Search the Community

Третий элемент. Без гуманитарной основы интеграция в Евразии обречена Игорь Задорин Российский социолог Игорь Задорин Фото: Фото из личного архива автора В последние годы в моду вошли дискуссии о непредсказуемости мировой политики. Такие события как киевский майдан, брекзит или, например, референдум о независимости в Каталонии многим кажутся нелогичными и противоречащими «объективным интересам» даже самих их участников. Но так ли уж непредсказуемы и необъяснимы эти события? Может мы просто смотрим на них с привычной точки зрения, не замечая новые тенденции, которые все больше влияют на жизнь обществ и государств? Известный российский социолог, исполнительный директор Международного исследовательского агентства «Евразийский монитор» Игорь Задорин в своей статье рассказывает о том, почему ценности часто оказываются сильнее интересов, а евразийская интеграция не будет развиваться без общей идентичности и участия обществ, а не только элит. Когда ценности «рулят» интересами Среди трех главных направлений межстранового (межгосударственного) взаимодействия – военно-политического, экономического и социокультурного – последнее всегда занимало подчиненное «факультативное» положение. Понятно, что отношения между государствами традиционно относятся к компетенции национальных элит, а в элитном дискурсе межстрановое взаимодействие в социокультурной сфере и тем более на уровне рядовых граждан (гуманитарные связи) имело до последнего времени, как правило, лишь риторическое значение[1]. Вот решения о вступлении страны в военно-политические альянсы или выходе из них всегда принимаются в результате коммуникаций на самом высоком государственном уровне и на основе интересов элиты, понимаемых как интересы государства. Внешнеэкономические отношения хоть и затрагивают более широкие круги, но также остаются прерогативой довольно узкой части общества – бизнес-элиты и связанного с ней государственного аппарата. Для большинства же рядовых граждан внешняя политика и внешнеэкономические связи, как правило, являются лишь контекстом, к которому они должны адаптироваться, но на который почти никогда не могут влиять. Также и для элиты настроения масс по отношению к другим странам и народам – всего лишь фон, на котором происходит межэлитное взаимодействие и достигаются межэлитные договоренности. Вместе с тем в течение прошлого века в социально-политическом и экономическом устройстве многих стран произошли существенные изменения, которые резко повысили значение указанного гуманитарного «фона» при формировании и продвижении тех или иных решений о межгосударственном взаимодействии. Во-первых, развитие демократических институтов заставляет элитные группы при продвижении своих интересов все чаще апеллировать к массам, опираться на «глас народа», согласовывать (хотя бы частично и формально) свои интересы с ценностями и культурой населения. И хотя современные информационные технологии позволяют эффективно воздействовать на общество с целью принятия им уже принятых элитой решений, все чаще это сопровождается (особенно при несогласованности самих элитных групп) досадными «трудностями» типа непринятия европейской конституции на общенациональных референдумах 2005 г., волнительных референдумов в Шотландии 2015 г. и Каталонии 2017 г., наконец, брекзита-2016 (и это только европейские примеры), существенно повышающими издержки внешнеполитических договоренностей. Разнообразные «цветные революции» и «майданы», интерпретируемые как проявление «народной воли», я также отношу к того же рода казусам, зачастую подрывающим союзнические отношения государств, сформированные заинтересованными элитными группами. Причем неприятие таких союзов (а равно и принятие иных) выглядит как война ценностей и идентичностей на социокультурном уровне, а не как война интересов на уровне экономики и политики. Во-вторых, развитие глобальной экономики, связанное со свободным перемещением капитала, товаров и трудовых ресурсов, сталкивается с естественным сопротивлением именно на гуманитарном уровне, которое часто интерпретируется как culture clash, «столкновение цивилизаций» и выражается в неприятии рядовыми гражданами иностранных компаний, иностранных товаров (в т.ч. «культурной» продукции), и особенно иностранной рабочей силы (трудовых мигрантов). По этой причине стало почти само собой разумеющимся при продвижении экономических интересов либо все-таки учитывать ценности и культуру населения «интересующей» страны, адаптируя под него товары и услуги, либо внедрять свои «универсальные» ценности и практики, изменяя культуру (в т.ч. бизнес-культуру) и идентичность аборигенов и стимулируя таким образом потребление своей продукции. Естественно, что в таком контексте социокультурная экспансия, выраженная в продвижении определенных ценностей и культурных стереотипов (язык, литература, музыка, кино, дизайн, символические ценности, стили потребления и т.п.), давно рассматривается как важнейшая компонента и даже основа более широкой экономической и политической экспансии (т.н. «мягкая сила»). История развития Европейского Союза (ЕС) с очевидностью показывает, что с определенного момента глубокая европейская интеграция в сфере политики и экономики стала возможной только после формирования и усвоения общественностью всех стран ЕС концепта «общеевропейских ценностей» и распространения гражданской мета-идентичности «европеец». И противоположные дезинтеграционные процессы в постсоветском пространстве во многом имеют природу именно социокультурного и гуманитарного размежевания, в которой национальные ценности и идентичности начинают превалировать над «общесоюзными» («евразийскими» и т.