Jump to content
Социология религии. Социолого-религиоведческий портал

Search the Community

Showing results for tags 'секуляризация'.

  • Search By Tags

    Type tags separated by commas.
  • Search By Author

Content Type


Forums

  • Преподавание социологии религии
    • Лекции С.Д. Лебедева
    • Видеолекции
    • Студенческий словарь
    • Учебная и методическая литература
  • Вопросы религиозной жизни
    • Религия в искусстве
    • Религия и числа
  • Научные мероприятия
    • Социология религии в обществе Позднего Модерна
    • Научно-практический семинар ИК "Социология религии" РОС в МГИМО
    • Международные конференции
    • Всероссийские конференции
    • Другие конференции
    • Иные мероприятия
  • Библиотека социолога религии
    • Research result. Sociology and Management
    • Классика российской социологии религии
    • Архив форума "Классика российской социологии религии"
    • Классика зарубежной социологии религии
    • Архив форума "Классика зарубежной социологии религии"
    • Творчество современных российских исследователей
    • Архив форума "Творчество современных российских исследователей"
    • Творчество современных зарубежных исследователей
    • Словарь по социологии религии
    • Наши препринты
    • Программы исследований
    • Российская социолого-религиоведческая публицистика
    • Зарубежная социолого-религиоведческая публицистика
    • SOCIOLOGY OF RELIGION IN LATE MODERN SOCIETY
  • Юлия Синелина
    • Синелина Юлия Юрьевна
    • Фотоматериалы
    • Основные труды
  • Клуб молодых социологов-религиоведов's Лицо нашего круга
  • Клуб молодых социологов-религиоведов's Дискуссии

Find results in...

Find results that contain...


Date Created

  • Start

    End


Last Updated

  • Start

    End


Filter by number of...

