Перейти к содержимому
Социология религии. Социолого-религиоведческий портал

Поиск по сайту

Результаты поиска по тегам 'рпц мп'.

  • Поиск по тегам

    Введите теги через запятую.
  • Поиск по автору

Тип публикаций


Категории и разделы

  • Преподавание социологии религии
    • Лекции С.Д. Лебедева
    • Видеолекции
    • Студенческий словарь
    • Учебная и методическая литература
  • Вопросы религиозной жизни
    • Религия в искусстве
    • Религия и числа
  • Научные мероприятия
    • Социология религии в обществе Позднего Модерна
    • Научно-практический семинар ИК "Социология религии" РОС в МГИМО
    • Международные конференции
    • Всероссийские конференции
    • Другие конференции
    • Иные мероприятия
  • Библиотека социолога религии
    • Научный результат. Социология и управление
    • Классика российской социологии религии
    • Архив форума "Классика российской социологии религии"
    • Классика зарубежной социологии религии
    • Архив форума "Классика зарубежной социологии религии"
    • Творчество современных российских исследователей
    • Архив форума "Творчество современных российских исследователей"
    • Творчество современных зарубежных исследователей
    • Словарь по социологии религии
    • Наши препринты
    • Программы исследований
    • Российская социолого-религиоведческая публицистика
    • Зарубежная социолого-религиоведческая публицистика
    • СОЦИОЛОГИЯ РЕЛИГИИ В ОБЩЕСТВЕ ПОЗДНЕГО МОДЕРНА
  • Юлия Синелина
    • Синелина Юлия Юрьевна
    • Фотоматериалы
    • Основные труды
  • Лицо нашего круга Клуб молодых социологов-религиоведов
  • Дискуссии Клуб молодых социологов-религиоведов

Искать результаты в...

Искать результаты, которые...


Дата создания

  • Начать

    Конец


Последнее обновление

  • Начать

    Конец


Фильтр по количеству...

