Поиск по сайту

Иеромонах Иоанн: «христианские ценности по определению нетрадиционные» Иеромонах Иоанн (Гуайта) в интервью Катерине Гордеевой (внесена Минюстом в список иноагентов): «В Евангелии есть только одно место, где Иисус Христос говорит, что есть один грех, который не прощается — это хула на Духа Святого. Очень сложное место в Евангелии. Речь идет о том, как он изгонял дьявола. Как написано в евангельском тексте, «изгонял нечистых духов». И там люди, при том — церковные люди, священники, законники, которые были довольно подкованы в вопросах богословия, они говорили: он это делает силой Вельзевула, то есть силой дьявола. И вот это Христос называет хулой на Духа Святого. То есть когда добро называют злом. Бывает и наоборот — когда зло называют добром. Христос говорит, что это не прощается. Как часто действительно вокруг нас очевидное зло называется добром. Или необходимостью: "ну что же делать, мы вынуждены это делать. Это не очень симпатично, но что делать, придется". Ничего подобного. Христос говорит, что хула на Духа Святого не прощается. Единственный грех, который не прощается. В этом смысле мы живем в чрезвычайно сложное время, когда люди потеряли всякие ориентиры. Когда очевидное зло называют добром, и когда добро называют злом. Когда люди, которые стараются делать добро, осуждаются. <...> Сейчас стало модно говорить о скрепах, и так далее, и очень часто говорят "традиционные скрепы", "традиционные ценности"...Я лично считаю, что христианские ценности по определению нетрадиционные. Говорить, что христианство — это некая традиция, которая когда-то была, и потом мы от нее отошли — ну это просто не соответствует действительности, это совсем не так. Никогда не было такого «золотого» времени, когда люди действительно жили как христиане. Это миф. В Средние века жили не лучше, чем мы сейчас. Христианские ценности — это любовь к ближнему, любовь к врагам. Это традиционно? А где вы видели в истории, чтобы такое было? Мне кажется очень наивно, или даже грустно, говорить о том, что традиционные — это христианские ценности. <...> А если взять саму суть христианства — любовь, к Богу, к ближнему, взаимную любовь, любовь к врагам, и так далее...Мы настолько далеки от этого, что вот чуть-чуть, только-только начали. Есть книга пророка Исайи. В самой первой главе есть очень интересная ситуация: люди молятся, и вдруг Бог говорит — "Перестаньте молиться. Я не хочу вас слышать. Я не люблю ваши молитвы. Я терпеть не могу ваши молитвы! У меня отвращение от ваших молитв". Ты читаешь Священное Писание, и думаешь: "как же так?". И дальше Бог объясняет: "потому что вы молитесь, но вы поступаете неправильно. Несправедливо". И дальше Бог говорит: "научитесь делать добро". И да, там идет некий список: защищайте сироту, заступайтесь за вдову, защищайте иностранцев, — вот вам скрепы. Говорят часто: вот Россия, православная страна. Конечно, по культуре — да. А вот православное ли мы общество? Правительство? Правительство и общество бывают православными в той мере, в какой заботятся об этих категориях. <...> Для меня скрепы — это. Если они действительно заботятся, то да, мы действительно православное общество. Если нет, то значит, мы далеки от этого идеала. Церковь по определению — это открытое общество. Церковь не имеет дверей. Она не может их закрыть никому, ни перед кем. В этом смысле приходят люди самые разные в храм из вашего списка (Гордеева говорила в вопросе о людях ЛГБТК+, кто не хочет детей, кто не хочет бить детей, и т. д. — прим. Полит.Ру) — все фактически приходят. И священник не только может, но должен принимать всех. Другое дело, когда человек приходит в храм не с тем, чтобы "качать права", как говорят русские. <...> Любой из нас приходит в храм, потому что нуждается в каком-то духовном лечении. И не важно, традиционных или нетрадиционных сексуальной ориентации, каких идей, принципов. Все мы нуждаемся в лечении каком-то. Когда человек приходит с таким настроем, тогда его встречают, принимают, обнимают, обласкивают. И не может быть по-другому». #конспектПолитРу

Ценностные контексты религии: Предисловие редактора ССЫЛКА Лебедев С.Д. Аннотация. Редактор кратко рассказывает о структуре сборника и высказывает своё мнение по затронутым авторами актуальным вопросам развития предметного направления социологической науки. Ключевые слова: социология религии, религия, ценности, секулярность, современность. Value contexts of religion: Editor’s foreword Lebedev S.D. Editor’s foreword Lebedev S.D. Abstract. Editor shortly tells about structure of the digest and expresses his opinion around actual issues of science development. Keywords: sociology of religion, religion, values, secularity, Modernity. Проблематика религии в современной социологии рассматривается авторитетными учёными как частный случай или подраздел такого магистрального направления, как изучение ценностей обществ и ценностных ориентаций людей в этих обществах [Inglehart, Foa : 2009]. Религия сегодня выступает как предмет рефлексивного выбора [Тейлор : 2017; Lebedev, Blagoevich, Pokaninona : 2020] социальных субъектов, а значит, она по определению помещена в многомерный и разноплановый ценностный контекст. Она являет себя в различных ситуациях как ценность терминальная и инструментальная, декларативная и витально-практическая, базовая и ситуативная, мировоззренческая, политическая и культурно-символическая, микро- и макрогрупповая, идеалистическая и прагматическая, конформистская и протестная, и т.д. Эта многоаспектность и многомерность контекстуальных отношений «возводится в n-ю степень» исключительной семантической широтой общего понятия «религия», объемлющего громадное количество весьма разнообразных явлений [Аринин, Маркова, Такахаси : 2019]. По существу, установить место ключевых манифестаций религиозного в системе ценностных координат современной социальности и основные тенденции его «сдвига» – одна из главных задач, если не самая главная задача современной социологии религии, и не последняя по важности задача социологии ценностей в целом. Современность (Modernity) и модернизированные общества, как правило, характеризуются высоким «градусом» секуляризированности. Подъём религиозной активности и «возвращение религии», ставшие трендом нескольких последних десятилетий, делает противоречие между религиозными и секулярными основаниями жизненных миров одним из наиболее острых и актуальных как «здесь и сейчас», так и в более длительной перспективе. Нерв этого противоречия коренится именно в ценностной сфере жизни. Здесь, по выражению Р. Чиприани и Р. Рикуччи, «инициируются дебаты и вопросы, которые затем контекстуализируются в рамках социально-политической динамики» [Cipriani, Ricucci : 2020, P. 3]. Какое место займёт религия, и в каких её версиях, в иерархиях и «связках» ценностей, сформированных и продолжающих формироваться в светской матрице современного культурного мейнстрима? Как столкновение религиозного и светского способов легитимации ценностей повлияет в конкретной ситуации на тот и на другой? Как будут восприняты религиями новейшие ценности, порождаемые наукой и технологиями, аналогов которым не было в исторической памяти религиозных традиций? Каким образом всё это происходит в медийном пространстве, связующем