Joined

  • Start

    End


Group


AIM


MSN


Сайт


ICQ


Yahoo


Jabber


Skype


Город


Интересы


Your Fullname

Found 19 results

  1. Российская академия наук Федеральный научно-исследовательский социологический центр Институт демографических исследований ФНИСЦ РАН Институт общественных наук и массовых коммуникаций НИУ «Бел ГУ» Кафедра социологии массовых коммуникаций факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова ИНФОРМАЦИОННОЕ ПИСЬМО Уважаемые коллеги! Приглашаем принять участие в Международной научно-практической конференции: «Религиозные и секуляризационные процессы в интеграции современных обществ» (17–18 апреля 2023 г., Москва). Цель конференции – обсуждение теоретических и прикладных аспектов основных тенденций и проблем религиозных и социокультурных процессов современных обществ в условиях миграционно- интеграционной турбулентности. В рамках работы конференции предполагается рассмотреть следующие вопросы: 1. Трансформация традиционных религий в процессах пост/де/секуляризации современных обществ; 2. Религиозные идентичности в современных институциональных контекстах; 3. Интеграционные процессы в религиозном ландшафте России; 4. Этносы и конфессии в современной системе координат. Развитие межнациональных и межконфессиональных отношений в условиях миграционной турбулентности; 5. Гармонизация этноконфессиональных отношений и профилактика экстремизма на национальной и религиозной почве. 6. Взаимодействие институтов религии, государства и гражданского общества; 7. Религия в социальном пространстве современного города: традиции и секуляризация; 8. Религиозная повестка в СМИ: религия как контент в светских, религиозных СМИ и новых медиа; 9. Религиозно-этические основы традиционной культуры: межкультурный и межрелигиозный диалог в сохранении нравственных ценностей; 10. Религиозное просвещение как фактор социокультурной интеграции населения и молодежных групп в миграционном поле; 11. Современная молодежь: религиозность, атеизм и "духовность". К участию приглашаются специалисты в сфере общественных и гуманитарных дисциплин: - религиоведения, этнографии, образования, культуры, демографии, политики и др.; - религиозные деятели, представители федеральных и региональных органов власти, общественных организаций. Проезд и проживание очных иногородних участников осуществляется за счет командирующей стороны. Заявки на участие в конференции (см. Приложение 1) принимаются до 5 апреля 2023 г. по ссылке: Blodrein@mail.ru eakubl@yandex.ru При регистрации участника конференции в качестве слушателя в графе «Название доклада» следует указать «Без доклада». Программный комитет оставляет за собой право отбора текстов для публикации статей в научных журналах: Сетевой журнал «НАУЧНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ. СОЦИОЛОГИЯ И УПРАВЛЕНИЕ» (требования к оформлению текстов см.: http://rrsociology.ru/info/authors/su_rules/) Журнал «Наука. Культура. Общество» (требования к оформлению текстов см.: https://www.journal-scs.ru/index.php/scs/information/authors) Статьи, оформленные по требованиям выбранного авторами журнала, принимаются до 10 мая 2023 г. по e-mail: Blodrein@mail.ru eakubl@yandex.ru (в теме письма указать название журнала). Контакты: к. филос. н., вед н.с. Отдела этнодемографических, религиозных и интеграционных процессов ИДИ ФНИСЦ РАН Кублицкая Елена Александровна e-mail: eakubl@yandex.ru к. социол. н., доц. кафедры социологии массовых коммуникаций факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова Трофимов Сергей Викторович e-mail svtrophimov@gmail.com к. социол. н., доц., руководитель лаборатории «Социология религии, культуры и коммуникаций» НИУ «БелГУ» Лебедев Сергей Дмитриевич e-mail: serg_ka2001-dar@mail.ru Инф_письмо_ конференции РЕЛИГИЯ_17-18.04.2023.pdf
  2. КУЗЬМЕНКОВ ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ 1 Орловский юридический институт Министерства внутренних дел РФ им. В.В. Лукьянова, Орёл, Россия Тип: статья в журнале - научная статья Язык: русский Том: 10 Год: 2021 Страницы: 31-37 ЖУРНАЛ: СОЦИОЛОГИЯ РЕЛИГИИ В ОБЩЕСТВЕ ПОЗДНЕГО МОДЕРНА Учредители: Белгородский государственный национальный исследовательский университет, Институт Общественных наук Белграда, Российское общество социологов ISSN: 2411-2089 КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: АНОМИЯ, ГРЕХ, ЗАКОН, ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ АНОМИИ, СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ АННОТАЦИЯ: Аномия представляет собой состояние утраты ценностно-нормативных ориентиров в обществе. В трудах социологов неоднократно поднимался вопрос о связи религии и аномии, и в данной статье дан краткий обзор их идей. Э. Дюркгейм установил, что религия посредством коллективного эмоционального возбуждения способствует оформлению ценностей; тем не менее, некоторые религиозные обычаи могут вызвать аномию. М. Вебер проанализировал мистику как особую форму религиозного поведения, выражающуюся в свободе от всех правил и в уверенности в обладании спасением, независимым от каких бы то ни было действий. Согласно П. Бергеру, религия легитимизирует социальную структуру и тем самым защищает человека от беззакония. «Орнаментальный характер» религии в современности связан с ростом аномии. Тем не менее, происходит и укрепление религиозности в некоторых странах. Институциональная теория аномии С. Месснера и Р. Розенфельда показывает, что церковь оказывается подвержена тенденции накопления материальных благ в силу господства экономики в обществе. KUZMENKOV VLADIMIR ALEXANDROVICH 1 Public Educational Establishment of Higher Training «Orel Law Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation named after V.V. Lukyanov», Orel, Russia Anomie is a state of loss of value-normative guidelines in society. In the works of sociologists, the question of the connection between religion and anomie has been repeatedly raised, and this article gives a brief overview of their ideas. E. Durkheim established that religion through collective emotional excitement contributes to the formation of values; however, some religious practices can cause anomie. M. Weber analyzed mysticism as a special form of religious behavior, expressed in freedom from all rules and in the confidence in the possession of salvation, independent of any actions. According to P. Berger, religion legitimizes the social structure and thereby protects a person from lawlessness. The "ornamental character" of religion in modern times is associated with the growth of anomie. Nevertheless, there is also a strengthening of religiosity in some countries. The institutional theory of anomie by S. Messner and R. Rosenfeld shows that the church is subject to the tendency of the accumulation of material wealth due to the dominance of the economy in society. Keywords: ANOMIE, SIN, LAW, INSTITUTIONAL-ANOMIE THEORY, SECULARIZATION СПИСОК ЦИТИРУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: 1. Бергер П. Священная завеса. Элементы социологической теории религии. М.: Новое литературное обозрение, 2019. 208 с. 2. Блаженный Августин. О граде Божием. Книги I-XIII: Творения (том третий). СПб.: Алетейя; Киев: УЦИММ-Пресс, 1998. 595 с. 3. Ваттимо Д. Эпоха интерпретации // Логос. 2008. № 4 (67). С. 120-128. EDN: TJIUNP 4. Вебер М. Социология религии (Типы религиозных сообществ) // Избранное. Образ общества. М.: Юрист. С. 78-308. 5. Вебер М. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира // Избранное. Образ общества. М.: Юрист. С. 7-42. АНОМИЯ.pdf
  3. Каменные жители повсюду... Сергей Митюшин Каменные жители повсюду Со стеклянно-мутными глазами. И все чаще к этому этюду Жизнь рисует храмы с образами. Мчит бензинно-дизельное стадо Мимо по асфальтному пастбищу. У божницы теплится лампада. Русь смирилась. Тихо на кладбище.
  4. eLIBRARY ID: 42345932 СОВРЕМЕННЫЕ УЧЕНЫЕ О ДУШЕ: НАРРАТИВЫ "ЗАМЕЩЕНИЯ" И "СОГЛАСОВАНИЯ" РОГИНСКАЯ М.А. Тип: статья в журнале - научная статья Язык: русский Том: 7 Год: 2018 Страницы: 137-148 ЖУРНАЛ: СОЦИОЛОГИЯ РЕЛИГИИ В ОБЩЕСТВЕ ПОЗДНЕГО МОДЕРНА Издательство: Белгородский государственный национальный исследовательский университет (Белгород) ISSN: 2411-2089 КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: НАУКА, РЕЛИГИЯ, СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ, ФИЗИКИ, БИОЛОГИ, ГЛУБИННЫЕ ИНТЕРВЬЮ, ПОЛЬША, УКРАИНА, SCIENCE, RELIGION, SECULARIZATION, PHYSICISTS, BIOLOGISTS, IN-DEPTH INTERVIEWS, POLAND, UKRAINE АННОТАЦИЯ: Отправной точной исследования является распространенное в социологии религии представление о секуляризирующем влиянии науки на общества эпохи модерна, а нередко и постмодерна. В классических теориях секуляризации, как и в новейших теориях десекуляризации, научный прогресс рассматривается как фактор,соответственно, ослабления или трансформации религии. Однако эти представления лишь изредка сопровождаются подробной аргументацией, подаваясь, в основном, как«очевидное» знание. Автор обращается коротко к их источнику - «нарративу замещения» (религии наукой), сложившемуся в Западной Европе после научной революции и позже, в связи с публикацией эволюционной теории Дарвина. Статья посвящена лишь одному из фрагментов этого нарратива, касающемуся представлений о душе. «Нарратив замещения» применен далее, в качестве инструмента анализа, к современным ученым из Польши и Украины с намерением определить его влияние на научное сообщество в избранных странах Восточной и Центральной Европы. На основании анализа 100 глубинных интервью с физиками и биологами автор приходит к выводу, что влияние «нарратива замещения» действительно существенно для небольшого числа неверующих ученых. В то же время, нарративы религиозных ученых находятся под сильным влиянием культурно- религиозного контекста страны. Рогинская М.А. Современные учёные о душе_нарративы замещения и согласования.pdf
  5. ...Явление это* подлежит беспощадному карантину, быть может – уничтожению. Во всем есть, однако сторона еще более важная. Это – состояние общества. Наука, совершив круг, по черте которого частью разрешены, частью грубо рассечены, ради свободного движения умов, труднейшие вопросы нашего времени, вернула религию к ее первобытному состоянию – уделу простых душ; безверие стало столь плоским, общим, обиходным явлением, что утратило всякий оттенок мысли, ранее придававшей ему по крайней мере характер восстания; короче говоря, безверие – это жизнь.. Но, взвесив и разложив все, что было тому доступно, наука вновь подошла к силам, недоступным исследованию, ибо они – в корне, в своей сущности – Ничто, давшее Все. Предоставим простецам называть их «энергией» или любым другим словом, играющим роль резинового мяча, которым они пытаются пробить гранитную скалу… Глубоко важно то, что религия и наука сошлись вновь на том месте, с какого первоначально удалились в разные стороны; вернее, религия поджидала здесь науку, и они смотрят теперь друг другу в лицо. * Человек с даром летать - главный герой книги Друд
  6. Программа на сайте ИСПИ РАН ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО НАУЧНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ НАУКИ ИНСТИТУТ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК (ИСПИ РАН) ЦЕНТР СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ФГАОУ ВО НИУ «БЕЛГУ» (БЕЛГОРОД) НАУЧНЫЙ ЦЕНТР ЕВРАЗИЙСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ Всероссийская научно-методологическая конференция памяти ученого, социолога религии Юлии Юрьевны Синелиной «ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РЕЛИГИОЗНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ И СЕКУЛЯРИЗАЦИИ В РОССИИ ХХI СТОЛЕТИЯ» ПРИВЕТСТВИЕ УЧАСТНИКАМ КОНФЕРЕНЦИИ! ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЕ КОЛЛЕГИ! Приглашаем вас принять участие во Всероссийской научно-методологической конференции памяти ученого, социолога религии Юлии Юрьевны Синелиной 30 марта 2018 года в 11.00 Адрес: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт социально-политических исследований Российской академии наук (ФГБУН ИСПИ РАН) Фотиевой ул., дом 6, корпус 1 2 этаж Большой конференц-зал (217) Современный период отмечен глобальными вызовами, масштабными и глубокими социокультурными трансформациями в отношениях религии и общества. Возрастает роль многообразных религиозных объединений, динамично изменяются соотношения между религиозными движениями и конфессиями. В России особое влияние на формирование современной религиозной ситуации оказали процессы этноконфессионального разъединения народов после распада СССР, произвольное перемещение границ, ограничение территорий проживания этнических и конфессиональных групп. Социологические исследования феноменов, связанных с религией проводятся в России с начала 60-х годов прошлого века. Сегодня российская социология религии переживает новый виток развития. Активизация религиозной жизни в условиях "секулярного поля" ставит перед наукой и практикой новые, беспрецедентные по сложности задачи. Трудность социологического изучения процесса пост/де/секуляризации общества, современного состояния религиозности, религиозных феноменов, этноконфессионального взаимодействия в России связана с тем, что страна продолжает находиться на сложном этапе своего исторического развития, определяемом кризисными явлениями во всех сферах общественной жизни: социально-экономической, политической, идеологической, социокультурной. Цель конференции заключается во всестороннем обсуждении и осмыслении комплекса теоретических, методологических и методических проблем изучения современного многообразия взаимодействий государства, общества и религии. Конференция посвящается памяти выдающегося отечественного социолога религии Юлии Юрьевны Синелиной (1972 – 2013), внёсшей значительный вклад в формирование современной повестки дня российской социологии религии. В рамках конференции предполагается рассмотреть следующие тематические направления: Ø Социология религии в контексте социологии, религиоведения, культурологии: междисциплинарные вопросы. Ø Теории пост/де/секуляризации. Ø Методологические и методические подходы к изучению современной религиозности населения. Ø Социологический анализ духовно-нравственного единства традиционных конфессий. Ø Исследования религиозных феноменов экстремистской направленности. ОРГКОМИТЕТ КОНФЕРЕНЦИИ: ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ОРГКОМИТЕТА: Руководитель Центра социологии религии и социокультурных процессов ИСПИ РАН Кублицкая Е. А. СЕКРЕТАРЬ КОНФЕРЕНЦИИ: Научный сотрудник Отдела оперативных исследований ИСПИ РАН Некрасов С. В. ЧЛЕНЫ ОРГКОМИТЕТА: Научный руководитель ИСПИ РАН, академик РАН Осипов Г. В. Врио директора ИСПИ РАН, член-корр. РАН Рязанцев С. В. Председатель Научного Совета Центра евразийской интеграции, академик РАН Глазьев С. Ю. Исполнительный директор Научного Центра евразийской интеграции Осадчук З. В. Директор Центра социологических исследований НИУ «БелГУ» Шаповалова И. С. Руководитель лаборатории «Социология религии и культуры» Центра социологических исследований НИУ «БелГУ» Лебедев С. Д. Руководитель Отдела оперативных исследований ИСПИ РАН Карепова С. Г. ПОЧЕТНЫЕ ГОСТИ И УЧАСТНИКИ КОНФЕРЕНЦИИ Андреев Эдуард Михайлович – доктор философских наук, главный научный сотрудник Объединенного центра исследования социальных и социально-политических