Зарегистрирован

  • Начать

    Конец


Группа


AIM


MSN


Сайт


ICQ


Yahoo


Jabber


Skype


Город


Интересы


Ваше ФИО полностью

  1. Научный результат. Социология и управление → 2018 → Том 4, Выпуск №1, 2018 DOI: 10.18413/2408-9338-2018-4-1-33-62 СМИРЕНИЕ И ДАР: ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ СРОДСТВО ИНСТИТУТОВ И ЭТИКИ НА ПРИХОДАХ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ Иван Владимирович Забаев Анна Владимировна Зуева Юлия Александровна Колошенко Aннотация Данная статья посвящена анализу хозяйственной этики современных православных мирян (РПЦ). В основании работы – массив интервью со священством и мирянами данной конфессии (для сравнительных целей также были проведены интервью с католиками и неверующими). Данная статья является результатом многолетнего исследования: привлекаемые в рамках статьи данные были собраны в течение нескольких проектов с 2004 по 2014. Интервью (число которых за новейший период 2012-2014 составило 395) анализируются с использованием техник обоснованной теории, таких как субстанциальное и теоретическое кодирование, теоретическая выборка, метод постоянных сравнений. Для анализа избирательного сродства (концепт предложен М. Вебером) мотивации хозяйственного действия и типов организации хозяйства используется типология хозяйственных систем К. Поланьи. В данной работе обосновывается гипотеза о существовании избирательного сродства между этикой смирения и центрированными на приходах и функционирующими в логике дара сетями взаимной поддержки – как воцерковленных, так и невоцерковленных россиян. Утверждается, что подобная, невидимая для ВВП, сцепка мотивации и неформальной экономики выполняет важные позитивные функции в многоукладной современной России (такие как формирование социального капитала или способствование моральной плотности и развитию солидарности в местных сообществах, что, в свою очередь, выполняет экономические функции – например, предоставляет ресурсы для защиты их членов от попадания в состояние закредитованности). Рассматривающиеся в статье следствия реципрокности (активированной посредством этики смирения), позволяют подвергнуть пересмотру установившееся представление о православии как «непродуктивной» культуре, препятствующей экономическому развитию страны. Благодарность. Исследование, сделавшее возможным появление данной статьи, было профинансировано грантом РГНФ № 14-33-01031 в рамках проекта «Хозяйственная этика православных мирян в современной России. Социологический анализ»; грантом РГНФ № 12-03-00565 в рамках проекта «Организация социальной деятельности на приходах РПЦ в начале XXI в. Социологический анализ» и грантом Православного Свято-Тихоновского университете в рамках проекта «Жизнь в долг: социальное значение долговых практик в жизни сообществ в России». Авторы хотели бы выразить свою благодарность д-ру А. Брюнингу (университет Неймегена), д-ру К. Штекль (Университет Инсбрука), проф. К. Харту (Лондонский университет), профессору Г. Юдину (ВШЭ), профессору Н. Емельянову (ПСТГУ), А. Белянину (ВШЭ), Е. Бердышевой (ВШЭ), З. Котельниковой (ВШЭ), И. Павлюткину (ВШЭ), Е. Пруцковой (ПСТГУ) и П. Врублевской (ВШЭ). Ключевые слова: хозяйственная этика, православие, дар, смирение, М. Вебер, К. Поланьи Введение (Introduction). В начале XX века Макс Вебер (Вебер, 1990) и Эрнст Трёльч (Troeltsch, 1912) переформулировали вопрос1 о связи религии и экономики в том ключе, что развитие протестантизма определенного толка послужило развитию «духа» капитализма и прогрессу. К 50-60м гг. ХХ века связка «капитализм и прогресс» прочно утвердилась в социальных науках, − в первую очередь, в экономике (Rostow, 1960). Вкратце, идея состояла в том, что развитие свободного рынка содействует экономическому росту страны (измеряемому посредством ВВП, зачастую рассматриваемым как индекс благосостояния, несмотря на то, что для данных целей не был предназначен)2. Считалось также, что независимые индивиды, оснащенные ценностями самореализации, и освоившие калькулирующую рациональность и максимизирующие собственную полезность, будут наилучшим образом содействовать развитию страны. Теоретики и эмпирики – сторонники либерализма, осуществили значительное количество исследований, призванных выявить набор факторов, позволяющих форсировать прогресс и развитие (Rostow, 1960). Одним из важных факторов была признана культура и её важнейшая составляющая – религия (Harrison, Huntington, 2000). Прорабатывая связи между религией и экономическим развитием, современные исследователи часто акцентируют внимание на различных индикаторах развития, таких как уровень доверия и экономические ценности (рыночные предпочтения, отношение к конкуренции и т.д.). В большинстве случаев из христианских деноминаций исследователи обращаются к двум – католичеству и протестантизму. Сегодня исследователи не утверждают однозначно, какая конфессия наиболее продуктивна, хотя периодически протестантские деноминации считаются более продуктивными (Putnam, Leonardi, Nanetti, 1993; La Porta et al., 1997). Если добавить в сравнительную схему другие деноминации или религии (например, популярный в последнее время ислам), сходство между двумя конфессиями христианства – протестантизмом и католичеством станет более явным (Guiso, Sapienza, Zingales, 2003; Lehrer, 2004). Православие же, третья конфессия христианства, приравнивается при такой постановке вопроса к культурам, противостоящим прогрессу (см., например, (Снеговая, 2011) с отсылкой к (Grondona, 2000)). Сторонники либерализма являются также сторонниками активных мер в отношении «непродуктивных» ценностей и культур и говорят о необходимости их замены (Ясин, 2003). В сложившейся ситуации, для создания условий для возможности осуществления оценки последствий предлагаемых реформ было бы полезно описать мотивы и действия православных мирян в экономической жизни; концептуализировать это поведение в отношении проблемы продуктивности; в рамках имеющихся типологий организации хозяйственной жизни обосновать гипотезу о том, в каком отношении, православная хозяйственная деятельность в современных условиях может быть представлена как потенциально продуктивная (в контексте наличных типологий организации хозяйственной жизни). Статья начинается с рассмотрения теоретических оснований исследования, представленных работами Макса Вебера и Карла Поланьи. Далее следует описание этапов теоретической выборки и эмпирического основания работы – массива качественных данных. Затем предоставляются выдержки из интервью по словарю мотивов православного хозяйственного действования и его основной категории –смирению. В выводах можно найти экономические следствия данного мотива и связанной с ним деятельности. Методология и методы (Methodology and methods). I. Веберианская рамка исследования Одной из основных предпосылок данной работы является та, которую М. Вебер пытался обосновать в «Протестантской этике…» (Вебер, 1990), − функционирование определенного экономического строя требует для себя совершенно определенной мотивации («форма капитализма» оказалась в избирательном сродстве с «духом капитализма»), и без этой мотивации такой экономический строй не складывается. И именно доминирующая форма культуры, (в то время, которое анализировал Вебер) определяет словарь мотивов хозяйствующих субъектов. Эта веберовская предпосылка используется сегодня (или использовалась в недавнем прошлом) такими разными авторами как, например, Харрисон и Хантингтон (Harrison, Huntington, 2000), Инглхарт и Вельцель (Инглхарт, Вельцель, 2011), Хофстеде (Хофстеде, 2002), Шварц (Шварц, 2008), Триандис (Триандис, 2007), ДиМаджио и Пауэлл (ДиМаджио, Пауэлл 2010) и др. Развернутые обзоры исследований влияния культуры на экономику и религию можно найти у Вутноу (Wuthnow, 2005) и Ианнакона (Iannaccone, 1990, 1998). Перейдем непосредственно к веберовским построениям. Две веберовских идеи будут важны для нас при анализе хозяйственной этики православных мирян: 1. Хозяйственная этика / мотивация, 2. Избирательное сродство (Wahlverwandtschaften, elective affinity). На момент веберовских исследований понятие этики связывалось с индивидуальным действием, направленным на тот или иной (принадлежащий миру) предмет или ситуацию. При этом действие позволяло достичь предельного трансцендентного блага или хотя бы соотносилось с ним (Albrow, 1990). На страницах «Протестантской этики» Вебер употребляет понятие «этика» довольно редко и нигде не даёт его последовательной экспликации. Более или менее подробно он останавливается на нём всего один раз. В этом фрагменте текста «этика» отличается Вебером от «догмата» и «практики» (Вебер, 1990: 137-138). Исходя из этого троичного разделения, Вебер описывает кальвинистский догмат о предызбранности к спасению, разбирая «Вестминстерское исповедание» 1647 г., и затем ставит проблему, которая и является проблемой религиозной христианской этики. Для веберовского протестанта вопрос этики формулируется следующим образом: «избран ли я к спасению или нет». Описав протестантскую этику и специфическую вариацию реформаторов в ответе на вопрос «как мне спастись», Вебер переходит к описанию хозяйственной этики протестантизма. Этому описанию посвящён, главным образом, раздел «Аскеза и капиталистический дух» (Вебер, 1990: 184-208). Чтобы понять, что означает хозяйственная этика в понимании Вебера и каков её основной вопрос, обратимся к тексту указанного раздела «Протестантской этики…».«…Нежелание работать служит симптомом отсутствия благодати. Провидение Господне дало каждому профессию (calling), которую он должен принять и на стезе которой должен трудиться. Полезность профессии и, следовательно, её угодность Богу в первую очередь определяются с нравственной точки зрения, затем степенью важности, которую производимые в её рамках блага имеют для «всего общества»; однако в качестве третьего и практически безусловно наиболее важного критерия выступает её «доходность». Ибо если Бог …представляет кому-нибудь из своих избранников какой-либо шанс для извлечения прибыли, то он совершает это, руководствуясь вполне определенными намерениями. И верующий христианин должен следовать данному указанию свыше и использовать предоставленную ему возможность» (Вебер, 1990: 188-190). Учитывая приведенный выше фрагмент, основной вопрос хозяйственной этики может быть сформулирован следующим образом: «как мне нужно хозяйствовать (действовать в миру), чтобы продемонстрировать себе и окружающим, что я – среди избранных к спасению?»1. Ответ на этот вопрос должен указывать на способ действия, включающий в себя процедуру проверки того, что человек делает, и что с ним происходит с точки зрения спасения. Таким образом, хозяйственная этика сотериологической религии должна включать ответы на вопрос, как действовать в миру, чтобы спастись. Однако есть ещё одна сложность, состоящая в том, что ответы религиозных акторов на принципиальные вопросы, касающиеся смысла хозяйствования в православии, могут отличаться от того, чем те же самые акторы руководствуются в своей хозяйственной практике и деятельности. Поэтому желательно проведение отдельного анализа хозяйственной этики «декларируемой» и «реально-актуализированной» в практиках. Напомним одну из основных линий критики веберовских тезисов в «Протестантской этике». Утверждалось, что приписывать протестантизму идею «призвания» нельзя, поскольку в письменных документах о хозяйстве (например, в высказываниях Лютера и Кальвина по поводу труда и процента) содержались совсем другие предписания, если судить как по конкретным указаниям, так и по общей направленности документов (Samuelson, 1964; Robertson, 1933). Однако тезис Вебера в том и состоял, что появление специфического капиталистического этоса было стимулировано не прямыми указаниями по поводу хозяйственного действия, а общими предписаниями относительно путей спасения (Weber, 1990). При анализе характера и направления воздействия этики на экономику вместо того, чтобы говорить о причинности, Вебер обращается к понятию избирательного сродства (elective affinity). Идея избирательного сродства, заимствованная Вебером у Гёте, а тем – у химиков XVII-XVIII вв. (Howe, 1978: 373-374), говорила о том, что так же как два элемента не всегда прореагируют и составят некоторое новое вещество, так же и не всякая этика будет сочленяться с теми или иными организационными формами и институциональными логиками − «структурами жизненных отношений». Вебер показывал в «Протестантской этике», что для того, чтобы наступил экономический бум, организационные формы капитализма (существовавшие много где и довольно давно) должны были оказаться в избирательном сродстве с определенной экономической этикой. Ричард Хоуэ следующим образом интерпретирует это понятие Вебера: «Там, где суждения, составляющие два или более его членов, пересекаются, определяется точка перехода между терминами. В тех случаях, когда два или более из этих терминов имеют общий предикат, они в этом отношении «адекватны» друг другу или, в смысле таблицы концептуального сходства Меллина и идеи Канта о разуме до него, они обладают внутренним сродством» (Howe, 1978: 379). На этом, по словам Хоуэ, и строятся веберовские типологии. Иными словами, для того, чтобы говорить о каузальности, нужно искать пересекающиеся элементы в различных схемах, описывающих, например, типичную мотивацию хозяйственного действия и типичную схему его организации. II. Схемы организации общества / хозяйства. Избирательное сродство этики и типов общественной организации Одной из наиболее распространенных на сегодняшний день типологий организации хозяйства и общества была предложена К. Поланьи. В своих работах, следуя институциональной логике в анализе хозяйства1 (Polanyi, 1977), Поланьи различал формальный и субстантивный подход к экономике, настаивая на том, что формальный подход − это, фактически, взятие одной из трех форм экономики, сформировавшихся в ходе истории, выделение её организационной схемы, отношение к ней как к теоретической, нормативной и вневременной при игнорировании того комплекса условий, который вызвал её к жизни. Определяя и различая экономики, Поланьи предлагал типологию, учитывающую как основной её фактор «форму интеграции» потоков (movements) элементов экономического процесса (товаров, труда, логистики и пр.): «… в данном случае предполагается, что экономики могут быть сгруппированы согласно доминирующих в них формах интеграции. Интеграция наличествует в экономическом процессе в той мере, в которой движения благ и людей, преодолевших воздействие пространства, времени и профессиональных различий институализированы таким образом, чтобы создать созависимость данных движений. …Таким образом, формы интеграции обозначают институализированные движения, посредством которых связываются элементы экономического процесса – от материальных ресурсов и труда до транспортировки, хранения и распределения благ» (Polanyi 1977: 35). Таких принципов интеграции Поланьи выделяет три – редистрибуция, реципрокность, обмен1. Его определение этих трех типов экономик как форм интеграции таково: Как форма интеграции, реципрокность описывает движение благ и услуг (или управления ими) между соответствующими точками симметричной схемы. Перераспределение означает движение к центру и от него, вне зависимости от того, движутся ли объекты физически или меняется лишь руководство ими. Обмен представляет собой схожее движение, но в данном случае – между любыми двумя рассредоточенными или случайными точками в системе (Polanyi, 1977: 36). Поланьи говорит, что необходимо различать личные отношения/мотивации, поддерживающие структуры и формы интеграции (personal attitudes, supporting structures and forms of integration). Он пишет, что возникновение той или иной формы интеграции не зависит от того или иного типа личного отношения, что пока не будут сформированы специфические институты, поддерживающие ту или иную форму интеграции, − большого значения и распространения она не получит. Можно предположить, что Поланьи бы согласился с веберовской идеей сродства личного отношения и поддерживающей структуры: «Конечно, они также указывают на определенные типы личных отношений и действий – таких как взаимность и бартер; но распространенному индивидуальному акту взаимности или бартера недостает эффективности и связности/целостности/непрерывност и в социальной плоскости». (Polanyi 1977: 37) Можно предполагать, что не будь этого родства, ни о каких «определенных типах личных отношений и действий» (definite kinds of personal attitudes and actions) говорить бы не приходилось – они были бы распределены случайным образом. В качестве резюме ниже приведена таблица сравнения основных типов экономики, как их вводит Поланьи (см. табл. 1). В силу того, что подход Поланьи получил широкую известность, многие авторы проводили дополнительные сравнения трёх выделенных им форм интеграции. Часть подобных построений также внесена в таблицу 1 дальнейшее изложение посвящено (1) словарю мотивов православного актора / православной этики хозяйства; (2) поиску общего элемента в одной из логик мотивации и схемах хозяйствования. Методология исследования. Характеристики данных. Процесс теоретической выборки. Теоретическая работа в рамках веберианского подхода, постановка вопроса в рамках концептуальной рамки субстантивистской антропологии ((Polanyi, 1977); (Sahlins, 1972)) и наша эмпирическая работа по анализу православного сообщества в 2004-2012 годах, предопределили дизайн проекта. Теоретическая выборка применяется согласно обоснованной теории ((Glaser, 1978); (Страусс, Корбин, 2001); (Morse, 2000, 2010)). Исследование проводилось в несколько этапов, объединенных по трем основным темам. 1. Община православного прихода и социальная работа Церкви. 2. Хозяйственная этика и мотивация мирян. 3. Значение долга и избирательное сродство этики и деятельности. Эти три этапа явились логическим продолжением работы, начатой в 2004 году и направленной на анализ хозяйственной этики, актуализированной в практиках сообществ, формирующихся вокруг монастырей РПЦ (Забаев, 2012). Результатом исследования 2004-2006 гг. стало описание категорий послушания, смирения и благословения, которые были, по нашему мнению, квинтэссенцией православной этики, актуализировавшейся в практике современных православных акторов1 (Zabaev, 2015). Дополнительным результатом указанного проекта стало различение категорий этики, актуализировавшихся в практике монахов, послушников и мирян, находившихся в контакте с монастырями, и категорий хозяйственной идеологии – предъявляемых в текстах хозяйственных доктрин, пасторской и популярной православной литературы. Идеология формировалась вокруг категорий – «помощь ближнему», «самообеспечение», «нравственность» и т.д. Соответственно, изначальными гипотезами, сформулированными в начале данного проекта по хозяйственной этике мирян, были следующие: 1. Не существует одной категории, описывающей хозяйствен-ную этику современных православных мирян разной степени воцерковленности. В силу того, что им доступны: a) различные внутриправославные дискурсы – предлагающие свои, часто различные словари мотивов «правильного» православного действия; b) различные дискурсы, описывающие мотивацию к действию в современном мире2 вне православия; и рецепция этих словарей мотивов происходит в значительной степени без контроля носителей православной традиции1. 2. Вместе с тем, на основании предыдущего исследования, мы смогли сформулировать альтернативную гипотезу: хозяйственная этика православных мирян описывается категорией смирения. Наша гипотеза о том, что православная этика смирения находится в избирательном сродстве с иерархическими системами организации обществ (Забаев, 2009), требовала обратить внимание на такие проявления православного действия, а кроме того, − необходимо было принимать во внимание ту или иную типологию хозяйственного действия / способов организации хозяйственных систем. Для того, чтобы это сделать, после мотивационного этапа проекта (подэтапы 3, 4, 6), было уделено внимание проработке теории (семьи теоретических кодов, говоря языком Глезера (Glaser, 1978)) дара. Для эмпирической верификации дополнительных гипотез, сформулированных в рамках данной теории, были проведены полевые подэтапы 5 и 7 – в архангельской, рязанской и читинской областях. Научные результаты и дискуссия (Research Results and Discussion). Словарь мотивов. Основной тезис данного раздела состоит в том, что в силу того, что в организационном поле сегодня работает множество акторов, действующих в разных институциональных логиках – словарь мотивов православных акторов наполняется категориями из разных источников. Сама Русская Православная Церковь также (явно или не явно) удерживает один мотив в словаре, который имеет православное происхождение и имеет шанс стать ведущим, в силу того, что он укоренен в догматике православия и находится в избирательном сродстве с логикой организации ее жизни, как она формируется в ряде случаев в одной из двух ее основных организационных форм – приходе. По итогам проведенных интервью с воцерковленными православными удалось зафиксировать довольно длинный словарь мотивов православного хозяйственного действия / труда: христианское самовоспитание, служение людям, нахождение в коллективе со схожими моральными установками, продуктивность, саморазвитие, интерес и смирение2. Мотивы из православного словаря. Смирение. Борьба за интерпретацию смирения (от героики до послушания). Несмотря на то, что словарь мотивов, предъявляемый в нарративах респондентов достаточно разнообразен (в отличие, например, от современного российского католического словаря, сравнительно большая консистентность которого частично объясняется обязательным для желающих присоединиться к Католической Церкви2 одногодичным унифицированным курсом катехизации3), нам кажется, что в будущем один из этих мотивов имеет большие шансы стать «официальным», легитимным мотивом православного хозяйственного действия – это мотив «смирения». Наше предположение строится на следующих основаниях: 1) это единственный мотив, демонстрирующий явную связь со словарем православной догматики; 2) он находится в избирательном сродстве с существующей на сегодняшний день организацией русской церкви. Несмотря на то, что у него есть «доминирующее» на сегодня в дискурсе значение (связанное с послушанием), можно видеть, что в настоящее время происходят различные переинтерпретации этого слова в православной среде. Диапазон значений термина сильно разнится от послушания / подчинения с одной стороны, до героического действия с другой. Приведем соответствующие примеры из интервью. Р.: Я зарабатывала частным извозом . Христианская такая работа… очень хорошо смиряешься… садится к вам в машину, например, какая-то пьяная компания, или пьяный мужчина, который ведет себя неподобным каким-то образом, может говорить всё, что ему в голову взбредет, может оскорблять, может приставать – ну всё, что угодно… Например, я могла отвозить людей на какое-нибудь мероприятие, проходившее в пансионате, в который я, в свое время, работая руководителем радиостанции, приезжала туда на корпоративный какой-то съезд. Сама была в этой роли, жила в шикарном номере – а сейчас я просто приезжаю простым водителем. Ну смиряет это, смиряет. Показатель того, что на тот момент лились слезы – лились. (ж., 34 года, Минск) Р.: Александр Невский – не смиренный, и даже Александр Васильевич Суворов – не смиренный?! Человек, который идет отдавать свою жизнь, понимая, что есть нечто высшее, даже по сравнению с его жизнью – это не смирение? Смирению можно дать такое определение, что это мир с Богом всегда, даже в самых крайних ситуациях, когда тебя бьют или когда ты бьёшь, нужно быть смиренным, не теряя мир с Богом, творить волю Божью. Если ты с оружием в руках действительно защищаешь, если ты не позволяешь насильнику, негодяю, убийце творить свое преступное дело – то ты можешь быть смиренным человеком. Смирение, Господь смиренен – это что, а когда он изгонял торгующих из храма, он не был смиренным? У нас смирение трактуется как некое безволие и такое пассивное подчинение внешним обстоятельствам. Меня обижают, а я терплю. С какой стати? Не надо терпеть того, чего терпеть не надо, но только со смирением. С любовью – пожалуйста, это очень трудно, но мы отступаем перед трудностями, забывая, что Христос – победитель. Мы отступаем перед трудностями, делая вид, что мы псевдосмиренны, молчим, внутри всё кипит, как раз нет мира с Богом, ни с окружающим, ни с собой. А это не смирение, это искажение христианской церковной жизни, полное искажение» (протоиерей, 65 лет, Москва) Смирение и типы экономических систем. Следуя логике «избирательного сродства», предложенной в «Протестантской этике…» была поставлена наша следующая задача –обнаружить общий элемент в какой-то логике мотивации и том или ином типе хозяйственной системы. На данном этапе наше предположение состоит в том, что в первую очередь нужно искать избирательное сродство между тремя типами хозяйственных систем и логикой смирения. На наш взгляд из всего словаря мотивов православных акторов только этот мотив (1) укоренен в православной догматике («эксклюзивен для православия»), (1а) явно или неявно присутствует в основном корпусе православной литературы1, (2) описывает схему действия в части соотнесения целей и средств, а не в части разделения целей на богоугодные / небогоугодные. Можно предположить, что мотивация «смирения» не окажется в избирательном сродстве с любым типом хозяйственной жизни. Ниже продемонстрируем на примерах, как респонденты, работающие в компаниях на свободном рынке, в иерархических структурах и действующие в сетях взаимопомощи, категоризуют свою деятельность, обращая внимание на то, появляется или нет в их нарративах категория смирения, и каким образом она маркирует ту или иную схему организации хозяйства. Смирение и рынок. 1) Смирение мало дает, будучи вынужденным соединяться с рынком и требуемой мотивацией с легитимным диапазоном целей. Зачастую предприниматели уходят из бизнеса Р.: Это был 90й год. Я делал всё. Где платят деньги, там я и работал. Потом я гигантскими усилиями создал свой бизнес. Значит, засунув совесть подальше в карман, я решил заняться бизнесом, потому что, не замарав совесть, этим вопросом заниматься нельзя. Ну, так, пафосно говоря. … Потому что приходится идти на всякие противные человеческому естеству сделки: с милицией, с бандитами. Несколько лет назад (много) я решил стать священником, и потому я пошёл сюда учиться, а мой бизнес существует отдельно от меня. Им занимаются люди. Ну, для того, чтобы мне существовать, потому я не могу одновременно вплотную заниматься и там, и здесь. И.: А Вы разговаривали на эту тему со священниками? С этими проблемами обращались? Р: Да. А что они мне могут ответить? Терпи, молись. Если бы они мне сказали: а, вот есть работа! Нет. Никто ж так не скажет. И: Вы следовали их рекомендациям, которые они давали? Р: А что они знают в бизнесе? У меня рекомендации свои. Если бы следовать их рекомендациям, я бы может и бизнес потерял давно. В принципе, по бизнесу я и сам знаю. Я следую их рекомендациям по жизни. (м., 49, Москва) 1а) В случае такой вынужденности может произойти разделение мира респондента на две сферы: в одной разрешается православная логика, в другой, − логика рынка / успешности в рынке2. Так часто происходит среди «успешных», богатых православных, подсоединившихся к церкви после того, как достигли успехов в бизнесе.3 Абсолютный идеал – это как Христос сказал: «Кто из вас выше, тот пусть будет всем слугой». И стал, препоясавшись, умывать апостолам ноги. И более того, когда Петр смутился этим, Господь ему сказал: «Если не умою ног твоих, не будешь иметь части со Мной». Это и есть идеал – когда сила человека, потенциал его личности направлен на служение ближнему, которое базируется на служении Богу. Не знаю, насколько эти категории близки современному бизнесу... Могу только с огорчением сказать, что в моей компании это не реализовано» (м, 33 года, Москва) (Pal’cheva, 2005). Смирение, единогласно признаваемое важнейшей добродетелью, может не рассматриваться в качестве руководящей максимы во время рабочего процесса. Работа как бы «исключается» из сферы применения этого понятия. Она может даже вытеснять смирение, формируя отдельный, параллельный смысловой мир. Приведенные данные показывают, что люди, считающие себя православными, разводят смирение с работой в компаниях, функционирующих на рынке. Смирение и редистрибуция (иерархия). 2) Смирение позволяет делать иерархии монолитными, обеспечивая мотивацию, легко встраивающуюся в патрон-клиентские отношения1. Можно предположить, что этика смирения помогает акторам-носителям избегать потенциально конфликтных ситуаций, таким образом, способствуя возрастанию косности системы, не давая толчка к изменениям и реформации структур. 2а) Однако, смирение в иерархиях и патрон-клиентских отношениях может выражаться и в других типах поведения – оппортунизме или приспособленчестве-паразитизме, где подчиненный начинает буквально в соответствии со схемой патронклиентских отношений извлекать дополнительную ренту из своего положения2. Бездеятельность легко оборачивается в смирение. Тоже казалось абсолютно всё както не выстроено, элементарные какието вещи не соблюдаются, то есть дается поручение со сроком исполнения там – никого вообще это не волнует, если срок этот просрочен месяцами. Как-то вот настолько. При этом все знают, что никто не будет ругать, и этим почему-то пользуются. То есть, с одной стороны, это же очень большой плюс, в православных структурах гораздо больше любви, гораздо более какого-то человеческого внимания, отношения друг к другу. Но при этом вместо того, чтобы благодарить за это, вместо того, чтобы ценить это, сразу возникает некое потребительство. И человек понимает, ну всё равно же меня не выгонят. У православных же не принято выгонять, привыкли все, будут смиряться, все будут терпеть мои недостатки. И все этим пользуются. Как-то я так под одну гребёнку всех. И я по себе это вижу, что я точно так же себя порой веду. (ж, 33 года, Москва) О смирении такого типа много написано в среде монашества, черного и белого духовенства, семинаристов, − особенно по отношению к синодальному периоду (Помяловский, 1949); (Ростиславов, 1866). Более того, этот тип смирения очень легко вычитывается из монастырской литературы. В ситуации постфорсированной секуляризации, в отсутствие достаточного количества живых носителей традиции, многие искренне желающие и желавшие приобщиться к православию, ориентировались в первую очередь на литературу, имевшую монастырское происхождение. И не без оснований. В православном дискурсе распространено высказывание «ангелы – свет монахам, монахи свет мирянам»; канонизированными святыми большой частью являются монахи (кроме воинов и мучеников – мирян среди святых нет), и т.д. Вся логика православного дискурса как будто подталкивает к тому, чтобы именно таким образом – с точки зрения монашества1 − воспринимать происходящее в миру. Смирение и реципрокация (дар). 3) Смирение находится в избирательном сродстве с даром и, будучи последовательно реализовано, приводит к ряду позитивных эффектов – как-то: росту общин и социального капитала людей, что, в свою очередь, сказывается на изменении индивидуального поведения верующих (примером из экономической сферы может служить избавление от «псих»-кредитов – заёмов, взятых незапланированно и в истерическом (по свидетельству самих информантов) состоянии). Как мы помним, Мосс представлял дар как сумму трех типов операций: дарить, принимать дар, дарить в ответ. Анализируя концепцию Мосса, Г. Юдин пишет: «Однако Мосс, по-видимому, ошибся в главном, полагая, что главная антропологическая трансформация, свойственная рыночной экономике, состоит в подрыве третьего принципа экономики дарообмена – «необходимо отдаривать с избытком». В действительности наиболее серьёзный удар современный утилитаризм наносит по второму принципу – «необходимо принимать дар». Переход из режима дарообмена в режим рыночного взаимодействия обозначает отказ принимать вызов дарообмена. Вместо этого на первый план выходит стремление «откупиться», т.е. свести содержание взаимодействия к ценности предмета обмена, оценить его и немедленно выйти из взаимодействия, заплатив цену» (Юдин, 2015: 37-38). Нужно сказать, что сами православные акторы понимают смирение среди прочего и как избавление от гордыни (отсутствие гордыни). Р: Но всегда, всегда, конечно, хочется самому всё-таки решить свои проблемы. Может быть, это какая-то неуверенность в себе, что, а вдруг… Но это вот, это вот чисто не зависит, наверное, от того, веришь ты или нет, а вот такая вещь: ну, я же должен сам справляться, я же уже взрослый, я же должен свои проблемы решать сам. И вместе с тем храм, приход за эти три года меня приучил к тому, что нет ничего зазорного в том, чтобы сказать: ребята, у меня есть такая проблема, если вы поможете мне её решить, я буду очень благодарен. гордыньку лечит. Почему мы, почему мы не хотим просить помощи? Потому что нам кто-то сказал, кто-то нам внушил, что мы стопроцентно должны быть успешными, что у нас всегда всё вообще, всегда должно быть зашибись и на сто процентов. А почему всё должно быть всегда хорошо, почему когда-то что-то может не получиться, или почему-то когда-то что-то не может, не так пойти у тебя, ведь никто ж от этого не застрахован. (ж., 37, журналист, Рязань) Живущие таким образом люди, оказываются не подверженными закредитованности, так как привлекают в случае нужды займы у знакомых, иллюстрацией чего может служить нижеприводимый фрагмент интервью. Сейчас можно взять, и сейчас люди говорят: лучше возьми, − ну, зная какие-то ситуации, говорят: лучше возьми у меня, лучше спроси у меня, потом отдашь. Но… Вот, я говорю, есть такая вещь, что я маленький, но гордый птиц, да. (ж., 37, журналист, Рязань) До вхождения в общину в случае финансовой нужды этот же респондент обращался не к друзьям, знакомым или семье, а к услугам кредитования. Однажды кредит, у меня был просто такой псих, у нас дома разбился градусник, ртуть растеклась. У нас паркетные полы такие старые, туда они забились, я их ничем не могла выковырять оттуда, как она вытекает опять. И у меня случился просто психоз, и надо было срочно купить пылесос, а пылесоса не было. Я пошла и взяла кредит, купила пылесос. Правда, я взяла в “Хоум кредите”, поэтому мы, этот пылесос мне обошёлся, наверное, потом тысяч семьдесят вместо трёх, за которые я его купила. То есть, я отдавала, отдавала, отдавала, отдавала, отдавала, отдавала, лет пять отдавала. В итоге я взяла другой кредит, чтобы этот закрыть. Вот. (ж., 37, журналист, Рязань) Более того, в развитии общин и восстановлении жизни на территории наиболее успешными оказываются те, кто осваивает механику дара. Некоторые акцентируют вторую операцию (просить, принимать в дар), но начинают, всё равно с первой, делая, прежде всего, первый дар, как бы одаривая человека (ещё и-) набором ответных обязательств. Я сказала: Семен Львович, водички вам, и батюшка прислал, − возьмёте? − Возьму. − А я говорю: у нас это, течёт крыша. – И прям тоже не глядя, и не дала вздохнуть ему. Вот и всё, не откажет. Надо как-то, я не знаю, как просить, и, пожалуй, не обучишь этому делу молодёжь. А вот надо учиться. Сделать надо. Но не для себя, а вот для храма сделаю. Для себя у меня не получится, вот только Алексея Петровича одного, а так я нет, я не могу. (ж., 70, пенсионерка, Касимов) Иногда цикл дарообмена оказывается одним из важных ресурсов священника, не имеющего никаких дополнительных средств для восстановления храма, поддержания и развития общины. Священники при этом всегда находятся в сложном положении – с одной стороны, у него в рамках подобной «институциональной логики» автоматически возникает характерный взгляд на жизнь и прихожан. Р.: Не думаю, что в этом есть что-то нехорошее, хотя конечно, в житиях об этом не пишут. Священник, особенно настоятель, всегда в такой ситуации. Особенно в деревне или маленьком городе. Я всегда знаю, вот пришла ко мне женщина, я с ней говорю, спрашиваю про жизнь, про семью, нужно уделить время. Я знаю, что если у неё муж водитель «Камаза», - это значит, у меня есть две возможности что-то отвезти. И так любой священник. Конечно, после того, как он отвезёт – я его поблагодарю, всё покажу, куда пошли его деньги или усилия и потом ещё буду показывать. (м., 45, священнослужитель (протоиерей), Самарская область) С другой стороны, «правильные священники» понимают, что допускать развитие этого взгляда неправильно. Причем, как с точки зрения Евангелия (отношение к человеку как к цели, а не как к средству), так и с точки зрения логики дара (обязательство ответного дара (особенно в ситуации отсутствия сложившихся институтов – систем дарообмена типа круга кула)), Реципрокность возникает только тогда, когда (или тем сильнее, чем) у принимающего не создается ощущения, что его используют, или по-другому, когда дар становится внезапным, ничем не обусловленным, не ожидающим отдара (Ямпольская, 2012). Даритель должен вести себя в соответствии с часто цитируемым стихом (Евангелии от Матфея 6: 3): «Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая», а это означает – не просто не ожидать и не планировать получить что бы то ни было взамен, но вовсе «не знать», что услуга была оказана. И: То есть всегда есть какой-то расчет? Р: Да, только он очень специфический. Жизнь, что ли, подсказывает. Как это объяснить – это евангельский расчет. Вот у нас есть один батя – у него приход рядом с депо, с конечной станцией. Там вагоны проверяют, моют и там постоянно из вагонов спящих бомжей выгружают. Он раньше ничего не думал с ними делать, и, тем более, что-то строительное. Он просто верит понастоящему. Бомжей сгружали, они по поселку шлялись, он их на приходе кормил, одевал, документы делал, как мог, помогал – они у него и дома постоянно. Его матушка – у него сын педикулезом заразился от них. Но он как прочитал в Евангелии, так и делал – сказано приютить и накормить – он кормил. А потом оказалось, что среди них мастеровых разных много. И они ему там нашли брошенный ЗИЛок – починили, МАЗ с краном починили, стройку разную строят. Их теперь как строить надо – к нему в благочиние идут. Но я его знаю, он даже сейчас ничего не рассчитывает. Он живет только: «Надо мешок макарон на неделю, надо людей кормить – где достать?». Вот весь его расчет. Он просто Евангелие читает и делает, как написано. (м, 30 лет, Рязанская область) Как видно из предыдущего примера, освоение навыка дара не означает легкой или паразитической жизни, − иногда ответного дара приходится ждать очень долго. И чуть ли не единственный шанс его дождаться – это «не ждать». Ниже представлена ситуация, когда молодой настоятель без связей, без денег попадает в разрушенный сельский храм, в котором более 70-ти лет не было никакой приходской жизни. Приезжает он туда с семьей. Его задача – восстановить церковную жизнь в данном месте. Р.: От храма уцелело 10%, 90% разрушено, и фактически я пришел сюда на руины…. 70 лет было прервано, храм был закрыт, здесь был склад, бутылки принимали. Мое служение началось 1990 года. На сегодняшний день у меня на территории района 12 действующих приходов, 4 старинных храма реставрируются, 2 новых храма строим, на 3 храма я оформил землю под строительство, и в одном селе здание передали под молитвенный дом. Служат в районе 7 священников. (м., 45, священнослужитель (протоиерей), Самарская область) Настоятель указывает на то, что, не имея никаких ресурсов и находясь, в лучшем случае, в индифферентной по отношению к церкви среде, он начал работу с людьми. Он начал запускать схему дара, выстраивать сеть отношений и сеть поддержки, поддержки теми ресурсами, которые у него были – сеть эмоциональной поддержки: Р.: Я старался наладить взаимоотношения с главами сельских поселений, директорами школ, руководителями организаций. Все дни рождения, все дни ангелов, праздники, им всем открытки, кому букет цветов, т.