п.) даже при высокой степени интегрированности и взаимозависимости экономик. Как говорят многие авторы, в современном мире «ценности рулят интересами». Вот Украина (на уровне большой части общества, а не только элиты) решила вроде бы абсолютно нерационально выйти из евразийского (постсоветского) экономического пространства и перейти в экономическое пространство ЕС (шире – Запада), хотя многочисленные расчеты показывали, что при высочайшем уровне связанности украинской экономики с постсоветскими странами такой переход экономически крайне невыгоден. Но «ценности рулят», и экономика начинает перестраиваться под социокультурный выбор (а это именно собственный ценностный выбор страны, даже если он инспирирован предварительными внешними «социокультурными интервенциями»). Резюмируя сказанное, можно утверждать, что в современном мире гуманитарные связи между странами и социокультурная близость не только являются важными факторами-условиями развития экономических связей и формирования политических альянсов, но и порой обязательно предшествует им. Напротив, без глубокого социокультурного взаимопроникновения и взаимосвязи стран и народов на гуманитарном уровне политическая и экономическая интеграция являются неустойчивыми, и, как показывает практика, могут быть легко повернуты в другую сторону. Гуманитарное сотрудничество – «мягкая сила» государств или «диалог обществ»? Понимая социокультурные отношения и гуманитарные связи между странами как проявление пресловутой «мягкой силы», национальные элиты начинают защищать социокультурное пространство своей страны даже с большим рвением, чем экономическое. Довольно отчетливо это проявляется как раз в случае новых независимых государств, возникших после распада СССР. При весьма либеральном отношении к развитию торговли и взаимообмену между экономическими субъектами взаимодействие в информационном пространстве, в сфере культуры, образования, науки, туризма и т.п. порой искусственно ограничивается. В рамках укрепления национальной и гражданской идентичности формируются новые языковые барьеры, происходит пересмотр общей истории, сопровождаемый войной с памятниками, корректировкой топонимики и существенным изменением пространства общезначимых символов. Сокращается взаимодействие в сфере культуры и искусства, а понятие «общее образовательное пространство» становится сугубо гипотетическим. В это же время институт т.н. «некоммерческих организаций» (НКО), призванный в том числе способствовать развитию межстранового гуманитарного сотрудничества, вместо интенсивного развития в правильном направлении подпадает под действие законов об «иностранных агентах», резко снижающих доверие к НКО и к самому сотрудничеству на уровне гражданского общества. В итоге формируется убеждение о том, что «евразийская интеграция в настоящее время может быть только экономической»[2]. Как представляется автору, понимание гуманитарного сотрудничества или сотрудничества на уровне рядовых граждан только как возможности применения «мягкой силы» со стороны «дружественного» государства имеет свои корни в распространяемой «западной» культуре противоборства, в которой все интеракции рассматриваются через призму конкуренции и соперничества, господства и подчинения. История западной цивилизации – это по большей части история борьбы, войн и соперничества, сформировавшая особую «культуру конфликта» и стремления к победе и господству (доминированию). В известной мере можно сказать, что эта культура являлась основой развития западной цивилизации и большинства ее достижений. Вместе с тем 20-й век с двумя мировыми войнами, появлением ядерного оружия и связанной с ним концепцией ГВУ (гарантированного взаимного уничтожения) показал пределы возможностей этой культуры как драйвера развития человечества. Весь послевоенный мир – это мучительный поиск обобщенным Западом альтернативы Конфликту в виде «мирного сосуществования», «толерантности», «мультикультурализма» и других подобных концепций как основы для новой культуры межнационального и межстранового взаимодействия. Однако процессы глобализации, связанные с интенсификацией такого взаимодействия и ростом взаимозависимости стран, показали, что «терпимость» и «сосуществование» зачастую являются не решением, а скорее уходом от решения проблемы взаимодействия в условиях пресловутого «столкновения цивилизаций». На смену таким пассивным решениям (являющимся к тому же порой способом сокрытия того же стремления к доминированию в новых формах) должна прийти активная «культура диалога» с открытым предъявлением и согласованием ценностей и интересов. Понятно, что культура диалога рождается не на пустом месте. В той или иной мере в разных странах формировались и развивались ценности открытости (без наивности), интереса к «иному» (без преклонения перед ним), доказательного убеждения (без принуждения), согласования интересов и договороспособности (без пораженчества), готовности к осознанному компромиссу и равноправному сотрудничеству и т.п., которые составляют компоненты культуры диалога. Предполагается, что в разных национальных и религиозных культурах, в разных обществах они развиты неодинаково и зачастую являются редкими исключениями в ситуации преобладания культуры конфликта и предпочтения силового разрешения противоречий между странами и народами. Вместе с тем, есть мнение, что в евразийском пространстве культура диалога является довольно распространенной и может быть основой межстранового общения и межгосударственного сотрудничества. Причем, похоже, что такая культура более свойственна именно общественным объединениям и институтам гражданского общества, нежели элитным группам, добившимся своего нынешнего положения в условиях жесткой политической борьбы последней четверти века и исповедующим соответствующие практики. Понятно, что любой диалог начинается там, где между его субъектами есть изначальный интерес друг к другу. И надо сказать, что наличие такого интереса и таких оснований для развития взаимодействия на уровне рядовых граждан подтверждается многочисленными социологическими исследованиями, в частности результатами проекта «Интеграционный барометр ЕАБР», осуществляемого совместными усилиями Евразийского банка развития и Международного агентства «Евразийский монитор». Так, по данным