процессов евразийской интеграции ИСПИ РАН (Москва). Афанасьев Владимир Александрович – старший научный сотрудник Центра стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИ РАН (Москва). Безвербный Вадим Александрович – кандидат экономических наук, зам. директора ИСПИ РАН по стратегическому развитию и кадровой политике, доцент кафедры демографической и миграционной политики МГИМО МИД РФ (Москва). Белова Татьяна Павловна – кандидат философских наук, доцент кафедры социологии и управления персоналом ФГБОУ ВО «Ивановский государственный университет», вице-президент РОС (Иваново). Блехер Леонид Иосифович – социолог Фонда «Общественное мнение» (Москва). Гаджимурадова Гюльнара Ильясбековна – кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры демографической и миграционной политики МГИМО (У) МИД РФ, ведущий научный сотрудник Центра социальной демографии ИСПИ РАН (Москва). Глазьева Валентина Ивановна – член семьи Ю. Ю. Синелиной (Москва). Глазьев Сергей Юрьевич – академик РАН, Председатель Научного Совета Центра евразийской интеграции, член семьи Ю. Ю. Синелиной (Москва). Глебова Надежда Сергеевна – научный сотрудник МГИМО (У) МИД РФ (Москва). Голубицкий Юрий Александрович – кандидат социологических наук, старший научный сотрудник ИСПИ РАН (Москва). Гараджа Виктор Иванович – академик РАО, доктор философских наук (Москва). Егорычев Александр Михайлович – доктор философских наук, профессор кафедры социальной педагогики и организации работы с молодёжью РГСУ (Москва). Зубок Юлия Альбертовна – доктор социологических наук, руководитель Центра социология молодежи ИСПИ РАН (Москва). Иваненко Сергей Игоревич – доктор философских наук (Москва). Иванов Вилен Николаевич – член-корреспондент РАН, советник РАН (Москва). Иванов Артур Валентинович – кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Центра исследований и предотвращения угроз и рисков ИСПИ РАН (Москва). Каргина Ирина Георгиевна – доктор социологических наук, профессор МГИМО – Университета МИД РФ, председатель Исследовательского комитета «Социология религии» РОС (Москва). Карепова Светлана Геннадьевна – кандидат социологических наук, руководитель Отдела оперативных исследований ИСПИ РАН (Москва). Козлов Михаил – администратор программы Центра «Религия и Общество» ИГСУ РАНХиГС (Москва). Кравчук Вероника Владимировна – кандидат философских наук, доцент, заведующий кафедрой государственно-конфессиональных отношений Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы (Москва). Кублицкая Елена Александровна – кандидат философских наук, руководитель Центра социологии религии и социокультурных процессов ИСПИ РАН (Москва). Лактионова Наталья Яковлевна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Отделения экономических и политических исследований ИЭ РАН (Москва). Лебедев Сергей Дмитриевич – кандидат социологических наук, доцент, профессор, руководитель лаборатории «Социология религии и культуры» Центра социологических исследований НИУ «Белгородский государственный университет» (Белгород). Левашов Виктор Константинович – доктор социологических наук, руководитель Центра стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИ РАН (Москва). Локосова Мария Вячеславовна – аспирант кафедры онтологии и теории познания философского факультета МГУ им М. В. Ломоносова (Москва). Лопаткин Ремир Александрович – кандидат философских наук, старший научный сотрудник, Заслуженный деятель ССА – РОС, Почетный председатель Исследовательского комитета «Социология религии» РОС (Москва). Лункин Роман Николаевич – кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник Института Европы РАН, руководитель Центра по изучению проблем религии и общества ИЕ РАН, заместитель главного редактора журнала "Современная Европа", Портала «Религия и право» (Москва). Мерзликин Николай Васильевич – кандидат философских наук, заведующий Сектором социологических индикаторов и показателей ИСПИ РАН (Москва). Мчедлова Елена Мирановна – доктор социологических наук, ведущий научный сотрудник ИСПИ РАН (Москва). Мчедлова Мария Мирановна – доктор социологических наук, ведущий научный сотрудник Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН (Москва). Назаров Михаил Михайлович – доктор политических наук, главный научный сотрудник Центра социологии религии и социокультурных процессов ИСПИ РАН (Москва). Некрасов Сергей Владимирович – научный сотрудник Отдела оперативных исследований ИСПИ РАН (Москва). Новоженина Ольга Петровна – старший научный сотрудник Центра стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИ РАН (Москва). Осадчая Галина Ивановна – доктор социологических наук, профессор, Руководитель Объединенного центра исследования социальных и социально-политических процессов евразийской интеграции ИСПИ РАН (Москва). Осадчук Зоя Васильевна – исполнительный директор Научного Центра евразийской интеграции (Москва). Осипов Геннадий Васильевич – академик РАН, научный руководитель ИСПИ РАН (Москва). Пинкевич Василий Константинович – доктор исторических наук, профессор кафедры государственно-конфессиональных отношений РАНХиГС при Президенте Российской Федерации (Москва). Погосян Варгес Григорьевич – доктор социологических наук, профессор кафедры социологии РГСУ (Москва). Пруцкова Елена Викторовна – преподаватель кафедры философии религии и религиозных аспектов культуры Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (Москва). Ростовская Тамара Керимовна – доктор социологических наук, профессор, зам. директора по научной работе ИСПИ РАН (Москва). Рогачёв Сергей Владимирович – доктор экономических наук, главный научный сотрудник Центра исследований и предотвращения угроз и рисков ИСПИ РАН (Москва). Рязанцев Сергей Васильевич – член-корреспондент РАН, доктор экономических наук, профессор, врио директора ИСПИ РАН (Москва). Селезнев Игорь Александрович – кандидат социологических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Объединенного центра исследования социальных и социально-политических процессов евразийской интеграции ИСПИ РАН (Москва). Соколова Татьяна Дмитриевна - старший преподаватель Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики (НИУ ВШЭ) (Москва). Склярова Виктория Андреевна – научный сотрудник лаборатории «Социология религии и культуры» Центра социологических исследований НИУ «Белгородский государственный университет» (Белгород). Сторчак Владимир Михайлович, доктор философских наук, профессор кафедры государственно-конфессиональных отношений РАНХиГС при Президенте Российской Федерации (Москва). Сухоруков Виктор Викторович – администратор Интернет-портала «Социология религии» (Белгород). Трофимов Сергей Викторович – кандидат социологических наук, доцент кафедры современной социологии социологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва). Узланер Дмитрий Александрович – кандидат философских наук, доцент РАНХиГС при Президенте Российской Федерации, главный редактор журнала «Государство, религия, церковь в России и за рубежом» (Москва). Уфимцева Екатерина Игоревна – кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры социологии социальной работы Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского (Саратов). Франчук Дарья Викторовна – младший научный сотрудник Центра социологии религии и социокультурных процессов ИСПИ РАН (Москва). Шаповалова Инна Сергеевна – директор Центра социологических исследований НИУ «Белгородский государственный университет» (Белгород). Шмидт Вильям Владимирович – доктор философских наук, профессор, зам. заведующего кафедрой государственно-конфессиональных отношений Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы (Москва). Шушпанова Ирина Сергеевна – кандидат социологических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Центра стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИ РАН (Москва). ПРОГРАММА КОНФЕРЕНЦИИ 11.00 – 11.30 Регистрация участников ПЕРВОЕ ЗАСЕДАНИЕ 11.30 - 13.30 «Круглый стол» памяти ученого, социолога религии Ю. Ю. Синелиной: § Обзор научного наследия Ю. Ю. Синелиной. § Воспоминания об ученом коллег, общественных деятелей, родных Юлии Синелиной. 13.30-14.30 Перерыв (обед, кофе-брейк) ВТОРОЕ ЗАСЕДАНИЕ 14.30-16.30 Доклады Кублицкая Е. А. «Роль религий в обеспечении духовно-нравственного единства (в оценках населения регионов РФ)» (с презентацией). Мчедлова Е. М. «Роль лидеров религиозных организаций в упрочении духовно-нравственного единства». Лебедев С. Д. «Ценностно-рефлексивный (системно-динамический) подход к обоснованию критерия современной религиозности» (с презентацией). Пруцкова Е. В. «Религиозность верующих различных христианских конфессий в России: сравнительный анализ». Каргина И. Г «Современные вызовы познанию и измерению религиозного плюрализма». Мчедлова М. М. «Роль религии в современном обществе: институционные и ценностные ресурсы». Гаджимурадова Г. И. «Миграционная политика в странах Северной Европы: этноконфессиональный аспект». Селезнев И. А. «О причинах распространения идеологии религиозного экстремизма в деликвентных стратах (слоях) Западной Европы и России». Козлов М. «Христианская вероучительная доктрина и проблема экстремизма». Трофимов С. В. «Индивидуализм и формирование современных религиозных верований». Ростовская Т. К., Егорычев А. М. «Духовность и социальное служение в жизни современного российского общества». Белова Т. П. «Десекуляризм и (или) постсекуляризм: сравнительный анализ теорий П. Бергера и Ю. Хабермаса». Лункин Р.Н. «Методология качественных исследований: в поиске религиозных ценностей и политической роли религии». Соколова Т. Д. «Коммуникационные практики Русской Православной Церкви: информационно-целевой анализ». Афанасьев В. А. Протестная активность россиян в контексте их отношения к религии (по материалам мониторинга «Как живешь, Россия?». Новоженина О. П. «Особенности динамики социально-политических отношений между верующими и неверующими». ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ВОПРОСЫ: К участию в конференции приглашаются все желающие. Адрес проведения конференции: г. Москва, Фотиевой ул., д.6, к.1 (проезд: ст. метро «Ленинский проспект» или «Октябрьская», далее любой наземный транспорт до остановки ул. Ляпунова). Адрес и телефон для вопросов и заявок: Координатор конференции Кублицкая Елена Александровна 8-916-558-68-28 eakubl@yandex.ru Секретарь конференции Некрасов Сергей Владимирович 8-915-383- 21- 95 sv_79@inbox.ru Программа, тезисы и доклады конференции будут размещены на сайтах: http://isprras.ru/ http://sociologyofreligion.ru/topic/9631/ http://eaisc.org По итогам конференции планируется издание сборника материалов.
  7. Introduction — Secularization Theory: The Course of a Concept William H. Swatos, Jr. Kevin J. Christiano Sociology of Religion, Volume 60, Issue 3, 1 October 1999, Pages 209–228,https://doi.org/10.2307/3711934 Published: 01 October 1999 Abstract This essay provides an introduction to the secularization debate as it presents itself at the end of the 1990s. After a conceptual survey from the mid-1960s to the present, we focus on the empirical and historical elements that undergird both the claims of secularization theory and those of its principal critics. Secularization theory is placed in relationship both to the Religion of Reason of the Enlightenment and developments in European religious historiography during the nineteenth century. The underlying conflict to be resolved with respect to “secularization” is whether the term can be used in a relatively value-neutral analytic way or whether it inherently carries unsubstantiated value presuppositions. https://academic.oup.com/socrel/article/60/3/209/1658074
  8. Secularization, R.I.P. Rodney Stark Author Notes Sociology of Religion, Volume 60, Issue 3, 1 October 1999, Pages 249–273,https://doi.org/10.2307/3711936 Published: 01 October 1999 Volume 60 Issue 3 Fall 1999 Abstract From the beginning, social scientists have celebrated the secularization thesis despite the fact that it never was consistent with empirical reality. More than 150 years ago Tocqueville pointed out that “the facts by no means accord with [the secularization] theory,” and this lack of accord has grown far worse since then. Indeed, the only shred of credibility for the notion that secularization has been taking place has depended on contrasts between now and a bygone Age of Faith. In this essay I assemble the work of many recent historians who are unanimous that the Age of Faith is pure nostalgia — that lack of religious participation was, if anything, even more widespread in medieval times than now. Next, I demonstrate that there have been no recent religious changes in Christendom that are consistent with the secularization thesis — not even among scientists. I also expand assessment of the secularization doctrine to non-Christian societies showing that not even the highly magical “folk religions” in Asia have shown the slightest declines in response to quite rapid modernization. Final words are offered as secularization is laid to rest. https://academic.oup.com/socrel/article/60/3/249/1658084
