинтересованно относилась ко всем подходам, возникающим в немногочисленной отечественной среде энтузиатов социологического исследования религии. Это хорошо знают участники проводившихся ею семинаров по социологии религии в Московском государственном университете, это помнят коллеги, обсуждавшие с Ю. Синелиной проблемы социологии религии на конференциях и в личном общении. Главное для российских социологов религии на нынешнем этапе — это самим стать заметным научным сообществом, которое невозможно было бы обойти или игнорировать. А такое достигается только выработкой качественной научной продукции, отражающей действительно актуальные проблемы общественного восприятия религии. Социологии религии в России требуется выйти на обобщающее теоретическое описание современных проблем. Михаил Смирнов Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. № 2 ( 3 1 ) · 2013. С. 291-297.

Когда неизбежная смерть вырывает из символического ряда близких нам людей, нашу боль от безвозвратного расставания смягчает понимание трагического, но естественного для всего живого конца. Но, когда нас покидают те, кто полны сил, чьи жизненные и творческие планы превышают список свершённых дел и кто ДОЛЖЕН жить, скорби нашей и горю осиротевшей семьи нет предела… Юлия Юрьевна Синелина… Юля… Юлечка… Ты была наделена редким талантом доброты и благожелательного отношения к близким. Несмотря на молодость, ты чувствовала ответственность за значительно более возрастных коллег. Временами тебе было проще и естественнее самой выполнить не терпящее отлагательства задания, чем переадресовывать его подчинённым. Пройдя в нашем Институте с 1997 г. трудовой путь от помощника-референта и младшего научного сотрудника Центра истории социологии до старшего научного сотрудника Отдела социологии политики и общественного мнения, старшего научного сотрудника Отдела социальных индикаторов и показателей развития российского общества, заведующего Отделом социологии религии, Учёного секретаря ИСПИ РАН до заместителя директора ИСПИ РАН по научной работе, ты проявила себя как опытный учёный-исследователь и руководитель. Не в ущерб службе и научному творчеству была прекрасная семья, трое замечательных детей, так несправедливо осиротевших… Семья, дети – источник твоего редкого жизнелюбия. Ты многое любила в этой жизни, многое знала о ней. Благородная скромность скрывала от коллег истинный объём багажа знаний, которым ты располагала в далёких от профессиональных занятиях областях: в изобразительном искусстве, в современной музыке, в арт-хаузном кинематографе… Как многие русские люди, родившиеся, выросшие и сформировавшие основы гражданского мировоззрения в Советской России, ты обладала обострённым чувством причастности к великому народу и его истории. Можно лишь предполагать, как складывался твой путь в религию, которая не сразу, но стала основным предметом и объектом твоего научного интереса. Одно ясно, ты была истинно православным человеком – и в науке, и в жизни. Если это так, то путешествие твоё продолжается… Во вторую седмицу Великого поста, когда по верованиям христиан Создатель выделят и приближает к себе самых лучших, самых достойных, трагический сход снежной лавины не унёс твою жизнь, а переместил её в другое качество, другое время и состояние. Так хочется верить в это, хотя и эта вера не способна уменьшить боль от прощания с тобой – НАВСЕГДА… Прости, незабвенная Юля, если нам не всегда удавалось соответствовать твоей доброте и по достоинству оценивать твои дела, продиктованные сердцем и душой поступки… Прощай, наш добрый друг, прощай, бесконечно любимый нами человек!.. Чтобы подняться на небо, нужны два крыла. Одна скрипка. И много разных разностей, удостоверенных зорким чутким взглядом: Надписи на ноготках миндаля. Заголовки травы в книге утра. (П. Неруда) Коллектив ИСПИ РАН, 01 апреля 2013 года