и разделяющем современную социальную ткань? Этот круг вопросов занимает авторов сборника применительно к тем конкретным исследовательским полям и локусам, которые составляют особенный научный интерес каждого учёного. Настоящий периодический сборник научных статей представляет избранные материалы X Юбилейной научной конференции «Социология религии в обществе Позднего модерна» (Россия – Беларусь – Сербия), которая прошла в дистанционном формате на базе Белгородского государственного национального исследовательского университета 15-17 апреля 2021 г. Тематическая направленность конференции определялась подзаголовком «Религия и ценности». По традиции, конференция предполагала три основных направления работы, включающие: социологическую (с элементами междисциплинарности) теорию, методологию исследований и эмпирико-аналитическую составляющую, которую можно охарактеризовать как материалы «с рабочего стола» исследователя. Однако, при выстраивании логической структуры издания, указанного общего подразделения тематики оказалось недостаточно. Результатом стало распределение 33-х статей сборника между 5-ю тематическими разделами: «Теоретико-методологические вопросы», «Эмпирические исследования», «Религия и политика», «Религия в медиапространстве», «Ценности с религией и без неё». Материалы каждого раздела представлены в издании по принципу алфавитной последовательности фамилий первых авторов. Сборник открывается статьёй одного из ведущих современных учёных в области социологии религии Роберто Чиприани (Италия, Рим) «Диффузная религия ценностей». Публикуемая работа именитого итальянского социолога посвящена осмыслению наследия Эмиля Дюркгейма через призму авторской теории «диффузной религии». В контексте эволюции взглядов Дюркгейма на основные предметы его изучения: мораль, солидарность, социализацию, религию, ценности автор прослеживает связь между этими основополагающими социальными явлениями. Р. Чиприани отмечает, что диффузионные динамики религии, ценностей и морали в одном социуме «сходны, и более того, они могут иметь одно и то же содержание». Одной из основных проблем социологии Дюркгейма в данной связи автор считает возможность автономной от религии светской морали. Первый – заглавный – раздел сборника отображает два основополагающих универсальных компонента научного поиска и знания: теорию и методологию. Он представлен шестью статьями. Раздел открывается статьёй М.В. Кильдеева (Россия, Казань), посвящённая тематике (политической) цензуры как фактора развития региональной советской социологии. Следует отметить, что предмет указанной статьи выходит за рамки только социологии религии, распространяясь на социологические исследования и интерпретации любых общественных явлений, что было обычным и закономерным в идеократическом советском государстве. Тем не менее, что показано в статье, религиозное «поле», в силу особенностей государственной идеологии, было приоритетным объектом идеологического контроля и регулирования, основным инструментом которого выступала цензура. Раздел логически последовательно продолжает статья В.А. Кузьменкова (Россия, Орёл) «Аномия как проблема социологии религии». Автор отдаёт должное классической теории Эмиля Дюркгейма, совершая методологический экскурс на стыке таких категориальных для Э. Дюркгейма и его школы понятий, как «религия» и «аномия». Социальная солидарность, интеграция и порядок представляют важнейшую ценность, условие и одну из целей существования любой религиозной системы. Анализ категории «аномия» в контексте социологии религии определённо вносит вклад в актуальную теоретико-методологическую рефлексию функциональной роли религии в макросоциальной системе. Вторая статья, принадлежащая Д.М. Латышеву (Россия, Екатеринбург), посвящена теме социологической концептуализации религиозных алиментарных практик (практик питания). Ценности и практики непосредственного жизнеобеспечения, к которым относится питание, принадлежат к той категории, которая подпадает под первостепенную легитимацию и регламентацию в любой религии с момента её становления. Работа автора «завязывает» достаточно важный концептуальный узел на стыке социологии религии и социологии повседневности. Статья Е.А. Пунтус и Т.Н. Пупышевой (Казахстан, Караганда) поднимает и раскрывает в рамках своего объёма вопрос генерализации ценностей в контексте секулярного проекта эпохи Модерна. По большому счёту, в ней проведён предварительный обзор наиболее известной научной литературы по исследуемому вопросу и обозначен выход на перспективу построения теоретической модели исследования ценностей в современных обществах. Раздел продолжается статьёй С.В. Трофимова (Россия, Москва) «Доверие в религиозном дискурсе». Ценность отношения доверия анализируется автором в тесной связке и соотношении с важнейшей религиозной категорией «веры». Развивая теоретические положения П. Бурдьё и Д. Эрвьё-Леже, автор связывает «вертикальное» измерение религии, представленное религиозным дискурсом, с его «горизонтальным» измерением, представленным коммуникацией в сообществе верующих, описывая и объясняя успешность принятия в обществе религиозного учения через механизм утверждения социального капитала «институционализированных отношений взаимного знакомства и признания». Завершает теоретико-методологический раздел сборника статья Е.И. Уфимцевой (Россия, Саратов), посвящённой теме «Трансформация понятия «обращение» в современном социологическом дискурсе. В жизни любой, особенно прозелитической, религии обращение в неё является ключевым моментом и важнейшей ценностью, обеспечивающей её «витальность». В ситуации современности, когда религии вынуждены бороться за «спрос» по рыночным правилам, вопрос религиозного обращения обретает подчёркнутую практическую и, как следствие, теоретическую актуальность. Автор показывает многообразие концептуальных интерпретаций феномена религиозного обращения и обосновывает условия его методологической конкретизации. Второй ключевой раздел сборника посвящён новейшим эмпирическим исследованиям в социологии религии. Он включает шесть статей. Раздел открывает статья О.А. Богатовой и Е.И. Долгаевой (Россия, Саранск) «Социальное служение РПЦ в региональном социуме в восприятии воцерковлённой и невоцерковлённой молодёжи». Одной из важнейших ценностей традиционной религиозной этики, явленной в христианстве в целом и ярко выраженной в его православно-российских контекстах, является социальное служение. Оно же выступает и ключевой ценностью в контексте социальных ожиданий от религии со стороны широкой общественности, представляющей секуляризованный мейнстрим современных обществ, непосредственно обеспечивающей социальный капитал доверия к конфессии и её привлекательности. Авторы обосновывают свои выводы на материале комплексного сравнительного исследования в республике Мордовия. Раздел продолжает статья М.В. Виниченко и М.В. Рыбаковой (Россия, Москва) «Отношение представителей различных религий к искусственному интеллекту как фактору модернизации социальной структуры современного российского общества». Искусственный интеллект являет собой ярко выраженный пример светской модерной ценности, не имеющей традиционной легитимации в религиозных системах и закономерно вызывающей культурный шок у носителей многих религиозных традиций. Исследование, выполненное авторами на стыке социологии религии, социологии техники, социологии социальных изменений и социологии общественного мнения, вызывает особый интерес как в силу актуальности проблемного узла, так и по причине значимости полученных аналитических результатов. Следующая статья, авторами которой являются А.