  9. Мир становится менее религиозным Формальных верующих сейчас куда больше, чем реальных Василий Томсинский Об авторе: Василий Матвеевич Томсинский – психолог, один из основателей фонда «Здравомыслие». Исследователь религии вспоминает, как в молодости решил навестить друга в Шотландии. По телефону друг предложил встретиться в центре города... в церкви. Тогда еще будущий исследователь быстро отыскал старинное готическое здание и в ожидании назначенного часа гадал, почему его не менее молодой друг предпочел встретиться именно в церкви, а не в каком-нибудь другом, более увлекательном месте. Наконец друг появился и вместе они вошли в... Оказалось, что у церкви закончились прихожане, здание продали, и новый владелец открыл в бывшем храме паб в кельтском стиле. Эта история, имевшая место в начале 90-х, показывает перемены в отношении к религии. Чтобы отследить тенденции в религиозности, социологи используют несколько простых индикаторов. В их числе посещаемость религиозных служб, высказывание убеждений, поддержка доминирующих религиозных течений и т.д. Но сама динамика религиозности мало интересовала социологов, и собирать необходимые данные начали сравнительно недавно. Вы только взгляните на современный мир. Четверть датчан и словенцев утверждают, что не верят в Бога даже в широком смысле. При этом часть неверующих датчан продолжает принадлежать к национальной церкви. Странное противоречие, но задумайтесь: ведь это теперь отчасти церковь неверующих. Около 30% немцев и бельгийцев не религиозны. В Великобритании всего 2% населения регулярно посещают богослужения, процент нерелигиозных людей растет быстро. При сохранении тенденции половину населения Великобритании скоро составят нерелигиозные граждане. Немного отстает Франция, в которой 40% нерелигиозного населения. И наконец самое интересное. В начале XXI столетия, впервые в истории появились страны, в которых нерелигиозные люди составили большинство – Норвегия и Нидерланды. Примечательно, что они неизменно оказываются впереди планеты всей по части экономических и социальных успехов. Европа не религиозна (кроме Польши, Мальты, Албании, Греции, Румынии). Если бы дело было только в Европе, я не стал бы писать об этом. Секуляризм бродит по планете. Интересно, что в 90-х влиятельные социологи религии отвергали концепцию секуляризации. Они считали секуляризацию европейским явлением, указывали на очень религиозные США. А тем временем религиозные лидеры в Штатах жаловались на отпадение страны от веры. Как показали дальнейшие события, они лучше понимали происходящее, чем маститые исследователи. Теперь около 25% американцев говорят, что не принадлежат ни к какой религии. Более того, с течением времени они становятся менее религиозными в убеждениях и повседневной жизни. США остаются религиозной страной, но прежнего монолита больше нет. Ежегодно в США открывается 4 тыс. церквей. Но 7 тыс. закрываются. 60 лет назад в США было 450 тыс. церквей, сейчас осталось 300 тыс. В США молодежь менее религиозна, поэтому естественная смертность смещает население в сторону светскости. Но дело не только в этом. Даже в группе 60+ люди уходят из церкви. И раз уж речь о Северной Америке, упомяну, что четверть канадцев также не религиозны. Если вы считаете, что секуляризм – это европейская фишка, имейте в виду, что в Европе можно найти страны, которые гораздо религиознее некоторых азиатских. 20% японцев называют себя религиозными. Таковых было в три раза больше в середине прошлого века. Это находит отражение и в повседневной практике. 40% японцев имеют дома камидану, то есть «полку для богов», аналог угла для икон. В середине прошлого века 75% японцев выделяли место для камиданы. Описать религиозность корейцев сложно, но более 40% из них теперь не религиозны. Таким образом, они более не религиозны, чем австралийцы – 29,6% (перепись 2016 года). В этом отношении Новая Зеландия также опережает Австралию – 40%. Те страны, в которых религию подменяет официальная идеология, я не рассматриваю. Секуляризм добрался и до Латинской Америки. Не религиозные люди составляют 8% населения в Бразилии, 16% в Чили и 18% в Доминиканской Республике. Не так уж это и много. Однако важно то, что традиционно религиозная Латинская Америка в настоящее время наименее религиозна, чем когда-либо в истории. А лидером в Латинской Америке, судя по всему, является Уругвай – свыше 30%. Кстати, 20% населения Ямайки также не религиозны. Не ждите сюрпризов от Африки. Тут все, как и следовало ожидать. Но есть отдельные признаки. Как это известно по опыту разных стран, крупные города становятся флагманами секуляризма. По опросам, 10% населения Габона обходятся без религии. И 20% населения Ботсваны. Теперь исламские страны. Стандартных социологических данных по ним мало, а достоверность данных сомнительна. В конце концов в 13 из этих стран за неверие полагается смертная казнь, хотя власти предпочитают ее избегать, заменяя наказание или выдавливая уличенных за пределы страны. Даже без смертной казни отказ от религии сурово преследуется как уголовное преступление, неверующие подвергаются преследованию со стороны большинства, включая членов своей семьи. Можно вспомнить случай, когда за отрицание религии в Египте судили студента. В качестве свидетеля обвинения выступал его отец. В странах, которые мы называем исламскими, также все больше и больше людей отказываются от религии. Сравнительно недавно исламские фундаменталисты обеспокоились существованием в социальных сетях групп для неверующих из таких, например, стран как Египет, Саудовская Аравия или Иордания. Журналисты спросили по этому поводу Рабаб Камаль – женщину, которая занимается популяризацией секуляризма в Египте. Она ответила, что знает намного больше неверующих египтян, чем можно найти в Facebook. Али Ризви, написавший книгу о неверующих из мусульманских стран, утверждает, что получил тысячи и тысячи писем от резидентов этих стран с просьбой высказаться за них. Когда кто-то из американских атеистов решил провести всемирную интернет-перепись атеистов, предсказуемое большинство участников оказались из англоговорящих стран. Однако в топ-10 не попали такие фавориты, как Норвегия или Нидерланды. Зато в нем оказались Иран и Турция. Примечательно, что первый вообще теократия. Неверующие в исламских странах сегодня делают то, что неверующие в XVIII–XIX веках делали в Европе. Тогда неверующие европейцы подпольно печатали книги. Сегодня неверующие арабы идут в Интернет. И находят единомышленников, знакомятся с идеями, которые преподаватели ислама и религиозные родители не упоминают. Мир регулярно сходит с ума от того, что исламские террористы используют социальные сети. Но то, что социальные сети используются бывшими мусульманами, чтобы распространять светскую культуру, главным образом остается незамеченным. И это вопиющее упущение. И наконец Россия. Религиозная картина в России парадоксальна, что вызывает постоянные споры. Одни и те же данные используются для доказательства того, что Россия и необыкновенно религиозна, и что она, по существу, не религиозна. Лучше всех эту картину описал Pew Research Center (PRC) в недавнем исследовании. Согласно выводу PRC, религиозность в России не уникальна, а типична для постсоциалистических стран, в которых доминирует православие. Для таких стран характерны, во-первых, высокая декларируемая религиозность, во-вторых, низкое участие в деятельности религиозных организаций, в-третьих, сильная связь между религией и национальностью (см. тезис «русский – значит православный»). На этом фоне политический режим проводит клерикальную политику – административными и пропагандистскими мерами внедряет религию, и с течением времени клерикальная политика получает больше поддержки. А политическая элита вместе с элитой крупных религиозных групп постепенно формируют единую номенклатуру. По опросам общественного мнения, около 90% населения в России заявляют о своей религиозности. Но, по некоторым данным, в последние годы появилась тенденция к снижению этого уровня, хотя и в рамках статистической погрешности. Раздражение этой политикой властей России постепенно растет. Таков мир, в котором мы живем. Легко заметить, что он менее религиозен, чем принято думать. Но что существенно: осознание того, насколько он стал светским, не поспевает за секуляризацией. Это печально и должно быть исправлено. Что, если светскому обществу на самом деле приходит конец? Существует идея «постсекулярного общества», которая для некоторых заменила ожидание Второго пришествия. Несколько десятилетий назад было объявлено, что секулярный мир достиг своего пика, и религия скоро начнет отвоевывать прежние позиции, а может, уже отвоевывает. Проходит десятилетие, а тезис остается прежним: постсекулярный мир вот-вот настанет или уже наступил. Одним из последних эту идею поднял на щит религиовед, главный редактор журнала «Государство. Религия. Церковь» Дмитрий Узланер. Можно, например, найти выступление эстонской журналистки Кадри Лийк, которая утверждала на основании своего опыта жизни в Великобритании, что религия вернется в жизнь людей, но не приводила никаких оснований для такого вывода. Когда в 2010 году мы создавали фонд «Здравомыслие», кто-то в православных СМИ прокомментировал: мол, какие ретрограды, весь мир давно говорит о постсекулярном обществе, а они только сейчас решили за светскость поагитировать. Как благосклонны к этим идеям реальные данные? Не особо. За прошедшие годы, проведенные в ожидании постсекулярного мира, сам мир становился более светским и менее религиозным. Можно подвести итог: лучшие данные, которые у нас есть, не поддерживают концепцию постсекулярного общества. Но что же дальше? Я не буду прозревать будущее – неблагодарное это дело. Многие мои друзья и единомышленники придерживаются убеждения о неотвратимости социальных изменений. Они считают, что мир неизбежно будет становиться более светским. Я сам раньше придерживался этой точки зрения, однако в итоге отказался от нее. Прежде всего для нее нет совершенно никаких оснований, помимо индуктивной логики. А в чем слабость индуктивной логики, можно узнать из множества пособий по логическим ошибкам. Я думаю, что религия действительно может вернуться в жизнь общества при условии, что религиозная культура или религиозные организации в светских странах смогут предложить населению нечто такое, что будет пользоваться спросом. Пока они не преуспели. Какова же мораль? Во-первых, давайте вместе возрадуемся прогрессу светского мира. Так держать, мир! Этот прогресс тем более прекрасен, что светскость связана с лучшим качеством жизни и большей безопасностью. Во-вторых, те же социологи, которые описали для нас светский мир, обнаружили, что есть нерелигиозные люди, которые опасаются своих убеждений, потому что считают, что почти все вокруг религиозны. Собранные данные показывают, насколько реальность не такова. Наша психика так функционирует, что человек в большей мере принимает свои убеждения, когда находит единомышленников. Есть спорная, но правдоподобная гипотеза о том, что Интернет сам по себе является драйвером светскости. Согласно гипотезе люди с сомнениями, особенно в религиозных странах, с помощью Интернета обнаруживают, что у их соседа аналогичные сомнения; они находят единомышленников, поддержку и необходимую информацию. Без Интернета такие возможности были бы ограничены. Но думают так не только социологи. Религиозные группы всегда пристально следили за монополией на информацию. Поэтому они всячески одобряют различные ограничения и запреты в Интернете. Недавно, например, в ответ на недоуменные вопросы Московская патриархия сообщила свое понимание светскости. Оказывается, в церкви не против того, что человек не религиозен, там только против того, чтобы человек об этом открыто говорил. В общем, если вы не хотите быть с РПЦ – так уж и быть. Но вам следует молчать об этом. Чего нам, конечно, делать не следует. Напротив, следует использовать любую возможность, чтобы сказать сомневающимся и не очень, что светский мир огромен и гостеприимен. Нас много и должно быть еще больше. Источник: http://www.ng.ru/ng_religii/2017-08-16/12_426_world.html
  10. Игорь Кузинер. Секуляризация и десекуляризация в современном мире (видео) Религию, как социальный институт хоронили множество раз. Среди её могильщиков были просветители и марксисты, древнегреческие баснописцы и французские философы середины ХХ века. Однако процессы, протекающие в современном мире, говорят о том, что ещё очень рано рядить её в траурный фрак. Выступление исследователя Игоря Кузинера в рамках политклуба РСД в Санкт-Петербурге. На примере современных военных конфликтов он показывает показывает, как политика прячется за религией, а религия за политикой. Источник: http://anticapitalist.ru/2017/07/02/игорь-кузинер-секуляризация-и-десеку/
  11. Русский мир и клир Почему к 1917 году россияне разочаровались в церкви Красногвардейцы переоборудуют церковь под клуб Фото: А. Варфоломеев / РИА Новости «Лента.ру» продолжает цикл публикаций, посвященных революционному прошлому нашей страны. Вместе с российскими историками, политиками и политологами мы вспоминаем ключевые события, фигуры и явления тех лет. Почему в начале XX века резко упал престиж Русской православной церкви? Какое влияние на культуру Серебряного века оказали русские внецерковные секты? Как расцерковление русского общества повлияло на его поведение в годы Первой мировой войны? Об этом «Ленте.ру» рассказал кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН Владислав Аксенов. Социалисты в рясах Можно ли говорить о серьезном кризисе веры и расколе между официальной церковью и ее прихожанами в России начала XX века? Сейчас некоторые публицисты и даже историки пытаются объяснить революцию 1917 года тем, что якобы народ отвернулся от Бога и был за это наказан. На самом деле причина событий 1917 года не в духовном кризисе. Во второй половине XIX века после реформ Александра II в России развернулись модернизационные процессы. В результате отмены крепостного права в стране произошли демографические и социальные изменения, а взамен прежней патриархальной семьи возникла новая нуклеарная семья. Что это такое? Это семья, состоящая только из супругов и их детей. Нуклеарная семья формирует совершенно новый тип отношений и ставит перед обществом ряд сложных вопросов, в том числе связанных с женской эмансипацией, упрощением процедуры развода. Очевидно, это все входило в противоречие с догматами Русской православной церкви, ее взглядами на институт семьи. Нужно еще учитывать, что к началу XX века перестала действовать знаменитая уваровская триада «православие, самодержавие, народность». Она не только не работала на практике, но и несла в себе внутреннее идеологическое противоречие, поскольку со времен Петра I церковь была частью государственного аппарата, то есть «самодержавие» поглотило «православие». Подчиненное положение Русской православной церкви отчасти предопределило духовный кризис начала XX века. Причем этот кризис выражался не только в противоречиях между духовенством и прихожанами, но и во внутреннем состоянии самой церкви. Поэтому еще с 90-х годов XIX века в церковной среде началось брожение. Поместный собор Православной Российской Церкви в 1917 году Фото: Wikipedia В чем это проявлялось? Часть духовенства тяготилась подчиненным статусом церкви, поэтому возникло обновленческое движение, выступающее за созыв Поместного собора и восстановление патриаршества. То есть духовенство не было монолитным сословием? Клир подразделялся на три степени иерархии: низшее, среднее и высшее духовенство. Отношения между ними были непростые, в том числе из-за огромной разницы в их материальном положении. Например, ежегодный доход епископа или митрополита мог превышать двадцать тысяч рублей, а обычный приходской священник получал лишь около ста рублей в год. Отсюда и конфликты. Известны случаи доносов священников низших категорий в Синод на высших на злоупотребление своим положением, на неправедное поведение (пьянство, прелюбодеяния). Причем после проводимых проверок эти обвинения чаще всего подтверждались, однако епархиальное начальство предпочитало избегать огласки, и провинившихся священников попросту переводили в другую епархию, где они продолжали заниматься тем же, к чему привыкли. В самой церкви причину усматривали в снижении уровня образования приходского духовенства (по сравнению с XIX веком) и бегством из духовного сословия наиболее талантливых людей. Например, в Пермской епархии в 1915 году с богословским образованием были только 35 процентов священников. Такая картина была характерна для Урала и Сибири, в центральных епархиях ситуация была получше. Правда ли, что в церковной среде были свои социалисты и даже революционеры? Как и во многих странах Европы, в конце XIX века в России набирал популярность христианский социализм с его идеей совместить христианскую этику и социалистическую идеологию. В это время не только многие светские мыслители обращались к религии, но и некоторые священники увлекались философией, в том числе социалистическими учениями. Самый известный пример такого рода — архимандрит Михаил (Семенов), который пошел на конфликт с Синодом, в 1906 году вступил в Трудовую народно-социалистическую партию, выпускал революционные брошюры, а потом перешел в старообрядчество, в котором увидел альтернативу казенному православию. Вообще, среди российского духовенства были представители всего политического спектра, включая социал-демократов. Например, казанский и самарский губернаторы в 1914 году характеризовали местное духовенство как