е. я старался всех их посетить, всем уделить внимание. Среди них началось общение, они тоже стали поздравлять друг друга и с Новым годом, Рождеством, Пасхой, начали посылать друг другу открытки. Храм положил этому такую традицию. (м., 45, священнослужитель (протоиерей), Самарская область) И далее он говорит о том, что ответные дары стали поступать. Р.: Был такой случай, я ехал по деревне, и идет бывший парторг колхоза, потом он был директором колхоза, я останавливаюсь, достаю книжку – у меня была, говорю «С Днём рождения, Петр Александрович». Он расплакался. Столько лет проработал в колхозе, руководителем, и на сегодняшний день ни один не приехал, не поздравил. Да я, честно, случайно его увидел, и вспомнил, что день рождения и для него это было что-то. И он в дальнейшем положил начало восстановлению храма в . Начал помогать, заниматься. начал подымать людей, что храм надо восстанавливать. Он простой мирянин – откуда у него материальные возможности. Слава Богу, что он это всё организовал, это движение по восстановлению храма. В каждом селе есть такая «ячейка», ядро, костяк. И тогда там начинает что-то возрождаться. (м., 45 лет, священнослужитель (протоиерей), Самарская область) Схема дара запускается им и подругому. Он начал создавать общепоселковые (не внутриприходские) мероприятия с целью разрушить стереотипы в отношении церкви, с целью вовлечения людей в общее дело. Я начал тут ставить елку на территории, и организации стали тоже ставить елки на своих. Дело в том, что елка как воспитательный факт, у нас несколько тысяч человек проходят за рождественскую неделю, здесь на территории. Фактически, все рождественские гуляния у нас тут проходят на территории. Учителя, педагоги, они знают прекрасно, что мы проводим на территории Храма несколько благотворительных рождественских елок. Т.е. уже клубные работники приезжают и начинают водить хороводы и всё прочее-прочее. тут водят хороводы, спектакли разыгрывают и всё прочее. Мороз – не мороз, метель – не метель, собираются, всё. Так начиналось. Потом, рождественская лыжня у нас прошла. Это не то, что с одной школы, со всего района приезжают все школы, здесь в парке проводим. Я привожу кухню с вертолетного училища , кухню полевую, гречка, чай, всё такое, всё это бесплатно раздаем, вот. Рождественская лыжня ещё в одном селе проводилась, Крещенская лыжня в другом селе была у нас, они уже все ждут, мы приезжаем. Мы выходим на рождественскую лыжню, выходят всевсе сельские поселения. (м., 45, священнослужитель (протоиерей), Самарская область) Постепенно обязательства, выдаваемые, согласно теории дарообмена, вместе с даром, начинают срабатывать. С определенным временным лагом, настоятель получает ответный дар: Р: Я 7 лет работал и не видел результатов своего труда, начал отчаиваться. Только после седьмого года я начал пожинать результаты своих усилий и работы. Люди начали по-другому относиться – прихожане, главы поселений, руководители предприятий. Было очень тяжело сломать этот стереотип. Были случаи, что я приезжал на какоенибудь производства, говорил о проблемах, а мне отвечали, что «для попов средств у меня нет, стройматериалов. У меня для людей» …через пару лет он, этот человек попросил у меня прощения (м., 45 лет, священнослужитель (протоиерей), Самарская область) Как можно видеть из приведенных примеров, в приходской жизни есть место для существования дарообменных практик. Причем, мы видим, что в действиях православных акторов проявляются самые разные смысловые оттенки дарообменных практик – и буквальный расчет (Мосс, 1996); (Polanyi, 1977), и дарение таким образом, что акт дара должен быть немедленно забыт (Derrida, 1992), и построение сети передариваний (Sahlins, 1972) – с одновременным генерированием социального капитала и неформального авторитета, и паразитирование на схемах дара и смирения в иерархии / клиентеле (Гребер, 2015). Можно предполагать, что, по крайней мере, на уровне прихода и его окружения именно дарообменные, а не рыночные или командноадминистративные практики, имеют значительный вес. Заключение (Conclusions). В данной статье мы попытались продемонстрировать средствами социальных наук (противопоставляя неоклассической экономике – антропологию и социологию в одной из ее версий) потенциальные эффекты традиционной (не прошедшей модернизацию) конфессии в обществе позднего модерна. Мы попытались показать что позитивные (в том числе и экономические) эффекты могут возникать и не в рамках «продуктивной индивидуалистической культуры». Есть ли что-то общее между образом Александра Невского, который, по мнению православного священника, является смиренным, − «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13); старой женщиной, просящей на храм; священником, устраивающим новогоднюю лыжню или рождественскую ёлку на несколько сел, бизнесменом, дающим денег священнику, чтобы тот купил кому-то квартиру, женщиной, избавляющейся от «псих»-кредитов и потребности в них с помощью проговаривания своих нужд на приходе; храмом, за три года приучившим свою прихожанку к тому, что нет ничего зазорного в том, чтобы попросить – есть ли в них что-то общее? На наш взгляд, есть. Это схема дара – как она представлена в классических исследованиях Мосса (Мосс, 1996) и Малиновского (Malinowski, 1932) и наиболее выпукло описана М. Салинзом. Суть этой схемы в ее трехпозиционности (Sahlins, 1972: 150), в отличие от двухпозиционного обмена. Во всех приведенных выше примерах, − можно видеть три позиции: женщина просит у кого-то не для себя, а на храм; Александр Невский полагает душу свою за други своя, ёлку проводят не для себя; размыкание сцепки между потребностью и «псих»-кредитом происходит за счёт подключения третьей позиции (прихода, знакомых на приходе) и т.д. Короткая формулировка данной формулы − «просить не для себя». Вопрос об этике сотериологических религий – это вопрос о том, что сакрализуется как средство на пути к спасению. Веберовские протестанты сакрализовали успех. Можно предположить, что одна из формул православия состоит в том, чтобы сакрализовать трехпозиционную схему дара, потенциально актуализируемую с любой позиции. Иными словами, смиренный человек – это тот, который может подарить, принять дар и знает, что должен отдариться в ответ. Наша работа стоит в ряду текстов, посвященных попыткам указать важные для общественной социальной и экономической жизни стороны православия. В ней мы намеревались продемонстрировать наличие избранного сродства между экономической этикой российского православия (которое представлено категорией смирения) и таким типом экономической интеграции как реципрокность. Указанная форма интеграции и тип личностного отношения (personal attitude) способствуют укреплению социальной солидарности. Согласно приведенным материалам, на следующем шаге данная солидарность обретает весомые экономические функции – например, избавление людей от истерического потребительства (hysterical consumerism) – особенно, от «псих»-кредитов благодаря сетям поддержки в общине1. Данный тип экономики часто обозначается как «неформальная экономика» (Hart, 2010) и не учитывается в ВВП, но это не значит, что он бесполезен или «непродуктивен». Масштабы неформальной экономики варьируются от страны к стране, но в странах с коммунистическим наследием они особенно велики. Нам кажется, что данные результаты стоит иметь в виду, включаясь в дискуссии о «непродуктивности» мотивации в какой-либо религии и воздействии данной мотивации на экономику страны и социальную активность. Список литературы 1. Albrow M. Max Weber’s Construction of Social Theory. London: Macmillan Education, 1990. 316 p. 2. Chirkov V., Knorre B.K. Russian Orthodoxy and Human Motivation: The Categories of ‘Sin’, ‘Humility’, and ‘Obedience’ in the Context of Human Agency and Autonomy // Journal of Psychology and Christianity. 2015. vol. 34, № 1. Pp. 26-39. 3. Derrida J. Given Time: I. Counterfeit Money, Chicago: University of Chicago Press, 1992. 182 p. 4. Fleurbaey M. Beyond GDP: The Quest for a Measure of Social Welfare // Journal of Economic Literature. 2009. vol. 47, № 4. Pp. 1029-1075. 5. Glaser B.G. Theoretical Sensitivity: Advances in the Methodology of Grounded Theory. Mill Valley. Calif: Sociology Press, 1978. 164 p. 6. Gooren H. The Dynamics of LDS Growth in Guatemala, 1948-1998 // Journal for the Scientific Study of Religion. 1999. vol. 38, № 1. Pp. 59-71. 7. Gough I. Economic Institutions and the Satisfaction of Human Needs // Journal of Economic Issues. 1994. vol. 28, № 1. Pp. 25-66. 8. Grondona M.A. Cultural Typology of Economic Development // Culture Matters. How Values Shape Human Progress (eds. L.E. Harrison, S.P. Huntington). New York: Basic Books, 2000. Pp. 44-55. 9. Guiso L., Sapienza P., Zingales L. People’s Opium? Religion and Economic Attitudes // Journal of Monetary Economics. 2003. № 50. Pp. 225-282. 10. Harrison L., Huntington S. Culture Matters: How Values Shape Human Progress. New York: Basic Books, 2000. 384 p. 11. Hart K. Informal Economy // The Human Economy a Citizen’s Guide (eds. K. Hart, J.-L. Laville, A. D. Cattani). Cambridge: Polity, 2010. Pp. 142-154. 12. Howe R.H. Max Weber’s Elective Affinities: Sociology within the Bounds of Pure Reason // American Journal of Sociology. 1978. vol. 84, № 2. Pp. 366-385. 13. Iannaccone L.R. Introduction to the Economics of Religion // Journal of Economic Literature. 1998. vol. 36. Pp. 1465-1495. 14. Iannaccone L.R. Religious Practice: A Human Capital Approach // Journal for The Scientific Study of Religion. 1990. vol. 29, № 3. Pp. 297-314. 15. Knorre B.K. Contemporary Russian Orthodoxy: From the Social Paradoxes to the Cultural Model // Culture Matters in Russia – and Everywhere, (eds. L.E. Harrison, E.G. Yasin). New York: Lexington Books, 2014. Pp. 124-144. 16. La Porta R., Lopez-de-Silanes F., Shleifer A., Vishny R. W. Trust in Large Organizations // American Economic Review. 1997. vol. 87, № 2. Pp. 333-338. 17. Lehrer E.L. Religion as a Determinant of Economic and Demographic Behavior in the United States // Population and Development Review. 2004. vol. 30, iss. 4. Pp. 707-726. 18. Malinowski B. Argonauts of the Western Pacific. An Account on Native Enterprise and Adventure in the Archipelagoes of Melanesian New Guinea. London: George Routledge & Sons; New York: E.P. Dutton & CO, 1932. 19. Medvedeva K. The Landscape of a Religious Workspace: The Case of a Russian Christian Orthodox Sisterhood // Russian Sociological Review. 2015. vol. 14, № 2. Pp. 70-81. 20. Morse J.M. Determining Sample Size // Qualitative Health Research. 2000. vol. 10, № 1. Pp. 3-5. 21. Morse J.M. Sampling in Grounded Theory // The Sage Handbook of Grounded Theory (ed. A. Bryant, K. Charmaz). London: Sage, 2010. Pp. 229-244. 22. Moucourant J., Plociniczak S. The Institution, the Economy and the Market: Karl Polanyi's Institutional Thought for Economists // Review of Political Economy. 2013. vol. 25, № 3. Pp. 512-531. 23. Münch P. The Thesis before Weber: An Archaeology // Weber’s Protestant Ethic: Origins, Evidence, Contexts (eds. H. Lehmann, G. Roth). Cambridge: Cambridge University Press, 1993. Pp. 51-71. 24. Neira I., Vazquez E., Portela M. An Empirical Analysis of Social Capital and Economic Growth in Europe (1980-2000) // Social Indicators Research. 2009. vol. 92, iss. 1. Pp. 111-129. 25. Nelson B. The Idea of Usury: From Tribal Brotherhood to Universal Otherhood. Princeton: Princeton University Press, 1949. 336 p. 26. Ostrom E. Governing the Commons: The Evolution of Institutions for Collective Action. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. 280 p. 27. Pace E. Religion as Communication // International Review of Sociology – Revue Internationale de Sociologie. 2011. vol. 21, № 1. Pp. 205-229. 28. Polanyi K. Livelihood of Man (ed. H.W. Pearson). New York: Academic Press, 1977. 280 p. 29. Putnam R.D., Leonardi R., Nanetti R.Y. Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy. Princeton: Princeton University Press, 1993. 280 p. 30. Robertson D.H. Saving and Hoarding // The Economic Journal. 1933. vol. 43, № 172. Pp. 399-413. 31. Rostow W.W. The Stages of Economic Growth: A Non-Communist Manifesto. Cambridge: Cambridge University Press, 1960. 272 p. 32. Rousselet K. L’autorité religieuse en contexte post-soviétique [The Authority of Religion in the PostSoviet Context] // Archives de sciences sociales des religions. 2013. vol. 162, № 2. Pp. 15-36. 33. Sahlins M. Stone Age Economics, Chicago, New York: Aldine Atherton, Inc, 1972. 348 p. 34. Samuelson P.A. Theoretical Notes on Trade Problems // The Review of Economics and Statistics. 1964. vol. 46, № 2. Pp. 145-154. 35. Schneider G., Plumper T., Baumann S. Bringing Putnam to the European regions – On the Relevance of Social Capital for Economic Growth // European Urban and Regional Studies. 2000. vol. 7, iss. 4. Pp. 307-317. 36. Smith A., Nicholson J.S. An Inquiry Into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. London: T. Nelson and Sons, 1887. 429 p. 37. Thompson G., Frances J., Levacic R, Mitchell J. (eds.). Markets, Hierarchies and Networks: The Coordination of Social Life. London: Sage, 1991. 312 p. 38. Troeltsch E. Protestantism and Progress: A Historical Study of the Relation of Protestantism to the Modern World. London: Williams & Norgate, 1912. 276 p. 39. Van den Bergh J.C.J.M. The GDP Paradox // Journal of Economic Psychology. 2009. vol. 30. Pp. 117-135. 40. Whiteley P.F. Economic Growth and Social Capital // Political Studies. 2000. vol. 48, iss. 3. Pp. 443-466. 41. Wuthnow R. New Direction in the Study of Religion and Economic Life // The Handbook of Economic Sociology (eds. N.J. Smelser, R. Swedberg). Princeton: Princeton University Press, 2005. Pp. 603-626. 42. Zabaev I. The Economic Ethics of Contemporary Russian Orthodox Christianity: A Weberian Perspective. Journal of Economic Sociology = Ekonomicheskaya sotsiologiya, vol. 16. 2015. № 4. Pp. 148-168. Available at http://ecsoc.hse.ru/2015-16-4.html (accessed: 22 November 2015). 43. Акерлоф Дж. Рынок «лимонов»: неопределенность качества и рыночный механизм // THESIS. 1994. № 5. С. 91-104. 44. Антонов М.Ф. Монастырское хозяйство // Большая энциклопедия русского народа. Том «Русское хозяйство». М: Институт русской цивилизации. URL: http://www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&i d=7257 (дата обращения: 20.05.2014). 45. Барсукова С.Ю. Реципрокные взаимодействия. Сущность, функции, специфика. // Социологические исследования. 2004. № 9. С. 20-29. 46. Бек А.А. Новое назначение. Posev, 1971. 234 с. 47. Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М.: Новое литературное обозрение, 2011. 976 с. 48. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. Т. 9. М.: Прогресс, 1990. С. 61-107. 49. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М.: Мысль, 2001. 435 с. 50. Гребер Д. Долг. Первые 5000 лет истории. М.: Ад Маргинем Пресс, 2015. 725 с. 51. ДиМаджио П.Д., Пауэлл У.В. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях // Экономическая социология. 2010. Т. 11. № 1. С. 34-56. 52. Дубовка Д. Трудники в современном монастыре РПЦ: тактики присвоения духовных благ // Штырков С., Кормина Ж., Панченко А. (ред.) Изобретение религии: десекуляризация в постсоветском контексте. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2015. С. 63-81. 53. Забаев И.В. «Сакральный индивидуализм» и община в современном русском православии // Агаджанян А., Русселе К. (ред.) Приход и община в современном православии: корневая система российской религиозности. М.: Весь мир, 2011. С. 341-354. 54. Забаев И.В. Мотивация хозяйственной деятельности в этике русского православия // Мониторинг общественного мнения. Экономические и социальные перемены. 2007. Т. 1, № 81. С. 149-160. 55. Забаев И.В. Образ ребенка у жителей российских мегаполисов. По материалам биографических интервью с россиянами репродуктивного возраста // Интер. 2009. Т. 5. С. 40-56. 56. Забаев И.В. Основные категории хозяйственной этики современного русского Православия. Социологический анализ. М.: издательство ПСТГУ, 2012. 168 с. 57. Инглхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и демократия. Последовательность человеческого развития. М.: Новое издательство, 2011. 464 с. 58. Киселев О. [Рецензия] Забаев И.В. «Основные категории хозяйственной этики современного русского православия. Социологический анализ». М.: Издательство ПСТГУ, 2012 // Релігієзнавчі нариси. 2014. № 5. 59. Мосс М. Очерк о даре. Форма и основание обмена в архаических обществах // Мосс М. Общества. Обмен. Личность. М.: «Восточная литература», 1996. С. 83-169. 60. Пальчева А. Грузчик, который не любит поднимать тяжести // Нескучный сад. 2005. Т. 1. № 15. URL: http://www.nsad.ru (дата обращения: 15.12.2014). 61. Помяловский Н.Г. Очерки бурсы. DirectMEDIA, 1949. 305 с. 62. Попов Г.Х. С точки зрения экономиста (о романе Александра Бека «Новое предназначение») // Наука и жизнь. 1987. Т. 4. URL: http://www.nkj.ru (дата обращения: 13.11.2014). 63. Ростиславов Д. О православном белом и черном духовенстве в России (том I). М.: Александрия, 1866. 650 с. 64. Снеговая М.В. Влияние конфессиональной принадлежности на социально-экономические предпочтения и поведение религиозных респондентов (на примере Украины): дис. ... канд. эконом. наук. М., 2011. 65. Снеговая М.В. Почему у Украины не получилось? Страна между революцией и реформами // Ведомости. URL: http://www.vedomosti.ru/opinion/articles/201 4/12/25/ukraina-bez-reform (дата обращения: 27.12.2014). 66. Страусс А., Корбин Д. Основы качественного исследования. Обоснованная теория. Процедуры и техники. М.: УРСС, 2001. 256 с. 67. Титаев К. [Рецензия] Хозяйственная «этика» как зеркало русского православия: социология религии через призму социологии права. Рецензия на книгу: Забаев И. Основные категории хозяйственной этики современного русского православия: Социологический анализ. М.: ПСТГУ // Социологическое обозрение. 2013. Т. 3. № 12. С. 195-202. 68. Титков А. [Рецензия] Забаев И.В. Основные категории хозяйственной этики современного русского православия: социологический анализ. М.: ПСТГУ, 168 с. // Социология власти. 2012. № 8. С. 167-176. 69. Триандис Г.К. Культура и социальное поведение. М.: Форум, 2007. 384 с. 70. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. YMCA-Press, 1988. 600 с. 71. Хаек Ф.А. Дорога к рабству. М.: Новое издательство, 2005. 264 с. 72. Ходзинский П. Понятие «общины» в русской богословской традиции второй половины XIX-начала XX в. // Вестник православного СвятоТихоновского гуманитарного университета. Серия 1: Богословие. Философия. 2012. Т. 41. № 3. С. 38-46. 73. Хофстеде Г. Организационная культура. Управление человеческими ресурсам. СПб.: Питер, 2002. 74. Худякова Е.С., Пепеляева Е.В. Методы лингвистического анализа церковно-приходской субкультуры // Социо- и психолингвистические исследования. 2013. Т. 1. С. 25-32. 75. Шварц Ш. Культурные ценностные ориентации: природа и следствия национальных различий // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2008. Т. 5. № 2. С. 37-67. 76. Юдин Г.Б. Моральная природа долга и формирование ответственного заемщика // Вопросы экономики. 2015. Т. 3. С. 28-45. 77. Ямпольская А. Деррида между Марселем Моссом и Августином // Русский журнал. URL: http://www.russ.ru (дата обращения: 15.10.2014). 78. Ясин Е. Модернизация экономики и система ценностей. М.: ГУ ВШЭ, 2003. 83 с. [URL: http://rrsociology.ru/journal/article/1364/].
  2. Aннотация В статье предпринят анализ интернет-источников по проблеме взаимоотношений РПЦ и Интернета. Современная ситуация активного перехода общества в цифровое пространство требует и от Церкви определенных решений. В ходе исследования было выяснено, что в отличие от Католической Церкви, которая в 2002 г. издала документ «The Church and Internet», где достаточно точно определила свое отношение к Интернету и возможности его использования для ее нужд, в Русской Православной Церкви нет такого документа, который сформировал бы четко отношение к этому вопросу. Начатая политика Патриархом Алексием II не получила развития в документах и проектах РПЦ в период правления Патриарха Кирилла. Децентрализованное управление в вопросах использования Интернета привело к тому, что ответственность легла персонально на священников, которые активно продвигают православные сайты. Для создание методологической базы исследования автор использовал сравнение документа Католической Церкви «The Church and Internet» и документы Русской Православной Церкви, в которых упоминается возможность использования Интернета. Принципиальных отличий в позициях обеих Церквей нет. Однако отсутствие единого концептуального документа в РПЦ значительно отягощает реализацию на практике православными священниками взаимодействие с Интернетом. Особенно это просматривается в необходимости духовного окормления, помощи создателям православных сайтов. Анализ информации, размещенной в Интернете по проблеме взаимодействия РПЦ и Интернета показал, что несмотря на негативные высказывания со стороны Патриарха Кирилла и других вышестоящих священнослужителей Русская Православная Церковь активно развивает свои Интернет-ресурсы. Священники методом проб и ошибок на практике осваивают Интернет-пространство для общения с прихожанами. Ключевые слова: Русская Православная Церковь, Интернет, священник-блогер, интернет-проекты Введение (Introduction). Современная Русская Православная Церковь не может существовать вне общества. Однако одним из самых ярких составляющих этого общества, который определяет и экономические, и политические отношения, оказывает влияние на формирование личности – является Интернет. Методологической основой анализа состояния взаимодействия Русской Православной Церкви и Интернета должна была стать концепция РПЦ в отношении использования Интернета. Однако на сегодняшний день нам не удалось найти такой концепции. Принципиальная позиция РПЦ просматривается в высказываниях Патриарха Алексия II, Патриарха Кирилла и в отдельных документах: Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви, Об организации миссионерской работы в Русской Православной Церкви, Об организации молодежной работы в Русской Православной Церкви. Возможно, это связано с тем, что восстановление институциональных позиций и рост общественного влияния РПЦ пришлись на 1990-е годы, когда в России начал активно использоваться Интернет. Эти процессы проходили одновременно, и ни научное сообщество, ни священнослужители не имели достаточного опыта и сил, чтобы проводить исследования в этой области. В этот период представители русской социологии предпринимали первые шаги в формировании подходов исследования религиозного населения России (Синелина, 2006; Чеснокова, 2009). Только в 2013 г. начинают появляться исследования, которые посвящены проблемам взаимодействия РПЦ и интернет: формы участия представителей Русской Православной Церкви в Интернет (Семенова, 2013); существующие формы и особенности православного миссионерского присутствия в информационном пространстве (Иером. Тихон (Васильев), 2017); перспективы дошкольного православного религиозного образования в информационном обществе (Грязнова и др., 2019); внедрение дистанционного образования в духовных образовательных учреждениях (Егоров и др., 2019). Для РПЦ процесс возрождения был связан с проблемами восстановления храмов, подготовки кадров, окормления паствы. Однако католическая церковь начиная с 1971 г. очень внимательно относилась к развитию отношений Церкви со средствами социальной коммуникации (Communio et Progressio, 1971). В 2002 г. был выпущен документ “The Church and Internet”, отражавший позицию католической церкви к использованию Интернета. Поскольку католическая церковь не имела гонений со стороны государства, эволюция отношений церкви с меняющимся окружающим миром развивалась непосредственно в контакте с процессами интернетизации, диджитализации, Церковь накопила достаточный опыт для осмысления взаимодействия с Интернетом. Первым исследователем среди американских ученых был Стефан О’Лири (O'Leary, 1994). Его исследования относятся к середине 1990-х гг. и в основном посвящены потенциальным возможностям использования Интернет в области религии. В начале 2000-х гг. канадский ученый Кристофер Хеланд (Helland Ch., 2005) акцентировал внимание на отличии в понимании таких терминов, как «religion online» и «online religion». Это разграничение понятий позволило классифицировать различия религиозной активности в Интернете. В частности, Римская католическая церковь стала поощрять распространение религиозной информации онлайн, но не поддерживать проведение традиционных церковных ритуалов в онлайн режиме (Solatan Agnes Mae D., 2013). Методология исследования (Methodologyandmethods). Попробуем выделить основные принципиальные положения во взаимодействии Католической Церкви и Интернета на основании документа “The Church and Internet” (2002): Католическая Церковь приравнивает Интернет к средствам массовой коммуникации. Католическая Церковь поддерживает использование Интернета для широкого распространения религиозной информации. По мнению Католической Церкви, необходимо изучать возможности Интернета для эффективного общения с людьми, особенно с молодежью. Католическая Церковь выделяет преимущества Интернета в предоставлении прямого и немедленного доступа к важным религиозным и духовным ресурсам - большим библиотекам, музеям и местам поклонения. Католическая Церковь считает, что Церкви также необходимо понимать и использовать Интернет как инструмент внутренней коммуникации и творчески использовать для различных аспектов администрирования и управления. Образование и обучение работе с Интернетом должны быть частью всеобъемлющих программ медиаобразования, доступных для членов Церкви. Наряду с принципиальными положениями в этом документе приводится перечень основных проблем, возникающих при широком использовании Интернета в деятельности Католической Церкви: Католическая Церковь предупреждает, что трудно отличить эксцентричные доктринальные интерпретации, идиосинкразические религиозные практики и идеологическую пропаганду, носящую «католический» ярлык, от подлинных позиций церкви. Интернет, предоставляя широкий спектр вариантов потребительских товаров и услуг, может провоцировать «потребительский» подход к вопросам веры. Некоторые посетители религиозных веб-сайтов, - как отмечается в документе, - могут совершать что-то вроде шоппинга, выбирая элементы индивидуализированных религиозных пакетов в соответствии со своими личными вкусами. Виртуальная реальность не заменяет Реального Присутствия Христа в Евхаристии, сакраментальной реальности других таинств и совместного поклонения в человеческом сообществе из плоти и крови. В Интернете нет таинств; и даже религиозный опыт, возможный там по благодати Божьей, недостаточен без реального взаимодействия с другими верующими людьми. В связи с заявленными проблемами документ предлагает пути их решения: Ввести контроль через систему добровольной сертификации сайтов католический направленности в отношении материалов специфического доктринального или катехетического характера, размещаемых на них. Пастырскому составу обязательно иметь медиаобразование. Католические университеты, колледжи, школы и образовательные программы на всех уровнях должны предоставлять курсы для различных групп (семинаристов, священников, прихожан), а также для тех, кто занимается социальными коммуникациями для Церкви. Родителям необходимо учиться разбираться в качестве предлагаемой религиозной информации в Интернете. Кроме того, в документе дается перечень личностных качеств верующих людей, которые хотят эффективно использовать возможности Интернета: Осмотрительность необходима, чтобы ясно видеть последствия - потенциал добра и зла - в этой новой среде и творчески реагировать на ее вызовы и возможности. Справедливость необходима особенно в работе по сокращению цифрового разрыва в доступе к информации. Необходимы сила духа, мужество. Это означает отстаивание истины перед лицом религиозного и морального релятивизма. Занимать позиции альтруизма и щедрости перед лицом индивидуалистического потребительства, порядочности перед лицом чувственности и греха. И необходима сдержанность – дисциплинированный подход к этому замечательному технологическому инструменту – Интернету, чтобы использовать его с умом и только во благо (The Church and Internet, 2002). Попытаемся выделить основные позиции Русской Православной Церкви по отношению к Интернету. В своей приветственной речи по случаю 10-летия российского интернета Патриарх Алексий II сделал, на наш взгляд, программное заявление, которое определило развитие взаимоотношения РПЦ и Интернета: «Церковь Христа всегда понимала, что знание об Истине должно распространяться как можно шире. В настоящее время Интернет предоставляет в этом отношении исключительные возможности, и Церковь не имеет права ими пренебрегать. Современные коммуникационные и информационные технологии открывают невиданные доселе перспективы проповеди о Христе, поистине «даже до концов земли» (Деяния 1. 8). Поэтому Русская Православная Церковь для выполнения своего спасительного служения уделяет особое внимание взаимодействию со СМИ, процессу освоения новейших информационных технологий. Благодаря Интернету наша Церковь имеет возможность широко информировать пользователей сети о важнейших новостях церковной жизни, деятельности Священного Синода, о внешних церковных связях, развитии церковно-государственных и церковно-общественных отношений, о мероприятия епархиальной жизни, о миротворческом, общественном и благотворительном служении» (Приветствие Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II по случаю 10-летия российского интернета, 2004). Он также, как и в документе католической церкви отнес Интернет к средствам массовой информации, положительно охарактеризовал информационную способность Интернета. Он особо подчеркнул, «что взаимодействие с Российским интернет-сообществом – одна из важных задач Русской Православной Церкви» (Приветствие Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II по случаю 10-летия российского интернета, 2004). В последствии эта позиция была более четко зафиксирована в документе «Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви» (2007): Одной из позиций Информационной миссии является «активно осваивать информационное пространство, используя все многообразие новейших информационных технологий (радиовещание, телевидение, интернет и печатные СМИ)». Использование Интернета включено и в качестве миссионерского поручения: «участие мирян в церковных конференциях, диспутах, интернет-форумах, в теле- и радиопередачах, благотворительных акциях и иных формах общественной активности». Предлагается использовать Интернет в молодежной среде при организации «специализированной помощи молодым людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию или различные виды зависимостей (например, телефонная служба доверия, частные личные беседы, интернет-форум с возможностью задать вопрос катехизатору или священнику, консультации православного психолога, программы по реабилитации пострадавших от алкогольной, наркотической зависимости, а также бывших членов деструктивных сект)». Церковь призывает «ориентировать мирян на особый вид миссионерской деятельности, направленной на церковное присутствие в интернет-пространстве» (Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви, 2007). В дальнейшем в документе «Об организации миссионерской работы в Русской Православной Церкви» (2011) останется только положение о привлечении «мирян к активной церковной работе посредством выполнения конкретных миссионерских поручений, в том числе участия в миссионерских экспедициях, работы по подготовке желающих принять Крещение, дежурства в храме, участия в дискуссиях в интернете, теле- и радиопередачах» (Об организации миссионерской работы в Русской Православной Церкви, 2011). А в документе «Об организации молодежной работы в Русской Православной Церкви» (2011) упоминание Интернета можно найти только в виде перечня форм работы с молодежью на приходе, в частности «интернет-проекты» (Об организации молодежной работы в Русской Православной Церкви, 2011). И тем не менее Патриарх Кирилл в одном из своих выступлений подтвердил информационную значимость Интернета для РПЦ: «Миссия Церкви может и должна быть широко распространена в интернет-пространстве. Блоги, социальные сети – всё это дает новые возможности для христианского свидетельства. Не присутствовать там – значит расписаться в собственной беспомощности и нерадении о спасении собратьев. Сейчас, когда к церковной жизни в социальных медиа проявляется огромный интерес, пусть и не всегда здоровый, наш долг – обратить его во благо, создать условия для того, чтобы молодежь знала о Христе, знала правду о жизни людей Церкви» (Святейший патриарх Кирилл: миссия в интернете важна, но не заменяет реальной приходской работы, 2013). Однако в его выступлении прозвучали слова предупреждения, которые схожи с позицией Католической Церкви: «Виртуальная миссия не может подменять собой приходскую работу, но должна лишь ее дополнять» (Святейший патриарх Кирилл: миссия в интернете важна, но не заменяет реальной приходской работы, 2013). Как можно видеть позиции Католической и Православной Церквей по отношению к использованию Интернета схожи. Документы Католической церкви более детализированы, чем у Православной Церкви, поэтому для анализа существующей практики мы несколько расширим критериальный список РПЦ и будем использовать в качестве критерий следующие позиции: Интернет как средство широкой информации. Интернет как способ эффективного общения с людьми и молодежью. Интернет как ресурсы. Интернет как среда образования. Коммерческая деятельность РПЦ в Интернете. Виртуальная миссия не может подменять собой приходскую работу. Безопасность и лояльность предоставляемой Интернет-ресурсами религиозной информации. Для анализа были использованы материалы, размещенные на сайтах Интернета и отражающие проблемы взаимодействия РПЦ и Интернета. Научные результаты и дискуссия (ResearchResultsandDiscussion). 1. Интернет как средство широкой информации. Как отмечал Всеволод Чаплин (председателем Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества 2009-2015 гг.): «С Интернетом мы познакомились еще в 1996 г., а в 1997 г. на нашей базе уже открылся официальный сайт Московского Патриархата (www.russian-orthodox-church.org.ru); первые же православные конференции в Fido проходили еще раньше. «Удельный вес» православной мысли и информации в Интернете гораздо больше, чем на телевидении, радио или в газетах. У нас есть православные газеты, есть хорошие материалы о Церкви в светских газетах, есть и телепрограммы, но соотношение объема всего этого и того, что есть в Интернете, несопоставимо. Только сайтов православной ориентации сейчас несколько сотен» (Православная церковь и Интернет, 2003). Находящийся с 2016 г. на должности заместителя председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Вахтанг Кипшидзе продолжил общую позитивную направленность к информационной миссии Интернета: «Поскольку современное общество носит информационный характер, Русская Православная Церковь не может игнорировать информационные технологии. Как в свое время святой апостол Павел выходил на римские форумы, чтобы быть услышанным, так и современные преемники апостольской власти призваны появляться там, где их слово может быть услышано. ИТ – это средство, чтобы донести свое слово» (ИТ-стратегия Русской православной церкви, 2017). И тем не менее в 2013 году во время встречи с братией монастыря Зограф на горе Афон Патриарх Кирилл выступил против использования интернета в монастырях. 2. Интернет как способ эффективного общения с людьми и молодежью. Одним из первых шагов со стороны РПЦ в использование возможностей Интернет для общения с молодежной аудиторией стал личный интернет-проект – сайт «Патриарх – детям» Патриарха Алексия II, презентация которого состоялась 1 июня 2005 г. в Даниловском монастыре в Москве. К сожалению, после смерти Патриарха Алексия сайт был закрыт, но в Интернете можно найти информацию с этого сайта. 2011 г. в Ульяновске по благословению митрополита Симбирского и Новоспасского Прокла был создан Проект «Батюшка онлайн». Автором проекта является Надежда Земская, которая обратила внимание, что студенты Ульяновского политехнического института на свои телевизионные ток-шоу часто приглашали священников, чтобы обсудить с ними животрепещущие для них вопросы. Первоначально на вопросы молодежи в режиме онлайн отвело 20 священников, в настоящее время аудитория значительно выросла и в работе задействовано 200 священников. Проект отмечен Патриархом Московским и всея Руси Кириллом и назван одним из самых успешных медийных проектов РПЦ. По мнению отца Артемия, одного из отвечающих священников на портале «Батюшка онлайн»: «Совершенный христианин – это не человек в футляре. Вера – горячая, разумная и зрячая – делает христианина мудрым, и он умеет общаться с каждым на его языке, так же как, например, с ребенком – по-детски. Сегодня миссионеру и проповеднику нельзя быть слоном в посудной лавке. Если человек воодушевлен подлинной любовью к своим собеседникам, он должен уметь под них подстраиваться. Но это вовсе не значит быть хамелеоном» (Дудкина, 2015). В 2015 г. Патриарх Кирилл зарегистрировался в социальной сети «ВКонтакте», чтобы иметь возможность разговаривать на языке социальных медиа с интересующейся аудиторией. В последние годы священники активно осваивают и другие популярные среди молодежи платформы такие, как TikTok, YouTube. Они не только овладевают новыми платформами, но и используют инструментарий взаимного прироста аудиторий. Как отмечает иерей Николай Бабкин[1], он включает упоминание других блогеров для взаимного прироста аудитории, однако признается, что процесс отбора кандидатов на взаимный пиар сложен, поскольку нет «духовного сканера», чаще всего он рекламирует малый бизнес близко знакомых ему людей. В Instagram он использует «маски», но категорично отвергает «маски» с церковной атрибутикой – иконами, крестами (Сладкова, 2021). Очень важно найти подход со стороны церкви, чтобы контролировать и помогать священникам, которые ведут блоги. Они постоянно балансируют между блогером и священником. Отец Евгений Подвысоцкий[2] нашел для себя такую помощь со стороны духовников. Им движет стремление раскрыть для молодых людей незнакомый для них мир церкви: «Сейчас я просто снимаю свои будни. Эти видео не набирают огромное количество лайков, как ролики о мирском. Но я лучше останусь в духовном равновесии и не потеряю Христа, чем наберу миллионов просмотров» (Сладкова, 2021). Но активность блогеров-священников имеет и неожиданные результаты. Внутренняя жизнь Церкви, ее разногласия всегда были скрыты для светского мира. Интернет делает эту конфиденциальную информацию открытой для широкого круга пользователей. Так в 2019 г. #ЯМЫСретенка – публикации отдельных слушателей семинарии при Сретенском монастыре начали разрастаться в беспрецедентное для Церкви оппозиционное движение. Светские сайты стали раздувать страсти, противопоставляя сайты Патриарха Кирилла с сайтами митрополита Тихона (Шевкунова) (Скандал в Сретенском монастыре раздули с помощью интернет-технологий, 2020). 3. Интернет как ресурс. По словам заместителя председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Вахтанг Кипшидзе (ИТ-стратегия Русской Православной Церкви, 2017), «Техническая координация со стороны центрального аппарата Русской Православной Церкви сведена к минимуму. Каждая епархия должна иметь собственный веб-сайт, однако мы не определяем, на какой платформе и с применением какого языка программирования он должен быть реализован. Единственный элемент централизации – это счетчики посещаемости, установленные на епархиальных сайтах». Такой подход со стороны Церкви объясняется тем, что «сама структура церковных общин предполагает децентрализованный подход к организации ИТ». Возможно такую отстраненность можно объяснить и другим фактором: фактором негативного восприятия Интернет со стороны Патриарха Кирилла, архиепископов и других священников. Об этом говорят их высказывания, размещенные все в том же Интернете: - Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл: «Погружение людей в информационный мир, в виртуальный мир несет определенную опасность дефицита реального человеческого общения. Я не призываю вас полностью оставить социальные сети, но скажу следующее: ни в коем случае нельзя погружаться в них так, чтобы социальные сети закрывали вам другие возможности видеть мир, это будет опасно для человеческой личности» (Из выступления Святейшего Патриарха Кирилла на открытии Международного съезда православной молодежи в Москве, 18 ноября 2014 года); - Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл из выступления на телеканале «Россия 1»: «Цифровые технологии способны создать инструменты, обеспечивающие тотальный контроль за человеком. Ничего подобного в прошлом не могло быть... В книге «Апокалипсис» сказано, что пришествие антихриста будет сопровождаться тотальным контролем над человеком»… «максимальное развитие тотального контроля над человеком означает рабство, и все будет зависеть от того, кто будет господином над этими рабами». «Вот почему Церковь категорически против использования цифровых технологий в обеспечении тотального контроля над человеческой личностью» (Глава РПЦ назвал тотальный цифровой контроль над личностью рабством, 2021). - Архиепископ Петергофский Амвросий, ректор Санкт-Петербургской духовной академии: «Интернет, соцсети, блоги… Они стали мощнейшим искушением нашего времени и оружием против человека, сравнимым, пожалуй, с атомным. Конечно, этот атом при желании можно направить и в мирное русло, но всё равно он таит в себе огромную опасность и при несоблюдении определенных правил и условий способен произвести не меньшие разрушения, чем Чернобыльская катастрофа» (Мнения священнослужителей и мирян об интернет-увлеченности, 2021). Несмотря на личную неприязнь Интернет-ресурсы Русской Православной Церкви активно развиваются. В 2016 г. был открыт Telegram-канал, в 2017 г. запускается «Правжизнь Телеграмм». На протяжении последних лет создается социальная сеть для православных – «Елицы», приложение «Мобильная церковь», собственный поисковик «Искомое.