В. Гайдуков и Е.Ю. Скачкова (Россия, Санкт-Петербург), посвящена исследованию социализирующей функции «славянской» символики в позднемодерной (нео-)языческой субкультуре. На основе комплекса качественных исследований в соответствующей субкультурной среде (опросы и анализ интернет-сайтов) авторы приходят к выводам о ведущей роли религиозной идентичности в ценностно-нормативном комплексе «конструируемой» в России неоязыческой традиции и выделяют шесть наиболее востребованных символов последней. Актуальную и злободневную в последние полтора года в мировом масштабе тему пандемии коронавируса в контексте религиозной (православно-христианской) антропологии развивает Т.М. Крихтова (Россия, Москва) в статье «Причастие в РПЦ во время эпидемии коронавируса в контексте антропологии чистоты». «Чистота» выступает культурной ценностной универсалией, которая в религиях отождествляется со «святым». На основе антропологической теории М. Дуглас автор анализирует «горячий» дискурс противостояния сторонников и противников карантинных мер в современной Русской православной церкви, сопоставляя их аргументацию в контексте категориальной оппозиции «чистое – нечистое». Проблема рефлективного отношения к религии на региональном российском материале поднимается и анализируется Н.В. Харебой (Россия, Белгород), статья которой представляет некоторые предварительные результаты исследования социальных оценок «религии» и «веры» молодёжью г. Белгорода. Сопоставляя данные регулярных опросов на предмет религиозности и отношения к религии по России (ВЦИОМ, ФОМ, Левада-Центр) и данные текущего на момент подготовки публикации авторского исследования молодёжи регионального центра, автор фиксирует стабильное расхождение между декларируемой и практически подтверждаемой религиозностью, между отношением к религии и религиозному институту (в частности, РПЦ МП). Раздел завершается статьёй О.К. Шиманской и Г.С. Широкаловой (Россия, Нижний Новгород), посвящённой исследованию функционирования известной в России православной ярмарки «Узорочье» в условиях коронавирусной пандемии. Ярмарка, представляющая для церкви «окно в мир», традиционно выступает местом производства/воспроизводства индивидуальной и коллективной религиозной идентичности. Респондентами проведённого авторами комплексного качественно-количественного исследования выступили участники выставок-ярмарок, представляющие российские монастыри и храмы, зарубежные церкви. Авторы анализируют ярмарку на предмет соотношения в российском православии «взаимодополняющих процессов обмирщения сакрального и сакрализации мирского пространства в социуме, характерный для современного состояния РПЦ». Третий тематический раздел сборника объединяет статьи, объединённые предметным вектором «Религия и политика». В него вошли шесть статей, представленные в общей сложности пятью авторами. Раздел открывается статьёй С.З. Ахмадулиной (Россия, Улан-Удэ) о генезисе и истории развития на российской почве известного политически неоднозначного светско-религиозного движения китайского происхождения «Фалуньгун». Автор на основе общего анализа социально-политического бэкграунда указанного движения подводит к выводу о неясности перспектив его существования на современной российской почве. Вторую статью раздела представляет текст А.С. Гриценко и В.В. Сухорукова (Россия, Белгород) «Религия и политика как табуированные предметы коммуникации». Авторы, не обходя «острых углов», с необходимой научной прямотой и объективностью ставят проблему латентного запрета на обсуждение в обществе «неудобных» религиозных и политических вопросов в их взаимной сопряжённости. Ими теоретически доказывается тезис, согласно которому в табуировании религиозных и политических тем для публичного обсуждения на микросоциальном уровне первичен фактор политики, а на макросоциальном — фактор религии. Статья В.С. Ковалёва (Россия, Казань) описывает генезис и становление религии зороастризма на российской почве. Ценностные контексты современности открывают, порой неожиданные, ниши для самых экзотичных религиозных воззрений и практик. Автор, поставив вопрос о перспективах возможного развития зороастрийской традиции в современном российском обществе, не даёт на него однозначного ответа, акцентируя, в качестве основной характерной черты данной религии, высокую степень архаичности. Раздел продолжает статья А.В. Толмачёва (Россия, Москва) «Мифология принесения жертвы всесожжения: между религией и политикой», с подзаголовком «религиоведческий взгляд». Автор ставит своей задачей «выявление связи современной мифологии, современных социальных и религиозных конфликтов, а также религиозной политики, внедряющейся в сферу создания новых гражданских религий». Соответствующую задачу он решает на примере политической мифологизации еврейского холокоста в период II Мировой войны в ключе идеологемы «жертвы всесожжения». В.В. Старичёнок (Беларусь, Минск) в статье «Трансформация исторической памяти: константы и тенденции (на примере Республики Беларусь)» ставит и анализирует проблему сохранения национальной исторической памяти. Одним из ключевых аспектов исторической памяти народа Беларуси, наряду с отношением к советскому периоду истории, советской и русской культуре, выступает отношение к религии. Сочетая теоретический анализ вопроса с эмпирическим, автор констатирует преобладание у белорусских граждан «секулярно-рациональной матрицы ценностей, умеренную религиозность, доминирующее влияние советской и русской культуры на национальную идентичность, положительное отношение к БССР». Вместе с тем автор делает вывод о наметившемся ощутимом разрыве между культурной / коммуникативной памятью народа республики Беларусь и поколенческой памятью современной белорусской молодёжи. Раздел «Религия и политика» завершается статьёй И.С. Шаповаловой (Россия, Белгород) представляет краткое системное описание исследовательского дизайна актуальной в современном контексте влияния теологического базиса на противодействие в молодёжной среде умонастроениям экстремизма и ксенофобии. Теологическое образовательное знание оптимистически рассматривается автором как важнейший ресурс / ценность гармонизации образовательного процесса и его результата и, как следствие, как значимый фактор социализации современной молодёжи. Подчёркивая значительный регулятивный потенциал теологии для соответствующего направления государственной молодежной политики, автор предлагает апробированное исследовательское решение «для изучения барьерной функции и потенциала теологического базиса в системе среднего и высшего образования в профилактике и противодействии ксенофобии и экстремизму в молодежной среде». Четвёртый тематический раздел сборника включает статьи, посвящённые тематике «Религия в (современном) медиапространстве». Исключительная актуальность данного предметно-тематического направления исследований [Hjarvard : 2012; Гришаева : 2016], по существу, сопоставима с классической исследовательской областью взаимоотношений религии и политики. Он включает пять статей. Раздел открывает статья А.