Search the Community

02.07.2019 16:42:00 Следует ли отделить церковь от дипломатии Фактор духовной общности народов становится токсичным при смешивании с Realpolitik Андрей Мельников Ответственный редактор приложения "НГ-Религии" Тэги: сергей гаврилов, тбилиси, грузия, межпарламентская ассамблея православия, парламент, мид рф Братские народы не раз становились злейшими врагами во время локальных и мировых войн. Иллюстрация с обложки журнала Le Petit Journal от 10 октября 1915 года В дипломатии, замешанной на сантиментах православной солидарности, еще не было, кажется, такого громкого провала, как в истории с заседанием Межпарламентской ассамблеи православия (МАП) в Тбилиси 20 июня. Подобных форумов было неисчислимое множество, и делегации религиозно мотивированных депутатов кочевали из одной страны в другую, но такого рода мероприятия проходили скорее незаметно и безрезультативно, чем приносили вред. Однако когда МАП под председательством депутата Госдумы РФ Сергея Гаврилова «оккупировал» зал заседаний грузинского парламента, это неожиданно привело к новому витку обострения отношений между Россией и Грузией. Российская дипломатия уделяет непропорционально много внимания фактору «православного единства». Поддерживаются соответствующие организации, вроде МАП. МИД РФ регулярно делает заявления в поддержку тех верующих, которых оно считает близкими «русскому миру». Однако этот фактор демонстрирует либо нулевую эффективность, либо непредсказуемые и даже негативные последствия, как в случае с МАП в грузинском парламенте или многочисленных дипломатических нот в поддержку Московского патриархата в Украине. В первый же день беспорядков президент Грузии Саломе Зурабишвили расставила точки над i, заявив, что никакой «православный союз» с Россией невозможен. Спустя несколько дней с проповедью выступил католикос‑патриарх всея Грузии Илия II, но и он только призвал свой народ к «осторожности». Никаких слов о «братстве», замешанном на общей вере, в Тбилиси не было сказано, хотя к этой общности много апеллировали в эти дни в Москве. Не только неудачи, но даже успехи отечественной дипломатии показывают, что роль религии в отношениях с соседями ничтожна. Скажем, последний по времени успех – восстановление членства в Парламентской ассамблее Совета Европы. За возвращение России в ПАСЕ проголосовали делегации стран, где население исповедует либо западное христианство, либо ислам: Испания, Турция, Азербайджан, Норвегия, Нидерланды, Хорватия и другие. Были среди наших союзников и православные Кипр и Сербия. Зато категорически против высказались единоверцы из Грузии и Украины, а также католики‑поляки. Православная Румыния не определилась. Понятно, что все это деление условно, и отношение государств к возвращению России в ПАСЕ определялось множеством причин, среди которых вера едва ли не на последнем месте. Имеет ли смысл и в дальнейшем полагаться на фактор «православного единства»? Руководитель исследовательских проектов в институте «Диалог цивилизаций» Алексей Малашенко полагает, что между нашими народами все‑таки существует общность, но на неформальном уровне. Люди эту общность ощущают, но, когда ее используют в политических целях, это вызывает отторжение. Поэтому идея направить Сергея Гаврилова, да еще и пригласить его сесть в кресло с пикера парламента Грузии, по мнению Малашенко, только спровоцировала «не очень многочисленных русофобов». Негативную роль сыграла и слабость грузинского руководства. С тем, что духовная близость народов лишь обострила политический конфликт между Тбилиси и Москвой, согласны и другие эксперты, опрошенные «НГР». «Ситуация вокруг МАП и Сергея Гаврилова в Грузии показывает, что российский фактор используется в постсоветских странах для решения своих проблем – будь то грузинская оппозиция или Порошенко в Украине. Православие оказывается удобным поводом для провокации, а конфликт между родственными народами с единой верой оказывается намного более острым, чем с людьми из другой культуры», – сказал руководитель центра по изучению религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин. «В конфессиональных вопросах, если брать ее политическую составляющую, есть много романтизма, есть сентиментальность, но все это заканчивается очень прагматичными интересами и обидами, когда вдруг интересы противоречат эмоциям, – поделился своими мыслями с «НГР» заместитель директора Центра политических технологий Алексей Макаркин. – Поэтому роль конфессионального фактора во внешней политике, в том числе в военных вопросах, я бы не преувеличивал». «Церкви всегда лояльны власти, но за пределами своего государства у них могут быть уже собственные интересы, – говорит Роман Лункин. – Православный политик – это почти всегда националист и патриот, отстаивающий идентичность и границы своей страны. В этой связи православная солидарность, существующая, к примеру, между Грузинской церковью и РПЦ, может вступать в противоречие с враждой православных политиков между собой. Вполне православные деятели Румынии, Молдовы, Болгарии, Украины могут выступать против России, но в Европе быть союзниками РПЦ в отстаивании прав верующих, в критике европейского либерализма и политкорректности. Лучше