ру», формируется сообщество православных в ВК «Верую | Православие», запускаются религиозные порталы «Азбука Веры», «Рублев», «Фома». Естественно, при таком развитии православного Интернета, формируется корпус священников, которые активно используют современные достижения высоких технологий. Один из них Иерей Александр Волков, клирик храма святой мученицы Татианы при МГУ, руководитель пресс-службы Святейшего Патриарха: «Моя жизнь очень тесно связана со смартфоном, поскольку существенная часть работы осуществляется при помощи телефона (проверка почты, общение с сотрудниками, просмотр документов и тому подобное). Современная техника позволяет быть автономным и оперативным вне зависимости от места, в котором ты находишься. Лично я не вижу для себя проблемы чрезмерной власти смартфона над моей жизнью» (Мнения священнослужителей и мирян об интернет-увлеченности, 2021). 4. Интернет как среда образования. К сожалению, на сайте Учебного комитета РПЦ мы не нашли каких-либо документов, регламентирующих деятельность образовательных учреждений в области применения высоких технологий в деятельности РПЦ. Тем не менее, как считает ответственный секретарь Учебного комитета РПЦ иеромонах Петр (Еремеев), «именно практическая польза от использования современных информационных технологий – это основной аргумент, который побуждает сейчас руководство наших духовных академий, семинарий и училищ осваивать достижения технического прогресса». Эти слова были сказаны в 2003 г., тогда же отец Петр отметил, что «пока еще нет часов, расписанных в учебных программах специально для преподавания основ компьютерной грамотности, однако есть факультативные занятия. Этого, конечно же, недостаточно, такое положение вещей обусловлено отсутствием необходимой материальной базы в наших учебных заведениях. Безусловно, будущий священнослужитель должен уметь ориентироваться в том потоке информации, который сейчас буквально обрушивается на всех нас, и, выйдя по окончании духовной школы на самостоятельную пастырскую деятельность, ему нужно будет суметь правильно организовать работу по информированию своих прихожан о событиях церковной жизни» (Православная церковь и Интернет, 2003). Судя по публикациям, основные усилия были направлены на создание компьютерных классов в семинариях, православных гимназиях. Эта тактика оправдывала себя в начале 2000-х, потому «что в семьях многих учащихся православных школ компьютеров нет, и уроки информатики для таких детей и подростков – основной или даже единственный способ познакомиться на практике с информационными технологиями» (Использование информационных технологий в религиозном образовании, 2000). В 2018 году с благословления Святейшего Патриарха Кирилла была учреждена Научно-образовательная теологическая ассоциация (НОТА). В 2020 г. на конференции «Теология и цифровое образование» эксперты обсудили стратегию преподавания теологии онлайн. Речь шла об объединении усилий образовательных учреждений и обмене опытом в преподавании теологии. Сам предмет «теология», - по мнению председателя экспертного совета ВАК по теологии, председатель научного совета НОТА, профессор Дмитрий Шмонин, ‒ «накопила уникальный опыт ответов на большие вызовы, опыт «минимизации рисков» в эпохи перемен, и этот ресурс необходимо использовать, обсуждая как технологические, так и содержательные стороны цифрового образования» (Использование информационных технологий в религиозном образовании, 2000). Однако на сайте ассоциации информация, демонстрирующая передовой опыт преподавания теологии, отсутствует. На всех официальных порталах Учебного комитета РПЦ, НОТА, образовательных учреждений размещены только официальные документы, согласованные с Министерством образования и науки РФ. Единой базы данных у РПЦ нет. Патриарх Кирилл, оценивая вынужденный переход на дистанционное образование в период пандемии, высказал опасения: «Ребенок формируется в семье, студент формируется в коллективе, в общении с профессорами, преподавателями, своими товарищами, друзьями. Поэтому помещение человека в искусственную изоляцию может, несомненно, негативно отразиться на его формировании» (Глава РПЦ назвал тотальный цифровой контроль над личностью рабством, 2021). 5. Коммерческая деятельность РПЦ в Интернете. На сайтах православных храмов, монастырей размещены терминалы по оплате услуг РПЦ. Бывший председатель Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества Московского патриархата Всеволод Чаплин считает, что «ничего незаконного с церковной точки зрения в этом нет. Если, конечно, та или иная техническая новинка действительно связана с храмом или монастырем. Это не более греховно, чем передача записки паломнику. О молитве можно и в соцсетях попросить, и SMS с просьбой отправить. Впрочем, очень важно установить, что молитва в самом деле совершается, ‒ в конце концов, бывают и мошенники. Но в остальном нет никакой разницы между личным обращением или в мессенджере. Однако некоторые таинства возможны только в присутствии верующего ‒ венчание, крещение, причастие. Исповедь по телефону допустима только в самом крайнем случае» (Православное импортозамещение: как РПЦ выходит в интернет, 2019). С наступлением пандемии, когда церкви вынуждены были закрыть свои двери для посещения верующими, многие храмы, монастыри организовали прямые онлайн трансляции богослужений. Некоторые их них разместили эти трансляции на zen.yandex.ru, который позволяет зарабатывать на количестве просмотров. Этот же портал стал пользоваться большое популярностью для размещения объявление на пожертвование восстановления храмов, монастырей. 6. Виртуальная миссия не может подменять собой приходскую работу. Начиная с 2014 г. Патриарх Кирилл в своих выступлениях постоянно высказывал опасения в адрес использования Интернета: «Это признак духовного кризиса людей. Это не что иное, как порабощение. Порабощение сознания и даже порабощение воли» (Где диавол с Богом борется, 2014). Заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Вахтанг Кипшидзе в 2017 г. в интервью журналу CNews сказал: «Мы рассматриваем перенос таинств в виртуальную среду как искажение их смысла и даже надругательство. Конечно, можно смотреть трансляцию богослужения онлайн, но, чтобы непосредственно принять участие в таинстве, например, исповедоваться или причаститься, необходимо прийти в храм (ИТ-стратегия Русской Православной Церкви, 2017). 7. Безопасность и лояльность предоставляемой Интернет-ресурсами религиозной информации. К основным проблемам развития православного Интернета Анна Данилова[3] относит появление лжеправославных сайтов и мошенничество (Данилова Анна, 2009). В 2012 г. Легойда Владимир Романович председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата входит в Попечительский совет Лиги безопасного интернета. По его мнению, «Безопасный интернет – это стремление, с одной стороны, предоставить всем (а в первую очередь детям, подросткам) возможность пользоваться всеми преимуществами современной информационной среды – быстрого получения необходимых знаний, общения, расширения кругозора… А с другой стороны, стремление исключить столкновение юного (да и зрелого) интернет-пользователя с тем, что здесь, в этой же среде, находится за гранью добра и зла» (Пицца для души. Почему обществу и церкви нужен безопасный интернет, 2012). Не смотря на предпринимаемые усилия в 2014 г. Патриарх Кирилл назвал соцсети одним из главных источников «клеветы и лжи, направленной против Церкви»: «Разумеется, в интернет-пространстве существует множество людей, которые распространяют подлинную информацию о жизни Церкви, однако циников и любителей ложных разоблачений – в разы больше» (Где диавол с Богом борется, 2014). В этом же году митрополит Волоколамский Иларион председатель отдела внешних церковных связей Московского патриархата высказался и в адрес православных верующих людей: «Я читаю в интернете многих православных церковных людей и даже священнослужителей. В их блогах, на их страницах в Фейсбуке можно увидеть постоянное обличение всего и вся, бесконечное раздражение и бичевание всех. Но про любовь Христа – об этом пишут мало» (Где диавол с Богом борется, 2014). Возможно, для решения этой проблемы Синодальный отдел Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами создал Каталог православных сайтов (2021). И тем не менее Патриарх Кирилл продолжает выступать против использования цифровых технологий: «Цифровые технологии способны создать инструменты, обеспечивающие тотальный контроль за человеком… максимальное развитие тотального контроля над человеком означает рабство, и все будет зависеть от того, кто будет господином над этими рабами... Вот почему Церковь категорически против использования цифровых технологий в обеспечении тотального контроля над человеческой личностью» ((Глава РПЦ назвал тотальный цифровой контроль над личностью рабством, 2021). Заключение (Conclusions). Анализируя полученную информацию, можно прийти к выводу, что отношение РПЦ к Интернету весьма двойственное. С одной стороны, видно, что служители Церкви активно внедряют Интернет в жизнь прихода. С другой стороны, Патриарх Кирилл и многие высокопоставленные священнослужители занимают явно аллармисткую позицию. Начатая Патриархом Алексием II работа над нормативными документами, регламентирующими взаимодействие Церкви и Интернета, практически остановлены. Формирование этих отношений отдан на волю практики. Попытка в 2003 г. создания проекта в области образования: «образовательный церковный портал. Своей задачей мы видим создание с его помощью информационно-образовательной площадки для обсуждения проблем богословского образования и, конечно же, для профессиональной помощи всем тем, кто желает получить богословское образование или повысить имеющийся уровень такового. . Его адресаты – студенты обычного учебного заведения гуманитарного направления. На портале будут размещены и все учебные программы наших семинарий и академий, и все курсы по предметам в электронном виде, и библиотека, включающая в себя необходимую учебную и вспомогательную литературу: учебники, конспекты лекций, статьи и выступления на богословские темы, и, наконец, страница для общения и знакомств», ‒ не получила продолжения. Портал Учебного Комитета РПЦ приобрел чисто формальный характер нормативно-правовых документов. В 2016 г. была предпринята попытка Межрелигиозным советом России создать точки доступа к бесплатному Wi-Fi у церквей, а также в общественных местах. «В тексте сообщения заявлялось, что «В «религиозный Wi-Fi» категорически будет закрыт доступ для разнообразных сект или экстремистов» (Православная Церковь и современные технологии: за и против, 2017). Этот проект также не получил широкого развития. Открытые зоны Wi-Fi церкви создают самостоятельно, если у них есть средства для оплаты этих услуг. РПЦ задумывалась о создании элемента централизации – счетчиков посещаемости, установленных на епархиальных сайтах. Однако этот проект тоже не был реализован из-за технических трудностей. Единой базы данных Церковь тоже не смогла создать, в силу отсутствия необходимых ресурсов. Если посмотреть на проблемы, которые выделяет документ Католической Церкви «The Church and Internet» (2002), то РПЦ, активно используя коммерческую составляющую Интернета, не видит опасности потребительского отношения паствы к религиозным сайтам. В высказываниях священников-блогеров просматривается проблема духовного «руководства братиями (сестрами) на пути ко спасению» (Духовник, 2005) https://azbyka.ru/duxovnik. Возникает необходимость усиления роли духовника для православных блогеров. Интернет-ресурсы Где Диавол с Богом борется: Интернет глазами РПЦ и Ватикана. URL: https://credo.press/149464/ (дата обращения 02.03.2021). Глава РПЦ назвал тотальный цифровой контроль над личностью рабством. URL: https://ria.ru/20210107/patriarkh-1592228772.html (дата обращения: 02.03.2021). Дудкина Ю. «Батюшка онлайн» и православный поисковик. Как церковь покоряет интернет. URL: https://yandex.ru/turbo/snob.ru/s/selected/entry/96502/ (дата обращения: 02.03.2021). Духовник. 2005. URL: https://azbyka.ru/duxovnik (дата обращения: 02.03.2021). Использование информационных технологий в религиозном образовании. URL: http://www.rondtb.msk.ru/info/ru/technologies_ru.htm (дата обращения: 10.03.2021). ИТ-стратегия Русской Православной Церкви. URL: https://www.cnews.ru/articles/2017-03-29_itstrategiya_russkoj_pravoslavnoj_tserkvi (дата обращения: 02.03.2021). Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/220922.html (дата обращения: 02.03.2021). Мнения священнослужителей и мирян об интернет-увлеченности. URL: https://pravobraz.ru/mneniya-svyashhennosluzhitelej-i-miryan-ob-internet-uvlechennosti/ (дата обращения: 02.03.2021). Об организации миссионерской работы в Русской Православной Церкви. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/1909481.html (дата обращения: 02.03.2021). Об организации молодежной работы в Русской Православной Церкви. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/1639899.html (дата обращения: 02.03.2021). Пицца для души. Почему обществу и церкви нужен безопасный интернет. URL: https://rg.ru/2012/02/09/legoida-poln.html (дата обращения: 10.03.2021). Православная церковь и Интернет. URL: https://www.osp.ru/pcworld/2003/05/165719l (дата обращения: 02.03.2021). Православная Церковь и современные технологии: за и против. URL: https://blog.uchvatov.ru/554718.html (дата обращения: 02.03.2021). Православная церковь об интернете: отношение, мнение и ответы на частые вопросы: Православное импортозамещение: как РПЦ выходит в интернет. URL: https://aptekahram17.ru/zhitie/pravoslavnaya-tserkov-ob-internete-otnoshenie-mnenie-i-otvety-na-chastye-voprosy.html (дата обращения: 02.03.2021). Приветствие Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II по случаю 10-летия российского интернета. URL: https://ruskline.ru/monitoring_smi/2004/11/26/privetstvie_svyatejshego_patriarha_moskovskogo_i_vseya_rusi_aleksiya_ii_po_sluchayu_10-letiya_rossijskogo_interneta/ (дата обращения: 10.03.2021). Святейший патриарх Кирилл: миссия в интернете важна, но не заменяет реальной приходской работы. URL: https://pravoslavie.ru/59208.html (дата обращения: 02.03.2021). Скандал в Сретенском монастыре раздули с помощью интернет-технологий: Противостояние внутри РПЦ теперь можно изучать по телеграм-каналам. URL: https://www.mk.ru/social/2020/07/02/skandal-v-sretenskom-monastyre-razduli-s-pomoshhyu-internettekhnologiy.html (дата обращения: 02.03.2021). Сладкова А. Для людей, особенно молодых, церковь – незнакомый мир: как православные священники покоряют интернет. URL: https://russian.rt.com/russia/article/822305-svyaschenniki-socseti-blogi (дата обращения: 02.03.2021). Эксперты обсудили роль теологии в системе цифрового образования. URL: https://na.ria.ru/20200429/1570720278.html (дата обращения: 10.03.2021). [1] Служит в храме святителя Николая Мирликийского на севере Москвы. [2] Служит в трёх сельских храмах в Ейском районе. [3] Анна Данилова – главный редактор портала «Православие и мир». Список литературы Грязнова Е. В., Глазова И. Н., Хоптар В. М., Рязанова М. В. Информация и религиозная культура: место в системе дошкольного образования // Балтийский гуманитарный журнал. 2019. Т. 8, № 3 (28). С. 40-42. Егоров Г. В., Гуайта Дж., Меланина Т. В., Платонова Ю. А., Попов А. А., Пушкарев С. А., Смольянов В. Н., Улитчев И. И. Организация, межличностного взаимодействия в дистанционном богословском образовании // Вестник ПСТГУ. Серия IV: Педагогика. Психология. 2019. Вып. 54. С. 24-41. Иером. Тихон (Васильев) Особенности православной миссии в информационном пространстве // Вестник Российской христианской гуманитарной академии. 2017. 18 (4). С. 241-249. Семенова Д. М. Деятельность Русской Православной Церкви в электронном пространстве (например, Интернет) // Современные исследования социальных проблем. 2013. 5 (25). Синелина Ю. Ю. Динамика уровня воцерковленности населения // Россия: Новые цели и приоритеты. М.: ИСПИ РАН, 2006. C. 89-97. Чеснокова В. Ф. Тесным путем. Процесс воцерковления населения России в конце XX века. М.: Академический проект, 2009. Helland Ch. Online Religion As Lived Religion: Methodological Issues In The Study Of Religious Participation On The Internet // Online-Heidelberg Journal Of Religions On The Internet. 2005. 1 (1). URL: http://archiv.ub.uni-heidelberg.de/volltextserver/volltexte/2005/5823/ (дата обращения: 02.03.2021). O'Leary S. D. Cyberspace as Sacred Space: Communicating Religion on Computer Networks // Journal of the American Academy of Religion. 1994. LXIV (4). С. 781-808. Solatan A. M. D. The Catholic Church and Internet use: an evolving perspective from Pope John Paul II to Pope Benedict XVI. Thesis for the degree of master. Washington, Georgetown University, 2013. The Church and Internet. Pontifical Council for Social Communications. Vatican City. 22 February 2002. Feast of the Chair of St. Peter the Apostle. URL: https://The%20Church%20and%20Internet.html (дата обращения: 02.03.2021).
  3. «Церковь – это вам не болото какое» (об особенностях петербургской православной культуры) от РедакцияОпубликовано28.05.2021 Поделитьсяhttp://httpwww.black-n-white.press/wp-content/plugins/simple-share-buttons-adder/buttons/somacro/vk.pnghttp://httpwww.black-n-white.press/wp-content/plugins/simple-share-buttons-adder/buttons/somacro/facebook.pnghttp://httpwww.black-n-white.press/wp-content/plugins/simple-share-buttons-adder/buttons/somacro/linkedin.pnghttp://httpwww.black-n-white.press/wp-content/plugins/simple-share-buttons-adder/buttons/somacro/twitter.png Проект «Чёрное и белое» открывает новую рубрику – «Заметки Филатова». Социолог религии Сергей Филатов изучает религиозную жизнь российских регионов с 1990-х годов. В ближайшее время под редакцией и при соавторстве С. Б. Филатова будет опубликовано издание о религиозной жизни Санкт-Петербурга («Религиозно-общественная жизнь российских регионов», том 5). Накануне выхода в свет новой книги Сергей Борисович размышляет о специфике современного петербургского православия. http://httpwww.black-n-white.press/wp-content/uploads/2021/05/Filatov-744x1024.jpg Сергей Борисович Филатов – социолог религии, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН. С 1994 года – руководитель проекта «Энциклопедия современной религиозной жизни России». Ответственный редактор и соавтор четырёхтомного издания «Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания» и трёхтомного «Атласа современной религиозной жизни России». Научный редактор и один из авторов издания «Религиозно-общественная жизнь российских регионов» (публикуется с 2014 года, к 2021 году изданы 1-3 тома; в 2021 году будет издан 5 том; 4 том предполагается выпустить в 2023 году). «В Петербурге — учатся» Главное отличие Петербурга от всей остальной православной России – это ориентированность на знание библейского текста, на обучение. Есть такая старая поповская поговорка: «В Москве молятся, в Петербурге учатся». Она возникла не на пустом месте. Здесь каждый приход стремится создать какой-то просветительский центр, открыть какие-то курсы. Причём стараются звать самых авторитетных лекторов – и из числа образованного священства, и из числа светской профессуры. Меня поражает, как на все эти центры хватает и лекторов, и слушателей – но, видимо, хватает. В центре большинства просветительских программ — библеистика и история Церкви. Но этим просветительство не ограничивается — российская и мировая история, искусствоведение, филология, общественные науки… Во всей остальной России подобное тоже есть, но неизмеримо меньше. Даже в Москве таких церковных центров в несколько раз меньше и, как правило, их интеллектуальный потенциал слабее. Петербургские Духовные школы – самые мощные, самые развитые в России. Это интеллектуальный центр всей Русской Церкви. Они в какой-то степени являются локомотивом для всей митрополии. Эта ситуация сложилась ещё в послевоенные годы, когда в городе было всего несколько приходов, и все активные священники и миряне так или иначе концентрировались вокруг Академии. http://httpwww.black-n-white.press/wp-content/uploads/2021/05/Spbda.jpg В Санкт-Петербургской Духовной Академии на общем собрании профессоров и преподавателей. В центре — заведующий кафедрой церковной истории протоиерей Георгий Митрофанов, справа — заведующий аспирантурой протоиерей Константин Костромин. Фото- spbda.ru. Я читал в воспоминаниях владыки Владимира (Котлярова; в 1995-2014 гг – митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, в настоящее время на покое), что ещё во времена его молодости Московские и Петербургские духовные школы очень отличались. Жизнь Московской Академии полностью определялась Троице-Сергиевой Лаврой, учебным процессом в ней руководили монахи. Жизнь семинаристов в Сергиевом Посаде (тогда Загорске) напоминала монашескую. В то же время, Ленинградская семинария, хотя и находилась по соседству с Александро-Невской Лаврой, всегда была автономна. Руководство питерских духовных школ настаивало на том, чтобы семинаристы были всесторонне образованными, ходили в библиотеки, на выставки, в театры. Я вижу, что и в наши дни это различие имеет место. За вычетом периода ректорства епископа Константина (Горянова), это такая петербургская традиция. Более того, в Петербурге Академия явно влияет на жизнь Лавры. Наместник Лавры, епископ Назарий, большое внимание уделяет просвещению. В Лавре действует просветительский центр, там читают лекции высококлассные преподаватели, проводятся выставки. В Троице-Сергиевой Лавре и близко нет ничего подобного. Влияют ли Академия, епархиальные просветительские проекты на интеллектуальную жизнь светского Петербурга? Где уровень выше — в светской профессорской среде или среди учёного духовенства? О влиянии ничего сказать не могу, но по моим отрывочным наблюдениям, творческая атмосфера в Академии богаче, чем в университете. Конечно, в университете есть блестящие учёные, но общая культура страдает. Вспоминается утверждение Василия Розанова о том, что в Италии невозможна хорошая армия, потому что настоящие мужчины идут служить в Церковь. Хочется состроумничать: в Петербурге невозможны хорошие университеты, потому что умные мужчины идут служить в Церковь. «Либералы» и «охранители» Принято считать, что петербургское православие – более либерально, чем московское. На самом деле всё сложнее. Слова «либерал» и «консерватор» применительно к церковной жизни надо употреблять с осторожностью. Мы вынужденно пользуемся этими терминами, так как никаких других, более адекватных, у нас нет. Правильнее было бы сказать, что петербургское духовенство менее политизировано, чем московское. Келейник отец Сысой в рассказе Антона Чехова на всё говорил: «не ндравится мне это». У меня создалось впечатление, что у большинства петербургского духовенства такая же оценка политики вообще, любых направлений. Верующие здесь гораздо менее зациклены на политике. Я посетил здесь десятков шесть приходов и общее моё впечатление: они не слишком консервативны и не слишком либеральны. Это какой-то особый «средний путь». Они – или «умеренные консерваторы», или «умеренные либералы», смотря что понимать под этими терминами. Я встречался с тремя явными консерваторами среди петербургского духовенства, не укладывающимися в петербургский мэйнстрим – протоиереем Владимиром Сергиенко, протоиереем Геннадием Беловоловым и протоиереем Александром Захаровым. Эти священники наиболее популярны среди консерваторов. Все трое — противники демократии и либерализма в политике, все трое — сторонники верности святоотеческим заветам в церковной жизни. Все с недоверием относятся к доминирующей в епархии линии. Все открыты к честной серьёзной дискуссии, все ведут большую социальную работу. Они произвели на меня очень приятное впечатление, хотя я и не разделяю их взглядов. К сожалению, не все консерваторы в Русской Церкви таковы. http://httpwww.black-n-white.press/wp-content/uploads/2021/05/Belovolov.jpg Протоиерей Геннадий Беловолов. Фото — Станислав Марченко, журнал «Вода живая. Санкт-Петербургский церковный вестник». В митрополии наберётся ещё десятка два-три менее заметных священников, которых по питерским меркам можно назвать консерваторами, но активных священников-сталинистов в Петербурге и окрестностях вообще нет (или они прячутся где-то по таким глухим углам, что их никто не видит и не слышит). Есть группа публицистов, сконцентрировавшаяся вокруг информагентства «Русская народная линия» — Анатолий Степанов, диакон Владимир Василик… Они позиционируют себя как патриоты, готовые кинуться в бой за «советскую Церковь». В разгар пандемии заявила о себе радикальная, по петербургским церковным меркам, общественная организация «Народный собор», которую в Петербурге возглавил некто Анатолий Артюх. Несколько месяцев пошумели, церковноначалие попугали — и исчезли. Все эти группы яркие, шумные, но совсем не репрезентативные для Петербурга. Объективно здесь они чувствуют себя на обочине церковной жизни. Священноначалие их явно не поддерживает. А народ они больше веселят, чем раздражают. Имперский дух Важная черта православного Петербурга – приверженность имперской традиции. Каждый приход здесь держится за свою историю, чтит память о самодержцах, князьях и графьях, министерствах, полках и общественных организациях, которые строили петербургские храмы. Даже те, кого принято считать либералами, с пиететом говорят о наследии царской России. Взять хотя бы протоиерея Георгия Митрофанова. Про него пишут, что он либерал, — но он называет Синодальный период лучшим периодом в истории РПЦ. Тогда как московские либералы обычно Синодальное правление только ругают. http://httpwww.black-n-white.press/wp-content/uploads/2021/05/Isaakiy_Marchenko-1024x683.jpg Крестный ход у Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге, 2017 год. Фото — Станислав Марченко. Российская империя для православного Петербурга – это, прежде всего, не определённый политический строй, а великая культура. Которую петербуржцы тщательно берегут. Современные римляне не стремятся возродить Римскую империю, но гордятся тем, что они — её наследники. Так же и питерские имперцы. Применительно к ним связующая нить времен, хотя и сильно истончилась, но не прервалась. До сих пор есть представители старой городской элиты, которые ходят в тот же храм, что и их славные дореволюционные предки. Кто- то при советах прятался, а сейчас появляется, кто-то начинает приезжать из-за границы. Многие учреждения в Петербурге возрождают свои домовые храмы. Так, мне показался очень интересным приход при Вагановском училище. Там регулярно молятся об императрице Анне Иоанновне (пожалуй, самой презираемой российской императрице), основательнице системы хореографического образования в России, а многие знаменитые балерины и танцовщики подарили приходу иконы из своих коллекций. Для Петербурга это — типичный случай. Петербургские владыки Частая смена архиереев в наше время – обычное явление. Причём разумного объяснения большинству назначений не найти. В слабой, особенно молодой епархии смена владыки приводит к радикальным переменам во всей епархиальной жизни. Но к Питеру это не относится. Здесь так запросто всё не поменяешь. Характерный пример – митрополит Иоанн (Снычёв; митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский в 1990-1995 гг). Он был совсем не петербургской культуры человек, и реально он ничего здесь не изменил. Нынешний петербургский митрополит разумно не вмешивается в епархиальную жизнь и даёт Петербургу существовать так, как этот город привык. Люди, которые с ним общаются, говорят, что у него менталитет советского человека, он любит советское прошлое, советскую попсу. Не то, чтобы он был принципиально против просвещения, но высокая ценность образования кажется ему излишней. Кто-то говорит, что для Петербурга больше подходил бы такой владыка, как Иларион (Алфеев), но это спорный вопрос. Может быть, назначение митрополитом Варсонофия было разумным с точки зрения Патриархии – всё-таки, должен быть хоть какой-то противовес питерскому «междусобойчику». Чтобы они совсем в отрыв от остальной Церкви не пошли. Патриарх Кирилл – уроженец Петербурга, и петербургская культура на него, конечно, повлияла. Конечно, он прекрасно знает, что такое православный Петербург, и сам, наверное, ощущает себя его частью. Кирилл — продолжатель политики своего учителя, митрополита Никодима. А Никодим оставил наибольшее число учеников в этом городе, и Академия в современном виде во многом создана им. http://httpwww.black-n-white.press/wp-content/uploads/2021/05/Kirill.jpg Будущий патриарх Кирилл — ректор Ленинградских духовных школ Что такое «никодимовщина»? Важная составляющая петербургской православной культуры – это какой-то, я бы сказал, активизм в самых разных направлениях. Когда думаешь, что отличает «питерских» православных от всех остальных, то остаётся, как в книге про Алису, вот эта самая «улыбка от кота». Московские священники главной своей задачей считают блюсти обычаи предков. А в Петербурге все постоянно ищут какие-то новые пути. Даже в плане литургическом – и так послужим, и эдак. И по древнему чину, и по-русски. В Петербурге давно существует движение сторонников создания униатского католического богослужения в Православной Церкви, (то есть, служить на латыни — как было принято до II Ватиканcкого собора у католиков, — а вероучения придерживаться православного). Митрополит Никодим (Ротов; председатель ОВЦС (1960-1972 гг), митрополит Ленинградский и Новгородский (1963-1978 гг)) поэтому органично вписался в петербургскую жизнь. http://httpwww.black-n-white.press/wp-content/uploads/2021/05/Nikodim.jpg Митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов) Никодимовское наследие – это стремление сделать Церковь активной, хорошо организованной, как у католиков. При этом католиков никодимовцу можно любить, а можно и не любить. Присутствие «никодимовщины» и ее амбивалентность в Петербурге особенно заметны. Здесь пожилые священники с гордостью говорят: «я – никодимовец» (один совсем молодой священник сказал мне: «я потомственный никодимовец»). По своим политическим и церковно-общественным взглядам все никодимовцы очень разные — есть и западники, и антизападники. Но все они люди деятельные, в душе новаторы. Церковь для них – это движение, они постоянно говорят, что «Церковь – это вам не болото какое». Это радикально отличает петербургскую традицию от старомосковской. Москвичам лишь бы всё потише было, поспокойнее («не дай Господь, нам жить в эпоху перемен»), и лишь бы ничего не менять. А питерцы вечно хотят как-то «получше сделать». Движение священника Георгия Кочеткова – это, во многом, петербургское явление. Он ведь начинал свою деятельность в Петербургской Академии, и в Петербурге сегодня к нему относятся совершенно иначе, чем в Москве и других городах. Везде они держатся замкнутыми боевыми группами, а в Петербурге они стали органичной частью церковной жизни. Их здесь приняли, и они, в свою очередь, ведут себя здесь мягче, деликатнее. Потому что чувствуют себя дома. Поделитьсяhttp://httpwww.black-n-white.press/wp-content/plugins/simple-share-buttons-adder/buttons/somacro/vk.pnghttp://httpwww.black-n-white.press/wp-content/plugins/simple-share-buttons-adder/buttons/somacro/facebook.pnghttp://httpwww.black-n-white.press/wp-content/plugins/simple-share-buttons-adder/buttons/somacro/linkedin.pnghttp://httpwww.black-n-white.press/wp-content/plugins/simple-share-buttons-adder/buttons/somacro/twitter.png Рубрика: Заметки Филатова Метки: Александро-Невская Лавра, духовное образование, епископ Назарий (Лавриненко), история РПЦ, католицизм, митрополит Варсонофий (Судаков), митрополит Владимир (Котляров), митрополит Иларион (Алфеев), митрополит Иоанн (Снычёв), митрополит Никодим (Ротов), протоиерей Александр Захаров, протоиерей Владимир Сергиенко, протоиерей Геннадий Беловолов, протоиерей Георгий Митрофанов, Русская народная линия, Санкт-Петербург, Санкт-Петербургская духовная академия, Санкт-Петербургская митрополия, священник Георгий Кочетков, священнослужители, Сергей Филатов http://httpwww.black-n-white.press/archives/2358?fbclid=IwAR3AQiQmz6RsuFpb3tCNPYOppOcsRKOCzw8yZXIQ63ponc3NQ59gs3bpwxk
  4. «Не вижу у России какой-то современной и увлекательной идеи. Но, может, это и хорошо» В серии «Большое интервью» — писатель, богослов и философ Андрей Кураев Дмитрий Зуев 2758 На фото: религиозный философ Андрей Кураев (Фото: Павел Смертин/ТАСС) Материал комментируют: Андрей Кураев Автор множества книг и религиозный философ Андрей Кураев рассказал «Свободной Прессе» об отношении к протесту, Навальном, привлекательности культуры и о том, почему написал труд о Гарри Поттере «СП»: — Начнем с актуального. Какое производят впечатление последние события, происходящие с Алексеем Навальным? Его прилет, задержание? — Безусловно, что со стороны Алексея это поступок. Он знал, чем рискует и на что идет. Поэтому независимо ото всего остального по-человечески это достойно уважения. «СП»: — Навальный на вас производит впечатление убежденного человека? — Я полагаю, что он и как человек и как политик растет и меняется. Поэтому свои былые впечатления я считаю обнуленными. ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ ВМФ России: «Варан» всех потопитКакие проекты способны опустошить военный бюджет «СП»: — Перейдем к философии. В постмодерне, который царит до сих пор, приято считать, что все культуры равны. Есть племя, в котором можно убить копьем человека и съесть его сердце. А есть европейская цивилизация. И они равны. Нельзя считать, что одна культура отсталая, традиционная, а другая — более развитая. Вам близок этот взгляд на вещи? — Мне этот взгляд не близок. И, в частности, потому, что сами адепты этого взгляда не всецело его же и придерживаются. Если вы проповедуете тотальную толерантность, то вы должны толерантно относиться к чужой нетолерантности. Тогда признайте, скажем, что христиане имеют право считать некоторые ваши модные забавы грехом. Но в западном мире есть масса случаев «обратной дискриминации». То есть людей, которые высказывают традиционные для христианского общества убеждения, начинают ограничивать в правах, увольнять, а иногда и просто арестовывать. А еще есть такая базовая и весьма традиционная человеческая культура как культура ксенофобии. Это заложено в человека: боязнь чужаков, стремление защитить свое жилище, свое потомство, свою среду обитания и свою территорию. Почему этот естественный и базовый животный инстинкт, в человеческом мире породивший множество культурных феноменов и со знаком плюс и совсем наоборот, надо нетолерантно клеймить? И ладно бы это делали христиане, которые верят в над-природность и сверх-животность человека, которые призывают жить не по «законам естества», а «по благодати». Но ведь ксенофобию осуждают прежде всего либеральные атеисты-дарвинисты… Кроме того, есть простая шкала ценностей, которая прекрасно выражена в словах Солженицына: «Волкодав — прав. Людоед — нет». Поэтому если некая культура дает все права и полномочия людоедам, воспевает их подвиги, то я имею право сказать, что эта культура находится на крайне низком уровне нравственного развития. Даже если у нее есть передовые реактивные и ракетные технологии, как это было с одним известным центрально-европейским режимом середины XX века. «СП»: — Как-то вам задали вопрос о том, хорошо ли, что во время Чемпионата мира по футболу 2018 года многие девушки буквально вешались на иностранцев. А вы ответили, что это не имеет никакого значения, так как важна сама культура. Важно быть сильнее культурно. Привели в пример Нину, просветительницу Грузии. В философии это называют эманации. Передача энергии от более высокого уровня бытия к низшему. Какое место в мировой культурной системе мы занимаем сегодня? — Вполне очевидно, что период пассионарности если у нас и был, то он остался где-то далеко позади. Простите за такой гумилевский жаргон. Мы это видим прежде всего на примере направления миграционных потоков. Мы это видим по языку — заимствования языковые откуда идут? Из русского языка в другие языки или наоборот? Мы это видим и по тому, какая судьба складывается у семей русских эмигрантов в других странах. Они довольно быстро теряют свою идентичность, в том числе языковую, уже в третьем поколении. Для внуков языковая и национальная русская идентичность их дедов почти всегда потеряна. Другие диаспоры показывают большую верность своим традициям. Сильный и здоровый может быть открыт и оптимистичен, он умеет перестраивать в себя и под себя всё встреченное. А больным и пожилым все же лучше соблюдать диету. «Русский мир», как и «мир православия», вовсе не блещет здоровьем. Поэтому толерантно было бы этим старичкам выделить отдельную палату и создать условия для того, чтобы в разнообразной и пестрой радуге мировых культур подольше сохранялся бы и этот своеобразный стиль жизни. Вот только если бы ядерные игрушки от этой палаты убрать подальше… И еще один важный вопрос: а что в нашем натужном противостоянии с западом может быть нашим «козырем»? Что может «дать миру» именно русская культура? Причем «дать миру» не в смысле тихо положить под новогоднюю елку или в библиотеку, а в смысле вознесения боевого знамени, вокруг которого соберутся разноязыкие и разноверные соратники и партизаны. Какой конкретный «козырь» ни назови — тут же можно указать на другие культуры, где эта самая козырная черта акцентирована еще более ярко. Сегодня госпропаганда главным «козырем» делает «а мы против гейропства». Так в каком-нибудь Пакистане за это вообще казнят. Разве это делает Пакистан культурным и моральным мировым лидером? Не вижу я у России какой-то современной и увлекательной идеи, проекта. Но может быть, это и хорошо. Давайте поживем без мессианства. «СП»: — Вопрос о вашей работе «„Гарри Поттер“: попытка не испугаться». Для меня эта книга была не о персонаже, это была апология современного мифотворчества, апология массовой культуры. Можно трактовать ее так? — Нет, это не так. Там главный вопрос об отношении церкви с внешней культурой. Культурой античной, культурой языческой, культурой народного творчества, фольклором и так далее. Это главная тема. А сказка про Игоря Горшкова не более чем повод. Потому что если бы я озаглавил свою работу «Вергилий и святые отцы церкви» — а это классическая тема для исследований, кстати говоря, — то это вряд ли кого-то заинтересовало бы. Мало кто знает, что знаменитый трактат святого Амвросия Медиоланского об обязанностях священнослужителей — это, в общем, пересказ трактата Цицерона об обязанностях просто чиновников, клерков. Клерк и клирик — это одно и то же слово, конечно. А Гарри Поттер — это был всем понятный повод всерьез поговорить о кросс-культурных связях. Или — о взаимодействиях разных субкультур в одном обществе. И даже в одной семье, где родители понудили себя к воцерковлению и экспериментируют в православной субкультуре, а их дети — в подростковой. «СП»: — Как вы относитесь к массовой культуре как к явлению? Можно сказать, что наметился кризис массовой культуры? Если сравнивать с тем, что было 30−40 лет назад? — Вы пробуете со мной говорить на языке Советского Союза. На таком языке говорила советская пропаганда о буржуазной западной культуре. Это уже, наверное, устарело. В вашем списке феноменов и средств «массовой культуры» оказался полностью отсутствующим интернет. «СП»: — Интернет — это только способ распространения информации. — Отнюдь нет. Интернет радикально меняет социальные отношения, потому что дает право авторства, живой онлайн-реакции. Это радикально меняет ситуацию. «СП»: — В лучшую сторону или в худшую? — Как всегда, в разные стороны. «СП»: — Вы сказали о советской пропаганде. Вы по образованию философ. В Советском Союзе философия (в ее мировом понимании) была фактически под запретом. Был марксизм-ленинизм и были какие-то отдельные анклавы, в которых творили Лотман, Коган, Каган. В каком состоянии российская философия сегодня? Удалось ей встроиться в мировой контекст? — Есть добротное качественное изучение современных движений западной мысли. Есть добротные культурологического и исторические изыскания. Это было и в СССР. Есть ли какие-то творческие самостоятельные имена, создающие самостоятельные концепции? Не знаю… Просто все внимание моей жизни было направлено на изучение культуры, гораздо более чуждой советским людям, чем современная западная философия — на изучение мира православия. И пока я ставил этот натурный эксперимент на самом себе, многое современное прошло мимо меня. «СП»: — Сергей Георгиевич Кара-Мурза говорит о том, что современный человек утратил неявное знание. Что идет на смену неявному знанию? Есть закон государства, а вопросы совести и морали задвинуты. Но когда нарушается закон, подстраховки нет, не к чему апеллировать. Возвращать нравственность опасно потому, что «а судьи кто?». Какова будет новая мораль? И может ли она существовать отдельно от традиции? — В европейской культуре есть очень разные традиции. Традиция масонского вольнодумства разве не имеет права так называться? Традиция русского самоедства разве не есть традиция? Она же берет исток аж от князя Андрея Курбского… А еще есть постмодернистские спекуляции на традиции. Когда за традицию выдается нечто сиюминутное. Типичный пример: есть у апостола Павла перечень смертных грехов. И где-то на третьем месте в этом списке стоят мужеложники. А в этот список входят и гораздо более знакомые нам пьяницы, лихоимцы (банкиры, взяточники, бесчестные торговцы) воры, прелюбодеи, и некие «злоречивые» (истерика Соловьева по поводу ареста Навального, кажется, вполне подходит под эту квалификацию). Но из этого списка защитники «традиции» выдергивают именно этот любимый грех и тыкают в него пальцем. Это именно постмодернистская утилизация материала, который есть в традиции. Наши родные коррупционеры и взяточники — это не лихоимцы и не воры? Наши чиновники, генералы, министры дружными шеренгами в Царствие Божие идут? Но где же их громкое обличение церковными риторами? Это я к тому, что традиции часто беззащитны перед их живыми юзерами, то есть пользователями. ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ Митинги за Навального: «Будут сидеть всю жизнь без ноги или без руки, или без почки»Возможные последствия выходных и шесть претензий к российской власти от Сергея Маркова Отсюда и вопрос: что считать традицией? Для одних традиция — это расширение власти своей корпорации. А у других традиция — это защищать маленьких людей от больших. Неужто в христианском мире нет традиции защиты беженцев? Не в эти ли рождественские дни мы вспоминаем, что мигрантами были Иисус и его семья? Политическими мигрантами. Им пришлось убегать из родной Иудеи в далекий Египет от царя Ирода. Вот у меня сейчас на столе лежит книжка Татьяны Горичевой. У нее тема нескольких последних лет — права животных. Лично я не скорблю при виде гусей, откармливаемых для фуагра. И в этом откорме нет нарушения закона. Но если кто-то по своей совести вступается за этих птиц — разве это не совестное движение? И разве оно чуждо христианской традиции? И, видя это, я никак не могу сказать, что этика уходит из современного мира. Если кто-то хочет морализировать вопрос об отношениях человека с животными, домашними и дикими, скажу ли я, что это падение нравственности? Нет. Поэтому не стоит послабления в сексуальной дисциплине отождествлять с торжеством бессовестности. «СП»: — Мы потеряли умение транслировать настоящие ценности вне религии, но и вне пропагандистских лозунгов? Молодое поколение вообще как должно понимать, что такое хорошо и что такое плохо? — То, что произошло с религией в XX веке, и то, что продолжает происходить сейчас, это всего лишь следствие глобальных общекультурных процессов. Первое — это, конечно, урбанизация. Когда люди уезжают из больших семей-общин и обретают анонимность в больших городах. Отсюда, с одной стороны, всплеск хулиганства, матерщины, знакомой еще по предреволюционным годам в крупных промышленных центрах Российской Империи и потом на советских «стройках пятилеток». Это касается и поведения современной мусульманской молодежи, которая спускается из своих горных аулов в города. Они выходят из-под контроля общины, а внутреннего морального регулятора как-то особо у них не выработалось. Ну и в самом деле традиционная община на это не рассчитана. Там главное — свод правил поведения, ортопраксия: надо так себя вести, иначе бо-бо будет. Мы учимся жить в городах в условиях относительной анонимности, скрытности, свободы и так далее. Значит, едва ли не впервые в истории тот самый демон Сократа (= личная совесть) оказывается наконец-то массово востребован. Вторая тема очень важная — это экономическая независимость женщины от мужчины. И спектр этих независимостей все более и более умножается. Вплоть до права иметь ребенка и растить его без мужчины. Третья тема — продление возраста социального детства и просто длительности жизни. Многие социальные институты, в том числе моногамная семья, похоже, не были рассчитаны на такое длительное использование. Одно дело жениться в пятнадцать лет при средней продолжительности в сорок. А другое — жениться в двадцать пять и дожить до девяноста в одном браке. ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ Америка возведет вокруг России «железный занавес»Стало понятно, как при Байдене англосаксы будут относиться к русским в США и Англии Эта проблема касается и получения образования. Можете ли вы гарантировать безошибочный выбор специальности, который совершает шестнадцатилетний человек, если ему предстоит жить, еще, скажем, девяносто лет? Насколько изменится мир за это столетие? И насколько будет востребована та профессия, которую он освоил почти сто лет назад? Четвертая тема — конкуренция идей и разнонаправленных потоков информации. Вопросы есть, а в традициях мы не найдем прямого ответа на них. Максимум, что тут возможно: когда ответ уже найден креативным путем, можно для социализации этого ответа подыскать в традициях некие прецеденты и нужные цитаты, делающие его приемлемым для людей традиционалистского склада. Вот для этой работы и нужны качественные знатоки и интерпретаторы традиции. Кто и что подберет в наших огромных архивах? У меня была надежда на живительную мощь советского атеизма. Советская гильотина настолько радикально перерубила все ниточки с нашим церковным прошлым, что в итоге в 90-е годы она дала нам свободу — что из этих ниточек вновь связать (хм, слово «религия» означает именно это рукоделие), а что оставить в прошлом. Конечно, в церковном мейнстриме возобладала жажда восстановить все-все во всех подробностях. А церковная элита сама поддалась этому соблазну и не воспротивилась народным чаяниям. То есть не стала Николаем. Имя Николай в переводе с греческого означает «победитель народа». Что ж, как известно, грабли бывают двух видов: те, встреча с которыми чему-то учит, и мои любимые… Кажется, если сегодня будет принято решение о создании монастырских тюрем или о прикреплении крестьян к монастырским землям — и это с радостью примут. Это печально. Потому что чтобы традиция была живой, в нее должен быть заложен механизм борьбы с нею самой. Иначе это кончится плохо. «СП»: — Для этого должен быть импульс от политической власти или запрос от народа? — Запрос от истории, если хотите. Я многие годы пытался пояснить, что консерватизм не означает «неизменность». Разные вещи сохраняют по-разному. Если вы хотите сохранить осенний листик, то вы просто его приносите домой и кладете в сухое место, в книжку, скажем. Если вы желаете сохранить рыбу или огурцы, их надо изменить: огурцы надо придется засолить, а рыбу — выпотрошить. Если вы хотите сохранить научную школу, то вы должны ее просто постоянно менять. Менять состав аспирантов, состав профессоров, научные методы, научную аппаратуру. А если вы хотите сохранить российскую армию, извольте менять и ее боевые уставы, и ее вооружение, а не стрелять из берданок или трехлинеек. «СП»: — В России скоро выборы. Но главные политически события происходят уже сейчас. Алексей Навальный призвал выйти сторонников на митинги. Он призвал людей «не бояться». Он считает, что сам, совершив поступок, вернувшись, подает людям пример. Как вы относитесь к его идее борьбы? — Поскольку я сам на митинги не хожу, то и не чувствую за собой права кого-то другого призывать туда ходить. Не хожу я туда по многим причинам. В последнее время просто даже по состоянию здоровья: больные ноги. Кроме того, когда мне хочется высказать свою позицию, я это делаю другими способами — не в хоре. Но это мои проблемы. Я не осуждаю тех, кто это идет, но и сам призывать не могу. «СП»: — А сама претензия именно на моральное лидерство вам не претит? — Из того, что что-то мне претит, не следует моя обязанность осуждать это в других. Я, скажем, всегда боялся оттенка манипулятивности в своей деятельности. Я всегда боялся превратиться в актера разговорного жанра, превратиться в манипулятора аудиторией, психопрограмматора и так далее. Это не соответствует моему воспитанию и моему представлению о том, что такое быть христианским проповедником. «СП»: — Но вам интересно, чем дело кончится? — К сожалению, если речь идет об ожидаемых событиях, то это вполне прогнозируемо. «СП»: — То есть повторение московских событий 2019 года? — Гораздо более жестко. Скорее уж минских… «СП»: — Со стороны власти гораздо более жестко? — Да, конечно. И власть более напугана, и опять же минский прецедент, и законы приняты «принтером» такие, что мама не горюй. «СП»: — Как же быть людям в ситуации, когда все предсказуемо, но ничего не нравится? — Пусть каждый за себя решает. Кто я такой, чтобы за них решать? Как об этой ситуации не-выбора говорил советский поэт Наум Коржавин — «Уходя то в науки, то в стихи, то в протесты». ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ «Спасибо тебе, Америка»: Инаугурационная речь Джозефа БайденаПриводим полную расшифровку инаугурационной речи 46-го президента США «СП»: — Внутренняя эмиграция? — В советские времена люди, несогласные с официальной пропагандой, погружались в глубину: занимались, скажем, историей Древнего Мира или исследованием мира бабочек. То есть выбирали сюжеты, по которым точно ничего не будет сказано в материалах последнего пленума ЦК КПСС. Отличие сегодняшней ситуации от советской в том, что есть окно на границе. И оно пользуется большим спросом. По известной ныне формуле: это не эмиграция — это эвакуация. «СП»: — Вы согласны с этой формулой? — Для многих людей это может быть именно так. И жизнь слишком коротка, и свои дети слишком дороги, чтобы ждать очередной и, возможно, тоже короткой весны. Дай вам Бог, с корней до крон Без беды в отрыв собраться, Уходящему — поклон, Остающемуся — братство. Почитайте полностью это стихотворение Бориса Чичибабина… А про ожидание весны — это стих Ильи Эренбурга «Да разве могут дети юга…». Все-таки русская поэзия во все времена была прекрасна. И миссионерски как раз активна: скольких евреев она поставила на службу Русскому Слову и тем самым сделала великими! https://svpressa.ru/politic/article/287756/?fbclid=IwAR3XhZ6TgacWPFJbyLVvYUdUzAgPYVRNEPjbElMm7-wSJD-6_VGqlQjVJvY
  5. Епархиальный церковный суд лишил сана протодиакона Андрея Кураева. С апреля Кураев был временно запрещён в служении патриархом Кириллом. Теперь решение о лишении сана должен утвердить патриарх. Поводом для запрета Кураева в служении стала его запись в "Живом журнале" об умершем от коронавируса настоятеле Елоховского кафедрального собора Москвы протоиерее Александре Агейкине. Кураев тогда написал, что в его памяти Агейкин останется "как тупой карьерист, сделавший карьеру в сфере вип-сервиса". Он также раскритиковал Агейкина за его отношение к эпидемии коронавируса. В одном из последних интервью протоиерей, в частности, заявлял, что эпидемия чумы была остановлена молитвой. Закрытие храмов властями в некоторых регионах настоятель кафедрального собора назвал неразумным, так как светские власти не могут устанавливать запреты для церкви. В Русской православной церкви сочли запись Кураева в блоге публичным оскорблением памяти настоятеля собора. Андрей Кураев – один из самых известных миссионеров Русской православной церкви. Он регулярно собирал большие залы на проповеди, выступал на рок-концертах, телевидении и одним из первых в церкви пришел в интернет. Он был референтом патриарха Алексия II и одним из ближайших сподвижников митрополита Кирилла (Гундяева) перед избранием того предстоятелем РПЦ в 2009 году. В последние годы Андрей Кураев активно критиковал церковные структуры и патриарха, обвиняя церковь в отдалении от прихожан, бюрократичности и косности. Незадолго до решения церковного суда в Сети появилась петиция, обращенная к священноначалию РПЦ, с призывом лишить Кураева сана диакона. СМОТРИ ТАКЖЕ Кремлевские старцы. Что внушает Путину отец Илий? Андрей Кураев ответил на вопросы Радио Свобода. – Вы ждали подобного поворота событий? – Я не мальчик, поэтому имею представление о том, что бывает, если теленок начинает бодаться с быком. – 30 лет вы – одна из самых активно действующих и проповедующих фигур в русском православии. Изменилась церковная структура, изменились ваши взгляды. В чем причина того, что дело дошло до такого конфликта? – Пока мне кажется, что причина как раз в том, что я не изменился. Я слишком дитя своего времени, своего социокультурного круга, и поэтому гуманистические идеалы московской интеллигенции позднебрежневских лет мне очень важны. Для меня религия вообще – это, с одной стороны, то, что не может быть навязано по определению, дар Христа, и во-вторых, то, что помогает очеловечиваться. Это то, что помогает сохранить человечность в бесчеловечных условиях. – От какого времени отсчитываете начало своего конфликта с руководством Московской патриархии, может быть, так лучше сказать, или все-таки с церковью? На ваш взгляд, это конфликт шире или ýже, чем конфликт с руководством церкви, отдельными персоналиями? – Дело в том, что сама по себе неконгруэнтность, скажем так, была видна изначально. В советские времена объясняли все недостатки пережитками царского режима. А потом, в 90-е годы, объясняли все негладкости пережитками советского прошлого. У меня тоже был период, когда я надеялся: ничего, придут в церковь люди, пережившие Достоевского, Бердяева, митрополита Антония Сурожского, как-то церковь расправит свои крыла, отдышится, сбросит какой-то гэбистский баланс, и заживем, надо потерпеть, потерпеть. Как говорил отец Виталий Боровой, мы навоз, мы говно, вот наше поколение умрет, зато вырастет новое свободное племя христиан. Такие надежды у меня были. И я точно помню день, когда я понял, что на патриарха Кирилла у меня надежд никаких. Это был майский день 2009 года, когда прошла первая встреча новоизбранного патриарха с московской молодежью на стадионе "Измайловский". Я туда пошел, мне было интересно послушать, как он будет общаться с молодежью, поучиться, может быть, даже у него. Но оказалось, что никакого общения нет. Все вопросы задают заранее расписанные лица, зачитывают по бумажкам, это не диалог. Тогда мои надежды на то, что при патриархе Кирилле что-то произойдет доброе с церковью в миссионерском смысле, они погасли. Я еще до этого говорил, что у нашей страны и церкви есть только 10 лет, это я говорил в середине нулевых годов, и если в эти 10 лет мы не сможем влюбить молодежь в православие, то потом просто демографическая ситуация будет такой, что это будет какая-то другая совсем страна, с другой идентичностью, но никакая не православная Русь. И раз кирилловское правление не дает надежд, значит, естественно, это расширялось и на всю систему. Президент России Владимир Путин принимает патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Ново-Огареве, ноябрь 2020 года – Вы упомянули отца Виталия Борового, я для наших читателей поясню, что это был священник, много лет работавший в отделе внешних церковных сношений, в начале 60-х представитель Русской церкви на Втором Ватиканском соборе, много лет служивший в Елоховском соборе как настоятель и духовный отец, наставник очень многих сегодняшних активных православных проповедников. Он дожил почти до ста лет, но настроен был в последние годы жизни, как вы отметили, довольно пессимистично. Но его пессимизм, как вы его процитировали, что мы – навоз, это ведь довольно оптимистический пессимизм. Почему вы даете только 10 лет? Церковь существует веками, и мы не знаем, когда Господь придет и поставит всех на свои места. Что должно так радикально ухудшиться, чтобы потерять надежду? – Это очень просто – изменится демографическая ситуация в стране, я это имею в виду, только это, не апокалипсис. Изменится ситуация с миграцией пресловутой. Я понимаю, что это проблема и западных обществ, но и для России. – Сегодня в новостях сообщали, что в Италии в двухстах, кажется, муниципалитетах за год не появилось ни одного новорожденного. В России, наверное, ситуация получше, но ненамного. Но во Христе нет ни иудея, ни эллина, и мы живем в мире, где перемешиваются этнические, национальные составляющие. Вы совсем пессимистически смотрите на возможность того, что мигранты, приезжие станут православными? Почему? – По закону больших чисел, кто-то из них станет. В более или менее открытом, мультикультурном обществе постоянно происходят переходы, и какой-нибудь русский, петербуржец становится буддистом, скажем, есть какие-то замечательные случаи, когда чуть ли не целое русское село принимает иудаизм или молоканами становятся и прочее, но есть и обратное, когда вдруг китаец или кореец принимает православие. Но это все разовые решения, это не есть что-то серьезное. А всерьез если говорить, то церковь достаточно старый организм, и боюсь, что она уже не очень в состоянии переваривать. В конце концов, если церковь не смогла меня переварить, как она переварит миллион китайцев? – Вас как раз в этой ситуации, так и хочется сказать, переварили и извергли, трагическая ситуация. – Я имею в виду то, что называется – воцерковление, я бы сказал, необратимо воцерковить – вот этого не удалось. Приватизировать мышление, эмоции, язык. – Вы начинали, во всяком случае активно, уже после учебы как референт патриарха Алексия II (Ридигера). На ваш взгляд, это сопоставимые фигуры? Или понтификат патриарха Кирилла значительно хуже в каких-то параметрах, чем предыдущий? – Нет, в смысле административном он, конечно, гораздо лучше. Патриарх Алексий, если честно, так и не понял, зачем он стал патриархом. То есть для себя он не понял, у него не было какой-то стратегической цели. Это Леонид Ильич Брежнев, который и сам живет, и другим не мешает. Как у Брежнева не было серьезной программы модернизации страны, ведения ее, как завелось, так и будет, вот и у Алексия было нечто подобное. Отсюда, кстати говоря, и множество его поездок в епархии, которым все радовались. Но просто я видел и понимал, что для патриарха Алексия эти поездки – это бегство от документов московских, от необходимости ежедневно принимать множество решений. Его в этом смысле тяготила власть, он пребывал в состоянии, я бы сказал, хорошей растерянности в те годы, когда я с ним работал, и поэтому он был открыт к выслушиванию разных точек зрения и так далее. И по-человечески было, конечно, гораздо более приятно и интересно с ним работать. Кирилл всю свою жизнь готовился стать патриархом, пусть если даже не лично, но готовился стать "кардиналом" при патриархе по имени Никодим (Ротов), а потом уже и сам лично. Поэтому у него, конечно, какая-то программа была, и по-человечески за него обидно, что он спустил ее в унитаз, став патриархом. Потому что я не сомневаюсь, что и у митрополита Никодима, и у Кирилла в юности была программа каких-то реформ не административного характера, а более серьезного, но политическая ситуация в стране и в той церкви, какой она стала во время понтификата Кирилла, показала, что никаких серьезных перемен быть не может. СМОТРИ ТАКЖЕ Патриарх Кирилл призвал не покупать "левые" свечи – Упомянутый митрополит Никодим вызывал большую неприязнь среди православного духовенства за симпатии к католичеству. Но один из православных публицистов заметил, что это были симпатии не к католичеству как догматике и истории, а к католичеству как жесткой вертикали власти. И в этом смысле можно предположить, что, если бы он не умер преждевременно – на приеме у папы римского от инфаркта, то он бы строил вертикаль власти наподобие той, которую строят в современной России. На ваш взгляд, это неизбежно для Русской православной церкви – формировать вертикаль власти? Или в церкви, в принципе, возможно то, что в Украине называют "народоправство", более демократичная модель, как в Американской православной церкви, например? – О Никодиме несколько слов. Да, есть некие дурные черты его наследия. Первое – то, что вы отметили, упоение властью, влюбленность во власть, зависть к Ватикану, именно, ему казалось, что это вертикаль власти, и поэтому Никодим был в него влюблен. Это понятно, униженной тогда церкви в России видеть издалека площадь Святого Петра, наполненную народом, понятно, какое впечатление это производит. А вторая вещь – это то, что он своим ученикам всегда завещал: надо исполнять все капризы и пожелания светских властей, и мы переиграем. То есть такой сервилизм предельный. Но была у Никодима еще черта, которой, я бы сказал, нет у его ученика. Никодим вошел в церковную жизнь, когда еще доживало свой век поколение архиереев царских времен, людей с более или менее добротным академическим образованием. У Никодима этого не было, он уже советский крестьянский парень, поэтому у архиереев поколения Никодима, я это видел, было уважительное, благоговейное отношение к интеллигенции, к образованным людям. Если это были миряне, они им тайно помогали, бывало, тот же митрополит Питирим, скажем. И Никодим тоже это делал. Если это были какие-то священники, то старались их тоже как-то защитить, приблизить и прочее. А Кирилл сам себя считает с усам. У него этой никодимовской черты – благоговения к книжникам – нет, он ее не наследовал. Он самодостаточным себя считает, и это не никодимовская черта. – Тем не менее, сегодня Общецерковная аспирантура – это сотни людей, защищающих диссертации, пишущих книги, у которых огромные тиражи. То есть количество православной, самой разнообразной, академической и популярной литературы сегодня сопоставимо с количеством марксистско-ленинской литературы при Брежневе, которого вы упомянули. Так, может быть, тут не вопрос личных взглядов одного патриарха, а все-таки создается церковная среда, которая бурлит, кипит и интеллектуально мыслит? – То, что среда такая создается, это несомненно. Но это нечто, что не зависит от патриархов, их личностей, их политики. Кстати, вчера же произошло еще одно такое печальное событие – Андрей Шишков, преподаватель как раз упомянутой вами Общецерковной аспирантуры, был уведомлен о том, что в его услугах больше не нуждаются. Это либеральный богослов, и сначала его из Академии выгнали, а теперь еще из аспирантуры. По всем направлениям идет стандартизация системы церковного образования. Тем не менее, независимо от этого объективно, конечно же, растет круг людей, которым интересно думать и рефлексировать над своей верой, и это само по себе будет менять атмосферу церковной жизни. Но вместо того чтобы учесть этот фактор и его по-доброму использовать, патриархия решила с ним конфликтовать. Это может дать временный эффект, но обернется пустыми семинариями, кризисом призвания, обернется тем, что та самая церковная интеллигенция будет расцерковляться, и уж точно она не будет ощущать своим долгом апологию церковной системы. И вот это уже чувствуется. – За последний год как минимум двое ярких священников ярко ушли – петербургский священник Анциферов и московский Федор Людоговский, который одновременно работал в Институте славяноведения. Отец Федор уехал за рубеж. Оба при этом не объявили, что снимают сан, но сказали, что прекращают как бы служить церкви. И оба, что любопытно, подались, и сами об этом сказали, на ниву психотерапии. У вас таких перспектив нет? Многие расцерковляются и говорят: "Я не хочу, чтобы ко мне относились с почтением, потому что я священник, я хочу, чтобы меня любили и ценили такого, каков я есть, без моего сана". У вас есть такое стремление? – Нет, нету. Я же довольно сознательно отказался и от священства, такая возможность была, и патриархом Пименом еще были подписаны документы о том, что я в священники рукополагаюсь, а я решил застрять в дьяконах. И одна из причин – это то, что я боюсь вторгаться в жизни других людей. Я не чувствую в себе сил и полномочий копаться в их душе и что-то там исправлять. И поскольку я не был священником, соответственно, у меня нет и пасторского опыта. – Но, тем не менее, у вас есть огромный опыт писательский, и это работа не на микроуровне, не на уровне психологии одного человека, но это работа пастырская и даже архипастырская, на уровне сотен тысяч людей, которые вас читают, слушают и смотрят, их огромное количество. В этом смысле вы намерены что-то изменить? Больше выступать с лекциями, меньше, уйти в затвор? – Мои тексты – это нечто, скажем так, дистанционное по отношению к человеку, что оставляет за ним право выбора своей собственной реакции на этот текст. Это не отношения врача и пациента, то есть они не предполагают такого рода жесткую иерархию. Лекции – это не от меня зависит. Я бы с радостью какие-то лекции читал, даже не в порядке просветительского энтузиазма, этого уже нет, а просто для интеллектуальной гигиены. Человеку нужны, конечно, живые глаза, уши, живая реакция людей, не только в интернете, но и в прямом общении. Поэтому я не отказываюсь, если будет возможность прочитать лекцию, понятно, что уже, наверное, не на церковной площадке. Что касается написания, не блогерства, а книг, да, такие планы есть. Буквально на прошлой неделе я сдал в издательство книжечку, она не совсем новая, но отработанная, на классическую для меня тему – миссиологии. И в этом направлении я надеюсь продолжать работать. 2001 год. Владимир Путин и два патриарха: тогдашний, Алексий II (справа), и будущий, Кирилл, в тот момент – митрополит Смоленский и Калининградский (слева) – А вы будете представляться как дьякон, протодьякон? Или будете как бы… исполнять решение суда? – Не знаю. С одной стороны, конечно, дьякон Андрей Кураев… протодьяконом я никогда не представлялся, но дьякон Андрей Кураев – называется "торговая марка". И я, опять же, еще сана не лишен, эта минута еще не настала. Я думаю, что если идет речь о переиздании книг, там, конечно, я думаю, это останется. Тексты писались мною в дьяконском состоянии, и, я думаю, так же и будут подписываться. – Вы упомянули о необходимости живого общения, живых глаз, человеческого тепла. Сейчас, во время карантина, все это звучит особенно болезненно, потому что удовлетворить эту потребность есть мало возможностей. Вы будете скучать по богослужению, в котором вы были действующее лицо? Потому что те люди, которые сейчас расцерковляются за последние годы, которых я упомянул, в той или иной степени говорят… вот совсем свежая запись Ильи Забежинского, был такой известный православный предприниматель на севере России, бизнес, к сожалению, не пошел, и сейчас он с некоторым отчаянием пишет, что ковид показал, что можно не ходить в церковь, не причащаться, достаточно по Зуму послушать, по телефону исповедаться, и все. Вы бы согласились с тем, что церковь, в принципе, должна отмереть и занять место где-то рядом с онлайн-прессой? – Поскольку я уже 8 месяцев лишен возможности участвовать в богослужениях из-за запрета, конечно, это есть. И я думаю, что это ощущение, скорее всего, даже будет нарастать. Что касается перемен, которые в церковное сознание внес карантин, это серьезно, и это, конечно, заставляет многих людей задуматься о том, что такое богослужение в моей жизни, мои личные потребности в нем, зачем я хожу в храм. Но я думаю, что для многих, скорее, это будет в пользу их воцерковления. Если появился дефицит общения, люди поняли, что хождение в храм – это не некая обязательная и всегда доступная опция, то многие станут этой возможностью дорожить. – Вы упомянули в начале нашей беседы идеалы московской, я бы сказал, российской, русской интеллигенции 1970–80-х годов, но она ведь была разная. Неслучайно Сергей Аверинцев любил цитировать слова отца Николая Голубцова, известного тем, что он крестил дочь Сталина, и за это КГБ довело его до преждевременной смерти от разрыва сердца, о том, что интеллигенция – это сословие, с которым священнику нужно мучиться, критичное, недоверчивое, мало дисциплинированное, потому что быть интеллигентом означает прежде всего комплекс Гамлета: во всем сомневаться. Была интеллигенция, которая ориентировалась на Запад, была интеллигенция, которая любила евразийцев, интеллигенция проправительственная и интеллигенция скорее демократичная. Как вы ориентированы на этом пространстве? Вы интеллигент, но у вас дрейф был, вы меняли какие-то свои концепции, свои позиции? Вы на сегодняшний день где? – Ну, интеллигенция, конечно, никогда не будет единомысленной. Но все-таки для церкви очень важно, чтобы хотя бы какая-то часть, какая-то группа интеллигенции считала бы своим именно человеческим долгом объяснять мир, самих себя с позиций христианства. Ну вот, грубо говоря, славянофилы в XIX веке – это не жандармы, не профессора на государственном или церковном содержании, это волонтеры, которые не получают денег в церковной кассе и при этом рассказывают о том, как они понимают православие, вызывая усмешки и косые взгляды со стороны иерархии. Такая группа для самой церкви и для интеллигенции страны нужна. Люди типа Честертона в Англии, Льюиса, Толкиена, Мунье, Марселя, вот такие вот. Это "пиджачники", которые составили славу христианства и европейской культуры ХХ века. Вот это нужно. Что касается моих экспериментов, изменений, я полагаю, что в главном перемен не произошло, а так… Я скажу так, я терпеть не могу слушать лекции дьякона Андрея Кураева и читать его тексты 90-х годов. – Это знакомое чувство: всегда кажется, что надо было бы лучше. Но можно тогда чуть переформулировать, такой микротест. Вот свобода совести, был закон 1991 года, потом были поправки и закон 1997-го, и наконец, три года назад так называемый пакет Яровой, который обернулся массовой посадкой Свидетелей Иеговы. И вы много писали о Свидетелях Иеговы как миссионер, критикуя их, анализируя их. Сейчас каково ваше отношение к тому, что с ними делают? И предложили бы вы изменить законодательство? Насколько вы сейчас видите пределы свободы совести? – Знаете, моя позиция в этом вопросе как раз не изменилась. Я и в 90-е годы говорил, что мое любимое блюдо – это мелко шинкованные сектанты, я никогда не откажу себе в удовольствии поругаться с сектантом, но при одном условии: если государство не будет подслушивать нашу дискуссию и не будет принимать никаких административных, полицейских мер по ее итогам. То есть я разрешаю себе критиковать чужую веру только при условии, что у моего оппонента есть аналогичное право в мой адрес, в адрес моей веры, если его уста не затыкаются полицейским кляпом. Когда-то Владимир Соловьев говорил, что самое бесправное сословие в Российской империи – это православное духовенство. Потому что у него государственно-полицейский статус, и поэтому оно лишено права на свободную полемику, никто не решается с ним открыто спорить, а значит, и они лишены права всерьез объяснить свою веру. Вот мне бы не хотелось повторения такой ситуации. Поэтому, как только начались аресты Свидетелей Иеговы, тут же я начал публично выступать в их защиту. Я не могу нигде добиться: покажите мне, на основании каких именно текстов, цитат, выражений Свидетели Иеговы объявлены экстремистами, угрожающими обществу? Нет нигде этих цитат. Точно так же и в суде со мной – ни одной моей цитаты не было приведено, чем я хулил церковь, как я оказался "турецким шпионом". Дьякон Андрей Кураев на пресс-конференции в Москве, 2014 год – Ну, вы в хорошей компании, потому что преподобный Максим Грек был посажен на 25 лет, кажется, именно как агент турецкого султана. Возвращаясь к тому, что вы говорили чуть раньше. Впереди Рождество, которое сейчас празднует уже, наверное, все-таки уже меньшинство, и не очень значительное. Маленький младенец на охапке сена. Вы боитесь, что культура, демографические взрывы, подвижки, что они этого маленького младенца задавят? Или вы все-таки думаете, что он сильнее? В общем, это риторический вопрос, и наверное, вы думаете, что Господь сильнее, а на чем ваша вера основывается? – Нет, вы знаете, здесь ровно та же ситуация, что с вопросом о том, можно ли заразиться в храме или во время путешествия. Христос не обещал выступать в качестве санитайзера. Да, он может творить чудо и защитить от угрозы, от ядовитой змеи может, конечно, но вот гарантии, что всегда христиане могут залезать на любой телеграфный столб, хвататься за любые провода и с ними ничего не произойдет – такой гарантии нет. То же самое, если говорить и о встречах с другими культурами – может быть чудо, и другая культура может быть воцерковлена. Но есть одно важное ограничение. За исключением греко-римской культуры, пожалуй, ни одна другая культура народов мира не была христианизирована, если она к моменту встречи с миссионерами имела свою письменность. Исключением можно считать население Египта, но египтяне сами к тому времени уже не могли читать свои иероглифы, они были эллинизированы. Есть некоторые сведения о том, что, кажется, у армян была своя письменность до христианизации, и всё. А дальше или миссионеры несли, создавали азбуку для язычников, как миссия Кирилла и Мефодия, или же… Вот, например, еврейский народ: у еврейского народа была своя письменность, своя культура, историческая память, и еврейский народ так и сохранился. Часть его, конечно, христианизировалась, но сохранился и собственный иудейский мейнстрим. Ну, и печальный совсем пример – это индейцы Центральной и Южной Америки, у которых письменность была, но в итоге судьба их была печальна, там был просто геноцид. – Геноцид и пандемия. Тем не менее, я так понимаю, что в Египте копты есть. – Они уже ко времени христианизации утратили свою письменность. Есть очень интересный рассказ Филосторгия, историка конца IV века, он рассказывает, как именно египтяне приняли христианство. А Египет удивительно принял христианство, без протестов, он стал родиной монашества, это удивляло даже современников. И появился такой апокриф, конечно, это сказка, но очень интересная, почему они приняли христианство так быстро. Потому что было землетрясение небольшое, и посыпалась посуда в домах, полки на пол, как всегда, а египтяне в это время использовали фаллический символ, но похожий на крест, очень любимый современными туристами петлеобразный крест, они его понимали тогда как некий оберег и вешали над дверной притолокой и над кроватками младенцев. И во время этого землетрясения, говорит Филосторгий, все другие амулеты упали, и только этот остался невредим. И это восприняли даже жрецы как знак того, что это есть знак истинной мощи и победы, а значит, знак креста, и поэтому жрецы сказали: идем и принимаем христианство. Это исторический миф, но тем не менее. – Но звучит очаровательно. С наступающим Рождеством Христовым! И дай Бог, чтобы ваше потрясение вы пережили, как египтяне, став ближе ко Христу. https://www.svoboda.org/a/31027194.html
  6. http://christrussia.ru/wp-content/uploads/2020/11/shhshh.jpg Брат на брата, дед на деда… Опубликовано 10/11/2020 автором Христианская Россия Посмотрело: 49 В последнее время я всё чаще стал заходить в фейсбук очень мною уважаемого Сергея Валерьевича Чапнина. Там вышел уже десяток постов, объединённых общим заголовком «Экклесиология. Часть такая-то». А под ними разворачиваются споры христианских мыслителей, и имена-то какие – Ольга Седакова, Ирина Языкова, Андрей Десницкий, Павел Эппле, Андрей Кураев, Пётр Мещеринов и даже сам отец Георгий Кочетков. Незримо там присутствует и вдова о. Павла Адельгейма. Тихонько в уголке сижу и наблюдаю я, о чём мне, юнейшему, спорить с такими знаменитостями. Окажись я среди такой компании в реале, собрал бы с полки ворох книг и принялся просить автографы. Спойл этой серии постов в двух, несвязанных меж собою сюжетах. Священник Георгий Кочетков дал интервью в программе «Ещё не Познер», в обычной своей важной манере. С.В. Чапнин, которого «уговорили» это посмотреть, написал под первым впечатлением острый пост, меткий, хотя и некорректный в отношении о. Георгия. Естественно получил от последнего реплику: «Серёжа, ты написал полную чушь». Но как гласит церковная поговорка: «В чём кого осудишь, в том и сам побудешь». Тогда же С.В. выступил перед студентами МДАиС на миссионерском семинаре, а через несколько дней о. Павел Великанов лишился должности проректора. Весть об этих, опять же не факт что связанных событиях дошла до дон-кихота Щипкова, и тот разразился аж… получасовой передачей, «разоблачающей» С.В. посредством риторики и конспирологии. «Позорище» с ютуб-канала «Спас» было убрано, но «интернет не забывает ничего» – «запретную» передачу выставило у себе патриотическое агентство РНЛ. Что меня поразило более всего в этой истории? Что Щипков Чапнину – близкий родственник, свояк. И Чапнин, сам уже немолодой, называет оппонента «дедушка Саша», вероятно языком общих детей. Недаром Кураев сравнил Щипкова с Победоносцевым: у того тоже была родственница Лиза Пиленко, будущая монахиня и мученица Мария (Скобцова), которая в детстве искренне радовалась приездам дядюшки со сладкими гостинцами. Так что же случилось? Раскол в семье, брат на брата? Или дачная ссора из-за грядок, транслируемая на всю страну? Зрители канала «Спас» поняли так, что отважный Щипков разоблачил опасного еретика, в очередной раз подтверждая тезис «все либералы – предатели». Но никому невдомёк, что в ближайшее воскресенье «еретик» и «инквизитор» вполне могут встретиться за тортиком и чаем за общим столом. Та же история и с о. Георгием Кочетковым, с Чапниным они по-приятельски на ты. Всё верно, имеют право, оба стали заметны в церковном столичном обществе в 80-е, Чапнин занимался организацией молодёжи, а Кочетков учился в семинарии, потом был рукоположен в диаконы. А между своими чего не бывает… Один священник насильно госпитализировал другого из алтаря в психбольницу, ему потом отомстили, в алтаре же наступили на диабетическую стопу… Что же, страсти кипели и в Ясной поляне, но не отнимали гениальности Толстого, лишь подогревая её. Но я помню себя, юного неофита, читавшего в 90-х «Школу церковной смуты» Олеси Николаевой, а затем ее же «Мене, текел, фарес». Что творится в Церкви! – ужасался я. Как после такой страшной расправы над сослужителем, священник может оставаться духовным лидером, вести массовую катехизацию, а вскоре и служить, выйдя из запрета? Или у этих обновленцев действительно есть тайный план по захвату и развалу всей Церкви, как у Введенского и Красницкого в 1920-ых? Больше я не ужасаюсь. Они, московские звёзды, такие же как мы, только под прицелом камер. В некотором «кочетковском» приближении что Москва, что Урал – копии поместных церквей. В Москве – мягкий архипастырь Кирилл, за Уралом – такой же мягкий Кирилл, в Москве – донкихот Щипков, за Уралом – ещё больший донкихот Романов, в Москве – шумные и деятельные кочетковцы, за Уралом – сестра О… О., дорогая, если Вы это читаете, простите и не сочтите за донос. Это комплимент! Как и не является доносом выпад Щипкова против Чапнина. Это секрет Полишинеля, очередной акт нашего представления, утренника по ролям. За двадцать с лишним лет я сам сделался «обновленцем». Перезнакомился с москвичами, в том числе с кочетковцами, возил в рюкзаке книжки из лавки Свято-Филаретовского института на Покровке (теперь рядом, к счастью, открылся книжный магазин Жана). Я убедился, что кочетковцы бывают разные. В основном вменяемые и умные люди, когда-то проходившие у о. Георгия катехизацию, учившиеся в СФИ, участники съездов и паломничеств – всё это прекрасно описал Михаил Зелёный в тексте 2013 года (легко найти в интернете). Были там, не спорю, и элементы сектантства, и интриги (вроде «зачисления» в братство о. Павла Адельгейма без его ведома). Но меня, к счастью, на агапы никто не приглашал – это тайное дело малых общин («Двери! Двери!»). Да я и не пошёл бы, испугался, я ж не такой отважный как матушка Олеся Николаева, точнее её лирическая героиня. В чём претензия провинциала к кочетковцам (братчикам, преображенцам)? В том, что они согласились играть плохую роль в чужом спектакле. В героической саге о доблести монархистов и ревнителей древлего Православия – роль главного врага, «шпиёна со спичками». На целых двадцать лет они полностью перетянули себя «либеральный дискурс» в РПЦ, нагрузив его какими-то специфическими смыслами, вроде агап, малых братств, катехизации, «полноты» церковного членства, а где-то может и сектантством, и скандалами. На целых двадцать лет в умах наивных провинциалов закрепилась связка «либерализм-обновленчество-живоцерковщина-кочетковщина-сектантство», а также «ересь» и «раскол» по вкусу. До тех пор, пока либералы на православной почве сами не начали расти как грибы, пополняя ряды изгнанниками из системы, типа С.В. На двадцать лет опоздали разговоры и об устроении общины, и о богослужебном языке… А впрочем, опоздали с Поместного собора 1917-18, не зря батюшка Лютер назвал их «проблемами прошлого века». А если бы «кочетковцам» удалось еще приватизировать тему новомучеников, – они были явно не против, намекая, что кроме них никто за неё взяться не способен. Однако за то же самое провинциал кочетковцам – благодарен. Все эти 20 лет они светили – пусть слабым, но огоньком. Книгами, конференциями, «Кифой», да даже самими скандалами напоминая о себе, они дарили надежду на возможную альтернативу. Даже если сами себя как альтернатива не оправдали. В 1990-ые возрождённая Русская Церковь переживала новое «детство». А детям свойственно надеяться в чудеса, слушать старших (старцев), и бояться всякого бабайки (обновленчества и либерализма). Теперь, как мне кажется, мы переживаем возраст подростка. Подростки дерзят, устраивают друг другу буллинг – но ведь искренне же, как и влюбляется. Верю, что однажды мы повзрослеем, забудем про роли либералов и ревнителей, и спектакль трансформируется в реалити-шоу. Впрочем, причем тут шоу – каждый будет просто жить, а не искать чужой вины или правды на экране, набивая рот попкорном. И если пожилой бородатый инквизитор в очках – что в Москве, что за Уралом – начнёт нести конспирологическую «пургу», простим ему, как прощаем по-семейному дедушке. И если – что в Москве, что за Уралом – странноватый священник примется младостарчествовать (в рамках закона, разумеется, без насилия) – оставим его и его микрогруппу в покое, старец и послушники нашли друг друга. Наконец, что в Москве, что за Уралом, – примем с миром либерального журналиста и экс-редактора, отдавшего столько лет работе в «системных» церковных СМИ. Он так соскучился, так возжаждал правды, пусть же наконец насытится. Может быть так мы наконец достигнем «соборности», которой посвящает свой нынешний проект умный москвич Сергей Валерьевич Чапнин – и не в столичном кружке только, но во всей Церкви. http://christrussia.ru/brat-na-brata-ded-na-deda/?fbclid=IwAR2b1efL38hoGXwH-f7UI806zU4_0TLWzia_vf3P_LhY_K5BafG4g2ILf88 Юрий Эльберт