последней волны «ИБ ЕАБР», от 20% до 45% опрошенных в разных странах СНГ декларируют свой интерес к другим странам постсоветского пространства (к их истории, культуре, природе), 20% до 60% граждан хотели бы посетить другие страны СНГ с различными целями (трудовыми, образовательными, туристическими), а 50%-80% респондентов в разных странах подтверждают наличие у них постоянной коммуникации с родственниками, коллегами, друзьями в других странах постсоветского пространства. Указанный потенциал сближения стран, на мой взгляд, используется крайне слабо. Вместе с тем я полагаю, что развитие североевразийской интеграции, осуществляемой в пространстве стран бывшего «социалистического лагеря», может получить новый импульс только при активном включении в нее гуманитарной компоненты (межстрановой коммуникации на уровне рядовых граждан), интенсивного развития сотрудничества в социокультурной сфере (наука и образование, массмедиа, массовая культура и искусство, спорт, туризм и т.п.) и общественной дипломатии. К тому же только в рамках «диалога обществ» могут согласовываться общие ценности и складываться общая мета-идентичность, без которой, по моему глубокому убеждению, реального Союза на просторах Северной Евразии не создать[3]. Конечно, для некоторых национальных элит, бдительно охраняющих периметр своей суверенности, допуск общественности к межстрановому взаимодействию будет серьезным испытанием. И реальное включение социокультурного пространства в межгосударственное взаимодействие – это для них же тест на готовность к реальной интеграции. В некотором роде – даже тест на современность. Ближайшие годы покажут, насколько и кем этот тест может быть пройден. Как измерить гуманитарное взаимодействие? Безусловно, сам вопрос о развитии гуманитарного взаимодействия и социокультурного сотрудничества не нов, и многие читатели в этом месте могли бы вполне справедливо спросить: ну, и где решения? Где конкретные социально-политические технологии включения указанного сотрудничества в интересы элиты? Я попробую предложить одну из таких технологий, связанную с социологическим обеспечением интеграции. В социальной науке, особенно прикладной, многими коллегами (автор статьи не исключение) исповедуется довольно радикальный принцип: «если явление не измеримо, оно не существует». Гуманитарная близость и сотрудничество стран (как и любые другие социальные явления), на мой взгляд, настолько реальны и существуют не только на словах, насколько они измеримы. Вместе с тем в настоящее время гуманитарное сотрудничество стран региона СНГ, в отличие от экономического и военно-политического, практически не имеет общественно принятых индикаторов (показателей), которыми можно было бы оперировать при оценке состояния межгосударственного (межстранового) взаимодействия. Если экономическое сотрудничество постоянно мониторится в измеряемых показателях товарооборота, объема взаимных инвестиций, доли иностранных работников и т.п., то в области гуманитарного сотрудничества такой системы индикаторов нет, и речь идет в основном об отдельных мероприятиях. Между тем в условиях возросшего значения гуманитарного уровня отношений за рубежом различные показатели гуманитарного сотрудничества (включая туристические, научные, творческие и т.п. обмены) включаются в индексы cross-border cooperation, которые во многом определяют состояние обобщенной «близости» разных стран. Попытки выйти на регулярное измерение гуманитарной близости стран СНГ автор (вместе с разными коллегами) начал предпринимать с 2014 г. Эти попытки строились как на базе сугубо академических изысканий[4], так и на базе построения прикладных проектов в кооперации с некоторыми партнерскими фондами. Так, осенью 2015 г. Фонд «Диалог цивилизаций» инициировал разработку проекта под условным названием «Индекс диалогичности» (отмечу здесь тогдашнего директора Фонда В.И. Куликова, которому принадлежала инициатива). В рамках данного проекта под диалогичностью предполагалось понимать готовность (способность) всего общества конкретной страны воспринимать другую страну (другое общество, другой народ) в качестве равноправного субъекта диалога (взаимодействия) и вести себя по отношению к нему соответственно этому восприятию. При таком понимании «диалогичность» должна включать в себя две составляющие – универсальную, характеризующую соответствующие свойства и ценности конкретного общества-страны (например, России и ее населения), и специфическую, характеризующую отношение этого общества к определенному другому обществу-стране (например, к Украине, Турции, Китаю и т.п.). В таком случае можно было бы построить и рассчитать как страновой индекс диалогичности каждой отдельной страны-общества, основанный только на универсальной компоненте, так и парный индекс диалогичности, учитывающий специфические компоненты и характеризующий готовность двух конкретных стран вступать в равноправный «диалог» на уровне обществ (граждан, населения). Очевидно, что парный индекс диалогичности должен отличаться для разных пар взаимодействий (Россия-Украина, Россия-Китай, Россия-Турция и т.д.). Вместе с тем совокупность таких индексов для определенного множества стран будет в известной степени характеризовать культурную близость этой группы стран друг к другу и культурную удаленность (cultural divide) от других стран. Построение индексов диалогичности отдельных стран, пар стран и групп стран должно было стать серьезным прорывом в социальных измерениях ценностей и культурных особенностей разных стран и обществ. Вместо линейного ранжирования (рейтингования, т.