всего фактор православной солидарности работает в отношениях с Грецией и Сербией, где и церковь, и Россия совмещаются в сознании граждан в одно целое. Связь с православной Россией остается частью идентичности стран, где остальная жизнь почти полностью подчиняется требованиям Евросоюза». При этом Лункин отметил, что с чешским президентом Милошем Земаном и премьером Венгрии Виктором Орбаном у Кремля складываются неплохие отношения. «Это значит, что настоящий разлом идет не по линии православной солидарности, а по линии традиционализма, который может быть и не связан с определенной конфессией», – пояснил эксперт. Он также обратил внимание на исключения из этого правила. Самой традиционалистской и клерикальной силой в Европе можно назвать польскую партию «Право и справедливость». «Однако поляки‑католики даже при совпадении всех позиций принципиально не будут пророссийской силой. Этому мешают исторические стереотипы и стремление быть первой и по‑своему уникальной силой Евросоюза. Россия как игрок Большой Европы для многих является помехой, хотя без России и не обойтись», – отмечает он. Как известно, в случае с голосованием в ПАСЕ поляки проявили солидарность с Украиной и протестовали против возвращения России в эту организацию. Чтобы оценить реальный вес религиозного фактора в дипломатии, Алексей Макаркин предлагает совершить экскурс в историю России, когда она наиболее активно вела свою внешнюю политику на европейской сцене и при этом позиционировала себя в качестве единственной в мире православной империи. «Только что одержана победа в Русско‑турецкой войне 1877–­­­­1878 годов, – приводит примеры политолог. – И в 1885 году православная Сербия идет войной на православную Болгарию. Дальше – Первая мировая война, и соответственно в одном лагере, лагере Антанты, Россия и Сербия. Православная Болгария – в другом лагере. Румыния колеблется, но все‑таки присоединяется к Антанте, а в Греции великий национальный раскол: король симпатизирует Германии, а премьер‑министр – Франции. В результате побеждает премьер‑министр. В Элладской церкви тоже были противоречия по поводу того, на кого ориентироваться – на короля или премьера. И во время Второй мировой войны православные оказывались по разные стороны фронта». «Поэтому с православной солидарностью как‑то исторически не сложилось», – резюмирует Макаркин. Да и как ее реализовывать, если интересы православных народов и их церквей могут быть разнонаправленными? «В 1870‑е годы, перед русско‑турецкой войной, болгары настаивали на автокефалии. Константинополь им этой автокефалии не давал. Русский посол Игнатьев сочувствовал болгарам. Сейчас для болгар Игнатьев – герой, и о нем там помнят больше, чем в России. А с точки зрения греков, он интриговал против Константинопольского патриархата. Поэтому если России приходилось делать ставку на православных болгар – обижались греки, а если бы греки были довольны, то обиделись бы болгары», – рассказал Макаркин. «Если говорить про Грузию, то здесь тоже все было непросто, – продолжает эксперт. – Царь Ираклий II обращался к России за поддержкой, его сын Георгий XII был готов отдать Грузию русскому царю, не найдя себе достойного преемника среди многочисленных родственников. А грузинская царица Мариам зарезала русского командующего генерала Лазарева, когда он приехал депортировать ее в Россию. Если говорить о церковном компоненте всей истории, то была очень тяжелая ситуация в связи с грузинской автокефалией. В Грузии существовала автокефальная церковь, равная Русской церкви. Автокефалия была упразднена в начале XIX века, и образован Грузинский экзархат, которым всегда руководил архиепископ, присылаемый из России. Соответственно были очень напряженные отношения между представителями русского и грузинского духовенства. В 1908 году даже убили экзарха – архиепископа Никона (Софийского). Это убийство произошло тогда, когда грузинское духовенство вело борьбу за восстановление автокефалии. И даже сейчас в Грузии к лику святых причислены ведущие участники той борьбы, католикосы Кирион и Амвросий, но оба они не включены в святцы Русской православной церкви. Общение между церквами было восстановлено только в 1943 году, то есть через четверть века после одностороннего восстановления грузинами автокефалии». Роман Лункин обращает внимание на то, что сам Московский патриархат в своей дипломатии не абсолютизирует принадлежность к единому византийскому корню: «Примечательно, что и в официальной риторике патриарха Кирилла больше говорится о христианской солидарности в Европе, а православная солидарность применяется точечно – когда нет расхождений с местной властью». «Именно поэтому, к примеру, в прошлом году патриарх отменил визит в Молдавию – быть при всей дружбе пиарщиком президента Игоря Додона в РПЦ не согласны», – считает религиовед. В таком случае непонятно, почему российская дипломатия отдает так много страсти и сил на поддержание тлеющего фитилька «православного единства». Тем более что этот фитилек все чаще приводит в действие взрывчатую субстанцию международных и межгосударственных отношений. http://www.ng.ru/ng_religii/2019-07-02/9_467_diplomatia.html?fbclid=IwAR0wlCmY4aYnBz3BK7nrRVG9Tke34opkOQ4Jg3JmSrxjT-LbJvgcwwOFMKY