Ю. Ардальяновой (Россия, Владивосток) «Мечеть в дальневосточном городе: опыт контент-анализа новостных порталов». Автор исследует столкновение религиозных и светских ценностей в медийном пространстве на материалах дискуссии относительно строительства мечетей в дальневосточных городах (Владивостоке и Хабаровске). В качестве метода исследования применяется контент-анализ популярных интернет-ресурсов. Тему репрезентации религий в современных электронных средствах массовых коммуникаций продолжает, углубляет и развивает статья Т.Б. Бадмацыренова и Е.Л. Бадмацыреновой (Россия, Улан-Удэ) «Цифровой буддизм: буддийские идеи и практики в онлайн-сообществах». Авторы сосредоточивают внимание на существенных изменениях традиционных буддийских религиозных структур, происходящих под влиянием электронных коммуникаций в социальных сетях. Характерным трендом таких изменений, по оценкам Т.Б. и Е.Л. Бадмацыреновых, является «переформатирование традиционных религиозных иерархий», когда традиционная буддийская иерократия уступает влиянию религиозно и интернет-активных священнослужителей и мирян. На стыке предметных сфер социологии религии, социологии СМИ и экологической социологии представлена статья О.А. Балабейкиной и А.А. Янковской (Россия, Санкт-Петербург) «Организация медиапространства религиозных организаций с целью воспитания экологической сознательности паствы». Авторами поднимается проблема ценности воспитания природосообразного поведения у паствы Русской православной церкви, которая в массовом российском православном сознании «не особенно популярна и не ассоциируется в качестве религиозно обусловленной». Тематику религиозно-медийного освещения актуальных социальных проблем на примере современной пандемии коронавируса поднимают Н.С. Зимова и Е.В. Фомин (Россия, Москва) в статье, посвящённой теме «РПЦ и коронавирус» в социальных медиа. Авторы публикуют новейшие результаты контент-анализа российских социальных сетей, микроблогов, мессенджеров, интернет-СМИ, информагентств, полученные с применением системы многофакторного анализа «Крибрум». Определённую ценность представляет также содержащийся в статье краткий обзор современных научных трудов по теме исследования. Авторы обосновывают необходимость для РПЦ иметь своих статусных лидеров общественного мнения в разных сферах, без чего церковь проигрывает в актуальных общественных дискуссиях в медиапространстве. Завершает раздел статья А.П. Романовой и Д.А. Черничкина (Россия, Астрахань), анализирующая феномен рекламы в социальных сетях как инструмента прозелитической деятельности религиозных объединений на примере опыта неопротестантских движений в России. Авторы презентуют результаты исследования молодёжи юга России с применением таргетированного контент-анализа интернет-СМИ и массового online-опроса. На основе полученных данных, они прогнозируют «возможное снижение популярности основных российских конфессий в молодёжной виртуальной среде на фоне роста популярности неопротестантских движений». Финальный, пятый раздел сборника статей по материалам конференции объединяет статьи под общим названием «Ценности с религией и без неё». Для полноты картины редакция решила добавить в этот раздел те работы, темы которых, с одной стороны, предполагают социально-религиозные аспекты заявленной проблематики, но, с другой стороны, их авторы практически не уделяют внимания данным аспектам. Указанный раздел включил девять статей. Раздел открывает статья Т.П. Беловой (Россия, Иваново), посвящённая ценностным и социальным основаниям приходской жизни в малом городе. На примере прихожан православных приходов в малых городах сегодняшней России, для репрезентации которых выбран г. Заволжск Ивановской области, автор исследует позитивные и негативные факторы, оказывающие влияние на приходскую жизнь, позицию православных приходов на поле религии малого города, а также вес их религиозного капитала. Используя комбинированный опрос в онлайн и офлайн формате по квотной выборке, Т.П. Белова приходит к выводу о недооценке в российском обществе православного прихода «как социального субъекта, а значит, и как института гражданского общества». Статья В.В. Бубликова (Россия, Белгород) «Этническое и гражданское в национальной идентичности россиян» раскрывает феномен формирования полиэтничности, как одной из распространённых разновидностей идентичности в условиях глобализации. Ценность этничности, как одного из ключевых оснований макросоциальной идентичности, наряду с идентичностью религиозной, возрастает в периоды социальных и культурных кризисов. Автор показывает, что полиэтничные группы, крупнейшей из которых в России является русско-украинская группа населения, фактически ускользают от статистического учёта, что приводит к неучтённости важного фактора биэтничного самосознания значительных этнических меньшинств населения страны. М.С. Готовкина (Россия, Белгород) представляет в своей статье апробированную методику определения ценностных ориентаций православных верующих как социальной группы, конкретизируя её кейсом православных сестричеств г. Москвы. Исследование автора подтверждает гипотезу о взаимосвязи религиозных (и в целом высших духовных) ценностей и трудовой мотивации сестер милосердия. Коллектив авторов из Санкт-Петербурга по руководством П.П. Дерюгина, в составе его самого, С.В. Курапова, Р.Е. Попова и О.С. Банновой представляет в своей статье избранные материалы исследования ценностного контекста стратегий идентификационного поведения в закрытых образовательных учреждениях. Объектом изучения выступили кадеты казачьих кадетских корпусов, представляющих сегодня основной канал воспроизводства казачества как социальной группы. Авторы комбинируют принципы понимающей (качественной) социологии с методиками сетевой диагностики ценностей. Они увязывают выявленные ценностные синдромы со стратегиями идентификации молодого поколения российского казачества. В статье раскрывается авторская исследовательская методика и основные результаты проведённого исследования. Статья Е.М. Мчедловой (Россия, Москва) посвящена проблеме эволюции традиционных и религиозных ценностей. Автор соединяет теоретический и эмпирико-аналитический аспекты анализа ценностей на материалах всероссийского мониторинга Центра стратегических социально-политических исследований ИСПИ ФНИСЦ РАН. В этом исследовании, проведенном при всеобщем карантине и самоизоляции, делается акцент на ситуации с обеспечением государством ряда общественных демократических ценностей – в частности, проводится сравнительный анализ ценностных позиций религиозных и нерелигиозных групп населения России. И.Э. Петрова (Россия, Нижний Новгород) рассматривает в своей статье религиозные ценности в аспекте формирования конструкта «счастье» в современных протестантских общинах. Счастье, как «субъективный образ благополучия отдельных индивидов, семей, групп по интересам и территориальных общин», представляется одной из базовых ценностей общества в целом и конкретных социальных групп. Автор показывает структуру процесса и механизма формирования соответствующего ценностного представления в протестантских общинах ХВЕ/пятидесятников России и ближнего зарубежья. В статье В.