е. разделения) отдельных стран предполагалось построение инструмента, ориентированного на многомерное измерение потенциала межстранового взаимодействия (культурной близости). Пилотный проект, ориентированный в большей мере на разработку методики измерения «диалогичности», должен был охватить только 5 стран, но единая методология позволяла затем присоединиться к проекту и другим странам, накапливать и периодически обновлять статистику измерений. К сожалению, проект, доведенный и согласованный до почти готового договора между Фондом «Диалог цивилизаций» и Партнерством «Евразийский монитор», после смены руководства Фонда был заморожен. Около года назад автор данной статьи на одном из круглых столов по гуманитарному сотрудничеству стран ЕАЭС, проводимых в Государственной Думе, выступил с предложением формирования списка ключевых показателей гуманитарного сотрудничества стран СНГ как своеобразных KPI для ответственных ведомств и организаций и запуска регулярного мониторинга этих показателей[5]. Чуть позже вместе с коллегами из АНО «Дискурс» был разработан проект исследования «Показатели и индексы межгосударственного гуманитарного сотрудничества: измерение и внедрение в качестве KPI ответственных ведомств», заявка на финансирование которого была подана в Фонд президентских грантов. В предложенном исследовании гуманитарное сотрудничество понималось как «диалог стран и обществ», т.е. готовность к коммуникации (коммуникационный потенциал) и собственно коммуникация между странами как государствами и обществами (гражданский, гуманитарный, культурный диалог) прежде всего на уровне населения стран. Проект, ориентированный в большей мере на разработку и апробацию методики измерения межгосударственного гуманитарного сотрудничества, во многом напоминал вышеописанный проект для Фонда «Диалог цивилизаций», но был ориентирован на охват 7 стран региона СНГ (Россия, Армения, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Молдова, Таджикистан). Вместе с тем ожидалось, что проект и публичное представление его результатов стимулирует другие страны и заинтересованные фонды к проведению аналогичных исследований и таким образом будет способствовать продвижению бренда самого проекта, рожденного (что важно) в России. Верифицированные показатели гуманитарного сотрудничества предполагалось предложить в качестве KPI для государственных ведомств, ответственных за развитие гуманитарного сотрудничества между странами СНГ. К сожалению, и эта попытка (точнее две, т.к. заявка подавалась на конкурс ФПГ два раза) не увенчалась успехом. Вместе с тем неожиданная возможность хоть как-то продвинуться в реализации идеи количественного измерения гуманитарного сотрудничества открылась с помощью АНО «Евразийское содружество», при финансовой поддержке и организационном участии которого было проведено пилотное исследование «Показатели и индексы межгосударственного гуманитарного сотрудничества: возможности мониторингового измерения»[6]. Межгосударственное гуманитарное (и социокультурное) сотрудничество (МГС) в этом исследовании рассматривалось по 10 направлениям: образование и наука; культура (массовая); спорт; туризм; миграция; семья и брак; язык; религия; информационное поле, СМИ; массовое сознание (общественное мнение). В ходе реализации проекта первоначально на основе анализа литературы и экспертных интервью было сформировано около 170 показателей по 10 аспектам межгосударственного гуманитарного (социокультурного) сотрудничества. Далее 80 наиболее проработанных индикаторов были предложены специалистам в области гуманитарных наук для оценки их важности и измеримости. В ходе онлайн-опроса 60 экспертов из 10 стран оценивали указанные две характеристики показателей по пятибалльной шкале. По результатам исследования был получен рейтинг важности показателей и разработаны предложения по отбору показателей для мониторинга межгосударственного гуманитарного сотрудничества, в т.ч. построения интегральных индексов. Любопытно, что по результатам экспертного оценивания в целом более важными признаны показатели, отражающие аспекты взаимодействия стран на уровне межличностной коммуникации «широких масс населения» – это аспекты «язык» и «миграция». Вторую условную группу «средне значимых» составляют аспекты «восприятия и отношения» («информационное поле», «массовое сознание»), а также «религия» и «туризм». Наименее важными по итогам экспертной сессии названы аспекты «образование и наука», «культура», «спорт», в которых коммуникация между странами происходит на уровне институтов и особых профессиональных сообществ, а не населения. Сегодня взаимодействие в рамках указанной группы «аспектов» ведется, как правило, на профессиональном уровне (обмен профессиональными спортсменами, тренерами, артистами или квалифицированными научными кадрами и результатами их труда). Однако важность такой коммуникации эксперты в целом оценивают ниже, чем коммуникацию на низовом уровне взаимодействия между гражданами. Подробнее с результатами проекта можно ознакомиться в соответствующих отчетах, представленных на сайте «Евразийского монитора». В целом можно сказать, что в настоящее время исполнители проекта готовы к полноценному измерению ключевых показателей гуманитарного сотрудничества стран СНГ при условии финансовой поддержки со стороны государственных органов или профильных фондов-грантодателей. В заключение хотел бы резюмировать высказанные мысли следующими предложениями. Во-первых, важность социокультурного сотрудничества и гуманитарного взаимодействия между странами Северной Евразии для интенсификации реальной интеграции следует продекларировать на самом высоком политическом уровне лидеров государств – участников североевразийского интеграционного проекта. И эта декларация должна быть включена в соответствующие документы, определяющие вектора и приоритеты интеграции. Во-вторых, следует запустить развернутый и научно обоснованный мониторинг показателей социокультурного сотрудничества и гуманитарной близости стран постсоветского пространства. В-третьих, хотя бы некоторые показатели указанного мониторинга должны стать отчетными показателями эффективности деятельности (KPI) соответствующих министерств и ведомств в интегрирующихся странах, повышающими ответственность государственных чиновников за процесс социокультурного сближения стран. Безусловно, предложенными действиями не может быть исчерпан весь набор решений, но они по крайней мере могут стимулировать элитные группы к пересмотру отношения к такой важной компоненте межгосударственного взаимодействия. Игорь Задорин, исполнительный директор Международного исследовательского агентства «Евразийский монитор», с.