Поиск по сайту

http://religious-life.ru/wp-content/uploads/2016/05/anons13.pdf

кандидат социологических наук, научный сотрудник Сектора изучения социокультурного развития регионов России e-mail: mpodlesnaya@mail.ru Почему обществу важно знать, чем занимается социология религии и в частности социология православия? Религия всегда являлась насущной и актуальной темой в изучении общества, даже тогда, когда век просвещения активно отмежевывался от средневековой схоластики и метафизики, предлагая новые, прогрессивные идеи, «новую религию». В чем же дело? Почему и сегодня значительная часть мировых конфликтов имеет так называемые религиозные основания? Очевидно, что мы имеем дело с особым сущностным и институциональным образованием, оказывающим сильнейшее воздействие на человека, входим в область тех социальных практик, которые, с одной стороны, остаются вне рамок привычного и рационального, с другой, формируют свою особую рациональность. Причем эта рациональность не распространяется на узко церковную совокупность, но охватывает практически все слои общества, как, например, это было отмечено в католической Италии, где при значительном снижении практикующих верующих, в обществе до сих пор, в его повседневной жизни и практиках воспроизводятся христианские ценности («диффузная религия», Р. Чиприани). О «возвращении» религии в массы, а точнее будет сказать о ее присутствии в народном сознании, говорит и известный представитель критической социологической теории Ю. Хабермас, называя современное общество постсекулярным, а сам «возврат» религии в европейское общество связывая, с одной стороны, с повсеместной исламизацией, с другой стороны, с необходимостью противостоять этому, вспомнив свои христианские истоки. В связи с этим еще несколько лет назад было бы сложно представить, что мир может столкнуться с такими явлениями современности, как новообразованное государство ИГИЛ, расстрел карикатуристов во Франции на религиозной почве, акции протеста по всему миру, связанные с легализацией однополых семей и сохранением традиционных (как правило, христианских) ценностей, рост религиозных движений по всему миру. Таким образом, религия вновь становится еще и зоной общественного напряжения, водоразделом в том числе политических, экономических и социальных проблем. Мой личный исследовательский интерес и интерес моих коллег лежит не столько в области социологии религии, сколько в области социологии православия – отраслевом направлении, имеющем указание на конфессиональный признак. Подобное указание представляется крайне важным, так как процессы, происходящие на религиозной почве, во многом детермированы догматикой и богословием конкретного учения, незнание которого может приводить к неверным интерпретациям, к неполноте понимания изучаемого явления. Начиная с 90-х гг. XX века Россия, как преимущественно православная страна, переживает новый виток своего развития, связанный с возвращением православия в общество, с институционализацией церковных практик, с процессом религиозной ресоциализации (особенно старшего поколения) и социализации молодежи. Безусловно, что данные процессы не могут не менять общество в целом, не могут не отражаться на изменениях массового сознания, его аксиологических структурах. Коротко о М.А.Подлесной Участие в исследовательских проектах 2013 -2014 гг. – руководитель гранта фонда поддержки молодых ученых Президента РФ (МК-1415.2013.6): «Теория социальной ниши в исследовании православной общины за рубежом (на примере русских православных приходов в Берлине, Мюнхене, Штутгарте». 2008 г. - координатор социологических проектов по заказу Федерального агентства образования и науки: «Анализ системы ранней диагностики и комплексной коррекции детей с ограниченными возможностями здоровья в дошкольных учреждениях всех типов и видов» (КДФ-210, 2008 г.), «Разработка механизмов социальной адаптации детей в условиях инклюзивного образования» (КДФ-178, 2008 г.). Список публикаций Подлесная М.А. Благочиние в контексте городской среды / Приход Русской Православной Церкви в России и за рубежом: Материалы к изучению приходской жизни. Вып. 3: Благочиния Подмосковья и Новой Москвы / [Отв. ред. И. П. Рязанцев, ред.-сост. М. А. Подлесная]. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2015. – С. 166-186. – (Серия Социология Православия). ПОДЛЕСНАЯ М.А., МЕЛЬНИКОВА В.В. Религиозная община в жизни инвалидов с. 145-151 // Социологические исследования. 2015. №10 М. Подлесная Православные приходы в структуре отношений с властью на местах с. 45-51 // Власть. 2015. №5. Подлесная М.А. Особенности сетевого и нишевого подходов в изучении православного прихода в России и за рубежом // Вестник Института социологии. 2014. № 11, C. 93-105 Подлесная М.А. Теория чужака в изучении православного мигранта // Социология религии в обществе Позднего Модерна : сборник статей по материалам четвертой Международной научной конференции. НИУ «БелГУ», 12 сентября 2014 г. / отв. ред. С.Д. Лебедев. – Белгород : ИД «Белгород» НИУ «БелГУ», 2014. – С. 74-80. http://piar.isras.ru/?team=подлесная-мария-александровна