Глава комитета Государственной думы России по делам СНГ Леонид Калашников заявил, что Украина встала на путь «хорватизации», который может попросту разрушить это государство. По мнению депутата, Украина может разделиться на несколько независимых государств. «Вы сейчас находитесь в процессе вот этой хорватизации. На базе Украины будет несколько государств, и к этому придется прийти», — обратился Калашников к жителям соседней страны. ПОДРОБНЕЕ... Комментируя эту тему в интервью Федеральному агентству новостей, телеведущий и политический консультант Анатолий Вассерман рассказал, какое будущее ждет Украину, на сколько частей она распадется и каким будет путь самоопределения независимых украинских регионов. — Анатолий Александрович, следует ли в ближайшее время ждать раскола Украины? — Когда конкретно произойдет раскол Украины, я гадать не берусь, потому что в это место вложено так много авторитета различных крупных деятелей и структур, что они будут еще долго тратить ресурсы на поддержание существования Украины как единого целого. Точно так же, как сразу после революции большевики по политическим соображениям, актуальным на тот момент, вложили в польскую фальшивку «Украина — не Россия» столько собственного авторитета, что когда выяснилась пагубность этого тезиса, они уже не могли его отменить. Они, правда, приостановили принудительную украинизацию, но не смогли отменить ее. Нечто подобное происходит и сейчас. - Польская фальшивка — Поясните, пожалуйста. — Видите ли, столько крупных западных политиков и организаций вложили в Украину свой авторитет, что теперь вынуждены расходовать разнообразные ресурсы на поддержание этой структуры. Поэтому я не могу сказать, когда она закончится. Но я совершенно уверен, что это случится по крайней мере при моей жизни. Слишком уж очевидно теперь, что лозунг «Украина — не Россия» не только лживый, но и преступный. Слишком очевидно и то, что разные по истории, а значит и по культуре земли, объединенные в свое время под этим названием, так и не срослись. И если раньше, когда Украина являлась частью России и поэтому была довольно благополучна, противоречия между этими регионами не были очень уж яркими, то теперь они более чем очевидны. И центробежные силы явно превосходят центростремительные. Грубо говоря, нет поводов для стремления к центру. Сперва надо размежеваться — На какие именно части распадется Украина? — В принципе, я лет 25 назад писал проект конституции «Украинской федеративной республики». Там я выделил десять отчетливо различающихся регионов. Не буду их перечислять, но все эти регионы вполне реально существуют, реально выделяются. Украина может распасться именно по этим культурно-экономическим границам на десяток частей. Точнее, на девять, поскольку Крым из состава Украины уже вышел. — По какому сценарию это произойдет? — Надеюсь, что по более или менее мирному, поскольку войны на Украине уже наелись. Большая часть тех, кто участвовал в террористической операции против Донбасса, настолько убедительно доказали свою неспособность действовать организованно, что даже если будут между этими людьми какие-то перестрелки, они не приведут ни к какому значимому результату. Ну и главное, на что я надеюсь, что в соответствии с уровнем известного тезиса товарища Ульянова «Прежде чем объединиться, надо размежеваться», все эти исторические регионы потом рано или поздно вернутся в состав России. Так Украине будет, как ни странно, даже легче сделать. Лоскутное одеяло Донбасса — А может ли Евросоюз втянуть в себя часть западных регионов Украины? — Да, какие-то из этих регионов Евросоюз, наверное, попытается включить в свой состав. Кстати, думаю, до оформления этих регионов как государств дело не дойдет. То, что появились Донецкая и Луганская народные республики, — следствие очень редкого стечения обстоятельств, связанного с местными олигархами. — Каков был этот механизм? — Ринат Ахметов в Донецкой области и Александр Ефремов — в Луганской очень не хотели уходить в РФ, где они стали бы полурядовыми богачами. Через подконтрольные им движения они добились формирования этих самых республик как политически самостоятельных сущностей. Они даже не стали объединять Донецкую область с Луганской именно потому, что каждый тянул одеяло на себя. Я не думаю, что аналогичный сценарий будет частым. Что касается Европейского союза, я думаю, что Венгрия сможет вернуть в свой состав Подкарпатскую Русь, которая сейчас называется Закарпатской областью Украины. Украинцы — отчетливо русские — Вы считаете такой сценарий реальным? — В этом регионе очень давние, насчитывающие уже по меньшей мере десять веков, исторические связи с Венгрией. И, в общем, достаточно спокойные взаимоотношения. А вот Польша вряд ли сможет прибрать к своим рукам Галичину (Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская области). Именно Галичина стала полтора века назад полигоном для отработки методов психологической хирургии, нацеленной на превращение русских в антирусских. И хотя значительная часть галичан действительно стали антирусскими, традиционная в тех краях нелюбовь к полякам, оккупировавшим эти земли на протяжении нескольких веков, никуда не делась. Поляк для галичанина — враг ничуть не меньший, чем русский. Тут вряд ли что-то получится. — Что же с остальной Украиной? — Все остальные регионы нам будет значительно легче присоединить к себе, чем европейцам — взять под свой контроль. За исключением Галичины, остальные украинцы все-таки отчетливо русские. https://mirnovostey.info/?url=https%3A%2F%2Fnewzfeed.ru%2F23483-ukraina-vernetsya-v-sostav-rossii-stalo-izvestno-na-skolko-chastej-raspadetsya-nezalezhnaya%2F&utm_medium=referral&utm_source=lentainform&utm_campaign=newzfeed.ru&utm_term=1275501&utm_content=6872535&mod=iframe-mod