н.с. Института социологии РАН [1] Понятия «социокультурное сотрудничество» и «гуманитарные связи» трактуются разными авторами и в разных странах по-разному (см. пояснения по этому поводу «Показатели и индексы межгосударственного гуманитарного сотрудничества. Методологическое обоснование и базовая модель предмета исследования», 2017 ). В настоящей статье под «социокультурным сотрудничеством» автор понимает межгосударственное сотрудничество в социокультурной сфере (наука, образование, культура, искусство, массмедиа, спорт, туризм), а «гуманитарные связи» использует как синоним коммуникации (наличия отношений) между странами на уровне рядовых граждан. [2] Данный тезис, произносимый со ссылками на лидеров государств, автор настоящей статьи неоднократно слышал в ходе встреч с коллегами из стран СНГ. [3] См. «Игорь Задорин: Евразийского союза не будет без общей идентичности» (http://eurasia.expert/zadorin-evraziyskiy-soyuz-identichnost/?sphrase_id=7149 ) [4] См. Задорин И.В. «Гуманитарная близость стран постсоветского мира. Подходы к измерению на основе опросных данных». Презентация к выступлению на VI Грушинской конференции (http://www.zircon.ru/upload/iblock/59c/gumanitarnaya-blizost-stran-postsovetskogo-mira-podkhody-k-izmereniyu-na-osnove-oprosnykh-dannykh-pr.pdf ) [5] См.http://eurasiamonitor.org/news/proiekt_po_opriedielieniiu_kpi_dlia_viedomstv_otviechaiushchikh_za_ghumanitarnoie_sotrudnichiestvo_stran_sng [6] При реализации проекта использовались средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Национальным благотворительным фондом (грантополучатель – АНО «Евразийское содружество») http://eurasia.expert/tretiy-element-bez-gumanitarnoy-osnovy-integratsiya-v-evrazii-obrechena/?fbclid=IwAR29VwIkQA7MwVM4uy1JLLD5Ll3KkkDniC8xiD5fqUC2aSltoXwzDsdeZa8

Научный результат → Социология и управление → 2017 → Выпуск 3 (13) ИЗМЕНЕНИЯ В ОБЩЕСТВЕ И ОБРАЗОВАНИИ: ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ПОЛИТИКИ И ХРИСТИАНСКИЕ ЦЕННОСТИ Trifunovic V.S. Aннотация. Глобально распространенная стратегия неолиберального развития, которая принимается современным обществом, требует принятия конкретных стандартов. Стандартизация законодательства и действий в разных секторах ставит перед локальным сообществом в одно и то же время вопросы соотношения в соответствии с его собственными традициями, культурой, идентичностью и необходимости разработки соответствующей политики развития. Сербское общество, стремясь к вступлению в Европейский Союз (ЕС), создает политику, основанную на стратегии неолиберального развития и широких, так называемых, ценностях западного культурного круга. Такая ориентация порождает необходимость пересмотра своих собственных традиций, истории и культурной самобытности: традиция теряет свое значение, исторические события подлежат переоценке, а культурная идентичность – фрагментации. Эти сложные процессы со всесторонними и далеко идущими последствиями поощряются с помощью политических сфер, таких как культурная политика и политика в области образования. Институциональное образование, как важный фактор в формировании культуры и социализации новых поколений, в силу своей общей эффективности устанавливает новое отношение к христианским ценностям, которое может быть описано как непонимание и отказ от них. Ключевые слова: культура, социализация, образование, культурная идентичность, христианские ценности, личность, гармонизация, сербское общество. Acknowledgements Prepared as a part of the project Sustainability of the Identity of Serbs and National Minorities in the Border Municipalities of Eastern and Southeastern Serbia (179013), conducted at the University of Niš – Faculty of Mechanical Engineering, and supported by the Ministry of Science and Technological Development of the Republic of Serbia. Introduction. After 2000, Serbian society passes through various stages of development with the ultimate aim to harmonize itself with the so-called European space, which comprises the European Union (EU), and which has led to demands that the “domestic” education is connected to the European. There are defined the new education policies, which represent the discontinuity with the established tradition of the socialist period of development and in the level of values are visible two main tendencies: 1) neoliberal ideology and values become dominant; 2) Christian values (under Christian values, in this paper, are included the values on which the Orthodoxy is based) have become part of the school curriculum after several decades. The ongoing education reform, however, has continued to strengthen the first tendency which is in the service of establishing a capital relations in all dimensions of society and constantly undermines Christian values, which seem to be incompatible with the new world order. The subject of analysis in this paper are (a) the place and role of Christian values in the process of secondary socialization of students covered by compulsory basic education, which is being conducted within the institutional educational framework which is exposed to a long term reform; (b) the manner of acceptance of the recommendations that come from the field of transnational education space, specifically the so-called Western cultural circle. The intention of the author is to highlight in this paper the relationship between social dynamics and educational reform that defines the relationship toward changes and their acceptance. The initial assumption is that “domestic” education reform leads to redesigning Serbian cultural identity and complete removal from the supporting element of its vertical – Christian values – by a pronounced