ДОКЛАД Высокопреосвященнейшего архиепископа ЛУКИ, зачитанный на конференции «Андреевские чтения». + ДИАГРАММЫ с результатами анкетирования епархиального духовенства. 12 декабря 2014 года, в Классическом Приватном Университете (Запорожье) состоялась ежегодная богословская конференция «Андреевские чтения». На конференции Владыка ЛУКА выступил с докладом-отчетом и продемонстрировал результаты анонимного анкетирования духовенства Запорожской епархии. Первая часть вопросов проведенного анкетирования касались современного статуса УПЦ. Хочу их прокомментировать. В вопросе о статусе Блаженнейший митрополит Владимир всегда акцентировал внимание на том, что современное положение является оптимальным, так как оно дает возможность формироваться УПЦ именно как украинской, возможность для развития и для деятельности, а любые резкие движения могут привести к негативным последствиям. Это же подтверждено решениями Архиерейского Собора УПЦ, который прошел в августе этого года. Что касается повышения этого статуса в сторону автокефалии, то этот вопрос может стать актуальным и находиться в практической плоскости лишь при условии согласия на это абсолютного большинства епископата, священников и верующих этой Церкви. Но согласно результатам опроса можно с уверенностью сказать, что в нашем регионе совершенно обратные настроения. УПЦ всегда призывает все религиозные организации, которые не имеют единства не только с ней, но и с Вселенским Православием, до скорейшего восстановления этого единства. Неприемлемой является стратегия политического давления на УПЦ с целью её присоединения к так называемому Киевскому патриархату. Так как в результате этого неминуема утрата легитимности самой многочисленной Православной Церкви Украины перед мировым православным сообществом, и как следствие – самоизоляция украинского Православия. А это противоречит современным европейским процессам консолидации. Присоединение к Константинопольскому патриархату или возвращение к статусу экзархата – неприемлемые направления, так как вызовет серьезные волнения среди народа Божьего. Разжигание межконфессиональной вражды, которое подогревается схизматичными религиозными течениями и представителями радикал-националистических партий, является серьёзным вызовом для перспективы переговоров. Все помнят, как громко в УПЦ КП требовали диалога с нашей Церковью. Сегодня формат диалога для так называемого Киевского патриархата не актуален. Его глава уверен, что сейчас намного эффективнее будет использование техники рейдерских захватов и разбоя. Есть достаточно политических сил, которые на волне популизма готовы оказывать Киевскому Патриархату силовое сопровождение в таких действиях. Вновь невольно вспоминаються лихие девяностые. Это время, когда наши оппоненты различными способами стремились разгромить Украинскую Православную Церковь, миллионы ее верных сыновей и дочерей сохранили Церковь исключительно твердой верой и горячей молитвой. Эти люди через побои и клевету исповедали свою веру в Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Против них было все человеческое: власти, суды, газеты, телевидение, грубая сила. Но Бог не в силе, а в правде. Верой и молитвой православных людей Церковь устояла. Память об этих событиях не выветрилась. Поэтому, разговоры о ведении диалога можно начинать лишь при условии прекращения нападок и оскорблений в адрес нашей Церкви. Отсюда попытки принудить народ Божий к созданию новых религиозных формирований, угодных кому-то, через подписание различных бумаг типа меморандумов, деклараций, протоколов и т.п. – напоминает попытки «построения коммунизма в отдельно взятой стране». А недавние события в Ровенской области свидетельствуют о лживости намерений противоположной стороны. Нас призываю к «кафоличности». Но в чем смысл этого понятия. В современном языке наиболее подходящим по смыслу словом было бы «универсальность», то есть такое, что по своим внутренним качествам может подходить ко всему, может быть предназначено для всего. Учение Кафолической Церкви по определению должно быть истинно для всех людей, и поэтому Церковь должна быть распространена по всей земле. И если говорить о Церкви в таком аспекте, то, конечно же, мы переживаем сейчас кризис такого подлинного понимания кафоличности. Выражается он в том, что мы сами воспринимаем Церковь очень узко, замыкаем в определенные рамки. Во-первых, это национально-культурные рамки. Мы не желаем выражать кафоличность Церкви в конкретных делах и, прежде всего, в деле проповеди. Даже само слово «проповедь» мы сейчас научились понимать совсем не в его подлинном смысле. Проповедью мы обычно называем поучение священника после Евангелия. Но в древности такое поучение называлось «словом» - «логос», или «беседой» - «гомилия», но не проповедью. Слово «проповедь», «киригма», указывает на обращенность вовне - то есть не к членам Церкви, к нехристианам. Апостолы несли проповедь - были проповедниками. А сейчас прекрасными проповедниками мы называем церковных ораторов. Настоящий проповедник - это тот, кого мы сейчас привыкли называть миссионером. Хотя и многие миссионеры сейчас работают на ниве не