левое. С другой стороны, росло число так называемых «братцев» из народа. В ряде случаев это были бывшие прихожане. Неудовлетворенные проповедями своих священников, они сами начинали проповедовать. «Братцы» разговаривали с народом на простом и понятном языке, их популярность была огромной. Церковь нередко объявляла их еретиками, что не укрепляло ее авторитет в массе верующих. Старообрядцы в Российской империи, 1897 год Фото: Максим Дмитриев / ТАСС Разводы и суициды Иными словами, к началу XX века официальная церковь перестала удовлетворять объективные потребности быстро меняющегося общества и вела себя очень негибко? Да, можно и так сказать. Взять, например, проблему разводов, резко обострившуюся с началом Первой мировой войны. Уходя на фронт, призывники пытались как можно скорее юридически оформить отношения со своими женщинами, чтобы в случае гибели мужа те могли претендовать на пособия или компенсации. Но церковь в большинстве случаев категорически отказывалась регистрировать браки в пост или какой-либо престольный праздник. Любопытна реакция россиян на эти запреты: в 1914 году на дни постов приходятся максимумы зачатий. Другой пример, иллюстрирующий негибкую позицию церкви, связан с резким ростом самоубийств во время Первой мировой войны. По законам Российской империи, любую смерть документально фиксировали три должностных лица: полицейский, врач и священник. Зачастую полицейский и врач предлагали оформить самоубийство как результат умопомешательства, поскольку это позволяло похоронить человека по христианскому обряду. Но священники проявляли неуместную принципиальность и не шли навстречу несчастным родственникам покойного, отказывая в его отпевании и погребении внутри церковной ограды. Понятно, что столь нечуткое отношение к пастве не прибавляло любви прихожан к духовенству, особенно когда дело касалось самоубийств подростков. Мозаичная религиозность В чем, на ваш взгляд, выражалась мозаичность русского религиозного сознания, о котором вы упоминали в своих научных публикациях? Я цитировал религиозного философа начала XX века Льва Тихомирова, который отмечал, что в религиозном сознании россиян переплетались языческие пережитки, православные и рациональные представления. Подобная мозаичность тоже была следствием кризиса веры в России, совершенно по-разному проявлявшаяся в деревне и городе. В конце XIX века многочисленные экспедиции Этнографического бюро под руководством князя Вячеслава Николаевича Тенишева собрали любопытный материал о картине мира русского крестьянства. В анкетных листах 1899 года встречаются средневековые утверждения, что звезды — это глаза ангелов, что при попадании молнии в дом огонь нужно гасить не водой, а только молоком. Мифологизированность крестьянского сознания мешала развитию земской медицины — деревенские жители предпочитали ходить к знахарям, а не к земским врачам. Лихорадку, например, считали дочерью царя Ирода, и единственным лечением от нее признавали заговор. Горожане в этом смысле были прогрессивнее? В городской среде дело обстояло, конечно, получше, но поиски выхода из духовного кризиса обрекали горожан на обращение к различным сектам, к мистической и эзотерической литературе вроде учения небезызвестной Елены Блаватской. Помимо этого, в крупных городах действовали многочисленные религиозно-философские общества, объединявшие видных деятелей интеллигенции и некоторых священников. На собраниях этих обществ выступали такие одиозные для русской церкви деятели, как Василий Розанов и Дмитрий Мережковский. Рабочие завода разбивают церковную утварь молотками Фото: Владимир Родионов / РИА Новости Почему одиозные? Потому что они в своих духовных поисках попытались выработать новые религиозно-этические постулаты на базе христианства. Отсюда, например, идея Мережковского о «Новой церкви Третьего завета». Его конфликт с церковью не был частным событием, а вытекал из общего разрыва российской художественной интеллигенции с официальным православием. В культуре Серебряного века были явственно выражены традиции сектантства, в частности хлыстовства и скопчества, активно распространявшиеся на фоне революции 1905 года. Например, на собраниях, устраиваемых публицистом Василием Розановым и поэтами Вячеславом Ивановым и Николаем Минским, проводились мистерии кровопускания и коллективного испития крови. Некоторое время в хлыстовской общине жил поэт Николай Клюев, сбежал оттуда перед угрозой оскопления, однако хлыстовские мотивы сохранил в своем творчестве, повлияв на Есенина и Брюсова. Влияние хлыстов чувствуется в образах героев-революционеров Блока и Мандельштама. Известный филолог Александр Эткинд отметил, что вся «культура Серебряного века насыщена то явными, то смутными, то скрытыми отсылками к опыту русских сектантов». С XVIII века русская культура развивалась в неразрывной связи с европейской культурой, а в официальных церковных изданиях Европа нередко демонизировалась, вследствие чего и русские писатели, философы подвергались нападкам со стороны церкви. Все эти конфликты между церковью и обществом, а также внутри самой церкви вызревали многие десятилетия, а Первая мировая война резко их обострила и вывела на новый уровень. Психоз Первой мировой войны Расцерковление российского общества выражалось именно в этом? Не только. Первой о расцерковлении россиян заговорила сама церковь. Помимо того что люди стали меньше посещать храмы, обострились отношения между миром и клиром. По данным Святейшего Синода, в 1907-1913 годах постоянно росло число жалоб прихожан на священников, случалось, что конфликты заканчивались драками и даже убийствами. Другое проявление расцерковления — массовый переход паствы некоторых епархий в другие конфессии (старообрядчество, баптизм, различные секты). Отчуждение от официального православия привело к расцвету оккультизма и резкому повышению уровня невротизации российского общества в годы Первой мировой. Любая война оказывает сильное воздействие на психическое состояние общества. С началом Первой мировой многие психиатры заговорили об эпидемии сумасшествия в России. Точной статистики собрать еще не удалось, но совершенно точно могу сказать, что умопомешательство в те годы было массовым. Помимо этого, существуют достоверные данные о росте в 1914-1915 годах смертности среди душевнобольных, как правило, связанной с самоубийствами. После «великого отступления» русской армии в 1915 году общество постепенно осознало, что война может затянуться надолго и завершиться не так успешно, как многим казалось в августе 1914-го. Расцвел мистицизм, о чем я уже говорил. Особую популярность приобрели нумерология и гадание на картах, достигшие такого размаха, что в некоторых губерниях власти их официально запрещали. Молебен о ниспослании победы русским войскам в Первой мировой войне Фото: РИА Новости Очень «действенная» мера. Что вы хотите, для любой российской власти запрет всегда считался самым легким способом решения проблемы. В обществе наблюдался всплеск преступности и нетерпимости. Причем атмосферу всеобщей германофобии и повальной шпиономании сознательно разжигали некоторые круги во власти — прежде всего, окружение главнокомандующего русской армии, великого князя Николая Николаевича, которому надо было найти виновных за неудачи на фронте и за свои собственные ошибки. Отсюда — немецкие погромы в Москве в октябре 1914-го и в мае 1915 года, травля офицеров и генералов с германскими фамилиями, а также печально известное дело полковника Мясоедова. Впоследствии эта политика обернулась против самой власти: начав поиск предателей и врагов среди обывателей и офицеров, разогретое ксенофобией российское общество закономерным образом нашло «шпионку» уже в лице императрицы Александры Федоровны. С учетом тесной связи церкви и государства неудивительно, что верховная власть, терпя крах, утянула за собой в пропасть и власть духовную, вызвав всплеск антицерковных настроений в народе в период российской революции. Беседовал Андрей Мозжухин Источник: https://lenta.ru/articles/2016/05/29/revolution_church/
  12. Как противостоять секуляризации образования? 20 мая в Духовно-просветительском центре «Святодуховский» Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры прошел круглый стол «Перспективы совершенствования светского образования в Санкт-Петербурге на основах православной культуры». В ходе дискуссии раздавались критические замечания по поводу секуляризации российской системы образования и русского языка. Как проявляется секуляризация российской системы образования и русского языка? В чем заключается пагубность данного процесса? И каким образом переломить ситуацию в этой области? Своим мнением по поднятой проблеме делится в интервью программе «Актуальный комментарий» РНЛ ТВ кандидат педагогических наук, руководитель Православно-педагогического общества им.свв. равноап. Кирилла и Мефодия Василий Васильевич Семенцов. Источник: http://rusprav.tv/kak-protivostoyat-sekulyarizacii-obrazovaniya-73479/
  13. Ханс Йоас является одним из самых значимых современных социологов. На момент чтения лекции он являлся вице-президентом Международной социологической ассоциации (ISA), директором Центра Макса Вебера по высшим культурным и социальным исследованиям в Эрфурте (Германия), профессором социологии в Университете Чикаго. Он — член Академии наук Берлина-Браденбурга. Книги Йоаса на русском языке: Ханс Йоас. Возникновение ценностей (Алетейя 2013, 312 с.). Ханс Йоас, Вольфганг Кнёбль. Социальная теория. 20 вводных лекций (Алетейя 2011, 840 с.). Ханс Йоас. Креативность действия (Алетейя 2005, 320 с.). Из цикла лекций WRR (Нидерландского научного совета по государственной политике), 2006 г. Переведено Центром исламоведения Фонда Марджани в 2016 г. http://islamoved.ru/ PDF лекции: http://www.wrr.nl/fileadmin/nl/publicaties/PDF-overige_uitgaven/Beyond_the_separa http://islamoved.ru/2016/hans-jos-vedet-li-modernizatsiya-k-sekulyarizatsii/
  14. ФГБОУ ВПО «Саратовский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского» Философский факультетКафедра теологии и религиоведения Научное Общество Изучения Религий (НОИР)при информационной и организационной поддержке Комитета общественных связей и национальной политики Саратовской области, Отдела по работе с национальными и религиозными объединениями Комитета общественных связей и национальной политики Саратовской области 2-3 июня 2016 г. проводят II Международную очно-заочную научную конференцию «Религиоведческое измерение современности: философия и социология религии» Основные направления работы конференции: - религиоведение как академическая наука: история и современность - религиозная философия и философия религии - особенности зарубежной и российской социологии религии - религия и общество: духовно-нравственная самоидентификация индивидов и групп - нетрадиционные религиозные движения и культы: взгляд сквозь призму социологии и психологии религии - феномены секуляризации, антиклерикализма и религиозного ренессанса в религиоведческих исследованиях - проблемы социологических исследований конфессиональных и неконфессиональных верований (секции конференции будут сформированы с учетом полученных заявок; по желанию участников тематика может быть расширена) Киносеминар «Концептуальное кино: РЕЛИГИОЗНЫЕ И КВАЗИРЕЛИГИОЗНЫЕ КОНТЕКСТЫ» (рабочие языки: русский, английский) Мастер-класс «ПРИКЛАДНОЕ РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ: МЕТОДИКИ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ РЕЛИГИИ» (спикер: к.ф.н., доц. кафедры теологии и религиоведения СГУ Д.Б. Петров) ОРГАНИЗАЦИОННЫЙ КОМИТЕТ декан философского факультета СГУ, проф. М.О.Орлов; министр Саратовской области, председатель Комитета общественных связей и национальной политики Саратовской области Б.Л. Шинчук; зав. кафедрой теологии и религиоведения СГУ, проф. В.П.Рожков; проф. кафедры теологии и религиоведения СГУ В.А.Фриауф; руководитель Отдела по работе с национальными и религиозными объединениями Комитета общественных связей и национальной политики Саратовской области, доц. кафедры теологии и религиоведения СГУ И.А. Дорошин; доц. кафедры теологии и религиоведения СГУ Д.Б. Петров; доц. кафедры теологии и религиоведения СГУ Е.М.Иванов; доц. кафедры теологии и религиоведения И.В. Кутырева; аспирант СПбГУ Ченцова Д.А., магистрант СГУ Петрова К.Ю. ОТВЕТСТВЕННЫЕ СЕКРЕТАРИ Гаврилова А.С., Голиков И.А., Душичева Ю.Ф., Лапина Е.В., Карнаухова М.А., Клещевникова А.С. Заявки на участие в конференции принимаются до 16 мая 2016 года по электронной почте religsar@gmail.com (в прикрепленном документе формата заявка_Фамилия участника.doc) Заявка на участие в конференции «Религиоведческое измерение современности» 1 Ф.И.О. участника (полностью) 2 Тема выступления 3 Ученая степень, звание 4 Город 5 Место работы (учебы) 6 Должность (полностью) 7 Ф.И.О., звание, должность, место работы научного руководителя (для студентов и аспирантов) 8 Контактный телефон участника 9 E-mail 10 Форма участия в конференции (отметить нужное) Очное / Заочное По итогам конференции лучшие статьи будут опубликованы в электронном журнале. Статьи для публикации (до 20 тыс. печ. зн. с пробелами) должны быть отправлены не позднее 1 июля 2016 года. Оргкомитет конференции оставляет за собой право отбора и редактирования материалов для публикации. Требования к публикациям: Ф.И.О. автора (авторов) в правом верхнем углу над названием статьи (курсив); название статьи заглавными буквами (шрифт 14Times); все поля по 25 мм.; шрифт 14 TimesNewRoman; междустрочный интервал – 1; библиографический список литературы должен быть оформлен по ГОСТ 7.1-2003 и включать: фамилию и инициалы автора, название статьи, название журнала, том, год, номер или выпуск, страницы, а для книг – фамилии и инициалы авторов, точное название книги, место издания (город), издательство, год издания, количество страниц (список источников сортируется по алфавиту, указание на источник (сноска) – в квадратных скобках в формате [номер источника, страница]). · Контакты: Ченцова Дарья Александровна: CIAYCA@yandex.ru, 8-917-215-19-70; Петрова Кристина Юрьевна: petra-velikaya@yandex.ru, 8-919-830-52-87 · Адрес оргкомитета конференции: 410012, Саратов, ул. Вольская, 10а. Философский факультет СГУ, Тел.: 8(845-2)21-36-03 (кафедра теологии и религиоведения). · информация о конференции в сети Интернет http://www.sgu.ru/structure/philosophic/theorel/meropriyatiya-kafedry vk.com/noir_saratov info_konf_relig_izmer_sovr_iyun16_sgu.doc