Н. Пунченко (Беларусь, Минск) «Трансформация ценностных ориентиров молодёжи под влиянием информационных технологий» на основе проводившихся в Республике Беларусь в 2009–2021 годах социологических опросов выявляются определяющие тренды в системе ценностей молодёжи республики. В.Н. Пунченко подчёркивает, что молодёжь (в особенности обучающаяся) является наиболее уязвимой социально-возрастной группой в контексте сохранения ценностного базиса традиционных обществ, и отмечает неоднозначность такого определяющего фактора, как «взаимовлияние реального и сетевого пространства», в формировании ценностной сферы молодого поколения. Е.В. Реутов (Россия, Белгород), продолжая молодёжную тематику, анализирует в представленной статье ценность гражданской активности в среде современной российской молодёжи. Автор теоретически и эмпирически исследует феномен гражданской активности, подчёркивая её видовое отличие от общественного участия в целом и дифференцируя её на функциональную, дисфункциональную и имитационную разновидности. Е.В. Реутов отмечает факт «дисбаланса приоритетов приватной и общественной жизни и успеха в сознании молодёжи», выводя его из особенностей современной российской ситуации. В качестве основных барьеров гражданской активности молодых людей он выделяет фрагментацию жизненных миров и усиливающуюся виртуализацию социального пространства. Раздел и сборник в целом завершает статья В.А. Сапрыки (Россия, Белгород) «Ценности населения приграничных регионов в процессе трансформации цивилизационных фронтиров». Автор ставит проблему социодинамики ценностей населения приграничных регионов в процессе трансформации цивилизационных фронтиров. Теоретический анализ соответствующего комплекса вопросов позволяет ему выделить несколько мейнстримных ценностно-смысловых комплексов, формирующих идентичности населения фронтирных регионов России и других постсоветских стран. Особый акцент уделяется новому классу / кластеру ценностей, «утверждающихся на основе намеренного или непроизвольного искажения представлений о себе и контрагентах» и формирующих идентичности населения соседних с Россией стран в контексте имитационных практик. Литература Аринин Е.И., Маркова Н.М., Такахаси С. Термин «религия» в контексте «глокального» подхода к межкультурной коммуникации в России и Японии. Концепт: философия, религия, культура. 2019. № 4. С. 164-177. URL: https://doi.org/10.24833/2541-8831-2019-4-12-164-177 Гришаева Е.И. Роль коммуникативных практик в формировании идентичности православных верующих // Научный результат. Социология и управление. 2016. Том 2, Выпуск № 4, 2016. С. 47-51. URL: http://rrsociology.ru/journal/article/885/. Тейлор Ч. Секулярный мир. М.: Издательство ББИ, 2017. Cipriani Roberto, Ricucci Roberta. Discussing religions in a globalized world. Trends, changes and novelties // Научный результат. Социология и управление. 2020. Том 6, Выпуск № 3, 2020. С. 2-4. URL: http://rrsociology.ru/journal/annotation/2151/. Inglehart Ronald, Foa Roberto. Religion and Values in a Globalized Era in The Multiple Faces of Globalization. Madrid: BBVA, 2009: 244-249. Lebedev S., Blagoevich M., Pokaninona E. Value- and reflection-based approach to indicators of Orthodox religiosity of the population // STANOVNIŠTVO, 2020, 00(0), 1-15 © by the Demographic Research Centre of the Institute of Social Sciences & the Association of Demographers of Serbia. P. 47-61. 2020 Hjarvard S. Three Forms of Mediatized Religion: Changing the Public Face of Religion // Hjarvard S, Lövheim M, editors, Mediatization and Religion: Nordic Perspectives. Göteborg: Nordicom. 2012. p. 21-44.

Очерк о стратегии Православного проекта АНДРЕЙ ШКОЛЬНИКОВ Православный проект более сотни лет назад утратил субъектность и стал в мировой игре незаметным и исчезающим игроком. Остатки геостратегического наследия Ромейской империи практически покинули наш мир, но русский традиционный канон (язык, нормы, традиции, правила и смыслы), плотно переплетенный с православием, стал последней надеждой проекта. Без перехода контроля над остатками Православного проекта к России последний теряет даже минимальные перспективы на будущее При обращении к Православному проекту, как и ко всем остальным региональным проектам, нужно понимать, что речь не идет о построении/возрождении религиозных государств с жестким соблюдением внешних ритуалов и правил. Для будущего важны принципы нравственности, морали, а также духовные ориентиры, образ мысли и другие элементы психоисторических смыслов. И, да, непосредственно богословские вопросы остаются вне рамок данного анализа. Системные проблемы Православного проекта В очерке об империи суши была рассмотрена первая держава такого типа в мире, а именно Ромейской империя. Ключевым элементом для перехода от античной империи к империи суши стало обретение наднациональных, региональных смыслов/проектности. В роли последних выступило христианство, сформировавшее региональный Христианский проект. Несколько веков правители Ромейской империи боролись с разделением Церкви, стремясь сохранить ее единство, но они допустили серьезную ошибку: один из политических, а потом и религиозных центров оказался вне их власти. Первый в диптихе (перечне по чести, но не по главенству) патриарх – Римский папа, захотел стать первым по значимости, вдобавок над ним не оказалось светской власти, заинтересованной в сохранении единства. В 1054 году от Христианского проекта откололась западная часть, что довольно быстро привело к появлению Православного, прямого правопреемника Христианского, и Католического проектов. Православный проект был основой Ромейской империи и несколько столетий был духовной опорой Российской империи, так и не перейдя к ней полностью. Временные уходы греков в унию (вероотступничество) и падение Константинополя с последующим возникновением Османской империи на обломках империи Ромейской, казалось бы, играли на закрепление за Россией первенства, но после 1917 года Россия отказалась от претензии на главенство в Православном проекте, создав свой левоконсервативный Красный проект. Потомки ромеев после этого опять посчитали себя главными. В наши дни, в страхе утратить последний элемент былого величия – положение первого среди равных православного народа, греки (в первую очередь фанарцы) всячески противятся росту духовного влияния России, погружаясь в ересь этнофилитизма. В результате, вместо усиления и сплочения перед внешними силами, можно наблюдать использования греков и Православия для давления и борьбы с Россией. Из 200-250 млн. людей, что считаются православными, на долю греков приходится менее 10%, но в диптихе они продолжают занимать первые 4 позиции, закладывая тем самым основу большинства проблем. Структура Православного проекта В настоящее время Православный проект аморфен, не имеет веса, значимости и субъектности: психоисторическое главенство закреплено за греками как потомками ромеев/эллинов; у проекта есть уникальный элемент – Афон, т.