проповеди нехристианам, а воцерковления тех, кто и так номинально уже считает себя православным. Существует современный соблазн отождествить Церковь не с ее заповедями, не с вероучением, а с ее обрядами или, что еще опаснее, целиком отождествить с национальной культурой, неважно - русской, украинской, греческой, представить ее только как часть такой культуры. Это не значит, что обряд ненужен, или что Церковь должна презирать в человеке национальное. Вовсе нет. Но обряд не должен играть главенствующей роли. Обряд - это то, во что обряжают, наряжают. Как человек в красочном наряде. Что важнее? Человек или его дорогой костюм? Человек не может не принадлежать к определенной национальности, не может говорить на не-национальном, каком-то сверх-национальном языке. Но национальное в Церкви не должно превращаться в самоценность. Церковь способна воспринять в себя любую национальную культуру, воплотиться и в ней, но тем самым ее очистив и преобразив. Национальные различия не противоречат кафоличности Церкви. Человек не может не принадлежать к определенной национальности. Бог же одинаково любит все народы и не отдает кому-либо предпочтения по национальному признаку. Но, к сожалению, национализм, привносимый людьми в Церковь, оказывается сегодня одной из самых серьезных проблем. Это касается как Украины, так и России. Одни отождествляют Православие с «русскостью», другие - с «украинскостью», собственно, вследствие чего в Украине мы и видим раскол. Иные отождествляют Православие, скажем так, с «эллинистичностью». Такой подход - угроза кафоличности, а по сути - ее отрицание. Кафоличность Церкви, ее универсальность - это универсальность истины, которая всеобща. Как всеобща физика или математика, независимо от того, на каком национальном языке выражать их законы или какими буквами писать их формулы. И дай Бог, чтобы мы понимали: быть православным - это значит служить истине, которая кафолична, всеобща. В том, что большинство окружающих нас людей - по сути не христиане, наша вина. Мы ответственны не только за самих себя. Христианин ответственен также за то, как, глядя на него, воспринимают Христианство другие. Ведь нехристиане узнают о сущности нашей веры не из наших книг, а из общения с нами. И если я, уверенно считая себя православным христианином, открыто заявляя об этом, сам плохо знаю учение Церкви, предлагая вместо него окружающим некий созданный мною самим суррогат, то, к сожалению, на мне могут исполниться слова Евангелия о фарисеях, которые и сами не вошли, и воспрепятствовали войти желающим. Поэтому разговоры о том, что нужно отменить катехизацию перед крещением и венчанием являются преступными, а священник, который её отказывается проводить – серьезнейшим нарушителем церковной дисциплины и разрушителем церковного основания. Согласен с тем, что форма проведения бесед не совершенна, но никто не предлагал более совершенных форм и методов. В связи с этим, даю поручение епархиальному миссионерскому отделу провести с помощниками благочинных и настоятелей по миссионерской деятельности, а также всех заинтересованных священников, рабочую встречу для выработки соответствующих предложений. На сегодняшний момент в епархии нет единой программы проведения этих бесед. Не прекращающиеся споры о богослужебном языке: «какой использовать язык – украинский, русский или славянский?» Кстати, наш Блаженнейший митрополит Онуфрий – из Черновицкой епархии, в которой есть богослужения на церковнославянском языке, румынском, украинском. Сам он служит на этих языках, для чего изучил и превосходно знает румынский язык. Поэтому хочу напомнить, что никто не запрещает совершать богослужения и говорить проповеди на украинском языке, но для этого необходимо согласие прихода, а не указка сверху или давление невоцерковленной массы извне. В чем проблемы совершения богослужений на украинском языке: 1) существующие украинские переводы далеки от совершенства вследствие того, что большинство из них выполнено с церковнославянского языка, а не из языка оригинала, то есть греческого; 2) отсутствие разработанной украинской богословской терминологии. Прошу не забывать, что церковнославянский язык является богослужебным языком не только для русских или украинцев, но и для всех Православных Церквей славянских народов Европы. Поэтому Церковь не должна содействовать преступным опытам национального расчленения и антицерковных экспериментов по разрушению многовековых церковных традиций. Почему никто не выступает против латинского языка? Потому, что латынь – язык медицинского и других научных сообществ, который понятен ученому любой национальности, а церковнославянский – священнического. В свете вышесказанного во время анкетирования было высказано, на мой взгляд, разумное предложение - в текстах, где встречается слова производные от “российский”, заменять их на “руский”, что более точно соответствует истории. Сама по себе проблема не является такой уж большой. И справедливо указывают сторонники славянского языка, что нужно дать себе небольшой труд, чтобы выучить несколько десятков слов, чтобы более-менее понимать, что происходит в церкви. Но