  15. A Postsecular Age? New Narratives of Religion, Science, and Society, Oxford University, 27-30 July Details Conference themes The past 20 years have seen the development of the interdisciplinary subfield of ‘secularism studies’ or ‘critical secularism studies.’ Previous theories of secularisation typically presupposed the steady march of human civilisations toward non-religion—in part under the influence of scientific advance. By contrast, these new approaches view secularism and narratives of secularisation as ideological artefacts corresponding to specific times and places and in need of critical framing. Are we then living in what some have called a ‘postsecular’ age? Why have atheism and secularism become so fascinating for scholars—and in popular culture—for the past two decades? Has the secularisation narrative gone away (or changed shape?), putting religion back on the agenda of scholarship, global politics, law-making, and commerce? Are developments in science contributing to these trends? What effect have the New Atheism and new deployments of scientific authority had on secularisation theory? Why do secularisms look different in different times and places? What is the role of globalisation in the emergence and transformation of secularisms? Plenary speakers Cassie Adcock (Washington University in St Louis) Courtney Bender (Columbia University) Matthew Engelke (London School of Economics) Alister McGrath (Oxford University) Ann Pellegrini (New York University) Mary-Jane Rubenstein (Wesleyan University) Graham Ward (Oxford University) Key dates and times: (further information to be posted as it becomes available) Wednesday 27 July 2016 14:00 Registration opens 18:00 Reception 18:30 Dinner 20:00 Introductory presentation: Prof. Graham Ward Saturday 30 July 2016 16:30 Final plenary presentation 18:00 Reception 19:00 Dinner Sunday 31 July 2016 10:00 Departure of those staying overnight Registration All those wishing to attend the conference are invited to register as soon as possible via: Oxford University online shop: The basic registration fee £130 [standard] / £115 [students] includes a simple lunch, tea and coffee for each day. Online registration also offers the following options to purchase accommodation and meals at St Anne's College: (1) Book a room at St Anne’s College, Oxford, arriving Wed 27 July, departing Sun 31 July in the morning. This option includes the cost of all the dinners during the conference; or (2) Purchase individual dinners only, without accommodation. Call for papers Short papers are invited on topics relevant to the conference themes, to be delivered in parallel sessions of 30 minutes duration (20-minute paper, 10 minutes discussion). Those wishing to contribute a paper should submit a title, a 300-word abstract that situates the paper against its scholarly backdrop, and institutional affiliation by email to irc.admin@theology.ox.ac.uk with the subject line: “A Postsecular Age Conference Abstract” Closing date for abstract submissions: Friday, 15 April 2016 Notification of acceptance: Friday, 6 May 2016 For questions on paper submissions, please contact donovan.schaefer@theology.ox.ac.uk. Additional Information Date 27-30 July 2016 Time 14:00 Speakers 2016 IRC Conference Speakers Place St Anne's College, Oxford Источник: Centre for Science and Religion (IRC)
  16. Термин секуляризация вошел в европейские языки со времени заключения в 1648 году Вестфальского мирного договора, в котором он означал передачу ранее находившихся в церковном владении земель в собственность светских государственных властей. Термин secularis к тому моменту уже использовался, и различие между сакральным и секулярным, приблизительно эквивалентное различению между христианскими концепциями сверхъестественного и всего земного и профанного, широко привлекалось для утверждения главенства сакрального. Более того, церковь долгое время проводила различие между т.н. «религиозными» священнослужителями и теми, что назывались «секулярными», то есть, между той частью клира, которая функционировала в рамках религиозного ордена, и теми, кто служил в обществе. Позднее термин секуляризация применялся в другом, хотя и соотносимом, смысле освобождения священников от принятых обетов. Он также использовался во многих других значениях, пока не приобрел более общие социологические коннотации в XX веке. Социологи стали использовать это слово для обозначения разнообразных процессов, в ходе которых религиозные власти теряли контроль над социальным пространством, временем, средствами производства, ресурсами, живой силой, при этом основанные на опыте способы действия, цели и устремления мирского характера замещали ритуальные и символические модели поведения, направленные на реализацию потусторонних или сверхъестественных целей. Позднее термин применялся для обозначения модели социального развития, которая уже была осмыслена ранними социологами, включая Огюста Конта (1798 – 1857), еще до того, как термин секуляризация вошел в общий социологический обиход. Описания этого процесса сводятся к следующему: различные социальные институты постепенно обособляются друг от друга и все больше освобождаются от матрицы допущений религиозного характера, которые до того оформляли и порой одушевляли их деятельность, довлели над ними. До того, как произошли эти изменения, социальная активность во всей необъятной сфере человеческой деятельности и институтов (включая труд, принятие решений, социальные и межличностные отношения, юридические процедуры, социализацию, игру, лечение и смену жизненных циклов) регулировалась сверхъестественным предрассудками. Процесс структурной дифференциации, в ходе которого социальные институты (экономика, политика, мораль, право, образование, отдых, здравоохранение, родственные взаимоотношения) осмысляются как обособленные организации, функционирующие в значительной степени автономно — это также процесс утраты господства представлений о сверхъестественном над человеческими отношениями. Это и есть та модель, которая в широком смысле определяется как секуляризация. Представления о сверхъестественном постепенно вытесняются из всех социальных институтов, за исключением тех, которые специально предназначены для развития знаний о постулируемой иерархии сверхъестественного и установления отношений с ней. Несмотря на то, что подобные организации все еще пытаются оказывать влияние на другие сферы жизни общества, они воспринимаются как обособленные и обретающие все более четкие границы религиозные институты. Определения. Уже этот краткий обзор демонстрирует нам изменяющуюся сущность понятия секуляризации и сложность выведения всеобъемлющего определения для него. Это понятие отличается от понятия секуляризма, с которым его иногда смешивают. В сущности, понятие секуляризации связано с процессом спада религиозной активности, верований, образа мышления и институтов, непосредственно сопряженного другими изменениями социальной структуры или же являющегося не осознаваемым и не непреднамеренным следствием этих изменений. Секуляризм – это идеология; ее сторонники сознательно выступают против любых форм сверхъестественного и связанных с ним общественных институтов, отставивая нерелигиозные и антирелигиозные принципы в качестве основы личной морали и социальной организации. Секуляризм может в определенной степени влиять на процесс секуляризации, но имеющиеся сведения даже о таких официально секуляристских (secularist) странах, как страны бывшего Советского Союза, говорят о том, что это влияние будет постепенным и гораздо менее значимым, по сравнению с такими глубокими изменениями социальной структуры как индустриализация и урбанизация. Определения секуляризации непосредственно связаны с определениями религии. Если давать сущностное определение религии, как верований, ориентаций, установок, деятельности, институтов и структур, относящихся к сверхъестественному (этого определения мы придерживаемся в этой статье), то мы имеем возможность оценить до какой степени религия переживает упадок или теряет значимость для функционирования общества. Некоторые социологи, тем не менее, определяли религию в терминах функционализма, т.е. как любой набор верований, идей и практик, который выполняет определенные социальные функции. (Использование функционального анализа, который является стандартным социологическим методом, конечно же, не предполагает приверженности к функциональным определениям; их сочетание может в самом деле привести к логическому кругу). В тех случаях, когда религия определяется функционально, за религию (по определению) может иногда приниматься огромное разнообразие идеологий и практик, не имеющих отношения к сверхъестественному, морали, вере, предназначению, предельным смыслам и целям. Поскольку определенные функции считаются незаменимыми для перманентности и целостности общества, то становится сложным (если не невозможным) говорить о секуляризации, используя функциональные определения, ведь религия определяется как все, что выполняет те самые незаменимые функции. Сама дискуссия о секуляризации и социальных процессах, ведущих к упадку ориентированных на идеи сверхъестественного верований и практик, предполагает использование сущностного определения религии. Когда мы ссылаемся не на религию, а на конкретные религии или религиозные системы, то проблема определения (непосредственно демонстрирующая социологическое пристрастие к абстрактным универсальным понятиям) исчезает. Понятие секуляризации испытывает недостаток в нормативном определении. Связанные с этим понятием феномены, на которые оно указывает, затрагивают широкие сферы общества. Общим у этих феноменов является тенденции уменьшения обращения к сверхъестественным объяснениям, уменьшения задействованных для достижения сверхъестественных целей средств и уменьшения поддержки общественных институтов и практик, обеспечивающих взаимоотношения со сверхъестественными силами или поддерживающих зависимость от них. Существуют другие, несколько более узкие по своему значению термины, подразумевающие схожие процессы: десакрализация, лаицизация (laicization) и дехристианизация. Термин «десакрализация» указывает главным образом на утрату чувства сакрального, свойственного определенным местам, вещам и практикам; он в меньшей степени относится к религиозным организациям и мало применим к описанию процессов мышления. Этот, в сущности, негативный термин не проясняет характер того, что именно замещает вытесненное чувство сакрального, коль скоро сакральность исчезает. Как понятие, он предполагает меньше переходных ступеней, чем секуляризация. Термин laicisation во французском языке иногда используется как синоним другого термина французского языка: sécularisation, но аналогичный термин английского языка: «секуляризация» (secularization), имеет более специальные коннотации: он обозначает главным образом упразднение священнических служб и компетенций или же переход определенных функций, таких как отправление правосудия, обучение или социальное служение, к специалистам, для которых теологическая подготовка уже не считается необходимой или целесообразной. Термин laicization указывает также на неприятие явных священнических (sacerdotal) притязаний религиозных профессионалов. Термин «дехристианизация» очевидно относится к упадку только одной религиозной традиции, главным образом в ее контроле над институциональными практиками. Этот термин не настолько этически нейтрален как термин «секуляризация». Если дать краткое определение этому понятию, то секуляризация означает процесс, в ходе которого религиозное сознание, практики и институты теряют свое социальное значение. Он указывает на то, что религия становится малозначимой для деятельности социальной системы, и что необходимые для деятельности общества функции рационализируются, выходя из-под контроля относящихся к сверхъестественному общественных институтов. Показатели секуляризации. Анализ социальной структуры может в общих чертах показать в какой степени порядок и деятельность общества зависят от представлений о сверхъестественном и относящихся к ним практик; то есть, в какой степени общество секуляризировано. Даже без проведения полного анализа всей социальной системы разные социальные факты могут служить в качестве показателей секуляризации, хотя эти факты и различаются по своей специфике и релевантности от одного социально-культурного контекста к другому. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что повышение специализации общественных функций и ролей, вызванное структурной дифференциацией, неизбежно вызвало снижение влияния религии на другие социальные институты. Религия на Западе, в общем, скорее стала лишь одним из учреждений социальной структуры, нежели общезначимым и даже определяющим авторитетом, каким она была в прошлом. Можно сказать, что религиозное сознание сокращается в той мере, в какой получают развитие основанные на фактах и опыте поведенческие установки. Описания сверхъестественного становятся все более абстрактными, а его деятельность – все более удаленной, в то время как личные убеждения, касающиеся обязанностей, чувства подчинения и вины, теряют силу императива. Уменьшается обращение к сверхъестественному, и как к способу познания мира, и как к средству эмоциональной поддержки личности. Становится меньше и обращений к божественной воле как к руководству в выборе жизненной ориентации, модели поведения и практики; менее частыми становится обращение к молитвам или проклятиям. Религиозные символы теряют свою живость и смысл, талисманы, четки и кресты становятся скорее декоративными предметами, в то время как магия (например, в форме популярной астрологии) становится приятно возбуждающим развлечением. Повседневная жизнь обусловлена прагматичными поведенческими установками и основанном на причинно-следственных связях мышлении. Поскольку религиозная деятельность (т.