8 апреля 2016, 14:17 Терроризм также далек от истинной религии, как Бог от сатаны. Руслан Иржанов - директор Образовательно-культурного центра «Бiлiм», эксперт республиканской информационно-разъяснительной группы Комитета по делам религий МКИС РК, режиссер документального кино, член Союза кинематографистов Казахстана, автор документальных книг и фильмов цикла «Незримый фронт». Сегодня Zakon.kz завершает с ним серию интервью на тему: информационная война и терроризм. - Как вы думаете, Руслан Самарханович, являются ли СМИ четвертой властью и каков их потенциал в борьбе и профилактике с терроризмом и религиозным экстремизмом? - На мой взгляд, СМИ не четвертая власть, а первая. СМИ - это инструмент бесструктурного управления обществом, власть без официальной вывески. Не случайно главный пропагандист третьего рейха доктор Геббельс утверждал, что одно толковое журналистское перо может быть эффективнее корпуса дипломатов и бронетанковых дивизий. По данным Министерства по инвестициям и развитию в Казахстане на начало 2015 года действовали 2695 СМИ. Безусловно, это мощная сила, способная серьезно влиять на массовое сознание, в том числе в вопросах религии, поэтому журналистам при освещении данных вопросов следует соблюдать профессиональную этику и политкорректность. К сожалению, во время ряда терактов, имевших место в Казахстане в 2011-2012 годах некоторые журналисты в погоне за сенсацией вольно или невольно способствовали нагнетанию атмосферы страха и паники в обществе. Достаточно вспомнить заголовки «Кровавая бойня в Шубарши...», «Рэмбо из Тараза» и другие. Нам нельзя забывать, что информационные провокации могут стать катализатором протестных настроений вплоть до проявлений терроризма. Помните, несколько лет назад были марши протеста мусульман в разных странах, в том числе в Европе и Америке. Эти события широко освещались мировыми новостными агентствами. Поводом к протестным шествиям послужил показ по телевидению фильма режиссера Накула Басили «Невинность мусульман», где Пророк Мухаммед был представлен как человек жестокий, алчный, бездуховный. То есть были оскорблены религиозные чувства мусульман. Это привело не только к маршам протеста, но, к сожалению, и к погромам в некоторых странах посольств США и Израиля, повлекшим гибель дипломатов. Не исключено, что в толпе были провокаторы. Или вспомним заочный смертный приговор, вынесенный лидером иранской революции Айтоллой Хомейни 14 февраля 1989 года автору так называемых сатанинских стихов Салману Рушди. В его сборнике также было усмотрено оскорбление образа Пророка и дискредитация ислама в целом. Салман Рушди до сих пор вынужден скрываться в изгнании, опасаясь возмездия. Долгие годы его безопасность обеспечивала английская разведка. Или трагедия в Париже, когда карикатуры на Пророка в журнале «Шарли Эбдо» спровоцировали теракт. Недавно была озвучена информация, что незадолго до этих событий у журнала сменились хозяева, его выкупили представители семьи Ротшильдов, владельцы многих мировых масс-медиа. Очевидно, определенным глобальным управленческим центрам выгодно провоцировать людей, считающих себя последователями ислама, на крайние формы поведения, которые, согласно определению, и являются экстремизмом, а в насильственной форме – терроризмом. - В западных СМИ все чаще муссируется термин «исламский терроризм». Значит, исламофобия – тоже продукт информационной войны? - Термин «исламский терроризм» - своеобразный информационный фантом, модный информационный тренд, который появился в информационном поле сравнительно недавно, лет через тридцать после военных действий СССР в Афганистане, когда США стали демонстрировать свою активность в борьбе с Аль-Каидой. Например, газета «Кристиан сайнс монитор», принадлежащая религиозной организации «Первая церковь Христа», пишет: «Довольно странно, что никто иной, как западные спецслужбы первые ввели в обиход такие термины, как «Аль-Каида», «джихадизм». Целью исламофобии является демонизация мусульман в глазах мирового сообщества, профанация ислама как религии мира, и, соответственно, дискредитация Корана как доктрины. Давайте задумаемся: сегодня в мире насчитывается 1570 миллионов мусульман, из них лишь мизерный процент, примерно 0,001% вовлечены в структуры международного терроризма. Однако мировые СМИ различными информационными приемами пытаются создать впечатление о причастности всех мусульман к насилию и терроризму. Проще говоря, раздувают из мухи слона. Как заметил турецкий мыслитель Гюлен, «мусульманин не может быть террористом, а террорист не может быть мусульманином». В разнообразном