е. первое основание по Айзеку Азимову, который подконтролен грекам; исторический центр Православного проекта (Константинополь) политически контролируется Исламским миром; психоисторический центр проекта подвержен постоянному влиянию внешних игроков – Ватикану (идеи экуменизма), Фининтерну (греческая диаспора в США), Исламскому миру (Турция), Британии (Филипп, герцог Эдинбургский); политический, экономический и военный потенциал полностью определяется русскими/славянами; проект не имеет глобальной повестки (образа будущего для всего человечества). Греки, цепляясь за последний элемент былого могущества, не готовы отдать контроль над психоисторическим центром Православного проекта. Собственных сил и ресурсов для конкуренции с русскими/славянами у них нет, они вынуждены постоянно искать помощи и поддержки у внешних игроков. Перспективы на самостоятельную игру, наращивание военной и экономической мощи отсутствуют. Из 20 монастырей на Афоне примерно половина считается «патриаршими», так как они поддерживают любые указания с Фанара –например, требование, чтобы количество русских монахов в монастырях было не более 7%. Вторая половина монастырей действует вроде бы «независимо», принимая решения самостоятельно. На примере Ватопеда («непатриарший» монастырь), однако, недавно было четко показано, что всякая «независимость» очень и очень условна и ограничена: игумена Ефрема продавили и заставили приехать в Киев для участия в шабаше по созданию неканонической ПЦУ. Еще одной проблемой Православного проекта является необходимость очистки от влияния общества потребления и гедонизма. Епископ должен быть монахом, а монах – аскетом, только при таких условиях он сможет быть примером и говорить правду, не боясь впасть в немилость у светских властей. Необходимо прекращать откровенную византийщину и возвращаться к символу и образу Сергия Радонежского, Игумена земли Русской. Построение будущего России требует субъектности, независимости и отсутствия возможности влияния других игроков. Будущее России без Православного проекта сложно, но возможно, а обратное неверно. В сегодняшнем виде Православный проект не усиливает, а ослабляет Россию, поэтому данная проблема требует внимания и решения. Таким образом, в настоящее время в отношении Православного проекта справедливо выражение: «пациент практически мертв». Основной вопрос – везти ли на операцию, результат которой не гарантирован, или дать спокойно умирать в надежде на ремиссию и чудо. Ключевая проблема – контроль над смыслами Православного проекта до сих пор находится у греков, которые очень сильно зависят от внешних игроков (Фининтерн, США, Континентальные элиты Европы/Ватикан, Британия, Исламский мир, Китай) и не способны к сопротивлению указаниям чужаков даже в духовной сфере. Россия может вдохнуть в проект новую жизнь, но позиция фанарских греков (непотуреченные ромеи) складывается в классическую схему «собака на сене». Использовать даже минимальный потенциал Православного проекта фанарцы/греки не могут, но и отдать его полностью под контроль русских/славян не готовы. Данный тупик длится уже несколько веков. Поле стратегий Православного проекта Сложившаяся внутри Православного проекта противоречивая ситуация имеет три базовых направления развития: греки отдают/вынуждены отдать первенство в проекте русским (имперский народ), снимая все ограничения и развязывая русским руки; русские разрывают психоисторические связи с греками, вплоть до раскола, формируя собственный психоисторический центр, аналог Афона (Проектное Основание); проект продолжает деградировать и в итоге окончательно умирает. Первый вариант будет реализован, если Россия возьмет контроль над Балканами и Константинополем, пока такой вариант является наиболее вероятным при стратегии «Третий Рим». При стратегии «Левый поворот» приход России на Балканы возможен, но не обязателен. В этом случае следует ожидать переформатирования, очищения Православного проекта от греческого этнофилитизма. Под этим подразумевается: выведение Афона из-под административного подчинения Греции (становление независимого квази-государства) и духовной зависимости от Константинопольского патриархата; снижение на Афоне влияния греков путем массового приезда монахов других национальностей (изменение этнического состава братии) – крупнейшие православные народы со временем, по итогам очередных выборов игуменов (после смерти действующих игуменов-греков), получат по одному-два монастыря; полное переформатирование диптиха (Москва становится первой) и/или изменение принципов выбора патриархов в Константинополе и Иерусалиме. Эти кафедры, ввиду их значимости, смогут занимать, уходя с текущего поста, только действующие главы Церквей (голосование глав Церквей и экзархатов). При таком сценарии следующим Константинопольским патриархом станет не очередной фанарский грек, а один из славянских патриархов, что будет логично и понятно. Второй вариант развития событий обретёт будущее, если греческая часть Православного проекта не подпадет под власть России, что не обязательно, но возможно при «Левом повороте» и/или сохранении Турции от распада. В начале сентября 2018 года автор описывал логику и последствия действий Стамбульского патриарха как пример многоходовки. В ее рамках потери России в краткосрочной перспективе несут выгоды в среднесрочной. В первый год практически никто из сторонних наблюдателей не смотрел дальше первого уровня, сейчас же для многих открылся второй ход – перспектива отказа от влияния греков. Ключевым в рамках второго варианта станет создание собственного русско-православного Основания. Вот только скопировать Афон не получится. Ведь Афон это: отдельная территория с 20 монастырями и множеством скитов; исторические святые, множество святынь и намоленных мест; расстояние между монастырями – несколько часов пешего хода; постоянное общение между монахами, посещения/переходы между монастырями/скитами; естественно ограниченная для посещения территория с полным запретом для женщин; ограниченное количество паломников (нет толп и даже иноверцы не выглядят как откровенные туристы). Наиболее очевидный вариант для России – создание сети «кустов» монастырей, далеких от мира и расположенных в труднодоступных для обыкновенных граждан местах. Оптимальное расположение – горные долины, полуострова и острова. Монастырь должен быть не один, а несколько расположенных рядом, чтобы не было подчиненности, шло общение и существовали пешие молитвенные переходы. Приезд и количество паломников должно быть ограниченным, вплоть до установки полицейских постов на дорогах. Должны существовать регулярные «командировки», а также общение посредством удаленной связи между разбросанными по всей стране монастырями. Часть монастырей будет представлена самыми намоленными и святыми из существующих (Валаам, Соловки и др.), но большинство нужно будет закладывать в знаковых и сакральных местах, например на Южных Курилах. Необходимо также вводить ограничения на посещения женщин, ведь существует множество примеров того, как женщины уводили молодых монахов, в нарушение обетов, обратно в мир. Можно создать малую сеть женских монастырей, построенных по сходным принципам, но не надо превращать места молитвы и уединения в туристические центры. Как ни в коем случае не нужно создавать русский аналог Афона? Начать его строить рядом с Москвой, например в Сергиевом Посаде. На выходе будет не монашеская республика, а церковно-чиновничий поселок. Так уже пытались построить