е. деятельность, направленная к сверхъестественному) считается все менее эффективной по сравнению с мирским опытом, постольку сокращаются рамки и масштаб этой деятельности. Религиозные обряды теряют обязательный характер для членов общества и становятся полностью добровольными; это показывает, по меньшей мере, снижение внимания к ним со стороны государственных властей. В то время как оставление обязательных религиозных практик может устранить определенный набор периферийных мотиваций религиозного действия, оно не искореняет другие; к примеру, традиционные уклады жизни, следование обычаям или поиск социального престижа могут по возможности сохранять внерелигиозные побудительные мотивы участия в религиозных ритуалах или коллективных действиях. Схожие социальные действия, такие как посещение церкви, крещение, венчание или похороны, могут побуждаться разными мотивами и заключать в себе различные смыслы в разных культурных контекстах. Тем не менее, несмотря на эти обстоятельства, посещение церкви, членство в ней, rites de passage (обряды перехода), молитва перед едой, общественные молебны, паломничества, приношения по обету (votive offerings), пост, исповедь, религиозные праздники и церковные венчания – все эти действия становятся менее распространенными и теряют «глубину» своей сакральности. Для того чтобы оставаться значимой в современном обществе, религия должна быть открытой и организованной, являться потенциальным источником всех коллективных и общественных интересов, оказывая влияние на социальную систему так, чтобы та функционировала в согласии с религиозными принципами и с соответствующим отношением к сверхъестественному. На раннем этапе эволюции современных обществ религиозные институты занимали примерно такое положение, но это влияние сильно ослабло на всем христианском Западе. Эта утрата социальной значимости наиболее ярковыраженно проявляется в пропорциональном снижении доли социальных ресурсов (к примеру, в виде валового национального продукта), выделенной для религии, для обеспечения клира и церковного имущества, служащих целям, лежащим в сфере сверхъестественного. Рабочая сила, энергия, навыки, материальные блага и время все более задействуются для целей, отличных от сверхъестественных. Относительно количества населения число церквей уменьшается, также как и число священнослужителей. Денежный оклад и социальный статус клира падает по сравнению с другими профессиями. Сопутствующие учреждения (школы, колледжи, больницы, органы социальной защиты) выходят из-под религиозного контроля под контроль мирской, секулярный и государственный. Применение понятия секуляризации к общество в целом имеет своим соотносится с процессами изменения, проходящими в религиозных институтах per se. Не только само общество все менее испытывает влияние религии, но и религиозные институты и поведение испытывают влияние бытующих в секулярном обществе ценностей и стандартов. Поскольку общество все более приводит свою деятельность в соответствие с научными и техническими критериями, то и религиозные институты испытывают это влияние. Сакраменталисткие и священнические ориентации религии становятся все менее сообразными с условиями повседневности, и основной тенденцией религиозной деятельности становится сокращение дистанции между сакральным и секулярным. Особый литургический язык приспосабливается для секулярного понимания, организация становится все более рационализированной; «экономия на масштабе» (economies of scale) достигается путем экуменизма; продолжительность, планирование, стиль и содержание практик с необходимостью приспосабливаются к внешним секулярным ограничениям и предпочтениям. Церковные лидеры становятся менее уверенными в вопросах природы сверхъестественного, менее приверженными догмам и формальным аспектам вероучения, под которыми они, принимая свои должности, подписывались, а все более посвящают себя благодеяниям, общим нравоучениям, совместной деятельности в рамках своей общины, сбором средств для своих церквей и случайным комментариям на политические темы. Эта модель изменения была обозначена как внутренняя секуляризация церквей. Секуляризация как исторический процесс. Секуляризация проходит на протяжении всей истории неравномерно, хотя и по ясно наблюдаемой схеме. В дописьменных обществах представления, которые могут считаться сверхъестественными, были повсеместными и переплетенными с опытным знанием и рациональной техникой. В объяснениях задействовались внеэмпирические сущности, социальные целевые ориентации были смешаны с символическими действиями, и магические средства сливались с прагматическим образом действия. Процесс, который Макс Вебер обозначил как die Entzauberung der Welt («расколдовывание мира»), постепенно лишил естественные феномены их магико-религиозного смысла, поскольку люди стали овладевать более практичными, позитивистскими ориентациями. При таком подходе магию можно объединить с религией в рамках одной общей рубрики супранатурализма; в действительности, уже само по себе установление различия между ними может рассматриваться как один из аспектов секуляризации. Развитие монотеистических религий включало рационализацию и систематизацию понятий о сверхъестественном. Этот процесс, наиболее очевидно наблюдаемый в истории иудаизма, неуклонно уничтожал существовавшее до этого огромное количество разнообразных локальных магических представлений и божеств; он сопровождался провозглашением более универсалистский дух, придал этический характер религиозным представлениям и постепенно установил связную концепцию более трансцендентного и универсального божества. Монотеистические религии сами представляли собой рационализирующие силы и, следовательно, в той степени, в которой они способствовали уменьшению супранатуралистических верований, они были и секуляризирующими силами. Магические верования и практики не были искоренены в одночасье; иногда они сохранялись в качестве скрытых течений, периодически проявляясь вновь. Иудаизм и протестантизм были, в общем, более эффективными силами секуляризации, чем католицизм, ведь, хотя все три конфессии подвергли суровой критике магические и народные верования и пытались распространить упорядоченные, внутренне согласованные учения и практики, католическая церковь порой допускала, вбирала в себя или приспосабливала языческие элементы. Есть мнение, что рассмотрение секуляризации как кумулятивного, длительного процесса необходимо предполагает существование в неком неопределенном времени ни эпохи беспримерного господства религиозной веры. Против такого вывода возражают, что сама христианская история обнаруживает повторяющиеся время от времени жалобы клириков на неверие, отсутствие прилежания в исполнении религиозных обрядов и множество случайных уставных нарушений. Исторические свидетельства нельзя отвергать, но религиозность не должна отождествляться с христианством. Язычество и ереси часто фигурировали в жалобах на распущенность, но они являлись проявлениями не секулярности общества, а скорее его религиозности. Кроме того, церковная религия и участие в церкви являются только двумя из многих индикаторов относительной секулярности; они не указывают ни на что, кроме религиозного сознания или же на значимость религии (и ее институтов) для функционирования социальной системы. Пока супранатуралистические концепции (любого вида) оказывали воздействие в повседневной жизни, или пока религиозные институты поддерживались светскими властями и выполняли лигитимирующую функцию, а также функции официальной идеологии и социального контроля, общество не переживало никакого радикального процесса секуляризации, подобного современному. В новейшей истории Запада разобщение религиозных и политических институтов, наиболее ясно наблюдаемое в разделении церкви и государства (ныне ставшее, в общем, реальным, несмотря на остаточные связи, сохраняющиеся, к примеру, в Англии, Шотландии и скандинавских странах), означает секуляризацию общества. Время от времени, этнические и региональные меньшинства подкрепляли свою особую идентичность и свое политическое несогласие, вновь подчеркивая свои религиозные отличия (как это было на протяжении всего этого века в Северной Ирландии, в Ливане в 70-е – 80-е гг. или, но значительно менее остро, в Нидерландах). Схожим образом общества, в которых религия ассоциировалась с национальной независимостью, находили религию традиционно доступным средством сплочения оппозиции политически репрессивным режимам (как в коммунистической Польше). Религия, таким образом, может стать суррогатом политики, но продолжающееся влияние религии в этих обстоятельствах искусственно поддерживается господствующей политической, этнической или региональной ситуацией. Там, где нет таких господствующих условий, основной ход секуляризации имеет своим следствием увеличивающееся отделение религии от других институтов, наиболее быстро и явно от тех из них, от которых зависит социальный порядок (право, политика, экономика и, в конечном счете, образование), и медленнее от тех институтов, которые укоренены в жизни локальных сообществ (брак, семья и личная мораль). Наряду с этой главенствующей тенденцией иногда происходит возрождение религии. Результаты движений такого рода не всегда находится в противоречии с секулярными тенденциями. Реформистские движения, пытающие очистить религию от культурных, традиционных, суеверных наслоений могут едва ли не напрямую быть секуляризирующими (secularizing) по своему воздействию. Даже движения за религиозное возрождение, которые ищут возврата к тому, что принимается ими за исконные идеи и непоколебимую преданность, могут привести к ненамеренным последствиям в виде уничтожения элементов народной религиозности, расширения разрыва между религией и другими социальными институтами, более узкоспециализированной социальной роли религии, содействия приватизации путем акцентирования личного благочестия. Реформистские движения вроде ренессансного гуманизма, лютеранства, кальвинизма, деизма и унитарианства были секуляризирующими силами в рамках христианства, очищая веру и практику от имманентных понятий божества, все более сообразуя вероучение с критерием разума, умаляя мистические, чудесные, сакраменталистские и священнические притязания. Движения за религиозное возрождение, вновь возникшие в христианском мире восемнадцатого и девятнадцатого веков (к примеру, в рамках методизма, движения святости, пятидесятничества), внешне пытались лишь укрепить личную эмоциональную преданность, не подвергая религию проверке рациональностью. Однако, ярко выраженная религиозность также приходит к требованию дисциплины и порядка. Когда подобные движения, не обремененные традиционной литургией и ритуалом, пытаются социализироваться и организовать своих приверженцев, они имеют тенденцию осуществлять это путем систематических рациональных процедур, иногда перенимая их из секулярного общества. Богослужения перенимают форму близкую к обыденной, и акцент в них ставится скорее на субъективном восприятии, чем на предполагаемой объективной силе внешних ритуальных форм, что ведет к систематическому требованию к устойчивым и поддающимся учету ритуальным действиям отдельных членов общины. Элементы сокровенного характера были замещены направленными на достижение определенной цели методами пропаганды, миссионерства, образования, мобилизации. Требования последовательности, методичной регулярности действий и самостоятельной личной ответственности полностью совпадают с природой требований, выработанных в контексте секулярных должностных обязанностей. Даже движения за религиозное возрождение транслируют секуляризационные тенденции на слои общества, которые все еще не социализированы. Современные проявления. Поскольку религиозные институты перестали занимать центральное положение в обществе, и поскольку общества более не рассматривают религиозные ориентиры в качестве своих главных целей, постольку религиозное сознание как менее видимый феномен также подверглось упадку. Эти различные аспекты религиозности демонстрируют переменные уровни устойчивости. Так, формальная гражданская репрезентация церкви в общественной жизни более наглядно проявляется в таких обществах и странах, как Англия, с установленной национальной церковью, чем в США или Германии. Во Франции и Бельгии (где государственные и религиозные институты являются равноправными альтернативами во многих сферах общества) больше религиозных школ, чем в Англии или в США. В Северной Америке значительно чаще посещают церковь, чем в Северной Европе, и уровень членства в церкви значительно выше в США, чем в Англии. Подобные национальные различия отражают разные модели и уровни секуляризации. Эти модели не предсказывают особых последствий (таких как, например, рост атеизма) и не обусловливают убыль членства в церкви или утрату соблюдения религиозных обычаев, даже если это часто случается. Также они не исключают устойчивость анклавов сохраняющейся духовности или возникновения новых выражений религиозной приверженности. Эти модели отличаются друг от друга и, несмотря на другие показатели секуляризации, мы наблюдаем выживание духовности и новые религиозные начинания. И все же ни одно из этих проявлений религиозности не отменяет знаков общей секуляризации. В действительности, поскольку религия теряет значение в публичном пространстве, то можно ожидать, что она соответственно будет более выраженно проявляться в частной жизни, приверженность [какой-либо традиции] станет более явной, поскольку сам ее факт становится все более незаурядным. К тому же, в некоторых обществах вовлеченность в церковную жизнь может выполнять культурные или социальные функции, слабо связанные с внутренней религиозностью, и устойчивость этого положения на сравнительно высоких уровнях участия в церковной жизни (к примеру, в США) может относиться в большей степени к традициям индивидуальной свободы, потребности в коллективной идентичности или общему поиску суррогата национальной идеологии, чем к социальной, или даже личностной, значимости религиозной веры. В последнее время появились многочисленные новые религиозные движения, и они даже могут рассматриваться в качестве ответа общему процессу секуляризации: потому что они предоставляют смыслы, цели, сообщество и поддержку определенным слоям общества, их появление свидетельствует о неадекватности, неактуальности и бесполезности господствующих церквей, по крайней мере, для этой отдельной клиентуры. Учитывая традиционный эксклюзивизм христианства, религиозный плюрализм, выраженным свидетельством которого являются подобные движения, возникает только там, где процесс секуляризации продвинулся достаточно далеко. Причины. Полное распутывание сложного переплетения способствующих секуляризации факторов равнозначно реконструкции всей структуры социальной истории. Любая тенденция, будучи устойчивой и повсеместной в ходе человеческих взаимоотношений как эта должна быть всесторонне соотнесена со всеми другими аспектами социальных изменений. В этой статье были обозначены направления, в которых развивалась и рационально обосновывалась эта умозрительная конструкция в рамках эволюции самой религии. Мыслители (которые сами порой были служителями религии) были ответственны за ранний этап секуляризации, но внутренняя маргинализация супранатурализма была обусловлена углубленным и более рефлексивным пониманием естественного порядка. Начало науки или, в более общем виде, развитие эмпирических исследований, беспристрастность в наблюдениях и экспериментах и ощутимая потребность в упорядоченных общих понятиях (формирующийся универсализм) дали новые постулаты относительно природы и общества. Рациональная и систематическая координация эмпирического знания привела к опровержению общепринятых сверхъестественных представлений и к углубленному осознанию человечеством собственных возможностей подчинения природы и самостоятельного создания экономического и социального благополучия. В конечном счете, скептицизм постепенно закрепляется в науке, представляя имплицитный вызов непроверенным и непроверяемым гипотезам, даже если многие ранние ученые, такие как Фрэнсис Бэкон, Иоганн Кеплер, Исаак Ньютон и Майкл Фарадей, были людьми, чье мышление занимали и рационалистические, и мистические вопросы. Применение науки, в особенности — в производственной деятельности, и эволюция новых технологий снизили ощущение зависимости от божественного. В более индустриализованных и урбанизированных обществах все большая часть населения стала жить и обустраивать быт все более дистанцируясь от природы. Предполагаемое воздействие сверхъестественного на повседневную жизнь воспринимается обществом все менее правдоподобным; исключением являются «пустоты» социальной организации, т.