арсенале приемов информационной войны часто используется прием умалчивания. Это когда активно распространяется один аспект информации, но в то же время другой аспект умалчивается. Именно этот прием умело применяется ведущими мировыми СМИ. - Какую информацию, по-вашему, умалчивают западные СМИ? - К примеру, пытаются внушить, что терроризм – это порождение ислама и при этом умалчивают, что терроризм существовал задолго до возникновения религии ислам, а с его появлением далеко не всегда терроризм имел отношение к мусульманам. Вот смотрите. Первыми в истории человечества террористами, еще за несколько веков до возникновения ислама, были зилоты в Иудее (1 век от Рождества Христова) - борцы за чистоту веры. Они осуществляли террор против римлян – язычников и их пособников. И лишь спустя шесть веков, с возникновением ислама, появились другие борцы за чистоту веры - хариджиты, которые во времена правления Али убивали его сторонников, объявляя их вероотступниками. Также задолго до появления ислама, с 1 по V век н.э. на территории, занимаемой современным Израилем, террор практиковали викарии. Они боролись против римлян за автономии своих провинций. Древняя Спарта контролировала территорию Греции за счет регулярного террора против илотов – древнегреческих крестьян. В истории Древнего Рима одно из первых упоминаний о государственном терроре связывают с именем диктатора Луция Корнелия Суллы, который утвердил «проскрипции» - списки лиц, объявленных вне закона на территории Римской империи. Любой гражданин Рима, убивший указанного в «черном списке» человека, получал половину имущества убитого. В 12-13 веках возникла, по сути, террористическая концепция «монархомахия»: на фоне борьбы Рима с королевскими династиями Европы религиозные авторитеты католической церкви обосновали правомочность убивать монархов подданными. Робеспьер (настоящее имя Рабат) - лидер Великой Французской революции санкционировал массовый террор. Якобинцы первыми ввели в оборот термин «террор» и сами с гордостью называли себя террористами. В ответ последовал террор жирондистов. Так, в июле 1793 года французская аристократка Шарлотта Корде заколола кинжалом члена Конвента, председателя Якобинского клуба Жана Поля Марата. В 1820 году в Италии на Сицилии зародилась мафия для борьбы с монархией Бурбонов. Одновременно на юге страны возникло тайное братство карбонариев. В России члены террористической организация анархистов «Народная воля», сторонники Михаила Бакунина и Сергея Нечаева 1 марта 1881 года убили царя Александра II. Революционерка Вера Засулич также объявила террор в качестве основного метода политической борьбы. Продолжить? Если говорить о современном терроризме, где так же не было участия мусульман, то это баски в Испании, это Ирландия – Ольстер, противостояние католиков и протестантов, террористическая ирландская организация (ИРА). Это «красные бригады» в Европе, взрывы в метро в Италии в 70-е годы, похищение и убийство премьер-министра Альдо Моро. За этим стояла подпольная группа «Гладиус» в составе масонской организации Ложа Пи-2. Это лишь некоторые исторические факты терроризма, о которых «забывают» и умалчивают ведущие западные СМИ. Однако при этом ими активно муссируется тема «исламского терроризма», в общественное сознание внедряется исламофобия. Между тем, ислам - это интегральная форма монотеизма, то есть доктрина, вобравшая в себя и синтезировавшая все передовое из других религиозных концепций и традиций. Но при этом ислам – это религия, а не политическая идеология, и необходимо различать эти понятия. Итак, Cui prodest? Кому выгодно дискредитировать Коран и ислам? Выгодно ли это мусульманам? Нет! Ведь терроризм, с которым хотят связать ислам и мусульман, ничего не дает ни исламу, ни мусульманам. - Кому тогда мешает ислам? - А давайте посмотрим, в каких регионах активно проявляется терроризм? Ответ очевиден - в регионах, богатых углеводородными и иными ресурсами. Это Латинская Америка, Персидский залив, Ближний и Средний Восток, Центральная Азия. В чем тогда вина мусульман, о которой постоянно твердят зарубежные СМИ, спросите вы. А в том, что они преимущественно расселены в зонах, богатых углеводородными и другими стратегическими ресурсами. Как в басне Крылова, «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Цель глобальных управленческих центров очевидна - ограничить доступ конкурентам к богатым ресурсами регионам через создание «управляемого хаоса» чужими руками. Доктрина «управляемого хаоса» - это разработка «Ренд Корпорейшн» – мозгового центра разведки ВС США. Что касается Ближнего Востока и Центральной Азии, то здесь реализуется доктрина адмирала Альфреда Мэхэна. Ее суть – в доминировании морской цивилизации над сухопутными цивилизациями, а стратегия заключается в обеспечении контроля над регионами, обладающими большими запасами стратегических ресурсов и отсечении от них главных конкурентов путем создания, так называемого, пояса нестабильности через организацию «управляемого хаоса» чужими руками. Например, сегодня руками многочисленных враждующих между собой мусульманских группировок на Ближнем Востоке лишен доступа к нефти Китай, который получал здесь 60 процентов нефти от