tendency toward changes arising from the acceptance of transnational guidelines. Theoretical review. Globalization and educational policies. The neoliberal strategies of development lead to a series of permanent changes in different “local” societies, and to “globalization or the homogenization of education” in the field of education (Barlow and Robertson, 2003). Institutionalized education in different societies is becoming an important actor in promoting neo-liberal doctrine and developing conformist type of social integration, by accepting the so-called standards and “business models” of operation as an expression of compliance with supranational agenda on education. The social role and aims of education are reduced and they are in the function of economic growth. Education should transfer knowledge and create human resources by whose engaging in the economy and other sectors of society there will be enabled its prosperity (Lynch, 2006). Continuous education reforms over the past two decades have, globally, led to the abandonment of Humboldt’s model (Dobbins and Knill, 2009) which was dominant for almost fifty years and to the orientation to the market model (Dobbins, Knill and Vögtle, 2011), whose main objective is to prepare contingents of market competitive labour, for the purposes of capital, whose competences will be in the function of its further fertilization. Economic parameters in the sphere of education were declared to be the supreme quality parameters. It is all being quantified in order to determine with certainty the effectiveness of each factor and the subject of education in the creation of added value (profit) whose existence will, in fact, provide legitimacy to the survival of educational institutions and employees. Educational policies in Serbia are trying to harmonize “Serbian education” with “European education”, for more than a decade. In achieving this ultimate goal the important role have educational policies in the European Union (EU) that seek to respond to: (а) the challenge of preserving the specificity of the educational systems of the member states and coordination between the so-called general and professional education, and the sphere of work and the search for mutual understanding; (b) the challenge of action/influence on education policies of national education systems of the countries wishing to join the EU (Pack, 2011). Accession to the EU, for any country that wants to become part of this integration, represents a major challenge because it is necessary in the pre-accession period to implement huge number of legal norms, which are binding for the EU, in the national legal systems. The procedure of accession is long and may cause a certain fatigue, therefore, the Committee on Education and Culture of the European Parliament carried out the idea so that the EU educational programs become open to third countries with the prospect of accession, in order to realize their accession to EU in the field of education. Education was, therefore, given the role of the integrationalcontribution in the process of joining Serbian society to the EU, and education reforms are an expression of the political will of the ruling groups of neo-liberal orientation. The new education policies have led to changes in the organization and conception of education, redefining in that way many issues, among which stand out the attitude towards culture, cultural identity and Christian values. Research Results and Discussion. Education and identity formation. Identity, as a set of answers to the questions of who we are, who we belong to, what is worth, is based through the process of socialization, and socialization that takes place within the institutionalized education is particularly important. The aspect of identity, as a cultural and normative definition of desirable/right choice, will be taken as the basis for the analysis of identity policy, and as the most important in the current education reform. The formation of identity is enabled by important processes of self-awareness, comprehension and understanding of oneself and others. It is impossible to establish social interaction without formed identities, individual and collective ones, which are, in fact, related to meaning (Jenkins, 1996). Interaction is only possible with the act of distinguishing one’s own identity, identity of the group to which one belongs and the identities of other groups, that is, socially constructed meanings that are attached to them. Constant confronting of the individual and society, at the level of values, leads to de-formatting and re-shaping of personal and collective identities. Society transmits collective norms and models of behaviour that guide the individual, their choices of identity and make them more predictable, by different instruments of action, and one of them is the institutionalized education. It is being carried out socialization in the context of education that creates the basis for shaping the identity of participants in the educational process: it can strengthen the sense of belonging to certain groups as supports in the fragmented reality. Education policies that are in line with the ruling political will, however, create a framework of the functioning of institutionalized education in the field of identity formation, making thus its role contradictory and complex. It is deemed contradictory if we take into account that collective identities (national, cultural) lose their importance in the conditions of globalization and the occurrence of fragmentation of identity (Haralambos and Holborn, 2002; Hall,2010). Collective affiliation is not as important to individuals as it used to be; they may have multiple identities at the same time and, depending on the challenges of the given environment, they can experiment with different cultural identities. In conditions, where the cultural identity is being