Поиск по сайту
Результаты поиска по тегам 'заозёрная школа'.
Найдено 7 результатов
-
Из Василия Александрийского Я бродил среди диких скал, Вдалеке от любимых рож, Я не то что от них устал, Просто слишком на них похож. И глядел на морской прибой, И молился за них за всех — Я беседовал сам с собой, Обращаясь куда-то вверх. Но в счастливой своей тоске Не один я бродил, о нет! За спиною в морском песке Различал я мельчайший след. И на каждый ответ немой, Говоря и ступая в такт, Собеседник незримый мой Улыбался: все так, все так. И упала завеса чар, И раздался беззвучный гром, Только истины теплый шар Окружал нас со всех сторон. Но недолог был мой улов. Мир ворвался одним броском. Лишь одна полоса следов За спиною в песке морском. Лишь громадины черных скал, Лишь канаты седых валов, Только мира немой оскал И одна полоса следов. Безутешен был мой упрек: Тот, кто должен быть всех нежней, Почему же ты так жесток В миг, когда ты всего нужней? Если все разлетелось в прах, Если сердца разрушен дом, И один лишь кромешный страх В мире странном и нежилом, О, верни нас в свои сады! И услышал я в облаках: "Тише, это мои следы. Я несу тебя на руках". 1998 https://stihi.ru/2011/07/21/5643 -
Геннадию Жукову выкликаю тебя, мой навечный заоблачный друг… великаном стоишь — на ветру, меж донскими откосами… обнимаешь гитару-гитану радугой рук… тропинки усыпаны спелыми абрикосами заповедник! а что же иное-то, если теперь повторяю я, как заклинание, — Дон, заповедник… отворяла с размаху, ногою, райскую дверь — и не нужен был мне ни архангел, ни Пётр, ни посредник отворяла душой — и влетала в твой песенный сад… птица Сирин там слёзы свои до сих пор проливает… я не верю, что всё это было полжизни назад я не верю, что всё это было… так не бывает
-
Райская Анвар Исмагилов Когда-нибудь с небес сойдет особый ветер И жесткое крыло подстелет мягко мне, И я, засуетясь, обмана не заметив, Уйду, гася свечу, смеяться в вышине. В заоблачных полях я райским эхом стану. Я стану забывать печали невзначай, С кисельных берегов пить молоко стаканом И на краю луны сидеть, ногой качать. Привыкну по утрам здороваться с рассветом, С апостолом Петром привыкну пить шербет, Привыкну без труда быть праведно раздетым, И женщин не желать, поскольку там их нет. Из тамошних высот, смеясь над океаном, Свою хмельную жизнь усердно осужу. А ночью затяжной ; с небес ; на землю ; кану, Лохмотья натяну и слезы осушу.
-
Тому, кто нас приговорил к разлуке и сулит разлуку, нам предписавшему разрыв, смиренно я целую руку. О, как бы я хотел уйти туда, где в дивном постоянстве две наши жизни, два пути не перехлестнуты в пространстве, где обречённый на печаль, приговорённый к новой встрече, тебе поведал бы едва ль, как я любил вот эти плечи. Ты засыпаешь на плече легка, воздушна, невесома. И я при сумрачной свече гляжу на то, как ты знакома. Ты помнишь – как в один из дней – нас разлучат на этом свете, и станет ясного ясней, что ты – мой дождь, а я – твой ветер. И станет ясного ясней, к чему затейливая мука: ты мной была, и будет мне со мной назначена разлука. И станет ясно – как во сне – что там, в глубинах мирозданья ты будешь мной, и будет мне со мной назначено свиданье.
-
Мне велено сказать, и вот я говорю... Геннадий Жуков Мне велено сказать, и вот я говорю, Что вы хорошие, вы очень неплохие. Но "эль" и "эр" родного языка Вы в детстве перепутали слегка. Услышав "храм", вы повторили "хлам", И ждете в хлам сошествия Мессии. Любезные, во хлам к вам не сойдет Господь. Вы хлеб сносили в хлев, сливали кровь в криницы, Вы рвали плоть с молитвой о любви. Вы спутали "давать" с "давить". Вам удавиться Привычней во сто крат, чем удивиться. Страх заменил восторженное "ах!". Я говорю: не спеться вам, но спиться Во хламе на крови. Мне велено сказать, и вот я говорю, Что жизнь бессмысленна, увы, но хороша. Жизнь хороша, и каждое мгновенье Жизнь хороша, и больше ни шиша! А там в конце - и тело и душа - Лишь пар и прах, и это утешенье. И я пришел, чтобы утешить мир. Утешься, мир, нет в небесах отмщенья. Но прежде, чем великое забвенье Охватит мир, изъеденный до дыр, Вам жрать навоз и гной цедить из рек. Провидел Босх библейские кошмары, Но Босх - не Бог, нет в Боге Божьей кары, Ведь проклят человеком человек. И я не добр, и зла я не держу. Вы все хорошие, вы очень неплохие. Вы ждали в хлам сошествия Мессии - Вот я пришел... И вот я ухожу.
-
*** Если Суд неминуем, пускай же Всевышний Судья По новой меня призовёт из полынного праха, Пускай, как и встарь, возвращая на круги своя, Вновь кружит меня в переулках холодная Прага. Если есть у Создателя каждому план на потом, Пусть устроит, что б стал я не Цезарем, и не Улиссом с Итаки, Пусть я стану большим многомудрым котом, Чтобы жить в Златой Праге, у антиквара в старинной лавке. Я любил бы лакать молоко из пиалы династии Минь, И дремать в мягком кресле времён Габсбургов или Бурбонов, И, как визирь, взирать с антресолей на знатоков и разинь, И листать вечерами Плутарха или Страбона. Я любил бы смотреть, как лукавят факир и жонглёр, А потом до утра по клеймёной гулять черепице, Чтобы слышать порой, как из Прашной, с немыслимых пор, Песню Сольвейг поёт мне вдогонку слепая певица. 17 июня 2013 года
-
ВИТАЛИЙ КАЛАШНИКОВ ------------------------ День начинался высоким туманом, Эхом глухих голосов у причала, Вспомнил зачем-то о маме, а мама Долго на письма не отвечала. Сел я за стол, где лежала сырая Рукопись – нужно читать, попросили, Думал о Родине я, разбирая Чьи-то плохие стихи о России. И перед взором прошли вереницей Лица великих людей, у которых Мне предстоит еще долго учиться, С кем я веду непрерывные споры. Так просидев полчаса, как бездельник, Вышел на улицу, чтобы встряхнуться И отойти от наплывших видений Войн, забастовок и революций. Но и на улице взгляд мой далече Был устремлен – через годы и годы; Вышла жена, обняла мои плечи, Залюбовавшись осенним восходом. Солнце уже золотило верхушки Вишен, склоненных над дельтой притихшей, Мимо калитки спешила старушка К церкви, мерцающей цинковой крышей. И до сих пор будоражит и дразнит Голос, едва долетевший до слуха: "С праздником, детки". "А что же за праздник?" "День всех святых", - отвечала старуха.