своих экспортных контрактов. - А какие сценарии разрабатываются непосредственно в нашем регионе - Центральной Азии? - В Центральной Азии, так называемый, пояс нестабильности предполагается организовать по оси: Афганистан – Таджикистан – Туркмения – Кыргызстан – Казахстан - Синьцзян. Не случайно у границ Туркменистана и Таджикистана дислоцируются боевики «исламского интернационала», прибывшие из зоны Вазиристана и Афганистана. Известно, что некоторые из них присягнули лидерам ДАИШ. Порядка 30 процентов нефти, получаемой Китаем, составляет каспийская нефть, то есть иранская и наша казахстанская нефть. К тому же Казахстан, наряду с нефтью и газом, обладает целой палитрой полезных ископаемых. И кому-то это не дает покоя. Соответственно, следуя той же логике, не нужно исключать возможности попыток реализовать аналогичные сценарии чужими руками, а именно руками «спящих террористических ячеек» и в нашем регионе. При этом геополитические интересы по вытеснению конкурента - Китая из нефтеносной зоны в целях их маскировки, как и в других регионах прикрываются псевдоисламской фразеологией. - С какими источниками и партнерами работают в основном казахстанские информационно-разъяснительные группы для профилактики религиозного экстремизма и терроризма? - В своей деятельности они главным образом опираются на Комитет по делам религий Министерства культуры и спорта, который постоянно проводит различные конференции, семинары-тренинги, выпускает разнообразную методическую литературу, видеопродукцию и так далее. Также сотрудничают с республиканским общественным объединением «Ветераны органов КНБ РК», с председателем которого Бекназаровым Кенжебулатом нас связывает давний творческий союз по созданию цикла документальных фильмов «Незримый фронт». За плечами каждого из ветеранов - богатейший практический опыт в вопросах противодействия угрозам, о которых мы сегодня говорим, и это для нас большая помощь. - Итак, резюмируя сказанное: что должна знать наша молодежь о религиозно-мотивированном терроризме? - Геополитическую подоплеку данного процесса. Сегодня международный терроризм превратился в удобную дезинформационную вывеску для реализации определенными силами своих бизнес интересов. За каждым актом террора стоит банковский чек. Терроризм также далек от истинной религии, как Бог от сатаны. Говоря словами турецкого философа Харуна Яхья (Аднан Октар), «терроризм не что иное, как сатанинский ритуал кровопролития». Торгын Нурсеитова Публикация в "Закон KZ" № 3 от 2016 г.

Алексей Фененко К.и.н, в.н.с. Института проблем международной безопасности РАН, доцент Факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова, эксперт РСМД 3 Фото:Шуты в спальне Анны Иоанновны, Якобий В. И., 1872 г. Приглашение к дискуссииК началу 2016 г. среди отечественных экспертов утвердилось мнение, что Россия недостаточно использует информационные технологии (включая публичную дипломатию) для укрепления своего имиджа за рубежом. На вопрос «что делать?» предлагается два ответа. Первый: улучшить финансирование соответствующих программ или фондов. Второй: научиться работать не только с правительствами, но и с гражданским обществом. Рискну предложить третий вариант ответа. Относительно слабые позиции России в сфере «мягкой силы» вызваны не плохим финансированием, неверной стратегией или недостаточным умением пиарщиков. Главная причина — гипертрофированная переоценка роли «мягкой силы» в международных отношениях. Между тем опыт последних десяти лет показал: «мягкая сила» действует только там и тогда, где и когда другая сторона желает ее принимать. Если такое желание отсутствует, самые изощренные информационные технологии бессильны. Есть смысл пересмотреть российскую политику в области «мягкой силы» с учетом этого важного, хотя и неприятного, наблюдения. Лев Толстой против Джозефа Ная rio2016.comАндрей Кортунов: Семь шагов за горизонт кризиса. Что нужно менять в механизмах использования «мягкой силы»? Термин «мягкая сила» («soft power»), введенный в оборот в 1990 г. американским политологом Джозефом Наем [1], означает достижение стратегических целей с помощью не силовых, а культурных и идеологических механизмов. По мнению Дж. Ная и его последователей, привлекательный образ страны может повернуть в ее пользу общественное мнение других государств. Но позитивный образ страны не означает, что элиты других стран будут избегать с ней конфликта. Именно такую ситуацию описал Лев Толстой в романе «Война и мир». Русское дворянство начала XIX века говорило по-французски лучше, чем по-русски, получало образование во Франции и имело недвижимость за границей. Многие представители российского высшего общества восхищались фигурой Наполеона Бонапарта. Однако культ Франции не помешал России вести серию жестоких войн с наполеоновской Францией. Русские генералы планировали войну против Франции на французском языке. Трудно представить более яркий пример ограниченности роли «мягкой силы». История колониальных империй подтвердила правоту наблюдений Л.