е. маргинальные устремления и интересы, и даже в таком случае это дело меньшинства. Получили развитие новые способы мышления, поскольку люди стали жить в среде, которая все более становится результатом их собственной деятельности. Магические, мистические и метафизические модели мышления постепенно становятся менее конгруэнтными во всех прямо функциональных практиках, направляемых четко обозначенными структурами с конкретными задачами. Возросшая способность человечества оценивать и удовлетворять свои нужды породила представление о том, что социальное благополучие зависит не от божественного промысла, а от социального планирования. Тогда как в ранние эпохи прошлое доминировало над настоящим (такое прошлое, которое было сакрализовано будто бы неподвластными времени религиозными истинами), современное общество ориентировано на будущее, и это будущее земное и материальное и более не являлось будущим посмертного спасения и в неком неземном существовании. Крайне интенсивная социальная и географическая мобильность, помогающая приспособить производственные требования и преимущества распределения в технологическом обществе, содействовала индивидуализму и вырывала человека из устойчивых общинных контекстов и установленного предыдущими поколениями порядка, в котором сами по себе были укоренены религиозные предрасположенности. В то же время социальная организация становится менее зависимой от локальных сообществ. Социальная система с четко обозначенными ролями с необходимостью превращает людей в поддающиеся учету элементы, в то время как социальная среда, надстраивающаяся над природным окружением, становится все более рукотворной. Посредством системы ролей ее рациональные структуры обособили рациональные и безличные модели поведения и нейтрализовали по отношению к другим те личные аффективные установки, которые традиционно вызывала к жизни и поддерживала религия. В конце концов, даже личностные и интимные взаимоотношения оказываются захваченными безличными техниками (к примеру, в вопросах контроля рождаемости), так что вопросы, которые когда-то считались принадлежащими сугубо сфере сакрального, стали предметом рационального, поддающегося учету планирования. Таким образом, более широкий ход социальных изменений создал секулярные контексты и стимулировал как появление моделей рационального социального действия, так и изменения в индивидуальном сознании, исключившие относящиеся к сверхъестественному представления и установки и производные от них отношения. Секуляризация в других контекстах. Секуляризация – это западное понятие, описывающее процессы, происходящие преимущественно в западном обществе и ставшие наиболее очевидными в нынешнем веке. Конечно же, все мировые религии организовали и систематизировали имманентные концепции, магические представления и практики, но они осуществляли это с разной степенью упорства и эффективности. Индуизм и буддизм, в противоположность иудаизму и христианству, скорее абсорбировали или допускали более примитивный супранатурализм, нежели исключали или искореняли его. Ислам, хотя теоретически он является куда более строго монотеистической религией, чем христианство, испытывал нехватку эффективной централизованной организации, которая регулировала бы местные магические установки, повсеместно сохранявшие устойчивость в мусульманских обществах вплоть до сегодняшнего дня. Благоприятствующие секуляризации длительные исторические процессы, – распространение рациональных принципов на все сферы социальной жизни – были менее интенсивны на Ближнем Востоке и в Азии. Тем не менее, поскольку развивающиеся общества индустриализируются, происходит аналогичное давление в сторону рутинизации и рационализации трудовых функций, социальных взаимоотношений и моделей социального и гражданского порядка. Технологическое развитие привносит схожие последствия, снижая значение религии для функционирования общества. И все же, поскольку множество проявлений имманентной религиозности сохраняется в этих контекстах, часто обнаруживается парадокс тесного сосуществования явно магических практик наряду с высокоразвитой индустриальной техникой. Процесс секуляризации следует другим путем и совершается в другом порядке по сравнению с аналогичным процессом на Западе. В Латинской Америке глубокие религиозные изменения произошли наряду с все еще зарождающимся процессом технологизации, и преобразования, которые в Европе осуществлялись поступательно, на этом континенте происходят одновременно. Так, в последние десятилетия там происходит быстрое распространение протестантизма (очевидно, все еще содержащего многие аспекты трудовой этики); произошла политическая радикализация (во многих отношениях влияющая на католическую церковь); католическая церковь во многом отошла от главенствующей политической структуры; некоторые квазимагические движение (такие как умбанда и кардесизм в Бразилии) в значительной степени рационализировали и свои учения и организации. Супранатурализм изменяет свое положение в рамках социальной системы под влиянием моделей изменения секулярного характера. Некоторые исламские страны (например, Турция, Египет и Тунис) в значительной степени подверглись секуляризации, но в других странах (например, в Иране) возрождение фундаменталистских движений обнаруживает сопутствующую этому процессу силу противодействия и определенную степень, в которой религиозные настроения могут быть мобилизованы против модернизации — особенно в наименее образованных социальных группах. Религия, в которой определенная и цельная система права занимает значимое положение, просто не может смириться с тем, что она сдает свои позиции перед переменами в современной жизни. Схожая ситуация, являющаяся источником конфликта между ортодоксальной и либеральной (или безрелигиозной) партиями, царит в Израиле, секулярном государстве, в котором религия сохраняет исключительную идеологическую значимость в качестве исходной точки отсчета для людей, так часто изгоняемых мифически обетованной земли. И в исламе, и в иудаизме, религиозно предписываемое поведение все более конкурируют с некоторыми неотъемлемыми элементами современной социальной системы: рациональными правовыми моделями (в качестве средства социального контроля и регулирующего взаимоотношения инструмента); систематическим использованием экономического стимулирования и сдерживания (как с помощью свободного рынка, так и путем социалистического планирования); использованием образования для распространения эмпирических знаний, прививанием прагматических установок и обучением рациональным способам деятельности; и с политической системой, направленной скорее на достижение экономического благоденствия, чем на реализацию религиозных принципов. Также и частная жизнь не осталась в стороне от этого соперничества; к примеру, необходимым условием рациональной социальной организации, в противоположность мусульманской или иудейской предпосылке о превосходстве мужчины, является равенство прав мужчины и женщины; представление о нем оказывает влияние на вопросы развода, контроля рождаемости, опекунства над детьми, оплаты труда, и даже на такие относящейся к обычаям вопросы как одежда или манера поведения. Если бы секуляризация предполагала, что подвергающаяся упадку религиозная традиция с необходимостью должна быть цельной и интегрированной, то вполне можно было бы утверждать, что этот термин неприменим по отношению к Японии, где разнообразные, слабо связанные между собой, симбиотические религиозные традиции никогда не представляли собой ничего даже отдаленно похожего на то, что было во времена «века веры» в христианской Европе. Тем не менее заметно, исходя из многообразия традиционных магико-религиозных традиций, что Япония соответствует показателям секуляризации. Японская социальная система функционирует только с символическими отсылками к сверхъестественным постулатам: император более не претендует божественность. Большинство японцев слабо привязаны к буддистским храмам или синтоистским святилищам. Культ почитания предков переживает в последние десятилетия заметный упадок, и в домах молодых людей стали менее распространены «полки для богов» (камидана) и мемориальные алтари (буцудан). И все-таки, японское технологическое совершенствование было таким резким, что магико-религиозные настроения все еще далеки от полного упадка; продолжают существовать целительные, утешительные и привлекающие удачу магические практики, некоторые из которых институционализированы храмами или новыми религиозными движениями. Эти феномены имеют место в «щелях» институциональной жизни, но они настолько же мало согласованы с все более рациональным социально-экономическим порядком, насколько и конфуцианские предписания сыновней почтительности, оказывающиеся под ударом со стороны системы вознаграждений, которые современные технологии распределяют не по числу прожитых лет, а молодежи. В Индии, где население большей частью рассредоточено в деревнях, религиозные настроения остаются, быть может, наиболее сильными, чем в большинстве других стран мира, даже если эти настроения все менее удерживаются в центрах концентрации населения и индустрии. В обществе с такими сильными религиозными и мистическими традициями секуляризационные эффекты социальных изменений проявляются медленно. И все же, это государство в наши дни стоит выше религиозного партикуляризма, заявляя о том, что является секулярным, и противодействует религиозным традициям, официально не признавая кастовый подтекст индуизма. Также секуляризация почти не заметна и в Африке, где все еще продолжается христианизация и исламизация и магия далека от забвения. Если этот термин и применять по отношению к Африке, то он должен означать сравнительно раннюю стадию длительного исторического процесса. Даже среди доминирующих социальных страт в африканских государствах не каждый отказался от магии, но, по мере распространения слоя административного и технического персонала, образование и опыт городской жизни скорее сделают колдовство менее распространенным. Христианство все еще находится в состоянии роста и все еще играет значительную роль в разных институциональных сферах, особенно, в образовании и здравоохранении, несмотря на секуляризацию социальных условий, осуществляемую некоторыми государствами. Церкви остаются мощными очагами сознательного благочестия и обеспечивают важные связи между местной, слабо организованной общественной жизнью и секуляризированной социальной системой. БИБЛИОГРАФИЯ Самым разным аспектам секуляризации посвящено огромное количество (главным образом социологической) литературы; комментарии на соответствующую тематику разбросаны в общей литературе о современном обществе и религии. Для общего ознакомления см. «отчет по выявленным тенденциям» и библиографию в статье Karel Dobbelaere, “Secularization: A Multi-Dimensional Concept”, занимающей целый выпуск журнала Current Sociology 29, no. 2 (Summer 1981). О теоретических дискуссиях см. Richard K. Fenn, Towards a Theory of Secularization (Storrs, Conn., 1978) и его же «The Process of Secularization: A Post-Parsonian View,» Journal for the Scientific Study of Religion 9 (Summer 1970): 117-136. См. также Niklas Luhmann, Funktion der Religion (Frankfurt, 1982). Исследование секуляризации в различных культурных и политических контекстах представлено в David Martin, A General Theory of Secularization (New York 1978). Фактический материал трактуется в изданной Филиппом Хаммондом (Phillip E. Hammond) книге The Sacred in a Secular Age (Berkeley, Calif., 1985). Секуляризация — предмет, вызывающий большие споры. Об оспаривающих тезис о секуляризации подходах см. статьи Talcott Parsons, “Christianity and Modern Industrial Society,” в книге Sociological Theory, Values, and Sociocultural Change, edited by Edward A. Tiryakian (New York, 1963); и Thomas Luckmann “Theories of Religion and Social Change,” Annual Review of the Social Sciences of Religion 1 (1977): 1-28. Ряд противоречивых мнений и их обсуждение см. в The Culture of Unbelief, edited by Rocco Caporale and Antonio Grumelli (Berkeley, Calif., 1971); и La Secolarizzazione, edited by Sabina S. Acquaviva and Gustavo Guizzardi (Bologna, 1973). О не-западных странах см. The Protestant Ethic and Modernization: A Comparative View, edited by S.N. Eisenstadt (New York, 1968); Ethel Dunn and Stephen P. Dunn “Religious Behavior and Socio-Cultural Change in the Soviet Union,” in Religion and Atheism in the U. S. S. R.and Eastern Europe, edited by Bohdan R. Bociurkiw and John W. Strong (Toronto, 1975); Tamaru Noriyoshi “The Problem of Secularization: A Preliminary Analysis,” Japanese Journal of Religious Studies 6 (March-June 1979): 89-114; и Cultural Identity and Modernization in Asian Countries (Tokyo, 1983), published by Kokugakuin University. Новые источники Barker, Eileen, James Beckford, and Karel Dobbelaere, eds. Secularization, Rationalism, and Sectarianism: Essays in Honor of Bryan R. Wilson. New York, 1993. Bruce, Steve. God Is Dead: Secularization in the West. Religion in the Modern World series. Malden, Mass., 2002. Crimmins, James, ed. Religion, Secularization and Political Thought. London, 1989. Dobbelaere, Karel. “Towards an Integrated Perspective of the Processes Related to the Descriptive Content of Secularization.”Sociology of Religion 60 (1999): 229–247. Fenn, Richard, ed. The Blackwell Companion to Sociology of Religion. Malden, Mass., 2001. Smith, Christian, ed. The Secular Revolution: Power, Interests, and Conflicts in the Secularization of American Life. Berkeley, 2003. Starck, Rodney. “Secularization, RIP.” Sociology of Religion 60 (1999): 249–273. Bryan R. Wilson. Secularization. Encyclopedia of Religion, Vol. 12, pp. 8214-8220 (1987) Пер. с англ. А.Э.Тициана http://q99.it/z9dI6np http://religious-life.ru/2015/08/bryan-wilson-sekulyarizatsiya-titsian/
  17. Синелина, Ю.Ю. Циклы секуляризации в истории России Социологический анализ: конец XVII - начало XXI века LAP LAMBERT Academic Publishing (2011-02-07 ) ISBN-13: 978-3-8433-1337-7 ISBN-10: 3843313377 EAN: 9783843313377 Язык Книги: Русский Краткое описание: Монография посвящена комплексному анализу процесса секуляризации в России с конца XVII в. и до сегодняшнего времени. Автор обосновывает циклический характер процесса секуляризации в России, выявляет его специфику и определяет фазы его развития. Впервые в отечественной социологии проанализированы изменения функций церкви как общественного института на протяжении всего процесса секуляризации в России, а также изучены изменения внутри самой церкви, как религиозной организации.Особое внимание в монографии уделяется динамике религиозности россиян в современной России. Издательский Дом: LAP LAMBERT Academic Publishing Веб-сайт: http://www.lap-publishing.com/ By (author) : Юлия Синелина Количество страниц: 392 Опубликовано: 2011-02-07 Акции: В наличии Категория: Другое Цена: 79.00 € Ключевые слова: "секуляризация", "модернизация", "динамика религиозности", "образованное общество", "православные", "уровень воцерковленности", модернизация, секуляризация, Модернизация, образованное общество, уровень воцерковленности, динамика религиозности, православные Книгу можно заказать здесь: https://www.ljubljuknigi.ru/store/ru/book/%D0%A6%D0%B8%D0%BA%D0%BB%D1%8B-%D1%81%D0%B5%D0%BA%D1%83%D0%BB%D1%8F%D1%80%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%B8-%D0%B2-%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B8-%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8/isbn/978-3-8433-1337-7 ТЕКСТ НЕ СКАЧИВАЕТСЯ!
  18. Уважаемые коллеги! Вы можете скачать автореферат докторской диссертации Ю.Ю. Синелиной в двух форматах: pdf - с сайта ИСПИ РАН, это основной источник, doc - с сайта ВАК, на котором есть дополнительная информация о защите, если кого-то заинтересуют такие биографические детали. Это обозначено как "Домашняя страница файла", перейдя на которую Вам нужно кликнуть по ссылке "Просмотреть файл". Скачать "Циклический характер процесса секуляризации в России"
  19. Уважаемые коллеги! По приведённой ссылке Вы можете ознакомиться с фрагментом соответствующей книги. Скачать "Секуляризация в социальной истории России"
×
×
  • Create New...

Important Information