сама напряженность вокруг этой темы свидетельствует о том, что православие воспринимается как нечто исключительно храмовое, только как храмовое действо. Поэтому я считаю, что важной задачей на приходе является развитие катехизической деятельности, призванной преодолеть пробел в элементарных богословских знаниях, а это в свою очередь облегчит восприятие церковнославянского языка во всей его красоте и мелодичности. Несмотря на то, что 3 октября премьер-министр Украины Арсений Яценюк в присутствии представителей всех крупнейших религиозных организаций нашей страны ответственно заявил, что государство примет все меры для недопущения конфликта на религиозной почве, дабы граждане Украины могли молиться в той Церкви и на том языке, на котором они хотят. Власти на местах в отношениях с представителями нашей Церкви переходят от бездумных обвинений к конфронтации. Часто из уст новоиспеченных «представителей народа» и «суперпатриотов» слышишь обвинения в непатриотичности и оторванности от народа, при полном равнодушии, вплоть до содействия, людей попавших во власть на гребне революционной волны. Действия нашей власти сегодня исходят из жёсткого циничного прагматизма и желания самоутверждения. Я надеюсь, что это «переходный период», и в будущем наша власть повзрослеет; но на данный момент она, на мой взгляд, не является в должной мере социально и нравственно ответственной. Боюсь, что и в отношениях с Церковью у власти наличествует только лишь определённый прагматизм: после крушения советского строя образовался идеологический вакуум, и хорошо бы, с точки зрения многих представителей властей, чтобы этот вакуум заполнила Церковь с тем, чтобы учить людей патриотизму, цементировать общество. Но это глубоко не церковный подход, потому что не задача Церкви - цементировать общество. Во всяком случае, это не главная ее задача. Вообще идея о том, что Церковь всегда со своим народом - совершенно правильна, но всё же она нуждается в определенной, и именно церковной, корректировке. Когда эта идея превращается просто в лозунг, она неверна. Всегда ли Церковь должна быть со своим народом? А если народ совершает преступление? Например, в фашистской Германии нацистский строй пользовался поддержкой большинства людей. Соответственно этому разделилась и Лютеранская Церковь: к Церкви Немецких христиан, не только поддерживающей, но и оправдывающей человеконенавистнический режим (в частности, подводилась «богословская база» под антисемитизм, а из Христа сделали «истинного арийца») принадлежали около 70% народа, а к Исповедующей Церкви, отстаивающей евангельские принципы богословия и жизни (и гонимой за это) - меньшинство населения. Советский период существования нашей Церкви, особенно во время сталинсикх репрессий. С кем была Церковь, кто её поддерживал? Это, кстати, очень интересные и поучительные исторические факты. Так же и у нас в настоящее время. Когда народ увлечен гламурным потреблением, когда он не хочет извлекать нравственные уроки из своей истории, когда нормой общественной жизни становится ложь, нечеловеколюбие, непорядочность, революционная целесообразность - Церковь обязана обличать такие настроения, и, следовательно, не быть со своим народом, а быть над ним. А точнее сказать, Церковь должна служить Христу в своем народе, и иметь своей целью не служить народу (то есть потакать всему, что составляет на данный момент содержание народной жизни), но приводить народ ко Христу. Вообще существующее в православном мире отождествление Церкви со своей нацией было естественно для традиционного общества, в период становления поместных Церквей. Но в наше время такое отождествление, на мой взгляд, может иметь и негативный результат, а именно - потакание тому отрицательному, что есть в народной жизни. Для того, чтобы тезис «народ и Церковь неотделимы» наполнялся именно церковным содержанием, необходимо, как это ни парадоксально, уделять основное внимание не бичеванию истинных или мнимых пороков общества, но устроению внутренней жизни Церкви на евангельских основаниях. Сегодня общество «больше» Церкви, и дух общества довлеет над Церковью, а не наоборот. Чтобы преодолеть этот дух, Церкви нужно быть очень сильной нравственно и духовно. И в отношениях с властью нужнее для Церкви блюсти, так сказать, свои евангельские интересы в процессе этого взаимодействия, а не материальные. Если принимать точку зрения Писания на исторический процесс как на Божественную парадигму (а православный христианин непременно обязан руководствоваться такой точкой зрения), которая утверждает, что все повороты истории зависят, в конце концов, от веры и нравственности как общества в целом, так и (прежде всего) личностей, составляющих народ, - то тогда нужно поставить вопрос: «а почему Господь так сделал, попустил нам войну? Что Господь хочет нам этим сказать?». И мы должны бы извлечь из того факта, что сегодняшние события являются определенным евангельским уроком. Мы пока этого урока не извлекали… Поэтому вызывает удивление высказывания в анкетах типа: «На политизированные стройки, уборки - явка тем, кто хочет», «больше проповедовать идеи Новоросии».