Н. Толстого. Элиты британских колоний получили образование в учебных заведениях Великобритании. Но в период распада Британской империи в 1940-х гг. почти никто не пожелал сохранить колониальный статус. Причем пионером в этом процессе выступила не традиционно проблемная Индия, а доминионы с англосаксонской элитой — Австралия и Новая Зеландия. Вебинар РСМД «Экспорт образования:бизнес или мягкая сила?». Участники: Марина Игнатьева (Россотрудничеству), Андрей Кортунов, Иван Тимофеев, Тимур Махмутов (все – РСМД) Более того, применение технологий «мягкой силы» вызывает в разных странах различный эффект. Франция при Шарле де Голле (1958–1969) взяла курс на сохранение контроля над бывшими колониями посредством воспитания их элит. Для достижения этой цели в 1970 г. была создана Международная организация франкофонии, ставившая своей задачей сохранение и распространение французского языка и французской культуры. В странах Северной и Западной Африки их позиции сохранились: элиты этих стран охотно удерживают политические и культурные связи с бывшей метрополией. В то же время в Индокитае (Вьетнам, Лаос и Камбоджа) французский язык и французская культура полностью утратили былое влияние. Франкофонами остается в основном небольшая группа старшего поколения, получившая образование во времена Французской империи. Среди экспертов популярно мнение о том, что Россия отказалась от советской политики воздействия на элиты Восточной Европы. Но до Второй мировой войны государства Восточной Европы — от Финляндии до Югославии — отличались высокой степенью неприязни к СССР, образуя антисоветский «санитарный кордон». Всплеск русофобии конца 1980-х гг. доказал, что Советскому Союзу так и не удалось изменить антисоветский настрой общественности этих государств. Малые и средние страны всегда будут опасаться большой и сильной страны. Любопытна сама постановка вопроса Дж. Наем: рассказ о культуре страны и эффективности ее политических институтов вызовет к ней волну симпатии. Однако реакция может быть принципиально иной — от зависти до прилива ненависти, как это не раз было в истории. Россия и Армения. Дебаты экспертовПроблемы мягкой силы России на постсоветском пространстве «Мягкая сила» невозможна там, где идентичность страны выстраивается на основе ненависти к другой стране или ее народу. Ограничения «мягкой силы»Применение «мягкой силы», похоже, имеет естественные пределы. Условно можно выделить три ограничителя, против которых «мягкая сила» бессильна. Первый — геополитический. Малые и средние страны всегда будут опасаться большой и сильной страны. В лучшем случае их элиты будут искать противовес ее культурному и идеологическому влиянию со стороны других великих держав, в худшем — просто отвергать культурную политику сильного соседа, видя в ней новую форму империализма. Вряд ли случайно, что наиболее сильная русофобия присуща странам Восточной Европы, а наиболее сильный антиамериканизм — странам Латинской Америки. Второй ограничитель — исторический. Вражда между некоторыми народами имеет настолько давние корни, что покончить с ней посредством «мягкой силы» вряд ли возможно[2]. «Мягкая сила» невозможна там, где идентичность страны выстраивается на основе ненависти к другой стране или ее народу. Сколько средств следовало вложить Советскому Союзу в Германию 1934 г., чтобы сделать ее просоветской? Ответ очевиден: нисколько, так как они уже ничего не могли изменить. Лариса Смирнова: Предложения по улучшению образа России в Китае Третий — культурологический. Разные народы и общества по-разному оценивают свою роль в истории. Отечественный политолог Т.А. Алексеева справедливо отмечает, что российское общество никогда не считало себя квинтэссенцией мировой истории. Россия всегда видела себя «догоняющей страной», для которой важно одобрение «идущих впереди» [3]. В Германии и Японии противопоставление себя другим народам нередко принимало болезненно агрессивный характер. В России никогда не было своего Г. Гегеля, утверждавшего, что лишь в германском мире абсолютная идея познала саму себя, а история достигла своего финала. Не было и своего П. Рорбаха, считавшего, что Германия окружена «неисторическими народами» [4]. Соответственно, для каждой страны характерна своя способность усваивать чужую «мягкую силу». Эти ограничения позволяют обозначить пределы успешного применения «мягкой силы». «Мягкая сила» — это инструмент не переубеждения врагов, а борьбы за колеблющихся, попытка привлечь их на свою сторону. От Ная к Гумилеву?Подобное понимание «мягкой силы» наметил не Дж. Най, а советский историк и этнолог Лев Гумилев. Он ввел в оборот термин «комплиментарность» как «принцип подсознательной симпатии особей друг к другу, определяющей деление на своих и чужих» [5]. Соответственно, можно выделить четыре типа комплиментарности: положительная как ощущение подсознательной взаимной симпатии; отрицательная как ощущение подсознательной взаимной антипатии; нулевая как ощущение безразличия друг к другу; асимметричная, когда только один из участников взаимодействия позитивно настроен по отношению к другому. Для каждой страны характерна своя способность усваивать чужую «мягкую силу». Приведу несколько интересных примеров. С конца XVIII века для российской элиты был характерен феномен галломании: стремление к русско-французскому билингвизму и желание как можно глубже усвоить французскую культуру. (Попытка