аналог Кремниевой долины, а получили полное и беспросветное Сколково. Епископ должен быть монахом, а монах – аскетом. Третий вариант – оставить все как есть – ведет лишь к дальнейшей деградации и вырождению Проекта, что подтачивает перспективы России, так как православные смыслы очень сильно и глубоко интегрированы в русский культурный канон. Оставляя в чужих руках возможность манипулировать нами под видом Православия, «растолковывая» и «разъясняя», мы остаемся беззащитными. Таким образом, продемонстрировано, что, вне связи со сценариями, русский традиционный канон имеет очень высокую зависимость от смыслов Православного проекта. Что Россия должна взять данный проект под свой контроль, в противном случае обретение психоисторической независимости, субъектности будет осложнено. России необходимо создавать отдельное русско-православное Проектное Основание, автономное и независимое от греков. Если весь Православный проект окажется под влиянием России – замечательно, получаем дополнение. Если контроль не будет получен – есть резервный план. И, да, создание в Сергиевом Посаде аналога Афона есть примерно такой же «гениальный» проект, как появление под видом «Русской Кремниевой долины» пресловутого Сколково. Перспективы развития В мире существует запрос на левоконсервативный путь. Для очень многих людей единственным представлением и образом такого государства/цивилизации является СССР/Красный проект. Россия без Православного проекта с трудом, но сможет существовать, а вот обратное неверно. Православный проект обречен либо стать частью Красного, русского проекта, либо исчезнуть. В части прямой религиозной экспансии можно выделить следующие направления расширения зоны Православия: повторная евангелизация Европы путем возврата к докатолическим традициям первого тысячелетия нашей эры с идеями соборности, взаимопомощи и справедливости; элемент принятия русского традиционного канона (язык, нормы, правила, принципы и смыслы) для желающих стать частью России в условиях нестабильности в мире; процессы этногенеза, в том числе в части криптогреков, криптогрузин и других потомков исламизированных и потуреченных народов Ближнего Востока; евангелизация части Китая (высока вероятность распада до середины 2030-х годов) и народов Юго-Восточной Азии; культурная экспансия в Черную Африку до начала и во время Битвы за Африку (2050-е годы). Расширение границ Православного проекта путем всего лишь миссионерской работы – ограниченный и тупиковый путь для 21-ого века, необходимо решение внутренних проблем и представление миру новых путей. Наиболее интересно формирование православного социализма, т.е. сборка социалистической/коммунистической теорий на основе не протестантской трудовой этики, а православного взгляда на мир. В рамках ожидаемого перехода первых регионов в мире в 6-ой технологический уклад в 2035-2040 гг., по итогам которого до 90% людей окажутся ненужными в качестве производителей, но нужными в качестве потребителей, труд станет привилегией меньшинства. К снижению веса классовых противоречий в обществе – а ведь, кроме них, существуют и культурные, и социальные, и этнические, да и много еще каких – добавим изменение роли труда – и получим совершенно другой мир. Человечеству будет очень нужен левоконсервативный образ будущего, отличный от классического марксизма. Так почему бы не собрать его на основе морали и нравственности православия, так же как марксизм, по сути, вырос из протестантской трудовой этики. Эта новая система не будет религиозной, но станет давать образ будущего для всех, станет глобальной идеей, перерождением Красного проекта. Того самого, что был создан И.В. Сталиным в виде сочетания марксизма-ленинизма с традициями русского имперского канона. Может быть, новое построение и станет именно той теорией, которой нам так не хватает и которая станет одним из столпов для всего мира. Таким образом, наиболее интересным развитием Православного проекта будет создание на его базе новой глобальной идеологии, сочетающей в себе православные представления о нравственности и морали с большим метафизическим и духовным влиянием («достаточно искренне покаяться и обретёшь спасение») и с левыми социальными представлениями («общее превыше частного»). Россия и Православный проект связаны неразрывно, и последний должен стать инструментом и частью первой. Любой иной вариант приведет к окончательной утрате каких бы то ни было перспектив для созданного еще Константином Великим проекта, легшего в основу Ромейской империи. Резюме Когда произносится словосочетание «Православный проект», то первые ассоциации у многих будут связаны с Россией и концепцией «Третий Рим». В реальности, однако, данный проект так и не стал полностью российским, поскольку его психоисторический центр и Основание (Афон) все еще контролируется греками через первенство четырех греческих патриархатов – в Константинополе, Александрии, Антиохии и Иерусалиме. Православный проект не имеет субъектности, и причин здесь две: сопротивление и нежелание греков передать первенство русским как самой сильной и крупной православной нации; уважение русских к грекам, желание договориться и решить дело полюбовно. Последние несколько сотен лет, со времени падения Константинополя и последующего воссоединения ценой признания Московского патриархата, рассматриваемый проект не имеет полноценной субъектности и пребывает в состоянии медленного умирания. После 1917 года он сильно приблизился к закрытию, и даже падение советского блока не оживило его. Сохранение существующей ситуации ведет к гибели Православного проекта. Речь идет не об исчезновении Православия как религии, но об утрате возможности влиять на человечество и определять будущее. Выход прост – необходима серьезная операция с передачей всей полноты духовной власти России, так чтобы Православный проект стал региональной составляющей глобального Красного проекта и национального проекта – «Русского мира», в противном случае ему грозит забвение. В первом варианте центром всех трех проектов будет Россия, что усилит их взаимное влияние и позволит сохраниться психоисторческим смыслам Православного проекта, в частности через формирование глобального образа будущего в рамках православного социализма. Во втором – Россия будет вынуждена снижать православную составляющую и/или не противиться новому расколу, уходу от влияния «лукавых греков». И тот, и другой варианты будут означать окончательное закрытие Православного проекта. Принимая во внимание высокое взаимное влияние Красного русского проекта и Православия, признаем, что такое развитие событий осложнит будущее России, но позволение влиять на себя через манипуляции от имени Вселенского Православия есть намного более плохой вариант. Источник: https://aurora.network/articles/11-analitika-i-prognozy/83957-ocherk-o-strategii-pravoslavnogo-proekta