  7. «Из него не хотят делать мученика» Как в России уживаются политика с религией и почему игумен Сергий до сих пор на свободе 00:03, 3 августа 2020Россия Фото: Александр Петросян / «Коммерсантъ» Пока опальный схиигумен Сергий продолжает удерживать уральский монастырь даже после лишения сана, в России не прекращается преследование протестантов, свидетелей Иеговы задерживает ОМОН, а вскоре всех зарубежных пасторов могут обязать получать российскую аттестацию. Какую роль играет сегодня «официальная» и «неофициальная» религия в российской политике, на самом ли деле все чиновники и депутаты — глубоко верующие люди и так ли сильны позиции РПЦ в государстве? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил социолог-религиовед, руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин. «Лента.ру»: Почему схиигумен Сергий до сих пор на свободе и не изгнан из монастыря? Лункин: Начнем с того, что Урал всегда был центром бурной религиозной жизни. Там всегда была активная движуха в этом отношении. Даже те, кто протестовал против строительства храма в Екатеринбурге, не называли себя атеистами, не боролись с религией как таковой. Роман Лункин История с Сергием показала, что высказанные им диссидентские идеи в церкви популярностью не пользуются. ОТКЛЮЧИТЬ РЕКЛАМУ Разве? Есть мнение, что это и есть настоящее современное православие во всей его красе: то, о чем священники и воцерковленные люди говорят на кухнях. Смотрите, в стране был длительный период самоизоляции, когда среди прочего закрыли и храмы. Все это время епископы выступали с открытой критикой власти в отношении этих мер. Многие епископы, в том числе Екатеринбургский митрополит и митрополит Саратовский, например. Несколько высокопоставленных представителей церкви даже были оштрафованы. В Москве духовенство тоже выражало недовольство в соцсетях из-за того, что их перестали пускать в больницы. И вот плодом всего этого стал один лишь Сергий Романов с непонятным числом сторонников, в том числе людей, воевавших на Донбассе, а также, возможно, бизнесменов и силовиков, которые помогли ему построить этот Среднеуральский монастырь. Что значит «всего лишь»? В других православных странах мы увидели куда более массовые протесты против закрытия храмов. Но ему разве не сочувствуют? Некоторые идеи Сергия действительно имеют большую популярность в консервативной православной среде: о западном заговоре против России, цифровом концлагере, чипах, ИНН, экуменизме руководства РПЦ (сговоре с католиками— прим. «Ленты.ру»). Но весь этот коктейль, сложившийся в голове у Романова, никто поддерживать не будет. Есть впечатление, что силовики и церковное начальство просто растерялись. Они будто бы не знают, что делать с общиной Сергия, боятся ее разгонять. Реакция Екатеринбургского митрополита была достаточно взвешенной. Он написал подробное письмо с критикой схиигумена Сергия. Затем был проведен суд в несколько заседаний, на одном из которых Романов устроил перфоманс: зачитал свои проклятия и ушел. Но человек, лишенный сана, фактически захватил монастырь. Почему его не изгонят силой, как пытались бороться с защитниками сквера в Екатеринбурге? На самом деле монастырь он не захватывал. Ранее Сергий был духовником этого женского монастыря, а сейчас живет там как обычный монах. У церковного начальства нет повода силой его оттуда выдворять, пока Сергий еще чего-нибудь не натворит. Схиигумен Сергий Фото: Владислав Лоншаков / «Коммерсантъ» Игуменья этого монастыря покинула его в знак протеста против взглядов Романова, но в общем-то это все. То, что он, мужчина, живет в женском монастыре, не являясь больше священником, — это нормально? Ситуация остается в подвешенном состоянии. У него там была своя келья, и сейчас он в ней проживает. Никаких других решений екатеринбургская митрополия пока не принимает. А почему бездействует ФСБ, другие силовые ведомства? В случае с иеговистом Кристенсеном или якутским шаманом спецслужбы действовали жестко. Светская власть оштрафовала Сергия Романова на 18 тысяч рублей. Какой-то более жесткой реакции в его адрес, как я понимаю, церковники от силовиков не требуют. Возможно, они не желают делать из него мученика. А действовать по своей инициативе правоохранители не хотят? Может быть, из-за сочувствия его взглядам? Неизвестно. Возможно, они желают, чтобы сама Церковь жестко осудила Сергия, а вместе с ним всех ковид-диссидентов и противников президента. А что до взглядов, то многие российские силовики действительно искренне верят в конспирологические теории заговора против России. Судя по масс-медиа и соцсетям, иеромонах Сергий стал популярен как раз потому, что российскому обществу легче воспринимать современное православие через такой образ. А через какой еще? Люди помнят реплики отца Димитрия Смирнова, Всеволода Чаплина, лидера акции движения «Сорок сороков», борьбу с абортами и современным искусством и так далее. Все это представляется частями одного мировоззрения, которое многих пугает не только дремучестью, но и агрессивностью. Между тем все это не отражает реальной приходской жизни, взглядов и положения большей части духовенства. Люди хотят видеть православие как некую государственную религию с архаичным содержанием. То, что в эту канву укладывается, получает известность и становится предметом обсуждения. «Проправославный консенсус разрушается» Есть ощущение, что сейчас среди российских чиновников и депутатов совсем нет атеистов, способных заявить об этом не в частной, а в публичной беседе. О чем говорит такая тенденция, если она существует? У нас регулярно проводятся разнообразные общественные мероприятия, в которых участвуют и чиновники, и представители традиционных конфессий. Это уже вошло в обиход. Они носят чисто декларативный характер. От самой же религиозной жизни чиновники далеки, они ее избегают. Ситуация с коронавирусом показала, что светские власти готовы полностью, в директивном порядке закрыть все храмы и прекратить все службы, несмотря на возмущение верующих. Фото: Алексей Никольский / Reuters Кроме того, у некоторых власть имущих сохраняются негативные стереотипы о церковниках, сложившиеся еще во времена СССР. Но мы видим (или, по крайней мере, нам демонстрируется), что кроме общих речей на этих публичных мероприятиях священники и государственные деятели разговаривают как давние друзья. В начале 2000-х еще было достаточно много и пожилых, и молодых чиновников, интересовавшихся религиозной жизнью, проводивших встречи с епископами и так далее. Сейчас таких нет. Губернаторы теперь этим совсем не занимаются. Для них это лишнее. Само поле приложения сил резко сократилось, потому что регулирование религиозной жизни в значительной степени было отдано правоохранительных органам. Это противоречит тому, что мы видим в новостях. А как же новый главный воинский храм — разве это не символ гармонии светского и церковного? Это и есть чистый символизм. Ряд комментаторов в ходе просмотра церемонии освящения говорили, что все получилось очень натянуто. Духовенство было отдельно, а люди в погонах — отдельно, почти никто не крестился даже. А как действует на верующих освящение главного воинского храма? Освящение храма Великой Победы может быть очень важно для государства, но это кризис православно-милитаристской идеологии, а не ее расцвет. Разве? Присутствующая там советская символика очень многих покоробила. Среди духовенства даже есть те, кто с иронией относятся к некому конституированию института святых покровителей разных родов войск, о которых знали, но как-то молчали раньше. В сети даже есть статьи с открытой критикой храма со стороны священников. Когда такое еще происходило? И ничего им за эти выступления не было. Но влияние на политику государства церковь оказывает? Сейчас многие опасаются, что под давлением церкви аборты могут вывести из системы ОМС. Это даже не обсуждается. Православие интересует государство только как символический элемент патриотизма — и все. Чтобы церковь реально влияла на политику, она, во-первых, должна восприниматься как институт гражданского общества. Во-вторых, в государстве вообще должно быть развито взаимодействие чиновников с гражданскими институтами. У нас ни первого, ни второго нет. И пандемия стала весомым тому подтверждением: никакого диалога не было — только директивы. Крестный ход по рекам и каналам Санкт-Петербурга в поддержку общероссийского сбора подписей за запрет абортов Фото: Александр Петросян / «Коммерсантъ» В законодательстве у нас нигде православие не прописано, но многие считают, что по факту эта религия сейчас в России является не только официальной, но и государственной. По крайней мере, от мусульман можно слышать упреки в ущемленном положении их религии. Да, у РПЦ есть некоторые преференции, которые могут создавать такое впечатление. Патриарх стал их заложником. Что это за преференции? Возвращение и содержание государством церковной собственности по закону 2009 года. Поддержка теологии в вузах. Внедрение православия в школах. Формальная и неформальная поддержка крупного бизнеса, связанного с государством. Когда на смену позиции государства, что условный хороший гражданин — это атеист, пришла позиция, что он должен разделять православные ценности? Есть какая-то точка отсчета? В начале нулевых в российском обществе сложился некий проправославный консенсус. Большинство респондентов отвечали «да» на вопрос социологов, почитают ли они православие. Даже мусульмане рассматривали его как сакральную ценность. Этот консенсус пришел на смену квазикоммунистической идеологии. Как отмечал социолог Дмитрий Фурман, в позднесоветский период уже можно было быть православным, но марксистом-еретиком — еще нет. Сейчас проправославный консенсус разрушается, потому как он был выстроен вокруг декоративного, символического православия. Люди так и не были массово вовлечены в религиозную жизнь. Прихожан становится меньше? Нет, приходы растут, растет число активистов, но к массовой религиозности это не приводит и, скорее всего, не приведет. Сакрального восприятия православия больше нет. И это хорошо, это живой образ реальной церкви с ее вполне демократично настроенными прихожанами — гражданскими активистами. Чем больше становится церковных активистов, тем больше критиков. Да. Раздражение вызывает и когда представители церкви требуют исполнения предписаний, совершенно естественных для православных. К примеру, когда была введена обязательная катехизация перед крещением или венчанием. Также вызывает большую критику, когда движения наподобие «Сорока сороков» выходят на какие-то политические митинги. Хотя для церкви вполне естественно пытаться вмешиваться в политику, и тут нечему удивляться. Настоящая национальная церковь всегда берет ответственность за свою страну и ее общество. В Европе есть такие же околоцерковные протестантские и католические движения. В этом нет ничего зазорного. Фото: страница «Движение СОРОК СОРОКОВ | ДСС» во «ВКонтакте» Насколько вообще ситуация в России соответствует тому, что происходит в европейских странах, где официально закреплена государственная религия? Главное отличие — в прозрачности поддержки Церкви государством. Например, в Греции можно открыть и посмотреть, кто сколько получает. И в целом у государственной церкви есть финансовая прозрачность, которой нет у Русской православной церкви. Другими словами, в Европе существует общественный контроль за религиозными организациями, имеющими официальный статус. У нас этот вопрос стоит очень остро, о чем свидетельствует особое внимание к скандалам, связанным с каким-нибудь дорогостоящим имуществом. Примером можно назвать историю с мерседесом игуменьи Феофании в Покровском монастыре. Здесь нет ничего криминального. Может быть, это действительно очень богатый монастырь, но люди абсолютно не представляют, как устроена церковная экономика и вообще жизнь церкви как организации, и это только усиливает их неприязнь к такого рода вещам. А разве не фарисейство раздражает? Прихожанам говорят, что надо жить так-то, а сами проповедники живут иначе... Да, интересным отличием России от других европейских стран является то, что церковь там чаще критикуют атеисты, а у нас — верующие. Даже Pussy Riot позиционировали себя христианками. Многие считают, что эти претензии обоснованны. У нас люди ощущают себя православными, но при этом уровень знаний о церковной жизни и о настоящем православии у большинства очень низкий. Им хочется видеть нечто свое, как той же Ксении Собчак. В этом плане она похожа на [схиигумена] Сергия Романова, у которого тоже своя версия православия. «Каждый человек, желающий проповедовать, попадает под подозрение» Вы сказали, что люди хотят видеть православие как некую государственную религию с архаичным содержанием. Выходит, православные священники не могут проповедовать что-то другое, транслировать оппозиционные мнения? Вот в газете опубликована позиция секретаря Совбеза о том, что страна окружена врагами. Им остается лишь развивать эту логику, разве нет? По факту священники часто выступают с более либеральной точки зрения, и то, что происходит внутри православной церкви, уже начинает беспокоить государство. Как мы можем заметить то, о чем вы говорите? Если погрузиться в тему социального служения церкви, то видно, что оно очень активно развивается в последние пять-десять лет. И в тех же церковных программах по реабилитации инвалидов, наркозависимых людей активно используются самые передовые западные методики. Те, кто этим занимаются, ездят за границу на стажировки, в том числе в Италию. Из других стран люди приезжают на стажировки в Россию. Молодое духовенство, сформированное в течение десяти последних лет, оно даже если и придерживается каких-то консервативных взглядов, то применяет весьма либеральные подходы в своей работе и не верит ни в какие заговоры. В контексте всей страны это пока маловлиятельная сила, но в религиозной сфере это уже сформированное явление — демократически настроенное духовенство. Но в общественной жизни эти либералы-священники себя не проявляют. Они просто не хотят подставляться? Нет, почему же, еще в 2012 году такие люди даже участвовали в избирательном процессе в качестве наблюдателей и выступали за честные выборы. В прошлом году было коллективное письмо в поддержку фигурантов московского дела. Такого вообще никогда еще в истории не было. Этих священников наказали потом? Нет, никаких негативных последствий для них, насколько я знаю, не было. Но все же, если сравнивать с 90-ми, когда такие православные миссионеры, как диакон Андрей Кураев, могли дать фору иным либералам, выступая в скандальных ТВ-шоу и на рок-фестивалях... сейчас будто бы всем закрыли рты. Всем, кроме самых консервативных. Тогда был всеобщий интерес к религии, а сейчас, после принятия «закона Яровой», каждый желающий проповедовать попадает под подозрение. Контраст очень большой. Да, люди в церкви переключились на создание и развитие общин, какую-то более содержательную, менее заметную для масс-медиа работу. Один священник говорил в интервью (уже сейчас, после периода самоизоляции), что, посещая пациентов в больнице, он заметил, что они не способны воспринимать государствообразующую пафосную риторику, чувствуют в ней неискренность, считают, что надо говорить проще и доступнее, от сердца. А что патриарх Кирилл думает об этом молодом либеральном духовенстве? Патриарх пока обходит вопросы по поводу дальнейшего развития церкви, как и информационный отдел патриархии. Однако никакой внутренней борьбы с этими либералами не ведет. Ведь именно он [Кирилл] прежде развивал идею социальной активности церкви, но делал это главным образом с помощью административных реформ. Патриарх старается балансировать между более и менее консервативными силами, не занимать чью-то конкретную сторону. Но следовать в русле полной поддержки государственной политики РПЦ выгодно? Есть такой стереотип, что православная церковь всегда полностью поддерживает государство. Но по ситуации с коронавирусом и с приходом сотовых сетей нового поколения (5G) мы видим, что православные во всем мире ведут себя больше как какие-нибудь ершистые протестанты-харизматы, чем послушные во всем католики. Они с готовностью идут на борьбу, протесты с последующими штрафами. «Если русский становится язычником, это рассматривается как склонность к экстремизму» Недавний законопроект об аттестации всех иностранных проповедников — что это? Насколько возможно, что он будет принят? Для специалистов, которые работают в России, ничего удивительного в этом законопроекте нет. Он находится в одному ряду с другими нормативными документами, принятыми в последние годы, без серьезного обсуждения и корректировки, вслед за «законом Яровой». Несколько лет назад он бы еще вызвал возмущение и сопротивление в религиозной среде, а сейчас я ничего такого не вижу. Есть только отдельные реплики от членов Совета по правам человека. Почему именно «закон Яровой» вы считаете отправной точкой? Формально он был посвящен противодействию террористической деятельности и экстремизму. То, что касалось баз данных мобильных операторов, в жизнь так и не воплотилось. А вот положения о регулировании миссионерской деятельности религиозных организаций стали действовать практически сразу, начиная с 2016 года. Фото: страница Московская богословская семинария ЕХБ на Facebook Правда, светское общество обратило на это внимание и стало обсуждать только через пару лет, когда уже было более тысячи разных судебных дел и штрафов. Что еще общего у «религиозных» законопроектов последних лет? Они появляются будто бы из ниоткуда и принимаются практически без обсуждения. По крайней мере, широкий круг религиозных организаций к этому не привлекался, открытого обсуждения с экспертами тоже не проводится. В случае с «законом Яровой» только на последнем этапе документ показали юристу Московской патриархии, и по ее совету было добавлено, что священнослужители религиозных организаций могут проповедовать без какого-либо разрешительного документа. Думаю, нынешний законопроект будет принят так же, как и тот, первый. Собственно, в его продвижении участвуют те же депутаты Госдумы. Упоминание бога в новой редакции Конституции может стать отправной точкой для других изменений, как «закон Яровой»? Это упоминание носит характер сугубо декларативный и ни к чему не обязывающий. Для меня показательно то, что в конституциях разных европейских стран прописана, например, ответственность народа перед богом — в Греции, к примеру. У нас такого нет, зато есть феноменальная трактовка Конституционного суда, что это никак не противоречит светскому государству, свободе совести, а сама поправка носит ретроспективный характер, то есть направлена в прошлое. Да, речь о некой вере, переданной предками. Можно прийти лишь к некоему гипотетическому выводу, что государство делает акцент только на тех традиционных верованиях, которые были у предков жителей современной России. У каких именно, не уточняется. Что это значит на практике? На практике мы видим, что язычество включено в ряд таких защищенных государством традиционных религий, но только для марийцев, бурят и народов Крайнего Севера. Как вы это поняли? К примеру, в Марий-Эл языческий жрец официально входит в совет при губернаторе. И так далее. Где проходит граница законности? На практике, опять же, мы видим довольно четкие этнические границы. Каждому этносу соответствует своя религиозная традиция. Марийский карт (жрец) Фото: Максим Боговид / РИА Новости Откуда у государства такое видение? Это же не из советского прошлого, а какой-то отголосок Российской империи? Да, в каком-то смысле. Получается, что хороший подданный, если он русский, может быть только православным. Ислам, допустим, для татар и народов Кавказа. Буддизм — Тува, Калмыкия, Бурятия… А если русский становится язычником, то это уже рассматривается как негативная характеристика, склонность к экстремизму и национализму. Может, это просто совпадает с мировой практикой, когда националисты становятся язычниками в знак протеста против христианства как «еврейской» религии... Нет, в язычестве много направлений, и далеко не всегда они связаны с радикальным национализмом и антисемитизмом. В пример можно привести Евгения Нечкасова, который в Новосибирске возглавляет фонд традиционных религий, объединяющий язычников. Его же все равно рассматривают как экстремиста? Да, даже те распространенные среди славян языческие верования, которые не предполагают ни нацизма, ни антисемитизма, рассматриваются в качестве угрозы. Кем — Русской православной церковью? Да, Молодежный и миссионерский отделы РПЦ рассматривают славянское язычество как одну из основных сектантских угроз. Неужели жрецы где-то реально способны конкурировать с батюшками? Язычников, тем более убежденных, немного, но они есть. Десятки тысяч людей этим просто интересуются, отмечают день Ивана Купала и так далее. Есть капища и под Москвой, а в Петербурге язычников еще больше, чем в столице. Однако стоит учесть, что славянское язычество все же во многом реставрированное, придуманное заново. Вернемся к законопроекту об аттестации иностранных проповедников. Для мусульман, в том числе российских, насколько известно, наиболее авторитетными являются религиозные учебные заведения, находящиеся в арабских странах. Теперь их хотят вынудить учиться дома? Я не думаю, что новый закон будет направлен на исламских проповедников и тех, кто стремится ими стать. Это поле давно находится под пристальным наблюдением, и дополнительных законодательных мер здесь уже не требуется. Исламские учебные заведения в России уже очищены от каких-либо экстремистских или даже просто альтернативных традиционному исламу идей. Все проповедники, в том числе прибывающие из других стран, на учете. Фото: Виктор Коротаев / «Коммерсантъ» Значит, новый закон направлен на неких западных пасторов? Смотрите, после его принятия действующие религиозные образовательные учреждения в России получат право аттестовать всех приезжих миссионеров. Между тем Рособрнадзор в течение трех последних лет ведет, скажем образно, зачистку христианских образовательных учреждений баптистов, пятидесятников, евангелистов, но не РПЦ. И к чему привела зачистка? Они закрылись? Есть решения о лишении или приостановке действия лицензий, к примеру, баптистской семинарии и Кубанского христианского университета. Какие к ним были претензии? Их теологическое образование не соответствовало стандартам оформления, принятым в Рособрнадзоре. Надо признать, что некоторые недоработки у этих учреждений действительно есть, но все же жесткое требование привести их к единому стандарту некорректно. У каждой религиозной организации может быть свой стандарт теологического образования. Баптистская семинария долго судилась, но в результате ее закрыли окончательно, и не видно теперь никакого выхода из этой ситуации. Раз они закрылись, то и аттестовать никого не смогут. Значит, иностранным пасторам нельзя будет миссионерствовать, не получив некого дозволяющего это документа в православном вузе? А иначе — вон из страны? Да, и в Москве, Калуге, Брянске уже были случаи, когда приехавших с Запада протестантских миссионеров буквально высылали из России. Когда, условно говоря, протестант придет подтверждать свое теологическое образование к православному, действительно может возникнуть некая коллизия. Может последовать отказ просто по формальным признакам, мол, мы не можем судить о познаниях этого человека из-за разной конфессиональной принадлежности. С другой стороны, в стране действует одно протестантское учебное заведение, которое получило аккредитацию по специальности «теология», — Заокская духовная академия адвентистов. Все пойдут к ним? Баптисты и пятидесятники пойдут к ним, может, только в крайнем случае. Либо придется как-то договориться с государством и получать свою лицензию. «Раза два в месяц появляются новости о задержании свидетелей Иеговы с ОМОНом» Что происходит с официально запрещенными на территории России свидетелями Иеговы? «Лента.ру» уже писала о том, что в их случае речь идет практически о гонениях за веру, а не за принадлежность к экстремистской организации, которой признана их церковь. Правоохранителям было довольно трудно доказывать, что группы иеговистов, собирающихся по домам, — это продолжение деятельности запрещенной ранее организации. С новым законом им облегчат задачу. Достаточно найти среди верующих того, кто раньше был причастен к организации, а значит, к экстремистской деятельности. Присутствие одного такого человека уже делает все собрание незаконным. Фото: Александр Коряков / «Коммерсантъ» Как много иеговистов остается в России и почему они не уезжают? Пять тысяч человек уехали, остальные — это около 95 тысяч — остаются. Это простые, небогатые люди, обычные учителя, рабочие, инженеры. Они и за границей никогда особо не были, и у них нет средств, чтобы уехать. Их по-прежнему активно преследуют? Да, раза два в месяц в том или ином регионе появляются новости о задержании свидетелей Иеговы с ОМОНом. Напомню, что организация запрещена с 2017 года, но сама идеология не запрещена, то есть люди могут исповедовать ее лично. Это правительство России подчеркивало в своем ответе Европейскому суду по правам человека. Однако из-за постоянных задержаний иеговисты и лично не могут свою веру исповедовать. Я бы хотел отметить, что если у язычников-родноверов были случаи, когда кто-то устроил взрыв на Манежной площади в начале 2000-х годов, то у свидетелей Иеговы вообще никаких судебных процессов, связанных с насильственными или еще какими-то преступлениями, не было. Кроме тех, что были связаны с запретом на их деятельность. А обвинения в запрете переливать кровь, в том числе детям? По этому поводу тоже никаких судебных процессов не было. В целом же в России детям кровь переливают без согласия родителей, а взрослые у нас по закону могут от этого отказаться. Беседовал Сергей Лютых https://m.lenta.ru/articles/2020/08/03/teo/?fbclid=IwAR1bp_AeShyVyzdI_CPudZFea8DuOVemIVdCMcVPMTDk505ev8NRtE2N3rw
  8. Всеволод Чаплин про ложный образ Бога 28 января 4 тыс. дочитывания Речь Всеволода Чаплина, произнесённая в видеообращении 22 января 2020 года, за несколько дней перед смертью. Откуда сегодня столько рассуждений, странных с точки зрения христианства, настоящего христианства, — о том, что Бог якобы всех, включая неверующих и нехристиан, злодеев разного рода, вводит в Своё царство? Откуда это, совершенно противоположное Евангелию и Преданию церкви, — то есть откровению Самого Бога, идея от неправильного образа Бога? Люди придумали себе… держат перед своим мысленным взором не то, что мы знаем из Евангелия, из Священного Писания, из Священного Предания, — а то, что навеяно советскими фильмами, западной массовой культурой, какими-нибудь западными катехизаторами, которых читали в переводе самиздатском или «тамиздатском» в 60-е, 70-е, 80-е, 90-е годы… Кто-то, может быть, представляет себе Бога как героя романов Толкиена. Кто-то как волшебника из сказок, романтизирующих блуд, — сказок, которые стали чуть-ли не показателем какой-то духовности в советские и постсоветские годы. Кто-то просто придумает себе бога, говоря: «Я так вижу». Бог, в моём понимании, не может никого не ввести в Своё царство — никому не может отказать в праве на то, чтобы войти в рай, даже если человек не сможет там находится по сути, потому что для него главное в жизни — грех; для него главное — это привязанность ко греху, и без него не сможет, и в раю для него будет ад без этого греха. Вот в чём может быть самая главная проблема. Для многих людей образ Бога настолько искажён, что на самом-то деле они не истинному Богу поклоняются, и не о Нём думают, когда молятся, когда размышляют на духовные темы. Вместо истинного Бога они его славу изменили в образ, ложный образ Бога. Тот, кто представляет себе Бога как идола молодёжных революций 60-х годов, — псевдо-Христа, на самом деле поклоняется дьяволу, и с ним ведёт беседу в ложной молитве. Тот, кто представляет себе Бога как изобретение либеральных, постхристианских философов 60-х, 70-х, 80-х годов псевдобогословов, — тот на самом деле не Христу поклоняется, а поклоняется врагу человеческого рода, и с ним ведёт диалог и от него получает ответы, — вот, где беда, настоящая беда нашего времени. Люди, в том числе и в рясах, рассуждают о христианстве, а перед глазами — какой-нибудь герой того же Толкиена, или какой-нибудь лжехристос, того же Кюнга — одержимого… подменой Христа ложным идолом, — идолом, за которым стоит кто-то прямо противоположный Евангелию. Вот отсюда, от ложного образа Бога и весь квазипацифизм, рядящийся в одежды миротворчества. Отсюда и культ человеческого, обывательского, земного житейского счастья, который совершенно противоположен Евангелию. Почитайте и Нагорную проповедь и всё, что говорит Христос, — о скорбях, испытываемых его учениками в мире, и о «домашних», и о мирских делах, — вот никак это не вяжется с идеалом, ложным идеалом обывательского счастья, комфорта, спокойствия, — мира, ложного мира. Мира — спячки, мира — расслабленности. Не так, как мир даёт Господь даёт свой мир. Мир Христов — это мир, который соблюдается в душе и в разуме, и в сердце человека, несмотря на то, что с житейской точки зрения, он может быть и нищим, и гонимым, и жить не в мирных условиях… и постоянно быть мучим от каких-то людей, которым противно слово Христово и христианский образ жизни. Но, этот мир внутренний, великий мир, который имели наши мученики, и в гонениях, и в лагерях, никак не сопоставляется с житейской расслабленностью, за которую Господь наказывает и церкви, и народы, и человечество, — многожды мы в истории это видели. Мы должны не приспосабливаться к обывательским, житейским ценностям, а внимательно читать Писания и Предания. Вот что апостол Павел пишет, что-то настолько далёкое от желания и в Царствие небесное попасть и здесь хорошо пристроится, что до разительности ты понимаешь несовместимость обывательского идеала и идеала христианского. «Вы умерли, — пишет апостол, — жизнь ваша сокрыта со Христом, в Боге». Где здесь благополучие и всякие житейские удовольствия? «Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе. Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение, за которые гнев Божий грядет на сынов противления». Дальше апостол пишет: «…Не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его». Отказаться нужно от «ветхого человека», от земных членов, от лжи, от лицемерия, от компромиссов. Нужно все ветхие дела, — дела ветхого человека, — по крайней мере счесть второстепенными, глубоко и недостойными, — того, чтобы ради них жить. И нового человека должен исходатайствовать себе земной житель у Христа, и облечься в этого нового человека. Вот как христианин должен относиться к противоположности житейского комфорта и того, что мы читаем в Евангелии. Не отчаиваясь, не унывая, не набрасываясь ни на кого ни с какими длинными нравоучениями, но не принимая ни в коей мере вот эту… тягу к комфортной самоуспокоенности, в богатстве или в бедности, в старости или в молодости, которую так проповедуют или к которой так стремится, лежащий во зле мир сей. И нужно пытаться примирить непримиримое — Христа и Велиара, Бога и моммону, житейские дела, житейское устройство — сытое и спокойное и христианский идеала вечного странника в мире сем. Ложное — это идея примирить эти вещи. Ложный образ Бога исповедуют те, кто пытаются дружить одновременно с Богом и с миром. Это невозможно. Да не будет этого с нами. https://zen.yandex.ru/media/id/5dc3d55295aa9f00ad943ad3/vsevolod-chaplin-pro-lojnyi-obraz-boga-5e30759cb1ff7c4cf07c7527?&secdata=CMiQjP7%2BLSABMIKAAQ%3D%3D Другие публикации канала Будущее цифрового общества Душа и тело: постмодернизм и русская философия Похожие статьи на тему православие Основные отличия католиков, православных, протестантов (часть 2)TRICKSTER | философия религия Самая короткая, но самая действенная молитва всего из 8 слов: она спасает меня в любых ситуацияхSOULFUN.NET Друг крестился в 4-й раз. Зачем?ПопБлогер христианство культура православие религия
  9. ‎Владимир Калуцкий‎ для Союз писателей России (Белгородское отделение) 4 ч. · БЕЗЗАКОНОВАХОМ Мы тут с батюшкой за язык поговорили. Оказывается - Патриарх разрешил священникам в храмам читать молитвы на русском. Батюшка доволен. Паства, говорит он, требует. И уходит из церкви, когда слышит непонятный ей церковно-славянский. Особенно молодежь. Но мне кажется, что и сам священник рад новшеству. Он тоже вряд ли знаком с языком церкви глубже, чем это надо для службы. А тут - раз! - и все заботы устраняются. Никаких тебе "отрекокося" и лентионов. Я спорить не стал. Хотите превратить церковь в Дом культуры - ваше дело. Кстати - в ресторанах тоже не услышишь церковно-славянского. А я в храмы и хожу-то ради того, чтобы послушать язык Бога. Тысячу лет Христос говорит с Россией на церковно-славянском. И тысячу лет Его понимали. Теперь понимать перестали. Нет, сами мы учить церковно-славянский не желаем. Пусть Бог учит русский. Вот тогда мы с Ним пообщаемся на равных. А ведь так совсем исчезнет целый язык! Наш, тоже русский, изначальнвывй, сакральный. Язык Сергия, митрополита Макария, Сумарокова, Державина... Язык - последнее что объединяет славян. И исчезнет навсегда только потому, что нынче молодежь уходит из церкви? Мне кажется - тут с учителями что-то не так.