Петра I сделать таким эталоном голландскую культуру закончилась неудачей: русское дворянство не полюбило ни Голландию, ни голландский язык.) Однако во Франции никогда не было феномена массовой русофилии или русомании. Французская элита никогда не стремилась ни к русско-французскому билингвизму, ни к глубокому познанию русской культуры. Flickr / Hansel and RegrettalМасахиро Акиямо: Японский опыт «мягкой силы» для России Любопытным примером могут служить и российско-британские отношения. В России традиционно были сильны жалобы в отношении «коварного Альбиона», а в Британии — опасения перед «варварской российской экспансией». Однако почти во всех ключевых войнах последних трех столетий (кроме разве что Крымской войны) Россия и Британия оказывались союзниками. Геополитические интересы — стремление не допустить установления чьей-либо гегемонии в континентальной Европе — пересиливали культурную антипатию. Что делать?Теория комплиментарности позволяет понять, почему российская политика в области «мягкой силы» остается недостаточно эффективной. Основное внимание Россия уделяет странам, где аудитория изначально негативно настроена к нашей стране. К тому же концепция «Русского мира» слабо работает в дальнем зарубежье. Русский эмигрант, в отличие от китайского или еврейского, не стремится, как правило, сохранять связи с исторической родиной, а желает поскорее интегрироваться в новое общество, забыть, что он русский. «Мягкая сила» — это инструмент не переубеждения врагов, а борьбы за колеблющихся, попытка привлечь их на свою сторону. России нужно перестроить политику в сфере «мягкой силы» по четырем направлениям. Во-первых, следует признать, что есть группа стран, где использование российской «мягкой силы» никогда не будет эффективным. Речь идет о большинстве англосаксонских стран и стран Восточной Европы. Их аудитория настроена к России изначально критически, если не открыто враждебно. Поэтому на работу с этой группой следует расходовать минимальное количество ресурсов. theeducatorsspinonit.blogspot.ru Георгий Бовт: Мягкая сила русского слова Во-вторых, большее внимание следует уделять странам дальнего зарубежья, где симпатии к России велики. Гораздо больший эффект принесет борьба за общественное мнение стран континентальной Западной Европы (прежде всего Германии, Италии) и Восточной Азии, включая Японию. Русскую культуру здесь любят и ждут. Особняком стоят Израиль и Греция с их мощными культурно-историческими связями с Россией. Однако внимание Москвы к ним явно недостаточное. Например, известный канал «Russia Today» до сих пор не имеет немецкой или итальянской редакции, хотя для народов этих стран такой шаг со стороны России был бы особенно приятен, учитывая нарочито приниженный статус их языков в современном мире. В-третьих, России следует расширять взаимодействие со странами с нейтральной комплиментарностью. Для государств Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии и Латинской Америки русская культура всегда была чем-то далеким и экзотическим. Но при этом наше взаимодействие не отягощено тяжелым историческим наследием. Основное внимание Россия уделяет странам, где аудитория изначально негативно настроена к нашей стране. В-четвертых, у России пока нет комплексной стратегии использования «мягкой силы» в странах СНГ. Между тем именно на пространстве бывшего СССР российской стороне предстоит пройти в буквальном смысле между молотом и наковальней: сохранить образовательное пространство на русском языке и не породить подозрений в неоимпериализме. Еще один миф, который развенчивает теория комплиментарности, касается теории многовекторности. Принцип «враг моего врага — мой друг» остается действенным в политике. Но справедлив и обратный принцип: «друг моего врага — мой противник». Россия, как и любая страна, не может быть хорошей для всех враждующих сторон. В ряде случаев придется сделать непростой выбор. Мягкая сила уходит в прошлое? Дискуссия на ТВЦ с участием экспертов РСМД, программа «Право голоса». 1. Nye J. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. N.Y.: Basic Books, 1990. 2. Покончить с франко-германской враждой удалось только после оккупации Германии союзниками и принудительного насаждения там нового типа образования и идеологии. 3. Россия в современной системе обеспечения глобальной стабильности. Политика и восприятие / Отв. ред. А.А. Кокошин. М.: Издательство ЛКИ, 2008. С. 171. 4. В этой связи не могу не вспомнить о старой проблеме присутствия советских войск в странах Восточной Европы. В моем детстве взрослые немало спорили о том, должна ли Советская армия находиться в Польше, ГДР, Чехословакии и Венгрии. Палитра мнений была различной — от «не мешайте людям жить» до «американцы тоже стоят в Европе». Но я никогда не слышал сентенций типа «мы имеем полное право властвовать над более примитивными народами» или «как они смеют обсуждать наше присутствие». В подобных категориях жители СССР не рассуждали. Между тем англичане традиционно именно так обосновывали свое присутствие в Азии. 5. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М.: Танаис ДИ-ДИК, 1994. С. 282. http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=7167#top-content