Верующие на Западе больше ценят семью, чем религию Только половина христиан США соглашаются с библейским образом Бога Ольга Позняк Магистр религиоведения Об авторе: Ольга Сергеевна Позняк – аспирант кафедры социологии и религиоведения РГПУ им. А.И. Герцена. Любовь к близким для американских христиан важнее интересов церкви. Фото Reuters Недавно были опубликованы результаты различных исследований, касающихся религиозности западных христиан, преимущественно американцев, в которых оценивается их восприятие основных предписаний вероучения. Исследователи центра Pew постарались ответить на вопрос: когда американцы называют себя верующими, во что именно они веруют? В ходе опроса 80% участников ответили утвердительно, когда их спросили, верят ли они в Бога. При этом только 56% верят в такого Бога, каким он предстает в Библии, а 23% верят в некую высшую/духовную силу. Однако среди неверующих 9% также заявили о том, что не исключают существование некой высшей/духовной силы. Только 11% указали, что они ни во что не верят. В целом около половины американцев (48%) говорят, что Бог или другая высшая сила непосредственно определяет то, что происходит в их жизни, всегда (27%) или большую часть времени (21%). Еще 18% заявляют, что Бог или какая-то другая высшая сила влияет на события в жизни время от времени. 13% верующих считают, что никогда не влияет. Что касается мнения о действиях Бога, то 77% респондентов думают, что Бог/высшая сила защищает их, 67% также считают, что Бог/высшая сила вознаграждает их. 61% заявляют, что Бог/высшая сила будет судить людей за их поступки, а меньшинство (40%) утверждают, что Бог наказывает их. Выяснилось, что те, кто верит в «библейского Бога», чаще склонны понимать его как более сильное, всезнающее, доброжелательное и активное высшее существо. Так, 97% из них соглашаются с тем, что Бог любит всех людей независимо от их недостатков и что Бог их хранит. Половина верующих в Бога Библии допускают возможность Божьей кары. Люди, которые определяют Бога как некую высшую/духовную силу, несколько менее склонны верить в его всемогущество, всезнание и доброжелательность, а также то, что божество активно вмешивается в их судьбу. 69% из них заявляют, что высшая сила любит всех людей и защищает их. Интересно и то, что, если обратить внимание на конфессиональную принадлежность респондентов, больше других верят в такого Бога, каким он описывается в Библии, «черные» протестанты (92% из них), которых исследователи выделили в отдельную группу. Далее идут евангелики (91%), а менее склонны верить в «библейского Бога» из протестантов лютеране и пресвитериане (72%) и меньше всех остальных католики (69%). Среди католиков больше тех, кто верит именно в высшую силу (28%). В результате исследователи заключили, что большинство американцев верят в Бога или иную высшую силу, но лишь незначительное количество соглашается с его библейским описанием. Новое исследование центра LifeWay Research посвящено восприятию и практике исполнения так называемой церковной десятины среди верующих, преимущественно протестантов. Примерно 83% респондентов ответили утвердительно, когда их спросили: является ли десятина библейской заповедью, которая все еще действует сегодня? Примерно 8% опрошенных сказали, что это не так, еще около 10% затруднились с ответом. Что касается разделения респондентов по конфессиональной принадлежности, то с тем, что Бог заповедал жертвовать десятину от своего дохода, много согласных среди баптистов (87%), пятидесятников (86%), внеконфессиональных христиан (81%), немного поменьше среди лютеран (68%). Сколько же жертвуют протестанты в США? Оказалось, что немногим больше половины (54%) регулярно жертвуют не менее десятой части дохода. Так, из них 37% отдают каждый месяц примерно 10% заработка, а еще 17% респондентов постоянно жертвуют сверх положенной десятины. 20% прихожан стараются жертвовать регулярно, но меньше десятины. Примерно столько же верующих стремятся быть щедрыми, но у них не получается постоянно реализовывать это намерение. 8% опрошенных заявили, что их финансовое положение позволяет отдавать совсем незначительные суммы, и лишь 2% прихожан совсем не делают пожертвований своим церквам. При этом в основном не меньше десятины стремятся отдавать те прихожане, которые посещают церковь не реже раза в неделю (57%). Посещающие церковь раз в месяц менее склонны к подобной щедрости (28%), такие прихожане больше склонны совершать пожертвования нерегулярно (35%). Если смотреть на конфессиональную принадлежность респондентов, то не менее десятой части дохода с наибольшей регулярностью отдают евангелики (64%). Но на какие именно пожертвования распространяется понятие церковной десятины? То, что в него однозначно входят пожертвования собственно самой церкви, к которой принадлежат верующие, полагают 98% протестантов. Но лишь 47% опрошенных считают, что десятину нужно отдавать исключительно церкви. 48% опрошенных решили, что за церковную десятину стоит считать и средства, отданные на христианское служение вообще. Примерно треть всех опрошенных заявляют, что их десятина может пойти на пожертвования другим церквам (35%) или нуждающимся людям (34%). И 18% респондентов даже сказали, что под десятиной они понимают и те средства, которые они отдают в рамках светской благотворительности. Среди таковых больше лютеран и методистов. В итоге исследователи пришли к выводам, что большинство прихожан верят в то, что Библия содержит призыв отдавать десятину, под которой около половины понимают не только пожертвования собственной церкви. Еще одно новое исследование было выполнено сотрудниками американского Института семейных исследований (Family Research Institute), оно было посвящено поиску смысла жизни верующих и неверующих американцев, в ходе чего были дважды опрошены две разные группы. В первом опросе его участникам предлагалось определить по шкале от 1 до 3, что из предложенного делает их жизнь значимой. Выяснилось, что верующие и неверующие выше всего оценили важность отношений, но для верующих они являются более значимыми (2,85 и 2,4 балла). Также верующие более склонны видеть в воспитании детей смысл жизни (1,6), чем неверующие (1,2). Однако отношения для верующих играют более важную роль в жизни, чем религия (1,3 балла). При этом неверующие выше ценят помощь другим (1,2), чем верующие (1,1). Похожие результаты показал и второй опрос, только на этот раз участникам предлагали оценивать значимость различных вещей по шкале от 1 до 5. Так, верующие чаще находят смысл жизни в семье (4 балла) и воспитании детей (3,5), чем неверующие (3,5 и 2,8 балла). В этом же опросе его верующие участники снова нашли наличие семьи и воспитания детей более важным, чем религию (2,8 балла). Помощь другим людям верующие и неверующие ценят примерно одинаково (3,5 и 3,4). Интересно и то, что обе группы поставили одинаковые баллы (3,9) в графе «Самосовершенствование», получилось, что и его верующие ставят выше религии. В результате исследователи пришли к выводу, что сегодня верующие граждане США видят больше смысла в наличии отношений, семьи и воспитании детей, чем в религии. По итогам трех разных исследований можно увидеть, что верующие в США переосмысливают некоторые традиционные религиозные представления. Только половина верующих соглашается именно с библейским описанием Бога, такое же количество видит церковную десятину как 10% от заработка, которые нужно отдавать исключительно своей церкви. Примерно половина верующих отходит от традиционного понимания Бога и десятины. Также для верующих сегодня семья имеет большее значение в жизни, чем их религия. Источник: http://www.ng.ru/problems/2018-06-06/12_443_west.html