negotiated between actors who come from different cultural areas, the role of education is also relative in the process of creating the basis for the formation of cultural identity (one or more). However, education policies can treat the problem of culture and identity in two ways: so as to impose a specific culture and identity, or waive organized action in this sphere. The document that sets directions of the development of all levels of education, that is, educational policies in the Republic of Serbia, is the Education Strategy by 2020. The Strategy defined the role of education in the level of the culture and formation of identity policies, which is reflected in the “persistent storage and nurturing of national cultural heritage and identity, the development of a tolerant and co-operative relationship to other cultures and strengthening the contributions of culture for the total quality of life of the population of the Republic of Serbia”[1]. Law on the Basis of Education Systems (2009)[2], shows a commitment to respect of diversity and respect of the needs arising from the diversity. Identical objectives are also formulated in the Law on Primary Education (2013)[3]. Educational policy that defines the role of education in the formation, development and preservation of cultural identity based on the characteristics of its own cultural heritage, and by highlighting and standardization of need for respect and understanding of cultural differences and other cultures that exist in society, shows that it complies with the Universal Declaration on Cultural Diversity (UNESCO, 2001) (The Universal Declaration…, 2002) which states that culture is at the center of contemporary debates about identity and that the defence of cultural diversity is an ethical imperative. Serbia, like all societies in transition, has the so-called identity problem - it searches for new identities, and as it seems, more for a confirmation of their acceptance by significant others (the so-called, international community and representatives of pursued integration). It is continuously moving in the direction of overcoming its own limits of identity, which indicate differences in relation to the others, experiencing them as limes which prevents connection with the others. This indicates the imperative of erasing differences of identity between us and others, and the desire for recognition by others that gives us, according to our own estimate, legitimacy to the survival among these different ones. This constant need for acceptance from others, which imposes the adoption of norms and values characteristic of the others, suppressed the primary identity process of self-identification, denying us the answer to the constantly present question of who we are. In the basis of the process that was initiated by the harmonization of Serbian with the so-called European educational space, assumingly, is intercultural understanding and respect, which makes it possible that the experiences which are typical of European space can be transferred to other areas, but do not need to be copied. This is the fine difference, in relation to transnational experiences in the field of educationthat reformers of national education systems do not recognize, especially in countries that have the intention to integrate into the EU. Thus, they miss the opportunity to recognize the specificity of national systems of education which are the expression of the historical and cultural development, bringing into question the ultimate effects of the reforms. Socialization and Christian values. It seems that globalism in Christian values recognizes the threat to its own strengthening. In the basis of global tendencies is clearly visible “hostility” toward Christian values: 1) the creation of supranational formations, like the EU, is based on values that are not Christian (Meyer, 2009): the free market, human rights and reason are the value bases on which the EU is founded; 2) international law imposes standards that enable individuals and minorities to act beyond the Christian value system, and even to develop the emphasised anti-Christian lifestyle; 3) Truth is being banished from public discourse and its place is taken by misinformation, which is aimed at creating New (or Fake) reality. Institutionalized education plays an important role throughout the whole story of rewriting and creating a new world because it has the capacity, human resources and methodology of action which may be in a function of: (а) creation of a brave new world according to the model given in the book of A. Huxley (1931) (Huxley, 2009) or (b) creation of the world that will respect Christian values and provide an opportunity for the individual to give their best and become a man. In the Serbian society today as well, the idea of education as a public good has been replaced by market paradigm of education. Questions of history, culture and religion have become second-class, and even redundant, while the entire educational system turns to requirements of capital. The introduction of religious education in schools in Serbia (2001) is also a requirement of capital: the new ruling groups, under false flag of establishing continuity with the tradition which was interrupted by establishing Socialist order (1945), conduct a reform of education that essentially collapses the reached quality and, in effect, disables the formation of the cultural identity. Classes of religious education, whose alternative are classes of civic education, and which are in line with the requirements of the class-hour system without participation in the liturgy, do not provide the school children with the fullness of life in the community. They represent a partial experience, interacting with school programs in the foreground and the so-called hidden programs, and they cannot significantly affect the socialization of school children. Application