  10. 03.09.2019 16:33:00 Почему крепнет антиправославный консенсус Версия для печати Обсудить на форуме В России усиливается контраст между привилегиями доминирующего вероисповедания и дискриминацией других конфессий Роман Лункин Об авторе: Роман Николаевич Лункин – доктор политических наук, руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН, главный редактор журнала «Современная Европа». Тэги: права человека, свобода совести, протестанты, рпц, конституция, политика Согласно новому законодательству, богослужение под открытым небом может считаться несанкционированной публичной акцией. Фото с сайта www.rpsc.ru К 2020‑м годам, почти как в советское время, возникает опасность внутренней изоляции православия. Безусловно, это связано не с жестокими гонениями, как ранее, а скорее с критикой и заметным охлаждением общества к деятельности церковных служителей, к руководству РПЦ. После «проправославного консенсуса» 1990‑х и 2000‑х годов, когда церковь и православие воспринимались всеми категориями общества как нечто сакральное, откат в сторону приземленного восприятия церкви в какой‑то степени совершенно естественен. РПЦ стала более живым, открытым, социально активным организмом, чем была еще в начале 2000‑х годов, и молодежь, интеллигенция увидели разные стороны церковной жизни. Но насколько сильным будет этот откат, зависит не только от самих православных верующих, но и от их окружения в обществе. В связи с этим большое значение имеет существование христианской среды, где между собой в той или иной степени сотрудничают разные конфессии. Межрелигиозный диалог, и прежде всего межхристианский, чрезвычайно важен для восприятия церкви, формирования христианской культуры в обществе, создания пространства гражданской солидарности. В плюралистическом обществе господствующая церковь (РПЦ – самый мощный гражданский институт в России) не может стать единственной. Иначе, во‑первых, она в большей степени воспринимается как часть государственной системы, и довольно трудно каждый раз объяснять (как это делают спикеры РПЦ), что это не так. Во‑вторых, в отличие от европейских стран в России секулярное постсоветское общество часто не помнит и не знает никаких религиозных традиций прошлого – постсоветский человек слишком легко воспринимает антирелигиозные идеи. В связи с этим сами священнослужители часто жалуются на равнодушие «захожан», агрессивное нежелание следовать всем церковным предписаниям и т.д. Миссия других церквей (протестантов, католиков) в этой ситуации провоцирует религиозные поиски, прививает азы христианской веры, заставляет прочитать Евангелие. Вопреки сложившемуся в православной среде мнению этот своеобразный прозелитизм (обращение потенциально православных верующих в другие церкви) не разрушает православную церковь, а лишь помогает ее росту. В большинстве случаев именно сознательные практикующие протестанты чаще обращаются в православие, чем практикующие православные в баптизм или пятидесятничество. В случае с католицизмом сложнее – волны православных периодически идут в католические общины, но масштаб переходов намного меньше, чем масштаб протестантской миссии. Однако среди прихожан других конфессий присутствует скептическое отношение к РПЦ из‑за того, что они вынужденно ощущают себя гражданами «второго сорта». На фоне вполне успешной внешнеполитической миссии РПЦ и диалога с протестантами (к примеру, Ассоциацией Билли Грэма) и Ватиканом (пиком стала гаванская встреча папы и патриарха в 2016 году) поражает предвзятое отношение к неправославным христианам внутри России. Практическое воплощение дискриминация христианских конфессий получила в рамках двух элементов государственной политики: контроля миссионерской активности и ограничений в праве владения и использования религиозного имущества. Первым стал пакет законов, принятый в 2016 году, известный как «пакет Яровой». За прошедшие три года правозащитники не раз поднимали вопрос о пересмотре этих норм в части регулирования миссионерской деятельности на Совете по правам человека при президенте РФ и корректировке расплывчатых определений миссионерства и случаев маркировки литературы. Однако четких ответов ни от Конституционного суда, ни от Верховного суда, который обобщал практику по этому закону, добиться не удалось. В итоге, по информации Славянского правового центра и центра «Сова», число дел по «закону Яровой» подходит к тысяче, а штрафов за «незаконную миссионерскую деятельность» выплачено около 7 млн руб. Штрафы накладываются за собрания религиозных групп без уведомления властей, за распространение религиозной литературы и проповеди в публичных местах, за крещение в реке или детскую площадку при храме, даже за отсутствие табличек с полным наименованием церкви на домах, где проходят собрания. Самобытный российский «налог на миссионерство» выплачивают в основном протестантские церкви (баптисты, евангелики, пятидесятники, адвентисты). Прямым следствием «закона Яровой» стало стремление властей конфисковать или по крайней мере запретить религиозные собрания в частных домах под предлогом нецелевого использования зданий (миссионерская деятельность в жилых помещениях запрещена). Все это накладывается на сложившуюся практику, когда власти не дают разрешений на строительство домов молитвы для протестантов, препятствуют их сдаче, а частные дома нельзя перевести в статус культовых зданий. В результате в 2018 году в Новороссийске снесен молитвенный дом пятидесятников (в Москве еще в 2012 году в Новокосине до «закона Яровой» был снесен дом молитвы этой же конфессии), в этом году в поселке Верхнебаканский вблизи Новороссийска общине баптистов запретили собираться в частном доме (аналогичные ситуации возникали в Краснодарском крае, Татарстане, Орле). В Туле власти собираются снести два дома молитвы – баптистов и евангельских христиан. Надо сказать, что в наиболее сложную ситуацию попали именно баптисты, которые отказываются от регистрации в органах власти с советских времен и собираются в частных домах (они объединены в Совет церквей евангельских христиан‑баптистов). Их штрафуют в массовом порядке. Основное отличие церковных дел от любых других имущественных дел – произвольная трактовка определения миссионерской деятельности не в пользу верующих определенных конфессий. Если «антимиссионерский» «закон Яровой» применяется широко в большинстве регионов России, то Закон о передаче имущества религиозного назначения религиозным организациям 2010 года местные власти к неправославным конфессиям предпочитают не применять. Вопреки просьбам верующих Католической церкви не переданы здания в Москве (храм Святых Петра и Павла в Милютинском переулке), хотя в 2017 году суд признал комплекс имуществом религиозного назначения. Власти отказали католическим общинам в передаче им храмов в Калининграде, Красноярске, Барнауле, Кирове, Благовещенске, Чите, Белгороде. В Смоленске здание костела разрушается, но его упорно не отдают общине. Формально отказы часто объясняются чисто хозяйственными причинами, на деле – отсутствуют политическая воля и желание отдавать церкви, некогда принадлежавшие неправославным конфессиям, их правопреемникам. Евангелическо‑лютеранской церкви (ЕЛЦ) России (глава – архиепископ Дитрих Брауэр) власти не возвращают исторические здания храмов в Краснодаре и Смоленске. Особая ситуация по неизвестной причине сложилась в Крыму, где после 2014 года ЕЛЦ заявила свои права на кирхи. Власти фактически отказываются передавать здания в Евпатории (здесь строение оказалось на территории, принадлежащей Минобороны РФ, оно постепенно разрушается), Ялте, Судаке, Симферополе (община собирается в пристройке к храму). Справедливости ради надо сказать, что в 2017–2018 годах власти передали в собственность ЕЛЦ храмы в Москве и Ярославле (хотя депутаты местного заксобрания предлагали отдать кирху РПЦ). Другой крупной юрисдикции – Евангелическо‑лютеранской церкви Ингрии – власти Петербурга в 2018 году отказались отдавать историческое здание Дома причта на Кирочной улице. У баптистов и евангельских христиан своих исторических зданий практически нет. Но баптистам власти отказались передать дома молитвы в Калининградской области, которые до 1945 года использовались как культовые здания. Союз баптистов России также не может уже много лет вернуть или хотя бы получить доступ к сохранившемуся Дому Евангелия в Петербурге, где в начале ХХ века собиралась община евангельских христиан Ивана Проханова. О компенсациях за снесенные в советский период дома молитвы (как правило, частные) даже не идет речи, учитывая, что и современные собрания в жилых домах подпадают под штрафы и запреты по «закону Яровой». Проблемы возникают и у таких традиционных конфессий, как старообрядчество. Здания отказываются отдавать старообрядческим общинам в Саратове, Кирове, Петербурге (Чубыкинская богадельня), Москве. Правда, после того как президент Владимир Путин посетил Рогожскую слободу в 2017 году, староверам была обещана поддержка. Власти помогали в реставрации комплекса Рогожской слободы, начали процесс переселения старообрядцев из Латинской Америки в Сибирь. Но есть и другие примеры. В 2018 году в Иванове власти передали храм старообрядцам – но тогда, когда он уже сгорел. В июне с.г. в Сочи строящийся старообрядческий храм был опечатан и находится под угрозой сноса по жалобе фонда «Талант и успех», так как храм оказался выше построек образовательного центра «Сириус». В августе с.г. правительство Москвы ответило отказом на ходатайство воссоздаваемой старообрядческой общины храма Успения Пресвятой Богородицы, что на Апухтинке (Таганский район столицы), о проведении молебна у здания. Можно и далее продолжать перечисление бесконечных мытарств христиан в России. Беспорядок в религиозной политике и применении законодательства очевиден. Вместо культивирования среды отчуждения в мире верующих – самых активных граждан – стоит подумать о том, как создать солидарное общество, которое в конечном счете выгодно всем. Путь выхода из ситуации должен быть комплексным. Из‑за царящего произвола в стране неизбежно создание единого органа по взаимодействию с религиозными объединениями и политике в этой сфере. Сейчас верующие не знают, к кому обращаться, а единой информацией о религиозных институтах никто не обладает. Чтобы не ассоциироваться с Советом по делам религий времен СССР, у нового органа не должно быть контрольных функций, но подразделения в региональных органах власти быть должны. Существующая Российская ассоциация религиозной свободы как общественная структура вполне может заниматься не только анализом ситуации за пределами России, но и налаживать диалог церквей и традиционных религий на местном уровне внутри страны. На низовом уровне готово прервать молчание и православие: молодое духовенство в РПЦ вполне открыто к общению и обмену опытом с другими конфессиями (хотя иногда скрывает это от руководства). Российское государство часто жестоко и бесцеремонно наводило порядок в духовной сфере, пришла пора ценить каждого верующего и каждую общину. http://www.ng.ru/ng_religii/2019-09-03/12_471_antiortodox.html
  11. Россияне теряют прежнюю церковь Раньше она занималась людьми, а не государством сегодня в 15:05, просмотров: 17258 Спутник любого кризиса — недоверие. Россия сегодня находится в глубоком политическом кризисе. Тотальное недоверие граждан к органам государственной власти — один из его главных признаков. Сейчас 56% населения по опросам «Левада-центра» не одобряют действия правительства, а 59% не одобряют действия Госдумы. Алексей Меринов. Свежие картинки в нашем инстаграм Можно пытаться восстановить доверие к власти, однако для этого придется пройти серьезный путь трансформации политической системы, открыть ее, обновить и реформировать. Такой готовности, очевидно, пока нет. Вместо этого мы наблюдаем попытки ухода от реальности и замены доверия населения слепой верой. Не углубляясь в философию отличий веры от доверия, отметим, что вера чаще всего не требует установления подлинности, да и вообще преимущественно иррациональна. Доверие же основано на знании и предполагает сомнение. Понятно, что использовать веками накопленный опыт по укреплению веры с помощью религиозных инструментов куда проще, чем реформировать институты государственной власти. Поэтому в нынешних условиях церковь в России и движется в сторону сращивания с государством. Точнее, власть все больше использует РПЦ в своих целях. Попробуем разобраться, к чему это привело и может привести в ближайшем будущем. До недавнего времени Русская православная церковь фактически обладала иммунитетом от любых недовольств: все конфликты, которые возникали на почве расширения полномочий, удавалось пресекать на корню. Будь то «Программа-200» в Москве, в рамках которой ведется активное строительство храмов (в том числе и в парках со скверами) или же передача Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге. Никаких преград церковь, казалось бы, не встречала. Пока не случился Екатеринбург с протестами, драками и сносом заборов. Что же все-таки изменилось? Люди в большинстве своем благосклонно относятся к церкви, ибо она — как последний оплот утешения в обстановке царящего вокруг хаоса. Опросы ВЦИОМ показывают, что 64% россиян хотят видеть в стране больше храмов, а согласно опросам Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), сейчас 66% россиян доверяют РПЦ. И сторонников церкви меньше не становится: в 2014 году опросы ФОМ показывали доверие на уровне 65%. С такой поддержкой церковь теоретически может делать все что угодно. Вот только есть нюанс: в стране все меньше остается людей, равнодушных к деятельности РПЦ. Ну, то есть церковь как таковая — хорошо, а вот то, что там сегодня творится, — уже вызывает вопросы. За последние 5 лет на треть, с 15% до 20%, выросла доля людей, которые не одобряют ее деятельность. Церковь именно как институт начинает раздражать людей. Причем до такой степени, что народ готов выходить на улицы даже без внятной организации. Это уже сам по себе уникальный случай, демонстрирующий крайнюю степень обеспокоенности населения происходящим. Естественно, сам факт строительства новых храмов (в последние несколько лет открывается в среднем по три храма в день) может сильно задевать разве что идейных противников церкви, коих совсем немного. Недовольство возникает совсем на другой почве: финансы и поведение отдельных представителей духовенства. Не удивительно: после того, как пять с лишним лет подряд падают доходы населения, условия жизни не улучшаются, любые происходящие события рассматриваются через призму денег. Люди смотрят вокруг и просто не понимают, почему на обеспечение больниц врачами и лекарствами, на детские сады, школы, ремонт аварийных домов, пенсии денег нет, а на строительство недешевых храмов — есть. А вопросы о том, откуда берутся деньги на строительство церквей, и прочие детали отходят на второй план. Слишком уж контраст очевиден. То, что храмы строятся не за счет государственных бюджетов, — это факт. За строительство отвечают различные фонды, которые собирают деньги в виде пожертвований от физических и юридических лиц. И недостатка в финансировании нет: хочешь вести спокойно бизнес в России — дай властям то, что хочет народ. И опять же возникает конфликт интересов: далеко не все одобряют деятельность компаний, спонсирующих строительство. В той же Свердловской области масса проблем с загрязнением окружающей среды компанией РМК. И само уже ее присутствие в процессе действует на людей, как красная тряпка на быка. Были похожие случаи и в Твери. Там тоже немало людей, недовольных строительством храма прямо напротив главной достопримечательности города — Путевого дворца. Особенно горожанам не понравилась акция местного хлебозавода: на упаковках с хлебом было написано, что часть выручки пойдет на восстановление храма. Резонный вопрос: почему все должны переплачивать за хлеб, независимо от отношения к церкви? Масла в огонь подливают отдельные отличившиеся попаданием в новостные ленты церковнослужители со своими не очень-то демонстрирующими христианское смирение инфоповодами: в Москве 35-летний священник потерял на рискованных инвестициях 19,4 млн рублей; в Орловской области постриженный в монахи священник обзавелся автомобилем за 6 млн рублей; в Екатеринбурге обокрали священника на 35 млн рублей и 140 тыс. евро; у митрополита Ярославского и Ростовского украли из сейфа 11 млн рублей, 30 тыс. долларов и 3 тыс. евро… Но все это полбеды. «Накопили» пожертвования — и ладно. Мало ли у нас состоятельных людей с неизвестным происхождением капитала? Этим никого не удивишь. Но главным раздражителем сейчас становится именно стремление к слиянию власти и церкви. Сложно представить высокопоставленного чиновника или депутата, который не отметится в храме на Пасху. Даже члены КПРФ под предводительством Зюганова дружными рядами идут ставить свечки, напрочь позабыв идеологию и прошлое своей партии. А сами церковные чины в ведущих СМИ страны выдают одну идею за другой, которые непосредственно касаются госуправления. Заявления о том, что настоящие мужчины остались только в спецназе, а в школах надо квотировать число женщин-учителей, поскольку они не могут как полагается воспитывать детей, и вообще в каждом областном центре стоит создать кадетский корпус (это все предложения главы Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоиерея Димитрия Смирнова) — это непосредственное вмешательство в вопросы госуправления. Милитаризация общества по призыву церкви — вещь довольно-таки странная. Или вот вмешательство в вопросы демографии: недавно патриарх Кирилл призвал запретить аборты не из-за идеологических соображений, а ради того, чтобы увеличить численность населения страны за 20 лет на 20 млн человек. Картина получается примерно следующая: ищет человек, уставший от бесконечных «денег нет, но вы держитесь», хоть какой-то поддержки и надежды на свет в конце тоннеля, обращается к церкви, а там — «нет, ты недостаточно еще сделал для государства». И куда идти?.. Это очень опасные тенденции, потому что ощущение загнанности в угол, когда человеку уже нечего терять, — одно из сильнейших предпосылок проявления агрессии. В данном случае — в сторону власти. Истоки сращивания государства и церкви лежат на поверхности. В 1990-х годах новой власти, чтобы закрепиться, было выгодно играть на противопоставлении себя всему советскому. Тогда и началась не только реставрация церкви, но и восстановление «России, которую мы потеряли». Вот только нарочитая воцерковленность чиновников, которые даже и не думают жить по христианским принципам, вышла из-под контроля: РПЦ старается вернуть себе былое влияние, а власти стремятся еще сильнее сблизиться с церковью ради повышения своих рейтингов. Незавидное положение дел: грань разумного уже пройдена, и подобное слияние лишь усиливает раскол в народе. Да и действительно верующим не помогает: народ теряет прежнюю церковь, которая занималась людьми, а не государством. Путь цивилизованного мира — от веры к доверию. Именно доверие способствует сплочению общества, а соответственно, и его успешному развитию и в итоге — укреплению государства. Наши власти, к сожалению, выбрали обратный путь, который ведет лишь к деградации. Цена утраты общественного доверия будет слишком высока. Никакой верой его не заменить. Хоть всю страну застройте храмами — не поможет. Да и не по-христиански это как-то — так со своим народом поступать. Никита Исаев, директор Института актуальной экономики, лидер движения "Новая Россия" https://www.mk.ru/politics/2019/05/26/rossiyane-teryayut-prezhnyuyu-cerkov.html?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com
  12. 27 февраля 2019 года, 10:37 В РПЦ оценили таланты Шнурова Москва. 27 февраля. ИНТЕРФАКС - Официальный представитель Русской православной церкви Владимир Легойда назвал талантливым музыканта Сергея Шнурова, который наряду с митрополитом Тихоном (Шевкуновым) вошёл в общественный совет при комитете Госдумы по культуре. «Хотел написать что-то умное про вхождение Шнурова (...) Про иерархию культуры, хаос ценностей, скоморохов и элиту... Но решил, что лучше что-то умное промолчу. А Шнур талантливый, конечно. В целом», - написал в своём телеграм-канале В.Легойда, глава синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ. О появлении С.Шнурова в совете при думском комитете по культуре сообщила во вторник глава комитета Елена Ямпольская. «Еще больше независимо мыслящих людей, еще больше смелых, оригинальных суждений о жизни и культуре", - сказала она журналистам во вторник. Как сообщалось, ранее в ряде регионов России, куда С.Шнуров приезжал на гастроли, православная общественность призывала его воздержаться от употребления нецензурной лексики. http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=72108&fbclid=IwAR3EfylSMjbnKeuzU1Xxu-AK5d3-zB8EaJRIULYPkGl_mFnW7B_0LPO-6ZA
  13. Молев Е.А., Малышев А.Е. ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЦЕРКОВНЫХ БРАТСТВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В УСЛОВИЯХ ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА Вестник Чувашского университета. 2006. № 4. С. 137-140. Реформы 60-70 годов XIX в. привнесли свои коррективы и в миссионерскую деятельность церкви. Отмена крепостного права способствовала распространению старообрядчества, что определило необходимость внесения корректив в политику самодержавия по отношению к церкви. Численность старообрядцев в 80-е годы XIX в. составляло более 1,6 млн [1] (в 50-е годы XIX в. эта цифра составляла 1,2 млн человек). Рост численности старообрядцев нашел свое отражение и в официальной политике. Так, Особый комитет по делам раскольников в 1864 г. издал высочайший указ, который легализировал часть (менее опасных) раскольников, наделил их гражданскими правами, а в 1874 г. был издан указ, который разрешил старообрядцам гражданскую метрическую запись. Все это свидетельствовало о компромиссной политике правительства и юридическом признании старообрядцев [2]. Уже в 1875 г. комиссия МВД по делам раскольников получила директиву: «Мероприятия правительства по отношению к расколу хотя и не должны носить по себе характера преследования его, что в то же время не могут быть направлены к послаблению, а тем менее к правительству раскола» [3]. И 3 мая специальный комитет обнародовал новый закон о старообрядцах. Закон разрешал старые обряды в частных домах, на кладбищах, но без облачения «уставщиков и наставников» [4]; были прекращены преследования старообрядческих священнослужителей. Министерство внутренних дел наделялось полномочиями по надзору за выполнением закона [5]. Закон вобрал в себя новые прогрессивные веяния и разрешил раскольникам участвовать в выборных городских учреждениях [6]. Одним из объяснений коренного перелома в политике правительства по отношению к старообрядцам может служить их поведение во время Польского восстания, когда старообрядцы Рогожского кладбища и беспоповцы Преображенского богадельного дома прислали царю верноподданные письма. Ответным знаком власти стал прием делегации старообрядцев в белом зале Зимнего дворца, где император Александр II сказал: «...Вы мои дети, а я – Ваш отец и молю бога за вас так же, как и за всех, которые также, как и вы, близки моему сердцу» [7]. Отход от церкви после отмены крепостного права стал массовым. Например, известен доклад священника села Шутилова Лукояновского уезда Ионна Звездина от 14 октября 1876 г., в котором было отмечено, что 218 прихожан не приходят в храм исповедоваться и «приобщаться святых тайн», среди оных были и раскольники. Надо сказать, что многие из прихожан не были на исповеди более одного года [8]. Для исправления ситуации Церковь создавала сеть миссий, которые в своей работе руководствовались правилами Синода. Миссионеры вели беседы, открывали школы, библиотеки, опровергали устои религии иноверцев, читали проповеди. Миссионерская деятельность церкви подкреплялась административно-судебными мерами. Священники-миссионеры проходили серьезную подготовку по антикатолическим и антимусульманским курсам [9]. Действиями миссионеров руководили союзы и братства миссионеров, которые выпускали свои печатные издания: «Миссионерское обозрение», «Православный благовест- ник». Церковь через беседы и «увещевания», которые должны были проводить все священнослужители, агитировала и старообрядцев. ... elibrary_11773399_56543252.pdf
  14. Время патриарха Кирилла К 10-летию интронизации главы Русской православной церкви Александр Щипков, доктор политических наук, профессор философского факультета МГУ, советник председателя Госдумы РФ Институт патриаршества чрезвычайно важен для русской церковной традиции. Сложные и трагические годы церковной реформы XVII века связаны с именем патриарха Никона. Cинодальный период, отмеченный зависимостью и слабостью Церкви, был, как известно, временем её существования без патриарха. Неслучайно пропагандисты секулярной реформации Церкви часто выбирают мишенью для нападок институт патриаршества и, желая поставить под сомнение её историческую легитимность, подвергают недобросовестным клеветническим нападкам личность патриарха Сергия (Страгородского), противопоставляя его патриарху Тихону (Белавину). Патриаршество – важнейший фактор церковного единства. От каждого патриарха зависит, какими историческими стезями следует Церковь. Время патриарха Кирилла – это время восстановления Русской православной церковью социального положения и интеллектуальной роли, которыми она обладала в русской истории до трагического ХХ века. Время возвращения домой. Именно при патриархе Кирилле образ Церкви вновь сложился во всей его определённости. Это образ не церкви-затворницы, но и не обмирщённой церкви. Это образ Церкви мыслящей, открытой для прихожан с самыми разными социальными запросами, от интеллектуалов до простых деревенских бабушек... Полная версия статьи Александра Щипкова "Время патриарха Кирилла": lgz.ru/article/-4-6676-30-01-2019/vremya-patriarkha-kirilla/
  15. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИБЕРАЛ-ПРАВОСЛАВНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ Либеральная группа внутри Церкви зародилась на московских, ленинградских и киевских кухнях в 1960-е годы Советник председателя Государственной Думы, доктор политических наук Александр Щипков рассказывает "Парламентской газете" о либерал-православной субкультуре и политическом феномене "церковь в Церкви", объясняет, как идея секулярной реформации в России связана с постмодернистскими практиками. По мнению Александра Щипкова, структурирование либерал-православия прямо связано с агрессивными раскольническими действиями Константинопольского патриархата. - Александр Владимирович, несколько лет назад вы ввели в оборот новый термин – "либерал-православие". Вы давно изучаете этот феномен? – Давно. Но поскольку сегодня формирование либерал-православной российской субкультуры завершено, я думаю, настало время заняться её системным социокультурным описанием. Описать точно так же, как описывают другие субкультуры и малые социальные группы. - Тогда стоит начать с определения. – Либерал-православные – это особая группа внутри и около Церкви. Интеллигентская квазицерковь, по существу – "церковь" в Церкви. Они ведут себя не как члены Церкви, а как её наставники, как люди, обладающие специфическим тайным знанием. Я их называю "теневыми пастырями". Их проповедь – это мировоззренческий гибрид. Стилистика и внешняя форма православные, а содержание постмодернистское. Это симулякр в его классическом проявлении. Принципом конструирования этого мировоззрения стал хорошо известный постмодернистский приём "пастиш": имитация стиля оригинала с целью оспорить статус этого оригинала. - Почему сегодня тема либерал-православия вышла на первый план? – Это закономерный процесс. Нынешняя религиозно-политическая ситуация характеризуется важным обстоятельством: завершилось формирование либерал-православной субкультуры. Процесс вызревания этого направления шел медленно. Его идеология проговаривалась последние пятьдесят-шестьдесят лет и сейчас пришла к завершению. - Но почему процесс завершился именно сейчас? – Потому что его весьма энергично подтолкнул снаружи Константинопольский патриархат. Представители направления не смогли больше сохранять свой излюбленный полулегитимный статус, так как Константинопольский патриарх Варфоломей своими действиями на Украине вынудил их прямо определить свою политическую и религиозную позицию. Они открыто поддержали Константинопольский раскол и выступили на стороне раскольника-модерниста. Это и стало окончательным оформлением их идеологии. - Вы утверждаете, что этот слой пытается формировать "церковь в Церкви". Какова цель? – Это одно из проявлений специфической ментальности интеллигенции. После эпохи народовольчества она становилась всё более компрадорской, противопоставляла себя народу, манипулировала властью в собственных, а не в общественных интересах. Её представители рассматривают себя как наместников западной цивилизации в стране дикарей. Любое социальное пространство, включая церковное, в их понимании подлежит освоению ради групповых интересов, нужды "аборигенов" ничего не значат. При этом сектантское сознание либерального слоя с его глобалистскими и западническими фетишами по-своему очень религиозно. Сегодня произошло столкновение двух разных религий – исторической и модернистской. В 1980-е годы произошёл определённый поворот. Церковные либералы уже не шли на лобовое столкновение с епископатом, но стремились перестроить Церковь изнутри – под себя, под свою повестку. - С какого времени, по вашему мнению, внутри Церкви существует либеральная группа? – Эта группа зародилась на московских, ленинградских и киевских кухнях в 1960-е годы. Напомню, что интеллигенция тогда получила заметные послабления и назвала этот период "оттепелью". А для нас это был период жёстких гонений. Хрущёв активизировал борьбу с православием, сотни храмов были закрыты и разрушены, тысячи православных отправились в концлагеря. В ответ возникло и начало структурироваться православное подполье. Причём одновременно по двум направлениям: почвенническому и правозащитному. Православные правозащитники начали отделять себя от Церкви и критиковать за отсутствие твёрдой политической позиции. Тогда впервые начали использовать приём "открытых писем" патриархам. Сначала Алексию (Симанскому), позже – Пимену (Извекову). В 1980-е годы произошёл определённый поворот. Церковные либералы уже не шли на лобовое столкновение с епископатом, но стремились перестроить Церковь изнутри – под себя, под свою повестку. Это состояние сохранялось до самого последнего времени. Фанар, как я уже сказал, обострил ситуацию, заставив либерал-православных резко радикализироваться. - Насколько они многочисленны и влиятельны? – Численностью невелики, но влиятельны, поскольку используют силу внешнего секулярного ресурса. Влияние это и при советской власти было довольно ощутимым. Возьмём для примера историю, которая произошла в 1971-м году. После кончины патриарха Алексия Первого стоял вопрос о выборах нового патриарха. Тогда либерал-православная группа составила и распространила по церковным кругам текст, в котором обвиняла митрополита Никодима (Ротова) в "ересях". По существу вопроса рассуждения о ересях не выдерживали никакой критики, но письмо ввело в смущение и епископат, и церковную общественность. Митрополит Никодим не стал выставлять свою кандидатуру на патриарший престол. Полагаю, что это и было главной целью авторов письма. До сих пор не ясно – действовали они самостоятельно или их использовали советские органы. - Сейчас либерал-православные, напротив, в отношении Константинополя призывают как можно осторожнее обращаться с понятием "ересь". – Разумеется, поскольку это противоречит их нынешним интересам. Они пытаются спасти богословскую репутацию патриарха Варфоломея, которая заметно пошатнулась. Вообще история Русской церкви ХХ века по-настоящему ещё не написана, это дело будущего. Но каждая эпоха имеет свою повестку. Возьмём 2012-й год. Новое поколение либерал-православных, новые люди... - Чего они хотели в 2012-м? – Они требовали от Церкви поддержать Болотную площадь. Это требование прямо так и формулировалось: поддержите Болотную – и мы перестанем вас шельмовать. Тогда Церковь не позволила втянуть себя в политические игры. Но поскольку либеральный ультиматум был отвергнут, Церкви объявили информационную войну, завершившуюся женскими кривляньями на амвоне. Точно так же на Украине не удалось вывести на майдан Украинскую православную церковь Московского патриархата. А Киевский патриархат вышел вместе с УАПЦ и униатами. Либерал-православие объединяет своих адептов независимо от их социального статуса и положения. Карьерные и экономические интересы у этих людей разные, работодатели разные, а идеология – общая. - Так какова была их цель? – В соответствии с либеральной повесткой Церковь должна обслуживать строителей нового мирового порядка, освящать их проекты, будь то трансгуманизм, аборты, однополые браки, ювенальная юстиция, социал-дарвинизм и так далее. Церковь пытаются склонить к участию в этой программе как якобы прогрессивной и исторически безальтернативной. Поскольку Церковь на это не идёт – против неё ведут и будут вести информационную войну. И не только информационную, а также административную, законодательную и даже силовую. - Какими средствами? – Действуют как снаружи, так и изнутри. Вспомните печально известный "Религиозный кодекс" Михаила Прохорова, который пытался загнать Церковь в правовое гетто. Другое направление – лишить Церковь доступа в информационное и научное пространство. Этим активно занимается, например, Владимир Познер, объясняя публике, что, мол, православие – тормоз "прогресса". Познер весьма популярен в либерал-православных кругах. Но это – внешние антиклерикалы. Внутренние же пытаются подорвать легитимность Церкви с помощью политизированной теории "сергианства". Одновременно либерал-православные стремятся дезориентировать церковную общественность: под видом "реформирования" переключить её внимание на ложные или третьестепенные цели и задачи, разрушая церковный организм изнутри. Например, в качестве интеллектуальной пищи подбрасывается скучное и нелепое "майданное богословие"... - Внутренние и внешние противники Церкви действуют синхронно? – Это две части одной социально-политической группировки. Либерал-православие объединяет своих адептов независимо от их социального статуса и положения. Карьерные и экономические интересы у этих людей разные, работодатели разные, а идеология – общая. Есть те, кто находится по отношению к Церкви в прямой фронде: они сидят в социальных сетях и пишут полемические заметки. Другая составная часть либерал-православия входит в церковный и властный истеблишмент. - Они пересекаются с фрондой? – А это и не нужно. Их объединяет идеология – и это самое главное. Благодаря этому их действия в информационном и административном пространстве синхронизированы, входят в резонанс. - Дилемма – традиция или реформация – тем не менее остаётся в силе? – Уже нет. Выбор сделан. Реформаторы-модернисты перечеркнули нормальную дискуссию и бьют сегодня на поражение. Они решили принести в жертву канонические правила, сломать тысячелетнюю традицию... Всё – на слом, после нас хоть потоп. Главное – добиться абсолютной власти, управленческой, бюрократической. Российские либерал-православные поддержали этот новый раскол. В войне против РПЦ и УПЦ, развязанной Константинополем, Киевом и американским Deep state, они открыто заняли позицию в стане врагов православия. Верующих, которые погибнут в случае религиозной войны на Украине, они тоже заранее принесли в жертву. Поддержав Фанар, они взяли на себя ответственность за последующие события. Тем самым они загнали себя в ценностную ловушку. - Что это означает? – Это означает, что из категории оппонентов и недоброжелателей они добровольно перешли в категорию предателей и раскольников. События в мире развиваются не в пользу либерал-постмодернистов. Глобализация достигла пределов и захлебнулась, её финансовый механизм идёт вразнос, шестерёнки ещё крутятся, но уже впустую. - Это было неизбежно? – Конечно. Константинополь создал ситуацию, в которой невозможна какая-то третья или неопределённая позиция. Позиций только две: за и против канонического православия. Между православием – и его постмодернистским симулякром, то есть трансформацией православия в угоду секулярным глобалистским проектам, выразителем которых уже на протяжении ста лет является Константинопольский патриархат. - Мы можем хотя бы примерно определить последствия происходящего? – События в мире развиваются не в пользу либерал-постмодернистов. Глобализация достигла пределов и захлебнулась, её финансовый механизм идёт вразнос, шестерёнки ещё крутятся, но уже впустую. В результате либералы идут ва-банк, прибегают к силе. Так было с майданом, когда вместо выборов прибегли к перевороту. В церковной сфере либерал-модернисты также пытаются совершить переворот, устроить "чрезвычайку". Они идут напролом. Спешат окончательно решить "русский вопрос" и вопрос с русским православием. Для этого понадобился патриарх Варфоломей, ослеплённый страстью возглавить Киевскую, а затем и Московскую кафедру. - Итак, каковы же основные критерии либерал-православия? – Основных критериев либерал-православия три. Первый критерий – создание симулякра ортодоксии: стремление стереть грань между оригиналом и подделкой, между формой и содержанием. Второй критерий – попытка создать "церковь" внутри Церкви, как бы "истинную Церковь". Третий критерий – создание всеми возможными способами постоянного вялотекущего раскола. - В 2012 году вы опубликовали статью "Церковь перед угрозой секулярной реформации". Вы предвидели сегодняшние события? – Если скажу, что предвидел, это будет лукавством. Когда я писал ту статью, проблема мне виделась преимущественно внутрироссийской, а оказалось, что угроза нашей Церкви является угрозой православию в целом. Мы можем констатировать, что последствия будут очень серьёзными. Ход церковной истории определится на десятилетия, если не на столетия вперёд. Мы уже живём в новую эпоху, хотя, возможно, этого ещё не заметили. В этой ситуации Русской православной церкви придётся сыграть важную роль в защите веры, сказать своё слово. Нас к этому вынудили. Интервью на сайте "Парламентской газеты": pnp.ru/social/politicheskie-osobennosti-liberal-pravoslavnoy-subkultury.html
  16. «Период, когда у РПЦ было очень много средств и огромный кредит доверия, закончился» Эксперт: к 1030-летию крещения Руси Православная церковь пришла с туманными перспективами Дмитрий Азаров / Коммерсантъ 28 июля — 1030-летие крещения Руси. В 1988 году, когда в СССР праздновали тысячелетие этого грандиозного для нашей истории события, общественный авторитет Русской православной церкви был на подъеме. Спустя 30 лет такого не скажешь. Из-за церковных стен просачиваются слухи о внутренних конфликтах. В обществе РПЦ критикуют за «симфонию» с властью и реакционерами. Детали церковной жизни, отношений РПЦ с Кремлем и либералами, причины будущего упадка — в интервью Андрея Десницкого, профессора РАН, одного из главных российских специалистов по Библии. «Судя по поведению, для Путина православная традиция значит не слишком много» — Андрей Сергеевич, сегодня РПЦ постоянно сотрясают конфликты — внутренние и с внешним миром. Что изменилось за тридцать лет? — С разными людьми произошло разное. Общее, пожалуй, только одно: мы простились со многими иллюзиями. Например, с представлением, что можно вернуться в январь 1917 года и за ним никогда не последует февраль, что можно возродить то земное, что уже умерло. Если говорить о дне сегодняшнем, то, на мой взгляд, главная проблема РПЦ, с точки зрения репутации и отношения общества к ней, это утрата адекватной обратной связи. Епископ — это человек, который привык изо дня в день слышать «благословите, Ваше Преосвященство». Его референт привык объяснять ему каждый день, как все прекрасно, а если что-то идет не так, это «враги виноваты». В результате утраты адекватности можно наблюдать некоторый отток прихожан из церквей. Точными цифрами я не владею, но вижу это на примере моих знакомых. Кто-то уходит к католикам и даже к буддистам (знаю примеры). Но гораздо чаще человек никуда не переходит, а сокращает свое участие в церковной жизни, для него она становится своего рода увлечением, но не смысловым центром. — И сколько в итоге прихожан у РПЦ? — Статистики нет, и вряд ли она будет. Но из полицейских отчетов мы слышим, что на главные праздники, Рождество и Пасху, в храмах бывает 3–4% населения. При этом 80% называют себя православными, но около половины из них говорят, что не верят в Бога. «Судя по поведению Владимира Путина, для него православная традиция значит не слишком много»Сергей Власов / Пресс-служба Московской патриархии — А среди элиты — есть ли там реально верующие по канонам православия? — Чтобы точно ответить на этот вопрос, надо быть хорошим другом всех этих людей, а я не знаком с ними лично. Но могу сказать, что, судя по поведению Владимира Путина, для него православная традиция значит не слишком много. Стоять в церкви на Пасху и в Рождество — то же, что присутствовать на финальном матче чемпионата мира по футболу, для этого не надо быть болельщиком, надо просто отдавать себе отчет в значимости события. — Наверняка одна из причин отхода прихожан от активной церковной жизни — показное сребролюбие внутри РПЦ. Во время недавних «царских дней» обыватели с возмущением обсуждали, на каком самолете прилетел в Екатеринбург патриарх Кирилл… — Если некая проблема присутствует в обществе, она присутствует и в РПЦ. Если чего-то станет меньше в обществе, станет меньше и в РПЦ. В РПЦ не вылупляют людей в инкубаторах, они приходят туда из нашего мира — такими, какие они в миру. — Но ведь РПЦ претендует на то, чтобы быть для общества моральным авторитетом, духовным поводырем. Как одно согласуется с другим? — Мы все любим театр. Очень часто видим в актерах выразителей особого нравственного начала. Когда какой-то актер делает заявление, совпадающее с нашим представлениям о добре, мы радуемся. Когда он говорит что-то, что мы считаем не соответствующим морали, огорчаемся, возмущаемся и так далее. Но любой человек, который соприкасался с миром театра с изнанки, знает, что образ актера и его реальная жизнь — это разные вещи. А я отношусь к таким, поскольку многие из моих родных посвятили свою жизнь театру: я сын актера и отец актрисы, а еще я племянник актрисы и тесть актера. Так вот, мне известно, что это мир, в котором есть много всего нехорошего — и зависть, и ложь, и, конечно, стяжательство. Как-то удается разделять талантливую актерскую игру, прекрасную театральную постановку — и события личной жизни человека. Думаю, что в отношении Церкви может быть тот же самый подход. Есть разные неприглядные стороны жизни, среди которых стяжательство еще не самое худшее. Но это не значит, что наличие таких людей в театре или Церкви полностью дискредитирует данный институт. «Кремль и Патриархия двигаются вместе, но на некоторой дистанции» — Какие партии существуют внутри РПЦ? Для либерально настроенного наблюдателя из интернета Русская церковь ассоциируется с патриархом Кириллом, митрополитом Тихоном (Шевкуновым), отцами Смирновым, Ткачевым, Всеволодом Чаплиным, ресурсами типа «Русской линии». А как на самом деле? — Каких-то организованных фракций нет. А любые высказывания скорее ситуативны, нежели выражают мировоззрение. Вот два митрополита: один — упомянутый вами Тихон, другой — Иларион (викарий патриарха Кирилла. — Прим. ред.). Их часто приводят в пример как представителей правого и левого крыла. Но трудно сказать, в чем их принципиальные идеологические разногласия. Официально они поддерживают мнение патриарха Кирилла: сверху падают некоторые решения, и они обязательны для исполнения. Если ты хочешь остаться в хороших отношениях с официальными институтами РПЦ, есть, по сути, только один абсолютный и непреложный запрет: на критику патриарха. Остальное могут простить, хоть и не сразу и не легко, а вот это — нет. Но ведь отсутствие гласной критики не означает полного единомыслия… Есть и то, что обсуждают «на кухнях», но это не просачивается наружу. И нет площадки, на которой разные группы верующих (а они правда очень разные) могли бы встречаться и обсуждать накопившиеся проблемы. Есть, впрочем, портал Pravmir.ru. Он обсуждает некоторые конфликтные вопросы, но в последнее время у них довольно строгая самоцензура. Есть такой сайт, как ahilla.ru. Он, напротив, ведет борьбу с Московской патриархией и потому вне поля общей игры. А вот единого места, где бы могли встретиться все стороны, нет. Для сравнения: в католическом