of the instruments, which establish the new world order, such as standardization and unification, and which redesign the local societies (their economy, politics, culture, education, etc.), is more successful if it easily and quickly deals with tradition, historical values and Christian values such as Truth, Love, Justice, Catholicity. Interest of global formal and informal centres of power – constant increase of profits, involves the establishment of order which will lead to: 1) atomizing of individual (their removal from the community and from participation in joint activities such as participation in public services such as the liturgy); 2) loss of capability to understand the positions of others and sympathy towards others, which may only derive from Love; 3) experimenting with identities, which always represents a “showdown” with tradition and traditional notions of Goodness and Justice; 4) the collapse of collective identities, also including the cultural ones; and redesigning the history so that the notions of Truth would fade away and Falsehood would become a New Truth. It is important for people to “join efforts in the search for the suppressed truth, because only it can direct the humanity to more certain future” (Radisic, 2015). The role of institutionalized education is particularly important for the formation of relationship of new generations to the truth – if it transmits the truth contained in the authentic historical sources and the Truth that is spread by Christianity. A prerequisite for the establishment of a new order is “formation” of the individual who will not step into maturity – will not develop the ability to make independent decisions, but they will systematically be prepared to reproduce the thoughts and ideas of others. By joining the institutionalized education that fosters no need for spiritual self-research, an individual is not prepared to question, to doubt, to investigate and trace. By taking away that personal effort, in the way of getting to know what is the Truth, from the individual is taken away the ability to achieve individuation (deification) (Jerotic, 2010), and they retain on a level of material and are prepared to act for the benefit of others, in this case, the world capital. The right education, however, is much more than mastering educational content: “the task of right education is to develop the capacity of young people to think ...; and Deification is a goal to be reached” (Matko, 2015) because any right knowledge has its origins in the knowledge of God in Whom areall the treasures of wisdom and reason hidden. The new generations will be able to feel the experience of Love and recognize the Truth to the extent that Christian values will become part of school curricula. Conclusion. Educational policies are always formed in accordance with a variety of choices of concrete social order. Selected development strategy of the ruling groups directly influences the formation of educational policies, as its implementation achieves reverse impact on the various dimensions of initiated social changes. Social role and goals of education depend on the choice of which right, the so-called political elite and the degree of their power to impose them as non-alternative. Reform of education in the Serbian society is being implemented as part of a “package” of overall social changes that have been initiated “from above” as an expression of the ruling political will. Changes in legislation, in the field of education, have been proposed and created by the most powerful political and highest state structures. The adopted policies of education, in the so-called contemporary Serbian society, provide the opportunity to present different identities within the “domestic” institutionalized education and greater synergy of education and other social actors in their promotion. At the same time, the adopted education policies are aimed at promoting new cultural values – values that contribute to the harmonization of Serbian culture with the cultures of the so-called Western cultural circle. Traditional value systems are being marginalized, suppressed and even declared unacceptable. Creators of development policies in Serbian society are creating for the last two decades the socio-cultural context in which it is ignored the need to preserve cultural continuity, including education, and they are primarily striving to the adoption of solutions that are in compliance with Western megatrends. Serbian society is looking for confirmation of their identity in the movement towards European integration, and “Serbian” education in European dimensions of its own reforms. Both the whole and its part show accommodation abilities - willingness to accept integration requirements to which they aspire and to adapt to the new environment. This, at the same time, means a new attitude toward Christian values – they are losing their crucial place within the institutionalized education. The introduction of religious education as a particular school subject (2001) is a screen behind which is smoothly and systematically strengthened atheistic and even anti-Christian view of the world as prevalent in the socialization of school children. [1]Education Strategy by 2020, 2012. URL: http://www.mpn.gov.rs/wp-content/uploads/2015/08/STRATEGIJA-OBRAZOVANJA.pdf (date of access: 31.5.2017). [2]Law on Basis of Education Systems, 2009. URL: http://www.paragraf.rs/propisi_download/zakon_o_osnovama_sistema_obrazovanja_i_vaspitanja.pdf (date of access: 31.05.2017). [3]Law on Primary Education, 2013. URL: http://www.paragraf.rs/propisi/zakon_o_osnovnom_obrazovanju_i_vaspitanju.html (date of acces: 31.05.2017). Информация об авторе: ТРИФУНОВИЧ Весна Светиславова, доктор социологических наук, одинарный профессор Крагуевачского университета (Сербия) Перевод на русский язык, список литературы и информация об авторе отсутствуют.