мире, во Франции, есть церковная газета «La Croix», где обсуждаются проблемы всей католической церкви, но не с точки зрения официоза, а с разных точек зрения. «Из полицейских отчетов мы слышим, что на главные праздники, Рождество и Пасху, в храмах бывает 3–4% населения»Сергей Власов / Пресс-служба Московской патриархии — С какими группами, организациями вовне находится в конфронтации РПЦ? — Не думаю, что официально Церковь с кем-то вступает в конфронтацию. Но если послушать выступления ведущих церковных иерархов, то с некоторыми слоями населения — прежде всего с либеральной интеллигенцией. И скорее это не конфронтация, а непонимание. Оно возникает, к примеру, в связи с годовщиной расстрела семьи последнего российского царя. Патриарх Кирилл в своей проповеди обвинил в случившемся элиту, интеллигенцию и западные идеи. — А зачем? Потрафить царебожникам? — Среди прихожан РПЦ действительно есть люди, которых называют царебожниками: на место Бога они ставят государя-императора. Вы знаете, как они раскручивали и подогревали скандал вокруг фильма «Матильда». Монархия и конкретно династия Романовых — это бесконечный источник мифов об имперской России, которые, в свою очередь, автоматически переносятся на нынешнюю ситуацию. То есть когда говорится о том, как хорошо было при самодержавии, подразумевается, что самодержавие — это наиболее правильная форма правления. Отсюда призывы: давайте-ка даже в условиях республики, когда власть принадлежит народу, будем подражать самодержавию. Что касается руководства РПЦ, слишком сильно проталкивать эту тему оно явно не хочет, потому что однозначное усиление Кремля, при котором он становится единственным центром власти, как при самодержавии, не совсем в интересах Церкви. — И все же РПЦ воспринимается как ближайший партнер власти. А по каким вопросам она расходится с позицией государства? — Трудно говорить о серьезном расхождении, как, впрочем, и о полном слиянии — скорее, Кремль и Патриархия танцуют вальс. Знаете, такой танец, где партнеры прекрасно чувствуют друг друга и двигаются вместе, но сохраняется и некоторая дистанция. Танцуя, они обмениваются некоторыми сигналами, делают нечто сообща, но это отнюдь не полное слияние. В то же время мне очень трудно представить, чтобы сегодня Патриархия хоть по какому-то вопросу, хоть в малейшей степени критиковала Кремль. «Большое число людей с сердцем и мозгами недовольны нынешним положением дел» — У нас в стране сложилась странная ситуация. С одной стороны, по Конституции Россия — светское государство. В то же время критиков РПЦ, религии как таковой преследуют различными уголовными статьями. В США и ряде европейских стран главы государств клянутся на Библии (хотя премьер-министры Испании и Греции Педро Санчес и Алексис Ципрас отказались сделать это), но там не преследуют за публичное «богохульство» и «оскорбление чувств верующих». Как нам распутать этот клубок? — Я считаю, большой ошибкой был закон «О религиозных организациях», принятый еще при Ельцине, в 1997 году. В нем сказано, что все религиозные организации равны, но некоторые равнее. Как только мы создаем документ, по которому некоторые равнее других, мы неизбежно приходим к ситуации, которая сегодня сложилась в России — когда государство встает на сторону одних или выступает против других. Самый последний яркий пример связан со «Свидетелями Иеговы»: их признали экстремистской организацией, хотя никто никогда не слышал о терактах или попытках госпереворота, совершенных ее членами. Такого просто не было в истории. Тем не менее людей арестовывают всего лишь за принадлежность к этой организации. С другой стороны, иногда активное неприятие символов и идей, связанных с православием, тоже может привести на скамью подсудимых. Есть и такие примеры. Закон 1997 года — это часть долгого и сложного процесса, через который проходят разные страны. Он заключается в поиске баланса между традиционностью и равноправием. Есть страны, где религия провозглашена государственной на уровне закона. В Великобритании монарх, в частности нынешняя королева Елизавета, официально является главой Англиканской церкви. И это никого не смущает, никто не говорит, что в Англии засилье клерикалов, торжество мракобесия и нет настоящей демократии. «Премьер-министр Греции Ципрас — атеист и никак не связывает себя с православием. У кого-то это вызывает непонимание и даже шок»Sammy Minkoff/imago stock& people Точно так же православие — государственная религия Греции. Но в ее случае мы видим, что до сих пор возникают разные коллизии. Премьер-министр Ципрас — атеист и никак не связывает себя с православием. У кого-то это вызывает непонимание и даже шок. Что объединяет Великобританию и Грецию, так это то, что в этих странах процесс эмансипации государства и Церкви шел сложно и долго, и в итоге мы видим нынешнюю картину: это дань традиции, при этом есть гарантия свободы для всех, в том числе для религиозных меньшинств и сторонников других мировоззрений. В России этот процесс поиска баланса между традициями и принципами демократического государства идет еще с начала прошлого века. В 1917 году он по понятным причинам не состоялся, а с 1991 года возобновился. И теперь страна шарахается из одной крайности в другую. Боюсь, что следующим поворотом будет насаждение атеизма и попытка запретить демонстрацию всякой религиозной символики. Подобные процессы сейчас идут и на Западе. Например, во Франции люди уже ограниченны в выражении своей религиозной принадлежности, в демонстрации символики и так далее. И это тоже перегиб. — Публицисты-антиклерикалы Александр Невзоров и Юлия Латынина постоянно подчеркивают, что никакого «извращения веры» в РПЦ никогда не происходило, что Церковь всегда была такой, какой мы ее видим — нетерпимой к иному. А корни уходят в самую суть — в евангельские времена, в ранее христианство, в Рим и Византию. — Подозреваю, что, рассказывая сказки своим внукам, те же Невзоров и Латынина повествуют примерно так: жила-была Красная Шапочка, а вот христианство — это с самого начала религия убийц и экстремистов. Затем снова: Красная Шапочка понесла пирожки свой бабушке, а вот христианство — это культ насильников и извращенцев… И так далее. Эта тема вставляется ими везде, с поводом и без. И это яркий пример антихристианской пропаганды. По моему мнению, в их публицистике о христианстве и религии в целом очень много передергиваний. Давайте начнем с того, что не будем оценивать события двухтысячелетней давности с точки зрения Декларации прав человека, принятой в 1948 году. Две тысячи лет назад никто не то что не соблюдал этой Декларации, никто даже не думал о ее возможности. Очень легко объяснять несовершенство нашего мира тем, что 2000 лет тому назад христиане, а 1300 лет тому назад мусульмане, или 2500 лет тому назад индуисты и буддисты не соблюдали современных норм поведения. Но тогда их никто не соблюдал. Такие рассуждения — нечестный прием. В истории любого движения, которое насчитывает тысячелетие с лишним, есть очень светлые и очень грязные и кровавые страницы. Можно надергать определенный набор этих страниц и нарисовать историю христианства как череду святых и бескорыстных людей, а можно нарисовать портрет движения кровавых маньяков, озабоченных властью, деньгами и сексуальным насилием. И то и другое будет очень пристрастным взглядом, потому что в истории было все. Отвечу саморекламой. В этом году у меня вышла книжка «Островитяне: повесть о христианстве». Мне часто задавали такие вопросы — в чем суть христианства, почему оно не такое, каким должно быть, почему в РПЦ не все так, как надо. Я не готов давать однозначные ответы, делать плоские обобщения. Наподобие того, что был один неудачный год — и вдруг все пошло не так. Или: пришел какой-то человек — и все испортил. Ну это же детский сад. Любое масштабное явление имеет разные, противоречивые стороны. И я постарался дать развернутый портрет очень разных образцов, очень разных людей и их разного отношения к христианству. Яромир Романов / Znak.com — Есть ли у РПЦ шанс реформироваться самостоятельно? Отказаться от притязаний на квазигосударственный статус, от связанной с ним иерархичности, ритуальности, пышности? — Русская православная реформация невозможна. Потому что реформация как мировое историческое явление произошла 500 лет назад. А в истории ничего не повторяется. Точно так же невозможна русская античность. Ее не было, и все. Другое дело, что Церковь как институт все время меняется. И за последнее время она заметно изменилась. Хотя стороннему наблюдателю эти перемены, может быть, покажутся очень незначительными. Например, сегодня многие верующие причащаются за каждой или почти каждой литургией, в которой участвуют — а пару десятилетий назад это было немыслимо. Растет и социальная активность прихожан: сегодня почти при каждом крупном храме есть группы милосердия, которые помогают нищим, а ведь и это было когда-то просто никому не понятной сферой деятельности. Я вижу огромный потенциал для дальнейших перемен. В первую очередь в том, что большое число людей, скажем так, с сердцем и мозгами недовольны нынешним положением дел. И пытаются его как-то осмыслить и улучшить. В этом нет ничего удивительного. Золотой период, когда у Церкви было очень много средств, а главное — огромный кредит доверия, закончился. И поневоле придется находить какие-то новые решения. Недавно праздновалось столетие Собора 1917–1918 годов, его официально называют Собором новомучеников, потому что огромное число его участников впоследствии были репрессированы и убиты за свою веру большевиками. Так вот, тот Собор предложил огромное количество исправлений перекосов, которые накопились к революции во взаимоотношениях Церкви и общества. Увы, эти изменения уже невозможно было претворить в жизнь. Не только из-за большевиков, а и из-за того, что общество в целом ушло в другую модель развития. Случилось роковое опоздание. Собор предложил идеальный вариант устройства жизни для общества XIX века, а шел уже XX. Такое, к сожалению, бывает, и очень часто: перемены предлагаются тогда, когда осуществить их нет уже ни времени, ни возможности. Так или иначе, факт в том, что тот Собор был настроен на достаточно серьезные реформы внутрицерковного управления. То есть у нас есть пример внутрицерковной попытки изменить институт Церкви. — Если Церковь вновь предпримет попытку измениться, не станет ли это началом конца ее своеобразия, самобытности? — Пути Господни неисповедимы. На сегодня РПЦ — главная по численности православная Церковь. Останется ли она такой же? Напомню, что в древней Церкви было пять главных патриархатов. Один из них в Риме, сегодня это центр католической Церкви. А четыре других — Антиохия, Александрия, Константинополь и Иерусалим — города, находящиеся в исламском окружении. Церкви там остались, но это Церкви меньшинства, причем очень небольшого. Не удивлюсь, если сценарий будущего РПЦ окажется таким же, как в случае с первоначальными патриархатами. Но ведь для христианства в целом ничего страшного, в общем-то, не произошло, его история продолжается. В этом-то и сильная сторона христианства, что оно не привязано к территориям, нациям, государствам. Христианство продолжит свою историю, даже если РПЦ ждет судьба коптской Церкви в Египте. «Нас ждет новая волна воинствующего атеизма, антихристианства» — Кроме РПЦ, в России есть и другие православные Церкви. Насчитывается, кажется, 18 организаций. И каждая считает себя настоящей наследницей дореволюционного православия, а православных из РПЦ — еретиками. Насколько они опасны для РПЦ в плане перетягивания паствы? — Официальный статус есть у старообрядцев, есть те, кто ушел к ним из РПЦ. Но все-таки старообрядцы очень особенные, это такой хардкор. Кому-то это очень близко, но явно не будет массовым. Что касается всевозможных альтернативных организаций типа «истинно православных» Церквей, то я не думаю, что за ними большое будущее, по целому ряду причин. Не буду их перечислять, это слишком сложные и слишком личные истории. На мой взгляд, это все же попытка сконструировать «правильное христианство» по своим собственным меркам. «С точки зрения Ватикана, в России существует только одна каноническая православная Церковь — это РПЦ»Кадр YouTube Вообще, я думаю, что наступает время, когда принадлежность к каким-то официальным структурам становится все менее значимой. Сегодня я могу спокойно взять и поехать за рубеж. В советское время такой возможности не было даже близко. Государственные границы остаются, и для их пересечения нужна виза. Но в области политики, общественной жизни, экономики все меньше вещей сдерживается этими границами. С точки зрения конфессионального устройства христианства, происходит нечто подобное. Конфессии никуда не делись. Тем не менее конфессиональные разграничения имеют все меньшее значение. У меня есть друзья из иных конфессий, с которыми мы понимаем друг друга гораздо лучше, чем с некоторыми православными. Не вижу в этом ничего удивительного. — Какое место сегодня занимает наше русское православие в семье христианских направлений? Какое к нему отношение со стороны? Воспринимают ли его всерьез, в отдельности от российской бюрократии? — Все официальные представители католической Церкви всегда подчеркивают свою приверженность диалогу с РПЦ. С точки зрения Ватикана, в России существует только одна каноническая православная Церковь — это РПЦ. Это принципиальная позиция, и я не думаю, что она изменится в зависимости от того, на каких самолетах летает патриарх Кирилл или что сказал Чаплин. Церковная жизнь вообще измеряется большими дистанциями. Людей со стороны может поражать, почему люди в христианских Церквях с таким жаром обсуждают документы 500–1000-летней давности. Другие огорчаются, что у них прошлогодний айфон уже устарел и нужно покупать новый — а тут все наоборот. Так что внешние события, кто и что кому сказал, воспринимаются Церквями как рябь на воде. — Как обстоят дела у РПЦ за рубежом? Она воспринимается как сеть самостоятельных приходов или как система «филиалов влияния» РПЦ, а значит, и Кремля? — В РПЦЗ много всего было. И влияние Кремля, и наоборот. Потом РПЦЗ фактически раскололась. Часть приходов РПЦЗ, войдя в РПЦ, в той или иной степени сохраняет самостоятельность. Другая часть отделилась и ушла в «свободное плавание». После того как исчез большевизм, а сплоченная русская эмиграция более-менее ассимилировалась в сообществах других стран, РПЦЗ перестала быть заметной политической силой, исчезло ее понимание себя как «небольшевистской Церкви небольшевистской России». — А как православные за рубежом относятся к РПЦ? По-прежнему с подозрением? Ведь в их глазах это «сталинская» Церковь: именно «вождь народов» дал зеленый свет ее «возрождению». — Согласен, что нынешняя РПЦ создана Сталиным. Но только организационно. Нынешние границы между независимыми государствами, а когда-то союзными республиками, тоже были нарисованы Сталиным. И что, теперь мы будем утверждать, что все независимые государства, выросшие из этих союзных республик, созданы Сталиным? Одно дело, когда и кем это было оформлено, а другое дело, чем это стало на данный момент. Если продолжать разговор об РПЦЗ, то там для большого числа людей, наряду с антибольшевистским настроем, очень важно сохранить романтическую приверженность Российской империи. В марте 2014 года я был в США по приглашению РПЦЗ, читал лекции в местных приходах. В это время разворачивался российско-украинский конфликт. Так вот, для очень многих из РПЦЗ было немыслимо назвать Украину Украиной. Когда они молились за мир там, то называли ее «страной Киевской Руси». Для них существует только единая, неделимая Российская империя. Все, что более-менее на нее похоже, — хорошо. Все, что отдалятся от нее, — плохо. И на этом точка. Любые, даже чисто внешние перемены, говорящие о возрождении Российской империи, вызывают у этих людей восторг. И никто уже не помнит, кто именно дал «зеленый свет» на «возрождение православия» в Советской России. Андрей ДесницкийПремия «Либмиссия» / Facebook — Что, на ваш взгляд, ждет РПЦ в постпутинской России, после ухода из власти когорты силовиков позднего советского периода? Понадобится ли следующему поколению руководителей такая организация в качестве опоры государственной идеологии «духовных скреп»? — Думаю, что после показного расцвета скрепоносной духовности нас ждет сваливание в новую волну воинствующего атеизма, а точнее — воинствующего антихристианства. Невзоров и Латынина — показательные иллюстрации того, каким оно может быть. — Но атеизм присущ ХХ веку, эпохе модерна и индустриализации. Приближающаяся дегуманизация, вытеснение человека из сферы производства товаров и услуг, в том числе социальных, по идее, должно породить запрос на «нового Христа». Разве не так? — Христос вовеки один и тот же. Просто мы не всегда можем — а точнее, почти никогда не можем — понять и вместить Его. Евгений Сеньшин Источник: https://www.znak.com/2018-07-27/ekspert_k_1030_letiyu_krecheniya_rusi_pravoslavnaya_cerkov_prishla_s_tumannymi_perspektivami
  17. Владимир Александрович Мартинович: Если у студентов семинарии есть интерес к сектоведению, то его нужно развивать Издательский дом «Познание» Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия в рамках серии «Материалы к изучению нетрадиционной религиозности» выпустил в свет монографию «Сектантство: возникновение и миграция». Автор книги – Владимир Александрович Мартинович, доктор теологии Венского университета, кандидат социологических наук, председатель Синодального центра сектоведения имени преподобного Иосифа Волоцкого Белорусской Православной Церкви, заведующий кафедрой апологетики Минской духовной академии. Мы беседуем с автором о проведенном исследовании, вариантах церковной работы с сектами и изучении сект и нетрадиционных религий в семинариях. - Владимир Александрович, по итогам проведенного исследования и сделанных теоретических выводов какие данные Вам представляются наиболее интересными? Какие были для Вас неожиданными? - Существует система непрерывного воспроизводства сектантства, которая является одновременно основным фактором, сдерживающим его неудержимый рост. Ключевую роль в работе этой системы играют все основные институты общества. Иначе говоря, невозможно воспрепятствовать постоянному появлению новых форм нетрадиционной религиозности, но, в то же время, вне зависимости от любых усилий по противодействию сектам, они в силу естественных причин никогда не смогут достичь значимых позиций в обществе. Это стало самым неожиданным для меня, и, одновременно, самым важным теоретическим выводом работы. Задумайтесь, что следует из этого небольшого открытия для Церкви, органов государственного управления, межконфессиональных и церковно-государственных отношений. Простой пример: имеет ли смысл принимать какие-то законы, противодействующие выходу из-под контроля той системы, которая в принципе, в силу своего устройства, из-под контроля выйти не может? Впрочем, читателя может заинтересовать и что-то иное. Например, в книге расписывается сектантство во всем многообразии своих форм и разновидностей в их неразрывной взаимосвязи друг с другом, детально вскрываются причины, по которым никакая религиозная организация не может воспрепятствовать отколам от нее новых сект и т.д. - Какие направления в исследовании новых религиозных движений, культовой среды и сектантства в целом кажутся Вам наиболее перспективными? Нетрадиционная религиозность существовала на протяжении всей истории человечества, непрестанно будоражила умы и сердца людей, давала богатую пищу для размышлений ученым, вызывала бурные, а порой и кровавые баталии в обществе, до определенной степени влияла на ход исторического развития. Древний мир, Античность, Средневековье и Новое Время породили большое количество весьма оригинальных сектантских сообществ. Все многообразие сектантства XXI столетия является крохотным этапом в истории развития этого феномена. Обсуждая сектантство нужно иметь в виду значительные масштабы рассматриваемого явления. Именно поэтому перечислять важные и перспективные направления анализа можно очень долго. Несколько упрощу себе задачу и кратко расскажу о проводимой мной в настоящий момент группе исследований, результаты которых войдут во второй том серии «Материалы к изучению нетрадиционной религиозности». Тема может показаться на первый взгляд достаточно простой: «Нетрадиционная религиозность и печатные СМИ». Что тут может быть сложного и непонятного? СМИ критикуют секты, а секты в ответ критикуют СМИ. Критика может быть более или менее обоснованной, либо совершенно оторванной от реальности. Разные типы СМИ критикуют секты по-разному. Однако, все не так просто. Несмотря на то, что работа над темой пока еще не завершена, уже на данном этапе она принесла большое количество сюрпризов и неожиданных результатов, имеющих, как мне кажется, теоретическое и практическое значение. Например, из уже опубликованных промежуточных результатов одного из исследований можно упомянуть анализ отклонений образа нетрадиционной религиозности, формируемого печатными СМИ на макроуровне, от действительной картины распределения сектантства в конфессиональном пространстве Беларуси https://www.academia.edu/36320772. Иначе говоря, получен результат, показывающий, как конкретно творчество всей совокупности белорусских журналистов, которые, не сговариваясь, пишут статьи о сектах в печатных СМИ, способствует искажению образа сектантства в общественном дискурсе. И это не самый значимый результат данной группы исследований. - Очень интересно! А почему секты в Вашей книге вы делите по принципу структуры и их содержания, но не используете вариант их классификации по степени влияния на личность человека? Например, на уровне обывательских разговоров можно услышать как раз словосочетание «деструктивные секты» и т.п. - Сектантство можно классифицировать по самым разным основаниям. Все зависит от целей и задач исследования. Вполне можно представить себе такие постановки вопросов, при которых деление нетрадиционной религиозности по принципу структуры и содержания будет второстепенно для решения стоящих перед исследователем задач. Однако приведенная классификация представляется оптимальной для решения сформулированных в книге задач: а) для представления всего многообразия форм и разновидностей сектантства; б) для анализа нетрадиционной религиозности как целостной системы. Вполне допускаю, что в работе посвященной психологии нетрадиционной религиозности "классификация сект по степени влияния на личность человека" могла бы занять какое-то место. Такие термины как "деструктивные секты и культы", "тоталитарные секты и культы" я не использую и не считаю их корректными. Тем не менее, в сектоведении нет табуированных тем. Обсуждать тему негативного влияния нетрадиционной религиозности на население и общество не только возможно, но и нужно. Однако это не означает, что любой разговор о сектантстве неизбежно должен скатываться к анализу характера и степени его вредоносности. Такой редукционизм характерен для обывателей и СМИ, но чужд научному описанию сектантства. Огромное количество сектоведческих тем не предполагает анализа разрушительных составляющих сект и культов просто потому, что такой анализ не сможет помочь разрешить конкретную научно-исследовательскую задачу. - Есть мнение, что в секты уходят люди, которые разочаровались в Церкви, не нашли там того, чего искали. Вы согласны с такой причинной-следственной связью: в Церкви не нашли - ушли в секту? - За 21 год работы с сектами мне стало известно не более пяти историй, когда действительно глубоко воцерковленные православные верующие ушли в секту. Во всех остальных случаях членами сект становились люди неверующие, либо формально считающие себя православными по факту крещения, но не посещавшие Церковь. При этом в наш Центр ежегодно обращается от 200 до 300 человек за помощью. Им задается вопрос о конфессиональной принадлежности и практически всегда речь идет о неверующих людях. Может быть это белорусская специфика, но по нашим данным менее 0,1 % от всех людей уходящих в секты когда-то были воцерковленными верующими. При этом весьма отчетливо наблюдается иная тенденция: большое количество бывших членов сект приходит в Православную Церковь. Однако к Вашему вопросу можно подойти и с иного ракурса. Русская Православная Церковь несет ответственность за духовное состояние населения на своей канонической территории. Спустя 30 лет после распада СССР наличие в обществе все еще очень большого количества людей неверующих, потенциальных членов сект, безусловно, является результатом наших серьезных недоработок, вне зависимости от того, успели ли они разочароваться в Церкви, либо никогда с ней не сталкивались. - Вы можете рассказать, как именно Церковь влияет на состояние населения и с каких позиций Вы рассматриваете этот момент в своей книге? - В книге данная тема не рассматривается. Если кратко ее описать, то к общим характеристикам, в той или иной мере присущим большинству потенциальных членов сект и культов, относятся: а) отсутствующие или сильно снижен­ные способности к критическому мышле­нию, всестороннему осмыслению любых воз­никающих на жизненном пути ситуаций, и в частности тех, где требуется сделать выбор между двумя альтернативными варианта­ми (изучение логики, философии и развитие критическо­го мышления гораздо полезнее специализированных лекций и книг по сектоведению); б) отсутствующие или сильно сниженные способности к самостоятельному принятию решений, недостаток умения и готовности нести ответственность за свои поступки; в) отсутствующая или чисто формальная принадлежность к Православной Церкви. Глубокое знание и понимание основ христианской веры в сочетании с критичностью мысли и внутренней свободой являют собой непреодолимое препятствие для любых попыток вовлечения человека в секты. Соответственно воцерковление населения является одним из трёх важнейших компонентов профилактики сектантства. При этом важно отметить, что глубокая вера, лишённая критичности мышления и ответственности, может привести человека к внутрицерковному сектантству и/или культовой среде общества. - В книге Вы описываете механизмы воспроизводства и миграции новых религиозных движений. Как быть с культовой средой, носителями которой являются церковные люди? Если известны механизмы ее формирования, есть ли возможность влиять на них, не давать им актуализироваться, как-то пресекать? Вообще возможен ли такой контроль на уровне Церкви или он имеет реальную возможность существовать не на макро-, а на микроуровне? Просто есть ведь опасность, что, если делать мониторинг на уровне Церкви, мы попадем в ситуацию "охоты на ведьм". - Глубоко убежден, что степень внимания, уделяемого сектоведением разным типам сектантства должна соответствовать их величине и степени распространения в обществе: чем больше тип, тем больше внимания. На самом деле мы повсеместно наблюдаем прямо противоположную картину: отечественное сектоведение занимается главным образом самым малым и незначительным типом сектантства, сектами и культами, а самому серьезному, влиятельному и развитому, культовой среде общества, практически не уделяет никакого внимания. К культовой среде относятся все сектантские идеи и практики, разделяемые и исполняемые людьми в индивидуальном порядке, без приобщения к каким-либо сектантским сообществам. Иначе говоря, это все те случаи, когда человек принимает на веру сектантские идеи, но ни в какие секты не ходит. В настоящей книге достаточно подробно описываются место и функции культовой среды в общем контексте нетрадиционной религиозности. Отвечая на Ваш вопрос, нужно отметить, что распространение культовой среды в церковной, равно как и в любой иной среде проконтролировать и предотвратить невозможно. В том и заключается одно из ее уникальных свойств. Вы сможете встретить ее носителей среди работников самых засекреченных силовых ведомств и режимных объектов, полностью изолированных от окружающего мира, госчиновников, академиков и профессоров, работников культуры, медиков, представителей всех без исключения профессий и слоев общества. Превращение в носителя культовой среды не требует даже отдельного акта коммуникации, общения с сектантом или другим носителем культовой среды. Можно уйти в пустыню или леса верующим, провести там долгие годы в полном одиночестве, а вернуться сектантом. Механизмы формирования культовой среды и приобщения к ней описаны в книге. Исследование культовой среды в Церкви могло бы представлять большой интерес для ученых, но для Церкви оно, в общем и целом, не нужно. Также не нужно придумывать отдельные стратегии борьбы с культовой средой в Церкви, создавать какие-то комиссии по ее преодолению, всяческими способами выискивать ее носителей и объяснять им, что они не правы. С того момента, как человек настраивается на полноценную духовную жизнь в Церкви, когда Господь наш Иисус Христос и его искупительный подвиг начинают занимать все более важное место в его повседневной жизни, весь багаж идей культовой среды растворяется как пыль. Задача священника помочь человеку на этом пути. Однако, если в силу каких-то объективных или субъективных причин священнослужитель не справляется, отдельные сектантские идеи могут получить организационное оформление и принять более опасные формы, требующие уже вмешательства священноначалия. В качестве наиболее известного примера сектантской идеи, существовавшей как на уровне культовой среды общества, так и в целом ряде сект и культов еще в 1980-х гг. можно упомянуть веру в то, что в ИНН, паспорте и штрихкодах зашифрованы три шестерки. Синодальный центр сектоведения уже публиковал набор фотокопий документов самих сект и культовой среды того периода времени, когда в Православной Церкви об этом еще никто не думал и не знал, а самые разные сектантские сообщества уже были одержимы борьбой с ИНН, штрихкодами и паспортами. Через культовую среду общества эти идеи проникли в среду православных верующих. Так, если взглянуть на ранние листовки уже православных активистов по борьбе с ИНН, то в них можно увидеть вырванные из контекста фотокопии тех самых сектантских материалов 1980-х, благодаря которым эта идея и проникла в культовую среду общества. К чему привели эти болезненные сектантские умонастроения вокруг борьбы с ИНН, Вы знаете не хуже меня: Иисус Христос как бы отодвигается на второй план, а люди посвящают всю свою энергию ожиданию прихода антихриста, скрупулезно ищут и видят вокруг себя «многочисленные свидетельства» его влияния. - Как Вы полагаете, реально ли вести просветительскую работу на приходах? Что вообще может помогать священникам справляться со всем этим? - Конечно, реально! Не мне Вам рассказывать, как и что нужно для этого делать. Могу только отметить, что знаю большое количество прекрасных священников, наладивших замечательную работу на своих приходах. Но ведь вопрос не только и не столько в сложностях, с которыми священники могут столкнуться на этом пути, сколько в том, что у нас пока нет той критической массы приходов, которая смогла бы оказать существенное влияние на функционирование системы нетрадиционной религиозности в обществе. То есть, даже если бы все без исключения наши приходы были идеальными, то их все равно было бы недостаточно. К сожалению, мы очень сильно переоцениваем свое реальное влияние на население и общество. Так, например, в Беларуси сейчас порядка 1600 православных приходов, но для выхода на значимый уровень влияния на население и сектантство их должно быть как минимум в два раза больше. - Вы возглавляете Синодальный центр сектоведения им. преп. Иосифа, игумена Волоцкого Белорусской Православной Церкви. Его работа чисто научная - сбор информации по истории и современном состоянии сект, культов, новых религиозных движений (НРД), а также неинституциализированной нетрадиционной религиозности общества на территории Беларуси. Центром создана систематизированная база данных о деятельности сект в Беларуси и в мире - или проводится еще какая-то работа с населением, может быть, встречи-семинары в рамках приходов и так далее? - Прежде всего, Центром исполняются поручения священноначалия. Сбор, систематизация и научный анализ материалов по феномену нетрадиционной религиозности имеют большое значение и являются основной нашей специализацией. Однако нам приходится также отвечать на запросы в Белорусский Экзархат по теме сект, работать с обращениями граждан, читать просветительские лекции в самых разных типах аудиторий, публиковать материалы, работать со СМИ, помогать в организации аналогичной работы во всех епархиях Экзархата. Работы очень много, полноценно закрыть все направления не получается, т.к. для этого нужен иной штат и уровень финансирования, но мы стараемся поддерживать все на должном уровне. - Какие виды деятельности в Церкви, направленные, говоря в целом, против сектантства, являются однозначно тупиковыми и бесперспективными, на которые не стоит тратить время? - Дело в том, что все наблюдаемые нами сейчас в Церкви «виды противосектантской деятельности» не являются изобретением нашего времени. Они восходят к эпохе раннего христианства. Поменялся понятийный аппарат, персоналии, уровень технического оснащения и объект критики: на смену старых ересей и сект пришли новые. В остальном как конструктивные и эффективные, так и менее продуманные и серьезные методы работы с сектами воспроизводят себя в церковной среде в разные периоды времени, в разных контекстах и ситуациях. Конкретные православные сектоведы являются лишь исполнителями и выразителями внутренне присущего любой организации стремления провести границу между собой и иными организациями и сообществами. В тех случаях, когда речь идет о религиозных сообществах, которые пытаются идентифицировать себя с Православной Церковью, заявляют о полном отсутствии каких-либо различий между ними и Церковью, о допустимости свободного участия православных верующих, например, в поклонении иным богам, рождается структурная необходимость такого отграничения. Так, например, во времена мужей апостольских, апологетов, отцов и учителей Церкви проблематика ересей и сект являлась одной из центральных тем, была неразрывно вписана в саму историю формирования учения Церкви. Св. Ириней Лионский, св. Афанасий Великий, св. Василий Великий, св. Кирилл Александрийский, св. Епифаний Кипрский, св. Григорий Нисский, св. Иоанн Златоуст, св. Иоанн Дамаскин и многие другие богословы, отцы и учителя Церкви посвящали значительное количество трудов проблематике сектантства. Они подробно разбирали те учения, которые не могут считаться православными и предупреждали против соучастия в них верующих. В XX-XXI ст. в силу целого ряда причин происходит вытеснение сектоведения на периферию богословской мысли. Последствия не заставили себя ждать: ощущается серьезная нехватка грамотной, спокойной, продуманной и глубокой богословской рефлексии над всем многообразием религиозных альтернатив, появляющихся в современном обществе. Думаю, что мало кто при этом задумывается о серьезном развитии сектоведения, как магистральном пути разрешения этой проблемы. Возвращаясь к Вашему вопросу, рискну предположить, что тупиковыми и бесперспективными являются все без исключения виды противосектантской работы, исполняемые непрофессионально. Как бы ни был хорош тот или иной метод работы, в руках любителя он может принести больше вреда, чем пользы. Одним из признаков непрофессионализма является вера в универсальную применимость любого метода работы с сектами. Профессионал Вам расскажет о потенциальной пользе и вреде от применения каждого метода в конкретной ситуации, с конкретными действующими лицами и обязательно предложит несколько альтернативных методов и вариантов действий. Думаю, что нам не нужно тратить время на борьбу с «неправильными методами работы с сектами», но просто серьезнее относиться к институту сектоведения в целом. - Какие направления исследования этих тем могут быть плодотворны в рамках семинарии (написание бакалаврской ВКР, магистерской. кандидатской диссертаций)? - Если у студентов семинарии есть интерес к сектоведению, то его можно и нужно развивать, в том числе посредством написания бакалаврской, магистерской и кандидатской диссертаций. Результат будет во многом зависеть от способностей конкретного студента и его преподавателей. Может ли семинария стать кузницей сектоведческих кадров? Нет, мне не известна ни одна семинария, которая могла бы на это претендовать. Могут ли выпускники семинарии стать в конечном итоге сектоведами? Несомненно, но только если будут глубоко и серьезно изучать все те дисциплины, которые им преподаются, а в свободное время набирать багаж специальных знаний по целому ряду гуманитарных дисциплин и сектам. При этом они должны понимать, что профессиональное сектоведение предполагает знание иностранных языков и постоянное повышение уровня своей квалификации. Беседовала Ольга Богданова Портал Учебного комитета http://www.uchkom.info/index.php?option=com_content&view=article&id=5481%3A2018-07-18-07-24-37&catid=28%3A2010-06-02-05-34-34&Itemid=4
  18. Москва, 13 марта. Комментируя слова Святейшего Патриарха о необходимости преподавании теологии в высших учебных заведениях, первый заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, профессор философского факультета МГУ Александр Щипков отметил, что Россия отстает от остального мира в развитии теологии. Этот вопрос стал предметом обсуждения в программе «ЩИПКОВ» на телеканале «Спас». «Любой нации необходимо расширять свое присутствие в культурном и научном пространстве, включая теологию. Во всех университетах мира теология есть, кроме России. Мы здесь заметно отстаем», – заявил Щипков. «Теология - наука, самостоятельная область знания. Конечно, существование Бога нельзя доказать эмпирическим образом. Но если мы работаем с психикой человека, то и ее нельзя потрогать руками, но мы же не говорим, что психология – не наука. Прошлое тоже нельзя потрогать руками, но никто не говорит, что история не является наукой», – подчеркнул Щипков. «В теологии самое главное то же, что и в философии. Теология – это «фабрика смыслов», это та область, которая заставляет думать и производить смыслы. При советской власти пытались запретить заниматься философией. Сегодня - теологией», – заметил Щипков. «Существует философия религии, религиоведение, которое изучает религиозное «снаружи», а теология – изучает религиозное «изнутри». Эти два научных направления дополняют друг друга. Но у нас есть религиоведение и нет теологии. Через 27 лет после краха коммунизма государство наконец совершило очень правильный шаг, разрешив нам заниматься теологией», – сказал Щипков. «Сейчас в России отношение к науке утилитарное. У нас пытаются выжать из науки что-то очень практическое, выжать из неё "короткие" деньги. Однако, если мы по-прежнему будем вторичны, не будем производить свои смыслы, а будем принимать чужие смыслы "в подарок", то никогда не обретём настоящего государственного суверенитета», – заключил Щипков. Синодальный отдел Московского Патриархата по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ тел. +7 (499) 252-47-12 e-mail: mail@shchipkov.ru
  19. [РПЦ] Прохожу мимо центральных ворот в Троице-Сергиеву лавру и замечаю две торговые палатки с пасхальными куличами Московской духовной академии, которые продаются по 60 рублей за 100 грамм. Без посыпки и в самой простой упаковке. Пришел домой и вместе с женой, которая утром отправляла меня в магазин, считаю - сколько и чего у неё ушло на выпечку аналогичных куличей: молоко (0,5 литра - 40 руб.), дрожжи (5 руб.), яйца (8 яиц - 30 руб.), масло (90 руб.), сахар (20 руб.) изюм (0,5 кг. - 80 руб.), и ванильный сахар (1 пакетик - 5 руб.). Всего на 270 рублей. Из этого было замешано тесто и только после четвертого поднятия разложено по формам и поставлено в духовку. Получилось пять куличей общим весом 1,8 килограмма. Себестоимость 100 грамм кулича - 15 рублей (с учетом муки - 17 руб.). К чему это я? Да к тому что куличи - хороший бизнес, тем более при их массовом изготовлении на производстве (себестоимость снижается из-за закупок ингредиентов оптом и благодаря более бедной рецептуре). Правда выгодность будет зависеть еще и от налогов, но только не в случае с куличами от РПЦ. =) Всем хороших выходных. Пеките куличи дома. P.S. Так как Маша у меня верующая, видимо, в качестве оправдания настолько завышенной цене, с улыбкой говорит: "Ну они же у них еще и освященные!" Дополнение: Да, с мукой вышел мой косяк, т.к. жена мне её первой называла, а я пропустил. В результате надо добавить 37 рублей. Выходит себестоимость выросла на 2 рубля.
×
×
  • Создать...

Важная информация